Радужный звук (джен)

Две пары напуганных глаз смотрят неотрывно на дверь позади меня. Думать некогда, в данной ситуации оно и к лучшему, кажется, что время замедлило свой бег: мои пальцы с неохотой разжимаются, и по кухне разносится оглушительный грохот от упавшего яблока. Один удар об стол, второй об пол, ещё один, и оно медленно катится в сторону со звуком, больше подходящем огромной каменной глыбе, чем огрызку фрукта.

С трудом оторвав от него взгляд и стараясь не обращать внимания на дикие трансформации, постигшие помещение, я хватаю взбесившуюся кошку со стола и по-возможности резко разворачиваюсь, спиной заслоняя жену, используя питомицу, как живое оружие.

Вижу себя будто со стороны — каким же заторможенным и нелепым я в этот момент выгляжу, но тело движется само, вопреки всякой логике. И как же я ему за это благодарен! Тень в дверях, вознамерившаяся проникнуть в кухню, едва заметив в моих руках уже верещащий на тысячу голосов бешеный комок нервов, замирает и никаких попыток напасть больше не предпринимает. Пока, во всяком случае.

Осмелев, делаю шаг вперёд — тень отступает. Ещё шаг — ещё один отвоёванный лоскуток света. Такое уже было, но на этот раз Оно не исчезает, не желает исчезать, понял я. Но и мне отступать некуда — тонкие пальцы уже впились в мои плечи, а судорожное дыхание обжигает затылок. Ещё пара таких шагов, и мы сможем проскользнуть в холл. О том, что будем делать дальше, думать не хотелось, как и о том, что придётся увидеть это существо целиком.

Судя по тому, как Оно заполняло собой пространство, вывод напрашивался неутешительный, а мысли, как может выглядеть эта махина, вызывали желание призвать спасительный кирпич на свою голову. Повезёт — и больше не придётся не то что не встречаться с Этим, но и думать о нём.

Подавив порыв слабости, я всё же смог осуществить задуманное. И когда я мысленно попрощался с остатками рассудка, оказалось, что бронирование палаты в отделении для буйнопомешанных временно теряет свою актуальность. Оно что, издевается? Не могло исчезнуть сразу? А лучше вообще не появляться.

Только я набрался храбрости… Это как медленно идти по тонкому льду, покрывающемуся трещинами при каждом неверном движении, и вот, когда берег уже в паре шагов, почувствовать, как твёрдая поверхность расползается, и ты уходишь стремительно вниз. Чтобы почувствовать под ногами асфальт. Вроде должен выдохнуть и порадоваться, но осадочек на душе какой-то неприятный. Если бы у этого существа была физиономия, я бы с огромным удовольствием её подправил, невзирая на страх.

Однако поддаваться столь неуместному в данной ситуации крику души сейчас было бы как минимум опрометчиво, как максимум — опасно для жизни. Отбросив свою неадекватную — нет, не кошку, она-то как раз, кажется, единственная, кто сохранил способность воспринимать происходящее здраво, — свою беспечность, я решил вновь попытать счастья с входной дверью. Стоит ли упоминать, что из этого ничего не вышло?

Когда я уже выбивался из сил, тараня обычную на вид дверь всеми подручными средствами, почувствовал на своём плече чью-то руку. Меня охватил озноб, дыхание перехватило. Медленно скосив глаза на своё плечо, я чуть было не свалился в постыдный обморок. Со всеми этими безрезультатными попытками выбить дверь я совершенно забыл, что в прихожей не один.

Оглядев дело рук своих, я пришёл к тому же выводу, что и некоторое время назад: напором эту крепость не взять. А голова, которая бы должна хаотично искать выход, отказывает мне в этой малости. Да и что тут можно придумать? Ни разу в жизни мне не встречалось методичное пособие по выживанию в доме с монстром. Единственное, что останавливает волну накатывающей истерики — растерянный взгляд родных глаз, в которых тоже уже угадывается обречённость.

Прокручивая в голове все возможные сценарии спасения из этой ловушки, я с внушительной долей самоиронии заметил, что за несколько лет работы с бумагами и цифрами мой мозг вконец обленился, даже не предпринимая попыток анализировать что-то, что отходит от привычной картины мира. Или же тоже влияние этого дома? В таком случае заставлять себя изобретать что-то креативное — напрасная трата времени; стоит вновь попробовать выбить окна, может, в другой комнате повезёт.

Чёрт! Что это было? Головой будто об стену приложили. Причём об бетонную. Потирая ушибленный затылок, нервно кошусь на чем-то рассерженную жену. Этими обманчиво тонкими ручками можно было бы без особых усилий выбить для нас проход в стене, а не дурь из меня. Чем я ей опять не угодил? Что-то говорит, уверен, на ультразвук перешла… ах, да! Едва я достал блокнот, она тут же его выхватила, попутно чуть не оторвав мне руку. Учитывая выражение её лица, хорошо, что только руку.

Не успел я себя толком пожалеть, как мне в лицо утыкаются расплывающиеся от пугающей близости слова. Нарочно медленно двигаясь, как это обычно делают в присутствии умалишённых, чем, кажется, ещё сильнее взбесил обладательницу свинцовых ладошек, предельно внимательно вчитываюсь в огромные буквы, перемежающиеся восклицательными знаками. Но уже через пару несодержательных, при этом весьма эмоциональных строк перестаю паясничать и стараюсь вникнуть в суть, не отвергая, как нелепость.

По моим ощущениям, с момента встречи на кухне с тем потусторонним существом прошло от силы минут пять, однако на линованном листе довольно жирно выведено «больше сорока», ещё и подчёркнуто дважды, будто это можно проглядеть. Ещё и все мои старания оказались незамеченными. Даже не недооценёнными, а проигнорированными: «стоишь и пялишься на закрытую дверь!» Кажется, последние события здорово отпечатались на её психике. «…игнорируешь…» — да, как тебя проигнорируешь?! Или, может, это ирония? Так попробуй сама, открой эту чёртову дверь! Похоже, это я произнёс вслух, потому, что следующее, что я чувствую — ощутимый пинок в бок, когда она, гордо задрав нос, прошествовала к двери, убрав меня с дороги.

Мне даже злиться расхотелось, когда представил её тщетные попытки. Тем сильнее было моё удивление, когда дверь открылась, повинуясь лёгкому касанию, словно этого и ждала. Да быть не может! Я ведь об неё массивную кованую вешалку погнул! Или нет?

Оглядываюсь по сторонам, чтобы убедиться в своей вменяемости, и впадаю в оцепенение. Вешалка на месте. Висит. На стене. Деревянная такая, с крючками. Совершенно обычная настенная вешалка. Не та кованная, напольная, с латунными набалдашниками, тяжесть, которой я всё ещё ощущаю в своих руках. Здесь такой, похоже, и не было никогда.

Неужели она написала правду? Я тронулся умом? Дом уже добрался до моего разума? Что если всё, что сейчас происходит — плод моего воображения? С какого момента я начал бредить? Когда думал, что пытаюсь выбраться? Когда пробовал сделать это в первый раз? Когда думал, что нашёл жену? Я вообще её терял? Ещё раньше! Когда мою тишину прорезало кошачье мурлыканье! Возможно, дело вовсе не в этом злополучном доме.