Папа на полставки (джен)

— Что скажешь? — Том не смотрел на собеседника. Казалось, его больше занимали облака на неуступчиво-сером небе, чем ответ на заданный вопрос.

— Разве я могу сказать что-то конкретное? — Абраксас не был насторожен таким невниманием к своей персоне, он был более чем уверен, что Лорд внимательно ждет его ответа. — Ты приводишь ко мне внука Принца, о котором нет упоминания даже в хронике рода, а я имел возможность увидеть ее не далее, чем неделю назад, просишь проверить его силу, а спустя всего несколько дней его крадет у тебя из-под носа твой же раб. Не понимаю, что ты от меня ждешь.

— Тебя это задело? — Том мрачно усмехнулся, но так и не повернулся к нему, продолжая наблюдать через цветной витраж кабинета за волочащими свои бока облаками. Том был раздражен чувствами, внезапно поселившимися в районе груди с того самого момента, как Финеас и Эйлин исчезли в аппарации вместе с Северусом. Черные глаза мальчика, обращенные к нему в последний момент, были полны такой невыносимой грустью, что Том уже несколько десятков раз пожалел о своем плане. Впрочем, он старательно глушил свои сомнения, ибо сомневаться было не в его правилах. И все же… Это раздражало его еще больше.

— С какой стати? — голос Абраксаса упал до опасно низкого, а это значило одно, что Том попал в больное место.

— Ну, как же, ты так трясешься над своим драгоценным Люциусом, в котором так и не проснулись родовые дары, а мальчишка Принцев, выращенный в совершенно диких условиях, может похвастаться открывшимися способностями куда раньше него. Так, может, надо просто сменить твоему сыну обстановку? — насмешливо протянул Том, однако его глаза были так же холодны, как и минутой ранее.

— Толку от таких даров, если никто им не занимается, — выплюнул Абраксас. — Ты же прочитал мой отчет. Мальчик на грани. Он настолько нестабилен, что может взорваться в любую секунду. Небольшой стресс, какое-то происшествие… и то место, в котором он находится, взлетит на воздух. Зря ты позволил им украсть его.

— Я позаботился о том, чтобы Северус держал себя в руках, — возразил Том.

— Он ребенок, Марволо! — Абраксас повысил голос. — Всего лишь маленький мальчик, даже ни разу не державший в руках волшебную палочку. Ты слишком привык приказывать подобным мне, чтобы видеть разницу? Каким бы смышленым не был ребенок, он остается ребенком.

— Я прекрасно это понимаю, — Том раздраженно махнул рукой.

— Тогда чего ты ждешь? — раздосадовано вопросил Абраксас. Кажется, всего за одну встречу он проникся к мальчику странным сочувствием. А может, все дело в том, что они с Маршалом успели заметить в ту их прошлую встречу. Марволо может делать вид, что лишь использует мальчишку в своих целях, но то, как он вел себя с ним, к тому же на глазах у соратников, говорило об ином.

— Принца, очевидно. Однако он не торопится дать о себе знать, — Том недовольно скривил уголок губ. — Думаешь, он уже вышел на след? Мне передали, что он навещал директора в Хогвартсе. Дамблдор снова лезет не в свое дело.

— Дамблдор может спутать тебе все карты, — согласился Абраксас. — До какого момента ты хочешь тянуть? Что, если Принц доберется до них раньше, чем ты успеешь среагировать?

— Как раз для того, чтобы не допустить подобное, у меня есть ты, — протянул Том и наконец оторвался от своего бездумного созерцания. Он повернулся к хозяину поместья и остановил на нем холодный взгляд. Возражения не принимались. — С этого дня ты будешь всегда рядом с ними. Именно ты проследишь за тем, чтобы не произошло ничего, что не вписывается в мой план.

— Но я… — начал было Абраксас, но замолчал, стоило заметить что-то пугающее во взгляде напротив.

— Ты будешь делать то, что я скажу, — тоном Тома можно было заморозить океан. — В последнее время ты не так часто появляешься на публике, твое исчезновение не станет достоянием общественности, поэтому Финеас ничего не заподозрит. Уверен, он очень тщательно следит за новостями. После своего предыдущего бездарного побега он должен был научиться хоть чему-то.

— Тебе это нравится… — Абраксас отвел взгляд, — играть с ним?

— Какое замечательное определение. Именно играть с ним мне и нравится. Я получаю удовольствие от наблюдений за жалкими червяками, безвольно барахтающимися у меня в ногах. Финеас будет молить о пощаде, когда вновь вернется на свое уже законное место, — припечатал Том. — Мне нужно, чтобы Принц показал себя. Я хочу дать ему надежду, а затем раздавить ее, уничтожить под корень. Я хочу, чтобы он страдал так, как не страдал никогда. Он поплатится за свое упрямство, после чего сам приползет ко мне просить за внука. Если по-другому он не понимает.

— На его стороне будет Визенгамот в лице Дамблдора, — напомнил Абраксас. Том скривил губы.

— Визенгамот — фикция. Я уверен, Принц не станет делать из нашей с ним войны общедоступное дело. Если Северус действительно наполовину Медичи, то это ему не выгодно. Ребенка заберут. Он сделает все возможное, чтобы Медичи не узнали о его существовании вплоть до совершеннолетия, когда их влияние уже перестанет быть опасным для рода Принц.

— Почему бы тогда просто не шантажировать его именно этим? — Абраксас задумчиво нахмурился.

— Абраксас, ты теряешь хватку, — Том смерил его недовольным взглядом, после чего прошелся по кабинету и остановился у рабочего стола. Перебрав несколько листов, оставленных хозяином на краю, он вчитался в написанное и нахмурился. Абраксас напрягся. — Что это? Собираешься сбежать?

— Всего лишь расширяю степень своего финансового влияния, разве не ты велел мне поступить именно так? — Абраксас прочистил горло и подошел ближе. — Я хотел навестить свое предприятие в Норвегии, попутно посетив одного из мастеров лунных чар. Возможно, удастся договорить о частных уроках Люциусу. Если все пройдет так, как я того желаю, я заберу сына из Хогвартса на несколько недель.

— Норвегия, — задумчиво повторил Том. — Хорошо. Но только после того, как исполнишь мою нынешнюю волю.

— Я это уже понял, — Абраксас смиренно кивнул.

— Отдашь это Северусу, — приказал Том и достал из внутреннего кармана мантии книгу. Совершенно маггловскую, немного потрепанную, так полюбившуюся мальчику. Несколько страниц были особым образом замяты, чтобы начать следующее чтение с нужного места. — Это его книга, он поймет, что тебе можно доверять.

— Где мне их найти? — подобравшись, спросил Абраксас.

— Здесь есть все, что тебе нужно знать, — с этими словами Том щелкнул пальцами, и перед ним появилась тонкая папка. — Абсолютно все. Связываться со мной будешь каждый день. Я же пока займусь другими проблемами. Если понадобится грубая сила, я также дал поручение Фенриру. Вызовешь его в случае крайней необходимости.

— Этот оборотень совершенно неуравновешен, — Абраксас недовольно скривил губы. — Буду надеяться, что его помощь мне не пригодится. — Абраксас пробежался взглядом по предоставленным ему материалам, нахмурился, затем кивнул каким-то своим мыслям и задал последний вопрос: — Скажи, Марволо, ради того, чтобы растоптать чувства Принца, ты принесешь мальчика в жертву?

— Да, — не дрогнув лицом ответил Том. Ответил сразу же, не прошло и нескольких секунд, но то, как быстро он разорвал зрительный контакт с собеседником, кажется, полностью его раскрыло. — Достаточно глупых вопросов. Северус еще нужен мне живым, а в благонадежность его матери я нисколько не верю. Не дай им угробить мой план внезапной голодной смертью ребенка.

— Конечно, — согласился Абраксас и чуть поклонился. Проводив Лорда до камина, он поспешил заморозить или перенести свои собственные дела на благо рода. Возражения плану Марволо не принимались.

* * *

В этом старом доме, где они остановились всего лишь на сутки, было очень неуютно. Северус очень хотел бы выйти на улицу, поймать лучик скрывающегося осеннего солнца, но даже заикаться о таком он опасался. Мама была сама не своя, впрочем, как и Финеас. Они оба явно переживали и нервничали, что не придавало спокойствия и мальчику. На улицу они выходили лишь в тот момент, когда приходил черед сменить ночлег, а все остальное время сидели в четырех стенах очередного захудалого мотельчика, на который только хватало совсем крохотных сбережений, отложенных Эйлин с покупок продуктов. Если так подумать, то спонсором их жизни продолжал оставаться Том.

Северус был тих, как никогда. Ему не хотелось всего этого. Он хотел вернуться домой. Хотел просыпаться утром и идти в школу, даже несмотря на то, что хоть каких-то друзей ему завести так и не удалось. Хотел читать свои книги, делать уроки. Он хотел ждать Тома, чтобы рассказать ему о своих успехах, потому что, кроме него, никто и никогда больше этими самыми успехами не интересовался, пускай даже тот почти никогда ни за что не хвалил, а больше ругался на него из-за всякой малюсенькой ошибочки. Северус хотел гулять по улице, ничего не боясь. Но теперь казалось, что все это останется в прошлом. Его желания снова никем не учитывались.

Шмыгнув носом, Северус обхватил себя за колени и уткнулся в них лицом, прячась от всего недружелюбного мира, прислушиваясь к тихому разговору старших. Все эти дни, а их прошло уже целых четыре, Северус только слушал. Он редко подавал голос, только лишь в те моменты, когда мама или Финеас обращались напрямую к нему. Обращались к нему не часто, а потому Северус по большей части был предоставлен самому себе и своим мыслям. Нерадостным и мрачным. А Финеас и Эйлин между собой говорили много. Из их разговоров Северус узнал о том, что Финеас потерял кого-то очень ему дорогого и тогда в порыве гнева украл у Тома медальон, с поиска которого и началась вся эта история, но Том быстро его поймал, и с того дня Финеас стал безвольным рабом.

Северус уже слышал раньше от матери это короткое описание судьбы Финеаса, но не тогда, не сейчас она почему-то совсем его не тронула. Наверное, это было странно. Человек должен сочувствовать другому человеку, особенно в такой ужасной ситуации, а Финеас не стеснялся рассказывать о пережитых издевательствах, но ненавидеть Тома из-за открывшихся событий он никак не мог. Наверное, это неправильно, ведь человек должен сочувствовать человеку, но даже если Том был самым ужасным человеком на всем белом свете, он был единственным, кто приходил к Северусу и проводил с ним время. Он был единственным, кто слушал его и не отмахивался, как от чего-то совсем неважного.

Наверное, это неправильно. Наверное, он должен был бояться Тома, как и все остальные. Но ему никогда не было страшно рядом с этим магом. С самой первой их встречи Северус был восхищен. Такая огромная сила, от которой трепещет все внутри. Та самая, о которой, наверное, мечтает каждый волшебник. И она оказалась так близко. Не скрытая ничем, свободная, в отличие от той, что была у него самого. Привыкший держать свою силу в тайне, контролировать чуть ли не с самого рождения, только бы угодить отцу и матери, Северус мечтал о том, чтобы однажды и его магия стала свободной, но так боялся потерять выработанный контроль, что в тот момент, когда он увидел Тома, тот по-настоящему его восхитил. Северус совсем его не боялся.

Теперь же все стало совсем непонятно. Нет, бояться Тома Северус так и не стал. Что бы он не сделал, он все равно остается единственным, кого ему бы ни за что не хотелось потерять. Пускай даже тот захватит мир и поработит всех на этой Земле, но, если в новом мире для Северуса все равно останется место, он простит его. Том пока ни разу его не обманул. И он обещал, что не подвергнет его опасности. Он обещал, что вернется к нему, как только решит одно очень важное дело. И пока Том держит свое слово, Северус будет прощать ему все. Но если вдруг его слово будет пустым, то… Северус вздрогнул и помотал головой, не желая даже думать о таком варианте.

Собственные мысли казались Северусу странными. Всего за несколько месяцев Том стал для него кем-то большим, чем любой другой человек. Если бы только Том был по-настоящему его отцом, Северус стал бы самым счастливым ребенком в мире. Но он не был. И на этом моменте все становилось еще более запутанно, чем было до этого. Тот, кого Северус считал отцом, оказался вовсе чужим человеком. Но кто тогда его отец? И почему мама никогда ему об этом не рассказывала? Почему она заставляла его терпеть совершенно чужого ему человека? Почему-то сейчас, осознав это с новой силой вдали от уже полюбившегося дома, Северус загрустил. Обида поселилась в груди настолько ужасная, что он старался даже не смотреть в сторону матери, лишь бы не ляпнуть ничего неправильного.

И хотя Северус не смотрел в ее сторону, он продолжал слушать, надеясь узнать хоть что-то новое. Возможно, узнай он всю правду, то и обида бы поутихла. Как бы там что ни было, но маму он… Почему-то сказать, что он ее любит, даже мысленно оказалось сложно. Должно быть, это все из-за обиды. Копившаяся из года в год сейчас она переливалась через край. И все же, как бы там ни было, но он всегда стремился мать защитить. Даже перед Томом, хотя тот всегда выражал в ее сторону лишь презрение и злость.

В этот день ничего нового узнать не удалось, а за предыдущие дни мать на вопросы Финеаса отвечала слишком размыто, явно не желая, чтобы Северус узнал хоть что-то. Единственное, что она сказала, что дед ее предал, а еще он хочет забрать у нее сына и кому-то передать. Зачем его кому-то передавать, Северус никак не понимал, но встречаться с дедом после ее слов полностью расхотел, хотя не сказать, что хоть когда-то раньше у него вообще возникало такое желание. Он знал о деде практически ничего, и тот не внушал ему и капли доверия, потому что, будь он настоящим дедушкой, наверняка бы не позволил жить там, где они жили все это время.

— Эй, Северус, хочешь есть? — голос Финеаса раздался совсем рядом, а в следующую секунду большая теплая ладонь опустилась на его плечо. Северус вздрогнул и резко поднял голову, стараясь отстраниться от нежеланного прикосновения. Финеаса его реакция напрягла, но он постарался не подать виду, спокойно отвел руку в сторону и по-доброму улыбнулся. — Я тебя не трогаю, видишь? Ты кушать хочешь? — повторил он свой вопрос.

— Нет, — Северус ответил достаточно твердо, надеясь, что его вновь оставят в покое. Финеас, однако, нахмурился.

— Но ты совсем ничего не ел сегодня. По крайней мере, я не видел, — Финеас поймал упрямый взгляд черных глаз и отвернулся. — Эйлин, ты давала ему что-нибудь, пока я выходил? — спросил он у женщины. Эйлин в ответ поджала губы.

— Он не хотел есть, — хмуро ответила она спустя некоторое время.

— Целый день без еды. Тут кто угодно захочет, — растерянно возразил Финеас. У него совсем не было опыта работы с детьми. Своих ребятишек у него не было, а племянницу он даже не видел с ее рождения. И все же он прекрасно понимал, что лучше пусть он сам ничего не съест, с него не убудет, а вот мальчику нужно питаться и набирать хоть какую-то массу, иначе недалек тот час, когда тот упадет в голодный обморок. Странно, что Эйлин никак не настаивала на приеме пищи. — Так, это не дело, — Финеас решительно тряхнул головой. — Северус, ты ведь на самом деле хочешь есть.

— Не хочу, — упрямо повторил Северус в ответ. — Я хочу на улицу.

— Это опасно, — как можно мягче возразил Финеас, но, очевидно, допустил ошибку.

— Кому опасно? Никому мы не сдались!

— И Лор… Тому не сдались, скажешь? — Финеас скрипнул зубами, стоило в голове всплыть свежим воспоминаниям о прошедших в роли собачки месяцах. Он не хотел возвращаться туда. Ни за что не хотел. Сейчас, почувствовав пока еще совсем крошечную свободу, он мечтал сбежать так далеко, как это только возможно. Северус промолчал. — Послушай, он не тот человек, за которого тебе стоит держаться. Я понимаю, он многое тебе дал, но это не из добрых побуждений. Настанет день, и все, что ты от него получил, не будет иметь совершенно никакого смысла. Он предаст тебя. Причинит ужасную боль. Ты слышишь меня? Я пытался воззвать к его чувствам, я служил ему несколько лет, выполнял все его поручения, делал для него все! И где я теперь?

— Но ведь это ты его предал первым, — возразил негромко Северус. Финеас дернулся, словно от пощечины.

— Да, технически я сделал это первым, — согласился он через силу. — Но только лишь потому, что понял, как заблуждался, слепо следуя за ним и его лживыми речами. Прошу тебя, Северус, не сопротивляйся. Я хочу сделать так, чтобы тебе и твоей маме стало хорошо жить. Не в карточном домике, который в любую секунду рухнет, а в настоящем, где тебя всегда будут ждать. Я обещаю тебе, я найду способ, я заработаю, найду хороший дом. Я сделаю все, чтобы ты ни в чем не нуждался, только помоги мне. Помоги сейчас. И у нас все будет.

— А кто докажет, что я могу верить твоему слову больше, чем слову Тома? — Северус проглотил вставший поперек горла ком. Финеас говорил искренне, по крайней мере, так казалось. В районе живота появилось странное чувство, которое сильно напугало. Северус зажмурился, представил перед собой оставленный в книге листочек с инструкцией и постарался успокоиться, как показывал Том, без подавления магии.

— Я тебе докажу. Я докажу, — уверенно повторил Финеас. — Да, сначала нам придется нелегко. Придется скрываться. Но еще пара дней, и мы остановимся на одном месте, установим небольшую защиту, и я найду подработку. Затем сможем уехать еще дальше. И там, где никто не будет нам угрожать, построим свой новый дом. Большой и светлый. Сделаем все так, как ты захочешь… — Финеас все говорил и говорил, пытаясь переманить ребенка на свою сторону, он понимал, что Лорд прочно вцепился в сознание мальчика своими подарками, своим вниманием, и сейчас, чтобы он начал слушаться, доверять, надо было заменить образ Лорда собой. Впрочем, Финеас действительно ему не врал, он сделает все, что пообещал, потому что иначе он просто не сможет. Лицемер из него плохой, и, наверное, это даже хорошо, что главой рода Селвин стал его брат.

Северус слушал Финеаса достаточно внимательно, и он ему верил. Верил каждому слову, но не доверял. Слушая Финеаса, он смотрел на мать. А Эйлин в его сторону даже ни разу не глянула. Северус верил Финеасу, но хотел услышать все это не от него. Он мечтал услышать все эти слова от матери. Разве он в чем-то виноват?! Разве виноват?! Почему же тогда он никогда не слышал всего этого от мамы? Почему, если она хочет его защитить, то не делает ничего сама? Если бы они не встретили Тома, если бы она не увидела Финеаса, то они бы так и остались в том страшном доме, под гнетом Тобиаса Снейпа, который, как оказалось, ему даже не отец.

Северус так и не поймал взгляд Эйлин, и ком обиды заставил его затрястись. Он невольно шагнул вперед, надеясь на что-то, но все было тщетно. Затряслись хрупкие плечи, дрогнула тонкая шея, глаза зажгло. Северус шмыгнул носом и не удержал первой горькой слезы. Первая, за ней вторая, третья… глотая сопли, он вцепился в ближайшего к себе человека, в Финеаса. Тот растерялся от подобного проявления чувств, прижал мальчишку к себе и принялся тихонько поглаживать его по вздрагивающей спине. Северус плакал почти беззвучно, и от этого почему-то стало так горько. Финеас оглянулся на Эйлин, надеясь найти в ее лице поддержку, но та не смотрела в их сторону, что не могло не насторожить.

В этот день Финеас больше не стал давить на Северуса, он дождался, когда тот успокоится, налил ему сладкого чая, подсунул бутерброд под руку и больше ни на чем не настаивал. Северус уснул, стоило его голове коснуться подушки, и тогда Финеас мрачно взглянул на Эйлин. Он не понимал, что происходит. Эйлин говорила ему, что желает защитить ребенка от отца и Лорда, увезти его подальше от всех волнений и тревог. И когда она говорила это, в ее слова хотелось верить. Но почему же сейчас ее действия расходятся с ранее сказанным? Почему ее сын плачет на его груди? Почему Финеас помнит о том, что тому надо питаться, а не наоборот? Однако спросить о причинах подобного поведения Финеас не успел. Эйлин сразу отвернулась, засуетилась, явно не желая поднимать эту тему, а затем и вовсе изъявила желание лечь спать. В этот день поговорить так и не удалось.

Не удалось и на следующий день, и на следующий после него. Однако Северус, видимо разозлившись на собственную истерику, охотнее пошел на контакт. Он ел все, что давал ему Финеас, не спорил, но и говорить больше прежнего не начал. Продолжая молча ходить за старшими, он не изъявлял совсем никаких желаний. Финеас пытался его подбодрить, но выходило у него это из рук вон плохо. Поэтому, решив заняться командообразованием чуть позже, он сосредоточился на том, чтобы запутать след и найти более менее подходящее место на ближайшее время. Удивительно, но удача вновь повернулась к ним лицом, когда они наткнулись на объявление, которое дал в газету один старик-маггл. Старичок плохо справлялся с бытом, а потому искал порядочных соседей, которым готов был сдавать комнату почти за бесценок, но с условием, что соседи возьмут на себя все бытовые обязанности. И на его долю в том числе.

Старичок поначалу показался довольно странным и неприятным. Он принял их у себя в небольшой квартирке с большим подозрением, осмотрел с ног до головы, выявляя признаки неблагонадежности, скривился, точно подавился лимоном, и вообще, выказывал жутчайшее недовольство, особенно наличием ребенка. Однако же Финеас, понимая, что варианта лучше им просто не найти, давил в себе крохи гордости и сладко вещал старику все, что тот бы хотел от них услышать. Старик повелся и даже чуток смягчился, войдя в положение молодой семьи. Покряхтев да поскрежетав суставами, он показал им их маленькую комнатку, провел короткую экскурсию по кухне и залу, ткнул пальцем в уборную, затем в свою спальню и наконец согласился с подобным соседством.

Первым делом Финеас, отобрав волшебную палочку у Эйлин, установил несколько барьеров. Они были не очень сложными, палочка слушалась его слабо, но вполне могли предупредить опасность. Здесь они решили остаться на некоторое продолжительное время. Затем Финеас обговорил со стариком домашние обязанности и дал инструкции Эйлин, надеясь, что она со всем справится, а сам принялся искать подработку. Он был готов хвататься за все, поэтому работа вскоре нашлась. И вроде бы жизнь вошла в свою колею, все было вполне спокойно, их пока никто не обнаружил, и смущал лишь старик, который, казалось, следил за каждым их шагом, ревностно относясь к любым нововведениям в своей обители.

Эйлин и Северус тоже опасались старика. Он пугал и настораживал. Он был неприятен с виду и не внушал доверия своим пакостливым характером. Общаться с ним не хотелось никому. Но если Эйлин, вздрагивающая от каждого неверного звука, большую часть времени проводила в их комнате и старика почти не видела, то Северус, честно взявший на себя часть выделенных ей обязанностей по дому, был вынужден сталкиваться с ним чуть ли не каждый час. Старик появлялся совершенно бесшумно за спиной и следил, следил, следил… Северус шугался его, прятался, сбегал, но на третий день, когда Финеас ушел на подработку, а мать вышла за продуктами, велев ему сидеть в комнате, дверь внезапно распахнулась. Старик до этого к ним не заходил, и Северус испугался, что тот мог только этого и ждать. Может, он людоед?! А может… Северус был готов придумать миллион обозначений нехорошего человека, его сердце заполошно стучало в груди. Появился страх, который зарождал внутри неконтролируемый выброс магии. Северус держался, казалось, из последних сил.

— Скучаешь один? — прошамкал старик, и Северус шумно сглотнул. — Вот, на, держи-ка, может, это тебя развлечет, — с этими словами старик поднял к мальчику руки, и только сейчас Северус понял, что тот принес ему книгу. Сначала недоуменно, а затем и вовсе изумленно он поглядел на книгу, медленно забрал ее из дряхлых рук старика и замер, не веря своим глазам. Он знал эту обложку! Каждую вмятинку на ней знал, каждую царапину, оставленную по чистой случайности.

— Том? — одними губами, не веря, произнес Северус. Но старик отрицательно качнул головой. И радость, только-только сменившая дикий страх, сразу померкла. Ее место заняла грусть. — Тогда, кто?

— Кристофер, сынок, ты уже забыл? А еще меня называют стариком! — усмехнулся старик в ответ. Северус прикусил губу.

— А может, у вас есть еще что-нибудь интересное? — с надеждой спросил Северус, наконец додумавшись, что нужно играть свою роль, как это делал этот неизвестный.

— Интересное, — задумчиво протянул старик. — Шахматы? Играешь?

— Нет, я не умею, — Северус смущенно прижал драгоценную книгу к груди. — А вы можете меня научить?

— Конечно, я всегда готов разыграть партию-другую. Не стесняйся. И книгу почитай, уверен, тебе понравится этот рассказ… — протянул старик. Их взгляды пересеклись, но не успел Северус ничего еще спросить, как на пороге возник взволнованный Финеас.

— Что здесь происходит? Что вы здесь делаете? — Финеас зло глянул на старика. — Мы обговаривали это не раз, если мы живем в комнате, вы в нее не заходите.

— Мальчик совсем заскучал в одиночестве, я всего лишь поделился интересным романом и пригласил его поиграть в шахматы, — пожал плечами старик и вышел за дверь.

— Ты один? — нахмурился Финеас. — А где Эйлин?

— Ушла в магазин.

— Давно?

— Минут десять назад.

— Этот старик к тебе не приставал? Все хорошо? — спросил Финеас. Северус кивнул. — Не общайся с ним, кажется, у него не все хорошо с головой.

— Он был вполне мил сегодня. Могу я поиграть с ним в шахматы? Он обещал научить. — Северус замялся. Финеас вновь нахмурился.

— Хорошо, но только я посижу с вами.

— Хорошо, — кивнул Северус и впервые за эти дни улыбнулся. Получив свою книгу, он воспрянул духом и теперь не мог дождаться, когда сможет тихонько ее пролистать, не привлекая внимания. Он надеялся, что Том оставил ему хоть какое-то послание.

* * *

Том с головой ушел в политику. Он появлялся в министерстве так часто, как не появлялся там никогда раньше. Он общался с нужными людьми, давал указания своим соратникам, вел скрытые переговоры и старательно переманивал людей на свою сторону. Проще всего было с обычными работниками, эти простачки любовно заглядывали ему в рот, слушая сладкие речи, и были готовы, кажется, тут же бежать по его поручениям. Но с чиновниками более высокого класса такая явная лесть могла лишь усугубить неприятную ситуацию.

Том был подкован в общении любой сложности, однако излишняя самоуверенность в таких вопросах не допускалась. Особенно она не допускалась в разговорах с лояльными Дамблдору людьми, коих было достаточно много. Не долго искать пример, стоит заглянуть в совет, и все становится очевидно, в этой политической войне они были на равных. И победит тот, кто сможет сломать Принца. Пока что у Тома было неоспоримое преимущество. Но сбрасывать Дамблдора со счетов не стоило ни в коем случае.

— О, Том, не ожидал увидеть тебя здесь, — голос, только лишь секунду назад почудившийся в мыслях, неожиданно раздался в реальности. Том недовольно скривил уголок губ и повернулся к Дамблдору уже с совершенно непроницаемым видом.

— Как и я вас. Вам не кажется, что вы слишком часто оставляете школу без присмотра?

— О, не стоит беспокоиться, мой мальчик, в школе достаточно квалифицированных специалистов, которые могут уследить за дисциплиной, — с улыбкой ответил директор. Том с сомнением вскинул правую бровь.

— Неужели? — саркастично протянул Том. — Помнится, в мое время это не помешало неприятным событиям.

— Ты желаешь признаться? — спросил Альбус спокойно, но его взгляд стал жестким. Том не изменился в лице.

— В чем? Преступник пойман и наказан, хотя, как по мне, недостаточно, раз все еще находится на территории школы. Вы, как председатель Визенгамота, превышаете свои полномочия.

— Отнюдь. Я, как председатель Визенгамота, стою на защите справедливости. Мы оба знаем, — Альбус подался вперед и понизил голос, чтобы не привлекать большого внимания, если кто-то окажется вместе с ними в этом пока пустующем коридоре. — Мы оба знаем, что Рубеус Хагрид осужден не за свое преступление.

— Не понимаю, о чем вы, — твердо ответил Том. Альбус скорбно качнул головой. — Если вы хотите что-то мне предъявить, делайте официальное заявление, и мы встретимся в суде. В противном случае, если вы продолжите говорить этот откровенный бред, иск подам я.

— Рубеус очень пострадал из-за хитрости и бесчеловечности того, кто совершил то преступление, — Альбус вновь говорил привычным спокойным тоном. — Тот же, кто смог так легко сбросить свою вину на непричастного человека, необычайной степени подлец. Ты так не считаешь?

— Я уже давно забыл о той истории. Как префект школы, я поступил верно, открыл грязный секрет Рубеуса. Его зверь мог нанести куда больше ущерба, если бы его вовремя не остановили. Я был награжден за это своевременное предупреждение преподавательского состава и аврората, вы уже забыли? Если вы считаете, что таким образом я покрывал другого преступника, то вы глубоко заблуждаетесь. К чему вообще этот разговор? Его давность давно перескочила отметку в двадцать лет.

— Ты сам напомнил мне об этом.

— Что вам нужно, Дамблдор? У меня не так много времени, чтобы болтать с вами о давно минувшем.

— Меня интересует личность мальчика, с которым не так давно тебя видели на улицах магического квартала, — в лоб спросил Альбус. Том был удивлен такому необычному со стороны старика подходу, но виду не подал. Он ждал именно этого вопроса с начала встречи. Конечно, Дамблдору мог быть интересен лишь Северус.

— Я не обязан отвечать на этот вопрос.

— Пока не обязан, — поправил его Альбус. — Похищение детей — серьезное преступление.

— Это угроза?

— Предупреждение.

— Пустое, — выплюнул Том. — Я уже сказал вам, хотите что-то мне предъявить, предъявляйте официально. Я никого не крал. У этого ребенка есть мать, и я лишь помогаю им двоим из доброты. Всего доброго, директор.

— Всего доброго, мистер Реддл, — прохладно попрощался с ним Альбус.

Том бросил на Дамблдора последний ледяной взгляд и отвернулся, продолжая свой путь. Все шло несколько не так, как он предполагал. Дамблдор открыто намекнул ему о том, что откроет официальное обвинение в похищении. Неужели Принц пойдет на такое? Нет, этого не может случиться. И где, собственно, сам Принц? Чертов упрямый старик так и не объявился, хотя прошло уже так много дней с их вылазки в магический квартал. Том ждал, но с каждым днем его терпение все больше истончалось. Казалось, еще немного, и он прекратит это глупый эксперимент. Раздраженно скрипнув зубами, Том переместился в свое поместье, добрался до кабинета, резко открыл дверцы тонкого шкафа и схватил с полки маленькую сферу.

— Говори! — приказал он нетерпящим возращений тоном. Сфера засияла, пошла рябью, а в следующий момент раздался тихий, скрипучий голос.

— Все тихо, — ответил он и замолчал на некоторое время.

— Как Северус? — вопрос вырвался у Том против его воли, и можно было лишь порадоваться, что голос при этом не дрогнул, а интерес проще просто списать на собственный же план, в котором мальчик играл немалую роль.

— Еще немного, и обыграет меня в шахматы, — отозвался Абраксас. — В остальном изменений не наблюдается. Он ждет тебя, Марволо, ты знаешь? Ищет любую возможность, чтобы спросить у меня о тебе. — Том на такое заявление недовольно скривил губы, потому что где-то внутри подняло голову непривычное чувство. Том был рад, что мальчик ждет его. Рад? Какой кошмар! Привязанности губительны. Он, всю жизнь отрицающий какие-либо чувства, кроме ненависти и страха, не должен был привязаться к мальчику! Это невозможно… Но Том все чаще ловил себя на мысли, что переживает за него. — Марволо?

— И что с того? Я оставил ему послание, этого достаточно. Ни к чему эти сентиментальности, — отрезал Том. — Чем занята Эйлин? — спросил он.

— Сложно сказать. Она вздрагивает от каждого шороха, словно бы любая тень — враг. Что Октавиус с ней сделал?

— Не имею ни малейшего понятия. Так, значит, она боится? Она уже сплела новый барьер?

— Пыталась, но сил не хватает. Я прочитал все узлы, как ты и велел. Формулы идентичны тем, что ты написал мне. Это имеет значение? Не знаю, где она выкопала это, но в мире существует много альтернативных вариантов защиты, не требующих такой сильной отдачи магии. Она зря себя губит и подвергает опасности всех прочих, кто живет с ней под одной крышей.

— Кажется, этот барьер пожирает не только магию, но и мозг. Жалкое зрелище.

— Принц так и не вышел с тобой на связь?

— Нет, однако я получил угрозу от Дамблдора… Подожди, — Том отвлекся на неожиданный хлопок и хмуро поглядел на врезавшуюся в окно птицу. Взмахнув рукой, он отворил одну створку, и впустил бедное животное, потерявшее при ударе ориентацию в пространстве. Сова пробралась внутрь, едва не свалилась со стола и наконец остановилась на одном месте, протягивая конверт. Том внимательно поглядел на печать на конверте, не спеша брать его в руки. — Похоже, настал день икс. Принц пишет письмо.

— Чего он хочет? — спросил Абраксас. Том проверил конверт на чары и, не обнаружив ничего вредоносного, распечатал послание. Пробежался по ровным строчкам, выведенным уверенной рукой.

— Просит о встрече.

— Прими его на своей территории, — подсказал Абраксас. — Пусть придет камином во второй кабинет, это наилучший вариант для нашей уверенности.

— Да, это так, — согласился Том.

* * *

Встреча состоялась на следующий же день. Принц сначала еще попытался предложить нейтральную для разговора территорию, но, получив однозначный отказ встретиться где-либо, кроме личного поместья Лорда, был вынужден принять подобные правила игры. Он пришел ровно в назначенный час, переместился камином и вышел в точную копию настоящего рабочего кабинета. Том уже ждал его, скучающе листая какие-то документы за массивным столом. Когда гость появился перед ним, он не поспешил подняться на ноги, выказывая высшую степень неуважения. Принц скрипнул зубами от злости.

— Итак, — без лишних слов начал Том, внутренне ликуя, — что привело вас ко мне?

— Ты знаешь, что.

— Нет, даже не представляю.

— К чему эти игры, Реддл? Где мой внук? — спросил Принц, прямо встречаясь с ним взглядами.

— Вы спрашиваете у меня о своем внуке? По-моему, ответ на этот вопрос должен знать вовсе не я. Где ваш внук, Принц? А дочь? Почему они не живут с вами, а влачат жалкое существование в грязном рабочем районе? — Том ударил в больное место, внимательно наблюдая за лицом собеседника. Принц прекрасно держал лицо, ни один мускул не дрогнул против его воли. — Удивительно, да? — Том с усмешкой поднялся из-за стола. — Почему при живом главе рода наследник даже не знает о своем высоком положении.

— Я пришел не выслушивать претензии от сопляка, вроде тебя.

— На вашем месте я бы не стал бросаться подобными словами. Я знаю все о тех событиях, что вы упорно стирали из истории. Я знаю, чей он сын. Я знаю, что вы не хотите, чтобы настоящий отец узнал, что вы не выполнили волю его семьи, — Том блефовал слегка, но, кажется, не зря. — Не смогли? Кишка тонка?

— Закрой рот! — Принц повысил голос. Он всегда быстро выходил из себя, и он был не намерен слушать подобное в свой адрес. — Ты ничего не знаешь! Ты скажешь мне, где мой внук, или я начну официальное расследование о краже наследника рода.

— Да, вчера я уже слышал нечто подобное от господина директора. Так, значит, вы заручились его поддержкой? Как глупо. Вам нечего мне предъявить. Я никого не крал. Вы можете обыскать мой дом, но вы никого не найдете.

— Неужели все это лишь ради голоса в совете? — выплюнул Принц с отвращением.

— Я никогда не был поборником морали.

— Это низко даже для такого, как ты.

— Этот мальчик не вписан в ваш род официально. Вы хоть знаете, как зовут вашего внука? — спросил Том, играючи. Принц побледнел. — Вы даже имени его не знаете, — повторил Том, очевидно издеваясь. — О каком расследовании может идти речь?

— Вся информация в крови, для подачи иска мне не нужно знать его имя. Это преступление не только перед обществом, но и перед магией. Отдай мне моего внука, и мы разойдемся мирно.

— Мирно, — протянул вслед за ним Том и наигранно задумался. — При всем желании, вашего внука у меня нет.

— Вранье!

— Я отпустил его вместе с матерью. Эйлин. Ее-то имя вы помните? Я дал им время скрыться. Видели бы вы ее несчастное лицо. Даже не знаю, кого она боится больше. Вас или меня? Может, объявим охоту? Кто первый найдет, тот и забирает приз…