Тёмная сторона Луны (гет)

Примечания:

Песня для главы — ”Angel” Сары Маклахлан.

Виктория становилась всё беспечнее. На этот раз она даже не пыталась спрятать тело — просто бросила его в канаву у обочины, где полиция быстро его обнаружила. Я знал, что она пробыла в городе меньше недели, но уже успела убить. В глуши жертвы стали редкостью — с наступлением холодов туристы и охотники вернулись в свои тёплые дома, и Виктория сменила тактику. Она повела меня в город, и её выбор добычи стал особенно тревожен.

— Сколько ночей вы планируете провести у нас в Хэмеле, мистер Рэндалл? — спросила ночная портье, когда часы на стене пробили четыре.

Её брови слегка приподнялись, пока она разглядывала меня, задаваясь вопросом, почему я заселяюсь в такой невообразимо ранний час.

— До завтрашнего утра, — ответил я, беря ручку, прикованную к стойке.

Рядом со мной лежала стопка свежих выпусков «Стар Трибьюн». Заголовок на первой полосе сообщал о новом убийстве — очередном в череде преступлений, потрясших «Города-близнецы» за последний месяц. Значит, Виктория оказалась хитрее, чем я думал — она выдавала свою жертву за очередную жертву серийного убийцы.

Голова Виктории скоро покатится… Она не сможет долго скрываться в таком крупном городе, как Миннеаполис. Мир людей был гораздо больше моим домом, чем её. Последней её добычей стал ребёнок — значит, порция была мала, и она выйдет на охоту снова, скорее всего, с заходом солнца. У меня был один день на подготовку. Мы оба затаимся в этот яркий, солнечный день… а потом я наконец покончу с этим.

Женщина с мышиными чертами лица за стойкой мило улыбалась, дожидаясь, пока я заполню форму.

— Вы к нам по работе или на отдых?

Бекки, — гласил её бейджик. Её глаза — как и мысли — начали опускаться ниже моего лица, и я поспешно протянул ей заполненный лист. Грубые, назойливые обрывки мыслей в её голове заставили меня по достоинству оценить тишину дикой природы.

— По работе, — ответил я резко, поймав её взгляд.

Когда я смотрел на неё, в горле разлилось тепло, и чудовище внутри меня молниеносно перебрало два десятка способов лишить эту беззащитную женщину жизни. Эффект был вовсе не ослепительным.

Её вожделение в одно мгновение сменилось страхом, когда она вспомнила смутное описание серийного убийцы и сверила его со мной.

«Высокий, молодой, тёмные волосы. Его глаза… такие чёрные… такие пустые… такие холодные… Господи, где Боб? Может, вызвать полицию?..»

Я попытался смягчить взгляд.

— Я консультирую компанию Polaris, это рядом, вверх по дороге.

Бекки не купилась на мою историю, и у неё сработал рефлекс бегства. Оценив свои шансы на побег, она поняла, что они не в её пользу — и сердце забилось быстрее.

— Э-это здорово, — пробормотала она, протягивая мне ключ через столешницу из искусственного мрамора.

Тут же отступив назад, она потянулась к телефону и нажала кнопку быстрого набора. Не дожидаясь ответа, заговорила нарочито громко:

— Бутч, прости, что отвлекаю от тренировки. Приходи, пожалуйста, вымой вестибюль…

Её глаза беспокойно метнулись ко мне, пока она мысленно искала у меня оружие.

На другом конце провода голос автоответчика сообщил ей, что новых сообщений у неё нет.

— Хорошо, увидимся через пару минут, — сказала она в трубку, как будто разговаривая с живым человеком.

Её спектакль мог бы сработать на какого-нибудь человека, но я знал — этот разговор слышал только я.

Получив ключ, я потерял к ней всякий интерес, и она с явным облегчением наблюдала, как я удаляюсь. Её столкновение с бессмертным миром оказалось быстрым и безболезненным. Бекки даже не представляла, как ей повезло. Я могу быть пугающим… но Виктория смертельно опасна.

«Что ты имеешь в виду под «пугающим»?» — наивно прозвучал голос Беллы, пока я шёл по коридору к своему номеру, заглушая собой приторную музыку, доносившуюся из динамиков придорожного мотеля.

В остальной части здания стояла тишина — большинство разумов спали без снов, а те, кто бодрствовал, не могли заглушить силу моего воспоминания. А память о ней возвращалась всё ярче с каждым днём.

Вдруг поверх её голоса всплыл мой собственный, из прошлого:

«Разве я тебя не пугаю?»

«Не больше обычного».

Стиснув зубы, я добрался до номера и сразу направился к телевизору, пытаясь найти хоть что-то, что заглушит предательские мысли. На экране появился рэп-клип, и я прибавил громкость. Отвратительный шум сработал лучше, чем я мог надеяться. Теперь осталось только не закрывать глаза.

Мои мысли нехотя вернулись к сегодняшнему списку дел. Вот во что превратилась моя жизнь — в список. Чем он длиннее, тем лучше; каждая задача ведёт к следующей, как кости домино, выстроенные в ряд. Мне приходилось заставлять себя ставить каждую из них на место, заставлять разум сосредоточиться на каждом отдельном прямоугольнике из слоновой кости, сводя к минимуму шансы вновь улететь мыслями в тот дождливый уголок мира, где осталось моё сердце. Но, к сожалению, я знал: когда-нибудь эти домино падут — и ничто уже не удержит меня от того, чтобы вернуться к ней. Мой самый большой страх — что однажды я поддамся и побегу обратно, обрекая её. Но не сегодня. По крайней мере, в тысячный раз я говорил себе именно это.

Я положил сумку и пакет с покупками на кровать — ещё одно домино встало на место. Нет, я достаточно силён, чтобы держаться подальше. Она заслуживает нормальную, человеческую жизнь — единственное, что я могу ей дать. Пока разум не успел вновь нарисовать её образ, я вернулся к своему списку.

«Следующее задание», — приказал я себе.

Сегодня в списке дел оказалось больше домино, чем обычно… время пополнить запасы, восстановиться и привести себя в порядок. Попритворяться человеком пару часов. Недели, проведённые в лесу, сделали меня неопрятным, и хотя мне было всё равно, пребывание в шумном городе требовало определённой степени приличия. Я, может, и чудовище, но не животное.

Пока я срывал бирки с новой одежды, в моём воображении всплыло новое лицо. Элис потратила бы куда больше времени и усилий на покупку рубашек и джинсов, чем я, — но и куда сильнее возмутилась бы, увидев ту грязную одежду, которую я выбрасывал. Я задумался, как она там, моя любимая сестра. Простила ли она меня? Вряд ли.

Второй целью всей этой затеи было подзарядиться — хотя в куда более буквальном смысле, чем это обещала брошюра, лежащая у кровати. Электричество, одежда, и если хватит смелости — телефонный звонок, вот зачем я пришёл в город. Страх портье напомнил мне об ещё одной задаче, к которой предстояло вернуться после этого краткого возвращения в цивилизацию: мне нужно было поохотиться.

Я порылся в кожаной сумке и достал мобильный телефон и новый ноутбук. Последний стал необходим, когда я больше не мог подобраться к Виктории достаточно близко, чтобы уловить её мысли или распознать повадки. После того как я несколько раз терял её след, мне пришлось прибегнуть к интернету — искать сообщения о загадочных убийствах и карты, чтобы отследить места происшествий. После двух недель пустых поисков я наконец уловил её запах рядом с последней жертвой — здесь.

Но сперва — главное. Я подключил телефон к зарядке и воткнул шнур в розетку у кровати. Маленькое серебристое устройство лежало на прикроватной тумбочке, дожидаясь того самого звонка, которого я так боялся. Впрочем, Карлайл не заставит себя долго ждать. Следом я подключил ноутбук, а затем сложил и убрал в сумку запасной комплект новой одежды. Телефон казался всё больше с каждой минутой моего промедления.

Я проигнорировал два последних звонка от Карлайла, зная, что в случае настоящей необходимости он оставил бы сообщение — но голосовая почта оставалась пустой. Значит, он хотел лишь одного: чтобы я сдержал обещание и дал о себе знать. Я был должен это ему. Я был должен это Эсме.

Принять душ или сначала позвонить? Как и подобает трусу, я схватил комплект чистой одежды и направился в ванную. Звонок может подождать ещё несколько минут.

Пока горячая вода стекала по коже, вместе с ней на меня нахлынуло чувство вины — рядом с образом Беллы в воображении появилась другая — мягкие черты лица моей матери, хмурящиеся на меня, пока я смывал шампунь с волос. Сколько страданий я причинил…

Душ оказался лишь короткой передышкой, и слишком скоро я уже стоял перед зеркалом, вытирая волосы полотенцем. Когда они мокрые, они становятся темнее — почти тёмно-каштановыми. Я сосредоточился на глазах, не позволяя себе сравнивать их цвет с чьим-либо ещё. Радужки глаз были настолько тёмными, что зрачков почти не было видно. Да, мне определённо пора на охоту.

Я посмотрел на лицо в зеркале и с тяжёлым вздохом отметил, как сильно я изменился. Смыть слой грязи и пыли, накопившиеся за время кочевой жизни, было несложно — но стереть ту безжизненность, что смотрела на меня из отражения, было невозможно.

«Я видел трупы и получше цветом», — прозвучал в голове мой собственный голос, комментируя бледное, подташнивающее лицо Беллы из прошлой жизни.

Я вновь стал тем, кем был на самом деле — хищником, вооружённым лишь приманкой и крючками. Красота поблекла, ослепительное очарование исчезло. Не так ли я выглядел в тот самый первый, полный жажды день, когда перебирал в уме десятки способов убить Беллу? Что могло притянуть её ко мне — к чудовищу, столь очевидно опасному?

— Теперь Я — Смерть, разрушитель миров⁽¹⁾, — процитировал я себе.

Я вспомнил фотографии, которые тайком оставил в её комнате — как тот Эдвард, который принадлежал ей, казалось, светился от обожания. Она сумела разглядеть за мрачным, затаившимся образом смерть — и озарила меня своим светом. Вот что это было, понял я. Точно так же, как солнце заставляло мою твёрдую, как у статуи, кожу светиться радугой, глубина её духа, её души отражалась и во мне. Без неё не осталось ничего, кроме холодной, пустой оболочки — зеркала в тёмной комнате. Нет, это не совсем точно. Я вовсе не пассивное зеркало, молча висящее в пыльной раме.

Глаза убийцы впились в мои — чёрные круги и впалые щёки выдавали пустое, бездушное зло, которое я олицетворял. Я проглотил тонкую струйку яда, скопившуюся на языке, напоминая себе, что сегодня мне снова придётся убивать — пусть даже это будет всего лишь беззащитное животное, ставшее моей жертвой.

Жжение в горле больше не вспыхивало от самой мысли об этом, а оставалось тупой болью — теперь её было легко игнорировать. Боль, которую я чувствовал каждый раз, когда закрывал глаза, давно затмила жажду. Ведь стоило глазам на мгновение сомкнуться — она снова была передо мной, умоляя вернуться.

Её глаза… её волосы… её руки, тянущиеся ко мне в тот последний день… Хватит.

Виктория… Мне нужно сохранить силы, если я собираюсь покончить с этой хитрой вампиршей. Полная луна за окном ярко высвечивала мою халатность… В последний раз я охотился, когда была растущая четверть… три недели назад.

Мои собственные слова вновь всплыли в памяти: «Есть и другие жажды. Жажды, которых я даже не понимаю…»

Нет. Я не могу позволить себе снова думать о Белле.

Бездонная пропасть, раскинувшаяся там, где когда-то было моё сердце, вновь разверзлась, грозя затянуть меня в свои чёрные глубины. Я откинул полотенце и отвернулся.

Следующая задача: звонок. Я здесь не для того, чтобы предаваться воспоминаниям.

Одевшись, я глубоко — хоть и бессмысленно — вдохнул, затем поднял мобильный телефон. Гудок прозвучал всего раз.

— Эдвард, как раз вовремя, — сказала Элис, и моя рука задрожала.

Я пытался дозвониться не до неё. Почему у неё был телефон Карлайла?

— Где Карлайл? Что-то случилось?

— Он здесь, не волнуйся, но я хотела сначала поговорить с тобой сама. Ты уже готов вернуться?

Я зажмурился — и тут же увидел, как Белла беззаботно смеётся у меня в голове.

— Дай мне поговорить с Карлайлом, Элис. Мне нечего тебе сказать.

Если я не услышу голос Карлайла через пять секунд — я повешу трубку. Она всё равно скажет им, что со мной всё в порядке.

— Белла всё ещё страдает, ты же знаешь, — сказала она, и я вздрогнул от одного лишь звука её имени. — Она не может жить без тебя — так же, как ты без неё. Ты подводишь её к краю, Эдвард. Она может просто прыгнуть.

Я знал Беллу — она никогда не пошла бы на такой шаг. Нет, у неё есть отец, и ради него она готова на всё.

— Белла… — её имя застряло у меня в горле. — Белла пообещала. Она будет беречь себя ради Чарли.

— Может, тебе стоит просто проверить, как она. Убедиться.

Чёрт бы её побрал. Она снова следила за мной… видела, как каждый день я борюсь с искушением — просто вернуться и взглянуть. Если я вернусь, то уже не смогу уйти. Я знал это. И Элис тоже знала. Она была безжалостна.

Тон её голоса насторожил меня.

— Элис, если ты вернулась, клянусь…

— Нет, не вернулась, — фыркнула она. — Но чемоданы собраны. Я буду прямо за тобой, когда ты сдашься. Ты не такой уж сильный.

«Я ставлю на Элис», — прошептало воспоминание о Белле.

Скривившись, я выругал и сестру, и себя.

— Хватит следить за мной. Ты не должна смотреть.

Перед глазами пронеслись сцены Беллы — в крови, в опасности, и пламя в горле вспыхнуло с новой силой. Это ощущение вызвало у меня отвращение… и одновременно наполняло силой. Я не могу вернуться.

Она должна быть в безопасности.

— Всё это неправильно, Эдвард. Ты вернёшься — и чем дольше тянешь, тем больше боли причиняешь всем нам. Не только ты один страдаешь, знаешь ли.

Конечно же, я это знаю. Почему, по её мнению, я вообще звоню? Единственная причина — дать Карлайлу и Эсме хоть немного душевного покоя.

Пять секунд истекли.

— Ты дашь мне поговорить с Карлайлом или нет? — рявкнул я, скользя пальцем по кнопке «Сброс».

Она больше не заговорила в трубку.

— Он хочет с тобой поговорить, — сказала она тому, кто находился рядом.

— Эдвард, — произнёс Карлайл, и в груди что-то болезненно сжалось.

Его голос был ровным, почти тёплым, но за этой маской я явно слышал тревогу.

Я ответил с той же натянутой лёгкостью:

— Привет, Карлайл. Я просто хотел сообщить, что у меня всё в порядке, — солгал я.

По крайней мере, это обещание я могу сдержать… обещание поддерживать с ним связь.

— Ты вернёшься домой? Твоя мама очень беспокоится.

Фальшь рухнула с почти слышимым грохотом — печаль в его голосе больно ударила по совести.

— Нет, у меня новый след. Но раз уж выдалась свободная минутка, решил дать о себе знать.

— Спасибо, — сказал он, но не смог сдержать разочарованного вздоха. — Где ты сейчас? Мы могли бы приехать хоть на пару часов. Эсме ужасно по тебе скучает.

В этой тишине я услышал его надежду — и она лишь усилила боль.

— Возможно… но Виктория необычайно подвижна. Она нигде не задерживается надолго.

Я должен был просто сказать «нет», но знал, что эта просьба исходила от Эсме. Разбивать её надежду было слишком жестоко.

— Я позвоню, если представится возможность.

Тишина затянулась, и я внутренне приготовился к своему следующему вопросу.

— Как мама?

Карлайл немного сдвинулся с места, на фоне зашуршали бумаги.

— Она… держится. Розали и Эмметт, если можешь в это поверить, на этот раз решили сыграть скромную свадьбу.

Я почти видел, как уголки его губ поднимаются в лёгкой улыбке.

— Мы все поехали в Ниагару и промокли до нитки, пока они произносили клятвы в брызгах водопада, — его улыбка медленно угасала. — Джаспер заменил тебя.

Ещё один удар — я всегда был шафером на всех многочисленных свадьбах Эмметта и Розали.

— Отлично. Пора уже ему начать брать на себя часть брачных обязанностей, — небрежно заметил я.

Карлайл откашлялся без необходимости.

— Кхм, да. Сейчас он на охоте с Эсме.

Я провёл пальцем по переносице. Эсме справлялась не так уж хорошо — как и сам Карлайл, раз Джасперу пришлось лично успокаивать Эсме.

Но я продолжил:

— Передай, пожалуйста, мои поздравления Роуз и Эму.

— Передам, когда они позвонят. В этот раз они выбрали Европу для медового месяца… Кажется, Париж, — сказал он, и всякая эмоция исчезла из его голоса.

Неудивительно, что Эсме так расстроена — я не единственный, кто её покинул.

Карлайл не сдавался:

— Эдвард, пожалуйста, эта охота…

— Крайне необходима, — закончил я за него.

Я не могу вернуться домой — моё присутствие только усугубит страдания Эсме.

— Виктория — беспринципная дикарка, её нужно остановить. Если бы ты видел её последнюю жертву, ты бы согласился. Он всё ещё одет был в свой хэллоуинский костюм.

Я видел тело глазами свидетелей, немногих, кто вообще смог вынести этот вид. Потом пошёл по следу — он привёл меня в тихий жилой район, где она выхватила мальчика, пока тот ходил по домам за сладостями… прежде чем я понял, что иду по ложному следу.

Молчание затянулось дольше, чем я ожидал.

— Тогда позволь мне помочь тебе. Вместе мы остановим её, и ты сможешь вернуться домой.

Я не мог читать его мысли, но тон говорил сам за себя. Он переметнулся в команду Элис — теперь он тоже был за то, чтобы я вернулся. Это предательство обожгло, но я не смог разозлиться — не тогда, когда он пытался собрать по кусочкам всё то, что я разрушил.

— Нет. Эсме нуждается в тебе больше, чем я. Виктория одна, я справлюсь с ней.

Карлайл сглотнул — по привычке.

— Эдвард, мне кажется, тебе стоит пересмотреть… и свою ситуацию, и своё решение.

Я снова его проигнорировал — по крайней мере, ту нотку авторитета, которую он пытался вложить в голос.

— Нет. Решение принято. Ничего не изменилось.

На этом разговор окончен.

— Я позвоню, когда смогу. Передай мою любовь Эсме и всей семье, — пробормотал я, с болью желая повернуть время назад и вернуть им то счастье, которое у них было год назад. Они не заслужили страдать из-за моих ошибок.

Он тяжело вздохнул — бесполезный человеческий жест.

— Как скажешь. Будь осторожен, сынок. Мы любим тебя, — грустно сказал он.

Воспоминание, вызванное его словами, настигло меня неожиданно.

Скомканный листок бумаги лежал на столе рядом со спящей Беллой. Я осторожно развернул крошечный квадратик, заметив, как по краям он почти расползался от частого складывания. Сколько раз она перечитывала эти два простых слова, что теперь смотрели на меня? «Будь осторожен».

«Будь осторожен», — прошептала Белла во сне — и теперь эти слова эхом звучали у меня в голове.

Я закрыл телефон, и перед внутренним взором всплыла её растрёпанная причёска и сонная, мимолётная улыбка.

— Пожалуйста, будь осторожна, — прошептал я, не в силах произнести её имя.

«Может, тебе стоит просто проверить, как она».

Слова Элис эхом отдавались в моей голове, и я едва не раздавил телефон в руке, пытаясь насильно вернуть мысли в настоящее. Я взял ноутбук, намереваясь поискать информацию о новых преступлениях в Миннеаполисе, но пальцы не слушались. В сознании качнулась очередная костяшка домино…

Всего лишь короткий визит.

Не успел я опомниться, как уже уставился на карту с голубой линией, проведённой от Хэмела до Форкса. 1790 миль… Я мог бы успеть на ранний рейс и вернуться до того, как Чарли вернётся с рыбалки.

Нет, нет, нет.

Ноутбук выпал из моих рук. Прежде чем он коснулся полиэстерового покрывала, я уже сжался в углу, подтянув колени к груди. В сознании одна за другой рушились костяшки домино, мягко падая с воображаемым звуком, похожим на человеческое сердцебиение. Её сердцебиение. Я едва сдерживал себя, чтобы не сорваться с места и не выбежать за дверь.

Элис подчеркнула, что Белла страдает — неужели она что-то видела? Белла снова в больнице?

Нет, моя сестра просто провоцирует меня расплывчатыми намёками… Ей самой нужен повод, чтобы вернуться. Белла в безопасности — в безопасности от меня — живёт жизнью без мифических убийц и бессмертных демонов. Я не могу вернуться. И я ведь поклялся… неужели моё слово ничего не стоит?

Пальцы скользнули по волосам, затем сжались в кулаки. Я совершил ещё одну ошибку — сделать перерыв в отслеживании Виктории было глупейшей идеей. Стоило ослабить концентрацию на запахе, на уликах, как разум тут же рванул туда, куда ему было запрещено: к Белле.

Когда мой лоб уткнулся в колени, сердце подхватило то, что начала Элис, толкая меня обратно — к моей тоске… моей любви… моей жизни…

«Мне это тоже не нравится. Что я тебя не вижу. Мне тоже тревожно», — тихо сказала Белла, её румянец вспыхнул у меня за веками.

Я погрузился глубже в отчаяние, от которого всё время убегал. Пространство сжалось, когда она потянулась ко мне, раскинув руки. В моём воображении её тепло окутало меня, смешавшись с её ароматом. Ощущения были такими реальными, что, когда я открыл глаза, ожидал увидеть комнату, наполненную фрезией и пламенем.

Ключи в кармане жгли мне бедро, звали. Это было бы так просто… Я представил, как стою перед её домом, лезу в окно и нахожу её спящей, как делал уже много раз. Такая спокойная, такая хрупкая… но нет!

Я швырнул ключи через всю комнату — они вонзились в гипсокартон над изголовьем кровати.

Ну прямо эталон сдержанности…

Именно её покой, её удивительная, хрупкая уязвимость должны удерживать меня. Всё, что я могу принести ей, — это боль, смерть или, что ещё хуже, проклятие.

«Белла всё ещё страдает…» — снова прозвучал голос Элис.

Одна мысль о том, что Белла плачет по моей вине, заставила меня взглянуть на дверь. Я крепче обхватил колени, не давая себе сорваться. Она будет жить и двинется дальше. На самом деле, Белла, вероятно, уже так и поступила — Элис куда искуснее лжёт, чем я. Вот и всё… Элис наверняка увидела, как Белла обожглась о горячий тост, и превратила это в трагедию специально для меня.

Медленно, не в такт рэпу, доносившемуся из телевизора, я раскачивался, пытаясь оттащить себя от края искушения. Лишь спустя двенадцать часов, когда солнце скрылось за горизонтом, я встал, схватил свои вещи и вырвался наружу бегом. Мотель начал заполняться к вечеру, и я покинул свою добровольную тюрьму прежде, чем мысли счастливых, занятых и живых могли накрыть меня с головой.

Выезд. Охота. Потом — разведка на предполагаемых охотничьих местах Виктории.

Новый список задач выстроился легко. За ним — новая цепочка домино, и я начал всё заново, делая вид, что моя жизнь хоть чего-то стоит.

Бросив ключи от номера в контейнер для возврата ключей, я мысленно поставил первое домино — и в этот момент взгляд упал на дату на последнем оставшемся экземпляре газеты. Ирония перехватила дыхание.

Сегодня было второе ноября. Día de los Muertos.

День мёртвых.

1) Цитата из «Бхагавад-гиты», которую позже процитировал Роберт Оппенгеймер.

Вернуться к тексту