Феникс: Возрождая крылья (гет)

Не прошло и суток, как Лесли не выдержала и в свой выходной приехала в полицейский участок, напав на обескураженного Райана:

— Где он?

Тот вздрогнул, слегка отъехав на стуле от грозно склонившейся над ним девушки, и всмотрелся в непоколебимое лицо. Карие глаза искрились злостью, волнением и недоумением. Губы добела сомкнуты, брови стремительно тянулись навстречу друг другу.

— Кто — он? — хмуро уточнил сержант, не найдя ответа в обычно мягких, но сегодня заострившихся чертах.

— Ты издеваешься?! — громче прежнего выдала она, практически прикрикнула.

— Объясни нормально, что произошло! — мужчина резко поднялся с места, возвышаясь над тотчас сконфузившейся Лесли.

Она сделала шаг назад и глубоко вдохнула, поумерив пыл. Он с внимательным прищуром наблюдал за каждым действием коллеги.

— Эрик… Вчера он привез меня в свою квартиру, побыл немного со мной и уехал. На звонки не отвечает, на работе его нет, машины тоже нигде не видно…

Райан отвел глаза в сторону. Еще утром его напрягло отсутствие друга на рабочем месте, но он списал это на вчерашнее состояние его девушки и то, что Адамс мог остаться вместе с ней.

— Ты знаешь его лучше меня! Не думаю, что он мог просто так исчезнуть…

— Да, это на него не похоже…

Полицейский опустился в кресло, задумчиво потирая подбородок.

Когда Эрик резко, без предупреждения пропадал? Отвечая на собственный вопрос, мужчина думал о том, что никогда, однако воспоминания пробили черепную коробку ослепляющим взрывом. Эрик скрывался от людей два раза в жизни: когда погибли его родители и когда Лисса бессердечно предала его спустя годы совместной жизни. И находиться лейтенант мог только в одном месте, о котором Лесли пока не стоит знать…

Заприметив озарение в зрачках Райана, девушка едва не подпрыгнула на месте.

— Ты знаешь, где искать его?!

— Поезжай домой. Я разберусь с ним.

Еле выпроводив Лесли из полицейского участка, мужчина направился в злосчастный дом, принесший хозяину слишком много счастья и боли одновременно.

* * *

Редкая для жаркого летнего дня гроза разразила округу. Прогремела в каждом закутке Сан-Диего, стала незваным гостем квартир и домов и забралась в голову Эрика. Раздражала, трещала, ломала. Его ломало не столько природное явление, сколько смятые и наполовину порванные листы из личных дел. Личных дел, хранящихся в его кабинете, но по какой-то причине обнаруженных им же самим в машине Фила, на которой тот совершил преступление. Он понимал, кем они были подкинуты и по какой причине. Он понимал, что человек, сделавший это, добился своего. Он понимал, что находился в приносящем боль доме и опустошал третью бутылку алкоголя из-за двух фотографий. Тонких картонок. Некачественных, с проплешинами, до конца выпивающих его никчемную жизнь. Изображения раз за разом пробуждали болезненные импульсы, отдающие напрямую в сердце, стоило им попасть в поле зрения мужчины. Одинаковые карие глаза, тонкий нос, выделяющиеся скулы.

Один взгляд. Одна фамилия. Одна кровь.

Какова вероятность того, что они разные? Какова вероятность того, что Лесли не предаст его так же, как ее сестра? Какова вероятность того, что они не в сговоре? Какова вероятность того, что не стоит ждать ножа в спину? Какова вероятность того, что чувства Лесли искренни? Какова вероятность того, что у него получится разлюбить еще одну девушку?

«Разлюбить?..» — Эрик усмехнулся своим же мыслям. Адамс не понимал, когда успел полюбить ее и осознать это. Видимо, именно сейчас. Сейчас, в доме, в котором прошли его счастливое детство и мерзкая молодость. Там, куда он приходил после смерти родителей, где жил вместе с Лиссой и где не появлялся после ее гнусного предательства. Сейчас, когда с каждой секундой, проведенной наедине с фотографиями сестер, становилось хуже, несмотря на алкоголь и сигареты. Сейчас, когда больно было лишь от одного изображения двадцатилетней Лесли.

Лесли — ее сестра. Его Лесли — родственница той самой, которая окончательно добила мужчину после гибели родителей. Его Лесли, которая всё время была рядом: радовала, поддерживала и успокаивала. Его Лесли, которая возродила вкус жизни и стала ее смыслом.

Лесли, Лесли, Лесли.

Эрик сделал еще один — кажется, сотый за эти часы — глоток виски. Не помогало. Ничего не помогало. Ничего не помогало избавиться от мысли, что сердце опять обмануло его. Ничего не помогало верить в то, что его жизнь снова не превратится в ад.

Колени саднило. Жгло, болело, щипало. Мысленно он четыре года стоял на разбитом вдребезги стекле, и именно сейчас осколки вросли в кожу, слились с ней, стали одним целым.

Между ними в одночасье выросла стена. Непробиваемая, вполне осязаемая, увеличивающаяся в размере с каждым взглядом Адамса на фотографию девушки. Кирпичик за кирпичиком — преграда росла, стремилась к небу, пыталась дотянуться до конца вселенной, как только он раз за разом натыкался на взор, пробирающий до мурашек. Карие глаза обвиняли его, насмехались над ним и наносили смертельные раны, от которых больше нельзя излечиться.

Мужчина осознавал, что виноват в произошедшем сам. Опять. Опять Эрик доверился сердцу. Опять оно обмануло его. Стоило послушать разум, отчаянно пытавшийся помочь хозяину все эти годы. Только одиночество и холод способны защитить от всех напастей. От людей. Именно люди — самые опасные существа на планете, и Адамс убедился в этом не раз.

Лейтенант утопал в мыслях, запутывающих его еще больше, и не понимал, что теперь чувствует по отношению к Лесли. Страх? Равнодушие? Влюбленность? Доказательства, упрекающие девушку в предательстве, отсутствовали, но инстинктивное опасение быть обманутым еще раз не позволяло мужчине выдохнуть и продолжить жить как прежде. Это был страх. В груди по-прежнему шевелилось что-то живое, что, по сути, уже давно должно было умереть за четыре года, как только перед глазами проносились воспоминания, словно на стену этого злосчастного дома проектор выносил картинки прямиком из головы Эрика. Мелькали исключительно счастливые моменты, вселяющие надежду на лучшее будущее и нормальную жизнь. Моменты, хранящиеся глубоко в сердце и доказывающие, что Адамс еще может что-то чувствовать. Моменты, которые он никогда бы не хотел забывать. Здесь не было равнодушия, но была влюбленность. Простая, приятная и настоящая.

От осознания этого ни на каплю не становилось легче. Что, если Лесли всё-таки предательница? Что, если всё происходящее между ними — это хорошо продуманный план?

Лейтенант сперто выдохнул, ударив кулаком в пол. Физическая боль разошлась по ладони, сосредоточившись на костяшках, однако он не обращал на нее никакого внимания. На коже просочились капли крови. Эрик ударил вновь. Алые следы остались на светлом паркете, кровь расползлась по руке, наметив путь к пальцам. Еще. Еще. И еще. Пустые бутылки повалились на пол и незамедлительно разбились вдребезги о стену. Разбились так же, как и его надежды. Громко, неминуемо, невозвратимо.

Так же громко последовал стук в дверь. Адамс не сдвинулся с места ни на миллиметр, не желая коммуницировать с людьми в таком состоянии. Показаться слабым в глазах других — его главная непреодолимая боязнь. Для всех Эрик сильный, стойкий, холодный полицейский, способный защитить жителей от всех неприятностей. Но не способный защитить самого себя от окружающих и собственного предательского сердца.

Голубые глаза так и не отмерли, застыв на одной точке в белоснежной стене. Перед ними проносилось целое море воспоминаний. Детство, живые родители, учеба в полицейской академии, первая любовь, брак, предательство и разочарование, одиночество, боль, свет и Лесли. Девушка ассоциировалась с солнцем, ослепляющим заразительными лучами, благодаря которым получалось найти что-то светлое среди мрака и выйти на правильный путь. Сейчас эти лучи бесчеловечно выжигали дыру в сгнившем сердце, превращая его в бесформенный, черный и неживой орган.

Адамс с усмешкой пришел к выводу, что семья Велс приносит только две вещи: безграничное счастье и омертвляющую боль. Уже второй раз мужчина наступал на одни и те же грабли, попадал под чары одинаковых карих глаз и не видел дальше своего носа, стоило Лиссе или Лесли просто улыбнуться.

«Слабак», — подумал он, сморщившись, и поврежденный кулак вновь опустился на ни в чем не виновный паркет. Только-только начавшая формироваться и заживлять корочка на ране лопнула, окатив кровью кожу и пол.

Человек, всё это время стоявший за входной дверью, принялся с новой силой стучать и вскоре сдался: тогда в скважине прогремел ключ.

Райан.

Эрик шумно выдохнул и опустил голову на край кровати, полночи и утра просидев на полу. Друг медленно вошел в дом, и источник паники и переживаний моментально попал ему на глаза, равно как и причины подавленного состояния источника: отрывки из личных дел, разбитые бутылки и выкуренные сигареты.

— Что с тобой? — удивился мужчина, расчистив пол от стекла и присев рядом с Адамсом.

Тот откуда-то вытащил уцелевшую, на четверть наполненную бутылку виски и сделал большой глоток. Райан вырвал алкоголь из окровавленных рук лейтенанта, ненадолго заострив на них внимание.

— Объясни словами, а не их подобием. — Мужчина кивнул на то, что только что забрал.

— Меня не берет алкоголь.

— Именно поэтому ты хлещешь его сейчас и, по всей видимости, всю ночь, — начал заводиться сержант, не прекращая разглядывать непоколебимый профиль Эрика, обладатель которого, как всегда, не подавал виду.

— А что еще остается? — устало протянул Адамс.

— Что. Произошло? Почему в участок влетает твоя паникующая девушка с просьбой найти тебя?

Эрик улыбнулся уголком губ. Вымученно, насмешливо, разочарованно.

— Не знаю, моя ли девушка это была.

— Да ты издеваешься?! — сквозь зубы воскликнул Райан.

Лейтенант кончиками пальцев притянул к себе два помотанных его злостью на самого же себя листка и не глядя передал их другу. Тот долгие секунды рассматривал картинки, сравнивал их между собой и хмурился.

— И? — поднял взгляд сержант.

— Они сестры.

— И? — нетерпеливо повторил Райан, словно его ничего не смущало, в отличие от самого Эрика, который тотчас впервые за проведенное сегодня вместе время посмотрел на друга.

— Лесли — сестра Лиссы, — вкрадчиво произнес Адамс, как будто пытаясь объяснить очевидное ребенку.

— Мне это ничего не дало. — Сержант, как назло, не отходил от устоявшейся пластинки.

Эрик тяжело вздохнул и прикрыл глаза. Виски был жизненно необходим, но друг спрятал последнюю бутылку позади себя.

— Они могут быть в сговоре, — преодолевая горечь, выдал лейтенант, надеясь этим весомым аргументом убедить сержанта в трагедии всей ситуации.

— Да не может быть такого! Лесли?.. Не-е-ет! — рассмеялся Райан, но как только он встретился с тяжелым взглядом, то смех приобрел нервные нотки и вовсе сошел на нет. — Сомневаюсь. Она не такая — по ней это видно, — замотал головой мужчина.

— А по ее сестре было видно? — тут же возразил Эрик, закопав все надежды в ядре земли.

В комнате застыло напряженное молчание. Сердце Адамса желало подхватить безмятежность: наконец прекратить разносить боль по всему организму и затихнуть навсегда. Что-то не позволяло ему осуществить задуманное. Хозяин же мечтал оказаться в пустоте. Темной, тихой и спокойной. В которой отсутствует то, что разрывает его душу на куски, парализует всё тело и заставляет ненавидеть себя.

— Ты накручиваешь сам себя. Никаких доказательств причастности Лесли нет, но ты уже похоронил ее внутри.

— А если появятся? — пустые глаза Эрика застыли на одной точке — дыре в стене, где раньше висела рамка с фотографией. Свадебной фотографией.

— Если появятся, тогда и будем решать проблему. — Слова друга вселили небольшую надежду, тепло осветили внутренний мир, однако вскоре мрак вновь заполонил Адамса.

— Не хочу еще раз быть обманутым, — жестко отрезал он, и надежда стремглав испарилась дуновением ветра из открытого окна.

Глаза начали слезиться. Эрик списал это на ветер, аллергию и черт знает что еще, но даже не подпускал близко к себе мысль о том, что плачет от раздирающей на куски противоречивой боли. Этого не могло быть. Мужчины не плачут. А полицейские тем более. Однако одинокая холодная слеза, скатившаяся по щеке, опровергла эту аксиому. Он быстро стер мокрую дорожку, пока Райан не увидел его слабости. Никто не должен знать, насколько легко ранить кажущегося сильным Адамса, даже самые близкие: чаще всего нож в спину прилетает именно от них, и он проверил это на собственной шкуре.

— Я сделаю всё, чтобы доказать, что Лесли не связана с сестрой. Только… ты не бросай ее. Потом пожалеешь об этом, а ничего вернуть не получится…

Райан ободряюще похлопал друга по плечу, отпив из манящей бутылки виски. Пустота продолжала распространяться внутри Эрика, намереваясь остаться в нем до конца жизни и лишить всех чувств. Мужчина почти дал добро на все манипуляции, но темные искрящиеся глаза с помятой фотографии вернули его в реальность. Адамс предоставил по-настоящему последний шанс сердцу.

* * *

После разговора с Райаном Лесли не собиралась спокойно возвращаться в квартиру Эрика, сидеть сложа руки и ждать хороших или плохих вестей. И даже если бы такое желание возникло, осуществить его бы никак не получилось: мысли путались, раз за разом возвращались к вчерашнему дню в попытке прийти к хоть на грамм логичному выводу, куда и по какой причине пропал мужчина; руки и колени дрожали, как только ужасные картинки возможного убийства возникали перед обеспокоенными глазами — это вполне могло быть правдой, учитывая чрезмерно активные нападения на них, однако девушка не была намерена верить своей фантазии и в эти мгновения сильно мотала головой, словно это могло разбросать и разрушить тяжелые мысли; пальцы до побеления вцеплялись в телефон, когда на него приходили уведомления и звонки, в надежде увидеть знакомое имя из четырех букв, однако то были чертовы соцсети или простая реклама.

Лесли остановилась неподалеку от главного входа в полицейский участок, не зная, куда идти дальше и что делать, и запрокинула голову к ясному небу. Оно было идеальным: ни единого облачка и намека на смутную погоду — зато внутри девушки, наоборот, царил настоящий хаос.

Стояла жара. Обхватывала тело, делала его липким, как карамель, витала в воздухе, затрудняя дыхание. Знойно было только снаружи. Внутри Лесли простирался морозный холод, будто на улице царствовала сибирская зима. Лед обрамлял сердце, сокращал мышцы, свертывал кровь, стоило ей подумать об Эрике. А думала она о нем беспрестанно со вчерашнего вечера. Еще чуть-чуть — и превратится в чудаковатую ледышку посреди невыносимо солнечного Сан-Диего.

Раздумья о дальнейшем плане действий прервала внезапно появившаяся из-за угла здания Маша. Она сразу приветливо улыбнулась, как узнала в растерянно стоявшей напротив девушке коллегу Райана, и остановилась рядом.

— Выходной? — поинтересовалась Маша, не увидев на ней знакомой формы.

— Вроде того, — тяжело вздохнула Лесли, проведя рукой по волосам и закусив губу.

Нервозность в бегающих глазах и судорожных попытках сместить фокус внимания с мыслей на действия тела стали сигналом для девушки.

— Обычно люди в выходной стараются находиться как можно дальше от работы, — издалека начала Маша.

— Обычно я поступаю так же, но… — стремящаяся наружу правда чуть не вырвалась из сухих губ, однако Лесли быстро пресекла возможную ошибку.

С одной стороны, Маша — девушка Райана, а Райан — близкий друг Эрика — следовательно, ей можно доверять. С другой — они знакомы не так давно, и какова вероятность того, что сближение с Райаном и, соответственно, Эриком не часть хорошо продуманного плана Мэйсона?

Лесли в большей степени склонялась к первому варианту, тем более что переживания достигали потолка и до сих пор оставались невысказанными. Однако Адамс на ее месте уверенно бы остановился на втором варианте: он не доверял Маше с момента ее первого появления, а Лесли привыкла доверять Эрику.

Предположения, страх, волнение крутились в голове, подобно урагану, боролись за первое место, пытались вытеснить друг друга за пределы черепа. Девушка рвано вздохнула и решила, как обычно, довериться сердцу. Оно почти никогда не подводило ее. Если бы Эрик знал об этом, его бы задушила отчаянная зависть.

— Эрик пропал… Вчера вечером я видела его в последний раз. На звонки и СМС не отвечает, дома его нет, на работе тоже… — протараторила Лесли, как будто желая поскорее узнать, стоит ли продолжать верить сердцу.

Маша нахмурилась, сощурилась и поджала губы. Эрик изначально не понравился ей. Опыт доказывал, что суровые, знающие себе цену, внешне сильные мужчины никогда не приводят к добру. А он именно таковым и являлся. Вот и результат. Брошенная влюбленная девушка, которая теперь будет опасаться мужчин как огня.

— Ты говорила с Райаном?

— Да, он вроде как поехал его искать. — Карие глаза чрезмерно внимательно рассматривали лицо темноволосой Маши: небольшие щеки, полные губы и ясные голубые глаза.

Голубизна радужки отдала болью, поскольку сильно напоминала глаза Адамса. Лесли тут же поспешила отвести взгляд, чтобы не испытывать скребущую в горле горечь.

— Значит, найдется, — притворно улыбнулась девушка, и вера в лучшее поработила тревогу Лесли.

Вопрос о том, стоит ли продолжать верить сердцу, был закрыт. Стоит. Но лишь на первый взгляд. Продолжая теперь уже незамысловатый разговор, она даже не догадывалась о том, что Маша поставила перед собой цель детальнее изучить Эрика и в случае чего разлучить его с солнечной Лесли, пока его мрак не поглотил ее целиком и полностью.

Женская солидарность и кое-что еще. Лесли вызывала у Маши как бы сестринские заботу и желание лучшего для нее, невзирая на редкость и непродолжительность случайных встреч. Возможно, Маша видела в девушке себя — двадцатилетнюю, с горящими глазами и верой в большое будущее с прекрасным мужем, собакой и детьми. Но жизнь — далеко не красивая картинка в Интернете и тем более не воплощение подростковых мечтаний, основанных на романах и сопливых фильмах. Жизнь — это каждодневная борьба. С самим собой, с окружающими, с миром за право существовать на планете еще хотя бы один день.

За двадцать пять лет Маша нахваталась слишком много ошибок, чтобы говорить о прелести жизни. Ее не было и нет. По крайней мере, у нее. И, глядя на только-только начинающую жить Лесли, девушка не хотела, чтобы она повторяла всю грязь и боль за ней. А Эрик мог быть теми самыми ошибкой, грязью и болью, от которых просто так не отвертеться.

* * *

Райан задумчиво глядел на Лесли, как будто видел ее впервые. Отчасти так оно и было. Он впервые видел девушку как сестру Лиссы, медленно ломавшей жизнь его друга, и возможную предательницу. Пристально следил за каждым ее движением, взглядом, действием в мониторе компьютера. И ничего, к счастью или к сожалению, не находил. Она, как обычно, спокойно перебирала папки, делала пометки карандашом, заносила некоторую информацию в систему. Однако было ли это спокойствие напускным? Однозначно. Карие глаза раз за разом обращались к соседней двери, словно ожидая, что оттуда вот-вот выйдет Эрик, но он так и не появлялся на пороге. Пальцы нервно постукивали по концу карандаша, столу или компьютерной мышке. Положение тела постоянно менялось: Лесли то сидела прямо, то опиралась на спинку кресла, то закидывала ногу на ногу, то ставила ступни ровно. Всё перечисленное было не присуще девушке в обычное время — сейчас оно являлось крайне необычным. Она до сих пор не знала ничего об Эрике: ни где он находится, ни почему исчез, ни по какой причине не возвращается обратно — в полицейский участок или хотя бы домой. Не знала Лесли и того, почему Райан, начиная с самого утра — сегодня он на удивление вовремя явился на работу, — не отводил от нее глаз, но замечала это не то чтобы часто, погрязнув в порядком надоевших бумажках и таких же мыслях.

Клацнув зубами, Райан повел плечами, как бы собравшись с силами, и всем телом повернулся к девушке на крутящемся кресле.

— Как давно ты общалась с сестрой?

Заточенный карандаш завис на бумаге, оставив жирную серую точку, а грифель стремился сломаться под напором пальцев Лесли. Она продолжала глядеть в документ, как сделала бы в случае, если бы не услышала коллегу. Но девушка предельно четко услышала его. И потому начала сомневаться в собственном слухе. С ним всё было в порядке — Лесли поняла это по безотрывным синим глазам и, тяжело сглотнув слюну, медленно выпрямилась и так же повернула голову вправо, прямо на превратившегося в безмолвную статую Райана.

— Откуда ты знаешь мою сестру? — нахмурившись, задала она встречный вопрос.

— Сегодня ты отвечаешь на мои вопросы, — ледяным голосом отрезал мужчина, по-прежнему глядя исключительно в обескураженное осунувшееся лицо.

Девушка нахмурилась сильнее прежнего и дольше положенного сохраняла затянувшееся молчание. Сержант напрягал ее и отнюдь не напоминал себя прежнего: веселого и беззаботного. Способного опаздывать на работу, смеяться со своего начальника и входить в кабинет без стука. Эти светлые глаза больше не обволакивали теплом и сарказмом — они источали суровый холод, доходящий до минус девяноста градусов по Фаренгейту, животный страх, как перед смертельной опасностью, и напоминали самый ужасный день в жизни, который вспоминаешь до самого конца с жутким комком в горле и стаей мурашек на покрытой испариной спине.

Он пугал ее, но не больше пропажи Эрика. Эрик… Такими же были его глаза. Холодными, пустыми, сосредоточенными.

Лесли задумалась. Райан не стал бы просто так спрашивать подобные вещи. Вдруг это как-то связано с Адамсом?

Она и не заметила, как самовольно развязался язык, будто был скован железными прутьями, от одной мысли, что это может помочь найти человека — одного из немногих во всем Сан-Диего, кому девушка безоговорочно доверяет даже свою жизнь.

— Я не видела ее семь лет.

— За это время она могла сильно измениться, — прищурился Райан, внимательно следя за реакцией Лесли на свои слова.

Девушка чуть заметно поморщилась, словно услышала что-то неприятное, но не задевающее ее.

— Куда еще хуже… — Она тотчас отвела глаза.

Мужчина про себя хмыкнул. Хуже быть может, однако Лесли пока об этом не знает.

Взгляд сержанта просил пояснения. И девушка, вновь взглянув на него, сдалась:

— Наши родители умерли, когда мне было тринадцать, Элле — восемнадцать… — начала рассказ она, но Райан тут же прервал ее:

— Элле?

Девушка смутилась следом.

— Мы точно говорим об одном человеке?.. — настороженно протянул он.

Лесли зависла. Недоумение и растерянность с каждой секундой все сильнее проявлялись в нахмуренных бровях и сощуренных глазах. Райан, смерив ее долгим взглядом, открыл галерею в телефоне и, отмотав кадры на две тысячи девятнадцатый год, параллельно удивляясь, как быстро пролетело время и сколько счастливых и плачевных событий успело произойти, повернул экран со свадебной фотографией к девушке.

Голубые глаза с особым вниманием вглядывались в поначалу безразличное лицо и тотчас приметили, как у нее нервно дернулась верхняя губа, вскоре оказавшаяся во власти зубов, а в зрачках стремительно пробежали, как борющиеся за первое место атлеты, узнавание и презрение.

— Это она. И ее настоящее имя — Элла, — едва не фыркнула Лесли, с пренебрежением выдавливая из себя каждое слово.

— Врала и в этом… — под нос буркнул мужчина, горько усмехнувшись, но коллега услышала сказанное:

— В чем врала? И откуда ты вообще ее знаешь?!

Она подалась вперед, не отдавая отчет своим действиям и уже намереваясь вскочить и нависнуть над сержантом, как разъяренный взгляд вновь зацепился за фотографию на лежащем на столе смартфоне. Теперь девушка видела не только Эллу в пышном белом платье, смутно напоминающем свадебное, но и Эрика. Черный костюм, счастливая улыбка, кольцо на безымянном пальце…

Ком подкатил к горлу, глаза погасли, взор опустел. Больше не хотелось подняться с кресла, ведь казалось, что если она сделает это, то непременно упадет. Лесли неверяще поочередно смотрела на Эрика и Эллу.

Элла, Эрик. Эрик, Элла. Элла, Эрик. Эрик, Элла.

С каждым мгновением в глаза бросалось всё больше мелочей: светлая арка, украшенная цветами, пышный букет в руках девушки, стоящий рядом с Адамсом Райан в деловом костюме.

Свадьба. Эрик был женат на ее сестре. Элла была счастлива, когда Лесли сходила с ума от одиночества.

Лесли не знала, что задевало ее сильнее: что старшая сестра бросила ее и быстро завела новую семью или что Эрик когда-то был в отношениях с Эллой.

А что сейчас? Они расстались или всё еще вместе? Вдруг Эрик встречался с Лесли за спиной Эллы? Вдруг Эрик увидел в Лесли Эллу? Вдруг всё происходящее с ними было неправдой?.. Ложью, пылью в глазах, детской, не знающей любви фантазией…

Моментально стало тяжело дышать. Находиться в стенах полицейского участка было невыносимо. Перед глазами, как назло, проносились воспоминания. Светлые обволакивающие глаза, доводящие до мурашек губы, большие теплые руки. Лесли больше не существовала в четырех стенах кабинета №10. Она плавала в оковах собственного разума в призрачных баре, его квартире, машине. Там, где еще оставалось счастье. В настоящем его больше не было, и навряд ли оно вновь посетит испещренное осколками боли сердце.

Райан с непонятной тревогой вглядывался в мигом лишившееся эмоций лицо девушки, будто пытаясь найти на нем ответы. Всё было тщетно. Лишь безотрывное созерцание единственной сохранившейся фотографии говорило о том, что она не знала о браке Эрика и Эллы. Мужчина не обратил внимания на то, как невольно опустились собственные плечи и вскоре напряглись вновь, как только он задумался над тем, как доказать невиновность Лесли Адамсу. Вот если бы можно было передать определенные картинки из памяти, сержант был бы самым счастливым человеком на планете…

Он сперто выдохнул и потер лицо, а когда открыл глаза, то девушка смотрела прямо на него. Неподвижно, пронизывающе, неизменно пусто. Лишь в словно потемневших на пару тонов зрачках плескался вопрос, который Лесли поспешно задала:

— Что с Эриком?

Райану захотелось выйти из кабинета, покинуть город или отмотать время назад и не начинать разговор о человеке, сломавшем несколько жизней, только не отвечать на три проклятых слова. Ответ, как назло, даже не щипал на языке. Его попросту не было.

«Эрик боится, что ты такая же предательница, как твоя сестра»? «Эрик находится в депрессии из-за тебя и твоей сестры»? «После вашей семьи мой друг скоро начнет боятся женщин!»? — несколько вариантов пронеслось в голове мужчины, но все они были не тем, что нужно.

— Не пытайся увильнуть от ответа! Мне надоело! Надоело, что от меня все что-то скрывают! Просто расскажи, почему он так резко пропал. Мне просто нужно знать причину.

Райан сжал правую руку в кулак, глубоко вдохнул и резко выдохнул. Возможно, Эрик бы не хотел, чтобы он рассказывал всю правду небезразличной ему девушке. Однако ей это было необходимо. Мужчина поставил себя на ее место. Что, если бы друг без предупреждения пропал, а ты не знаешь о нем ничего — даже банального: живой он или мертвый… А сидящий перед тобой человек осведомлен обо всех подробностях и отказывается рассказать их. Сержант, представив это, ощутил отчаяние и, сославшись на то, что рано или поздно она всё равно узнает правду, на свой страх и риск начал безрадостный рассказ:

— Они познакомились, когда мы только окончили академию и начали работать в полиции. Эрик был одним из тех, кто расследовал убийство ваших родителей. Лисса… то есть Элла постоянно находила поводы для встреч, и ему стало жалко ее, они начали общаться, и после это переросло в отношения. Они поженились. Через год вскрылось, что Элла обманывала Эрика. Специально отвлекала его от работы, подменяла доказательства на определенных делах и делала всё для того, чтобы он не занимался расследованием того, к чему каким-то образом причастен хорошо знакомый тебе Мэйсон. У них не было никакой любви. Только выгода и односторонние чувства. Прошло столько времени, но иногда мне кажется, что не больше пары дней. Эрик воспринял это слишком близко к сердцу. Перестал доверять людям, избегал их и постоянно работал. У него никого, кроме меня, не осталось. Родители погибли при исполнении незадолго до расставания с Эллой. У него появились проблемы с самим собой. Эрик лишает себя всего, потому что боится, что его обманут снова. И недавно он узнал, чья ты сестра… Никто тебя ни в чем не винит — это просто его психологическая проблема. Ему нужно время. На то, чтобы принять свои чувства и справиться с ними.

Райан замолчал, опустив голову и по не ведомой ему самому причине не осмеливаясь смотреть Лесли в глаза. И вправду, понять по карим радужкам, что она думает, не представлялось возможным: в «Чёрном море» плавало и тонуло много эмоций. Слишком много для такой слабой, по ее же мнению, девушки. Боль, гнев и обида терзали девичью душу, пытались разорвать сердце и подчинить его себе. Где-то внутри тянуло мерзкое чувство. У него отсутствовала единая природа. Это была совокупность: ненависть к сестре, любимое занятие которой, как выяснилось только что, состояло в медленном и мучительном убийстве душ; огорчение пропажей Эрика, который мог бы хотя бы соврать о том, что куда-то уедет, чем расшатывать и так поврежденную временем нервную систему Лесли; дикий страх, что всё между ними — попытка Адамса найти в девушке бывшую жену, что не было мурашек, чувств, признаний, прикосновений, того светлого, что они успели создать за короткий промежуток времени.

Она не знала, о чем думать: кого винить, кого защищать; кого любить, а кого ненавидеть; кому влюбленно смотреть в глаза, а от кого бежать без оглядки. Она не знала, что из всего этого делать при встрече с Эриком. Она не знала, кем он являлся на самом деле: хорошим человеком и добрым полицейским или эксплуатировавшим ее чувства подонком и по-прежнему добрым полицейским.

Казалось, что мыслительный процесс замедлился в разы. Слишком много вопросов и слишком мало ответов. Порой первые крутились на языке, однако как только Лесли решалась их задать, то они трусливо убегали по горлу, формируя ненавистный, тянущий и безголосый комок. Ответам же не было суждено родиться в воздухе полицейского участка.

— Я поняла, — жестким голосом отрезала девушка и повернулась в сторону компьютера, как ни в чем не бывало принявшись за работу.

Райан озадаченно моргнул, не поверив собственным ушам и глазам, и пожалел, что не обладает магическим рентгеном, способным увидеть, что творится внутри человека. Лесли была премного благодарна отсутствию подобного изобретения, поскольку из последних сил держалась, чтобы не разрыдаться прямо при коллеге. Зубы до боли сжимали нижнюю губу, на нежной коже которой начинали проступать первые капли крови; слезы уже собирались на нижних веках, благо спасительные ресницы не позволяли им скатиться по вмиг охолодевшим щекам; пальцы стучали по клавиатуре с такой силой, будто их хозяйка намеревалась сломать кости. Отчасти так оно и было. Девушка хотела безболезненно умереть, таинственно исчезнуть и уехать далеко-далеко — туда, где нет места печали, тревоге и боли. Однако подобного места, к счастью или к сожалению, не существовало на Земле. Иначе еще чуть-чуть — и она бы непременно сорвалась туда. Самолетом, машиной или вовсе пешком. Неважно как; главное — уехать подальше от этого злосчастного города.

Мужчина даже не предполагал, что думать: происходящее — это защитная реакция Лесли или проявление равнодушия к Эрику? Он безотрывно гипнотизировал ее профиль и осознал, что она стоически сдерживала эмоции, лишь в тот момент, когда по бледной щеке все-таки скатилась одинокая слеза и девушка мигом вылетела из кабинета, в дверях столкнувшись с изумленной состоянием Лесли Машей.

— Что он сделал?! — строго выдала она, грубым движением бросив сумочку на стол и опершись на него руками.

— Кто? — слегка раздраженно протянул Райан, откинувшись на спинку кресла и уже устав от бесконечных вопросов, задаваемых им самим или лившихся на него, словно нескончаемая вода в душе.

— Твой «прекрасный» друг, — съязвила Маша, и на секунду миловидное лицо сморщилось, как будто его обладательница вспомнила что-то чересчур мерзкое.

— К нему есть претензии? — изогнул бровь сержант.

— Есть, — небрежно отрезала девушка и махнула головой в сторону выхода, где немногим ранее скрылась заплаканная Лесли. — Почему из-за какого-то мужика страдает девочка и по какой вообще причине он исчез?! Ты считаешь, мужчина может оставлять свою женщину в неведении?

— На это есть причины. — Он медленно поднялся с места, и расстояние между ними катастрофически сократилось.

— Интересно какие, — криво усмехнулась Маша.

— Ты его не знаешь. Эрик никогда не делает что-то просто так. И вообще, с чего вдруг в тебе столько ненависти к моему другу?

— Моя ненависть сейчас рыдает в туалете из-за одного красивого мужика, еще не зная о том, что таких будут сотни, — мило улыбнулась она и продолжила, пожав плечами: — Женская солидарность. Не хочу, чтобы она повторяла ошибки моей молодости. Пусть сразу найдет себе достойного.

— С чего ты взяла, что Эрик недостойный?

— Проходили. Опыт и наметанный глаз.

— Поверь, дорогая, ты ошибаешься, — хмыкнул Райан.

— Проверим. Я пересмотрю свое решение, если причиной пропажи будет его смерть.

— Моральная подойдет? — с вызовом взглянул на Машу мужчина.

Она вопросительно, с неким предвкушением приподняла брови.

— Сначала расскажи, а потом я подумаю. — Девушка с важным видом присела на кресло ушедшей Лесли и подперла подбородок рукой.

В таком положении Маша провела недолгие минуты рассказа, вылившиеся в целые годы напрасной жизни и трагедию для Эрика, и теперь задумчиво смотрела в сторону — на закрытую дверь пустующего кабинета Адамса.

— И как он держится? Я бы уже подстроила несчастный случай, — выдала девушка спустя пару минут напряженного, позволяющего осмыслить сказанное сержантом молчания.

— Всё не так просто. Да и Эрик не хочет потерять должность.

— Лучше потерять должность, чем молодость, — ответила она, сосредоточившись на хмуром лице Райана, как бы ища в нем поддержку.

— У него совсем другое восприятие жизни.

— И всё же я не понимаю, почему он не объяснил ситуацию Лесли. Это его косяк. Хотя она, как я поняла, уже в курсе… — с нотой разочарования и сострадания протянула Маша.

— Она бы всё равно узнала правду. Чем раньше, тем лучше. — Мужчина попытался усмирить чувство вины, убедить самого себя в правильности принятого решения, однако перед глазами всё еще стояла бьющая по совести картинка слезы на щеке Лесли.

— Боже, за что на голову этой бедной девочки свалился мужик с горой психологических проблем и отсутствием эмоций? — Маша тяжело вздохнула и потерла лицо в попытке снять внезапно нахлынувшую усталость, будто за это время успела прожить жизнь Эрика.

Райан подавил смешок и уже хотел ответить на риторический вопрос своей девушки, как в распахнутой двери показалась Лесли. Взъерошенные волосы, глаза с лопнувшими капиллярами, опухшие искусанные губы, красные щеки. Маша бодро подскочила с места, словно не мечтала уснуть прямо в кресле минуту назад, подхватила со стола сумочку и приблизилась к девушке.

— Пойдем покурим. — Маша положила руку ей на талию и подтолкнула Лесли к выходу.

— Я не курю, — сиплым голосом запротестовала та.

— Постоишь рядом. — Маша надавила на кожу и практически насильно вывела Лесли из кабинета №10.

Райан, сразу осознав, что курение являлось лишь предлогом для серьезного разговора, поникшим взглядом обвел закрытую дверь кабинета Эрика и уже спустя пару секунд стоял на пороге.

— Как же тебя не хватает… — прошептал он, дотронувшись до осевшей на заполненном бумагами столе пыли.