Это элементарно, мисс Грейнджер! (гет)

Кто ещё не видел замечательную обложку авторства o.volya, то она вот здесь:

http://www.pichome.ru/image/Zvm или здесь: http://www.pichome.ru/image/ZvM

~*~*~*~

С того дня, как я услышал от Холмса эту невероятную историю, прошло чуть больше года. За это время я полностью убедился в существовании магической Британии, изучил массу подробностей о быте английских волшебников и даже побывал в Косом переулке. С помощью хитрого приспособления под названием Омут памяти мне удалось восстановить часть воспоминаний, в частности, о том, что происходило у нас на Бейкер-стрит. Правда, смотрел я на всё глазами моего друга, зато смог увидеть себя со стороны. Шерлок Холмс успешно сотрудничал с мракоборцами — волшебниками-сыщиками, главой которых стал знаменитый Гарри Поттер, и обе стороны не раз прибегали к обоюдной помощи в особо интересных делах. Холмс не оставлял надежды отыскать профессора Снейпа, но, несмотря на все усилия, до недавнего времени я не рассчитывал написать достойное окончание этой истории. И всё же судьба позволила мне внести скромную лепту в окончательное раскрытие этого дела.

Итак, в начале августа 2009 года мы с Холмсом получили приглашение от нашего общего друга Генри Баскервилля погостить в его поместье. Надо сказать, что после пережитого ужаса, описанного мною в повести о собаке Баскервиллей, он всячески избегал места жительства своих предков, и только чувство долга не дало ему окончательно забросить фамильный особняк. Холмс, сославшись на дела, остался в Лондоне, а я решил сменить обстановку. Баронета моё общество вполне устраивало, и вскоре мы уже мчались в вагоне первого класса, направляясь на юго-запад Англии.

Будучи предприимчивым американцем, Баскервилль сделал несколько удачных вложений на континенте и существенно приумножил свой и без того немалый капитал. Он долго не женился вплоть до смерти миссис Степлтон, последовавшей через четыре года после гибели её мужа, но, в конце концов, некая француженка добилась успеха, и сэр Генри окончательно осел во Франции, появляясь в Соединённом Королевстве исключительно по делам бизнеса. В таких случаях он непременно бывал на Бейкер-стрит и с завидным постоянством приглашал нас посетить его родовое гнездо. Мы с Холмсом догадывались, что Баскервиллю просто не хочется отправляться туда одному, но, естественно, не подавали виду.

За прошедшие годы уклад жизни в окрестностях Дортмунда сильно изменился. После того, как археологи обнаружили на побережье доисторический скелет динозавра, туда хлынули потоки туристов. Железную дорогу расширили и пустили новый, весьма комфортабельный поезд. В городке открылись гостиницы, новая школа и парк.

Сам Баскервилль-холл тоже претерпел колоссальные изменения. Как и обещал сэр Генри, в замок провели электричество, и украшенная богатыми фонарями подъездная аллея больше не навевала мрачных мыслей. Холл и гостиная посвежели, украсились новой мебелью, но самый большой сюрприз ожидал нас в столовой. Внимательный читатель помнит, что ранее эта комната подавляла своей мрачностью: тёмные балки, закопчённый потолок, тусклое мозаичное окно... Декораторы превратили её в произведение искусства, проведя капитальный ремонт стен, заменив старые панели новыми и впустив в помещение дневной свет. Кованые канделябры и массивная, но изысканная мебель создавали необходимый комфорт, одновременно оставляя обеденному залу его старинный колорит.

Единственное, что осталось неизменным, — это портреты на стенах. Даже знаменитый Хьюго Баскервилль висел на своём прежнем месте.

— Я решил, пусть висит, — объяснил сэр Генри. — Всё-таки история.

В целом, наше путешествие было очень удачным, хотя и малопримечательным. Мы ездили к океану, устраивали званые вечера для местной знати, охотились, а перед самым возвращением в Лондон баронету захотелось сделать несколько панорамных снимков окрестностей. Надо сказать, что сэр Генри увлёкся фотографией и ни на минуту не выпускал из рук фотоаппарат.

И вот однажды после полудня, оседлав лошадей, мы отправились вглубь Гримпенской трясины. Возможно, Баскервилль хотел отдать дань воспоминаниям или же, наоборот, освободиться от них раз и навсегда. Но, следуя за ним, я заметил, как мы оказались прямо на тропинке, ведущей к Мериппит-хаусу. Миновав то место, где молодого сквайра настигло проклятие его рода, я не без содрогания вспомнил подробности сего происшествия и оценил мужество моего спутника, очевидно, решившего покончить с собственными страхами и потому упрямо понукавшего лошадь.

— Если жизнь и рассудок дороги вам, ни в коем случае не сворачивайте с тропинки, — неуклюже пошутил я.

Стрельнув глазами, Баскервилль усмехнулся и погнал коня выше на холм. Оттуда он сделал несколько снимков полуразрушенного дома на фоне августовского пейзажа, а потом, словно задумавшись, опустил поводья... Мне не хотелось нарушать его уединение, и я пустил шагом своего коня, продолжая двигаться в сторону усадьбы. Подъехав ближе, я вдруг почувствовал нарастающее желание убраться подальше от этого места. Насколько мне было видно, окна были заколочены, ограда местами повалилась, открывая взору заросший сад. Глядя на эту картину общего запустения, я невольно вспомнил лицо прекрасной женщины с такой же печальной судьбой. Тут, словно в унисон моим мрачным мыслям, со стороны болот раздался вой... Долгий, протяжный вой, от звуков которого у меня похолодело в жилах! В ту же секунду мне показалось, что я вижу, как через заколоченные окна дома пробивается слабый свет. Я обернулся, отыскивая взглядом сэра Генри и одновременно доставая из потайного кармана револьвер. В этот момент гнедая кобыла баронета взвилась на дыбы и понесла. Баскервилль делал отчаянные попытки удержаться в седле и успокоить обезумевшее животное, но тщетно.

Дав шпоры, я поскакал следом и, поднявшись на холм, увидел, как лошадь без седока мчится в сторону болот. Буквально через несколько секунд я спустился с холма и с облегчением услышал в кустах совсем рядом от меня громкое ругательство.

— Что за проклятое место, Ватсон! Чтобы я ещё хоть раз приехал сюда добровольно... И камеру разбил, проклятье!

— Держитесь, сэр Генри, сейчас я вам помогу!

— Я здесь, слева. Нога, что-то с ногой... не могу встать...

Я спешился и, наскоро обмотав поводья вокруг утлого деревца, сделал шаг с тропинки в сторону каменной гряды, где под кустами боярышника растянулся баронет. Что было дальше, я плохо помню: моё тело вошло в землю как нож в масло. Только что перед глазами отчётливо стоял плотный ковёр из мхов и сфагнумов, и тут за доли секунды земля разверзлась, лишая меня всякой опоры. Я делал слабые попытки нащупать почву, но только увязал глубже и скоро уже не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Не помню, чтобы я кричал, хотя определённо я слышал крик.

— Не-е-ет!

«Это сэр Генри», — отдалённо подумалось мне, и почему-то в голову полезли нелепые мысли о том, что я не успел дописать свой последний очерк и как хорошо, что у меня нет детей... К горлу подобралась зелёная вонючая жижа, и я начал лихорадочно барахтаться, одновременно понимая безнадёжность своей попытки. Далее глаза и рот залепило какой-то дрянью, кислорода в лёгких становилось всё меньше, в ушах стоял непрекращающийся звон, а доносившиеся откуда-то крики звучали всё тише и тише... Я плохо помню, что случилось потом. Мне показалось, что какая-то неведомая сила вытягивает меня из смертоносной трясины. Судорожно глотнув воздух, я почувствовал под ногами твёрдую землю и потерял сознание.

Очнулся я на поляне и несколько долгих минут просто смотрел в синее дартмурское небо.

«Спасибо тебе, Господи, чтобы я ещё хоть раз добровольно...» — невольно повторил я услышанную ранее фразу.

Отдав таким образом дань Всевышнему, я облокотился о землю и приподнялся. Шагах в пяти справа от меня сидел сэр Генри, а над его ногой склонился незнакомец.

— Теперь попробуйте встать, — в этот момент скомандовал мужчина, подавая руку моему приятелю.

Тот довольно резво вскочил на ноги и сию секунду оказался возле меня.

— Ватсон, друг мой, как вы меня напугали, — говорил он, тряся меня за плечи. — У вас ничего не сломано, нет? Сударь, осмотрите моего друга, прошу вас...

Слабость и сухость во рту затрудняли слова. Однако ужасного вкуса тины я больше не чувствовал, и даже лицо было чистым, хотя то, что осталось от моей одежды, было в печальном состоянии. Я поспешил уверить, что со мной все в порядке, одновременно разглядывая человека, которому, очевидно, был обязан жизнью. Сэр Генри помог мне подняться и сесть, прислонившись спиной к какой-то опоре, а незнакомец достал флягу из кармана и протянул мне.

— Сделайте ровно два глотка. Это поможет.

Я послушался, и действительно — мне сразу стало намного лучше. Напиток был что-то похож на микстуру от кашля, только более концентрированную.

— Как нам повезло, что вы оказались рядом, сэр, — продолжал Генри. — Позвольте поблагодарить вас за помощь мне и моему другу, доктору Ватсону. Вы предотвратили ужасное несчастье! Даже подумать страшно, как бы я возвращался домой один. Спасая его жизнь, вы оказали лично мне и всему нашему обществу неоценимую услугу...

Незнакомец неопределённо хмыкнул, слегка скривив губы в подобии улыбки, и ответил:

— Не стоит благодарности. Это было несложно.

— Понимаете, мы с доктором решили прокатиться верхом, и тут раздался этот ужасный вой на болотах. Моя лошадь испугалась и понесла. Я упал, повредил ногу, доктор Ватсон поспешил мне на помощь, и... Остальное вы видели.

— Понятно, — кивнул мой спаситель. — Вам следует быть внимательней, отсутствие открытой воды и топи — самые опасные ловушки торфяных болот.

— А кто это кричал? — отважился спросить я.

Умное лицо нашего собеседника приняло слегка насмешливое выражение.

— Некоторые считают, что это какая-то птица, другие — что это воет местная достопримечательность, легендарная собака...

— Но ведь её же убили! — не выдержал Баскервилль.

— В самом деле?

— Именно! Доктор Ватсон был свидетелем!

— Стало быть, вы и есть тот самый Генри Баскервилль, о приключениях которого здесь ходят такие любопытные слухи? — Мне показалось, что тут на лице незнакомца промелькнул подлинный интерес.

— Вы угадали, сэр, — Баскервилль приосанился, — и я хочу воспользоваться случаем, чтобы пригласить вас в Баскервилль-холл. Буду признателен, если вы примете моё предложение, и вы увидите, как может быть благодарен Баскервилль... Сэр Генри Баскервилль, к вашим услугам.

Обычно баронет одевался очень богато, даже немного чересчур, но сегодня он как раз решил отдать дань своему ковбойскому прошлому и щеголял демократичной рубашкой в ярко-красную клетку. Трудно было не заметить скептического взгляда, которым мужчина окинул пыльный наряд моего приятеля. Тем не менее, он вежливо склонил голову в приветствии и сказал:

— Рад был вам помочь, господа, но, к сожалению, я не могу сейчас принять ваше предложение, потому что крайне ограничен во времени. Не сворачивайте с тропинки, и вы спокойно доберётесь домой. Это ваше, сэр...

С этими словами он протянул ошарашенному Баскервиллю абсолютно целую фотокамеру, взял в руки стоящую у отвесной стены трость и, не дав нам опомниться, скрылся за поворотом.

— Он не слишком-то любезен, — проворчал сэр Генри, — даже не представился. Хорошо хоть камера цела, — и он несколько раз щёлкнул затвором, проверяя, как работает механизм.

Вдвоём мы кое-как взгромоздились на одну лошадь и потрусили в сторону замка. Как оказалось, ни мне, ни сэру Генри медицинская помощь больше не понадобилась. За исключением нескольких ссадин и синяков других следов от происшествия не осталось. Но вот нервное напряжение, выпавшее на нашу долю, вылилось в то, что после ужина мы, не сговариваясь, решили скоротать остаток вечера за бокалом хорошего коньяка. Разговор неизбежно крутился вокруг происшествия на болотах и личности нашего таинственного спасителя.

— Вы заметили, как он на меня посмотрел, а? — возмущался Баскервилль. — Словно я школьник какой-то, а не хозяин поместья. Он мне не поверил, что ли?

— Вы были одеты не как дбр... добропорядочный английский сквайр, а как пастух.

— Ну и что? Я что, не имею права одеться, как мне хочется?

— Вы имеете, конечно... а хозяин Баскервилль-холла — нет.

— Можно подумать! А сам-то он, сам? Это что, бодро... порядчно расхаживать по болотам в парадном сюртуке и лаковых туфлях? Там же грязь, фи...

— А он аккуратно расхаживал... У него туфли чистые были, блестели даже.

— Какая разница? — сэр Генри покачнулся в кресле. — Зачем вы вообще рассматривали его туфли?

— Потому что лежал на земле, вот почему... Я ваши сапоги тоже хорошо рассмотрел. Интересно, а кто он такой?

— А мне совсем не интересно, ну даже вот ни капли не интересно... Появился, как из-под земли, рассказывает про всяких собак... А я больше не боюсь! Меня этими сказками не возьмёшь! А вы, Ватсон, боитесь?

Я вспомнил зловещий вой на болотах и поёжился.

— И я тоже не боюсь. Слушайте, сэр Генри, а почему вы сами меня не вытащили? Ведь ваша нога не болит?

— Это правда, совсем не болит, зараза... А как болела, Ватсон! Когда вы провалились сквозь землю, я забыл про ногу и вскочил, но она подвернулась, и я шлёпнулся прямо на... Ну, в общем, упал я, да... Но я полз, полз к вам на помощь, друг мой... Эх, — тут он смахнул непрошеную слезу, — если бы не появился этот человек, мистер Холмс никогда не простил бы мне...

— А чем он меня вы-вытаскивал?

— А у него была какая-то палка, такая, тонкая...

— Трость?

— Вот-вот. Только меньше...

— А...

— Бедный Ватсон! Как подумаю, что из-за меня вы находились на волосок от гибели!..

— Ну, почему из-за вас?.. Я сам виноват, надо было под ноги смотреть.

— Так вы спешили помочь мне, потому и не смотрели. И чуть-чуть не погибли, — напомнил сэр Генри, с трудом фокусируя взгляд.

— Чуть-чуть, как говорят, не считается.

— А давайте за это выпьем...

~*~*~*~

Наутро сэр Генри решил, что впечатлений от родового гнезда ему хватило, и внезапно вспомнил о важных делах, требующих его присутствия в Лондоне. После коротких сборов мы оставили позади дортмундские пустоши и Гримпенскую трясину, во второй раз чуть не ставшую для одного из нас роковой.

Уже этим вечером я сидел в любимом кресле и рассказывал другу о нашем путешествии. Выслушав рассказ о том, как я провалился в болото, Шерлок Холмс был, пожалуй, шокирован, и даже попытался меня строго отчитать.

— Ватсон, вы были чертовки неосторожны! Просто хоть не выпускай вас из дому! Я бы не простил себе, если бы с вами без меня что-то случилось.

— Никто не застрахован от смертельных неприятностей, Холмс, даже на соседней улице. Если так рассуждать, то и с постели вставать не стоит, — резонно заметил я, но мне было приятно увидеть выражение его привязанности.

Выслушав историю до конца, Холмс заинтересовался человеком, который так своевременно оказал мне помощь. Он не хотел смириться с тем, что незнакомец пожелал остаться неузнанным, но, в конце концов, я убедил его оставить всё как есть.

— Даже если мы его найдём, Холмс, что это изменит? В каких-либо сентиментальных ценностях вроде дружбы и признательности, этот человек, очевидно, не нуждается. Материальные, я подозреваю, его тоже не интересуют... Это для меня стоял вопрос жизни и смерти, а он просто сделал доброе дело и пошёл своим путём. Разве вы поступили бы иначе?

— Возможно. Но неужели вам самому не интересно, Ватсон? Расскажите мне всё ещё раз по порядку. Значит, сэр Генри не смог припомнить, откуда появился ваш спаситель?

Холмс засыпал меня вопросами, заставляя описать и внешность нашего невольного спасителя, и манеры, и даже цвет лица. Утомив меня окончательно, он на какое-то время умолк и задумался.

— Послушайте, Холмс, — не выдержал я, — сэр Генри представился, назвал моё имя и пригласил его в поместье на ужин. Так что, если этот господин захочет потребовать свой долг, он потратит намного меньше усилий, чтобы найти нас, чем наоборот.

Возможно, во мне говорила скрытая досада, возможно — просто нежелание вспоминать о жутких минутах в трясине, но я был убедителен, и Холмс больше не заговаривал об этом случае до самого Рождества.

К празднику мы получили пакет от сэра Генри. Кроме изысканных сигар и марочного портвейна, в нем был и десяток фотографий, сделанных во время нашей поездки в Дартмур. В основном это были групповые снимки, но меня особенно заинтересовали последние два. На первом был мастерски запечатлён унылый пейзаж с полуразрушенным особняком, в одном из окон которого виднелся свет, словно от зажжённой свечи. На другом — знакомая спасительная тропинка, по которой удалялся наш таинственный незнакомец. Я припомнил, что, получив назад свою камеру, сэр Генри сразу же сделал несколько кадров, чтобы убедиться, насколько она исправна. Снимок был сделал впопыхах и не с самого лучшего ракурса, но всё же на нем чётко была видна фигура, тёмные волосы и кончик носа нашего спасителя.

— Вот, посмотрите, Холмс, — протянул я снимки. — Что скажете?

Мой друг взял сразу всю пачку и не спеша начал разглядывать одну фотографию за другой. И вдруг...

Вам случалось когда-нибудь видеть, как поисковая собака берёт след? Сначала пёс внимательно принюхивается, делает несколько неуверенных движений, а потом замирает, чтобы через секунду помчаться вперёд. Холмс относился к числу детективов, часто добывавших сведения, не вставая с кресла, но в этот момент он напомнил мне эту самую ищейку. Сыщик затаил дыхание и, поднеся фотографию поближе к свету, впился в неё глазами.

— Что случилось, Холмс? Что вы там увидели?

Тут мой приятель издал торжествующий вопль и бросился к камину. Достав из стоявшей на нём табакерки щепотку серого порошка, он кинул её в огонь и закричал:

— Гриммо, 12!

На нас полыхнуло зелёным пламенем, изрядно надымив в помещении, и не успел я изумиться, как прямо посреди огня появилось лицо молодой женщины, показавшееся мне знакомым.

— Добрый день, мистер Холмс.

— Здравствуйте, миссис Поттер! Мне нужно срочно переговорить с вашим мужем.

— Он будет дома через полчаса. А что случилось?

— Взгляните на это, — без лишних слов Холмс протянул ей фотографию. Миссис Поттер вытянула из зелёного огня руку, взяла фото, с любопытством поднесла его к глазам и приглушённо вскрикнула.

— Где вы это взяли?

— Фотографию мы получили сегодня почтой, а сделана она была в самом конце августа. Уверен, что и точное время Ватсон сможет определить.

— Тогда... — женщина секунду поколебалась, принимая решение. — Может, вы зайдёте к нам на чашку чая? Вместе с доктором Ватсоном, конечно.

Не обращая внимания на мои слабые попытки вмешаться, Холмс кивнул и велел мне взять зонт.

— Все объяснения потом, Ватсон. Или моё чутье меня подводит, или у нас появился шанс поставить точку в деле, зависшем на десять лет! Разгадка и так ждала меня три с половиной месяца!

Не буду утомлять читателя подробностями. Скажу только, что после пятнадцати минут ходьбы под дождём мы с Холмсом оказались возле одного из особняков красного кирпича, которых в Лондоне предостаточно. Как обычно ничего не объясняя, Холмс крепко взял меня за локоть и вынул из кармана какую-то бумажку. Воздух перед нашими глазами покрылся рябью, стены дома задрожали, словно от землетрясения, и перед нами оказался не видимый ранее парадный вход со ступенями белого мрамора и красивой витой балюстрадой.

~*~*~*~

Таинственный — вот такой эпитет лучше всего подошёл бы этому дому. За компанию с Холмсом я побывал и в бандитских притонах, и в королевских дворцах, но в доме волшебников, где двери открывались и закрывались сами собой, я был впервые. Снятое Холмсом промокшее пальто мягко испарилось в воздухе. Повинуясь его знаку, я тоже стянул свой котелок, и он тут же исчез из моей вытянутой руки. Дав себе слово ничему больше не удивляться, я молча проследовал в гостиную, причём до самых дверей мне слышалось чьё-то невнятное бормотание и шарканье ног.

Хозяева встречали нас уже вместе. Холмс жестом фокусника вынул из-за пазухи драгоценное фото и положил его на стол. Супруги пару секунд молча разглядывали его, а потом мужчина поднял на нас торжествующий взгляд.

— Вот оно! Я всегда говорил, что Снейп жив!

— Значит, вы уверены, что это именно он?

— Ну конечно! Это его фигура, его нос. Да я узнал бы профессора из тысячи! Посмотри, Гермиона, даже плащ он носит как мантию!

— Да, его фигуру ни с чьей не спутаешь. Как вы раздобыли эту фотографию, мистер Холмс?

— Фото случайно сделал наш общий с Ватсоном друг, Генри Баскервилль, во время поездки в Дортмунд. Увы, три месяца назад я допустил огромный просчёт, когда послушался Ватсона и не поехал туда по свежим следам. А ведь моя интуиция изо всех сил кричала, что слишком много странностей в этой истории.

Хозяева пригласили нас за стол, и следующие несколько минут меня атаковали вопросами о коротком знакомстве с незабвенным профессором Снейпом.

Теперь, зная наверняка, что мы имели дело с волшебником, я нашёл объяснение деталям, ранее ставившим меня в тупик.

Во-первых, вещь, которую мы с сэром Генри приняли за трость, была на самом деле волшебной палочкой, а из трясины меня вытянуло заклинание. Во-вторых, по словам миссис Поттер, срастить сломанные кости волшебникам ничего не стоило, и это полностью объясняет несоответствие состояния ноги Баскервилля до и после моего памятного прыжка в преисподнюю. В-третьих, чистая обувь, которая так поразила наше с баронетом воображение, вполне укладывалась в общую картину, если предположить, что мистер Снейп к нам трансгрессировал, а не шёл через болота пешком. Целая фотокамера, скорее всего, тоже была делом его рук. Я предположил, что Снейп находился в Меррипит-хаусе, откуда и мог заметить нашу компанию.

— Всё может быть, — кивнул мистер Поттер. Задумавшись, он положил чайную ложку мимо блюдца и несколько секунд сосредоточенно наблюдал, как по скатерти расползается мокрое пятно. — Девоншир — знаковое для волшебников место. Осталось только выяснить, живёт ли он там постоянно или же ваша встреча была лишь удачным стечением обстоятельств.

Согласовав последующие действия, мы возвращались домой пешком.

— Как вы могли узнать на фото профессора Снейпа? — спросил я Холмса. — Вы же никогда его не видели.

— Плох тот сыщик, который не узнает клиента со спины, Ватсон. В Хогвартсе я имел возможность рассмотреть его фото со всех сторон. Вы же помните, как выглядят колдографии?

— Ну конечно. Просто меня угнетает мысль, что я тоже видел его фото, но совершенно не опознал оригинал.

— Это потому, что вы мысленно вычеркнули Снейпа из списка живых.

— А вы, Холмс, значит изначально не верили в то, что он мёртв?

— Снейп слишком сложный человек, чтобы просто умереть с мыслью: «Я сделал все, что смог». Более того, всё это время прямо или косвенно я искал его следы, хотя и безуспешно. Но теперь, когда сомнений в его спасении больше не осталось, он от нас не уйдёт.

— Знаете, это как-то странно...

— Что именно, Ватсон?

— Обычно вы ищете особо опасных преступников, а не человека, которому хотите выразить благодарность...

— Хорошо подмечено, мой друг. Именно поэтому наше дело в высшей степени необычно, вы даже можете напечатать его отдельным изданием, как тот случай с собакой.

— Ничего смешного, по-моему, тут нет! Лучше объясните мне, зачем Снейпу всё это нужно? Что плохого в том, чтобы жить среди людей и приносить человечеству посильную пользу?

— Ха, по моему мнению, если кто и считает, что выплатил все долги человечеству, то это именно Снейп.

— Пусть так, но почему бы не дать возможность людям отплатить ему тем же? Разве мистер Поттер не ищет профессора с целью отдать долги? Эта новомодная идея о добровольном отказе от привычного общества ради искупления в корне неправильна! С другой стороны, если профессор решил начать с чистого листа... Хотелось бы мне понять его причины.

— Мы обязательно узнаем их, милый Ватсон. И очень скоро, не будь я Шерлоком Холмсом. Кстати, вы узнали миссис Поттер?

— Конечно, узнал. Гермиона Грейнджер если и изменилась, то только в лучшую сторону. Их пара с Гарри Поттером смотрится весьма гармонично.

— Ещё бы. Мне пришлось приложить некоторые усилия, чтобы они поняли это.

Я удивлённо посмотрел на Холмса, которого трудно была представить в роли Купидона, но он только усмехнулся и ускорил шаг.

Мы миновали Принстон-роуд и вышли на Бейкер-стрит. До дома оставалось ещё два квартала.

— Всё же надо было рискнуть и воспользоваться камином, как и предлагал Гарри. Тогда мы могли бы отправиться прямо в Ковент-Гарден и успеть к увертюре.

— Мы едем в оперу?

— Да, сегодня дают «Щелкунчика» — лучшее, чем мы можем порадовать себя в канун Рождества. Вы не находите?

Я искренне удивлялся тому, как спокойно Холмс мог отрешиться от дел и подпевать мелодиям Чайковского, восхищённо комментируя особо изящные движения танцовщиц. Что касается меня, то всякий раз, когда Мышиный Король взмахивал своим жезлом, перед моими глазами мелькал человек в тёмной мантии с волшебной палочкой в руке.