Белый снег (гет)

Бумажные формальности, консилиум колдомедиков и прочие процедуры, без которых нельзя было забрать Гермиону домой, заняли пару дней. Все это время в больнице были только Гарри и Джинни. Рон считал идею бредовой и не хотел своими руками приближать смерть Гермионы. Он проводил время или на работе, где бездумно перебирал накопившиеся дела, или шёл в бар с Лавандой, где они просиживали часы, а потом отправлялись к нему домой, чтобы забыться до утра. Лаванда ничего не знала о событиях, которыми последние пару недель жил её возлюбленный, поэтому всегда была весёлая и пыталась растормошить и его. Иногда это удавалось, Рон отвечал улыбкой, но эффекта хватало ненадолго, и он снова становился мрачным. На все расспросы он отвечал одинаково: проблемы на работе.

* * *

Драко получил сову от Поттера в тот же вечер, когда колдомедики наконец позволили перевезти Гермиону. Нахмурившись, он прочитал послание, где Гарри просил его возобновить сеансы, но почему-то местом встречи был указан дом номер двенадцать на площади Гриммо. Откуда-то Драко знал, что по этому адресу живёт сам Поттер. Но что он имеет в виду, зазывая его в гости? Малфою стало любопытно, но не настолько, чтобы сломя голову нестись на встречу с Грейнджер. Он написал короткий ответ: «Буду утром в 9.00. Малфой».

Не прошло и получаса, как в окно влетела сова с новым посланием: «Я открыл камин. Будь добр, явись сейчас. Гарри». Малфой глубоко вздохнул, начиная нервничать. Не хватало ещё, чтобы Поттер командовал им. Да, ему самому было интересно, как он собирается возобновить сеансы, если колдомедики дали строжайший запрет. Да, он хотел бы ещё раз поговорить с Грейнджер, но только чтобы в очередной раз убедиться, что дело проиграно, и успокоиться: он хотя бы попытался.

Малфой шагнул в камин, назвал адрес и спустя мгновение очутился в гостиной старого особняка. Его встретили Гарри и Джинни.

— Что за срочность, Поттер? — отряхиваясь от золы, проворчал Драко.

— Времени нет, — тут же ответил Гарри. Малфой заметил какой-то странный блеск в его глазах. — Иди за мной.

— С чего это? Где я вообще? Что за лачуга? — Вопросы сыпались один за одним, но лишь показывали, как нервничает человек, который их задаёт. Назвать древний фамильный особняк лачугой Малфой решился от безысходности, злясь на себя за чрезмерную податливость. «Поттер только пальцем поманил, а я уже тут. Кошмар!» — вертелось в сознании Драко.

— Нам на второй этаж, — спокойно сказал Гарри, идя впереди. Малфой обернулся и посмотрел на Джинни. Та усиленно его игнорировала.

— Поттер, зачем мне эта экскурсия? — Драко просто не мог идти молча. Он озирался по сторонам, кряхтел и ворчал, но всё равно шёл. Наконец Гарри остановился перед серой дверью и взглянул на Малфоя.

— Мы пришли, — коротко сказал он и толкнул дверь. Драко замер. Он ожидал, что Поттер придумает что-то, но думал, в данный момент он позвал его, чтобы это что-то обсудить. Он никак не ожидал увидеть точную имитацию больничной палаты с лежащим на кровати пациентом. — Ну же, заходи.

Малфой ступил в комнату. Следом вошли Гарри и Джинни.

Гермиона выглядела ужасно: лицо было белое, как мел, — ни единого признака жизни. Веки легонько подрагивали, губы были расслаблены. Дыхание слабое, еле уловимое. Малфой посмотрел на Гарри, и выражение его лица ему не понравилось. Только не безысходность, только не паника.

— Поттер, ты уверен, что мне стоит…

— Нет.

— Тогда зачем я…

— У нас уговор.

— Я помню, но по медицинским показаниям это очень опасно, — слова Драко давались с трудом. Наверное, так действовала атмосфера, давящая на плечи. — У нас уговор, но я не хотел бы быть причастным к смерти Грейнджер.

— Она не умрёт! — взревел Гарри. Одного неосторожного слова хватило, чтобы он слетел с катушек, забыв про сдержанность. — Иначе это будет на твоей совести, Малфой! Иди туда, в её голову, и заставь её вернуться! Можешь сказать всё, что угодно, но верни её назад!

От такого ора заложило уши. Драко даже не нашёл слов, чтобы возразить. Отчаяние выплёскивалось из Гарри огромными волнами, подминая под себя все замечания о том, что с представителем древнего рода, чистокровным волшебником никто не имеет права говорить в таком тоне. Драко почувствовал тупую боль где-то в области сердца, как будто всё происходящее касалось и его лично, как будто Грейнджер и ему тоже была другом. А это было жутко, катастрофично, неправильно…

— Больше не ори на меня, Поттер, — протянул Малфой и направился к стулу, концентрирующему магию. — Не прерывайте сеанс сами, я попробую пробыть там максимальное время.

Гарри кивнул, Джинни отвернулась. «Нужно будет поговорить с ней потом», — мелькнуло в голове Малфоя, и в следующую секунду он произнёс заклинание.

Он очутился в гостиной Гриффиндора. Сразу стало как-то не по себе, дыхание затруднилось. Даже мысленное нахождение в этом красно-золотом убежище выводило из себя. Но почему он здесь? Драко огляделся. Огонь в камине почти потух. Студентов не было. Ему сначала показалось, что он один, но потом он увидел на полу Гермиону. Она сидела, привалившись к дивану.

— Зачем ты вернулся? — сказала она, едва заметила его.

— За тем же, за чем приходил в прошлый раз, — ответил он.

— Ты про свой визит четыре дня назад? — уточнила Гермиона. Голос у неё был каким-то странным, обиженным.

— Не знал, что ты считаешь, — невозмутимо сказал Драко. Сейчас, зная, в каком состоянии она находится и как выглядит в реальности, наблюдать за ней совершенно здоровой было странно. Ей действительно было хорошо тут, она была такой расслабленной. — Ты должна вернуться, Грейнджер.

— Нет, — снова тот же ответ. — Я своих решений не меняю, Малфой.

— Твои друзья переживают, — он решил, что если и есть способ как-то воздействовать на эту упрямую девчонку, так только через её чувства к своим распрекрасным друзьям.

— Малфой, я хорошо их знаю, и поверь, так им будет лучше, — голос отстранялся, менялось и видение. Вот они уже стоят перед воротами Аврората, чуть впереди Золотое Трио. — Посмотри, как они счастливы. Они получили, что хотели.

— Я думал, это была ваша общая мечта, — озвучил свои мысли Малфой.

— Это их мечта, — возразила Гермиона. — Я просто пошла с ними. Всем нужна была моя помощь…

— И так будет всегда, — почему-то сказал Драко. — Они без тебя вряд ли пару дней протянут.

— Сколько я уже тут? — спросила Гермиона.

— Около месяца, — проговорил Драко. Она нахмурилась.

— Гарри и Рон живы? — продолжала спрашивать Гермиона.

— Да, — кивнул Драко, до конца не понимая цели допроса.

— Они протянут без меня, — сказала она. — Опасности почти нет.

— Но кто-то же напал на тебя, — Малфой указал на Гермиону пальцем.

— Я не помню, — тут же сказала Гермиона. — К тому же, если по прошествии месяца нападений не повторилось, значит, врагу нужна была только я. Мальчики в безопасности.

— Но они не… я не… Мы не согласны с твоим решением остаться! — выпалил Драко.

— Ты-то зачем так стараешься?! — Гермиона снова начинала нервничать, окрестности затряслись. — Ты же всегда только о себе думал. Ты и вся твоя семья настоящие эгоисты.

— Не стоит тебе наезжать на мою семью, Грейнджер, — слова растягивались и приобретали гневные нотки. — Не тебе судить, какие мы!

— О, серьёзно?! — она подняла бровь. — Тогда позволь напомнить тебе кое-что.

Через мгновение они очутились в его собственном доме, в гостиной мэнора, где некогда собирались приспешники Лорда. Это был тот самый день, когда егеря привели троих друзей, думая, что один из них Поттер. Малфою тут же стало дурно. Он вспомнил, что тогда происходило, и его затошнило. В комнате было несколько человек. На полу лежала Гермиона, над ней возвышалась его безумная тётка Белла, подвергая Грейнджер Круциатусу каждую минуту. Чуть поодаль стоял он сам, отец и мать находились ещё дальше.

Драко посмотрел на себя со стороны, его вид оставлял желать лучшего. Таким измождённым он давно себя не видел, да и сейчас смотрел так, будто это и не он вовсе.

— Зачем мы здесь? — еле слышно проговорил Малфой.

— Хочу, чтоб ты ещё раз посмотрел, как надо мной издевалась твоя семейка, — голос Гермионы был ядовитым, он никогда прежде не слышал от неё таких интонаций. Он взглянул на всех с опаской. Конечно, они не могли его видеть, зато он видел всех. Зрелище было неприятное.

Когда через мгновение Гермиона, лежавшая на полу, закричала, Драко вздрогнул и посмотрел на Гермиону, стоявшую рядом с ним. Лицо её было напряжённым, брови сошлись на переносице, словно она вновь испытывала ту самую боль.

— Сейчас она начнёт писать, — тихо проговорила Гермиона. Малфою этот голос показался зловещим. Он сначала не понял, о чём она говорит, но через секунду всё стало ясно. Слово «грязнокровка» начало вырисовываться на руке лежащей на полу девушки. Та Гермиона уже не плакала, она безучастно смотрела в потолок, пока Беллатриса бесновалась.

— Давай уйдём отсюда, — в сердцах выпалил Драко, к горлу подкатывал ком. — Это отвратительно.

— Подожди, — всё те же злые нотки. — Посмотри сначала на своих родителей, на себя, на егерей, на чёртову тётку.

Драко тяжело дышал, захлёбываясь воздухом. Ему казалось, что он чувствует запах крови, казалось, что она тут повсюду, на полу, на стенах… Он посмотрел на своего отца. Люциус застывшими глазами уставился куда-то в пространство. «Почему он не прикажет ей прекратить? — возникла мысль в голове Драко. — Почему никто не останавливает Беллу?» Но Люциус был погружён в свои мысли, ему не было дела до девчонки, которая страдала в его доме. Сколько ещё ни в чём неповинных людей томились в темницах в ожидании кары мадам Лестрейндж?

Малфой вдруг поймал себя на мысли, что давно уже забыл картины этих зверств, вытравил из памяти, как нечто чуждое. Едва молоток судьи Визенгамота возвестил о решении «не виновен», Драко тут же заставил себя забыть всё, чтобы начать жизнь с чистого листа, чтобы закрыть всё в памяти навсегда, как позорные воспоминания. Нет, он не стал лучше относиться к грязнокровкам — это осталось неизменным, — но всё же даже в своих самых смелых фантазиях он не представлял, что мир освобождается от их крови, проливая её. Для него в идеале было лучше, если бы они просто исчезли, как будто их и не существовало вовсе. Когда же он осознал, что это возможно только через убийство, что-то в его голове поменялось, и иногда он даже одёргивал себя за сочувственные мысли о магглорожденных волшебниках. Драко не убийца — как ему это однажды сказал Дамблдор, так это и отпечаталось в его голове.

И сейчас, вернувшись снова в ту часть своих воспоминаний, в которую он не хотел больше никогда возвращаться, он вдруг почувствовал злость. Злость на родителей — за то, что они выбрали этот путь и втянули его в это, на Грейнджер — за то, что против его воли снова погружает в эту грязь, от которой он, как ему казалось, отмылся. Но в данный момент он думал только об одном: сколько бы ни внушал себе, что всё давно осталось в прошлом, пока были живы люди, испытавшие на себе все издевательства Волдеморта и его шайки, он не мог избавиться от клейма Пожирателя, даже если бы отрубил себе руку, на которой стояла метка, доказывающая его причастность.

Пока он думал об этом, Гермиона молча стояла рядом. Он посмотрел на неё, она вытянула руку вперёд. Слово, выписываемое Беллой на руке Гермионы из воспоминания, появилось и на руке этой Гермионы. Кровь стекала из каждой буквы.

— Как тебе? Гордишься своей роднёй?

— Заткнись, Грейнджер!

— Правду не любишь, Малфой? Хотя такую правду и я бы слушать не захотела.

— Я повторяю, заткнись!

Рука непроизвольно метнулась к её горлу. Но Гермиона даже глазом не моргнула, как будто ждала. Ядовитая усмешка заиграла на её губах. Она была не похожа на себя, от неё веяло безумием. Драко как-то слышал, что если долго находишься в своих мыслях, переживаешь давно минувшие события раз за разом, то постепенно сходишь с ума.

— Ты должна вернуться, Грейнджер, иначе ты рехнёшься нафиг!

— Только не делай вид, что помогаешь мне! — Гермиона перешла на крик, хоть пальцы Малфоя всё ещё держали её за горло. — Ты и твоя семья, ваш факультет с мелкими магглоненавистниками — думаешь, о такой жизни я мечтала, получив письмо из Хогвартса?! Но с этим можно было мириться, у меня были друзья и хорошие оценки, приключения и новые знания. Если бы ты знал, что мы пережили в школе, у тебя бы волосы дыбом встали, никакого геля бы не хватило вернуть твою обычную причёску. Но это полдела, с каждым годом становилось всё хуже, — рука Драко отпустила шею Грейнджер, не оставив ни единого следа. В воспоминаниях нельзя убить, как и причинить какой-либо вред. — Но знаешь, что самое ужасное? Когда засыпаешь и не знаешь, проснёшься или нет, когда война повсюду и слушаешь радио в надежде не услышать ни одной знакомой фамилии. Мерлин, если бы ты не сбежал с битвы за Хогвартс, то видел бы, скольких людей убили тогда твои товарищи…

— Они. Мне. Не. Товарищи, — проговорил Драко.

— Говори, что хочешь, но мы дети своих родителей, — Гермиона была непреклонна. — Я из семьи магглов и всегда буду ее частью, а ты — сын своего отца, Пожирателя смерти. Ты совсем как он, в любой момент начнёшь пресмыкаться перед тем, кто сильнее тебя, служить ему, выполнять грязные приказы…

— Закрой рот, Грейнджер, или я…

— Что? Убьёшь меня в моей голове? Ты никто Малфой, никто без своего отца! — Гермиона громко прокричала последние слова. — А когда его не станет, на тебя перейдёт вся ненависть тех людей, которых он мучил. Ты будешь жить с этим до конца своих дней. Сын Пожирателя, сам Пожиратель!

— Я ненавижу тебя!

Крик — и вот уже Малфой падает на полкомнаты в доме Гарри. Вырываясь из воспоминаний Грейнджер, он использовал слишком много магии, остаточная сила выбросила его из стула. В комнате был только Гарри. Сколько прошло времени, Малфой не знал. Чёртова Грейнджер вылила на него кучу гадостей, а он выслушал. Почему не ушёл раньше, почему позволил ей столько говорить? Она не имела права!.. Хотя она как раз-таки, наверное, имела. Она пострадала, он видел, но не так же, не таким изощрённым способом высказывать всё, кричать прямо в лицо, тыкать носом в то, что он и так о себе знает!

— Ты в порядке, Малфой? — обеспокоенно спросил Гарри, помогая Драко подняться. Тот встал и отдёрнул руку.

— На этом сеансы окончены, Поттер! Счастливо оставаться!

Драко просто разрывало от гнева, он выпрямил спину и ушёл. Ошеломлённый Гарри застыл на месте, не понимая, что произошло. Когда он спохватился и спустился вниз, в камине уже гасли зелёные всполохи летучего пороха.

* * *

Драко вылетел из камина в гостиной мэнора почти также, как и мгновениями ранее упал со стула. Он практически себя не контролировал и сшибал углы мебели, пока шёл в библиотеку. Там он схватил пергамент, порвал его, чертыхнулся, взял следующий и написал письмо в Министерство о просьбе увидеться с отцом. Ответ пришёл только вечером, до этого времени Малфой успел измерить шагами всё своё поместье.

В письме было всего две строчки:

«Мистер Малфой, ваша просьба удовлетворена. Завтра в 9.00 приходите в Министерство. Кабинет № 24. Отправка в Азкабан будет происходить оттуда».

Драко тяжело вздохнул. Он был уверен, что они согласятся, учитывая, что отцу разрешено одно свидание в два месяца. С тех пор, как его посадили, Драко навещал его всего два раза в первые месяцы заточения. «Отец точно удивится, — подумал Малфой. — Но я должен с ним поговорить». Приготовив себе антипохмельное зелье на утро, Драко заперся в библиотеке с бутылкой огневиски.