Подмена (гет)

Девочкам сделали выговор и заставили вымыть мою парту. Всю перемену три моих одноклассницы терли ее тряпками, выгребали мусор и выносили его в черных пакетах. А я превратилась в местную героиню. Оказывается, Фумико с подружками доставали не только Нобуко, но и девочек из других классов. Со мной стали здороваться незнакомые мне люди, даже звали вместе погулять. Я и младшая Танака безумно радовались своему успеху.

На второй день после происшествия новость обо мне пронеслась по всей школе. Я стала местной знаменитостью, и это льстило.

Фумико в школе не появилась ни в этот, ни на следующий день, ни на этой неделе. Говорили, что она получила крепкий нагоняй от родителей, и даже существовала возможность того, что она переведется в другую школу. Ее подружки все уроки сидели, низко опустив голову, и почти ни с кем не разговаривали. На переменах они или тихо перешептывались, или выходили из класса. Их никто не трогал, но сразу чувствовалось всеобщее отчуждение. Видимо, такому большому классу только дайте изгоя, и он будет его игнорировать. Сначала я, теперь они.

— Теперь нам можно сдружиться и с Аянаме, — говорила я Нобуко, и та меня постоянно поддерживала, однако стоило нам увидеть одноклассницу — моя японка тут же замолкала и куда-то пряталась, не смея сделать первый шаг. — Ты так никогда ни с кем не подружишься, — закатывала я глаза.

Я хотела продолжить подкармливать вундеркинда, однако он был настроен не очень благосклонно.

— Мне не нужны твои конфеты, — сказал он, отодвигая положенный мною леденец.

— Не хочешь со мной налаживать контакт?

— С тем, кто устраивает концерт посреди урока? — он вскинул брови и осуждающе на меня посмотрел. — Нет, не хочу. И не подходи ко мне больше.

Было обидно. Я заступилась за себя, выстояла, наказала обидчиков, а ему все не нравится. Пусть один и сидит. Я села и уставилась в окно, через которое было видно школьный стадион и чуть пожелтевшие деревья. Осень тут шла гораздо медленнее, чем у меня в деревне. Октябрь подходил к концу, а вокруг все еще преобладала зелень.

— Думаю, Акира-сан не очень хочет с кем-либо дружить, — сосед справа не смотрел на меня, но слова его явно предназначались мне.

— Я ему кажусь несерьезной, — сказала я то, что было в мыслях.

— Нам по пятнадцать лет, — Соске повернул лицо ко мне и уставился все тем же своим непроницаемым взглядом, — нам еще можно быть несерьезными.

— Наверное, — я отвернулась, чувствуя себя неловко. Стоило этому парню что-либо сказать мне или сделать, как внутри начинала ходить буря. Я протестовала против всяких чувств к нему, мне не нравилось то, как он себя вел, но одновременно мне все это нравилось, и я не могла остановить то и дело вскакивающее сердце.

— Пойдем домой вместе?

Соске спросил тихо, наклонившись поближе ко мне, но я все равно подпрыгнула от неожиданности.

— Что? — смотреть на него сил не хватало. Сердце заходило от волнения, а Нобуко внутри меня запаниковала еще больше меня:

— Что делать? Он позвал нас! Он правда нас позвал! — казалось, что она носится по моей голов и кричит, что есть мочи. — Он же один из самых популярных мальчиков в школе! И он позвал нас!

— Я хочу проводить тебя.

Ну вот и все. Теперь я все точно слышала и не отвертеться. Я посмотрела в его темные глаза, судорожно перебирая варианты отказа. Мне совершенно не хотелось оставаться с ним наедине.

— Я не могу. Мы с моим братом сегодня вместе идем за покупками.

— Я могу пойти с вами.

Скачок сердца вверх.

— Он не любит незнакомых людей.

— Я ему представлюсь. И подружусь.

Еще два пружинистых прыжка и, кажется, пол начал уходить из-под ног.

— Синити терпеть не может посторонних, — выговорила я и поспешно добавила, — извини.

После пришлось звонить брату и просить его прийти за мной в школу, так как Соске не унимался. Нобуко разрывалась на части, ей хотелось прогуляться с одноклассником, но не меньше хотелось пройтись с братом, с которым ни разу не удалось поговорить раньше. Танака младший сначала сильно удивился моему звонку, затем — после долгих уговоров — согласился зайти за мной.

После уроков я выбежала из школы и, подхватив ошарашенного брата, бросилась к автобусной остановке. Мне казалось, что если мы не поторопимся, то мой сосед по парте все-таки решит нас нагнать. Так оно и было, уже отъезжая я заметила в окно одноклассника, провожающего автобус взглядом.

— Кто этот парень? — спросил Синити. Выглядел он беспристрастным, но в глазах читалось нечто такое, что не давало мне расслабиться.

— Одноклассник.

— Ты ему нравишься, — это был даже не вопрос, а утверждение.

— Нет, с чего ты…

— Я не слепой. Но вот нравится-то ему новая Нобуко, а не старая.

Я почувствовала, как напряглась Нобуко, и попыталась ее защитить:

— Я всегда была такой.

— Да ну?

— Да, — твердо сказала я, стараясь успокоить прислушивающуюся к разговору дочь Танака, — я всегда была такой. Всегда могла ответить, всегда стремилась стать лучше и сильней. Просто не все выходит с первого раза. Иногда не хватает смелости, а иногда поддержки, — я наклонилась к брату и тыкнула ему пальцем в лоб, — если бы ты хоть раз пошел мне навстречу, не ругал меня и не обзывал, то я бы не загнала саму себя в угол и не попыталась покончить с собой.

Синити Танака оторопел. Он сидел и смотрел на меня, наверное, не зная что и сказать. Я слышала внутри дыхание Нобуко и чувствовала ее тепло. Может, мне показалось, но она стала ощущаться куда горячее и отчетливее. Я надеялась, что мои слова дошли до нее, и — хоть на чуть-чуть — она смогла стать смелее и уверенней в себе.

— Ты первый раз за все это время упомянула это, — тихо сказал Синити и опустил голову. Он чуть крепче сжал свой портфель и продолжил, чуть севшим голосом, — это ведь я тебя нашел. Я пришел раньше с уроков, а дома никого не было. На звонки папа не отвечал, и я на всякий случай решил заглянуть к тебе в комнату, ты всегда в это время сидела дома. Открыл дверь, а там ты лежишь на полу, вся бледная, с пеной у рта, хо-холодная, — ему было тяжело вспоминать то, что он увидел тогда, я хотела прервать его, но потом передумала. Нобуко должна была это услышать. — Я испугался и позвонил в скорую, затем снова папе. Он сказал ждать врачей, а твоей маме позвонил уже сам. Тебя забрали быстро, соседи всполошились, спрашивали, что случилось, а я им все твердил, что ты сильно отравилась. По сути так и есть, в больнице тебе промывали все, что можно было. Мама плакала и все время говорила, что это она виновата, а папа думал, что виноват он. Ты ж никогда не выглядела счастливой от того, что мы с папой появились в твоей жизни, — он удрученно вздохнул, — я, когда узнал, что папа женится, обрадовался. Я думал, что наконец не буду сидеть дома один, ведь он постоянно работает. А потом увидел тебя. Ты никогда не поднимала глаз, отмалчивалась и игнорировала нас, казалось, что ты нас тихо ненавидишь.

— Я не ненавидела вас! — крикнула Нобуко, и я подумала, что совсем наоборот. Все ее чувства тогда отражались в ее молчаливости и нелюдимости. Может, она и не ненавидела их, но ведь сама говорила, что не была счастлива, узнав о свадьбе мамы.

— Я не ненавидела вас, — все же повторила я вслух слова Нобуко. — Я просто…боялась. Мне казалось, что я стану лишней. Все выглядели такими счастливыми, а мне было…было…

Я не знала, какие слова лучше произнести. Нобуко дрожала, а Синити так и не поднимал головы. Автобус не был лучшим местом для откровений, однако нам случилось разговориться именно здесь. Я взглянула в окно: мимо проносились магазинчики, разномастные люди, деревья и столбы, все утопало в мягком осеннем солнечном свете. Внутри вдруг все потеплело, я поняла, что брат Нобуко тоже переживал за нее, и вовсе не был таким циничным и плохим, каким хотел казаться. Может, он специально говорил те обидные слова, чтобы спровоцировать сестру на какие-либо действия? Может, он еще маленький и не знает, как правильно выразить свои чувства?

— Тебе было обидно, что теперь будут любить не только тебя? — тихо спросил он, и я улыбнулась. Синити Танака, более проницательного человека я еще не встречала.

— Да. Я знаю, какая моя мама добрая. И знаю, какое у нее большое сердце, но все равно боялась. И, наверное, завидовала. Ведь вы все так легко нашли общий язык, а мне это никогда не удавалось сделать быстро.

— Никогда, — подтвердила Нобуко.

— Все равно меня бесила твоя бесхребетность. Ты никогда ничего не делала, всегда отмалчивалась, и над тобой издевались, а ты послушно терпела!

— Я не хотела раздувать конфликт, — не говорить же ему, что Нобуко боялась всего и вся. — Но сейчас я поменяла свое мнение. После того случая с таблетками я решила все поменять и действовать так, как всегда хотела, — я думала, что говорю именно то, что было в мыслях у моей японки. Мне казалось, что иначе и быть не могло.

— Поэтому так резко изменилась? Ты же теперь совсем другой человек!

— Я все тот же человек, — разуверила я его, — просто у тебя не было возможности узнать меня лучше.

Я улыбнулась и протянула мальчику руку. Он удивленно на нее посмотрел, затем взглянул на мое улыбающееся лицо и робко пожал руку в ответ.

— Давай с этого момента попробуем лучше узнать друг друга. Меня зовут Нобуко, мне пятнадцать…

— …я люблю классическую литературу, фильмы ужасов и иногда пытаюсь научиться вязать крючком, — диктовала мне Нобуко, а я повторяла ее слова. Услышав про ее интересы, я и сама немало удивилась. В ее комнате не было ничего, говорившее об ее увлечениях, где же она все прятала?

— Синити, почти четырнадцать, люблю физику и хочу стать инженером-проектировщиком робототехники.

— Оу, — выдали мы одновременно с Нобуко.

— Теперь понятно, почему он такой на учебе зацикленный, — сказала она мне, и я едва сдержалась, чтоб не рассмеяться, кажется, Нобуко Танака нахваталась у меня словечек.