Время от времени (гет)

По ночам они договорились дежурить по очереди.

Днём Гермиона должна была обозначать своё беззаботное присутствие дома: её отпуск по семейным обстоятельствам ещё не закончился, а отсутствие родителей лишь упрощало задачу возможным преступникам.

Первый вечер прошёл без приключений — Гермиона с удовольствием поработала в запущенном саду, повыдергав сорняки и пересадив розовые кусты, а Гарри с Роном просидели в зашторенной гостиной, изредка выглядывая в окно и проверяя обстановку. Кроме любопытной соседки, которая вздумала донимать Гермиону вопросами о здоровье миссис Грейнджер, да велосипедиста, чуть не врезавшегося в забор, ничто не привлекло их внимания.

Ровно в девять вечера Кричер принёс ужин, и они, наевшись картофеля с анчоусами, проверили все окна и двери, поставили дополнительную защиту на случай магического вторжения и за чаем завели бурную дискуссию о том, кто где будет спать. Гермиона сказала, что в их районе по ночам рекламные агенты, продающие лампы, отродясь не ходили, и, постелив Рону и Гарри на диване в гостиной, отправилась наверх в свою комнату.

Рон вызвался дежурить первым, но они с Гарри все равно не легли до полуночи: по телевизору сначала показывали триллер, а потом комическое шоу, от которого у них начались колики от смеха. Они старались хохотать потише, но в половине первого злая, но заинтригованная Гермиона спустилась спросить, в чем дело, и присоединилась к ним. Шоу скоро закончилось. Усевшись на расстеленном диване (Гермиона и Гарри по краям, Рон посередине) они ещё долго болтали под музыку ночного телеканала, редактор которого, по мнению Рона, любил слабоодетых темнокожих девушек, после чего распили бутылку вина, чтобы развеселить Гермиону, расстроенную из-за развода родителей.

Теперь Гарри тоже был в курсе её проблем.

— Не переживай, — сказал он Гермионе. — Вместе или врозь, они твои родители. Здорово, что они у тебя есть.

Часы тихо пробили два, и время дежурства Рона успешно закончилось. С двух до шести должен быть дежурить Гарри, а в шесть его собиралась сменить Гермиона. Рон лёг на подушку и прикрыл глаза — сидящие слева и справа от него Гарри и Гермиона ещё долго перешёптывались поверх его головы, обсуждая ситуацию с разводом. Он глубоко вдохнул: от Гермионы чудесно пахло травой, розами и вином...

Рон очнулся от шума в прихожей и, несмотря на непривычную обстановку, сразу забыл про сон. Гостиную Грейнджеров беззвучно освещал мерцающий глаз телевизионного экрана, на котором по-прежнему дрыгались полуголые танцовщицы. Гермиона, в халате поверх пижамы, спала на боку, спиной к Рону, уткнувшись носом в край дивана. Гарри, одетый в джинсы и толстовку, дремал полусидя, опираясь спиной о подлокотник. Рон достал палочку из-под подушки и прислушался.

Шум повторился; он был похож на шуршание пакета. Не веря, что Грейнджеры развели мышей, Рон осторожно толкнул Гарри в бок и направил палочку на дверь в прихожую.

— А? Что? — тихо спросил Гарри. Рон приложил палец к губам и подал знак, что собирается встать за дверью.

В это время в прихожей что-то щёлкнуло. Не успел Рон встать, как его ослепил свет потолочной люстры, и в гостиную зашёл мужчина в сером плаще. Он растерянно уставился на Рона с Гарри и наставленные на него палочки и пробормотал:

— Что здесь происходит?

— Папа? — раздался сонный голос у Рона за спиной.

Мистер Грейнджер замер у входа. Глянув на лежащую на полу пустую бутылку из-под вина и на три грязных бокала на столике, он перевёл взгляд на красную толстовку Гарри с надписью «HACK YOU», а затем удивлённо посмотрел на Гермиону.

— Дочка, а что вы тут делаете?

— Папа, мы тут спим... И работаем. А что здесь делаешь ты? — не очень дружелюбно спросила она, вскакивая с дивана. — Ты же был в Испании?

— Я тут ненадолго по делам, решил не ехать в гостиницу. Вероятно, это была ошибка. А где мама? — он снова огляделся. — Полагаю, не дома...

— Это тебя не касается, — сказала Гермиона, поднимая подбородок. — Но ты проходи, не стесняйся. Если ты забыл, это мои друзья, Рон и Гарри.

Мистер Грейнджер неприветливо кивнул.

— Здравствуйте, — натянуто улыбнулся Рон.

— Простите, что напугали вас, — добавил Гарри, пряча палочку в карман сильно измятых джинсов.

— Нет, это вы меня простите... Гермиона, если ты не против, я заберу кое-какие вещи и сразу уйду. Всё-таки гостиница — это не худший вариант, тем более что я её уже забронировал.

Рон посмотрел на Гермиону: она сонно моргала, сжав губы и беспомощно обнимая себя за плечи.

— Папа, какая гостиница, — вздохнула она. — Оставайся, мамы всё равно нет. Но всё-таки ты должен был позвонить... О чём ты думал? — она глянула на часы на комоде. — Явиться в пять утра...

— Я собирался подождать внизу, пока вы не проснётесь. Я не стал бы вас будить. И всё-таки, где мама?

— Это неважно. Пойду приготовлю чай, — заявила Гермиона и умчалась на кухню.

— Но с ней всё в порядке? Она здорова? Мне звонила тетя Хэлен, — сказал мистер Грейнджер, направляясь следом. — Она не в больнице?

Рон не понял, что на него вдруг нашло. Ему бы промолчать...

— Миссис Грейнджер в порядке, — выпалил он. — Она уехала выходить замуж на нашего дядюшку Гюра!

— Что? — остановившись на полпути на кухню, мистер Грейнджер резко обернулся. — Прости, Рон, что ты сказал?

— Папа, не слушай его! А ты, Рон, не болтай чепухи! — раздался сердитый голос Гермионы из кухни, а за ним последовал звук бьющегося стекла. — Ой... Да что ж это такое? Чайник разбила!

Рон всегда восхищался её воспитанием — никогда не ругнётся в приличном обществе. Хотя Гермиона наверняка не ругалась даже наедине с собой.

Мистер Грейнджер смерил Рона недовольным взглядом и ушёл на кухню.

— Давай я тебе помогу.

— Спасибо, папа, я сама...

Гарри и Рон переглянулись. Покрутив пальцем у виска, Гарри прошептал:

— Куда ты лезешь, Рон? Это не твоё дело.

— Да знаю я... Давай лучше приберём здесь, — Рон кивнул на бутылку. — И диван сложим. Как ты думаешь, мы Гермиону не скомпрометировали?

Выключив телевизор, Гарри подошёл к трюмо и поправил свои растрепавшиеся вихры.

— Не знаю. Лично я — нет, я спал с краю...

— Да иди ты, — ответил Рон, складывая одеяла. — Что будем делать с наблюдением?

— Думаю, надо попросить мистера Грейнджера уехать в гостиницу — наверняка Гермиона так и сделает. Но сначала, Рон, тебе предстоит выдержать совместное чаепитие, — с усмешкой сказал Гарри, указывая на дверь кухни. — Ты готов?

— Я всегда готов к чаепитию, — ответил Рон без оптимизма. Ему было одновременно и смешно, и страшно. Смешно — от комичности ситуации, в которую они попали, страшно — оттого, что их главная проблема не была решена и Гермиона по-прежнему оставалась в опасности. А ещё он немного боялся, что на его голову обрушится её праведный гнев за идиотскую шутку. — Так, стоп, почему мне? А ты?

— Мне нужно срочно увидеться с Джинни.

— В пять утра?

— Уже почти полшестого, — сказал Гарри. — А потом забежать в Министерство.

— В полшестого?

— В девять.

— И о чем ты будешь говорить с Джинни два с половиной часа?

— О квиддиче.

— Ну-ну...

— У неё был короткий перерыв между сборами, мы толком так и не увиделись.

— Ты поэтому всё время был на взводе? — спросил Рон.

— И поэтому тоже, — признался Гарри. — У неё вечером игра, на которую я вряд ли попаду, а потом она уедет на сборы до конца месяца... Так что передавай привет мистеру Грейнджеру, а Гермионе скажи, я скоро буду, — Гарри кивнул в сторону кухни и добавил очень серьёзно: — Если что, Рон, сразу шли Патронуса. Понял? Не геройствуй.

— Понял. Хотя кто сюда сунется в полшестого утра? — резонно заметил Рон, глянул на надпись на майке Гарри и сказал: — Ты тоже там сильно не геройствуй. Всё-таки у Джинни сегодня игра.

— Она всё равно перед важными матчами почти не спит. И что-то мне подсказывает, что я ей не помешаю это делать.

— Ребята, чай! — послышался из кухни голос Гермионы.

Гарри аппарировал. Рон подошёл к зеркалу, криво улыбнулся сонному, примятому, взлохмаченному отражению и, последовав примеру друга, быстро пригладил волосы двумя руками. Признав свой вид презентабельным для первого завтрака, он с неохотой отправился на кухню.

Рон вспомнил разговор с миссис Грейнджер в больнице и заранее приготовился к тому, что мистер Грейнджер тоже начнёт задавать неудобные вопросы — хотя на его месте и в его положении Рон бы точно этого не стал делать.

Впрочем, завтрак прошёл на удивление мирно: они втроем пили чай, обсуждая самую актуальную и безопасную тему — английскую погоду. Никому не хотелось лезть в подробности их утренней встречи и тем более личных отношений. Рон про себя отметил, что загорелое лицо мистера Грейнджера, несмотря на неловкость ситуации, излучало спокойствие и счастье. Гермиона всё делала с таким непроницаемым лицом, что Рон не мог угадать её мысли. Она нервно запахивала халат и постоянно обхватывала себя за плечи, словно ей было холодно, но Рон знал — это защитный жест. Ей некомфортно, неуютно в собственном доме; она растерялась и устала, она не знает, что и как говорить, чтобы не выдать своих настоящих чувств.

После чаепития мистер Грейнджер ушёл отдыхать в гостевую комнату, и Рону показалось, что у Гермионы вырвался вздох облегчения.

— А Гарри куда сбежал? — спросила она.

— К Джинни и по делам, — ответил Рон, помогая ей левитировать посуду. — Чёрт, так нехорошо получилось с твоим отцом... Ты на меня не сердишься?

— Я слишком устала, чтобы сердиться. Зачем мы пили это вино? Мне не надо пить алкоголь — я потом не помню, где и как засыпаю... И зачем ты ляпнул про дядюшку Гюра? Хотя знаешь, Рон, — она повернулась к нему и усмехнулась, — может, это было не так уж и плохо.

Рон воспрял духом.

— Если ты устала, пойдём дальше спать на диване, — предложил он. — Я должен держать тебя на виду и охранять.

— Ну уж нет, я пойду спать в свою комнату, а ты оставайся внизу и охраняй меня, — Гермиона натянуто улыбнулась, но Рон заметил, что у неё трясутся пальцы — она чуть не выронила чашку.

— В чём дело? Ты расстроилась? — спросил он.

Гермиона села на стул и подперла ладонью щёку.

— Знаешь, Рон... На какую-то минуту я подумала, что он вернулся, — тихо сказала она, отворачиваясь к окну.

Рон действительно не смог угадать её мысли: конечно же, она переживала вовсе не из-за внезапной утренней побудки, напоминавшей классическую подростково-родительскую сцену «нас застукали».

— Я вдруг подумала, что у него с той новой женщиной не сложилось... Что они с мамой помирятся, и всё будет как раньше... А он прилетел на юбилей к старому другу — и не взял с собой её, потому что ей вредно летать! Он хочет нас познакомить, — Гермиона прикусила губы и ненадолго умолкла. Сквозь шторы пробился яркий солнечный луч и осветил её лицо. Она отклонилась назад и посмотрела в окно. — А ещё он привёз мне шоколадку. Он думает, что мне всё ещё тринадцать лет... Я всё понимаю, чувства не обманешь, но... Рон, почему мне так горько?

— Знаешь что, — ответил Рон, чувствуя, как от жалости сжимается нутро, — где эта шоколадка? Мы должны её немедленно съесть. А потом... а потом ты поспишь на диване, а я буду сидеть рядом и тебя охранять.

Ему не хотелось отпускать её в спальню и оставлять одну, и Гермиона это поняла. Протянув ему шоколадку, она отправилась в гостиную, послушно легла на диван, накрылась пледом и почти сразу уснула.

И тогда он решил пробежаться.

Раньше, во время тренировок в Аврорате, Рон очень любил бегать: за то, что сердце стучит ровно и сильно, за то, что кажется, будто весь мир у тебя под ногами, а ты ими равномерно перебираешь и крутишь его. За размеренность и кажущуюся бессмысленность долгих изнурительных пробежек, во время которых так легко думается.

Убедившись, что Гермиона спит, он вышел в сад, проверил защитные чары на доме и пошёл по переулку в сторону ближайшего парка. Прохладный воздух наполнял лёгкие и освежал голову после бессонной ночи, с каждым шагом Рону становилось всё легче, мысли прояснялись, и он стал наращивать скорость. Левая, правая, левая, правая — во время бега ему всегда казалось, что впереди его ждёт важная цель, и от этого существование наполнялось особым смыслом. «Я хочу иметь значение, — подумал Рон, проносясь по платановой аллее мимо заросшего ивами пруда, — хочу сделать что-то важное. И я хочу, чтобы она меня любила, но не за то, что я делаю что-то важное, а просто так».

Во время бега мысли светлели, можно было думать о чём угодно.

Утренний парк был прекрасен. Рон не был одинок в столь ранний час, хотя другие бегуны мчались с гораздо меньшей скоростью: он пробежал мимо двух собачников, обогнал спортивного вида дедушку и двух девушек с наушниками в ушах.

Грейнджеры жили на краю спального района, за которым начинались офисы и магазины. Сразу за парком, в конце платановой аллеи, стоял большой супермаркет, куда они не раз ходили с Гермионой — это был первый маггловский магазин такого рода, в который Рон попал лет в тринадцать. Его тогда удивили огромные тележки, доверху заваленные едой, будто в преддверии голодных дней — даже в его немаленькой семье редко покупали зараз такое количество чипсов и булочек. Гермиона пояснила, что многие сюда приходят раз в неделю — за покупками для всей семьи и развлечениями в виде кино и катка. Рон и тогда и сейчас считал, что катание на коньках летом — это круто, но мамина выпечка в сто раз лучше магазинных булок.

Добежав до парковки супермаркета, Рон остановился, вытер пот со лба, немного отдышался и повернул обратно. Торговые агенты не ходят по домам в такую рань, но оставлять Гермиону одну надолго ему не хотелось.