Раб Божий (джен)

На следующий день Северусу была назначена аудиенция у Лорда. Северус не стал закрывать мысли, только немного, как он уже делал, сместил акценты, «забыв» про Лили, зато свою ярость, направленную на Поттера, он был готов даже приукрасить.

Вторжение в разум на этот раз было похоже на то, как заноза входит под ноготь.

— Хм, — Лорд отпустил Северуса и теперь рассматривал его с интересом, — столько эмоций… Это неплохо, но это иногда может помешать.

— Я стараюсь гасить свои эмоции, — опустив голову, ответил Северус, — я использую окклюменцию.

— Похвально, только не вздумай использовать свои навыки во вред нашему делу, — мягко сказал Лорд, и в этой мягкости опасности было больше, чем в прямой угрозе. — Я прикажу миссис Лестрейндж брать тебя чаще с собой. Ты должен уметь больше, Северус, ты должен радеть за наше дело не только в тиши кабинета. Кстати, — Лорд подошел к окну и стал вглядываться в сумрак, — тебя хвалили. Последний яд чудесен. Если дела будут идти так и дальше, то, возможно, я сам дам тебе пару уроков, в том числе и по легилименции.

— Это будет честь для меня, — ответил Северус, холодея от ужаса.

— Но для этого ты должен сделать то, о чем мы договаривались. Или ты не хочешь освободить свою мать? Она страдает, Северус. Ее разум поражен, отравлен общением с маглом. Неужели ты, ее сын, ее надежда и опора, не поможешь ей?

— Я сделаю это… я сделаю это, — Северус сглотнул, — до конца недели.

— Сделай, — Лорд слегка кивнул головой, — теперь — иди.

Северус, не поднимая головы, попятился к двери.

Еще недавно он мечтал, чтобы Лорд учил его, правда, это было до того, как он увидел во всей красе уроки, которые давались Мальсиберу.

Северус вернулся к себе. Сколько не бегай от необходимости убить отца, но сделать придется — Северус понимал это четко. И снова и снова вспоминались слова Лорда о яде, о том, что он «чудесен». Это могло означать только одно — яд был опробован на ком-то. Кто-то уже умер от него. Наверняка, опоили случайного магла, и, наверняка, никому в голову не пришло отметить время действия и прочие важные для любого исследователя (но не для убийцы) моменты. Он считал себя именно исследователем, повторяя, что убийца тот, кто добавил этот яд в напиток или еду. И все же сейчас он не мог избавиться от мысли, что он — причастен.

Северус подошел к зеркалу, свел брови, пытаясь казаться старше и солиднее, страшнее. Но зеркало отражало все того же Северуса Снейпа, который носил такое противное прозвище — Сопливиус. То, что он стал убийцей, пусть даже так, опосредованно, ничего в нем не изменило. Может, подумал он, это все ерунда про то, что убийства якобы расщепляют душу и уничтожают ее? Сказки, наподобие магловских сказок о Боге?

Северус достал из тайника, который организовал сам, — скорее по привычке, чем из необходимости, — фиал темного стекла, в котором было немного яда. Северус посмотрел на жидкость через стекло: двух капель было достаточно, чтобы вызвать у человека удушье и убить за считаные минуты, а потом раствориться, не оставляя следа. Так просто — две капли в чай или в стакан воды: яд не имел ни запаха, ни вкуса.

— Просто надо сделать это…

Северус сожалел только об одном — ему придется остаться и проследить, чтобы именно отец выпил яд, вымыть потом стакан и сделать вид, что он опечален внезапной смертью отца от сердечного приступа.

Северус убрал фиал в карман, подумал и, взяв плащ, поспешил выйти из дома. Пока еще после разговор с Лордом он не растерял уверенность, надо было торопиться. Сделать все сейчас, разом покончить и отцом и с сомнениями, перевернуть эту страницу и открыть себе путь…

Он запыхался, остановился, недоуменно раздумывая, зачем он так долго шел — давно можно было аппарировать без проблем. Он снова сжал фиал в кармане и крутанулся на месте.

Дома было удивительно тихо, слишком тихо, хотя в окне кухни и горел свет.

— Где мама? — он открыл дверь и почему-то сразу понял, что отец дома один и даже обрадовался этому.

— Северус! — Тобиас поднялся из-за стола, снял очки и как-то неуклюже пожал плечами. — Мама в больнице, но ты не беспокойся, все будет хорошо.

— Что случилось? — он опять сжал фиал, как мог сжимать бы талисман, приносящий удачу.

— Ей опять нездоровится. Вот счета… Но не переживай, мы справимся. Чаю?

Северус нахмурился — было бы подозрительно соглашаться сразу и выглядеть излишне дружелюбным.

— Да, пожалуй… — он снял плащ, незаметно переложив флакон с ядом в карман сюртука и сел за стол.

— Сейчас, погоди. Мы тут с Эйлин такой чай купили. Она сказала: «Северусу точно такой понравится!», мы и не открывали, — отец начал суетиться и Северус ощутил, как растет раздражение.

— Можно любой чай, просто… просто чтобы попить.

— Сейчас, сейчас. Еще вчера так хорошо ей было, а сегодня утром как будто что-то подкосило. Нет, нет, не так. Она вчера сказала, что ты… — Тобиас выпрямился, бросил быстрый взгляд на сына, — она говорит, что с недавних пор чувствует тебя и что… и что ничего не может сделать, не может за тебя пройти все, что тебе выпадет и…

Северус не мог смотреть на отца, который едва сдерживал слезы, у которого тряслись губы. Он был жалким, жалким! И Северусу невыносимо хотелось ударить отца, стереть эту жалкую гримасу! Да лучше бы он бесновался, как однажды, грозя выгнать и Эйлин и ее «выродка» из дома, озлившись настолько, что даже палочка в руках Эйлин не испугала. Потом Северус спросил мать, почему та не применила магию, а она ответила, что иногда слова просто слова и Тобиас никогда не сделает того, чем грозит.

— С тобой что-то вчера случилось? — с тревогой спросил Тобиас. — Сколько мы вместе прожили, а я до сих пор не могу поверить во все эти ваши волшебные штуки. Не бывает так.

— Не бывает, — злость набирала силу, даря смелость. Все будет просто, проще, чем он думал. Северус в который раз нащупал фиал.

Отец, продолжая нести всякую чепуху, поставил на стол чайник, накрыл его мятой, но чистой салфеткой, принес пару чашек, сахарницу и вазочку с конфетами.

— Молока?

— Да, пожалуй.

Пока отец рылся в холодильнике, Северус достал флакон и капнул на дно отцовской чашки две капли яда. Все. Он сделал это. Оставалось ждать.

Отец рассматривал содержимое чашки, но пить не торопился. Северусу хотелось закричать: «Выпей уже!», но он только крепче сжимал зубы, рассматривая рисунок на скатерти.

— Сынок. Я знаешь, что думаю… — Тобиас дотронулся до его руки и Северуса передернуло. Отец поспешно отодвинулся, словно опасаясь удара. — Я думаю… может, уговорим ее вместе, может… может надо отвезти ее к вашим? Ну, в вашу эту больницу?

— В Мунго? — от изумления Северус поднял глаза на отца, тот часто закивал.

— Да, да, в Мунго! Ей же там смогут помочь? Ты же понимаешь, в самом деле… — просипел Тобиас, закашлялся и поднял чашку. Северус остановил его движением.

— Что на самом деле?

— Никто не знает, что с моей Эйлин, — сказал отец, ставя чашку на стол, так и не сделав глотка.

— Они не могут поставить диагноз?

— Не могут. Я в этом мало понимаю, сын, но я слышал, что один врач сказал, мол, анализы у нее путанные какие-то. Не бывает, мол, такого. Вот я и подумал. Я уговорю, хотя…

— Это ты виноват. Ты, — прошипел Северус, вновь чувствуя прилив спасительной злости. — Из-за тебя она сломала палочку, из-за тебя…

— Нет же! Нет! — лицо отца исказилось, Северус с ужасом подумал о том, что Тобиас вот-вот расплачется и это будет уже слишком. Он был готов влить в него чай силой, но Тобиас схватил его за руку и заговорил, приблизившись вплотную.

— Я, если честно, думал, что ее волшебство нам принесет безбедное существование, что она сможет, там золото из свинца и все такое. Я думал, будем жить как короли. Да только ничего не вышло. Я привык, что уж поделать. Ладно, чего уж там. Бедно, зато честно, — он криво усмехнулся. — А потом, вдруг, с год назад, она пришла такая… довольная, радостная и стала у меня прощения просить. Ты представляешь — Эйлин у меня! Я думал все, сбрендила мать. А потом смотрю, у нее настроение все время хорошее, она неделю кухню отмывала! Сама, без этой палки вашей. Руками! И… и она так изменилась, словно ее подменили, — Тобиас захлебывался словами, торопясь рассказать, сжимая руку сына до боли. — И потом сказала, что вся беда от той магии. Что надо было давно это бросить, что она познакомилась кое с кем и что я тоже должен пойти с ней. В общем, кто знал, что это церковь? Только они, ты представляешь, они там знают про ваш мир! — Тобиас понизил голос, Северус отшатнулся. Он не верил не единому слову отца. — Они знают, да-да, знают и помогают таким, как Эйлин, тем, кто хочет изменить жизнь! И нам помогли, вот только… если бы не болезнь.

— Я все понял, — Северус встал. В ушах звенело. Рассказ отца был полным бредом — это ясно, но почему-то от него у Северуса стала болеть голова. — Допивай чай, он и правда — очень хорош. Я подумаю, как помочь маме и…

Отец уже подносил чашку ко рту, когда зазвонил телефон. Тобиас неловко взмахнул рукой и чай — почти полностью — пролился на скатерть. Северус закрыл глаза.

— Это из госпиталя, — прошептал отец, прикрывая трубку рукой, — от Эйлин… просит приехать. Вроде ей хуже.

— Что за больница?

— Та, которая в центре, за тем большим молом, он сейчас…

— Хорошо, — перебил отца Северус. — Я буду там через минуту.

— Сынок. Я с тобой. Я знаю, вы можете раз — и на месте, — он смотрел на сына умоляюще.

— Это же проклятая магия? — с усмешкой спросил Северус. Сейчас ему очень хотелось ударить отца, и вместе с тем от отчетливо понимал, что второй раз не сможет налить ему яда и спокойно ждать. Просто не сможет. Было необходимо придумать иной план и придумать его быстро. Но сейчас важнее было уговорить мать поехать в Мунго.

Отец только посмотрел заискивающе.

Сколько лет Северус мечтал, чтобы его отцом оказался кто угодно, но не Тобиас. Было время — он сам себе выдумывал истории о том, что на самом деле он был зачат от кого-то другого, только вот с каждым прожитым днем он становился все больше похож на отца — как назло. Тогда он стал придумывать себе невероятную историю Принцев, полную великих свершений, и как обидно было узнать, что Принцы — обнищавшие торговцы, вечные неудачники, которые, даже обладая волшебством, ничего не смогли добиться ни в магловском мире, ни в волшебном.

— Я смогу ее уговорить. Думаю, смогу, — произнес отец.

— Хорошо, аппарируем прямо из дома. Там, за больницей, насколько я помню, есть место...

Миг — и они оказались на задворках госпиталя. Отец согнулся, с трудом подавляя рвотные позывы. Выпрямился, утер с глаз слезы.

— И так каждый раз? — охая, спросил Северуса.

— Привыкаешь, если постоянно аппарируешь, — ответил Северус, не в силах скрыть раздражение. — Поторопимся?

Тобиас кивнул, пошатываясь, направился к входу в больницу.