Интриганка (джен)

— Бальтазар, ты видел кого-нибудь? — я посмотрела на демона.

И вот только теперь до меня внезапно дошло, в какой компрометирующей ситуации застал нас мистер Холмс. Мы были одни в весьма уединённом месте, на пледе красноречиво был разложен пикник на двоих, и в довершение этого в этот самый момент Бальтазар ещё держал меня в объятиях, выпустив только после того, как я задала вопрос.

— Нет, миледи, — наконец произнёс дворецкий. — Возможно, мистер Лост мог встретить кого-нибудь. Но, мне показалось, с того момента, как мы пришли сюда, по тропинке никто не проходил.

— Кажется, я немного не вовремя, — невпопад отозвался мистер Холмс. — У меня не было намерения нарушить ваше уединение.

— Мне кажется, вы неправильно поняли ситуацию, — я вздохнула. — Я пришла сюда с Артуром. Место очень умиротворяющее — здесь хорошо думается. Так что мы пришли обсудить финансовую стратегию до конца года и устроили пикник попутно. Сейчас он отошёл, а я захотела поближе посмотреть на водопад. Едва не оступилась, вот Бальтазар и позволил себе грубость оттащить меня от края. Не произошло ничего, чего мне следовало бы стыдиться, а вам — смущаться.

— А, вот как… — мистер Холмс сделал вид, что поверил. Или в самом деле поверил. — В таком случае я должен извиниться, что надумал лишнего.

— Ничего, — я вздохнула. — Выглядело это и в самом деле несколько двусмысленно. Но я надеюсь, что вы не станете болтать об этом случае. Вы сами здесь один? В горах не стоит гулять без компании.

— Ватсон тоже здесь, — улыбнулся мистер Холмс. — Он немного отстал. А где ваша компаньонка? Разве баронесса не должна быть при вас постоянно?

— Офелия спустилась в предгорья на пленэр, — я улыбнулась. — Её слишком впечатлили виды, а ещё неизвестно, когда мы снова сможем выбраться в эти края. Хотя мне жаль, что она не увидела Рейхенбахский водопад. Он определённо стоил трудного подъёма.

Не знаю, как Артур понял, что вылезать из пропасти будет плохой идеей, но пришёл он со стороны тропинки. И почти сразу следом за ним пришёл и доктор Ватсон. Жнец вообще проявил чудеса чтения ситуации, как будто слышал весь мой разговор с мистером Холмсом, и после приветствия пришедших подошёл к нам с Бальтазаром.

— Миледи, мне кажется, погода начинает портиться, — заметил он. — Если вы достаточно отдохнули после подъёма, будет лучше отправиться назад уже сейчас.

— Да, конечно, — я кивнула.

— Можем продолжить разговор по дороге, если господа не отправятся с нами, — секретарь посмотрел на мистера Холмса и доктора Ватсона. — Вы намерены вернуться или пойти дальше?

— Я всё ещё надеюсь встретить тех людей, что ушли в этом направлении раньше нас, — отозвался сыщик. — Мистер Лост, вы не видели двух англичан на дороге?

— Э, нет, — Артур усмехнулся. — Я никого не видел. Но они вполне могли и пройти по тропе, пока я, так сказать, смотрел в другую сторону.

— Тогда мы пойдём дальше, — кивнул мистер Холмс.

Пока мы разговаривали, Бальтазар успел упаковать остатки пикника в корзину и прибрать всё так, как будто никто здесь вовсе не сидел. Примечательно, что нож у Мориарти был кухонный, так что в общую картину пикника он, оставленный на пледе, вполне нормально вписался.

Если бы не присутствие посторонних, я послала бы демона за лошадью или попросила меня понести — ноги после всего, что произошло, меня как-то не очень хотели держать. Меня потряхивало, но приходилось прикладывать невероятные усилия воли, чтобы этого было не видно. Впрочем, уже на тропе в лицо ударил холодный ветер, и я всё же вздрогнула. Артур тут же набросил мне на плечи свою куртку.

— Как я и говорил, погода портится, — улыбнулся жнец. — Стоило всё же взять лошадей.

— Ничего, — я мотнула головой. — Спасибо за это, — я плотнее закуталась в его куртку. — Но если пойдём немного быстрее, согреемся.

— Мистер Лост, — обратился мистер Холмс. — Её сиятельство сказала, что вы в столь живописном месте обсуждали финансовую стратегию до конца года. Странный выбор места для подобной темы…

— Разве? — посмотрел на него Артур, а потом бросил взгляд на меня. — В общем-то, я не вижу особой разницы в том, где именно об этом говорить. Ситуация не зависит от места. И раз уж мы здесь, было бы глупо сидеть в гостинице.

— Кстати говоря, а что вас привело в такое место? — озадаченно спросил сыщик.

— Мы в отпуске, — я выдавила улыбку. — Дядя после осенней поездки сказал, что в этих местах надо побывать обязательно, вот и заехали.

— А где же сам мистер Джемстоун? — не успокаивался мистер Холмс.

— У лорда Муркивинда есть дела, которыми он может заняться только на континенте, — ответил за меня Артур. — Поскольку миледи передала ему управление бизнесом, здесь он тоже занят этой работой. Поэтому он уехал ненадолго.

— Лорд Муркивинд? — переспросил мистер Холмс. — Ваше сиятельство, значит ли это, что слухи, ходившие вскоре после его приезда, не так уж и лживы?

— Какие слухи? — я изогнула бровь.

— Прошлым летом поговаривали, что ваш дядя имеет в вашем отношении матримониальные намерения, чтобы получить маркизат, — отозвался сыщик.

— Дядя, как мне кажется, вообще никаких подобных намерений не имеет ни в чьём отношении, — я усмехнулась. — Титул он получил только потому, что кто-то должен заседать под этим именем в палате лордов, а я по вполне понятным причинам не могу. Это было решение ее величества — передать дяде титул лорда на время, пока не вырастет наследник Муркивинд, — я посмотрела на мистера Холмса. — Какого же вы обо мне мнения, если в вашем разуме сначала легко выстроилось, что у меня шашни с дворецким, а теперь вот с дядей?

— В вашем окружении очень много мужчин, — сыщик отвёл глаза.

— И в данный момент вы один из них, — я криво улыбнулась. — У вас самого возникли матримониальные идеи, может быть?

— Конечно, нет! — возмутился он. — Как вам вообще такое в голову пришло?

— Действительно, как же? — хмыкнула я. — Однако довольно об этом. Тема нелепая, тем более, что дома меня ждёт жених. Лучше расскажите, как вы оказались в этих местах и кто те люди, которых вы ищете.

— Возможно, вы слышали о том, что вор, похитивший картину из Лувра, был пойман, — сощурился мистер Холмс.

— Не сомневалась ни секунды, что вы прекрасно справитесь с этим, — отозвалась я. — Да, я следила за новостями.

— Так вот, я выяснил, что этот вор был нанят, — кивнув, продолжил сыщик. — И хотя вы говорили мне отправиться в Лондон сразу же после завершения дела, мне стало интересно, кому и зачем могла понадобиться эта картина. Хоть она и бесценна, на ней крайне сложно заработать, а потому мне было сложно представить, чтобы это была заказная кража ради кражи. Вычислив вора, я проследил за ним и обнаружил его переписку с одним англичанином. Возможно, вам будет интересно, что письмо было зашифровано так же, как та записка в Шеффилде, которую мы так и не приложили к делу.

— Вот как… — я поморщилась. — Понятно.

— Обнаружить человека, отправившего её, оказалось не так уж сложно, — улыбнулся мистер Холмс. — Тем более, что он и сам совершил ошибку — посетил музей, чтобы убедиться в подлинности картины там, а потом и вовсе встретился с вором. Ровно перед тем, как его взяли. И я подумал, что мне стоит проследить за этим человеком. Я просто хотел знать, зачем ему понадобилась картина.

— На этот вопрос я могу ответить, — я нахмурилась. — Помните, вы искали молодого художника, след которого обрывался в пансионате графини Кэдвик?

— Да, помню, — он кивнул. — Насколько я знаю, художник вернулся домой, но отказывается говорить о том, что произошло с ним в Лондоне.

— Его и ещё нескольких держали в пансионате взаперти, чтобы они написали некоторое количество копий знаменитого полотна, — изрекла я. — Как известно, при заказе копии известного произведения искусства, она не может быть в точности такой же по размеру или должна содержать только часть оригинала. Иначе это уже подделка. Стоят копии недорого — лишь стоимость холста, красок и скромный гонорар художника. Но вот если с оригиналом что-то случается — скажем, его крадут или он сгорает в пожаре — копии резко возрастают в цене. Их можно было бы продать по цене в десять-двадцать раз больше, чем они изначально стоили.

— Откуда вам это известно? — сощурился сыщик.

— Снова подозреваете меня в причастности? — я усмехнулась. — Это моя работа, мистер Холмс. И об этом говорилось в зашифрованных письмах, которые, как я вам говорила, как-то попали мне в руки. Идея сама по себе неплохая, но обдумана так себе. Если бы я захотела разбогатеть на копиях, придумала бы другой план. Полностью законный.

— Например? — мистер Холмс пристально посмотрел на меня.

— Ну… — я задумалась на пару секунд. — Скажем, я предложила бы разным художникам написать донельзя известное полотно в своей интерпретации — в другом художественном стиле, может быть, с другим человеком или даже с животным, если это потрет. А затем устроила бы выставку с платным входом. Что-то вроде граней переосмысления искусства. А под конец выставочного времени ещё и аукцион бы провела, чтобы распродать полотна. Это могло бы дать старт неизвестным художникам, позволило бы обывателям увидеть, что живопись не сводится только к классическому её виду, может быть, помогло бы кому-то преодолеть творческий кризис. И уж конечно, в этом не было бы ничего незаконного. Впрочем, это способ, которым могу воспользоваться лично я, поскольку я — маркиза Муркивинд. Полагаю, заказчику кражи он недоступен.

— Это, к слову, действительно неплохая мысль, миледи, — заметил Артур. — Выставку вполне можно было бы устроить и в отеле, даже турне для экспозиции организовать. И к тем плюсам, которые вы сами озвучили, можно было бы добавить ещё рекламу «Роял Пэлэс». Мероприятия на летний сезон в Брайтоне и Бате, как мы с вами говорили, уже пора начинать планировать.

— Поговорим об этом с дядей, — я кивнула. — Нам вовсе не нужно стимулировать излишний спрос, а то гостей будет некуда селить. С концертами в прошлом году не совсем хорошо вышло — желающих было слишком много даже с учётом продления выступлений. А ты ведь знаешь, как болезненно могут реагировать некоторые знатные особы, когда не могут получить то, чего им захотелось.

— Так говорите, как будто к вам это не относится, — пробормотал мистер Холмс.

Я прекрасно слышала его, но проигнорировала. Мне вообще стоило постараться поменьше с ним говорить, а то он с его наблюдательностью мог и понять, что что-то там у водопада случилось. На мою удачу, ветер начал дуть в лицо, совершенно исключив возможность разговаривать, так что до деревни, а потом и до постоялого двора мы дошли молча. И я сразу удалилась к себе, сказавшись уставшей после долгой прогулки. Я надеялась, что мистер Холмс, не найдя Мориарти здесь, скоро покинет деревню. Может, даже вот прямо сегодня. Но он остался. И даже снял комнату. Так что снова мы с ним встретились за ужином, где он как бы между делом сказал, что раз теперь причина заказа кражи ему известна, то и гоняться за заказчиком дальше не имеет смысла. А меня так и подмывало спросить, неужели ему не интересно, куда ж он делся с единственной дороги. Но я благоразумно промолчала — а то ещё пойдёт в самом деле искать и докопается-таки до фактов.

На следующее утро Бальтазар доложил, что позаботился о теле, и его невозможно будет найти даже с собаками. И на меня почему-то только в этот момент накатило облегчение и вместе с ним осознание — главгад был повержен и больше никогда никого не убьёт. И это, судя по неясному внутреннему ощущению, означало близкий конец путешествия в этом мире. Земля ушла из-под ног, и демон еле успел подставить мне стул, чтобы я не рухнула на пол. Как-то успела я слишком привязаться здесь ко всем, и теперь мне даже представлять не хотелось, как я их покину. Но с этим я ничего не могла поделать, а потому попросила Бальтазара оставить меня одну, чтобы немного собраться с мыслями.

К обеду вернулся дядя. Он выглядел страшно довольным, как будто ему удалось заключить сделку века. И уже за трапезой он сообщил, что договорился о покупке десяти лошадей по три с половиной фунта за голову. Это и впрямь было хорошей сделкой, особенно учитывая, что транспортировку животных сюда конезавод брал на себя. И новости эти, к счастью, прозвучали до того, как в столовую спустились мистер Холмс и доктор Ватсон. Последний круто изменил тему разговора, практически забрав дядю.

Ближе к вечеру приехала Офелия. Она вообще выглядела цветущей, как весенний сад. От скорбящей вдовы, потерявшей не только мужа, но и средства к существованию, которую я встретила в прошлом году, не осталось и следа. Баронесса как будто даже помолодела. До ужина она показала мне свои наброски и сказала, что дома с них напишет пейзажи красками. А потом, по большому секрету, добавила, что кое-какой хотела бы подарить герру Штерну.

— Офелия, неужто наш инженер вам нравится? — высказала очевидное я.

— Да, — она опустила глаза. — После смерти барона я и не думала, что ещё встречу мужчину, который привлёк бы моё внимание, но герр Штерн… С ним так…

— Комфортно? — я склонила голову набок. — Он в самом деле производит впечатление надёжного человека. Однако я надеюсь, что если вы решитесь связать себя узами брака, вы не станете затягивать с этим.

— Вот не от вас мне это слышать, леди Габриэль, — усмехнулась баронесса. — Вы свою свадьбу откладываете как только можно.

— Ну так ведь мне семнадцать, а не тридцать, — я пожала плечами. — Если вы хотите завести детей, у вас не так много времени, как у меня.

— Вы правы, — Офелия вздохнула. — Вот только я не уверена, что герр Штерн сейчас настроен на женитьбу.

— Мысли я, конечно, читать не умею, но в прошлый наш визит в поместье смотрел он на вас весьма красноречиво, — я улыбнулась.

— И вы не будете против, леди Габриэль? — нахмурилась баронесса.

— Нет, пока это не помешает вам обоим делать свою работу, — я пожала плечами. — И, если всех это устроит, я могу взять на себя некоторые расходы, связанные с созданием семьи, чтобы вам в самом деле ничего не мешало эту самую работу выполнять.

— Спасибо, леди Габриэль! — воскликнула Офелия и порывисто меня обняла. — Но когда мы теперь отправимся в Лондон и в маркизат?

— Думаю, можем ехать послезавтра, — я улыбнулась. — Дела мы закончили, дядя завтра сам проконсультирует мистера Пирса, пока мы сможем спокойно собраться. Останется только добраться до поезда, и совсем скоро мы будем дома. На обратном пути нам уже никуда заезжать не надо, так что мы поедем прямо туда. А то я что-то уже соскучилась по кулинарным талантам Лоренцо и Этьена.

Баронесса рассмеялась. Ну вот кто про что, а я про еду. Не то чтобы во время нашего путешествия кормили из рук вон плохо, но всё же даже близко не так, как дома. Да и вообще я как-то привыкла считать большой особняк в Лондоне своим домом, а возвращаться домой… Что вообще может быть приятнее? Тем более, после проделанной наконец трудной работы.

На следующий день дяде пришлось буквально сбежать с постоялого двора самым ранним утром. Не то чтобы в характере доктора Ватсона была навязчивость, но вот объяснять ему, куда нужно уехать на полдня, Франкенштейн явно не горел желанием. Так что, когда я едва разлепила глаза, он уже отъезжал. А было это довольно рано. Вернулся он снова к обеду и опять донельзя довольным. Как будто где-то на подъезде к деревне лично его кто-то подкармливал дофамином. Мы столкнулись с ним в вестибюле, и я сообщила, что вот уже завтра можем ехать домой. Дядя покивал с задумчивым видом, а потом резко спросил, как это мы отсюда уедем, не посетив главную достопримечательность. Так что пришлось отложить отъезд ещё на день, чтобы снова наведаться к Рейхенбахскому водопаду. Пикник, впрочем, на этот раз был устроен в другом месте — менее уединённом, но места там было больше. И мы еле утащили оттуда Офелию, которая, кажется, не притронулась даже к печенью — так была увлечена рисованием.

Второй пикник приятно сгладил впечатления от первого, и под конец настроение сделалось каким-то возвышенным. Я даже подумала, что было бы здорово заснуть прямо здесь, а проснуться уже пёс его знает где. И именно этот момент подгадал Франкенштейн, чтобы отвести меня в сторонку для беседы, не предназначавшейся для посторонних ушей.

— Что ты сделала? — тихо спросил он, когда мы зашли за небольшой скальный выступ и оказались в подобии уединения.

— Тебе обтекаемую версию или правду-матку? — я склонила голову набок.

— Обтекаемую, — сощурился он.

— Ну, тогда я сделала то, ради чего мы сюда попали, — я улыбнулась.

— Это я и так понял, — Франкенштейн кивнул. — Почувствовал. Не могла же быть целью нашего попадания покупка лошадей, в самом деле.

— Ты просил обтекаемо — я так и сказала, — я вздохнула. — Или нужно конкретнее?

— Давай, — он поморщился. — Что ты сделала?

— Убила человека, — я поджала губы. — Ну, не то чтобы его действительно можно было называть человеком после всего, что он сделал, но тем не менее.

Франкенштейн ничего не сказал — вместо этого он крепко обнял меня и погладил по голове. Успокаивающе так. Выпустил только спустя минуту, наверное, но хоть и отстранился, руки свои оставил на моих плечах.

— Как ты? — тихо спросил он.

— Да нормально, — я пожала плечами. — Не в первой вроде как.

— Я… — Франкенштейн глубоко вздохнул. — Как твой друг, я… сожалею, что тебе пришлось пройти через такое. А вот как дядя Габриэль, я рад, что это вынуждена была сделать именно ты. Тебе и в самом деле…

— Мы можем больше не обсуждать это? — я вздохнула. — Это не то, о чём мне хотелось бы вспоминать долгими зимними вечерами.

— Хорошо, — он кивнул и снова обнял меня. — Уже три доходит. Думаю, пора возвращаться.

— Ага, — я улыбнулась. — Вещи паковать.

Мистер Холмс и доктор Ватсон решили, что вернутся в Лондон вместе с нами. Я-то думала, они продолжат искать Мориарти, но когда приехал дядя и доктор Ватсон затянул его в долгий и увлекательный разговор, мистер Холмс обмолвился, что раз причина заказа кражи картин ему теперь ясна, то преследовать преступника дальше нет смысла. Как будто внезапно забыл про шифрованное письмо. Из-за них на постоялом дворе пришлось потесниться, чтобы все могли худо-бедно разместиться. Но, по крайней мере, на пикник они с нами не пошли. Почему-то. Хотя были у меня кое-какие подозрения, конечно. Но когда мы вернулись, никаких странных вопросов и подозрений никто не высказал. Собрались мы вполне спокойно, а на следующее утро отправились вниз с горы, чтобы попасть на поезд.

К сожалению, поезда до Лондона напрямую не было, и нам пришлось сделать несколько пересадок. И стыковались поезда с разницей не в полчаса — между некоторыми был целый день. Но за это время мы с дядей успели обсудить идею выставки, которая посетила меня в день первого пикника. Он сказал, что это довольно смело и оригинально, но, быть может, именно потому и сыграет. Знакомых художников у него теперь было пруд пруди, так что он сказал, что свяжется с ними и предложит идею. Понятно было, что согласятся не все, но и откажутся тоже не все. А план мероприятий для Брайтона и Бата у него, как оказалось, уже был, и ещё перед отъездом на континент он загрузил управляющих на местах заняться переговорами и расписанием. Как вообще можно было усомниться, что этот человек уже обо всём позаботился и не намерен носиться как наскипидаренный в последний момент?

До дома, казалось, было уже рукой подать. По крайней мере, от берегов Британии нас отделял всего один поезд. Как раз перед ним был перерыв в сутки, зато на той стороне поезд из Фолкстона до Лондона был через час после прибытия нашего. Это если наш, конечно, не опоздает, что было сомнительно. Весьма сомнительно. До отбытия мы успели немного погулять и докупить ещё сувениров. Их и так был уже целый ящик, но маленький тесный рынок не оставлял и шанса уйти с пустыми руками. Наконец пришло время грузиться в поезд. Мы с дядей заняли отдельное купе, в соседнем с одной стороны разместилась Офелия с Ханной и Сарой, а с другой бдели Уиьям, Артур и Бальтазар. Как бы они не подрались там…

Поезд отходил вечером, и до тоннеля было примерно час пути. Дядя читал, а я просто смотрела в окно. И меня неумолимо начало клонить в сон. Голова соскользнула с ладони, и от резкого движения я проснулась.

— Устала? — спросил дядя, заметив, как я клюнула носом.

— Да, — я кивнула. — Долгий был день.

— Долгий, — согласился Франкенштейн. — Здесь не прилечь — рейсы слишком короткие. Так что садись рядом. Можешь положить голову мне на плечо и немного подремать.

— Спасибо, — я улыбнулась и тут же перебралась на его диван.

Да, сидеть на них было весьма удобно, но вот прилечь… Даже с моим не особо высоким ростом так было не скрючиться. Усевшись, я прислонила голову к дядиному плечу и прикрыла глаза. Уже сквозь полудрёму я услышала, как он отложил газету и пробормотал что-то про то, что мы заезжаем в тоннель. А потом я почувствовала, как он прислонил свою голову к моей, и окончательно провалилась в сон без сновидений. Вязкий, затягивающий куда-то, но как будто такой знакомый…