Зов предков (джен)

Дни после первого матча по квиддичу проходили обыденно. В день первой победы Гриффиндорской команды, в этом году появились аж три новые пары. К их числу, Рон был не причастен.

Из окна общежития для мальчиков тянулся скупой солнечный лучик, задачу по освещению комнаты взяли на себя светильники — именно они раскрывали красное от смущения и злости, лицо Рона, вцепившегося в свою подушку.

— Я отказываюсь!

— Ну и почему? — спросил Гарри.

Мимо них прошел смеющийся Симус — для него представления от Уизли казались забавными. Дин Томас молчаливо поддерживал Рона, но искренне не понимал, почему Рон так боится. А Невилл ничего в этом не смыслил, и сказать толком ничего и не мог.

— Ты просто не понимаешь!

Гарри тяжко вздохнул.

Это продолжается уже три дня. С того дня, как Лаванда Браун вцепилась в Рона и зацеловала (в прямом смысле этого слова) его на глазах у всех в гостиной — фотографии его первого поцелуя с Лавандой уже отправились самой быстрой совой, предательницей-сестрой Джинни, близнецам Уизли и всем остальным старшим братьям. А от братьев, об этом узнал и отец семейства, и конечно — мать. Молли что-то не так поняла, возможно, как и всегда — она отправила Рона несколько коробок сладостей, которые нравятся девочкам и написала младшему сыну письмо с советами по ухаживаниям за девочками. Джордж и Фред в своем репертуаре — решили, что будет смешно отправить ему несколько флаконов любовного зелья — “ну, чтобы если что, девчонка не сбежала” — написали они в прилегающем к розовой коробочке письму.

Рон страдал.

Лаванда не давала Рону ни одной спокойной минуты. А Рон не знал, как тактично отказаться от ее ухаживаний. И попробовал прямо сказать, что она тому не нравится.

Гарри не забыть реакцию Лаванды.

— Ну и что? — спокойно спросила Лаванда вчера, когда Рон прямо отказал ей. — Ты просто меня не знаешь. Я тебе понравлюсь. И мы будем очень счастливы друг с другом.

Гарри успел заметить недоверчивое лицо Парвати, всем своим видом она показывала, насколько она сама не верит в слова подруги. Гарри так и не спросил — отчего у Парвати была такая реакция.

— Я… не понимаю… — устало ответил Рон.

Бедняга весь извелся, не зная, что делать. Только потом Гарри узнал, что он уже гадал себе на девушку.

“Твоя любовь рядом, но далеко” — гласило предсказание Рона.

И по мнению Рона — Лаванда была рядом, но слишком близко. А значит, она не подходила.

— Пойдем на свидание!

Гарри искренне восторгался Лавандой — она поставила Рона перед фактом, выбрав место и время, где они встретятся на следующие выходные в Хогсмиде, чтобы провести там их первое свидание. И Рону пришлось согласиться.

— Она же милая, — не понимал такого отношения Рона Симус.

Финниган искал вторую пару для своих бурых носков — один из экспериментов Симуса с магией окрашивания.

— Но она мне не нравится! — ответил Рон. — Я не пойду, Гарри. Не пойду. Она… слишком, слишком, слишком близко!

— Может твое предсказание неправильное? — попытался Гарри, Рон уже был одет в новую одежду, но в последний момент друг решил не идти на свидание.

— Я предаю свою единственную любовь, — прошептал Рон.

— Не знал, что ты такой романтик, — удивился Дин.

В конечном итоге, Рон взял себя в руки — опоздал, но пришел на свидание с Лавандой. Гарри, Симус, Дин и Невилл смотрели из своего укрытия, на окно кафе мадам Паттифут — местечко для влюбленных. И смотрели, как Лаванда что-то говорит Рону с широкой улыбкой, полностью игнорируя его ошеломленное лицо и молчание.

— А ей хорошо и без него, — сказал Невилл.

— Ага, Рон для нее как приложение, — согласился Симус. — Как же забавно все это, — посмеялся Финниган.

— Мне его искренне жалко, — Дин вздохнул.

— Ничего, — Гарри выпрямился, и похлопал парней по плечам и спине, чтобы те прекратили глазеть на кафе. — Он справится. Я в школу. Отсыпаться. Утро было… шумным и нервным. Я хочу спать.

— Иди, ты то точно нуждается во сне, — улыбнулся Симус, вспоминая как Гарри пришлось бегать вокруг нервничающего, смущенного и неуверенного Рона с самого утра, чтобы подготовить того к свиданию.

Когда Гарри отошел достаточно далеко — Симус сказал то, о чем думал каждый:

— А вам не кажется странным, что у Гарри нет девушки? Он же — Гарри Поттер!

— Спроси у Рона, — ответил Невилл и посмеялся, — может у Гарри тоже есть какая-та предсказанная судьбой любовь. И она особенная, преособенная.

— Я думаю так и есть, — согласился Дин. — Он же — Гарри Поттер! А у него все судьбоносное.

* * *

На этой неделе в воскресенье члены Ордена Солнца решили собраться, чтобы начать второй урок по патронусам. Из-за общей занятости — они не могли собраться всем вместе, так как у каждого было свое расписание.

17 ноября, в воскресенья утром, Дафна собиралась на сегодняшнюю встречу. По привычке, она первым делом умылась, оделась и начала свое ежедневное занятие — уход за волосами.

Гладкие, светлые волосы Дафны были прямыми и очень послушными, а также густыми. Дафна тщательно ухаживала за ними, и использовала особую технику сушки, разные маски для волос, очень дорогую расческу и любила украшать их зелеными ленточками или бантами. Маленькие изумрудные серьги тихо колыхались на ее ушах, когда она опускала голову то налево, то направо.

Дафна уже давно заметила, что Пэнси Паркинсон сегодня проснулась очень рано — по привычке наверное, но до сих пор сидела в комнате для девочек. В их комнате жили всего три девочки — Миллисента, она и Пэнси. Хоть Дафна и не была особенно довольна своими соседками, они ей не мешали. Она вела себя с ними прохладно, но вежливо, так, чтобы не за что было зацепиться ей во вред.

Миллисента знала характер своих соседок — к тому же, она хорошо понимала людей (но не занятия), и была относительно хорошей соседкой.

Такого же сказать о Паркинсон было нельзя. Она раздражала. Но как маленькая, но особенно громкая муха. Вроде — мелочь, но выводит из себя.

И только натренированное терпение Дафны помогало ей не превратить Пэнси в собаку, а лучше в лягушку.

Сегодня у Паркинсон было ужасное настроение — неудивительно: Драко Малфой отказался разговаривать, как-то сближаться и смотреть на Пэнси, после последнего происшествия.

Никто не знал, и не мог даже предположить, что у Драко Малфоя есть аллергия — на редкий ингредиент в бельгийском шоколаде Пэнси Паркинсон; который ей подарил дядя. Это была очень дорогая шоколадка, вручную приготовленная очень известным шоколатье из Бельгии. И на один ингредиент из этого дорогого шоколада — отправил Малфоя в лазарет на целых три дня!

Все знали, что Драко любит всего три вещи — мать, отца и квиддич. Точнее свое место в команде. И оно было потеряно. Он не смог участвовать в первом, важном для Слизерина матче. Дафна слышала, хотя и не интересовалась, что последние два месяца Драко усиленно тренировался, чтобы победить Гарри Поттера. Он был почти полностью уверен, что сможет обогнать Поттера и захватить желанный снитч.

Но вся его мечта была разбита на кусочки, как дорогой бельгийский шоколад, приготовленный вручную известным бельгийским шоколатье — от одного маленького, редкого ингредиента.

Аллергия Драко оказалась такой же редкой, как и победы Драко-ловца против Гарри-ловца.

Теперь, Паркинсон не могла больше крутиться вокруг обожаемого Драко, глядя ему в глаза с щенячьей любовью — она больше не могла подойти к нему ближе, чем на триста метров.

Поэтому — она решила выместить все свое недовольство такой несправедливостью на окружающих. А именно на Дафне.

Гринграсс отлично знала, что Пэнси чувствует к ней — зависть, ревность и ненависть.

Сестры Гринграсс считались самыми красивыми слизеринками во всей школе. И одними из самых красивых девушек в школе, наравне с сестрами Патил из Гриффиндора и Когтеврана, Джинни Уизли из Гриффиндора, Чжоу Чанг из Когтеврана и Джейн Хейвуд из Пуффендуя.

— Тебе стоит быть аккуратнее со всякими маслами, Дафна, — даже обычные слова Паркинсон были наполнены язвой и шипящими нотками, словно кто-то поджаривал самооценку Пэнси в масле ревности, под огнем зависти. — Смотри, чтоб волосы не сгорели. Говорят, что больше всего любишь, то быстрее теряешь.

Дафна не обратила внимание на тявканье Пэнси.

Но для Паркинсон, молчание Дафны — это не игнорирование, вызванное ленью и пренебрежением, а невозможность ответить. Молчание Дафны только подогрело кипящий внутри Пэнси огонь, и она зашлась громким лаем, как надоедливая собака, пугающая по утрам выходящее из-за горизонта солнца.

— Ты тратишь столько времени на свою внешность. Надеюсь, ты не утратишь своего звания красавицы школы. Я слышала, что Джейн Хейвуд недавно подарили набор ухода за кожей, и она у нее теперь безумно гладкая и светлая, как жемчуг.

Дафна продолжила аккуратно расчесывать свои волосы. Шум за спиной служил ей фоном.

— Говорят, что красота женщины это ее оружие, но твоя — одни траты. Каждый день, даже в выходные, просыпаешься раньше всех, тратишь по несколько часов на свой марафет, чтобы в конце выглядеть… сносно, — прыснула со смеху Паркинсон.

Дафна взяла свою любимую изумрудную ленту, один раз завязала нужное количество локонов справа и слева, а дальше волшебная лента продолжила сама.

— Все говорят, что красавицы школы обладают природной красотой и никто не может с ними сравниться. Но ведь все красавицы в конце концов падут, когда прибудут новые. Да и, не думаю, что твою красоту можно считать природной, — Пэнси изучающе посмотрела на Дафну сверху вниз и скривилась, как критик, съевший особенно отвратительный пудинг. — Природная красота ведь, она идет от природы, и для нее делать ничего не надо. Ты просто засыпаешь и просыпаешься красавицей — вот, что значит природная красота, — насмехалась Пэнси, привыкшая к тому, что Дафна ей ничего не ответит. Дафна считала ниже собственного достоинства обращать внимание на потуги Пэнси вывести ее из себя.

— А твоя сестра? — усмехнулась Паркинсон.

Пэнси не заметила, как Дафна опустила свою расческу чуть громче, чем обычно, и продолжила:

— Если ты, старшая, так печешься о своей внешности, но Астория наверное так вообще по утрам не показывается никому, пока не наведет марафету.

Паркинсон громко рассмеялась.

— Знаешь, Паркинсон, — ровным голосом начала Дафна, Гринграсс чуть поправила одну прядь и встала, довольно улыбнувшись своему отражению.

Дафна посмотрела на Пэнси, от ее взгляда у Паркинсон словно выкачали весь воздух из легких. Она застыла, как от взгляда Медузы Горгоны. Аура Дафны была такой давящей, и слабая Пэнси не смогла выдержать этого, сжав голову в плечи.

Дафна улыбнулась, довольная произведенным эффектом.

— Пока одни были рождены для чего-то большего, например, привносить в этот мир — красоту, — улыбнулась Дафна, нежно проведя рукой по коротким, сухим волосам Паркинсон. — Другим повезло родиться.

Пэнси задрожала и опустила голову. Ее щеки захватил стыдливый румянец. Она с силой сжала свои зубы от злости.

Дафна убрала руку, в последний раз улыбнулась ей и вышла из комнаты. В гостиной ее уже ждал Нотт. Тот посмотрел на нее и с подозрением спросил:

— Что с тобой? — Теодор очень хорошо ее знал, и по небольшим изменениям, мог примерно понять, что с Дафной.

— Усмирила одну бешеную собаку, — равнодушно ответила Гринграсс, выходя в коридор с Ноттом.

Теодор усмехнулся.

— Смотри, чтоб не укусила. Они заразные.

— За кого ты меня принимаешь? — улыбнулась Дафна.

* * *

Занятие по овладению патронусом проводил в основном Гарри — как самый опытный. Но никто не отказывался от помощи остальных ребят, кто уже освоил патронус под руководством Поттера еще в прошлом году.

Когда Дафна и Теодор пришли в Выручай-комнату, Гарри уже учил Блейза заклинанию Патронус.

Уизли развалился на длинном, подходящем для его роста, диване, закрыв лицо книгой — вся его фигура истощала усталость.

Джинни с усердием рассматривала разложенный на столе старый чистый пергамент, высматривая на нем что-то важное, как охотничья собака.

Гермиона записывала что-то в свое расписание занятий, окруженная стопками книг из библиотеки.

— Ты должен сосредоточиться на одном, одном-единственном воспоминании, самом светлом и счастливом, — сказал Гарри, когда у Блейза снова ничего не вышло.

Забини занимался с невероятным усердием и желанием — у него даже появился пот на лбу. Поттер оказался необычайно терпеливым, когда кого-то учил. От Гермионы слизеринцы узнали, что если у Гарри и хватает на что-то терпения, так это на то, чтобы помочь кому-то. В этом отношении, из Поттера получился талантливый учитель. Он умел объяснять трудные вещи простыми словами, но только если сам понимал принцип заклинания или зелья. Он не сильно дружил с теорией, но в практике ему не было равных.

— Я пытаюсь, — стиснул зубы Блейз.

— Сперва отдохни, и подумай, какое воспоминание можно использовать, — сказал Гарри. — Это не обязательно должно быть реальное воспоминание, — подсказал Гарри, — например, у меня получилось вызвать телесного патронуса, когда я вспомнил своих родителей.

Блейз недоуменно посмотрел на Гарри.

— Родителей? — уточнил он. — Но они ведь мертвы.

— Эй! — закричал Рон, резко сев, книга упала на пол. — Не груби!

— Он не грубит, отдыхай, — махнул рукой Гарри, успокаивая друга.

Рон предупредительно зыркнул на Блейза и улегся в том же положении. Блейз не обратил внимания на угрозы Уизли.

Блейзу все равно пришлось взять перерыв. В комнате начали собираться остальные. Он не любил заниматься с остальными, и приходил пораньше, чтобы получить индивидуальный урок от Поттера.

Поттер уже приступил к групповому уроку с остальными. Успехом считалось, когда из волшебной палочки вырывалось что-то похожее на струю серебристого газа. Если у кого-то не получалось, Поттер подбадривал их:

— Не огорчайтесь. Это заклинание очень сложное. Оно не по силам даже опытным волшебникам.

— Но у тебя же получилось, — сказал Джастин, с завистью глянув на серебристый тонкий газ, вырвавшийся из палочки Эрни.

— А ты с себя Гарри не сравнивай, Флетчли, — сказал Рон, из-за книги на лице, его голос звучал глухо.

— А с тобой что? — посмеялся Энтони.

— Не спрашивай, — таинственным голосом ответил Симус, вызывая из своей палочки искры, вместо серебристого газа. Дин предусмотрительно отошел от друга. — У него выкачали всю энергию.

Парвати с жалостью поглядела на Рона.

— Не переживай, Рон, — как-то неуверенно поддержала его Парвати.

Падма выразительно посмотрела на сестру.

— Ты лучше знаешь свою подругу, не советуй ему такого.

— Подруга все таки важнее.

Свидание Рона вышло очень изнурительным. Лаванда оказалась очень энергичной — ее не сильно волновали потуги Рона ответить ей хоть что-то. Она смеялась над каждой, даже самой сухой, шуткой Рона. Реагировала на каждое его действие с преувеличенным восторгом. Но что больше всего давило на Рона, так это ее взгляд — она смотрела уж слишком влюблено.

После свидания Рону пришлось еще весь вечер провести с Лавандой в гостиной гриффиндора, слушая и пытаясь как-то поддержать разговор с Браун. После этого он ни с кем не хотел говорить и почти сразу же уснул. Но бедняге снилось, что он застрял в лесу с тысячей птиц, которые щебетали ему что-то голосом Лаванды и он плохо спал.

А вот Лаванда свиданием осталась довольна — Рон соглашался почти со всем, что она говорила, слушал ее, старался поддерживать разговор, вел себя очень воспитанно, был галантен, покупал все, что она хотела и улыбался.

Парвати пришлось выслушивать восторженный отзыв подруги — но она не поверила ни одному ее слову. Потому что знала, как работают розовые очки Лаванды. А вид умирающего от усталости Рона доказал, что она была права.

— Я вспомнил! — закричал Симус.

— Что? — спросил Терри.

— Счастливое воспоминание! Должно сработать, — Симус поднял палочку, — Экспекто патронум!

Из палочки Симуса вырвался густой туман, но уже через секунду по мне пробежали искры и что-то взорвалось, оставив Симуса с сажой на руках и половине лица.

Дин обреченно вздохнул.

— Ну вот опять.

* * *

Карта Мародеров, по мнению Джинни, лучшее изобретение человечества в целом — Джеймс Поттер и его друзья были настоящими гениями.

Джинни сидела у лат рыцаря на втором этаже, и выслеживала имена самых подозрительных учеников по карте, следя за их передвижениями. Вот Маклагген со своими друзьями поднимается по лестнице и скоро достигнет этого коридора. Джинни подготовила удлинители ушей и стала ждать, когда те подойдут к ней. Но когда она посмотрела на карту, увидела в нескольких шагах от себя внезапно появившееся имя — Блейз Забини.

— Что за? — прошептала девушка и повернулась.

В ту же минуту, стена меж двух рыцарей раскрылась и из нее вышел Забини.

Проход за спиной Блейза закрылся.

Блейз и Джинни уставились друг на друга.

— Что ты делаешь? — спросили они в унисон.

— Не скажу, — ответил Блейз с хитрой улыбкой.

— Не твое дело, — грубо ответила Джинни.

Они уставились друг на друга и синхронно отвернулись, громко фыркнув.

Но тут Джинни заметила, что Маклагген с друзьями уже совсем близко, и у нее не было другого выхода, кроме как ткнуть палочкой в Блейза.

— Сальвио Гексиа, — произнесла девушка, и не ожидавший такого от гриффиндорки, Забини начал сливаться с фоном, став невидимым и застыл от потрясения. — Ни звука, — пригрозила Уизли, использовала это же заклинание на себе, от чего Забини потерял ее из вида.

— …вот умора! — послышался голос Кормака Маклаггена, он был таким громким, что удлинители ушей уже не понадобились. — Мне было бы стыдно носить это имя, — высокомерно заявил Маклагген, — если бы про меня ходили такие слухи. А это правда, что все лето они голодают?

— Я думаю — да, — мерзко смеялся друг Маклаггена. — Вот поэтому то Рон и жрет как не в себя. Свинья. Вся его семья свиньи.

Почти все друзья Кормака были такими же высокими и широкоплечими парнями, у одного были такие густые брови, что они почти закрывали ему глаза; второй был ниже в росте, но шире в плечах; у третьего было два золотых зуба, и он выглядел на пирата, что не мылся как минимум несколько лет; а вот четвертый выбивался из этой бригады. У четвертого было относительно симпатичное лицо, короткие волосы как у ежика. В отличии от глумливых друзей, четвертый был тише и молчаливее.

Забини с подозрением посмотрел на него, силясь вспомнить, где же он того видел.

Друг Маклаггена с густыми бровями на ровном месте поскользнулся и приложился коленом о каменный пол, и застонал от боли.

— Эй! Что с тобой? — закричал Кормак, слегка пнув согнувшегося пополам друга. — Это же просто колено.

— Н-нет… это не… не колено, — через силу ответил густобровый.

— Смотрите! — закричал коротыш. — Следы Пивза!

— Вот же неугомонная душонка, — выплюнул парень с золотыми зубами. — Его давно следовало бы угомонить. А лучше просто уничтожить.

— Пойдемте, — нервно предложил четвертый, с прической как у ежика. Он озирался по сторонам, пытаясь что-то увидеть и с каждой секундой выглядел все бледнее и бледнее.

— Помогите, — прохрипел густобровый, и ребята подхватили его за руки и понесли дальше по коридору.

Кормак продолжал жаловаться.

Их громкие голоса еще не скоро затихли в длинном коридоре, несмотря на то, что они отошли уже очень далеко.

Джинни отменила действие дезиллюминационных чар у себя и Блейза. Она сложила карту мародеров и засунула во внутренний карман мантии. Собрала удлинители ушей. И все это, не отрывая гневного взгляда от коридора, где проходили Маклагген и его друзья.

Блейз все понял — недавние слухи про Рона и его семью наполнились новыми подробностями. Но никто в них уже не верил. Два дня назад стало известно, что у известной певицы Селестины Уорлок новый ухажер, и тот подрался с другим мужчиной прямо у нее на концерте. А сегодня в газетах уже пестрили заголовки о новой книге Гилдероя Локхарта “Я тот, кто Я”. Наиглупейшее чтиво от сдуревшего мага, но его фанатки готовы тратить время и деньги на все, что связано с любимым волшебником. Даже сумасшедшего.

— Это точно не Маклагген, — сказал Блейз, скрестив руки на груди.

Джинни недоуменно оглянулась.

— С чего такая уверенность?

— Он слишком счастливый и громкий, — ответил Блейз. — Тот кто выдумывает эти слухи, будет вести себя как можно незаметнее. Потому-что слухи откровенно глупые, и мало кто в них верит, да и не обращает внимание. К тому же, только полный идиот, станет накидываться на Рона, когда по школе гуляет его взрослая версия из другого мира. А Маклагген, к глубокому несчастью, не идиот. Да и причина должна быть чуть более серьёзней, чем один спор вызванный квиддичем.

Джинни подозрительно обвела Забини взглядом, ничего не ответила, но задумалась.

— Если хочешь знать, что я думаю, — широко улыбнулся Блейз, встав рядом с Джинни и наклонившись к ней.

Джинни не сдвинулась с места. Ее глаза горели предупреждающим огнем.

Блейз хмыкнул, но дальше заходить не стал.

— Ищи кого-то, кому слухи принесут пользу. И проверь учеников, кто связан с этим человеком.

— Ты имеешь ввиду — политику? — удивленно спросила Джинни.

Блейз выпрямился и улыбнулся.

— Да, малышка. Политика. Разве твой старший брат не работает вторым секретарем Амелии Боунс?

— И что?

— А то, что, по слухам, Боунс собирается баллотироваться в Министры. И ей пророчат победу.

* * *

Это случилось снова.

Гарри не чувствовал своего тела, но видел все вокруг — это был школьный коридор, за окном во всю цвела весна, школьники гуляли на улице. Но один знакомый ему школьник наверное решил, что уподобляться обычным подросткам — выше его собственного достоинства.

Это был Том Реддл — во времена его обучения в Хогвартсе.

Том шел наверх, в безлюдные коридоры, недалеко от башни Когтеврана. В конце коридора Гарри увидел высокую призрачную фигуру. Призрак почувствовал, что на нее глядят, повернулась и посмотрела на него.

— Елена, — нежно поприветствовал ее Том.

От этого голоса и тона у Гарри пробежали мурашки. Гарри не понимал, что надо Тому от школьного призрака. Тем более, от Серой Дамы. Да, это было привидение башни Когтеврана — Серая Дама. Привидение остановилось, паря над полом. Серая Дама при жизни точно была красавицей со своими волосами до пояса и развевающейся до самой земли мантией, но вид у нее был высокомерный. Гарри изредка встречал ее в коридорах, но никогда не разговаривал. Серая Дама в принципе была неприступной и молчаливой. Она почти ни с кем не разговаривала.

— Том, — поприветствовала его Серая Дама, точнее Елена.

“Ее зовут Елена, у нее есть имя” — удивился Гарри.

Том выглядел таким же красивым, как и всегда в те годы — но на этот раз, он включил все свое обаяние, для этого призрака.

Гарри с подозрением посмотрел на призрак Серой Дамы — что такого удивительного было у этого призрака? При жизни она спрятала тайник с сокровищами? Или она была великим ученым? Или у нее были известные родственники? А может она была искусным темным магом и могла быть полезна Реддлу?

Гарри вскоре понял, что он был прав лишь наполовину.

— Елена, — все таким же нежным, услужливым тоном, заговорил Том, наклонившись над призраком, чтобы взглянуть на ее грустное лицо. Он протянул руку к ее кистям, но не прикоснулся, словно не мог себе этого позволить.

— Я не могу… эта история, эта правда… мне так стыдно, — прошептала Елена.

Том понимающе кивнул.

— Я понимаю тебя.

Удивительно, но такой призрак как Елена, не разозлилась на эти банальные слова. Она с волнением и грустью посмотрела на Тома.

— Твоя семья…

— Да, моя семья, — усмехнулся Том, словно он пытался скрыть за своей улыбкой тягостные горести.

Гарри не поверил.

“Вот актер” — Гарри с интересом следил за их разговором, в основном сосредоточив свой взгляд на Реддле.

— Давление родителей сильно сказывается на детях, — уничижительно улыбнулся Том. — И иногда бывает так трудно просто признаться себе, что тебе тяжело, что ты достоин всего на свете. Что ты не никчемен. Что ты силен.

Кажется слова Тома отдавались в сердце Серой Дамы — призрак схватилась за свою грудь, с печалью глядя на Реддла. От нахлынувших эмоций и далеких воспоминаний она опустилась ниже, на уровень Тома. Гарри понял ее, судя по тому, каким отрешенным стал взгляд Елены.

Том медленно, с отточенной тяжестью в голосе и хриплым тоном раскрывал свои “чувства”. Он “делился” своими “чувствами”, которые он “скрывал” от других, единственной душе, что могла его понять — Елене.

— Моя мать… — вздохнула Елена. — Я… разочаровала ее. Сделала ей больно. Я никогда не смогу оправдаться перед матерью. Она… возможно она умерла, полная разочарования во мне.

Том молчал. Но в его молчании было больше, чем в словах.

Гарри на секунду даже прочувствовал эту атмосферу, пока не увидел на миг — что глаза Тома блеснули злобным удовлетворением, когда Елена этого не заметила.

“Вот же сволочь” — подумал Гарри, слушая исповедь Елены.

Оказалось, что Серая Дама — это Елена Когтевран, дочь Кандиды Когтевран. Она украла диадему своей матери и сбежала. Кандида никому не раскрыла преступление дочери, сказав всем, что она потеряла диадему, а после слегла с болезнью и умерла, так и не увидев свою дочь.

Елена чувствовала всепоглощающую вину перед матерью даже после стольких лет, даже будучи призраком.

— Я, — как-то неуверенно начал Том, поднял на Елену глаза, черные омуты затягивали в свои сети, они были наполнены силой, в которую хотелось верить. И Елена была захвачена в сети. — Я могу тебе помочь. Я верну ее в школу. Обещаю.

Гарри проснулся.

Рон посмотрел на друга с удивлением.

— Что с тобой?

— Вот же хитрая задница, — прошептал пораженный Гарри.

— Да что случилось? — не унимался Рон, услышав слова друга, и подбежал к его кровати. — Расскажи мне.

— Зови Гермиону.

Через несколько минут, Гермиона и Рон сидели у кровати Гарри и в шоке смотрели на Гарри.

Гермиона отмерла первой:

— Серая Дама это призрак Елены Когтевран, родной, единственной, дочери Кандиды Когтевран?

— Она украла диадему, — в шоке заговорил Рон. — А что за диадема?

— Ну, если верить домыслам людей, то диадема придает ума, — ответила Гермиона. — Но она исчезла много веков назад. Еще при жизни основателей… О да, теперь понятно. Она не была потеряна. Ее украли. Бедная Кандида. Она скрыла это ото всех, и так никто до сих пор не знает, что диадему украла ее дочь. Какой наверное шок она испытала…

— Я бы не отказался от этой диадемы, — мечтательно улыбнулся Рон. — Вот бы найти ее и сдать с ней все экзамены. Я бы сдал все экзамены ЖАБА на высший балл.

— Ее нельзя использовать для учебы! Это редкая реликвия и она принадлежит школе. Ей место не в каких-то лесах Албании, а в Хогвартсе, — горячо возразила Гермиона и почти сразу же сдулась. — Но теперь она у Вол… твоего кузена.

— Перестаньте называть его моим кузеном, — вздохнул Гарри, но Гермиона и Рон не обратили на это внимание. — Я думаю, — решил сменить тему Гарри, — она в школе.

— Диадема? В школе? — не поверила Гермиона словам друга.

— Почему ты так думаешь? — спросил в замешательстве Рон.

— Она важна ему, — прошептал Гарри, намекая на то, что диадема это крестраж. Друзья кивнули головой. — А школу он любит. Она имеет для него особое значение. Это его первый дом.

Рон скептически глянул на друга.

— Ты веришь, что он исполнил свое обещание и вернул ее в школу? — недоверчиво спросила Гермиона, Гарри кивнул. — Гарри, мы говорим об одном и том же человеке? Это же твой “кузен”. Ты сам знаешь, какой он человек. Я не хочу обманываться настоящим. Поэтому, прошу тебя не забывать, что он не самый хороший человек на свете.

Гарри замолчал.

Рон сжал губы, почувствовав неудобную атмосферу и спросил:

— А как она выглядит?

— Как женская тиара или корона, но не такая большая, а более утонченная, — ответила Гермиона.

— А, тогда не, — отказался Рон, — буду я еще женские украшения носить.

— Она поэтому и называется — диадема Когтеврана, Рон, — недовольно сказала Гермиона.

— Ну ладно-ладно, — махнул рукой Рон и улыбнулся. — Лучше давайте поболтаем про замогильную романтику Серой Дамы и Кровавого Барона. Я всегда знал,что Барон полный псих. И я оказался прав.

— Романтика призраков не так интересна, как романтика живых, — хитро улыбнулся Гарри другу. — Как там Лаванда?

— О, нет, Гарри, — захныкал Рон и спрятался за подушкой.

* * *

Связаться с кузеном — точнее Волан-де-Мортом оказалось труднее, чем думал Гарри. Чтобы скрывать свои занятия с Дамблдором от глаз и ушей Волан-де-Морта, Гарри усердно занимался и научился полностью закрывать связь между ними. Но кажется, закрывать связь было не нужно. Волан-де-Морт был занят.

Он не отзывался ни на один его зов.

С той стороны было глухо, тихо и пустынно.

Дамблдор был занят в это время — в Визенгамот поступило много запросов на судебные разбирательства, связанные с несправедливыми обвинениями, заточением в Азкабан и изъятием имущества после поражения Волан-де-Морта в 1981 году. Не один Сириус оказался несправедливо обвиненным и отправленным в Азкабан. Но благодаря Сириусу — его фигуре, его истории, его успехе и его поддержке — у жертв, что ранее не могли подать голоса, появились силы и вера в справедливость. Дамблдор как Верховный чародей, должен был заниматься этими прошениями — так как жертвы подавали в суд на сотрудников Министерства. Особенно на тех, кто вел десятки судебных дел в день во время репрессий.

Семья Краучей оказалась под огнем — после смерти Бартемиуса Крауча-старшего, всех волков повесили именно на него. Так как тот был мертв. И потому, что он был главой ОМП в те годы. А его подпись значилась во всех делах жертв.

Козлы отпущения — вот теперь кто они, Краучи.

По словам Сириуса, он предложил им помощь — он не мог не подать руку. Несмотря на деяния Барти Крауча-младшего по отношению к учителю Сириуса, Грозному глазу; спасение жизни Регулуса ценой своей жизни — факт.

Несмотря на то, что братья не всегда понимали и верили друг другу, после всего пережитого, они поддерживали друг друга во всем.

Сириусу не хотелось, чтобы семья ребенка Регулуса и Барти была запятнана таким мерзким делом.

Но Краучи отказались от помощи Сириуса.

Осень закончилась и наступила зима.

Шестого декабря уже начали украшать школу. К счастью, омелу еще не повесили, но большинство девушек при виде Гарри, словно наполнялись энергией и начинали кокетливо поглядывать на Гарри. Он не понимал их отношения. Его больше волновал вопрос про диадему, которая точно была крестражем, и ее местонахождение.

— Гарри, лови! — крикнул Невилл и бросил ему красное яблоко.

Гарри ловко поймал его и в ту же секунду услышал восторженные визги девушек, что стояли недалеко и рядом с ним. Все они смотрели на него с таким жаром, что Гарри стало как-то не по себе.

Невилл помахал ему рукой, за ним летели коробки, наполненные сочными яблоками — Невилл помогал профессору Стебль в теплице. И кажется недавно посаженные яблоки уже созрели.

— Значит сегодня будет яблочный пирог, — прошептал Гарри, откусив кусок от яблока. — Вкусно.

Гарри застыл с откушенным яблоком, сок капнул из его рта на пол, но он этого не заметил — потому-что почувствовал знакомое ощущение.

Связь открыта!

Гарри побежал по коридору, забыв об обеде, и секретными проходами, мигом добрался до восьмого этажа, а оттуда в Выручай-комнату.

“Волан-де-Морт!” — заорал Гарри, да так счастливо, словно наконец-то воссоединился с сердечным другом.

“Откуда такое воодушевление?” — подозрительно спросил Волан-де-Морт.

“Ты где был?!” — спросил Гарри, присев на материализовавшееся кресло.

“В отличии от тебя, я занятой человек” — хмыкнул Волан-де-Морт.

“А поконкретнее?”.

“Политика”.

Гарри заинтересовался, но не забыл, о чем хотел поговорить с ним. Поэтому быстро рассказал Волан-де-Морту о недавнем сне.

“Это плохо. Я закрыл связь, но воспоминания все равно просочились. Значит это идет не с моей стороны” — заговорил Волан-де-Морт — “Связь крепчает? Так ты все мои секреты узнаешь” — недовольно прошипел Темный Лорд.

“Так вот почему ты перестал появляться” — понял Гарри.

“А что, соскучился?” — издевательски спросил Волан-де-Морт.

“Не говори ерунды” — у Гарри пробежали мурашки по всему телу от слов Волан-де-Морта.

“Раз уж так получилось. То будет легче” — неожиданно сказал Волан-де-Морт.

“Что?”.

“Забери крестраж и в следующие выходные отдай Мальсиберу в Хогсмиде”.

Гарри на миг задумался и в шоке открыл рот.

“Так ты правда вернул ее в школу?!” — спросил он в восторге — “Я был прав!”.

“Она в комнате потерянных вещей Выручай-комнаты” — хмыкнул презрительно Волан-де-Морт.

“Где?!” — впал в прострацию Гарри.

“Зайди туда и я подскажу где ее искать” — довольным голосом ответил Волан-де-Морт.

Гарри быстро вскочил с места, вышел из комнаты, и зашагал у стены три раза. Вскоре комната потерянных вещей снова открыла перед ним свои двери. Волан-де-Морт начал давать инструкции, как добраться до одного из его крестражей.

Гарри зашагал по одному из прохо­дов этой тайной сокровищницы. У огромного чуче­ла тролля он повернул направо, пробежался немно­го, повернул налево у разломанного шкафа, и начал искать старый, пыльный парик, о котором говорил Волан-де-морт; но глаз все равно пытался найти что-то блестящее и красивое. Таким ведь должна быть диадема Когтеврана, верно? Красивый артефакт одного из основателей Хогвартса, которая дарит ее хозяину мудрость и знания.

— Где она? — вслух произнес Гарри, из блестящего он нашел только какие-то старые монеты.

“Прямо перед тобой”.

Гарри посмотрел прямо перед собой и удивился.

“Ты уверен?” — Гарри взял в руки потускневшую диадему.

“Конечно” — сказал Темный Лорд, словно Гарри оскорбил его — “Это диадема Когтеврана”.

“А почему она такая… такая старая и не сияет?”.

Волан-де-Морт не стал отвечать на такой вопрос, но Гарри прочувствовал его реакцию — волна презрения к нему, к Гарри, шла от Волан-де-Морта.

— Она должна остаться в школе, — неожиданно заявил Гарри.

“Я никому ничего не должен. Я нашел ее. И она принадлежит мне. В ней частичка моей души” — зло ответил Волан-де-Морт.

— Ты нашел ее только благодаря Серой Даме. Она принадлежит школе. И ты обещал ей.

“Обещал? Когда?” — насмешливо спросил Волан-де-Морт.

Гарри понимал, что сколько бы он не разговаривал с ним, диадема все равно не останется в школе — это и правда его крестраж.

“В субботу, Хогсмид, до обеда. Мальсибер будет ждать тебя кафе “Стипли и сыновья””.

— Что это за кафе? — удивился Гарри.

“Чайная” — ответил Волан-де-Морт — “Старое кафе. Отдашь диадему Мальсиберу. Поклянись”.

— Что? — удивился Гарри. — С чего бы мне клясться, если ты сам не даешь обещаний.

“Поттер!” — прошипел Волан-де-Морт, послав ему волну колючей боли.

— Ай-ай-ай, понял, понял я. Принесу и отдам. В субботу, — прошипел от боли Гарри и отправил диадему в пространственное кольцо. — Обещаю, что верну ее тебе. Доволен?

Волан-де-Морт довольно хмыкнул.

В тот же день, Гарри показал друзьям диадему в одной из пустых кабинетов, заранее закрыв дверь и поставив сигнальные чары. Гермиона и Рон смотрели на диадему, но не прикасались.

— Это ведь такая редкая вещь. Настоящее сокровище. Историческое достояние, — шептала Гермиона. — И ее использовали для такого неприятного заклинания, — сморщилась девушка.

— И в этой вот штуковине, — Рон ткнул палочкой в диадему и отбежал, с подозрением следя за ним, — там кусочек души. Мерзость.

— Этот кусок есть и во мне, — сказал Гарри.

Рон смущенно улыбнулся.

— Даже два, — Гарри потянул за цепочку на шее и достал медальон-крестраж, а потом снова спрятал. — Мне надо будет отдать ее Мальсиберу в эту субботу.

— Завтра? Уже? — Гермиона печально вздохнула. — Такая красота. Если бы ее можно было очистить. Я хочу ее нарисовать. Гарри, ты можешь очистить ее? На ней можно использовать заклинания и чары?

— Лучше не стоит, — сказал Рон. — Вдруг она будет как дневник.

— Да, лучше не стоит, — согласился Гарри.

— Интересно, сколько она стоит, — вдруг задумался Рон, уставившись на диадему.

— Она бесценна, — ответила Гермиона так, словно он лично оскорбил ее. — Это же школьная реликвия. Диадема основательницы.

— Пятнадцать тысяч галеонов?

— Бесценна, — недовольно повторила Гермиона.

— Вау, миллион? — в восторге закричал Рон.

— Рон! Это школьное достояние. Диадема имеет историческое значение.

— Какая разница какое у нее значение, если ее надо отправить... кузену Гарри, — сморщился Рон с сожалением, словно он уже потерял миллионы галеонов, о которых на минуту позволил себе помечтать. — На черном рынке за нее дали бы больше миллиона.

* * *

Суббота наступила быстро. Одна ночь и все. Уже суббота.

После завтрака Гарри вернулся в гриффиндорскую башню, по дороге встретив Ронвальда и Урсу.

— Гарри! — широко улыбнулся Ронвальд, словно не он каждый день видел и встречал его в школе. — Что у вас в последнее время?

— О чем вы? — удивился Гарри.

— Джинни попросила Ронвальда позаниматься с ней боевой магией, натаскать ее по заклинаниям и разному, — ответила Урса. — Вы что готовитесь к чему-то опасному? — спросила она с осуждением, внимательно уставившись на Гарри, походя этим на Гермиону.

— Нет, — неуверенно ответил Гарри. — Точнее… ну… наверное да. Мы в опасности. Мои враги оказались врагами всех. И это опасно.

— Правильно, — согласился Ронвальд. — Надо усилить практические занятия по защите.

Гарри одеревенело уставился на Ронвальда — но тот уже не обращал на него внимания, взял за руку супругу и ушел, оставив Гарри, полного вины и сожаления.

— У…усилить? — хриплым голосом прошептал Гарри. — Наверное, лучше сказать ужесточить… Черт. Простите меня, — попросил он прощения у всех учеников, у кого Ронвальд вел уроки и побежал на башню.

У него оставалось еще два часа до встречи с Вальтером Мальсибером.

Гарри завернул диадему в чистую белую ткань, положил ее в коробку, которую нашел в своем сундуке — со стороны коробка была похожа на подарочную. Выполнив маскирующее оформление, он отправил все обратно в пространственное кольцо и вышел из башни.

Когда он вышел из секретного хода, прямо добравшись из восьмого этажа на первый — Гарри уставился на столпотворение недалеко от выхода. Гарри быстро заметил Филча — тот что-то кричал, но никто не обращал на него внимания. Его голос затерялся в громких голосах спорящих, точнее ругающихся. Вскоре, Филчу это надоело и он ушел. Гарри успел отметить, как перекосило лицо старого смотрящего — она ему показалась довольной. Как тогда, когда он рассказывал ему, первокурснику, про старые наказания в Хогвартсе — пытки и плети, крики и боль.

— Эй, там Филч… — но Гарри не успел закончить свое предупреждение, когда заметил тех, кто ругался.

Джинни громко ругалась с Кормаком, но она указывала не на него, а на другого парня, стоявшего недалеко от Маклаггена. Из-за того что их окружили, тот не смог сбежать — хотя и пытался скрыться. Но ему мешали столпившиеся ученики и Кормак.

— Куда ты идешь?! — взревел Кормак, схватив парня. — Ответь ей! Она ложно обвиняет тебя, лишь бы досолить мне!

— Мне глубоко наплевать на тебя, Маклагген. С дороги. Я не с тобой разговариваю, — Джинни уже была на грани, судя по тому, как звенел ее голос от еле сдерживаемой ярости.

К толпе прибежали Рон, Гермиона, Невилл и Колин.

— Рон! — закричал Гарри. — Гермиона!

Рон обернулся к другу, а потом повернулся в сторону сестры.

— Колин рассказал нам, что Джинни с кем-то дерется, и мы сразу же прибежали сюда, — рассказала Гермиона.

Рон не стал болтать и растолкав людей, встал рядом с сестрой. Гарри, Гермиона и Невилл вскоре оказались рядом.

Парень, которого держал Маклагген задрожал, когда увидел их рядом с Джинни.

— Гляньте, как он занервничал, — глумилась над ним Джинни. — Ты чувствуешь свою вину, да? Оскар Уигглсвэйд! Твой отец и брат работают в Отделе магического правопорядка. И недавно мой брат, Перси, узнал, что вы незаконно присваиваете себе деньги и имущество подозреваемых.

Оскар молчал.

Кормак все также крепко держал его, но теперь он изумленно смотрел на Джинни.

Собравшиеся с интересом слушали Джинни.

— Вы несправедливо и незаконно обвинили нескольких продавцов, и попросили у них небольшую плату, чтобы их магазины не закрыли! — закричала Джинни. — Поэтому их уволили. И это было справедливым наказанием.

— Справедливо? — наконец-то заговорил Оскар, вырвав руку из хватки ошарашенного Кормака. — Моя семья теперь живет в нищите по вине длинного языка твоего братца!

— Эй! — закричал разозленный Рон, встав перед сестрой. — По вине Перси? Ха! Не смеши меня! Это твои родные занимались незаконными вещами. За это их надо осудить по всей строгости. Все ваши богатства были получены незаконным путем. За счет невинных людей…

— Таких уж невинных, — злобно усмехнулся Оскар.

Гарри задумался — что-то не так. Зачем Джинни просто так начинать раскрывать перед всеми про действия семьи этого Оскара? Семья Уигглсвэйд потеряла работу и все награбленное было конфисковано. Все это может привести к злобе, даже к ненависти, а значит и к мести.

Гарри посмотрел на Джинни.

“Неужели это Оскар виноват в слухах про Рона?”.

— Мариэтта!

Гарри услышал знакомый голос и огляделся — это Чжоу Чанг из когтеврана пыталась остановить свою кудрявую подругу, но та не остановилась и подошла к Кормаку, нет, к Оскару и взяла его за руку. Мариэтта, как назвала ее Чжоу, злобно уставилась на Рона и Джинни, словно они напали на Оскара.

— Что вы делаете? — разозлилась она, указывая на Джинни и Уизли. — Никакого стыда. Не мешайтесь. Идите отсюда.

— Мы тут разговариваем, — грозно заявил Рон.

— Нет, вы в чем-то обвиняете его!

— Да, обвиняем! — заявила Джинни и указала на Оскара. — Это он распространяет те слухи про мою семью!

— Как подло! — разозлилась Гермиона. — Решил напасть на Рона и Джинни, чтобы достать Перси?

— Так и есть! Я узнала от Перси обо всем. Его брат и отец даже напали на Перси, когда он выходил из Министерства. Но к счастью рядом был папа и Кингсли, поэтому с ним ничего не случилось. Вся твоя семья подлецы и преступники! — закричала Джинни.

— Заткнись! — заорал Оскар, уставившись на Джинни красными глазами. — Что такая шлюха, как ты, знаешь?!

— Как ты назвал мою сестру?! — взревел Рон и накинулся на Оскара.

Мариэтта закричала и оттолкнула Рона, Джинни в ту же минуту достала палочку и бросила в них летуче-мышиным сглазом, а потом вцепилась в волосы Мариэтты, когда та попыталась защитить Оскара, ударив Рона.

Началась драка.

Собравшиеся ученики были взбудоражены от увиденного и начали подбадривать Рона и Джинни.

Неожиданно в драку вступили остальные друзья Маклаггена, пока сам Кормак не знал что делать и стоял как истукан, в двух шагах от дерущихся Рона и Оскара. Последние не успели достать палочки и начали бить друг друга кулаками. Оскар был сильным парнем, но у Рона было больше опыта, и он не боялся получить удар, отвечая ему двумя.

Когда в драку вступили чужие, Гарри не стал медлить: поднял кулак и со всего маху дал по лицу парню с густыми бровями.

Позади себя он услышал крики Гермионы — она произносила заклинания. Рядом мелькнула высокая фигура Невилла, он остановил Кормака, который наконец-то решил присоединиться к драке.

Коридор наполнился криками, руганью и заклинаниями, рвущимися из разъяренных глоток дерущихся.

Гарри вцепился с двумя широкоплечими парнями, прикрывая Рона.

Послышался чей-то вопль и запах чего-то горящего.

Краем глаза Гарри успел заметить, что в драку вступили подруги Мариэтты, кажется не по своей воле. Среди неизвестных лиц Гарри заметил Ханну, которая помогала Гермионе и Джинни. Сзади послышался голос Симуса и Дина. Дин побежал помогать Рону. В какой-то момент вокруг появились знакомые лица — Терри со всего размаху пнул парня, Энтони ответил другому каким-то заклинанием, отчего у того парня выбило несколько зубов — Гарри увидел поблескивающий золотой зуб на полу. Джастин и Майкл держали за обе руки Кормака, пока Джинни не кинула тому в лицо каким-то заклинанием.

Гарри уже не понимал, что происходит вокруг, но точно знал — сзади его прикрывают, а рядом свои люди.

Рон взмахнул палочкой в сторону Оскара:

— Ешь слизней!

Через минуту недалеко от Рона послышался звук чего-то шлепнувшегося на пол и девчачий визг:

— Оскар! Ах ты! Ааа! Отпусти меня, психованная!

Это Ханна схватила Мариэтту за волосы и потянула на себя, а Гермиона кинула в нее какое-то заклинание, отчего Мариэтта вся позеленела.

Гарри краем уха услышал знакомый стук каблуков — что-то знакомое.

Но было поздно…

— ЧТО ТУТ ПРОИСХОДИТ?!

Все вмиг застыли.

Рон сжал палочку и обернулся. Оскара продолжало рвать слизнями и те уже заполнили пол под ним.

Мариэтта горько плакала — ее лицо все позеленело. Она была зеленой!

Гермиона и Ханна опустили палочки.

Джинни толкнула двух парней, все покрытые синяками и слабыми ожогами, убрала растрепанные волосы за спину и гордо выпрямилась. Позади нее стояли Симус и Дин.

Невилл держал руки одного из нападавших за его спиной, рядом с ним ему помогали Джастин и Терри. А Майкл, Эрни и Энтони стояли недалеко от Гарри, держа нескольких девушек подальше — они просто стояли с вытянутыми руками по сторонам, чтобы закрыть их, чтобы те не мешали.

Гарри только повалил Кормака, и наступил на его спину, держа палочку над головой и посмотрел на профессора Макгонагалл, профессора Снейпа и довольно улыбающегося Филча.

“Вот черт” — в сердцах подумал Гарри — “Я не успею вовремя к Мальсиберу”.

Теперь, когда он немного успокоился, Гарри заметил среди толпы отступающих учеников слизеринское трио — Теодор смотрел на него с недоумением, тот не понимал, почему Гарри дрался кулаками, наверное; Блейз раскрыл рот от шока, но в его глазах читался восторг, ему явно понравилось смотреть на это шоу; а Дафна убрала палочку в рукава своей школьной мантии, но Гарри успел это увидеть.

* * *

Разогнав всех непричастных к драке людей — Макгонагалл забрала всех в свой кабинет. Снейп выглядел довольнее, чем Филч.

Несмотря на разногласия и драку — все были одинаково солидарны в одном — только бы не наказание со Снейпом.

В кабинете профессора Макгонагалл собрались все.

С их стороны — Гарри, Рон, Джинни, Гермиона, Невилл, Эрни, Майкл, Терри, Энтони, Симус, Дин, Джастин, Ханна и даже Парвати. Гарри не сразу заметил, но оказалось, что она тоже включилась в драку. Гарри видел Падму — та пришла из Хогсмида и была в шоке, глядя на растрепанных друзей. Зрелище наверное неожиданное — всколоченные, в синяках, ссадинах. И это за то короткое время, что Падма была в Хогсмиде. Лаванда еще не вернулась с Хогсмида — но Гарри был уверен, что скоро она обо всем узнает и прибежит к Рону.

Со стороны Оскара — Кормак, трое друзей Маклаггена — густобровый, коротышка, золотой зуб (беззубый), девушка Оскара Мариэтта и четыре ее подруги. Последние оказались здесь не своей воле. Непонятно как, но их тоже захватила драка.

Гарри посмотрел на Гермиону и увидел как она стыдливо опустила голову и с досадой сжала губы.

Теперь понятно — подруга напала первая. Зная память Гермионы — она запомнила их, и наверное подумала, что те собираются помочь Мариэтте.

Четыре подружки плакали и хныкали.

Мариэтта плакала громче всех — ее лицо было зеленым. И даже появились несколько прыщей.

Хуже всех выглядел Оскар и Кормак.

— 50 баллов со всех! — закричала Макгонагалл.

— Что?! — заорал бывший золотозубый.

— Сколько?! — Ханна была готова упасть в обморок от шока.

— Но, профессор… — неуверенно начала Парвати.

— Ыыы! Я тут не причем. На меня напали. За что?! Аааа! — зарыдала одна из подруг Мариэтты.

— Хм! — фыркнул Оскар.

— О нет, нет,нет, — занервничал Эрни. — Мама меня убьет.

— Это несправедливо! Они начали первые! — заговорил Кормак.

— Он оскорбил мою сестру и распространял слухи о моей семье! — закричал Рон.

— 50 баллов? Хорошо. Еще 50 баллов, дайте я урою этого ублюдка! — злилась Джинни, посылая в Оскара гневные взгляды.

— 50 баллов… Не так уж и много, — прошептала Гермиона.

— Вау… моя первая полноценная драка, — с гордостью произнес Симус.

— Джинни, как ты? Тебе не больно? Что вообще случилось? — Дин потянулся к Джинни, но та раздраженно вырвала руку.

— Это войдет в историю моей семьи, — вздохнул Энтони.

— Мне конец, — обреченно вздохнул Майкл.

— Только не рассказывайте родителям, — попросил Невилл.

— Ай как больно, — Джастин нечаянно тронул свою рану на руке. — Кровь… У меня кровь…

Макгонагалл обреченно вздохнула.

— И вы наказаны! — продолжила Макгонагалл. — Ваши пропуска в Хогсмид аннулированы до следующей весны!

— Что?! — заорал Гарри, распугав всех вокруг.

Гарри подбежал к столу декана и умоляюще заговорил:

— Профессор Макгонагалл! Позвольте мне на часок выйти в Хогсмид. Я готов принять наказание. Просто последний раз, на часик. На один час. Нет, на полчаса.

— Нет, Поттер, — жестко ответила профессор Макгонагалл. — Вы все наказаны. Никакого Хогсмида.

Гарри выдохнул.

За спиной кто-то заорал.

Гарри повернулся.

Все отступили от Мариэтты на два шага и уставились на нее, даже профессор Макгонагалл.

На зелёном лице Мариэтты — багряные прыщи заполонили ее лицо в форме слов “МЕРЗАВКА”.

Гарри уставился на ее лицо, посмотрел на подруг и увидел у них такие же удивленные глаза, и вдруг вспомнил, что видел, как Дафна опустила палочку, после прибытия профессора Макгонагалл.

Но тут Гарри услышал голос Волан-де-Морта:

“Это было занимательное зрелище”.

Только сейчас Гарри почувствовал эту связь — Темный Лорд появился уже некоторое время назад и узрел все представление от первого лица.

“Один за всех и все за одного?” — ехидно спросил он.

Гарри пришлось согласиться.

Гарри знал, что улыбаться в такой ситуации не стоит — но губы предательски приподнялись в довольной улыбке.