Разоблачение государственной измены (джен)

Дон Алехандро переступил порог родной гасиенды, и облегчение волной окатило его. Патио перед домом сияло чистотой, а растения были ухожены и тянулись к солнцу. У дверей гостиной его ждал старый Хуан, согнувшийся в почтительном поклоне. В глазах слуги читалось нескрываемое любопытство, смешанное с тревогой. Последний раз он видел дона Алехандро в состоянии, далеком от идеального, и по обветшалой одежде хозяина трудно было судить о переменах. Поэтому он с облегчением услышал первые слова дона Алехандро.

— Хуан! Рад видеть тебя, — произнес дон Алехандро. — Гасиенда выглядит безупречно. Неужели все это твои заботы?

Лицо старого слуги расплылось в широкой улыбке.

— Да, патрон, да. Я берег гасиенду, надеялся, что вы вернетесь.

Улыбка тут же увяла, когда Хуан осознал, что проговорился.

Дон Алехандро положил руку на его плечо.

— Хуан, забудь о прошлом. Мне пришлось кое-что сделать, чтобы исправить ошибки. Если я был груб с тобой, прости меня.

— О нет, патрон, — пролепетал Хуан, вновь кланяясь и озаряясь улыбкой.

— Что ж, я вернулся, и все вернется на круги своя. Рауль и Гилберто здесь?

— Да, дон Алехандро. Позвать их? — спросил Хуан.

— Моя лошадь ждет снаружи. Пусть Рауль позаботится о ней, а Гилберто пусть явится ко мне в библиотеку, — отрывисто бросил дон Алехандро. — И приготовь мне ванну. Да погорячее! Клянусь святыми, я хочу смыть с себя всю грязь.

— Да, дон Алехандро, — ответил Хуан, сияя, как начищенное серебро. С поклоном он торопливо удалился.

Дон Алехандро вошел в библиотеку и замер на пороге, вдыхая воздух родного дома. Знакомый запах старых книг, пропитанных ароматом кожи и пыли, терпкий аромат дорогих сигар, которые он хранил в резной шкатулке на письменном столе, приглушенные тона старинного гобелена на стене — все это согревало его израненное сердце. Он подошел к столу и провел ладонью по его отполированной столешнице. Руки его отца и отца его отца оставили здесь свой след. И теперь у Диего снова будет шанс унаследовать этот стол и его содержимое. Его размышления прервал осторожный стук в дверь.

— Патрон? — спросил Гилберто, входя в комнату, держа шляпу в руке.

— Гилберто. Входи, — отозвался дон Алехандро. — Гилберто, я хочу, чтобы ты объехал все ранчо и передал каждому вакеро, каждому слуге, работавшему здесь, что я вернулся. Скажи им, что они могут вернуться на свои места и продолжить работу. Дел у нас невпроворот: нужно собрать скот и лошадей. И скажите им... — он сделал паузу, с трудом сглатывая комок, — скажи всем, что мой сын, Диего, совершенно невиновный в тех гнусных обвинениях, скоро вернется домой свободным человеком. А теперь ступай.

— Да, патрон, да! — воскликнул Гилберто, ослепительно улыбаясь.

Он нахлобучил шляпу и выбежал из комнаты, спеша исполнить приказ. Весть о возвращении дона Алехандро ждали многие.

-Z-Z-Z-

В пещере Диего помогал Бернардо облачиться в одеяние Зорро. Два томительных дня минуло с тех пор, как дон Алехандро вернулся домой. Они ждали, чтобы убедить всех, будто Зорро удерживал Диего вдали от Лос-Анджелеса. Ожидание было тяжким бременем, но они черпали силы, наблюдая через глазок за тем, как дон Алехандро, казалось, возвращался к жизни после пережитых испытаний. Старший де ла Вега тщательно следил за тем, чтобы ранчо вновь обрело свой прежний лоск. И все, от слуг до вакеро, сияли улыбками, счастливые вернуться домой. Теперь же пришло время и Диего вернуться в отчий дом.

— Замри, пока я поправлю, — проговорил Диего, склоняясь над поясом Бернардо. Ему никак не удавалось добиться идеальной ровности, ведь она должна была охватывать больше, чем повязка настоящего Зорро. — Эй, не затягивай слишком туго, а то дышать не сможешь, — со смехом добавил он. — А теперь накинь плащ. Давай, я подержу. Вот перчатки и шляпа. Маска сидит как надо?

Бернардо-Зорро обернулся и, притворно нахмурившись, слегка толкнул Диего в плечо. Диего вновь рассмеялся.

— Ты сегодня должен выглядеть безупречно! Когда ты доставишь меня к парадному входу в гасиенду, Зорро должен предстать во всем своем великолепии.

Бернардо-Зорро улыбнулся и кивнул в знак согласия.

— Отлично, тогда пойдем за Торнадо. Не стоит заставлять моего отца ждать.

Бернардо-Зорро сделал несколько жестов, и Диего ответил:

— Да, я тоже жажду воссоединения с отцом. Ему было так же тяжело, как и мне. Ах да, вот еще что: возьми этот пистолет и спрячь за пояс. Я скажу тебе, что с ним делать, пока мы будем ехать.

Диего еще раз бросил взгляд на свое отражение в зеркале. Выглядит ли он как человек, которого Эль Зорро держал в заточении все эти недели? Он решил, что да. На нем был светло-голубой костюм с черной вышивкой и рубашка с рюшами. Костюм был слегка помятым, и он решил оставить пиджак в пещере, дабы вызвать больше сочувствия, словно из-за трудностей он лишился пиджака. Он расстегнул жилет, оставив его небрежно распахнутым. Проведя рукой по волосам, он решил, что готов.

— Пойдем, Эль Зорро! — позвал он Бернардо-Зорро, направляясь к Торнадо. — Нам пора на встречу!

Бернардо-Зорро поспешил за ним, и Диего ласково положил руку на плечо своего верного мозо.

Дон Алехандро стоял в зале и давал указания старому Хуану и Кресенсии, которая, заслышав добрые вести, поспешила вернуться.

— В день, когда Диего предстанет перед судьей Ваской, в таверну нужно доставить целый бок говядины и не меньше двух бочек вина. Кресенсия, ты и твои служанки позаботитесь о гарнирах. Мы устроим праздник в честь возвращения моего сына и его оправдания в таверне, но я не позволю этому жадному трактирщику снова меня обмануть. Мы сами принесем еду и вино, чтобы быть уверенным, что моим гостям подают лучшее.

Старый Хуан и Кресенсия одновременно кивнули.

В этот момент во двор ворвался вакеро Рауль и стремглав пересек его. Взволнованно постучав в дверь гасиенды, он дождался, пока старый Хуан впустит его.

— Патрон! Скорее! Зорро едет! — закричал Рауль, указывая в сторону дороги, ведущей с севера.

— Зорро? — переспросил дон Алехандро, чувствуя, как участился его пульс.

Он выбежал за дверь как раз вовремя, чтобы увидеть, как Зорро останавливает своего огромного коня прямо перед открытыми воротами патио. Через ворота он заметил, что за разбойником ехал на коне еще один человек. Зорро достал пистолет и выстрелил в воздух, возвещая о своем прибытии. Его пассажир соскользнул с гарцующего вороного жеребца, и Зорро, достав из седельной сумки кожаный портфель, протянул его мужчине. Затем он лихо отсалютовал своему пассажиру и умчался прочь. Дон Алехандро вышел за ворота патио как раз в тот момент, когда Зорро в последний раз взмыл на своем жеребце в небо, прежде чем исчезнуть за тем же поворотом дороги, за которым всего несколько недель назад скрылся Диего. Он помахал вслед человеку в маске, а затем повернулся к молодому человеку, которого Зорро оставил на пороге.

— Диего, сынок! — воскликнул дон Алехандро, заключая в объятия пассажира Зорро. Крепко прижимая Диего к себе, он вновь и вновь повторял: — Сынок, сынок, сынок...

Диего отбросил портфель и так же крепко обнял отца. Как же сладко было ощутить отцовскую любовь! Не как Зорро, слышащему, как дон Алехандро говорит о ком-то другом, а как Диего, сыну Алехандро де ла Веги.

— Дай-ка я взгляну на тебя, сказал дон Алехандро, вырвавшись из объятий и отстранив Диего на расстояние вытянутой руки. — Ты выглядишь хорошо, сын, просто отлично. Наш друг в маске хорошо с тобой обращался?

Вздохнув про себя, чтобы скрыть нахлынувшие чувства, Диего ответил:

— Да, отец. Он дал мне кров, обильное питание и вино. Но там было темно и довольно холодно, и нечего было читать. Большую часть времени мне было очень скучно. Но давай не обо мне. Это ведь у тебя были приключения, верно? У вас с Зорро? Ты должен мне рассказать! Наш таинственный друг мало что мне поведал, лишь то, что я теперь свободен?

Дон Алехандро улыбнулся и радостно похлопал сына по спине.

— Да, сын, ты будешь свободен. Нам предстоит предстать перед судьей Ваской на официальном слушании, но он знает, что ты не предатель, и публично отменит твой приговор и решение о ссылке, — сказал дон Алехандро. Он сделал паузу и с торжественной серьезностью произнес: — Я знаю, что ты сделал для меня, Диего. На какую жертву ты был готов пойти. И я горд, что могу называть тебя своим сыном.

лаза Диего заблестели от слез, которые он изо всех сил старался сдержать. Наконец-то он услышал то, чего так долго ждал. Он снова обнял отца. Дон Алехандро тоже сдерживал слезы, грозившие хлынуть потоком, прижимая сына к сердцу.

Наконец они расстались, осознав, что за ними наблюдают. Многие из тех, кто служил дону Алехандро, украдкой утирали слезы, смешанные с облегчением.

— Пойдем, — произнес дон Алехандро, взяв себя в руки, — я все тебе расскажу, когда ты отдохнешь с дороги и переоденешься.

Он вновь коснулся плеч Диего, и их взгляды встретились. В глубине глаз сына дон Алехандро увидел нечто, что встревожило его, невысказанное, рвущееся наружу. Но сейчас самым важным было то, что Диего вернулся домой, целым и невредимым.

— Добро пожаловать домой, Диего, — сумел произнести он, вложив в эти слова всю отцовскую любовь и заботу.

Затем на Диего обрушилась лавина приветствий. Слуги, вакеро, все, кто был в гасиенде, спешили выразить свою радость.

Спасибо… Graciás… — повторял Диего каждому, чувствуя, как тепло разливается по всему телу. — Я так рад быть дома.

Кресенсия, преодолев смущение, притянула его к себе и коснулась лбом его лба, а затем, залившись краской, прикрыла лицо руками. Диего, заметив это, галантно взял ее руку и поцеловал ее, как истинный кабальеро. Они улыбнулись друг другу. Окруженный теплом всеобщего приветствия, Диего подхватил портфель, и отец с сыном, рука об руку, вошли в гасиенду.

Едва переступив порог залы, Диего остановился и спросил:

— Отец, что с Бернардо? Ты что-нибудь слышал о нем?

Дон Алехандро покачал головой.

— Нет, Диего. С тех пор, как Зорро освободил его из тюрьмы, о нем не было ни слуху ни духу, — он замолчал на мгновение. — Интересно, какой Зорро его освободил? Настоящий или самозванец?

Диего постарался придать своему лицу выражение грусти.

— Ради Бернардо я надеюсь, что настоящий, но он никогда не говорил со мной о нем.

— И я тоже, — эхом отозвался дон Алехандро. — Таинственный человек, этот Зорро. Интересно, узнаем ли мы когда-нибудь, кто он такой?

— Не знаю, решится ли он когда-нибудь открыть свое лицо, — задумчиво произнес Диего. — Но я буду вечно ему благодарен.

— Как и все мы, — согласился дон Алехандро. Он указал на портфель в руке Диего. — Что это у тебя?

Диего пожал плечами, стараясь скрыть волнение.

— Сеньор Зорро велел передать это судье Васке. Он сказал, что здесь важные документы, которые должны быть ему представлены.

Он протянул портфель дону Алехандро, и тот сразу же заметил стилизованную букву «S», искусно вплетенную в узор. «S», выполненная в форме змеи, не оставляла сомнений в том, кому принадлежали эти бумаги.

Пока Диего наслаждался горячей ванной и переодевался, дон Алехандро погрузился в изучение содержимого портфеля. С каждой прочитанной строкой кровь стучала в его висках, а волосы на затылке вставали дыбом. Перед ним открывался гнусный план Сантьяго во всей своей полноте. Он впервые осознал, что без вмешательства Зорро коварные замыслы магистрадо наверняка увенчались бы успехом, настолько искусно он умел скрывать свои истинные намерения. Если бы только этот блестящий ум был направлен на благо, а не на злодеяния, Калифорния могла бы расцвести.

«Какая пустая трата жизни! Человек, стремящийся хитростью заполучить то, что принадлежало другим», — подумал дон Алехандро, откидываясь на спинку стула.

Магистрадо принес в округ много хороших идей, когда впервые приехал сюда почти год назад. Если бы они смогли воплотить их в жизнь, вся Калифорния процветала бы, и Сантьяго, несомненно, стал бы губернатором. Чего еще мог желать человек, кроме служения королю и соотечественникам? Но Сантьяго не желал служить, он хотел лишь брать, уничтожая все на своем пути. И понес заслуженное возмездие. Нет. Понес возмездие от клинка. Клинка Зорро.