Братья по магии. Точка отсчета (джен)

Сейчас он, наконец, узнает, что же произошло с Питером. Альбус осторожно раскупорил фиал и капнул кровью Питера на карту.

Капля ударилась о пергамент и мелкими брызгами покрыла его, но уже через секунду собралась в маленький красный кружок, закрывая собой Хогвартс. Альбус взмахнул палочкой, увеличивая масштаб.

— Как же я сам не догадался! — пораженно воскликнул он. — Визжащая хижина!

Через минуту Дамблдор уже переместился в неё, минуя опасные ветки дерева. Он хорошо помнил координаты для аппарации, частенько появляясь там в прошлом.

Беглый осмотр помещений в темноте не дал результата — Питера нигде не было. Альбус не стал его звать, предпочитая появиться без предупреждения: всё ещё было непонятно, скрывается ли Петтигрю по своей воле или его удерживают насильно.

Дамблдор наложил поисковое заклинание, но Гоменум Ревелио ничего не показал. Теперь Альбус понимал, почему — наверняка Питер был в своём крысином обличье. Ещё одно, более подходящее, заклинание — и вот Альбус, подсвечивая себе Люмосом, подходит к пыльному углу, в котором в коконе из пыли и ветоши лежало нечто, отдаленно напоминающее грызуна.

Несомненно было то, что животное живо лишь чудом. Этим чудом была магия его хозяина. Отощавшая до скелета крыса была совершенно лысой, её тельце покрывала кровавая короста. Теперь этот «питомец» действительно оправдывал свою кличку. Альбус с сожалением констатировал, что прямо сейчас он не может принудительно вернуть ему человеческий облик — это наверняка оказалось бы фатальным. Ресурсов организма не хватило бы, чтобы поддерживать его и бороться с ранами, поэтому-то Питер и предпочёл свою крысиную форму.

— Хотел бы я знать, кто это тебя так? — задумчиво проговорил Альбус, трансфигурируя из подручного материала удобную переноску.

Он осторожно поместил в неё крысу и вернулся в свой кабинет. Прежде чем допрашивать Питера, его следовало хоть немного подлечить. Альбус не был знатоком колдомедицины, но даже его скромные познания позволяли понять, что ещё немного, и он не застал бы Питера в живых.

Да и сейчас оставались серьёзные опасения в том, что ему удастся спасти Петтигрю. Крыса, больше похожая на маленький трупик, чем на живое существо, лежала неподвижно, всем своим видом давая понять, что её часы сочтены. Но о том, чтобы привлечь Поппи или Северуса к оказанию помощи погибшему много лет назад волшебнику, не было и речи. Но у Альбуса было средство, которое вряд ли было в распоряжении других целителей в виду его чрезвычайной редкости: слёзы феникса.

Альбус хотел попросить Фоукса поплакать. Однако феникс то ли не смог, то ли не захотел этого делать. Слёзы из припасенного фиала не были столь эффективны. Но выбора не было, и Альбус опрыскал тельце жидкостью из фиала. Теперь оставалось только ждать.

* * *

Так поздно, как в это воскресенье, Гарри ещё никогда не просыпался. Алекс ещё спал, поэтому он решил поваляться подольше. В комнате никого не было, соседи, наверное, ушли на завтрак, а потом нашли себе дела поинтереснее, чем торчать в спальне. Поттер и не замечал, что стоит ему подумать, что мальчишкам лучше оставить с их братом, как те подсознательно искали занятия за пределами спальни.

Гарри прислушался к своим ощущениям: с Алексом было всё в порядке, значит, пусть спит.

Мальчик лениво прокручивал вчерашние события. Да, Алекс был прав, уговаривая его играть в квиддич. Ему безусловно понравилось это ощущение азарта, эти ни с чем не сравнимые эмоции от схватки с соперником, от противоборства со стихиями. Прилагающиеся к победе почет и уважение однокашников Поттер и в грош не ставил. Ещё со школы в Литтл-Уингинге Гарри знал, что он — не просто непопулярный мальчик, а изгой, которого не обижает каждый первый только потому, что он уже занят Дадли и его компанией. Его удивительные способности, которые ему приходилось применять для обороны, приносили порой больше огорчений, чем пользы: Петуния и Вернон нещадно за них наказывали. Поэтому, попав в Хогвартс, Гарри не верил, что другие ученики будут его действительно ценить. Ему самому теперь это было не нужно: его уже любил близкий человек, тот, который не предаст, от которого можно не ждать удара в спину.

И теперь Поттер не собирался распыляться. Всю свою нерастраченную за эти годы любовь он собирался потратить на брата, которой был ему ближе, чем если бы был родным.

За неплотно задернутым пологом соседней кровати послышалась возня, и оттуда выглянул Алекс. Вместо пожелания доброго утра он втянул воздух и сказал:

— Чем это так вкусно пахнет?

Гарри засмеялся: на его тумбочке лежали остатки вчерашнего пиршества.

— Хочешь? — спросил он брата. Тот кивнул.

Гарри нашёл нетронутую куриную ножку, завёрнутую в салфетку, и протянул Алексу. Брат, не говоря больше ни слова, впился в неё зубами и с аппетитом съел, после чего посмотрел на Поттера просительно. Гарри был рад, что Алекс хочет есть, это означало, что он не заболел от вчерашних перегрузок, чего Гарри очень боялся. Однако еды больше не было, только початая бутылка сливочного пива, показавшегося Алексу похожим на выдохшуюся газировку, в которую добавили молока.

— Извини, я тебе вчера принёс еду, но всё съел, побоялся, что до утра пропадёт. И завтрак мы проспали, — сокрушался Гарри.

— Да ладно, чего уж там, потерплю до обеда как-нибудь. Куриная ножка лучше, чем ничего.

— Ой, моя квиддичная мантия! — вдруг вспомнил Гарри. — Она исчезла!

Вчера он после починки кинул спортивную экипировку на выдвинутый из-под кровати чемодан. Чемодан остался на месте, а вот вещей, трансфигурированных профессором Макгонагалл, не было.

— Зато мы всё починили, — засмеялся Алекс.

Гарри сначала насупился — форму было жаль, но потом не удержался и улыбнулся.

Алекс выбрался из кровати и сладко потянулся.

— Мы ведь знали, что трансфигурация развеется, так что ничего страшного не произошло. Интересно, Маккошка так и будет тебе делать каждый раз форму?

Гарри только пожал плечами; о других играх он даже не задумывался.

— Ладно, пошли мыться, — сказал Грей.

Гарри вчера вечером думал о том, чтобы сходить в душ, но не хотел оставлять спящего брата одного. Кто знает, кому придёт в голову зайти к ним в комнату. К тому же, была ещё одна причина: в душ они всегда ходили вместе и это был своего рода ритуал, такой же, как и ежедневное расчёсывание. Вчера по известным причинам Алекс так и не причесал его, и Гарри этого очень не хватало.

Алекс начал неторопливо доставать вещи, но Гарри его опередил. Ему доставляло огромное удовольствие помогать брату. Вышколенный Петунией, Поттер с раннего детства научился ей угождать, но в случае с братом не было никакого принуждения: ему нравилось помогать Алексу. В награду ему каждый раз доставалась искренняя улыбка. Грей пытался протестовать, говоря, что он сам может прекрасно обслужить себя, но Гарри не отказывал себе в такой мелочи. Поттер вообще с удивлением понял, что ему больше нравится дарить, чем получать самому, доставлять удовольствие, а не ждать каких-то благ для себя.

Конечно, кое-что для себя он хотел. Это было бесценное общение с Алексом, постоянное ощущение его любви, защиты и одобрения. Да-да, грозный Гарри Поттер нуждался в защите. Не физической, а моральной и психологической.

Мальчики направились в душевую, где уже никого не было: младшекурсники, которых вчерашний праздник жизни не поразил так сильно, уже помылись, а старшие, если встали, больше интересовались антипохмельным зельем.

Гарри любил ходить с братом мыться, более того, эту возможность он воспринимал как привилегию. Петуния отводила ему на подобные процедуры не более пяти минут, в буквальном смысле стоя под дверью с часами, потому что считала каждую пролитую каплю. Поэтому Гарри был убежден, что те, кто может плескаться сколько захочет — сказочные богачи или счастливцы.

Он вспомнил, как в первый раз принимал с Алексом душ. Он очень смущался своего чрезмерно худого, если не костлявого, тела и лохмотьев, служивших ему одеждой. Ему казалось, что Алекс, только с ним подружившийся, увидев всё это, резко расхочет иметь с ним дело. Но Алекс не расхотел, и теперь Гарри знал почему: им суждено было стать братьями.

Мальчики разделись и разошлись по кабинкам. Гарри, каждый раз видя шрам на руке Алекса, клялся разрезать на мелкие кусочки обоих слизеринцев. Успехи в зельеварении, которых они с Алексом достигли, навели Гарри на мысль о том, что, возможно, есть зелье, которое поможет брату свести шрам. Если таковое не удастся купить, то они могли бы попытаться сварить его самостоятельно.

Гарри пока не рассказывал брату о своих проектах, главным образом потому, что они были далеки от осуществления, но это не означало, что их у него не было. Были у него и мечты, немного наивные, поэтому Гарри стеснялся рассказывать о них Алексу.

Вытирая голову, Гарри превратил тем самым волосы в прическу панка. Он это делал с дальним прицелом — теперь Алекс точно его причешет. Так и произошло. Всецело завладев вниманием Алекса, орудующего расчёской, Гарри напомнил:

— Пора за деньгами!

— Ладно, — согласился брат. — Только давай не будем об этом кричать, нехорошо будет, если начнут болтать о том, что я каким-то образом заранее знал, как ты поймаешь снитч. Ещё решат, что мы договорились.

Гарри хмыкнул: конечно же, они договорились!

Мальчики вошли в гостиную, где сидел нужный им старшекурсник. Вчера Грей не спросил его имени, и теперь обращаться к нему было неудобно.

— Привет, — поздоровался Алекс. Интересно, надо ли будет напоминать, о чём речь?

Но напоминания не понадобилось, как и просьбы сохранить всё в тайне: парень сам приложил палец к губам и отвел Алекса, а с ним и Гарри, в сторонку.

— Вот твои двенадцать галеонов, — сказал он. И принялся пространно объяснять, как вышла эта сумма. Грей не стал терять время. Он взял мешочек, в котором позвякивали галеоны, и передал их Поттеру. Тот так же молча засунул их в карман мантии.

— Я тебе что-нибудь должен? — на всякий случай поинтересовался Алекс.

— Нет, — поспешно ответил старшекурсник, косясь на Поттера. — Может, если будет возможность, перед следующей игрой, ты мне снова подскажешь, на что ставить?