Зов предков (джен)

Как и у маглов, все маги праздновали Новый год в кругу семьи или особо близких людей. Днем они готовились к праздничному ужину, болтали и вспоминали что-то теплое и прекрасное, обсуждали будущие планы. А вечером все садились за стол и трапезничали до самой полуночи. А потом уходили спать в свои комнаты.

На утро каждого ждали подарки от дорогих и близких людей.

В семье Уизли обмениваться подарками любили все. Поэтому, на утро 1 января Гарри получил кучу подарков. Регулус, которому пришлось отпраздновать Новый год у Уизли из-за неугомонного старшего брата: с замешательством смотрел на фирменный свитер с изумрудной буквой “Р” в центре. Сириус ругался на чем свет стоит из-за подарка от Кричера: их главный домовой эльф не оставил Блэков без подарков, но Сириусу совершенно не повезло. Римус с удовольствием читал огромный сборник заклинаний для артефакторов, который ему подарила Нимфадора. Сама Нимфадора Блэк-Тонкс пришла со своей мамой и отцом днем 31 декабря, а после ушла.

Молли плакала из-за подарков от своих детей — мать семейства Уизли заливались счастливыми слезами разбирая кучу подарков. И даже мурлыкающие на фоне Флёр и Билл совершенно ее не смущали. Она о них даже позабыла.

Артур смеялся с Чарли, который смог приехать домой на Новый год и показывал ему свою коллекцию резиновых игрушек для ванн. Магловского производства — естественно.

В тоже время, в семействе Малфоев — гора подарков совершенно не радовала Драко Малфоя. Закрывшись в своей огромной спальне, он скрылся в любимой комнате — с коллекциями метел, которые ему подарил отец, мама и недавно еще и тетя. Десятки метел от разных компаний, разных расцветок, скоростей и дизайна — висели на стене длинной комнаты. Драко прошел по комнате с метлами, сорвал одну из самых старых метел — которую было не жалко — и бросил ее на землю.

Пока Драко Малфой избивал метлу в своей комнате, полный злости и негодования — причина его плохого настроения восседала за главным столом в столовой Малфой-мэнора и учила жизни Нарциссу.

Это была худая, высокомерная, бледная женщина с накрашенными светлыми волосами, в узком и скучном платье фиолетового цвета. На вид ей было больше пятидесяти лет.

— Ты плохо воспитала Драко, Нарцисса, — гнусавым голосом сказала женщина, отпив из бокала.

— Мама, — обратился к ней Люциус, сжав под столом руку жены. — Драко еще молод и горяч. В будущем он поймет, как себя вести. А сейчас, я думаю, что ему нужна свобода.

— Кто же так решил? — недовольно прищурилась мать Люциуса — Арлет Малфой, урожденная Генон. Чистокровная ведьма из французского рода.

— Я, — улыбнулся Люциус.

Арлет осеклась и замолчала.

Нарцисса беззвучно усмехнулась и элегантно отпила из своего бокала, не обратив внимания на недовольный, завистливый взгляд Арлет Малфой.

— Нам нужно идти, мама, — встал Люциус. — Мы приглашены на званый ужин к Мальсиберам. Не желаешь пойти с нами? — вежливо спросил Люциус у матери.

Арлет сжала кулаки, скрытые за столом и отказалась:

— Никто из друзей твоего отца не будут рад видеть меня. Не хочу портить им настроение.

Нарцисса незаметно закатила глаза. С одной стороны она была рада, что не будет проводить лишнее время с этой женщиной. А с другой…

Нарцисса внутренне посмеялась.

… она была бы не против поглядеть на Арлет Малфой у Мальсиберов. Друзья Абраксаса Малфоя не любили ее? Слишком мягко сказано. Они терпеть не могли ее. И говорили об этом как прямо, так и завуалированно. Еще, Нарцисса была уверена, что Арлет знала, что ее сестра Беллатриса была освобождена из Азкабана. И ее материнская семья вновь встала на пьедестал сильнейших родов в Британии (придется поблагодарить Сириуса). Поэтому то Арлет была такой “покладистой” всю эту неделю.

Нарцисса в последний раз взглянула на свою свекровь. Зеленое пламя в камине вспыхнуло. И Нарцисса отправила свекрови блестящую, дразнящую улыбку.

Жаль — она не увидела реакцию.

* * *

Вальтер Мальсибер был ровесником Волан-де-Морта, Рафаэля Лестрейнджа и Николаса Нотта. Абраксас Малфой и Орион Блэк были чуть младше их четверки.

Мало кто знал, что в школьные годы, Вальтер, Том, Рафаэль, Николас и Абраксас были, в какой-то степени — лучшими друзьями. В том смысле, в каком бывают лучшие друзья у слизеринцев.

Вальтер и Николас были единственными из первого круга Вальпургиевых рыцарей, которые смогли сохранить свой род в спокойствии. Никто из них не попал в Азкабан. Хоть им и пришлось отдать определенную сумму денег в качестве компенсации. Но длившаяся в 80-е годы реформа в Министерстве прошлась по всем семьям, вне зависимости от их статуса крови — как торнадо, сметающее все на своем пути.

Возможность устоять и остаться при своем — показатель смекалки и силы в семьях Мальсибер и Нотт.

Поэтому, в отличии от других, именно Вальтер и Николас были больше всех довольны нынешним статусом и состоянием Вальпургиевых рыцарей. Они были довольны тем, как поднялся статус их семей после последнего собрания в Визенгамоте. А планы их Милорда с каждым днем становились все лучше и лучше, как и его разум и личность.

А возможность показать свою силу, размять кости и разобраться с черными — никто не желал отказываться от этого. Каждая новая новость о черных магах затрагивала обратную чешую этих Лордов и бывших Пожирателей смерти.

Поэтому, троица первых Вальпургиевых рыцарей — Рафаэль, Николас и Вальтер — решили собрать всех на новогоднем званом ужине. И выбрали для этого дом Мальсибера.

Супруги Мальсиберы стояли рядом и с улыбкой встречали каждого гостя в каминной комнате.

Вальтер был высоким, худощавым мужчиной с четко очерченными скулами, холодным оттенком кожи и безразличным взглядом. Он был самым молчаливым членом первого круга Вальпургиевых рыцарей. Но также одним из самых расчетливых и жестоких членов Пожирателей смерти. Даже десять лет относительного спокойствия и мира не смягчили этого мужчину. И он оставался все таким же холодным, безразличным и пугающим человеком.

Фелисия Мальсибер, урожденная Нотт, двоюродная сестра Николаса Нотта. Она училась с первым кругом Вальпургиевых рыцарей в 40-е годы на факультете Слизерина. Это была красивая женщина с темными волосами, аккуратно уложеными в высокую прическу — у нее была бархатная светлая кожа и голубые глаза. Она всегда ходила неторопливо, без какой-либо спешки. Даже в детстве и в школьные годы она ходила и делала все медленно, не спеша и иногда раздражала этим Рафаэля Лестрейнджа и своего кузена Николаса Нотта. К 1997 году ничего не изменилось.

Николас и Таддеус Нотты вышли из камина, ловким движением руки убрали пепел со своих мантий и поздоровались с хозяинами дома.

— Кузина, — поприветствовал Фелисию Николас.

— Напомните, кто вы? — безэмоционально спросила Фелисия.

Таддеус незаметно улыбнулся и быстро прошел на выход из каминной комнаты.

Николас расплылся в злой улыбке, прищурив на двоюродную сестру свои голубые глаза.

— Прекрасное чувство юмора.

Фелисия равнодушно хмыкнула:

— Ты просто, ужасно выглядишь. Вот я тебя и не признала. Ты постарел.

Гости прибывали.

Сын Вальтера и Фелисии — Клаудиус Мальсибер общался с гостями в большой зеленой комнате.

Вальтер занервничал — посмотрел на настенные часы и на камин — главный гость все еще не прибыл.

Фелисия взяла Вальтера за руку и нежно похлопала, успокаивая его.

— Я пойду. Скажу эльфам накрывать на стол.

— Хорошо, — согласился Вальтер и уставился на камин.

Через несколько минут за спиной послышались знакомые шаги. Вальтеру даже не надо было оборачиваться. Справа и слева от него встали Рафаэль и Николас. Троица молча стояла на месте, ожидая почетного гостя.

— Он же придет? — спросил Вальтер.

Николас не ответил.

— Если он сказал, что придет — то он придет, — уверенно ответил Рафаэль.

И правда — за минуту до восьми часов вечера, в камине вспыхнуло зеленое пламя и из нее неторопливо выплыла высокая фигура в темной струящейся длинной мантии. Из-под мантии показались тонкие паучьи пальцы. Красные глаза вспыхнули из-под капюшона.

— Милорд, — взволнованно поприветствовал гостя Вальтер.

Рафаэль и Николас привычным жестом склонили головы перед Темным Лордом.

— Вы пришли, — улыбнулся Вальтер.

* * *

Волан-де-Морт не любил праздники — ни один из них не вызывал у него того восторга, надежды и счастья, как у остальных его знакомых. Даже бесшабашный и жестокий Рафаэль Лестрейндж обожал Рождество и Новый год. Но в те школьные годы, Том Реддл был почти на сто процентов уверен, что причина такой любви кроилась в зимних каникулах и количестве подарков, которые получал Лестрейндж.

В этом плане ему больше нравилось отношение Вальтера и Николаса — равнодушное и скучающее. Первому было все равно. А второму не нравилось следить за однообразными веселыми лицами окружающих людей.

Наверное, поэтому, когда Николас оставался на зимних каникулах — в школе всегда происходило что-то непонятное и пугающее. Озадаченные, испуганные и нервные лица окружающих нравились Нотту больше.

Абраксас готовился в рождеству и новому году иначе — Малфои созывали званые ужины, балы, маскарады, и сами ходили по разным мероприятиям. Для Абраксаса это было его работой — работой наследника. Но он редко жаловался. Поэтому, Том уважал Абраксаса — тот никогда ни на что не жаловался. Оттого и его потеря казалась Волан-де-Морту неправильной и несправедливой.

А отношение его единственного сына, Люциуса, к дневнику, отданному Абраксасу на хранение — вызвало у Темного Лорда неприязнь к Люциусу. Но даже тогда он не мог не признать, что Люциус должен оставаться на его стороне — он крутился в светских кругах последние несколько лет и обзавелся полезными связями.

Волан-де-Морт сел за почетное, главное место за столом.

Он не стал скрывать свою настоящую внешность — появившись перед своими людьми в своей истинной форме.

Ему нравилось видеть взволнованные и испуганные взгляды некоторых его людей. И еще больше нравилось, с каким уважением и почтением смотрели на него его ближайшие соратники.

Например, Беллатриса Лестрейндж цвела после оплодотворения магической утробы, широкая улыбка не сходила с ее лица. Но даже ее цветущее лицо не могло поднять настроение некоторым бывшим Пожирателям смерти. В отличии от Лестрейндж — их Темный Лорд ценил не так сильно.

Родольфус и Рабастан Лестрейнджи тихо переговаривались между собой. Братья провели все эти годы в Азкабане — но небольшого количества времени на свободе хватило, чтобы они вернулись в норму. На пользу им пришло также и то, что они активно участвовали в деятельности своего рода и своего круга. Они ходили на рейды, искали следы черных магов, словили несколько “крыс” и “тараканов” — проводили время с пользой.

Макнейр все также работал в Министерстве — мрачный палач Министерства тихо сидел на своем месте.

Торфинн Роули выглядел не очень — как-то болезненно. Возможно причиной послужило недавнее происшествие — самое глупое происшествие в истории Вальпургиевых рыцарей. Роули случайно убил Гиббона во время одного из рейдов на черных магов. На них напали черные маги из другого рода, не из рода Бабенберг — и по ошибке, заклинание Роули попало в Гиббона.

После такого ему стоило больше стараться — но у того был слабый характер, и он отсиживался дома. Но даже в таком случае, он не мог отказаться от приглашения Мальсибера. Он был одним из тех, кто знал про то, что Волан-де-Морт жив и видел его. Поэтому, Вальтер не позволил бы тому отсиживаться в своих стенах.

Брат и сестра Кэрроу с обожанием посматривали на Милорда, сидя напротив Роули. Кэрроу были счастливы, за то, что они получили такую честь — ужинать с Темным Лордом и знать что тот жив и здоров. И вскоре возьмет на себя правление всей Британии.

По крайней мере, молодые Кэрроу верили в это. Им казалось, что как только Рыцари разберутся с черными магами — Милорд возьмется за бывших врагов, Орден Феникса и уничтожит хваленого героя Гарри Поттера. И Пожиратели смерти вновь запустят свои метки на небе, страша всю Британию.

То, что их мечты возможно останутся мечтами — они не знали.

Блеклые Трэверс, Гойл и Крэбб просто молча поедали еду из своих тарелок. Видные Лорды и редкие богачи магической Британии — в доме Мальсибера, их можно было сравнить лишь с зазнавшимися мышами. Даже сотни лет недостаточно, чтобы добиться той же магической силы и почета, как у Мальсиберов.

Джагсон все время пытался включиться в разговор, сидя недалеко от старого Розье. Из-за этого Люциус смотрел на него с презрением, и злил этим Джагсона. Но он не мог начать ругаться с Малфоем перед Милордом. Поэтому молча глотал свои обиды.

Волан-де-Морт видел все: недовольство Джагсона, глупые взгляды Кэрроу и дрожащие фигуры Крэбба и Гойла. Он видел уверенный, чуть сумасшедший после Азкабана — взгляд Рафаэля. Видел спокойную фигуру Вальтера, Фелисии и Клаудиуса. Видел живые взгляды на лицах младших Лестрейнджей и Беллатрисы. Видел как нервничал Люциус и пыталась успокоиться Нарцисса.

И Волан-де-Морт знал — что Николас и Таддеус Нотты видели тоже, что и он.

Но среди приглашенных гостей было несколько пустых тарелок.

— Вальтер, кто не пришел на званый вечер? — спросил Волан-де-Морт.

Мальсибер-старший осмотрелся и быстро ответил:

— Корбан Яксли не ответил на мое приглашение. Сириус Блэк отмечает у Уизли. Остальные здесь, Милорд.

Волан-де-Морт понимающе кивнул.

— Вот как… — прошептал он. — Люциус, встреться потом с Яксли и узнай что с ним.

— Да, Милорд, — ответил Люциус и успокоился. Когда Темный Лорд давал ему задания, он сразу же успокаивался.

Вечер продолжился.

Некоторые гости ожидали тоста от Милорда. Но Нотт заметил изменения, что произошли с Темным Лордом. Поэтому, он не ждал от Волан-де-Морта никакого тоста. Казалось, Волан-де-Морт ценил каждое свое слово на вес золота.

Однако в завершение трапезы Волан-де-Морт поднялся с бокалом в руке и произнес довольно формальную речь. Но этого хватило нескольким почитателям Лорда, чтобы оставить их счастливыми.

Вечер закончился. И после девяти ночи дома у Мальсиберов стало меньше людей.

Дома остались лишь самые близкие — Лестрейнджи, Нотты и Долохов.

Люциус ушел ссылаясь на срочное задание Милорда — в отличии от остальных, Яксли можно было считать кем-то вроде друга для Малфоя. Поэтому он решил пойти к нему сразу после званого ужина.

Волан-де-Морт ушел в кабинет, специально предназначенный для него. В каждом доме Лестрейнджей, Малфоев, Ноттов и Мальсиберов — у него был свой кабинет.

Кабинет, не спальня.

Волан-де-Морт редко, почти никогда, не спал. После возрождения, его змееподобное тело не нуждалось во сне. По крайней мере Темный Лорд был в этом уверен и почти не спал. И сны ему снились редко. Поэтому, тот самый сон-кошмар Гарри Поттера, с которым его связала их связь духовных братьев и хозяина-крестража: было первым и последним сном, которое снилось Волан-де-Морту после своего возрождения.

В большой гостиной собрались Фелисия, Клаудиус, младшие Лестрейнджи, Таддеус и Долохов.

Вальтер, Рафаэль и Николас сидели в кабинете Темного Лорда.

В гостиной царила неторопливая, даже можно сказать теплая атмосфера. Таддеусу и Клаудиусу нравилась эта атмосфера и они получали настоящее удовольствие от такого времяпровождения.

Фелисия отвечала на вопросы Беллатрисы — о том, что она ждет ребенка, знало ничтожно малое количество людей. Лестрейндж не раскрывала никому такого важного секрета. Поэтому об этом знали лишь активные участники — Северус Снейп, Сириус Блэк и Регулус Блэк; а также доверенные люди из своего круга — Антонин Долохов, Нотты, Мальсиберы и Малфои.

— Не верится, что ты станешь матерью, — пробормотал Долохов. — Если ребенок пойдет в тебя, вам будет трудно его воспитывать.

— Это почему же? — недовольно спросила Беллатриса. — Что не так с моим характером?

— Я помню тебя еще юной ведьмой. Забыла, что даже тогда у тебя было неуемное количество энергии? Справишься с ребенком с твоим характером? — посмеялся Долохов. — Ребенок выпьет все ваши соки.

Беллатриса начала спорить с Долоховым. А Родольфус и Рабастан вдруг серьезно задумались над словами Долохова и вздрогнули. Младшие Лестрейнджи надеялись, что характер будущего ребенка будет больше похож на Родольфуса. Мало кто выдержал бы такого энергичного ребенка.

— Но в этом нет ничего плохого, — медленно сказала Фелисия. — Беллатриса терпелива.

— Терпелива? — неверяще прошептал Долохов.

Фелисия продолжила:

— Да, терпелива. Вы не видите всей грани ее личности. И смотрите лишь на внешнее, не замечая внутреннего.

Таддеус согласно кивнул.

Долохов недовольно пробурчал что-то вроде: “Нотты и их внимательность”.

В это время, в кабинете — Волан-де-Морт проводил небольшое собрание о последних делах Вальпургиевых рыцарей.

— Мое зелье почти готово. Через месяц настанет лучшее время для проведения поиска родословной гарпий, — известил всех Волан-де-Морт и задумался. — Мне надо выбрать место, где я проведу ритуал.

— Вам понадобится место с достаточной природной магией. Место силы, — сказал Вальтер. — Вы можете воспользоваться любым из наших мэноров.

— Лестрейндж-мэнор отремонтирован. Былая сила еще не вернулась вся, но восстанавливается. Вы можете выбрать мой мэнор, Милорд, — сказал Рафаэль.

Нотт молчал.

Волан-де-Морт посмотрел на него и спросил:

— Что думаешь ты, Николас?

— Мы все знаем, какое место было бы лучшим для проведения такого сложного и важного ритуала, — начал Николас и глянул на всех. — Это Хогвартс.

Волан-де-Морт довольно улыбнулся и закивал головой.

Рафаэль согласился:

— Да. Но мы не можем быть уверены, что нам… эм… — Рафаэль заткнулся, впервые чувствуя себя так неуверенно. — Все зависит от согласия директора Хогвартса.

— Мне поговорить с ним, Милорд? — спросил Вальтер. — Я могу дать ему взамен что-то достаточно ценное.

— Не нужно. У меня есть свой способ, — расплылся в довольной улыбке Волан-де-Морт, когда он вспомнил про своего “кузена”.

Николас прищурился — и быстро понял, о каком способе идет речь. В какой раз он был доволен тем, что его внук попал в Орден Гарри Поттера. Ему стоит обговорить это с внуком и сыном. Лучше будет, если Теодор будет готов подсказать Поттеру правильный путь. Но анализ Николаса всегда был верен — и он понимал, что Поттера трудно направить. Теодор к жалости своей, не входил в избранный круг героя.

Разговор продолжился.

Вчетвером они составляли список и упорядочивали информацию обо всех черных магах. Волан-де-Морт был раздражен, когда узналось, что Бабенберги — не единственные черные маги. Было бы лучше, если бы эти жалкие горстки черных магов оставались в своих норах и не вылезали. Но судя по собранным данным и ситуациям, возникающим во время рейдов — “тараканы” собрались вместе, возможно даже под предводительством Бабенбергов.

Рафаэль был взбешен из-за того, что они почти ничего не знали об этих черных магах — все, кого они ловили и с кем они дрались, были всего лишь жалкими пешками. Одноразовыми куклами истинных врагов. Когда они воевали с Орденом Феникса — они обладали достаточной информацией. Но сейчас, их знания казалась пылью, на фоне прошлого.

Он не мог просто собрать нескольких лучших дуэлянтов, даже со стороны Ордена Феникса — и пойти на черных магов. Даже на небольшую компанию. Они просто не знали где те скрываются.

Вальтер использовал все свои связи и скрытую информационную команду, которую он наращивал в ожидании возвращения Волан-де-Морта. И только благодаря нему, они находили скрытые места сбора черных магов и их пешек. Если бы не шпионская сеть Вальтера — они бы даже не узнали, где держат украденных детей.

Нотт использовал весь свой разум и ум, чтобы найти зацепки, которые могли им помочь. Именно он составил папку, со всеми возможными союзниками Бабенбергов, используя древние трактаты Ноттов, Лестрейнджей, Мальсиберов, Малфоев и Блэков. В результате, он собрал сотни домов, что канули в лету во времена массовых убийств черных магов после великой войны.

— Эта семья использовала яды, и были главными врагами Блэков, — указал Нотт на упоминание этой семьи в старых дневниках Блэков, которые он с трудом получил от Сириуса Блэка. Если бы не Регулус Блэк, Сириус не согласился бы отдать им оригиналы дневников своих предков.

Волан-де-Морт задумчиво провел пальцем по нижней губе, вспоминая медальон-крестраж, что сейчас висел на шее бывшего врага. И служил защитой для этого самого бывшего врага.

— С кем мы встретились? — спросил Волан-де-Морт.

— С пятью семьями, — ответил Нотт. — Я могу быть уверен в пяти. Под подозрением еще три семьи. Каждая из них искусно скрывалась на протяжении веков. Так как о них нет никаких упоминаний за последние пять веков.

— Они глубоко зарылись в свои ямы после войны, — зло улыбнулся Рафаэль и сжал кулаки. — Хорошо, что они вышли. Мы разберемся с каждым из них.

— Все идет к новой войне, — подал голос Вальтер. Его слова прозвучали резко, контрастируя с его холодным и равнодушным тоном. — В данный момент они лишь испытывают нас, как будто забавляются. Однако все эти годы подготовки не были напрасны. Они готовились к войне задолго до нас. И нельзя не осознавать, что в итоге силы могут оказаться неравными.

Рафаэль недовольно взглянул на друга.

Нотт замолчал.

А Волан-де-Морт безучастно смотрел в окно на пролетающие хлопья снега в ночной тиши и думал. Вальтер был прав. Волан-де-Морт и сам думал об этом, но не позволял себе допускать даже мысли, что он может проиграть. Возможно раньше он бы проиграл. Но сейчас… это невозможно.

— Мы не проиграем, — твердо сказал Волан-де-Морт.

И этих трех слов оказалось достаточно, чтобы вселить уверенность и силу в трех старых…друзей.

Рафаэль сразу воспрянул и заулыбался.

— Я думаю, что будет лучше собрать как можно больше способных людей. Я возьмусь за их обучение, Милорд. Можете не сомневаться. Сколько бы людей не было у черных магов, я предоставлю вам настоящую элитную армию.

Волан-де-Морт довольно кивнул, давая Рафаэлю добро на его предложение. В нем он не сомневался. Именно поэтому он отдал его семье свой крестраж-чашу на хранение, как отдал в свое время дневник-крестраж Абраксасу.

— Среди всех потенциальных врагов, — улыбнулся Нотт, продолжив свой анализ: — только Бабенберги обладают способностью к превращению. Остальные должны оставаться обычными магами. Относительно обычными. Черные маги питаются краденой магией. Мы не должны оставлять трупов на местах наших битв. Никогда. Это лишь станет подпиткой для этих червяков.

— Я прочитал, что гарпии в полной трансформации не могут использовать магию, — сказал Вальтер и посмотрел на Волан-де-Морта: — Вся магия тратится на поддержание трансформации.

— Да, так и есть, — сказал Волан-де-Морт. — Соберите всю информацию на предполагаемых черных магов. Мы должны знать все их слабости. Используй эту информацию, Лестрейндж.

— О! От одной мысли о том, что я могу дать им отпор, я прихожу в восторг! — воскликнул Рафаэль, полный энтузиазма.

Взгляд Волан-де-Морта вызвал в нём воспоминания о школьных годах, наполненных смехом и радостью. На мгновение Рафаэлю показалось, что он снова оказался в том времени, когда он только познакомился с Томом Реддлом.

— Я был прав, когда вызвал тебя на дуэль на третьем курсе! — рассмеялся Рафаэль. — Если бы не это, где бы я сейчас был? Даже Азкабан не заставит меня пожалеть о том, что я тогда вызвал тебя на дуэль.

Нотт застыл.

Мальсибер сжал в руках бумаги и пораженно уставился на Лестрейнджа.

А тот не сразу понял, что он сказал и кому.

Лестрейндж резко заткнулся.

В кабинете встала неестественная тишина.

Нотт медленно закрыл глаза — он не хотел видеть, что может случиться дальше.

Рафаэль забылся. И он это понимал. Может быть Волан-де-Морт ничего не сделал ему в 60-е годы. Но после 70-х, их старый друг Том Реддл совершенно изменился. И Рафаэль первым воспротивился этим изменениям. И естественно, первым вкусил жестокость их Милорда.

Лестрейндж с болью вспомнил про свою метку — для него, как для первого Рыцаря, она действовала иначе и не вызывала жгучей боли из-за недовольства их сира. Но воспоминания о страданиях следующих рыцарей, напоминали ему, каким стал их Темный Лорд.

И даже если эти изменения были необходимы. И Лестрейндж прекрасно понимал, что возможно, он сам был в этом виноват — набив голову последнему потомку Слизерина, эти опасные мысли о господстве и свержении нынешнего правительства.

Но это не уменьшало той фантомной боли в теле и реальной боли в сердце — когда он днями и ночами вспоминал о своих лучших годах в кругу своих друзей, томясь в Азкабане и теряя последние крупицы разума.

Лестрейндж не любил смотреться в зеркало именно поэтому — он боялся увидеть не того сильного Рафаэля, самого сильного дуэлянта рядом с Темным Лордом, Лорда Лестрейнджа и искусного темного мага. Он боялся увидеть захламленного, блеклого старика, коим его сделал Азкабан и ужасные изменения старого друга.

А друга ли?

Том Реддл мог вполне реально считать их просто прислужниками, клоунами — но не друзьями.

Лестрейндж сам желал того, что творили и к чему шли Пожиратели смерти. Но только в Азкабане, только когда он увидел счастливые лица Родольфуса и Беллатрисы, ожидающих ребенка — он неожиданно осознал весь ужас, который он натворил. Весь ужас, который он прошел, бездумно прошел в нежелании признавать собственные ошибки. И только надежда, что заполучив власть, все вернется на круги своя, и станет даже лучше — было единственным, что приносило ему силы. Особенно после жестокого наказания Тома Реддла… нет, Волан-де-Морта.

Он никогда бы не смог забыть тот страх, который обуял его, когда Волан-де-Морт направил на него зеленый луч. Рафаэль лежал весь окровавленный, не чувствуя своего тела, и возможно впервые посмотрел на Темного Лорда со страхом. Со страхом граничащим с ужасом.

Ибо перед ним тогда был не тот, ради кого он был готов взяться за палочку и получить лавры победы. Перед ним стояло…чудовище.

Лестрейндж медленно закрыл глаза, ожидая наказания.

Но вместо этого он услышал смешок.

Лестрейндж резко открыл глаза и недоверчиво взглянул на Волан-де-Морта.

Это было все тоже устрашающее бледное, змеиное лицо с красными глазами — но тонкая линия губ чуть приподнялась в слабой тени былой улыбки, которую разом вспомнили Нотт, Мальсибер и Лестрейндж.

На секунду им показалось, что они снова в обустроенном их командой кабинете — проводят очередное совещание Вальпургиевых рыцарей, обсуждая совершенно несерьезные вещи.

— Плохая шутка, — хмыкнул Волан-де-Морт. — Мне никогда не нравились твои шутки, Рафаэль.

— О… да, — заторможенно ответил Лестрейндж. — Да, я помню.

— Они ужасные, — согласился сразу же Нотт, не спуская глаз с Волан-де-Морта.

— Это даже не черный юмор, а пустой юмор, — вставил слово Вальтер.

— От тебя я это слышать не желаю, — недовольно заявил Рафаэль глядя на Вальтера. — Ты даже не знаешь что такое шутить. Мумия.

Вальтер недовольно поморщился.

— Терпеть не могу эту кличку. Кто ее придумал?

— Я, — улыбнулся Рафаэль, но продолжал с опаской оглядываться на Волан-де-Морта.

— Что там с газетой? — спросил Волан-де-Морт, резко меняя тему.

Троица выдохнули и обрадовались смене темы.

Вальтер начал отвечать на вопросы Волан-де-Морта.

* * *

Первого января 1997 года, гостей встречал не только Мальсибер. Северус Снейп с недоумением смотрел на весело улыбающегося директора, что пришел к нему вечером первого января. В руке он держал уже наряженную елку.

Паучий тупик совершенно не шел яркой фигуре Альбуса Дамблдора. А когда Альбус сел на диван в гостиной, Северус с неудовольствием заметил, каким жалким был его дом. А это сияющая елка совершенно не вписывалась в интерьер. Дамблдор аккуратно разложил валяющиеся там и сям подарки под елку и довольно улыбнулся.

Снейп смущенно поставил на низкий столик какие-то дорогие, сладкие печенья (Северус вспомнил, что их ему всучил Сириус), новые красивые бокалы для вина (это точно был агрессивный подарок Нарциссы, ужаснувшейся его посудой в последнюю их встречу) и самую достойную бутылку вина (рождественский подарок от Регулуса).

— Простите… — сухо начал Снейп, глядя на улыбающегося директора, что добавил на стол принесенные им вкусности — горячие пирожки, бисквит, торт, фрукты и румяную курицу. — Я обычно не ем…

Прозвучало странно.

— Я ем. Просто меня не интересует еда, — Северус устало сел за свое кресло. — Зачем вы пришли?

— Чтобы скрасить твой вечер! — воскликнул Дамблдор, взмахом палочки создавая красивые тарелки. Директор порезал кусочки курицы каждому из них, разлил вино по бокалам и широко улыбнулся. — С Новым годом, Северус!

Снейп заторможено чокнулся с директором и забыл выпить.

Следующие полчаса директор вел ничем не примечательные разговоры, обсуждая то одно, то другое, и никак не касаясь чего-то серьезного.

— Если собрать все жалобы, что я получал из-за тебя, они смогли бы наполнить мой кабинет, — засмеялся Дамблдор. — Профессор Монфор была весьма удивлена, когда она увидела ту кучу жалобных писем от родителей и членов клуба зельеварения. Кого ты только не умудрился разозлить.

Снейп начал понимать, к чему клонит старый директор. Зельевар скептически воззрился на Дамблдора.

Тот ответил ему теплой улыбкой и посмотрел на него своими голубыми глазами, в которых читалось спокойствие и веселье.

— Но ты и сам об этом прекрасно знаешь.

— Вы пришли ради этого?

— Блэк слезливо просил меня успокоить тебя.

— Я был у них недавно. Все нормально.

— А мне так не кажется. Ибо, ты возможно единственный из нашего Братства, проводишь Новый год в одиночестве.

— А что вы?

Дамблдор посмеялся.

— Обо мне не стоит беспокоиться. У меня всегда есть с кем провести первую ночь нового года. У меня много друзей.

— Или вы пытаетесь заглушить свое настоящее желание, — едко произнес Снейп, — мы оба знаем, с кем бы вы хотели провести новый год.

Дамблдор спокойно улыбнулся.

— У тебя очень ядовитый язык, Северус.

— Знаю, — фыркнул Снейп, одним глотком допивая вино из своего бокала. Оно оказалось на удивление легким. Северус присмотрелся к бутылке и наполнил свой бокал. — И я также знаю, что если бы не вы, я был бы уже мертв или гнил в Азкабане.

— Ну что ты, Северус. Все не так. Может раньше это и было возможно. Но сейчас, — улыбнулся Альбус. — За тебя могут встать несколько наших знакомых. Миссис Лестрейндж бы точно помогла тебе сбежать. А Сириус разругался бы со всеми, но помог тебе. Ты должен ценить себя. И своих друзей.

— Они мне не друзья, — прошипел Снейп, выпивая уже третий бокал вкусного вина.

Дамблдор не ответил.

— Ну и почему вы молчите? — резко спросил Снейп. — Вам смешно? Вы пришли, чтобы “подсказать” мне, что все не так плохо? И не все мечтают о моей смерти?!

— Я пришел поздравить тебя с новым годом, — спокойно ответил Альбус. — Я не хочу, чтобы мой ученик сидел тут один, ненавидя весь мир и себя в том числе.

Снейп вздрогнул услышав обращение Альбуса к себе.

Даже после стольких лет он не мог до конца осознать, что Альбус Дамблдор — великий светлый волшебник столетия — взял его в ученики.

Северус был мелочным и хитрым человеком. Однако он не ненавидел Дамблдора. Тот дал ему многое, даже больше, чем нужно. И именно это «больше» вызывало у него чувство дискомфорта. Если бы Дамблдор был суров к нему, презирал его — Снейпу было бы легче разговаривать с ним. Но, к своему несчастью, Альбус Дамблдор никогда таким не был.

Последний раз Альбус презирал его в далекие годы, такие далекие, будто это произошло сотни лет назад. Ибо рана от утраты любимой все также кровоточит.

— Все мы совершаем ошибки, — продолжал Альбус. И Северус слушал его. — И хорошо, если перед окончательной, бесповоротной ошибкой перед нами встанет препятствие и укажет нам на наши неверные поступки.

Дамблдор посмотрел на него с улыбкой.

Северус мог признать, что тем препятствием, настоящим препятствием, что привело его в себя — была не смерть Лили, а Альбус Дамблдор. Именно он указал ему на все, что он сделал. Но возможно… он подвел его. Потому-что в отличии от другого ученика — сам Северус не обладал добрым сердцем. Если бы мир знал, что у Альбуса Дамблдора есть такой жалкий личный ученик — он был бы похоронен под презрительными взглядами и оглушен громкими сравнениями с Гарри Поттером.

— Мне стать добрым и милым учителем, как Слизнорт? — ехидно спросил Снейп.

— О нет, — посмеялся Дамблдор. — Второго Слизнорта нам не надо. Хогвартсу нужен строгий, знающий свое дело, но справедливый преподаватель.

Снейп сразу же подумал о Макгонагалл.

— Будь справедлив, Северус, — вдруг серьезно сказал Альбус. — Это дети, а не монстры.

Снейп задрожал от негодования. Упрямая часть него вдруг запылала от гнева.

— Я тоже был ребёнком, — ответил Снейп. — И вы знаете, каким я был ребенком.

— Но они это не ты. К тому же, я немного устал игнорировать письма с жалобами на тебя. Дай старику спокойно поработать, — весело улыбнулся Альбус.

Северус отвернулся от него и закатил глаза.

— Лучше пейте вино, — буркнул Снейп, наполняя его бокал. — Оно от Регулуса. Вкусное.

— Да. Вкусное, — согласился Дамблдор.

Время близилось к глубокой ночи. Курица была съедена наполовину. А все десерты оказались в животе Дамблдора.

— Что будет дальше? — спросил тихо Снейп, вертя в руках пустую бутылку вина.

Дамблдор молча улыбнулся.

Снейп посмотрел на него и спросил:

— Будет война, верно?

— Да.

— Что я должен делать?

— Оставаться собой.

— Тогда я проиграю.

— Нет. Ты больше не один, Северус, — вздохнул Дамблдор с грустью. — Я больше не единственный, кто тебе доверяет и знает тебя. Тебе просто нужно сделать шаг навстречу к тем, кто готов тебя простить.

— Почему вы уверены, что они меня простят? Что-то я не вижу, чтобы Темный Лорд прощал меня, — иронично заметил Снейп.

— Потому-что я говорю не о Томе. Я говорю о совершенно другом мальчике.

Снейп отвернулся.

Дамблдор прищурился.

— Рано или поздно, Гарри узнает о том, что произошло.

— Вы расскажете ему? — едва слышно прошептал Снейпа.

— Нет. Но ты знаешь, что кроме меня, есть еще один человек, который все знает.

Снейп вспомнил горящие желанием убить его красные глаза и вздрогнул.

— Темный Лорд убьет меня руками героя? — саркастично спросил Северус.

— Гарри не герой, Гарри добрый и сильный мальчик, — ответил Дамблдор. — Все будет идти своим чередом. У каждого из нас своя судьба. Нам просто нужно принять ее. Но сделать все, что можно, чтобы прожить достойную жизнь.

Северус не ответил.

— Засиделся я у тебя. Вот мой подарок, — Дамблдор с добрым смешком опустил свою подарочную коробку под елку, где валялись десятки подарков с подписанными именами “Лестрейндж, Уизли, Монфор, Блэк, Люпин” и “Дамблдор”. — Не забудь посмотреть на мой подарок. Гарри подарил мне самый лучший подарок в мире.

Дамблдор пошел на выход. Снейп пошел проводить его и услышав упоминание Гарри и подарок в одном предложении, недовольно поморщился. Он, Дамблдору подарок не готовил.

— И что? — спросил Снейп.

Дамблдор открыл дверь и посмотрел на небо.

— Коробку, полную теплых носков.

Снейп с грохотом закрыл дверь. За ней послышался раскатистый смех Дамблдора.

— Бред… что за глупый подарок. Носки! — недовольно пробурчал он. — Носки он ему подарил. Носки. Ха. Психи. Сумасшедшие. Что Дамблдор, что Поттер.

Снейп яростно замахал палочкой, убирая стол. А после бросил взгляд на елку.

— Ужасная елка. Рябит в глазах.

Снейп бесстрастно прошел мимо нее.

Вернулся.

Топнул ногой и ушел.

Снова вернулся и уставился на подарки.

Раздраженно пробубнив что-то под нос, Снейп взмахнул палочкой и коробки начали сами убирать подарочную упаковку, ленты — чтобы открыть содержимое. Снейп взглянул на коробку с таким видом, будто ему это было совершенно неинтересно.

Это был подарок от Лестрейнджей.

В ту же секунду его глаза неудержимо заблестели. Но Северус быстро взял себя в руки и смущенно закашлял.

— Расточительство, — презрительно выдал он и закатил глаза. Но не удержался, чтобы еще раз взглянуть на содержимое коробки. — Но… я видел его только в журнале зельеваров…

Снейп посмотрел на другие коробки.

Через минуту, Северус Снейп убрал палочку, взял стульчик, сел на него, прямо перед елкой и начал с интересом осматривать свои подарки.

* * *

Совещание между Волан-де-Мортом, Ноттом, Мальсибером и Лестрейнджем продолжалось до двух утра. Никто из них не чувствовал усталости. Планы обрастали под планами. Информация накапливалась на столе.

Идиллию разрушил стук в дверь.

Вальтер сразу узнал характерные стуки своей жены.

— Что-то случилось, — понял Вальтер по знаку супруги и вскочил с места.

Через минуту он протянул Волан-де-Морту письмо. Оно было от Малфоя.

Волан-де-Морт быстро прочел письмо, написанная Люциусом в спешке.

Рафаэль, Николас и Вальтер ждали.

Волан-де-Морт становился все мрачнее и мрачнее.

Он резко кинул письмо на стол и троица сразу же наклонилась, чтобы прочитать.

— Яксли пропал? — прочитал Вальтер.

— Руку! — закричал Волан-де-Морт.

Рафаэль сразу же раскрыл перед ним левую руку с меткой черепа и змеи. Волан-де-Морт коснулся ее палочки и метка заметно почернела. Но ничего не произошло.

Волан-де-Морт не почувствовал Яксли.

А должен был.

Тот не ответил на его зов.

— Он еще жив.

Мальсибер вздохнул.

Нотт достал из конверта большое серое перо.

Волан-де-Морт уставился на перо. Его глаза загорелись яростным огнем.

— Они. Это они.

Волан-де-Морт схватил перо и сжал его.

— Бабенберги начали действовать.

---

Примечания:

Упомянутые имена и связи с реальными личностями:

Арлет Генон — жена Абраксаса, мать Люциуса, бабушка Драко.

Генон — фамилия реального француза, связанного с эзотерикой.

Рене Генон — французский философ, мистик, эзотерик. Автор трудов по метафизике, традиционализму, символизму и инициации.

* * *

От автора: Лестрейндж не добрый, милый дядюшка. Нет. Ему нравилось убивать и пытать людей во время Первой войны в Британии. Но он считал, что будет на равных с Реддлом. Что к его словам будут прислушиваться. Что он получит власть. Но вместо этого, его друг, тот за кем он шел — начал принижать его. Гордый Рафаэль не стерпел бы такого.

Вот что случилось с ними.

Я не обеляю Рафаэля и Пожирателей смерти, что вот он/они не хотел(и) этого. Каждый из Рыцарей именно этого и хотел — полного истребления маглов, подчинения маглорожденных и расцвета власти чистокровных. Но нужных им, понятное дело, чистокровок.