Неправильно... или? (версия 2.0) (гет)

Раньше он был уверен, что видеть то, чего не видят другие — признак сумасшествия. Но в последнее время именно сумасшествие стало для него вариантом нормы. Ведь будучи принятым в команду «Нормандии» он неоднократно чувствовал, что все вокруг сошли с ума. Понимал, что сходит с ума сам, когда не видит способа все прекратить и вернуть в привычное русло, а потом… Потом он окончательно тронулся и ему это начало нравиться. И ко всем странностям он теперь честно старался относиться так, как это было принято на «Нормандии». Ничему не удивляться, никогда не восклицать «так не бывает» и не верить, ни за что не верить, что в мире существует что-то невозможное.

Именно этого от него, Сарен только сейчас понял, хотел Страж. Тогда, когда перед глазами вспыхнули видения из протеанского маяка и появились новые кадры, в голове, Сарен готов был в этом жизнью своей поклясться, отчетливо раздался знакомый голос:

«Ты ведь знаешь, что НЕВОЗМОЖНО ее спасти?»

Невозможно, он это знал. Но почему-то все равно ломанулся следом за девчонкой даже зная, что опоздает. Просто… не мог сидеть на месте? Чувствовал себя обязанным попытаться хоть что-то предпринять? Или же снова и снова вспоминал происходящее на Властелине и их последующий успешный побег, который тоже был НЕВОЗМОЖЕН, но тоже состоялся из-за случайного стечения обстоятельств?

Вот и в этот раз обстоятельства сложились снова так, что возникло слишком много случайностей. Случайно можно было подхватить девчонку в падении. Случайно половина систем его усилителя работали некорректно и не блокировали выход за пределы своих же возможностей. Благодаря какой именно случайности он умудрился выложиться на полную и мгновенно не умереть, вот в чем вопрос… Ответить на него мог бы тот, кто появился рядом в виде знакомого полупрозрачного силуэта.

— Вот и все, — совсем тихо, как-то механически произнес Страж. — Теперь Цикл может быть остановлен.

— Как она его сможет остановить? — именно этот вопрос важен Сарену сейчас. Возможно, Страж даст подсказку, которая поможет в будущем им всем. Ведь Рин… Хорошо, она каким-то образом уничтожила одного Жнеца. Всего лишь одного, причем не без весомой помощи сразу двух флотов — Цитадели и Пятого Арктурского. Сопутствующие потери и причиненные разрушения производили впечатление катастрофических при попытке перерасчитать все для ситуации, когда Жнец будет далеко не одним.

— Ну, что-то ведь она собирается делать, не так ли? — вопросом на вопрос ответил Страж.

Сарен почувствовал, как внутри закипает злость. Тут же вспомнил, как совсем недавно задавал те же вопросы Рин примерно тем же тоном, стремясь убедить ее в безнадежности мероприятия… В которое он же сам в итоге и ввязался. И за попытки показать ему все слабые места этого мероприятия сейчас он злился на Стража так же, как всего лишь несколько недель назад — на Рин, когда та буквально несколькими фразами перевернула его мир с ног на голову.

— А ты? Ради чего все это было? Зачем тебе помогать нам убить Властелина, спасать меня, в конце концов?

«Особенно спасать меня», — этого Сарен вслух не произнес, но подразумевал. Потому что в его собственном понимании он был… Да кем бы ни была девочка, которая смогла каким-то образом разнести ядро Жнеца и остаться при этом живой, он к ней не имеет НИКАКОГО отношения и не заслуживает НИКАКИХ усилий по своему спасению. Они просто нецелесообразны и бессмысленны, и Страж это явно должен был понимать. Особенно не будучи таким же наивным идеалистом, как Рин.

— Ты все еще считаешь ее наивной. Даже после того, как проиграл ей вчистую все раунды и сегодня повторно признал свое поражение.

— Ты не ответил на вопрос.

— Ты не задал ни одного вопроса, на который хочешь получить ответа. Все, о чем ты спрашиваешь… Ты либо это знаешь, либо догадываешься об этом и просто хочешь услышать подтверждение очевидному. Это не те вопросы, которые следует задавать мертвецам.

— Выглядишь ты слишком живо для мертвеца.

— Я всего лишь проекция того, кто давно умер. И хоть у меня есть кое-какие возможности вам помочь, но мое время на исходе, так что… Задай вопрос, на который не у кого больше спросить ответа, даже у самого себя. Только один вопрос, Сарен Артериус.

Секунда. Другая. Он чувствует, как при одном мысле о вопросе, который он собирается задать, но не знает, как сформулировать, в душе закипает злость на самого себя. Серьезно… ЭТО то, чего он хочет?

— Как сделать, чтобы она выжила? — эти слова отзвуком разносятся по окружающим поверхностям. Каким-то странным, искаженным эхом, отзвуком возвращаются в его собственные слуховые щели. Кажется, будто это произнес даже не он сам.

Страж наклонил голову вправо, словно бы оценивающе глядя на Сарена.

— Только давай без очевидных вариантов вроде «не дать ей принести себя в жертву, при этом угробив весь мир», — вдруг раздался справа голос до этого молчащего Андерсона. Сарен повернул голову к капитану, собираясь спросить, когда он начал видеть Стража. И тут же понял, что нет — Андерсон до сих пор его не видел. Просто по контексту догадался о сути разговора и решил уточнить формулировку. Сарен бы и сам это сказал, но… Пожалуй, он даже благодарен, что уточнение сформулировал не он сам. Слишком тяжело становилось говорить и думать.

— В Мироздании издревле существуют те, кто не подчиняется его законам. Те, кто раз за разом играют в игры по чужим правилам и даже в заведомо проигрышных ситуациях выходят из них победителями. Те, кто не должен выжить ни при каких обстоятельствах, но все же выживают вопреки всему и вытаскивают за собой тех, кто обречен на смерть.

— Она такое существо, ты это хочешь сказать? — Сарен все меньше понимал, о чем идет речь. Верней, не понимал этого логикой, но раз за разом вспоминал все события прошлого и все ситуации, когда девочка просто ДОЛЖНА БЫЛА погибнуть.

— Их намерения меняют все сущее. Их намерения приводят к расцвету и гибели цивилизаций. Их намерения способны как спасти, так и убить всех, в том числе и их самих. Я отвечу тебе Сарен Артериус. Но отвечу тебе одним единственным вопросом. Скажи мне, что ты видишь в ее намерениях? Разве там есть желание жить? Подумай об этом, если ДЕЙСТВИТЕЛЬНО хочешь ее спасти. Прощай.

Голограмма исчезла. А он остался сидеть словно оглушенный. Снова и снова мысленно листал перед глазами слайды чужого личного дела, изученного, казалось бы, до последней строчки, от корки до корки. От вступительной страницы с фотографией, где она улыбается во все их человеческих тридцать два и до описания произошедшего на последнем задании перед Иден Прайм. И личные встречи с ней от записей в комплексе на Новерии и до последнего их разговора в этот злополучный день.

«Разве там есть желание жить?»

Человек, который хочет жить, не будет бросаться на амбразуру. Да, даже при перспективе быть забранным батарианцами. Сарен бы сдался. И напал бы уже потом, когда будет больше пространства для маневра. Втерся бы в доверие, а потом воткнул нож работорговцам в спину. Так больше шансов выжить. Выходит, что ее не заботили шансы выжить тогда? А что…

«Я там не одна была. Верней, сначала мы все думали, что одна, а потом они увидели, что куча трупов шевелится, и выволокли из нее… Ханну, кажется. Девочку, маленькую совсем. Ну, я шагнула вперед, заорала, что если тронет ее — убью его, а потом….» — всплыли в голове ее слова.

Вот, значит, как. Абсолютно не ценит свою жизнь, но чужую… Даже если это какой-то случайный знакомый, а то и вовсе — враг, как Сарен во времена их приключений на Властелине, его жизнь Шепард будет ценить и будет за нее сражаться, так, что ли? А за свою?

Свою… Да ни в одной из тех заварушек, где она побывала, не было такого, чтобы она оставалась одна. Нет, было. Тогда, на Цитадели, когда ее зажали посланные Сареном наемники. Тогда ее чуть не убили. И не вмешайся Вакариан… А ведь это почти забавно. На Элизиуме, практически безоружная, против нескольких десятков, если не сотен батарианцев — и она отделывается легким испугом. А Агебиний? Ведь она тоже едва не погибла… Снова в тот момент, когда никого не было рядом. Но потом вмешался Арктус и снова девчонка выжила. Хотела ли она этого, или…

Нет, она выжила потому, что появился Арктус. И, скорей всего, она даже в своем состоянии тогда испугалась за старого знакомого, поэтому и умудрилась добить Халиата, ну а потом… Потом ее просто вытащили. В очередной раз.

Помнится, его дико бесила та детская головоломка, которую постоянно крутил Найлус. Помнится, он сам долго не мог ее собрать, а потом понял принцип — и все превратилось в легкое развлечение для убийства времени. С такой же легкостью вставали сейчас на место куски той головоломки, которая упорно не желала собираться последние недели.

— Что он сказал? — от мыслей отрывает голос Андерсона. Турианец морщится чувствуя, что его начинает клонить в сон.

— Можем обо всем поговорить потом? — он надеется на отсрочку. Надеется, что у него будет время привести в порядок собственные мысли и составить какой-то план действий на будущее как ближайшее, так и отдаленное. Зная настырность Андерсона, стоит подозревать, что на этот вопрос сейчас ответят отказом.

— Хорошо, не дергаю, — неожиданно раздается совсем уж странная реплика. Сарен еще хочет спросить сквозь сон, не ударился ли один его знакомый капитан головой обо что-то тяжелое, но вспомнил, что сегодня и этот капитан, и он сам вели себя так, будто их обо что-то приложило, причем неоднократно… Поэтому так вопрос и остался незаданным. А потом турианца наконец-то вырубило. Странно, но он даже не почувствовал того момента, когда их нашли спасатели и разобрали его и Рин по разным отделениям одной и той же больницы.

В себя он пришел уже в палате. И первое, что увидел — свой инструментрон на тумбочке рядом с кроватью. Стоило его надеть, как Сарен обнаружил сразу три входящих сообщения. Первое было от системы о том, что у него восстановлен доступ к счетам. Так, это Рин постаралась, или Совет оценил его усилия по спасению их новоиспеченного Спектра? Этот вопрос можно будет задать позже. Второе сообщение было от Рин.

«Привет, как самочувствие? Напиши, как проснешься».

Только он собрался, собственно, написать, как в палату зашел врач и началась повседневная больничная рутина. Осмотры, сканирования, анализы, ну и многочисленные рекомендации, которыми, если их распечатать на бумаге, можно было бы обклеить все стены и потолок в их с Найлусом каюте на «Нормандии». Выполнять эти рекомендации он, конечно же, не будет, так что можно их и не слушать. Тем более, что их набор ему прекрасно известен и не менялся со времен ранней юности.

«Давай сбежим?» — с места в карьер пишет он Рин, стоит только закрыться двери за врачом. Решение это приходит в голову спонтанно. Ему просто нужно время с ней один на один. Нужно кое-что понять прежде, чем делать выводы и предпринимать какие-либо действия. Потому что внезапно он понял, что у Стража тоже не сходятся концы с концами. Ведь… Да, с одной стороны все было верно — в поведении Рин отчетливо прослеживается что-то суицидальное. Но в то же время — все это «суицидальное» легко объяснимо для турианца, которого приучили к системе «общественное превыше личного». Турианцы тоже не раздумывая отдают свои жизни, когда это нужно для общественного блага. И вряд ли про целую расу, за исключением некоторых выродков, можно сказать, что они не хотят жить. Суицидники… Нет, они другие. Много ума сброситься с крыши не надо. И те, кто не хотя жить, точно не выживут в тех ситуациях, из которых выбиралась Рин. Страж в чем-то был прав, да, но… Что, если это лишь очередная головоломка? И что, если от ее решения будет зависеть не только жизнь Рин, но и успех всего этого безнадежного мероприятия по уничтожению Жнецов?

«Серьезно?» — одно сообщение. Одно слово.

«Серьезней некуда. Лично я в больницах на всю жизнь належался, больше не хочу. И свалю отсюда с тобой, или без тебя».

«Меня подожди!!!» — аж три восклицательных знака. Что же, у них с Рин есть и кое-что общее — они оба не любят больницы. Поэтому уже полчаса спустя они, натянув на себя форму уборщиков, умудряются выйти через боковой проход. Идея с костюмами персонала принадлежала, конечно, Рин, а Сарену осталось только добраться до выхода и взломать дверь, что было в его случае самым легким этапом в побеге. А вот добираться до этой двери пришлось бы чуть ли не с боем.

— Классика жанра, никто не обращает внимания на обслуживающий персонал. В моем мире во всех фильмах этим пользуются преступники или спецагенты под прикрытием, — замолола Рин языком сразу же как только они оказались на улице. Сарен уверенно потащил девчонку за собой к стоянке такси. В планах было добраться до ближайшего вещевого магазина и раздобыть себе что-то отличное от больничной пижамы. Дальше — по ситуации, но неплохо было бы поесть. И эту покормить.

Уже полчаса спустя они сидели в одном из малолюдных в это время кафе на одном из дальних концов пятилучья. Отсюда и незаметно было, что на станции была какая-то заварушка. Да и жизнь текла своим чередом. Это Президиум был перекрыт и до сих пор велись там всевозможные работы, а вот здесь… Ни обломков Властелина, ни каких-нибудь еще обломков, напоминающих о произошедшем. Даже если что и было — уже быстро убрали и сектор продолжил работу в штатном режиме.

— Так это… Спасибо, — первой начинает разговор Рин. Как она умудряется одновременно есть и говорить — и вовсе непонятно.

— За что?

— Ну, ты меня вытащил. Мне Страж рассказал, пока я была… ну… типа в отключке.

— Мудак этот твой Страж, — в сердцах высказался Сарен.

— Не надо так, — Рин нахмурилась. — То есть, он, конечно, тот еще интриган и манипулятор, но в итоге ведь он нас обоих спас. И Властелина помог угондонить.

— Как он, кстати, это сделал?

— Честно? Я не могу объяснить, верней — все видела своими глазами и делала вот этими руками, но в то же время — абсолютно не понимаю, как такое вообще возможно.

— Да что возможно?

— Я просто выдернула провода, как и в видениях с маяка. И все закончилось. То есть, не закончилось — там все трястись начало и я побежала, потом кто-то крикнул «прыгай», я прыгнула, назад, почему-то, а дальше… — девочка наморщила лоб, пытаясь что-то вспомнить. — Не помню, что дальше. Был какой-то синий свет, но это, скорей всего, когда ты меня биотикой потащил. Дальше все.

— Но выходит, что изначально Властелин был прав. Дело не в том, что ты знаешь, а в том, кто ты на самом деле.

— Сарен, — Рин закатила глаза. Потом вздохнула и собралась было что-то сказать, но турианец не дал ей этого сделать.

— Сама посмотри! Ты выживаешь в ситуациях, когда любой другой бы уже триста раз сдох. Я по Скиллианскому Пределу три десятка лет мотаюсь, Шепард. Три десятка лет! И я ни разу таких, как ты, не видел. Не было человека, который попал бы в столько переделок и каждый раз выбирался из них с парой синяков и царапин. И, кстати, в такое количество переделок за короткий срок даже Спектры не вляпываются, но это так, к слову.

— Значит, ты считаешь, что я притягиваю ко всем нам неприятности? — она отвела взгляд в сторону. Лишь на мгновение, но Сарен уже видел этот жест. Вспомнил, что такое же бывало в те моменты, когда она рассказывала о неприятных вещах. О том, как у нее на глазах едва не убили ребенка. О том, как над ней издевались в прошлом.

— Нет. Я считаю, что Страж был прав — ты особенная. Он говорил о людях, которые идут против законов самого Мироздания и которые одним лишь своим намерением могут менять судьбы миров. Разве не это ты собираешься сделать в итоге?

— Если все так, как было в игре, а у нас пока что все точно так же, как было в игре, то на моем месте может быть любой человек со знанием сюжета. И мы это уже обсуждали, Сарен. И хватит уже пытаться меня спасти. Ты выбрал ради этой цели не того человека. Меня текущий расклад устраивает. И я не понимаю, почему вдруг он перестал устраивать тебя.

Он и сам не мог сказать, почему.

— Почему он тебя устраивает? — он пытается зацепиться хоть за что-то.

— Потому что я знаю, чем все закончится. И в данный момент я уверена в том, что после того, как я умру, все наладится. В том плане, что… Ты вот начал тут говорить о людях, идущих против законов Мироздания… А зачем против них идти? Что мы получим взамен? Будет ли это что-то лучше, чем то, что предлагается сейчас? И может ли вообще быть что-то лучше? По сути, у нас нет ни толкового плана, ни представлений о том, как остановить Жнецов способом, отличным от предлагаемого в игре.

— А что в итоге в твоей игре предлагалось?

Рассказ Рин занял полчаса, не больше. Путаные сведения о Горне, чертежи которого якобы вот-вот найдут, равно как и информация о том, что ни одна цивизизация не смогла его построить и, тем более, использовать, Сарена не вдохновили.

— И это все? — он уставился на девчонку немигающим взглядом.

— Я тебе уже говорила, что ничего прямо-таки толкового рассказать не могу. Мы изначально ведем речь о том, что события в твоем мире происходят на базе компьютерной игры, известной в моем. Поэтому ни точных координат, ни абсолютной достоверности сведений не будет.

— Но…

— Но ничего другого у нас нет. Поэтому Совет решил использовать все возможности и все имеющиеся у меня знания, в итоге ты сам видел, к чему все привело. Даже перетянув на свою сторону тебя и будучи заранее осведомленными о нападении, мы не смогли его предотвратить — лишь минимизировать потери. И уж тем более — не можем препятствовать вторжению Жнецов через три года. Верней, может, и можем как-то, но я не вижу способов для осуществления такой деятельности.

— А что ты видишь?

— Пока что только один способ все закончить так, чтобы не уничтожить все наши народы. Собрать то оружие, активировать его.

— И обязательно при этом умереть.

— Знаешь, вот это у меня вызывает вопросы. Но если взять за основу все то, о чем говорил Страж… Ну, про намерения. И вспомнить до кучи еще и то, что по непонятным причинам другие не смогли использовать Горн точно так же, как не смогли уничтожить Властелина…

— Но ты смогла его уничтожить.

— Я не знаю, Сарен, как я это сделала. Не до конца понимаю, как использовать Горн и почему я смогу это сделать. Чем дальше, тем сильней мне кажется, что есть какая-то часть головоломки, которая нам неизвестна.

— Идей о том, кому она известна, у тебя нет.

— Стражу. Алике. Да мало ли кому еще. Вот только они нам взяли — и ответили на все интересующие нас вопросы. Аж два раза, причем.

Они замолчали. Сарен снова и снова прокручивал в голове разговоры со Стражем, с Рин, с Андерсоном. И уже пять минут спустя наконец-то понял одну вещь.

— Почему ты добровольно выбрала смерть? Когда согласилась остаться здесь, я имею в виду.

— Смерть? Я не выбирала смерть, Артериус.

Обращение по фамилии. Выходит, его вопрос вызвал злость. Злость на неуместность и глупость этого вопроса.

— Поясни, — потребовал он. Уже понимая, что услышит, но желая убедиться в правильности сделанных выводов.

— Жить несколько десятков лет с тех условиях, в которых я жила изначально. Прожить долгую жизнь? Возможно, но это неточно. Завести семью, тех же детей, может быть даже быть этой жизнью довольной. Быть счастливой? Нет, не думаю. Каждый раз вспомнить, что была возможность оказаться там, в другом мире, пережить вживую такие приключения, познакомиться с теми, чье существование считается сказкой. Своими глазами увидеть эту сказку и даже принять участие во всех событиях… И отказаться только из-за страха смерти? Только из-за того, что ты, черт подери, в отличие от других людей просто будешь знать, когда умрешь — это… Это тупо, Сарен, понимаешь? Просто тупо! Любой может умереть ежесекундно. Мы в принципе не можем знать, откроем ли глаза завтра, или умрем во сне. И вот, лишь из-за знания даты своей смерти, надо было отказаться от этого всего? От этой жизни? От впервые появившихся у меня настоящих друзей, о которых я мечтала? От биотики? От заварушки? Я не выбирала смерть, ясно? Я выбрала жизнь, которую хочу прожить. Пусть и короткую, но такую, какую я сама хочу. И скажу тебе то, что сказала уже однажды Андерсону: не надо меня жалеть. Жизнь, смерть — меня все устраивает. Если ты правда хочешь помочь мне — просто давай дружить, идет? Исправим вместе весь этот пиздец, ну а потом будешь каждый год по стопарю за упокой моей души опрокидывать, если у вас такая традиция есть — и все на том.

-О, это фирменное Шепардовское «давай дружить». И даже не знаю, как отказать этой заискивающей морде, — себе под нос проворчал он, а потом, протянув руку через стол, пожал мелкую, словно детскую, пятипалую ладонь. Тут же, впрочем, руку убрав. — Если ты закончила набивать свою бездонную утробу, предлагаю идти дальше.

— А куда мы идем? — девчонка с готовностью отодвинула от себя пустую тарелку и, наскоро дожевав последний кусок какой-то закуски, с интересом во взгляде уставилась на него.

— Поскольку твоих мозгов не хватает думать на перспективу, я обо всем подумал за тебя. Бесцельно шляться по Цитадели — это не по-нашему, для поиска приключений на свою и на мою голову заодно ты еще недостаточно оклемалась, поэтому остаток дня сегодня мы проведем на полигоне. Надо же добавить к твоим навыкам что-то помимо везения.

— Эй, между прочим, вот не надо тут! — девчонка состроила обиженную морду, от вида которой Сарена в очередной раз пробило на смешок. Но сопротивляться его идее «зависнуть» на тренировочной базе не стала. Возможно, потому, что сама любила это дело. Еще одна общая черта.

Машинально приложив датчик к сканеру, Сарен только после этого жеста вспомнил, что он, вообще-то, больше не Спектр. И для допуска на полигон надо предъявлять идущую рядом белобрысую, а не самому доступ запрашивать. Но прежде, чем он успел переиграть все, как надо, двери открылись, давая им с Рин доступ к тренировочным площадкам.

— Не понял, — себе под нос произнес Сарен и тут же полез проверять. Только сейчас вспомнил, что так и не прочитал третье сообщение. От Совета.

«Возвращаем статус Спектра. Официально это объявим позже, сейчас много других дел. P.S. Она слишком в тебя верит. Не подведи девочку».

Последняя приписка — определенно от Тевос. Сарен почувствовал, как свело зубы от злости.

— Что-то не так? — Рин заметила.

— Я снова Спектр. Можешь поздравить.

— А чего так кисло? — она заложила руки за спину и стояла рядом, механически проводя носком ботинка по полу перед собой. Почему-то этот жест заставил его едва ли не вздрогнуть. Что-то она ему сейчас напомнила.

— Не знаю даже. Знаешь, когда-то давно, будучи даже младше, чем ты сейчас, я мечтал добиться этого звания. А лишившись его, даже не почувствовал, будто остался без чего-то важного.

— Почему ты его хотел добиться?

— В смысле?

— Ради себя, или ради того, чтобы быть как все? Для получения общественного одобрения, или там, не знаю, кого-то из близких? Или для того, чтобы кому-то что-то доказать?

— Не надейся, — он выставил руку вперед в защитном жесте. Этот жест он подхватил у той же Шепард, будь она неладна. А раньше видел у кого-то еще, но уже не помнил, у кого именно.

— В смысле?

— Ты не втянешь меня в свои философские игры, рефлексию и самокопания. Займись лучше делом, вон, за винтовкой марш — и готовься к замесу без биотики.

— Ладно, ладно, — фыркнула она и побежала в сторону помещений со снаряжением. Тряхнув головой, Сарен пошел следом за ней. Да, конечно, ей он сказал, что не удастся втянуть его в эти самокопания, рефлексию и прочее, но… Заметил он тут один момент. Может быть, это связано было с особенностями воспитания, а может быть — у людей просто был другой подход к этому всему, но… Жнец легко смог внушить ему желание сменить сторону. И ничего не смог сделать с Рин. И ладно бы с Рин, но это не прокатило и с Андерсоном. И тот на вопросы отвечал так, что сразу стало Сарену понятно — любит капитан подумать на досуге о разном не хуже той же самой Шепард. По полочкам все разложить, понять, проанализировать и сделать выводы. Да и неудивительно это, учитывая, какую команду он себе на «Нормандию» набрал. Там одни Аленко с Шепард чего стоят, про пилота можно вообще молчать. С ними без знаний этой их психологии не совладаешь. Да и мелкая тоже вовсе не такая дура, какую из себя старательно строит. Но это он и раньше заметил.

— А ты? Ты зачем Спектром стала? — неожиданно для себя спрашивает он.

— Если бы я не согласилась стать Спектром, хера с два бы мне, а не Иден Прайм и все, что после. Ну и не было бы знакомства с Гаррусом, Тали, Рексом, Бенезией, тобой… Короче, это элемент сюжета. Ну и плюс польстило, что меня Арктус на Спектра выдвинул. Хотя особой гордости за сам факт получения звания, если честно, нет.

— Чего так?

— Того, что Найлус выбрал меня только потому, что не хотел брать всякую «Терра-Фирму», которую подсунул ему наш посол. А на деле наверняка был народ, который отметили другие Спектры. И как-то не совсем честно получается то, что в итоге мою кандидатуру рассматривали без дополнительного выбора. С другой стороны — если бы этот выбор был, никто бы меня не выбрал.

— Самокритично, — фыркнул Сарен. Разговор на этом пришлось завершить.

Остаток дня у них прошел относительно спокойно. Потренировались на полигоне, отправили официальные отказы от продолжения лечения в больницу, прошлись по паре улиц в этом секторе Цитадели, ну а на закуску — нашли для Шепард съемную квартиру поближе к полигону. В планах Сарена было гонять эту бестию, как молокососов в военном лагере. Раз уж не собирается позволять себя спасать, пусть хотя бы даст ему уверенность в том, что эти три года еще проживет, а не сдохнет во время очередной своей самоубийственной выходки.