Разоблачение государственной измены (джен)

Внутренний двор гостиницы искрился под светом развешанных повсюду праздничных фонарей. Зажигательная музыка вырывалась из-под умелых пальцев музыкантов, опьяняя танцоров, которые, кружась, парили по танцполу, увитому гирляндами и усыпанному цветами. Ломящиеся от яств столы манили к себе гостей, щедро одаривая их угощениями. Здесь были рады всем — от скромного пеона до гордого землевладельца. Дон Диего не мог поступить иначе, ведь праздник этот был символом единения и прощения. И хотя незримая грань между сословиями все еще ощущалась, никто не был изгнан. Пеоны и вакеро, расположившись за распахнутыми воротами внутреннего двора, танцевали на улице, внимая долетающим звукам музыки. А гасиендадо с семьями блистали в самом сердце торжества. Воздух звенел от смеха и радостных разговоров.

В центре всеобщего внимания находились Диего де ла Вега и его отец, дон Алехандро де ла Вега. Они расположились за столиком у самой кромки танцпола, позволяя каждому желающему подойти и выразить им свое почтение. Компанию им составлял судья Себастьян Васка, который лишь сегодня утром провозгласил Диего де ла Вегу невиновным по всем обвинениям, выдвинутым покойным магистрадо Лос-Анджелеса, Хорхе Мартинесом Сантьяго. Судья Васка, уже отведавший щедрых угощений, с нескрываемым интересом поглядывал в сторону десертов. Он был искренне восхищен кулинарным искусством людей дона Алехандро — даже его, искушенного гурмана, покорили их блюда. Настроение у него было превосходное.

Потягивая великолепное вино де ла Вега, судья наблюдал за своими хозяевами и испытывал глубокое удовлетворение от того, что справедливость восторжествовала. На протяжении всего судебного разбирательства Диего упорно настаивал на своей невиновности, однако не предпринимал никаких попыток для самозащиты. Сегодня же было объявлено, что Диего действовал под давлением, опасаясь за жизнь своего отца. На кону стояла его жизнь или жизнь отца. Благородство этой жертвы произвело неизгладимое впечатление на присутствующих — тех самых, кто присутствовал и на первом судебном заседании. Они увидели Диего в совершенно ином свете, и многие одобрительно кивали в сторону сына дона Алехандро, внимательно слушая его первые показания. Они услышали о коварном заговоре, о том, как фальшивый Зорро, наемный убийца Сантьяго, похитил маленького Эдуардо и был послан убить нежную сеньору Грасилию. И чтобы развеять последние сомнения, судья Васка официально заявил, что лично присутствовал при полной исповеди магистрадо в маленьком городке Сан-Педро. Магистрадо признался, что был инициатором всего — от подставы Диего до убийства собственной жены. Васка детально пересказал все, что услышал той бурной ночью в Сан-Педро, и предъявил стопку бумаг, написанных рукой самого Сантьяго, подтверждающих слова Диего и Васки. В этих документах не оставалось сомнений в том, что все агенты Сантьяго, от Лосано до Хидальго, были бывшими приспешниками Орла. Записка Грасилии Диего также было приобщено к делу в качестве доказательства, подтверждающего личность фальшивого Зорро. В заключение судья объявил, что все обвинения против Диего были сфабрикованы, и признал его невиновным, полностью отменив прежнее решение об изгнании и смертной казни. Радостные возгласы, прогремевшие в зале суда, невозможно было сдержать. Судья сдался и позволил эмоциям выплеснуться наружу.

Однако откровения о темной стороне магистрадо поселили в сердцах многих тревогу. Неужели в их части Калифорнии никогда не появится человек, которому можно будет доверять? Кто защитит народ от преступности и коррупции? Судья Васка знал ответ на этот вопрос.

Возможно, это был самый необычный ответ, и судья Васка не мог признать его официально, но это было лучшее, что он мог сказать. В ходе судебного заседания он отметил в протоколе, что был «гостем» настоящего Зорро, и человек, открывший ему правду о сеньоре Сантьяго, никоим образом не причастен к заговору против короля Испании или законного правительства Калифорнии. Он заявил, что кем бы ни был Зорро, человек в маске не был предателем. Он едва сдержал улыбку, когда это заявление было встречено громкими аплодисментами, возглавляемыми самим доном Алехандро де ла Вегой, в то время как Диего де ла Вега лишь скромно улыбнулся. Судья Васка изо всех сил старался сохранять серьезный вид, но в конце концов тоже не удержался от улыбки. За голову Зорро по-прежнему была назначена награда, но Васка почему-то знал, что это нисколько не беспокоит человека в маске. Его единственным желанием было восстановить справедливость, и он преуспел в этом. Он взял слова магистрадо, очистил их от лжи и сделал своими. Кто же этот человек в маске, столь преданно служащий сеньорите Справедливости? Вряд ли кому-то когда-нибудь суждено это узнать. Но сеньор Сантьяго был повержен на дуэли шпагой Эль Зорро, и это сделало его в глазах многих благородным мстителем.

Его размышления прервал дон Альфредо Кальдон, подошедший к их столику в сопровождении жены и детей. Диего и дон Алехандро поднялись, чтобы поприветствовать гостей.

— Дон Альфредо, мой старый друг, — тепло произнес дон Алехандро, пожимая руку дону Альфредо. — Спасибо, что почтили своим присутствием нашу фиесту.

Взяв руку жены дона Альфредо, он низко поклонился и запечатлел на ней поцелуй.

— И донья Флорентина. Как лучезарно вы выглядите сегодня вечером.

Флорентина присела в реверансе и опустила глаза. Дону Альфредо, казалось, было неловко смотреть в глаза дону Алехандро, но затем он повернулся к Диего.

— Дон Диего, я должен принести вам свои глубочайшие и искренние извинения. Если бы я знал…

Диего поднял руку.

— Дон Альфредо, — сказал он. — Пожалуйста. Все кончено. Магистрадо мертв, и моя честь восстановлена. Вы были такой же жертвой, как и я. Давайте забудем об этом и возобновим нашу дружбу, как будто ничего не случилось.

Дон Альфредо сглотнул, несколько раз моргнул и с благодарностью произнес:

— Мой дом открыт для вас в любое время дня и ночи. Мой дом — ваш дом.

Донья Флорентина подошла и протянула руку, которую Диего нежно пожал.

— Да, Диего, — сказала она. — Детям так нравятся ваши истории и музыка. Мы будем очень рады, если вы навестите нас.

Диего низко поклонился и поцеловал ей руку. Бережно взяв ее ладони в свои, он сказал:

— Я буду очень рад снова стать гостем в вашем доме, донья Флорентина, — он посмотрел на детей. — Давно мы не виделись, не так ли, малыши?

Все дети застенчиво улыбнулись и энергично закивали. Диего улыбнулся им в ответ.

— Проходите, дон Альфредо, — сказал дон Алехандро. — Насладитесь фиестой вместе с семьей. Я так счастлив, что едва могу сдержать свои чувства. С вашего позволения, дон Альфредо? — Он повернулся к Флорентине и, изобразив поклон, спросил: — Сеньора? Не окажете ли вы мне честь и не станцуете ли со мной?

Донья Флорентина снова присела в реверансе и грациозно протянула руку дону Алехандро, который нежно взял ее в свою. Через мгновение они уже кружились по танцполу.

Диего широко улыбнулся, наблюдая за тем, как танцует его отец. В каждом его движении пульсировала жизнь. Как же это непохоже на те мрачные дни, что еще недавно нависали над ними, словно грозовые тучи. Взгляд его скользнул к дону Альфредо, который, попрощавшись, повел своих детей к столам, щедро уставленным яствами. Диего снова выискал в толпе отца и увидел, как тот, сияя улыбкой, кружится в танце с сеньорой Кальдон. Если бы это было возможно, его собственная улыбка стала бы еще шире, пока он наблюдал за ними, а сердце наполнялось теплым, лучистым счастьем.

В этот момент к нему подошли сержант Гарсия и капрал Рейес, держа в руках тарелки, доверху нагруженные едой, и металлические кубки, полные вина.

— Ах, дон Диего! — воскликнул Гарсия, широко улыбаясь и размахивая кубком. Это, должно быть, лучшая фиеста во всей Калифорнии! Потрясающая еда! И вино! — он смачно отхлебнул из кубка.

— Я рад, что вам нравится, сержант, — ответил Диего, улыбаясь и слегка похлопывая Гарсию по спине. Затем его лицо стало чуть серьезнее. — Сержант, я хочу поблагодарить вас за то, что вы присматривали за моим отцом, пока я… отсутствовал, — произнес он. — Мы оба вам бесконечно благодарны. Отец говорил, что вы были единственным, к кому он мог обратиться за общением в те темные времена.

Гарсия вдруг заметно смутился.

— Да что вы, дон Диего, — пробормотал он. — Мне было только в радость составить ему компанию в таверне. Это не было трудно для меня.

— Особенно когда угощали бесплатным вином, — вставил капрал Рейес, внезапно скривившись от боли. Гарсия незаметно наступил ему на ногу, заставив капрала жонглировать тарелкой с едой и кубком.

Бросив на Рейеса испепеляющий взгляд, Гарсия снова повернулся к Диего и расплылся в улыбке.

— Дон Диего, если вам когда-нибудь понадобится моя помощь с доном Алехандро, вам достаточно будет только попросить.

Диего с трудом подавил смешок. Прикрыв его очередным дружеским похлопыванием по плечу Гарсии, он ответил:

— Спасибо, сержант. Я знал, что могу на вас рассчитывать.

Взгляд Гарсии устремился к судье Васке, который с аппетитом уплетал остатки угощений.

— Доброй ночи, Ваше Превосходительство, — приветствовал он. — Вы тоже наслаждаетесь праздником?

Васка благосклонно кивнул.

— Весьма, сержант. Вижу, вы только начинаете?

Гарсия посмотрел на свою тарелку, потом снова на Васку:

— Да, Ваше Превосходительство. Хотя я и не надеюсь съесть столько ... — он осекся, покраснев. — Я имею в виду, у вас такой аппетит… Я… я хотел сказать...

Решив спасти Гарсию, Диего вмешался:

— Сержант, кажется, столик рядом с бочками с вином только что освободился. Вам лучше занять его, пока кто-нибудь другой не успел.

Поблагодарив Диего за спасение и информацию, Гарсия быстро поклонился и сказал:

— Gracias, дон Диего. Пойдемте, капрал, — Васке он бросил: — Вы нас извините, Ваше Превосходительство?

Васка дружелюбно помахал сержанту, снова устремив взгляд на свой кубок, довольный тем, что остается бесспорным чемпионом за своим столом.

Фиеста продолжалась до глубокой ночи. Диего и его отец танцевали с прекрасными сеньорами и сеньоритами, в перерывах общались с гостями. Даже судью Васку уговорили станцевать несколько па с очаровательной сеньоритой, прежде чем вечер подошел к концу. Но был момент, когда Диего незаметно ускользнул с праздника. Он пересек площадь и тихо ушел в темноту, оставляя позади музыку и яркие огни. Пройдя мимо церкви, он направился на маленькое кладбище, к могиле единственного человека, которому не смог помочь ни как Зорро, ни как обычный человек.

На могиле Грасилии стоял простой деревянный крест с вырезанным на нем ее именем. Сантьяго, казалось, не счел нужным поставить что-то большее. Но почему-то, когда Диего провел пальцами по шероховатому дереву, ему показалось, что она не возражает. Ему словно было известно, что она ничего не ждала от мужчины, который был ее мужем. Как он это знал, он не мог сказать, но чувствовал, что это правда. Он не смог присутствовать на ее похоронах и теперь опустился на колени рядом с ее могилой, перекрестившись в безмолвной молитве. Он просил у нее прощения, как просил прощения у Бога за то, что не смог ее защитить. Мудрый совет Бернардо позволил ему продолжать делать то, что он должен был делать, чтобы ее убийца предстал перед судом, но теперь он хотел примириться с ее памятью. Пока он молился в тишине кладбища, в ночном воздухе раздавалось тихое воркование далеких траурных голубей. Затем и эти звуки постепенно стихли. И тогда он понял, что прощен, хотя и не за что было прощать. Грасилия была гораздо счастливее, чем когда-либо, будучи заключенной в своем хрупком земном теле. Она была свободна от боли и нужды. Диего не должен оплакивать ее смерть, а должен радоваться ее новой жизни в присутствии Бога. На него снизошел покой, который мог быть дарован только свыше. Со смиренной благодарностью он закончил свои молитвы и еще раз перекрестился.

Прежде чем уйти, он сунул руку в карман куртки и достал маленькую деревянную фигурку ослика, подвешенную на яркой ленточке. Он вспомнил Грасилию такой, какой она была, когда он впервые встретил ее — жизнерадостной маленькой девочкой. На его губах появилась улыбка, когда он повесил маленького ослика на деревянный крест.

— Исповедь ослика, — с нежностью пробормотал он. Затем он тихо поднялся и ушел, унося с собой дар мира.

Когда он вернулся на праздник, калейдоскоп огней и многоголосый гул почти оглушили его, но вскоре он снова поддался сладкому очарованию вечера. Как и всегда, вокруг колодца во дворе образовался мужской кружок — с маленькими стаканчиками мадеры в руках они вели неспешные беседы о вине, скоте и лошадях — о тех трех столпах, на которых, казалось, держится этот мир. Дон Алехандро уже был там, и Диего присоединился к ним. Некоторые заметили, что в этот раз он слушает их с большим вниманием, чем прежде. К ним присоединилась и сеньорита Долорес Бастинадо из Сан-Педро, женщина, не уступавшая мужчинам в знании этих тем. Дон Алехандро, после отъезда братьев Мурриетта, не забыл пригласить эту достойную даму. В разгар разговора подошел слуга, чтобы наполнить опустевшие бокалы. Диего обернулся, чтобы поставить пустой стакан на поднос и взять полный, но вдруг замер, словно громом пораженный. Заметив перемену в его лице, дон Алехандро проследил за его взглядом.

Простодушная улыбка Бернардо скрывала настоящую улыбку, предназначавшуюся только для Диего. Они ведь планировали это внезапное появление. Диего ответил ему едва заметной улыбкой, стараясь сохранить на лице удивление от неожиданного возвращения своего мозо.

— Бернардо! — удивленно воскликнул дон Алехандро. — Откуда он взялся? — спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Я не знаю, отец, — ответил Диего, теперь уже не скрывая улыбки. — Но какая разница? Главное, что он вернулся.

Улыбаясь еще шире, он обнял Бернардо и дружески похлопал слугу по плечу. Несколько быстрых жестов в воздухе, и Бернардо, внимательно наблюдая, понимающе кивнул. Затем мозо сделал вид, что отвечает, но внезапно осознал, что все еще держит в руках поднос. Передав поднос дону Алехандро, он, не обращая внимания на смущенное выражение лица почтенного дона, начал энергично жестикулировать. Некоторое время они обменивались знаками, пока остальные зачарованно наблюдали за этим безмолвным диалогом. Наконец, Диего кивнул и повернулся к остальным.

— Кажется, его прятали далеко от Лос-Анджелеса. Где именно, он не знает, потому что его спаситель завязал ему глаза, когда увозил и когда возвращал. Его привезли сюда только сегодня вечером.

— Кто его спас? — поинтересовался один из мужчин.

Диего сделал еще несколько жестов, и Бернардо трижды взмахнул указательным пальцем. Затем он расплылся в широкой, сияющей улыбке. Диего лишь взглянул на мужчин. Ему не нужно было переводить это послание. Все и так поняли. Они ответили Бернардо улыбками, и разговор вновь вернулся к таинственному герою, который так много сделал для пуэбло и всей Калифорнии. Оставив их обсуждать подвиги Зорро, Диего понимающе улыбнулся и подмигнул Бернардо, снова нежно похлопав его по плечу.

Дон Алехандро, заметив этот жест, испытал мимолетное удивление, но его внимание тут же переключилось, когда мужчины начали заменять свои пустые стаканы новыми с подноса, который он продолжал держать в руках. Он подал несколько стаканов, прежде чем наконец опомнился и поспешно всунул поднос обратно в руки Бернардо. Бернардо одарил его радостной улыбкой, и дон Алехандро не смог удержать в себе ответную улыбку. Он обнял Бернардо, показывая, как рад видеть мозо снова в строю. Бернардо посмотрел ему в глаза, и дон Алехандро вдруг увидел в них нечто такое, чего раньше никогда не замечал. Но это ускользнуло так же быстро, как и появилось, оставив лишь привычный блеск в глазах слуги. Дон Алехандро был озадачен, но не мог понять, что именно его так встревожило. Бернардо же тем временем подавал мадеру другим гостям так, словно и не покидал это место. Дон Алехандро перевел взгляд на Диего и заметил, как тот с нежностью смотрит на своего слугу. Затем их взгляды встретились. Дону Алехандро показалось, что то, что он только что увидел в глазах мозо, теперь отражается и в глазах его сына. Он вздохнул про себя. Суждено ли ему когда-нибудь до конца понять своего сына?

Диего, казалось, угадал мысли отца и решил переключить его внимание на что-нибудь более приятное.

— Отец, — произнес он. — Сейчас начнется последний танец вечера. Давай найдем какую-нибудь прекрасную сеньору или сеньориту и насладимся этим моментом вместе.

Дон Алехандро улыбнулся.

— Отличное предложение, Диего, — ответил он. Повернувшись к своим собеседникам, он произнес: — Вы нас извините?

Мужчины благосклонно кивнули, и некоторые даже решились присоединиться к танцу. Диего кружил в вальсе с очаровательной сеньоритой Монетой, а дон Алехандро ухаживал за сеньоритой Бастинадо, что, возможно, заставило капрала Рейеса ощутить укол ревности, но тот благоразумно промолчал.

Когда последний аккорд затих и аплодисменты отзвучали, один из солдат, развеселившихся на фиесте, выкрикнул:

— Сержант! Спойте нам ту новую песню, что мы на днях слышали. Ну, знаете… про Зорро!

— Да, да! — поддержали его другие солдаты.

Остальные переглядывались, пытаясь припомнить, что же это за мелодия. Возможно, они слышали ее когда-то давно.

Гарсия смутился от неожиданной просьбы выступить перед таким количеством людей, но солдаты подтолкнули его к музыкантам. В конце концов, он уступил, взял у одного из них гитару и, слегка перебрав струны, запел во весь голос своим чистым баритоном:

В ночи на коне

И при полной луне,

Появился загадочный Зорро.

Отважный герой,

Оставляет знак свой

Знак Z, означающий Зорро

Зорро, Зорро, свободен лис и хитер!

Зорро, Зорро, известен всем знак его!

Он не жесток,

Но бандит наутек

Бежит при одном виде Зорро.

Он друг бедняков,

Батраков и рабов

Один он такой в мире — Зорро

Зорро, Зорро, свободен лис и хитер!

Зорро, Зорро, известен всем знак его!

Его клинок — пламя живое,

Внимайте имени его

И берегитесь сверкающей стали Зорро.

Он кривду исправит,

Справедливость восстановит.

Темный ангел ночи, Эль Зорро!

Зорро, Зорро, свободен лис и хитер!

Зорро, Зорро, известен всем знак его!

Зорро, Зорро, Зорро, Зорроооооо!

Диего, стоявший рядом с отцом и судьей Ваской, скрестил руки на груди и с тайной улыбкой слушал песню Гарсии. Улыбка стала еще шире, когда он услышал, как Васка презрительно фыркнул, возмущаясь восхвалением какого-то разбойника. Но все же было приятно слышать, как Зорро превозносят, а не проклинают, хотя он никогда не надевал маску ради славы. С Зорро были сняты обвинения в измене, и этого было достаточно. Он поймал взгляд Бернардо, стоявшего напротив, и увидел его лукавую улыбку. В ответ Диего едва заметно поклонился. Бернардо лишь ухмыльнулся в ответ. Диего прикусил губу и слегка пожал плечами, затем вновь сосредоточил внимание на отце и остальных гостях.

Дон Алехандро, осушив очередной бокал вина, занял место сержанта Гарсии в центре внимания. Подняв бокал, он торжественно произнес:

— Сеньоры! Я должен сказать несколько слов.

Все взгляды обратились к нему.

— Настоящим я предлагаю тост за короля! Да здравствует он и дарует процветание Калифорнии. Калифорнии, что навеки верна короне!

— Вива! Вива! — раздались голоса, и многие подняли свои бокалы, присоединяясь к тосту.

Дон Алехандро вновь поднял руки, призывая к тишине.

— И еще один тост, за того, кого нет сейчас с нами, ибо появись он здесь, он был бы немедленно арестован нашим доблестным сержантом.

В толпе прокатился смех. Дон Алехандро продолжил:

— Я предлагаю тост за Эль Зорро, где бы он ни был! Именно он был автором плана, который помог мне вернуть сына и добиться справедливости в отношении коррумпированного магистрадо Хорхе Сантьяго.

Дон Алехандро высоко поднял свой бокал и громко произнес:

— За Эль Зорро! — и осушил его до дна.

Все остальные, от знатных землевладельцев до скромных торговцев, от вакеро до пеонов, подхватили:

— За Эль Зорро!

Даже судья Васка присоединился к ним.

— За Эль Зорро! — вторили все и осушили свои бокалы с вином.

Затем последовала оживленная беседа, наполненная смехом и воспоминаниями, ведь фиеста близилась к завершению, и ночь уже клонилась к утру. Никто не мог припомнить столь чудесного праздника.

Де ла Вега, их слуги и вакеро вместе вернулись на ранчо и в гасиенду. Все были утомлены, но счастливы. Дон Диего вернулся домой, и душа патрона ликовала. Ранчо и гасиенда почти вернули свой прежний облик, и все были уверены, что через несколько дней никто и не вспомнит о тех страшных событиях, что произошли здесь. Все были готовы продолжить жизнь с того самого места, где она оборвалась с приходом магистрадо, который все разрушил.

Когда карета и повозки подъехали к гасиенде, все вышли и пожелали спокойной ночи хозяину и его сыну. Наконец воцарилась тишина, остались только дон Алехандро и Диего, а Бернардо, как обычно, незаметно стоял в стороне.

Дон Алехандро посмотрел на Диего и сказал дрогнувшим от переполнявших его чувств голосом:

— Добро пожаловать домой, сын мой. Моя гордость.

И раскрыл свои объятия.

Диего обнял отца и крепко прижал его к себе. Чего бы ему это ни стоило, все это стоило того, чтобы пережить этот момент. Он никогда его не забудет.

Бернардо лишь мгновение наблюдал за ними, а затем отвел взгляд. Его молитвы о самом заветном желании его молодого хозяина были услышаны. Для человека, который был великим и таинственным Эль Зорро, не было ничего важнее, чем любовь и уважение собственного отца.

По его щекам безмолвно катились слезы счастья, которые он с радостью ронял на землю.