Зов предков (джен)

Гермиона прочитала все, что есть в книгах и изданиях, про оборотней. Поэтому она знала, что ликантропия — страшная болезнь, сравнимое с вечным проклятием. Обращенный оборотнем маг или магл не могли контролировать себя и могли причинить боль как другим, так и себе.

То, что Римус Люпин смог контролировать своего волка — было настоящим чудом и прорывом в истории ликантропии.

Аконитовое зелье лишь позволяло обращенному в полнолуние магу сдерживать свои волчьи инстинкты. Но не давала полного контроля, как в случае с Римусом.

Она не могла дождаться рассвета, когда Римус вернется в свой человеческий облик и все им расскажет. Рон же жалел, что Римус не может говорить в волчьем облике.

— Прикиньте, как бы это было забавно!

Гарри не мог усидеть на месте. Поэтому они сидели перед входной дверью всю ночь, до самого утра, в ожидании Римуса. И заснули ближе к рассвету.

С первыми лучами солнца, лес домена “Шедар” раскрыл свой прекрасный облик. Мелкие животные и олени, хозяева леса Поттеров — вышли, чтобы позавтракать сочной травой.

Голый мужчина с блеклыми шрамами по всему телу лежал на траве, щурясь от приятного тепла.

Римус встал и прошел к границе леса, где оставил свою сменную одежду и палочку.

Когда он прошел зеленые ограждения внешнего двора, перед ним возник Добби и уважительно передал ему чашку горячего кофе.

— Как прошла ваша ночь, мистер Люпин? — спросил Добби, смешно двигая своими ушами.

— Отлично. Спасибо, Добби, — улыбнулся ему Римус.

Римус открыл входную дверь с чашкой кофе в руках, и встретил три прижавшиеся друг к другу и укрытые пледом — фигуры его бывших учеников и друзей.

Рон тихо похрапывал с открытым ртом, опустив голову на голову Гарри; Гермиона полулежала на спине Гарри, а кудрявые волосы покрывали все ее лицо; а Гарри сжимал в руках свою палочку, опустив голову к груди.

— Добби, помоги мне уложить их по кроватям.

— Да, сэр.

* * *

7 января, 1997 года

В домене “Шедар”, где лето властвовало круглый год — уже давно поднялось солнце, освещая огромные просторы домена: леса, горы, озера, сады и сам дом. Время близилось к обеду. Олени выбегали к озеру и пили воду, и вновь убегали в глубину леса.

Яркие лучи солнца не прикрывали шторы, и они свободно заполнили комнату Гарри. Над балдахином кровати Гарри — висела толстая длинная ветка, укрытая плотной шторой — спальное место для Букли. Полярная сова Гарри Поттера бодрствовала всю ночь, она кружила вокруг мест, где пробегал оборотень-Римус. И вернулась ближе к рассвету, устроившись в своем гнездышке.

Рон жил в комнате, что некогда была комнатой Генри Поттера. Комната была очень солнечной и уютной, выкрашенная в оранжевый и синий цвета. Огромная кровать отлично подходила для Рона, с его высокой фигурой и длинными руками и ногами. На стенах в его комнате не было ни одной картины — Гарри убрал все картины, так как они беспокоили Рона. На журнальном столике около камина аккуратно лежали шахматы, с недоигранной партией, и шар-предсказаний от Трелони.

Взъерошенная Гермиона проснулась раньше всех, несмотря на то, что ее окна выходили на запад — у нее были настроенные за многие годы, биологические часы. Комната Гермионы была в основном светло-голубой, на стенах висели картины с цветами. Гарри собственноручно принес в ее комнату самый большой рабочий стол, и три огромные полки, наполненные разными книгами из библиотеки.

Гермиона переоделась, умылась и пошла будить своих друзей. И как только все трое собрались, по всему дому послышался громкий топот — Золотое трио вспомнило о ночи и побежали искать Римуса.

Римус нашелся в столовой, с уже накрытым на столе завтрак-обедом. Не успели гриффиндорцы открыть рты, как Римус поднял руки и остановил их.

— Сперва поешьте. Все вопросы потом.

— Мы будем есть, — сел за стол Гарри, — но ты рассказывай.

— Что именно? — уточнил Римус, выглядел он лучше, чем день назад. Легкий румянец на щеках красил мужчину.

— Все! — в унисон ответили Гермиона, Рон и Гарри.

Рассказ Римуса был довольно подробным — он был вынужден рассказать все перед тремя пытливыми гриффиндорцами.

Римус никогда не верил, что сможет контролировать своего волка и мечтал о чудесном способе полностью вылечиться от своей “мохнатой” проблемы. Лили была той, кто начала искать упоминания о разумных оборотнях и о расе лунных волков, о которых ходили разные легенды в магловском и магическом обществе.

Римусу нравилась Лили — она была хорошим другом, умной, справедливой и доброй. Поэтому, он очень боялся, что она начнет бояться его, презирать его или игнорировать — если узнает, что он оборотень. Джеймс не стал раскрывать тайну своего друга перед возлюбленной, это тайна была не его. Джеймс был таким — кто-то другой начал бы беспокоиться, что друг-оборотень может быть опасен. Но, Джеймс Поттер доверял своим друзьям, как не доверял самому себе.

Но Лили не была кем-то чужим — и Римус сам рассказал ей о своей ликантропии. Римус не мог смотреть ей в глаза, боясь, что увидит в них страх.

— Лили была лучше всех, — улыбнулся Римус, глядя на Гарри.

— Как она отреагировала? — спросил Рон.

Римус посмеялся и указал на Гермиону. Девушка прищурилась и уточнила:

— Она все знала?

— Да, — засмеялся Римус.

Лили Эванс нельзя было обмануть — она видела ложь за версту, чуяла ее, как ищейка и видела в каждом твоем движении. Естественно, такая блестящая ведьма и лучшая ученица не могла не догадаться, что происходит у Мародеров и какие тайны они скрывают.

— А ведь именно из-за нее мы зовемся Мародеры, — добавил Римус. — На четвертом курсе Лили игнорировала Джеймса целых три недели. От этого Поттер лез на стены и выл не хуже волка. Он перепробовал все, чтобы Лили снова с ним заговорила. И однажды нарвал кучу полевых цветов в Запретном лесу и подарил ей, на глазах всей школы. Лили была зла. Многие цветы оказались лекарственными и редкими. Джеймсу всегда везло на такое. И вот тогда то Лили не выдержала и обозвала его Мародером. Джеймс был так счастлив, что Лили снова заговорила с ним, что в ту же ночь назвался Мародером и с гордостью носил этот титул. А потом Сириусу понравилось как это звучит. И мы стали Мародерами.

— А Джеймс и Сириус знали значение этого слова? — уточнила Гермиона.

Римус вздохнул и обреченно поднял голову:

— Нет. Я сотню раз говорил им, что мародерами зовут тех, кто ворует у мертвых, выкапывает трупы и все с этим связанное. Но для Джеймса это было “Лили меня так назвала”, а для Сириуса звучало “круто”. Вот так и закрепилось это название нашей группы.

Гарри представил себе гордое выражение лица молодого отца и азартный блеск в глазах Сириуса и засмеялся. Почему-то он был не удивлен такой истории.

Именно Лили Эванс натолкнула Римуса на размышления о том, что внутреннего волка можно контролировать. Лили прошерстила все газеты и упоминания об оборотнях, чтобы найти необычные случаи. Такие нашлись — но Лили была не в восторге. Оборотнем, что мог отчасти контролировать своего волка был ненавистный и презираемый ею Фенрир Сивый. Казалось, что подруга ненавидит его больше, чем сам Римус, его жертва.

— Я впервые понял, какими изощренными могут быть ругательства, — вспоминал Римус. — Фенрир Сивый контролировал волка жестокостью и жаждой крови. Он уподобился хищнику, чтобы стать единым целым со своим волком. В этом не было ничего человеческого. Фенрира человеком нельзя назвать. Он перестал им быть много лет назад. Лили сразу же отказалась от этого способа и много искала.

В конечном итоге, Лили предположила, что каждое магическое существо и магические расы претерпели большие изменения в ходе эволюции. И не всегда эволюция могла быть сравнима с прогрессом, иногда магическая раса могла столкнуться с регрессом. Именно ее слова заставили молодого Римуса задуматься — какими были древние оборотни.

В то время, после окончания школы — Лили и Джеймс обустраивали свой дом, гостили у старших Поттеров. А Сириус получил в наследство от дяди Альфарда дом, где и жил после школы. Узнав, что Римус ищет что-то связанное с древними оборотнями, Сириус жалел, что у него нет доступа к сокровенным книгам Блэков. Но пытался помочь как мог. Римус искал в небольшой библиотеке дяди Альфарда, в библиотеке Поттеров, в книгах которые нашла Лили. Но самые старые упоминания об оборотнях в этих книгах датировались 15 веком. А более старые упоминания касались только легенд и сказок, достоверность которых Римус не мог подтвердить.

После смерти Джеймса и Лили, Римус прекратил свое исследование на долгие годы. И только в прошлом году он загорелся этой идеей вновь. Но уже по другой причине.

Если юный Римус хотел найти способ лечения, способ избавиться от своей волчьей проблемы, нынешний Римус хотел найти способ стать сильнее, чтобы иметь возможность защитить своих близких.

Он мог воочию видеть силу черных магов, Вальпургиевых рыцарей, Волан-де-Морта, Гарри и гарпий. Именно гарпии натолкнули его на мысль: если одна магическая раса может обладать такой силой и могуществом, почему другая не может?

Римус даже связался с Дамблдором и он нашел все книги, в которых упоминались оборотни. Он также искал в библиотеке Блэков, в библиотеке Гарольда Поттера.

И нашел. Именно здесь. В домене “Шедар”.

Римус принес из своей комнаты старый фолиант с невероятно красивыми и красочными рисунками. Обложка была из красного дерева, с рисунком разных магических животных и существ. В книге были подробные истории о разных магических расах, животных и существах. Начиная от мелких пикси, до древних драконов размером с гору.

— Ты нашел ее здесь? — поразился Гарри.

Гермиона жадно смотрела на фолиант, ее глаза горели, а руки подрагивали от желания схватить это сокровище и забрать себе. Но девушка еле держалась, не смея прикоснуться. Ей казалось, что от ее прикосновения книга разлетится как пыль, настолько старой она была.

— Я спросил у Гарольда, — ответил Римус. — Он прочитал все книги, собранные в библиотеке домена “Шедар”.

— Все? — не мог поверить Рон. — И что ты нашел в этой книге?

— Вот, — Римус аккуратно пролистнул страницы и указал на главу про оборотней и волков. — Лунные создания ночи. Если я правильно перевел, конечно.

Гарри присмотрелся и понял, о чем Римус: книга была полностью написана на латинском языке. Он узнал лишь несколько слов.

— Она на латинском… — поразился Рон. — И сколько ушло времени на ее перевод?

— Не слишком долго. Я хорошо знаю латинский, — улыбнулся Римус. — А Гермиона кажется уже все прочитала.

Гермиона кивнула головой и улыбнулась.

— Здесь говорится о появлении первого оборотня, — Гермиона указала на абзац: — Неизвестно откуда они появились, были они рождены такими, либо они были прокляты или воспользовались особой магией. Но первых оборотней называли “Лунными волками”. Это были миролюбивые люди-волки. Они могли контролировать свои превращения и обращаться в волков по собственному желанию.

— Не похоже на ликантропию, — нахмурился Гарри. — Что же тогда произошло?

— Ликантропия это болезнь, она передается через укус оборотня. Мы отличаемся от “Лунных волков”. Ликантропия это проклятие, которое наслала ведьма по имени Мани на Ликаона и его сыновей за то, что те убили ее волка-фамильяра, — рассказал Римус. — Я провел дальнейшее исследование, и узнал, что “Лунным волком” можно стать при двух случаях: первое, если мы найдем кровь настоящего лунного волка.

— Нашел? — с интересом спросил Рон.

— Нет, конечно, — ответил Римус со смешком. — Их уже давным давно нет. А даже если они и есть, то они скрываются.

— Тогда что это за второй способ? — спросил Гарри с интересом.

Гермиона прищурилась — она уже догадалась.

— Ритуал. Нашел его у Блэков, в этом мне помогла госпожа Алексия.

— Темный, — догадалась Гермиона.

— Я уже говорил, что ты самая умная ведьма? — вздохнул Римус.

— Да, — возгордилась девушка.

— Чего только не было в истории Блэков! Тайные романы с разными магическими расами, воровство, убийство, перевороты. Чем только не болели! Например, драконий недуг…

— Это как? — не понял Гарри.

— Драконий недуг — это болезнь, которая приводит к жадному, нелогичному и даже агрессивному поведению. Больной начинает бредить, и желает только золото и всякое сокровище. Хранит его в немыслимых количествах и не желает отдавать даже монетки, — быстро ответила Гермиона. — Помнишь Смауга из Хоббитов?

— Ааа, — сразу понял Гарри.

— Какой еще Смауг? — спросил Рон.

Гермиона шикнула на него и попросила Римуса продолжить.

— Ну, да. Драконий недуг, обсыпной лишай, естественно всякие болезни передающиеся половым пут… — Римус сразу же пожалел, что упомянул об этом и быстро сменил тему: — Ликантропией страдали несколько Блэков! Чаще всего от таких отказывались. Но были и такие, чьи родители искали разные способы помочь своему ребенку. А с их знаниями, ресурсами и силой, это неудивительно. Ритуал заключается в том, чтобы принять своего внутреннего волка и насильно связать его с собой.

Рон, Гарри и Гермиона внимательно уставились на Римуса и синхронно усмехнулись. От этого у Римуса пробежали мурашки по спине. Иногда эта троица жутко пугала его.

— Не смотрите на меня так.

— Когда ты провел этот ритуал? — спросил Гарри.

— Недавно. Сразу после того, как Северус помог оплодотворить утробу Регулуса. Снейп приготовил зелье, а Сириус следил за всем остальным, готовый поддержать меня в любую секунду.

— Мне послышалось?! — воскликнул Рон как ужаленный. — Северус Снейп помогал тебе?!

— Что? — возмутился Гарри. — Рядом с тобой был Снейп, а не я!

Римус вновь пожалел, что открыл свой рот, когда вокруг него начала крутиться эта троица, стараясь выпытать все про пройденный ритуал и это странное перемирие со Снейпом.

— Дамблдор ему доверяет, — твердо произнес Римус. — А значит и я доверяю.

Гриффиндорцы замолчали.

Но Гарри как-то неуверенно сказал:

— Ты не сильно расстраивайся, если со Снейпом что-то случится…

— На что ты намекаешь? — спросил Римус.

Гарри пожал плечами.

— Волан-де-Морт жутко мелочный и жестокий. И у него уж больно хорошая память.

— А ты хорошо его знаешь, — подозрительно прищурился Римус.

Гарри смущенно улыбнулся, но ничего не ответил.

* * *

Весь оставшийся день Римус и Гарри старались не пересекаться: Римус не хотел больше отвечать на сотни вопросов, которые, он боялся, могли возникнуть у любопытной троицы; а Гарри не хотелось встречаться с пытливым взглядом Римуса и отвечать на вопросы, на которые и сам не знал ответов.

Гарри уже свыкся с мыслью, что доверяет и понимает Волан-де-Морта. Но это не значило, что всякий в его окружении доверял и верил Темному Лорду Волан-де-Морту. Если для него Снейп был все таким же неприятным, то что уж говорить о других и их отношении к Волан-де-Морту.

Волан-де-Морт перестал быть для Гарри чудовищем, тираном или Темным Лордом. Но и назвать его другом было невозможно.

Гарри не считал его своим другом.

Римус и Сириус всегда боялись, что Волан-де-Морт может сделать ему больно. Боялись, что тот начнет манипулировать Гарри. Боялись, что Гарри пойдет по неправильной дорожке из-за разговоров с Темным Лордом.

В сравнении — Урса и Ронвальд совершенно не беспокоились.

А Гермиона и Рон доверяли Гарри, хоть и беспокоились.

— Что это? — с придыханием спросила Гермиона, восхищенно разглядывая белоснежную книгу.

— Книга, — ответил Рон.

— Не смешно.

Закончив всю домашку (Рон и Гарри все списали у Гермионы, оставив несколько ошибок для достоверности), трио собрались в библиотеке домена “Шедар”, по инициативе Гермионы. Девушка была уверена, что здесь можно найти еще что-то интересное. В какой-то степени, находка Римуса задела ее гордость — она провела меньше, но довольно много времени в библиотеке Гарольда и Алексии Поттер. А Римус смог найти такую редкую книгу.

— Как я могла такое пропустить! — недовольно вздыхала девушка.

Живоглот лениво лежал на своем пушистом коврике, уставившись на неугомонную сову Рона — Сычик крутился вокруг спокойной и гордой Букли, пока кот буравил его взглядом. Букля подняла когтистую лапу и схватила маленького совенка Сычика за голову и оттолкнула от себя. Но это не остановило энтузиазма Сычика и он стал крутиться вокруг Живоглота.

Рон смотрел на питомцев и вздыхал, завидуя Живоглоту.

В обмен на списывание домашки Гермионы, девушка вытребовала у них помощь в поиске какой-нибудь редкой книги в библиотеке.

Именно поэтому Гарри пришлось воспользоваться козырем — он принес книгу белой магии, подарок Волан-де-Морта. И Гермиона забыла обо всем на свете при виде этой книги.

— Говорю сразу, — начал Гарри, сглотнул и продолжил: — Это подарок от Волан-де-Морта.

Гермиона в тот час схватилась за палочку и начала проверять книгу на наличие… чего-то опасного или неприятного.

Рон решил уточнить:

— А это редкая книга?

— Наверное, — ответил Гарри.

— Да! — закричала Гермиона. — Книг по белой магии нет, почти нигде нет!

Рон задумался:

— Раз он такой щедрый, попроси что-нибудь жутко редкое и дорогое.

— Зачем? — не понял Гарри.

— Продашь и заработаешь денег. Деньги лишними не бывают.

— Да как можно продать такую книгу? — возмутилась Гермиона. — Тебя только деньги волнуют? Богатство это не все.

— Скажи это беднякам из Лютного переулка, — фыркнул Рон. — И что такого необычного в этой книге?

— Все! — выдохнула Гермиона.

— Посмотрите, — Гарри придвинул книгу к себе, довольно грубо открыл ее и начал перелистывать, вызвав этим ужас в глазах подруги, и указал на страницу: — Фамильяры.

Рон и Гермиона наклонились над книгой.

— Здесь есть пошаговое руководство, как сделать фамильяром живое существо, — у Гарри заблестели глаза. — Это так интересно! Я все думал и думал об этом…

Мало у кого в современном магическом мире были фамильяры, многим казалось, что это всего лишь легенды. Но существование Фоукса — фамильяра-феникса Дамблдора, а также Нагайна Волан-де-Морта — говорит об обратном.

Фамильяры были больше чем любимые питомцы — у них был высокий интеллект, магические способности. И они были духовно связаны с колдуном или ведьмой.

Фоукс мог перемещать Дамблдора из любой точки мира в другую, проходить через всевозможные стены и даже создавать огненные смерчи. По крайней мере, такими были слухи, крутившиеся вокруг феникса Альбуса Дамблдора.

Нагайна могла уменьшаться и увеличиваться в размерах, обладала высоким интеллектом, советовалась с Волан-де-Мортом, обсуждала с ним его планы и даже помогала ему при ритуалах и зельеварении. Именно благодаря ней, Волан-де-Морт выжил — она заботилась о нем, когда тот был гомункулом и защищала.

Фамильяры — самые верные создания. И обладание таким вызывает у магов небывалую зависть.

Гарри тоже немного завидовал Дамблдору и Волан-де-Морту, но так и не спросил, как Фоукс и Нагайна стали их фамильярами.

— Ты хочешь фамильяра, — понял Рон и поглядел на Буклю.

Гарри кивнул головой, а потом неуверенно замялся:

— Но это опасно… Вдруг что случится с Буклей. Я не хочу причинять ей боль. Я просто… просто немного почитал, пофантазировал и все. Никаких экспериментов.

— Правильное решение, — согласилась Гермиона и указала на книгу: — Это не мои фокусы с протеевыми чарами уровня ЖАБА. Это высшая магия, Гарри. Как бы хорош не был твой контроль, не играй с белой магией.

Гермиона перечитала главу о фамильярах:

— Для белой магии необходима искренность и готовность пожертвовать собой. Небольшое колебание и все — можешь погибнуть и ты, и фамильяр. Это слишком опасно.

— Тогда давайте спрячем эту книгу подальше, — Рон в шутку потянулся к книге, но Гермиона молниеносно схватила ее и обняла.

— Ни за что! Чтобы не натворить дел, нужно хорошенько ее изучить.

— Ага, — посмеялся Рон. — Есть там что-нибудь, что поможет нам против черных магов?

— Ничего, — с сожалением ответил Гарри. — И Волан-де-Морт не стал бы дарить ее мне, если бы там было что-то важное.

— Он ее уже давным давно прочитал, — посчитала Гермиона, аккуратно читая содержание книги и вздыхая над тем, сколько заклинаний, зелий и ритуалов есть в белой магии. — Какая редкость. Волшебство. Красота.

Следующий час Гермиона с упоением читала книгу, а Рон с Гарри обсуждали предстоящие тренировки по квиддичу. Гарри получил письмо от Кэти Белл — та уже пришла в себя и проходит реабилитацию в больнице святого Мунго. Она вернется сразу после зимних каникул. Девушке не терпелось сесть на метлу и размять кости. Кэти жаловалась на скуку. И в каждой строчке ее письма ребята могли прочесть радость и благодарность девушки.

К несчастью, таких же хороших новостей Гарри не получал от Адриана и Тома. Он замечал встревоженные и задумчивые глаза Урсы и Ронвальда, когда он спрашивал о них в ноябре и декабре в школе. Но не получал внятного ответа. Урса и Ронвальд сами не знали, что с Адрианом и Томом.

Гарри беспокоился, но ничего не мог сделать.

Устроившись на полу в библиотеке, ребята разговаривали о предстоящих занятиях в школе, о том как они проведут собрания в Ордене Солнца.

За окном засияла убывающая луна.

Рон писал в дневник свои наблюдения за день — ежедневная, нудная но необходимая привычка, которую вбила в него Трелони. Он записывал туда все связанное с его предсказательным даром. Но в последнее время он ничего такого не чувствовал. И честно говоря был даже рад.

— Ай! — Рон сломал свое перо и попросил новое у Гермионы, подруга принесла свою сумку, полную школьных книг, тетрадей, пергаментов и перьев.

— Посмотри в сумке, — махнула рукой Гермиона, поглощенная чтением книги о белой магии.

Рон пошарил в глухо набитой сумке подруги, но не мог найти перья, натыкаясь то на одну, то на другую книгу. Когда он наконец-то нашел новое перо, Рон так резко вытащил руку, что вместе с пером на пол попадали две книги, обрывки старых пергаментов с вычислениями по арифмантике, и письма в красивых конвертах.

Гарри держал на руках Буклю, раздраженную Сычиком и гладил ее по мягким белым перьям.

— Аккуратнее, Рон.

— Прости-прости, — Рон без задней мысли схватился за письма, чтобы положить их обратно в сумку, когда Гермиона вдруг резко прижала их к полу и задрожала от волнения и смущения.

Рон и Гарри вмиг застыли и подозрительно уставились на письма под пальцами подруги.

Гермиона начала краснеть, мысленно сокрушаясь над своей чрезмерной реакцией.

— А что это за письма? — лукаво спросил Рон.

— Поклонники? — пошутил Гарри.

Гермиона покраснела еще сильнее, собрала письма и попыталась засунуть их в сумку. Но Гарри был быстрее и схватил одно.

— Гарри!

— Что это?

— Просто письмо от подруги.

— Подруги?! — возбужденно спросили Рон и Гарри, хищно уставились на письмо в руке Гарри, но не посмели открыть его. — Какая подруга?

Гермиона долго молчала, глядя на друзей — те тоже ждали ее ответа. В какой-то момент Гарри смутился и хотел отдать письмо обратно подруге, а Рон перестал улыбаться. Но Гермиона ответила:

— Габриэль Делакур.

Гермиона вздохнула и выпрямилась, аккуратно разложив письма на пол, поглаживая их и посмотрела на друзей.

— Я хотела вам рассказать. Но никак не могла подобрать момент…

Еще в прошлом году Гермиона рассказала о том, что ей нравятся девушки. Но после этого, подруга не упоминала об этом, и ничего не говорила друзьям. Но Рон и Гарри, как истинные лучшие друзья, пытались разгадать, кто же пришелся по душе Гермионе.

Габриэль Делакур была лишь шуткой в редких разговорах Гарри и Рона. Но шутка как всегда оказалась ближе всех к истине.

— Делакур, — прошептал Рон. — Ты собираешься стать моей родственницей? — расплылся в улыбке Рон. — Классно!

— Вы уже встречаетесь? — Гарри запутался.

— Нет! — покачала головой Гермиона. — Прекрати шутить, Рон. Я просто общаюсь с ней. И может она меня интересует… Но не думаю, что в романтическом плане.

— Почему? — удивился Рон.

— Она еще так юна и… я запуталась.

Гермиона выглядела какой-то подавленной, неуверенной. Гарри мог увидеть, что что-то жутко гложило ее.

— Что случилось? — с беспокойством спросил Гарри.

Гермиона подняла на него глаза и покачала головой:

— Я просто вдруг… вдруг поняла, какая я… Я поняла, что я не такая благородная, как я думала. Звучит не очень. Но это правда, — усмехнулась Гермиона, погладив письмо. — Габриэль восхищается мной и только. Но ее взгляды и слова вызывали во мне столько чувств, что я начала… зазнаваться? Я возгордилась, — усмехнулась Гермиона. — Я не знала, что я могу быть такой алчной. Габриэль будто раскрыла мне глаза на мои худшие стороны. На мою гордыню, жадность и голод по признанию.

Гермиона родилась в хорошей семье, где ее любили и во всем поддерживали. Но родители не всегда могли найти время на дочь из-за работы. И большую часть времени Гермиона проводила за книгами, потому-что у нее не было друзей. Тогда она считала, что дети глупы и не понимают ее. Они обзывали ее за ужасно кудрявые волосы, за выпирающие, как у кролика зубы, за ее ум и любовь к книгам.

Конечно Гермиона обижалась, но скрывала это за бравадой и уходила, задрав нос, напоследок кинув им несколько высокопарных слов. Гермиона думала, что вина в других, но не в ней. Может в глубине души Гермиона это и понимала, но всегда скрывала это от самой себя. Она была слишком горда для этого. Слишком горда, чтобы признать — она невыносимая, самовлюбленная, любительница все контролировать.

А когда она получила письмо из Хогвартса — то и вовсе стала похожа на напыщенного индюка. Гермиона не показывала этого, но в глубине души презирала всех, кто ее обзывал, всех кто ее обижал — соседских детей, детей друзей родителей, родственников и кузенов. Всех, кто когда-то воротил от нее нос. Потому-что она волшебница. А они просто маглы.

И может школа бы изменила ее, раскрыв глаза на свою темную сторону — но общество Рона и Гарри, их восторг, их дружба, их признание — были как удобрение для ее гордыни. Она была не просто волшебницей, да еще и лучшей студенткой среди первокурсников. Она была героиней. Она была самой лучшей девочкой.

Теперь уже она воротила нос ото всех, не желая общаться с другими девочками и мальчиками — ей нужны были те, кого она считала равными себе. Рон и Гарри были как раз. С ними она прошла незабываемые путешествия. Еще один друг — Хагрид, только хвалил и поощрял ее гордыню. Директор Дамблдор был доволен ее знаниями. Профессор Макгонагалл восхищалась Гермионой и даже закрывала глаза на ее проделки. Декан добилась от Министерства разрешения использовать маховик времени для третьекурсницы. Это было слишком. Это было чересчур. Слишком много для ее самолюбия, которое росло с невероятной скоростью.

Пока Урса не открыла ей глаза на ее поведение. И Гермиона старалась, как могла старалась и менялась. Она стала проще, с ней было легче общаться, люди потянулись к ней и она даже подружилась со своими соседками. Урса указала на ее поведение, но не только. Она также показала ей, какой может быть Гермиона — общительной, открытой, искренней и внимательной к людям.

Однако все это стало возможным благодаря Габриэль, которая так сильно подпитывала ее самолюбие, что у Гермионы возникали мысли: пусть Габриэль смотрит только на нее и ни на кого больше. Пусть она улыбается только ей, говорит только с ней, всегда находится рядом.

И однажды Гермиона очнулась, когда она стояла у кровати Габриэль, в доме ее бабушки, где она гостила летом после пятого курса. Гермиона просто стояла в ее комнате и смотрела на Габриэль. А внутри у нее возникал рой страшных мыслей.

— Это можно сравнить с драконьим недугом, — прошептала Гермиона, не переставая гладить письма Габриэль. — Габриэль была моим сокровищем. А я страшным драконом.

— Вы понимаете, — подняла на них взгляд Гермиона, улыбаясь: — Она смотрела на меня как на самую сильную ведьму в мире, словно я самый потрясающий человек на всем белом свете. Это мне льстило. Это было так приятно! Я стала зависима от ее восхищения мной. Я чувствовала себя кем то большим, чем я есть и была. Не просто какая та заучка Гермиона Грейнджер. А великолепная волшебница и красавица. Я никогда не слышала столько комплиментов, как от Габриэль за то скудное время, которое мы провели вместе на летних каникулах. Я не могу забыть ее слова, ее взгляд, ее лицо. Оно запечатлелось в памяти и дает мне силы. Мне кажется будто я сияю, только вспоминая ее.

Гермиона вздрогнула и прошептала:

— И от этого… я чувствую себя так ужасно. Я чувствую себя ничтожной. Я не достойна быть ее другом. Не имею права желать ее. Я ужасная, мерзкая… эгоистичная. Раньше я ненавидела таких людей, а теперь сама стала такой.

Гарри и Рон хотели сказать “это не так”, но не могли произнести ни слова — потому-что узнали в ее признании самих себя.

Как иронично — Золотое трио, которыми многие восхищаются, ненавидят, хотят быть с ними или хотят быть ими: такие жадные до признания жалкие люди.

Гарри не задумывался об этом — но мог легко признать, как ему льстит внимание и восхищение вокруг себя. Пока это же окружение не меняло свои взгляды как по щелчку пальцев — сегодня они тебя любят, а завтра желают смерти.

Рон тем более мог понять подругу — живя в тени старших братьев, Рон с самого детства знал, что он должен добиться хоть чего-то, хоть какого-то успеха, чтобы засиять в глазах матери и отца. Поэтому небольшая похвала, признание его способностей, комплимент или хорошая оценка — могли свести его с ума. Он становился невыносимым. И несмотря на то, что он возможно чуть повзрослел — он был все так же жаден до внимания.

— Ты не мерзкая, — сказал Гарри. — Ты просто человек.

— Да, — улыбнулся Рон, почувствовав облегчение, когда Гарри разорвал эту неприятную тишину. — Я такой же. Ужас, да? Иногда хочется самому себе врезать.

— Ты сама неоднократно ставила меня на место, — сказал Гарри, — когда я зазнавался. Но нам повезло, разве нет? Мы встретили идеалы самих себя! Урса, Ронвальд, Адриан — если бы не было их, какими бы мы стали?

Гермиона слабо улыбнулась.

— Я не знала, что я такая бестактная, пока она не указала мне на мое поведение, — вздохнула Гермиона. — Слышать такое от нее было легче, чем если бы это был кто-то другой. И говорила Урса таким тоном… как я, когда разговариваю со своим отражением.

— Ты тоже говоришь с отражением? — воскликнул Рон.

— Может нас должна была родить одна мать, — сказал Гарри с иронией. — Не слишком ли у нас похожие… настройки в характере?

— Нет, мы жутко разные, — не согласилась Гермиона.

— О нет, Гермиона, мы похожи, — усмехнулся Гарри.

— И где же? — спросил Рон.

— У нас у всех есть драконий недуг, — ответил Гарри.

— Не смешно, — буркнула Гермиона. — Я серьезно. Вы не представляете, в каком я ужасе была… Габриэль такая красивая… — прошептала Гермиона как завороженная, вспоминая серебристые волосы Габриэль, ее чудесный смех и нежные глаза.

Рон с беспокойством посмотрел на подругу:

— Она на четверть вейла, — напомнил ей Рон. — Мне кажется она просто использовала на тебе свои чары.

— Я не поддалась чарам вейл на чемпионате мира по квиддичу, — фыркнула Гермиона, оскорбленная таким заявлением. — Думаешь меня бы очаровала Габриэль? Она просто прекрасна сама по себе.

— Ты еще подерись со мной из-за своей подружки.

— Она не моя подружка.

— Уверена?

— Ей четырнадцать лет! — уверенно произнесла Гермиона, и потом добавила: — … будет… осенью этого года. А мне семнадцать... Боже...! Я извращенка?

— Ты из крайности в крайность не уходи, — сказал Гарри, успокаивая подругу, — ты же ей ничего не сделала.

— Ага, — поддакнул Рон. — Только втихую зашла в ее комнату на ночь глядя, смотрела на нее и хотела украсть к себе в драконью пещеру. А так ничего противозаконного.

Гермиона подняла свою тяжелую сумку и кинула ее в Рона.

Драка была неизбежна. Но ее мигом остановил чужой вздох:

— Ах молодость.

Гермиона, Рон и Гарри медленно повернулись и уставились на картину. Внутри картины стоял Гарольд Поттер собственной персоной — неизвестно когда картинный предок Гарри появился в комнате, но понятно, что он слышал признание Гермионы.

И тут, Гарольд Поттер вдруг начал петь:

— Моя любовь подобна розе красной

В июне распустившийся бутон;

Подобная мелодии прекрасной,

Она сладка, как рядом с милой сон.

Как ты боишься, прелесть моя, знаю,

Так я влюблён, ты у меня одна,

И буду я любить тебя родная

Пока моря не высохнут до дна.⁽¹⁾

Гарольд снова вздохнул, глядя куда-то в никуда, словно вспоминал о былом и блаженно улыбался.

— О, моя любовь, — вдруг появилась в картине Алексия и прижалась к Гарольду, — ты пел мне эти стихи, когда мы только познакомились.

Гарольд смутился и приобнял супругу.

— Я не мог не начать петь при виде тебя, моя звезда, — признался Гарольд. — Один лишь взгляд на тебя и я был повержен, моя колдунья.

Гарри смущенно отвернулся, Рон застыл от шока, а Гермиона часто-часто заморгала.

— Внук с друзьями говорили о любви… — начал Гарольд.

— Я бы так не сказала, — прошептала Гермиона, густо покраснев.

— … и я вспомнил наши с тобой дни вместе, нашу любовь и песня сама собой полилась из моего сердца, — продолжил Гарольд.

— Внук заговорил о любви? — Алексия сразу обо всем забыла и пытливо посмотрела на Гарри. — Кто?

— Это любовь нашей прелестной Гермионы Грейнджер. Весна еще не наступила, но она уже запела в ее сердце, — улыбнулся Гарольд.

Алексия улыбнулась, глядя на Гермиону.

— Я бы не сказала, что это любовь… — неуверенно сказала Гермиона. — Это ведь про чистоту помыслов, про уважение, про симпатию.

— Не всегда, — не согласилась Алексия. — Любовь нельзя ограничить какими-то понятиями, правилами и законами. Ей подвластно все.

— Ты говоришь, — заговорил Гарольд мягким голосом, — что ее восхищение дает тебе силы. И чувствуешь, будто твои чувства к ней фальшивы и в них есть место только жадности. Но это не так. Ты можешь это признать. Ты можешь контролировать себя. Ты уже стала лучше, Гермиона, — улыбнулся Гарольд. — Но та милая маленькая леди поселила хаос в твоем сердце и тебе кажется, будто в этом виновата только ты. Но ведь это не так. Почему то только ее слова и ее взгляд превращают тебя в одержимого дракона. Не чьи-то другие слова, не чьи-то другие письма, а именно ее.

Под взглядом Гарольда Поттера, Гермиона не знала куда деть себя, свои руки и ноги, а в голове начала твориться настоящая каша.

— Когда-нибудь, обязательно, вы встретите человека, который будет смотреть на вас как на мечту, — сказала вдруг Алексия, захватив внимание трио. — Как на мечту, о которой он не мог и помыслить. “Как такое возможно?” — спросит он — “Как может существовать такой человек? Почему он идеален в моих глазах? Или что-то не так со мной?”. Этот человек будет любить вас так, что вам покажется будто вы способны на все. Сломить всех врагов, пойти против мира, совершить самые немыслимые, ужасающие и героические поступки. И вы будете восхищаться им в ответ. Любить его в ответ так ярко и так сильно, что начнете бояться — вдруг это все сон, глупая мечта. Именно это будет вашей настоящей любовью. Влюбленные дают друг другу силы.

— Будьте мечтой друг друга, которая исполнилась вопреки всему, вопреки вашим мыслям, желаниям и ожиданиям, — вздохнул Гарольд.

— Ради мечты надо бороться, — серьезно сказала Алексия, строго глядя на них: — Выберите того, кто будет бороться за вас. Вы трое заслуживаете этого.

— А когда вы встретите такого человека, — прошептал Гарольд, с нежностью взял за руку свою супругу и поцеловал ее ладони. Алексия ответила скромной, но милой улыбкой. — Вы поймете, что реальность всегда лучше. ⁽²⁾

* * *

Той ночью Гарри не мог уснуть — внутри него мягко трепетал огонь зависти. Зависть часто горела в нем, когда он жил с Дурслями до письма из Хогвартса. Когда он смотрел на счастливые семьи. И завидовал.

Сейчас же он завидовал, но по доброму, любви между дедушкой Гарольдом и бабушкой Алексией. Ради Алексии Гарольд построил дом, создал незабываемый сад, лес, озера. И даже после смерти, в его картине запечатлелась его любовь к супруге. А бабушка Алексия — хоть и не показывала свои чувства в открытую, но всегда с гордостью говорила о своем супруге, о их отношениях и мило смущалась, как маленькая девочка, от взглядов и поцелуев дедушки Гарольда.

Рон лежал в своей кровати, положив руку под голову и бездумно смотрел на балдахин над кроватью. Он думал над своим собственным предсказанием, над своим будущем, и вспоминал своих родителей. Как он смущался, когда мама и папа показывали свою любовь и целовали друг друга в губы, называли друг друга глупыми прозвищами и все время говорили о своей юности.

Рон начал улыбаться, вспоминая все это. И понял, что перед ним всегда была картина настоящей любви. И он вдруг, неожиданно для себя, начал с нетерпением ждать своего будущего, которое он себе предсказал.

Гермиона лежала на боку, глядя на письма Габриэль, лежащие на ее тумбочке. В ее голове было пусто. Она неотрывно смотрела на письма. И не думала ни о чем. Но в ее сердце вспыхивали маленькие искорки счастья.

Слова Гарольда успокоили Гермиону, хоть и смутили. Она сразу же успокоилась, когда взрослый человек подтвердил, что она не сумасшедшая, а просто… влюбленная?

Даже сейчас Гермиона не смела признаться себе в своих чувствах.

Но в ее сердце был покой — она решила подождать. Сейчас ей стоит думать о других вещах. Сейчас нет времени любви и этим чувствам. Она просто даст времени расставить все по местам.

Гермиона улыбнулась и закрыла глаза.

* * *

8 января, 1997 года

На следующий день ребята просто посмотрели друг на друга, улыбнулись и не стали подниматься вчерашние темы. Какими бы крутыми и сильными они не были, они все равно были юными и смущались.

Гарри решил продемонстрировать друзьям свои успехи после занятий с Дамблдором.

Римус смотрел из окна, как Гарри рассекает на метле, гоняясь за снитчами с палочкой в руке. Римус не понимал, что тот делает, пока Гарри не использовал заклинания, метко поражая снитчи. Когда Римус спустился и проверил снитчи, он был поражен — атаки Гарри были настолько искусными, что на снитчах остались маленькие отверстия, точно в центре.

После этого, Гарри встал перед садом, взмахнул палочкой и в тот же миг цветы, точно по диагонали, загорелись одна за другой и сразу же потухли. Гермиона была шокирована, когда проверяла бутоны цветов — те слегка обуглились, но остались целы. К счастью Добби — ибо главный домовой эльф поместья был в таком ужасе от того, что Гарри творил с цветами, что схватился за сердце и упал на газон. Римус успокоил эльфа и ушел домой.

— Как же круто! — кричал Рон каждый раз, когда Гарри с гордостью показывал свой невероятный контроль над магией. — Я хочу также!

Затем в течение всего дня он пытался трансфигурировать спичку, лежащую на столе в метре от него, в перо. У Гермионы получилось раньше, чем у Рона, у которого все спички превращались то в перья, то в одно огромное перо.

— И это то, что ты делал на занятиях с Дамблдором? — спросил Рон в ужасе. — Да это же натуральные пытки. Тут нужно невероятное терпение. Откуда оно у тебя появилось? Что вы там делаете на занятиях?

— Пьем ромашковый чай и рефлексируем, — улыбнулся Гарри.

— Серьезно? — не поверил Рон.

— Мы правда пьем чай. Не всегда ромашковый, но успокаивает. И отдыхаем…

— Во время чаепития, — усмехнулась Гермиона.

— Да, — согласился Гарри. — Но всякое терпение лопается, когда я разговариваю с Волан-де-Мортом.

Рон громко засмеялся.

— Зато какая тренировка, — посмеивалась Гермиона. — Если сможешь выдержать его, то тебе все будет по плечу.

— Надеюсь, — недовольно буркнул Гарри.

* * *

9 января, 1997 года

11 января заканчивались зимние каникулы, поэтому Гарри, Рон и Гермиона по разному проводили их. Гермиона ждала начала занятий, Рон пытался успеть все и сразу, бегая между поеданием вкусных пирогов и игрой в квиддич, а Гарри продолжал тренироваться, боясь что Дамблдор вызовет его сразу после прибытия в школу и проведет экзамен.

Рон бегал по дому, когда заметил знакомые вещи — в кабинете Гарри он нашел золотой котел, который Гарри хитростью заставил Волан-де-Морта купить себе. Он без удивления нашел книгу “Как наслать проклятие и защититься, если проклятие наслали на вас”, авторства Виндиктуса Виридиана. Если ему не изменяет память, Гарри жалел что не купил ее на первом курсе, и хотел использовать ее на Дадли. Пока не узнал, что магией вне Хогвартса пользоваться нельзя.

Именно эта книга сейчас лежала на столе Гарри в его личном кабинете на третьем этаже. И именно ее ему купил Волан-де-Морт тем летом, когда они встретились с Темным Лордом в Косом переулке.

Рон начал внимательнее приглядываться к предметам в доме, и нашел все, что запомнилось ему в тот день — эти вещи лежали то в комнате Гарри, то в гостиной, то в библиотеке, то в гостиных, то в его кабинете, то в коридорах.

Рон взял золотой котел и спустился вниз. Увидев золотой котел в руках Рона, Гарри как ни в чем не бывало, но напряженно, отвернулся.

— Зачем тебе золотой котел? — спросила Гермиона.

— А он не мой. Это подарок “кузена” Гарри. Весь дом в его “подарках”, которые Гарри заставил его ему купить.

Гермиона вспомнила тот день и посмеялась.

— А что? — насупился Гарри. — Это мое. Я его не заставлял. Он сам купил.

— Ага, не заставлял, — закатил глаза Рон. — Это была манипуляция и шантаж.

— А вот и нет, — не согласился Гарри. — А даже если и так — имею право.

Разговор не успел закончиться, как в коридоре с грохотом открылась дверь, испугав троицу. Трио резко схватились за палочки и указали на дверь гостиной, в которой они сидели. И наставили сияющие палочки в лицо Сириусу, когда тот вошел в комнату.

— Эй! — возмутился Блэк. — Опустите палочки.

— О, Сириус, — с улыбкой произнесли друзья и убрали волшебные палочки, словно рыцари, возвращающие свои мечи в ножны.

— Что случилось? — спросил Римус, входя в комнату. — Ты чего такой потный?

— У нас чрезвычайная ситуация! И узнал я об этом только сегодня! — Сириус был зол. — Вальпургиевы держали это в секрете ото всех, но в конечном итоге им пришлось рассказать нам обо всем. Орден Феникса уже знает. И я тоже. Значит и вы…

— Да что случилось? — начал волноваться Гарри.

— Корбан Яксли пропал. На него напали Бабенберги и похитили.

* * *

11 января, 1997 года

Из-за пропажи Корбана Яксли начались жуткие волнения среди Рыцарей, Ордена Феникса и вокруг Гарри и всех его друзей. Сириус и Римус хотели отправить трио в Блэк-хаус, а оттуда через каминную сеть в школу. Оказалось, что Дамблдор уже все подготовил. Проводить Гарри, Гермиону и Рона в Блэк-хаус из домена “Шедар” прибыли десятки людей из Ордена Феникса, среди которых была и Нимфадора Блэк. Девушка выглядела донельзя встревоженной и серьезной, и даже не улыбалась.

А в Блэк-хаусе Гарри получил письмо от Урсы и Ронвальда.

— Что там? — спросил Рон, когда Гарри нахмурился.

Гермиона смотрела как Кингсли Бруствер настраивает камин и разговаривает с Сириусом. Из их разговоров Гермиона поняла, что члены Ордена Феникса и Вальпургиевы рыцари, работающие в Министерстве пытаются скрыть исчезновение Яксли, чтобы не спугнуть оставшихся шпионов черных магов в Министерстве.

— Их не будет в этом месяце в школе.

— Почему? — спросила Гермиона у Гарри.

— Написали “личные дела”. Но я думаю, что это как-то связано с Адрианом и Томом.

— Не мудрено, — вздохнул Рон, чувствуя напряжение из-за людей вокруг них, их охранников, точнее охранников Гарри.

* * *

10 января, 1997 годаЕгипет, Международный магический терминал

В Международном магическом терминале Египта, где из порталов выходили друг за другом, точно по установленному времени — маги из разных стран, прибывших в Египет; появились Урса Монфор и Ронвальд Леандрос.

Пройдя все проверочные пункты и получив свои документы для временного нахождения на территории магического Египта, супруги поспешили на выход и сразу же воспользовались купленным порт-ключом.

В это время года в Фивах было пасмурно, несмотря на яркое солнце, проглядывающее через густые серые облака. Урса с подозрением посмотрела на небо, пока Ронвальд искал разлом между пространствами, куда ушли Адриан и Том.

— Погода такая странная, — указала Урса и нахмурилась.

Ронвальд поднял голову.

Через минуту после этого на небе вспыхнула молния и прогремел гром. Казалось, что на небе ревел от ярости огромный монстр.

— Неужели они встретили Зевса? — спросила Урса.

Ронвальд молчал, глядя на небо.

— Возможно… Давай быстрее попробуем найти вход. Мы должны вернуться в школу. У нас есть только три недели на то, чтобы найти Гарри и Тома.

---

1) Стих Роберта Бернса "Красная, красная роза" 1794 года, в переводе Николая Самойлова.

Вернуться к тексту

2) То есть, эта мечта станет реальностью. И тогда они поймут, что реальность еще лучше.

Вернуться к тексту