Зов предков (джен)

21 января, 1997 года

Когда в первую неделю начались уроки, никто не задумался — а кто будет заменять Ронвальда? Поэтому, когда все узнали, что за место Ронвальда, весь январь Защиту будет проводить Северус Снейп — ученики впали в разное депрессивное состояние.

Ханна Аббот чуть не упала в обморок от охватившего ее ужаса. Невилл устало, грустно, безнадежно вздохнул — да так, что его вздох словно омыл всю гостиную Гриффиндора. А Рон произнес очень плохое слово, за которое на него шикнули все стоявшие рядом с ним ученики.

Вторая неделя нового семестра — все стояли перед дверью в класс Защиты; Гарри безнадежно надеялся, что сейчас дверь откроется, коридор засияет золотым сиянием от улыбки Ронвальда. Но когда дверь отворилась, из классной комнаты вышел Снейп — бледное лицо профессора, как всегда, было обрамлено сальными черными волосами. Толпа перед дверью затихла как по щелчку.

— Снова? — недовольно зыркнул на всех Снейп. — В класс! — приказал он, эффектно взмахнул черной мантией и исчез в темном классе.

Почему “снова”?

Потому-что большинство учеников снова столпились у классной комнаты, не решаясь войти. Ребята подталкивали друг друга к двери, но каждый раз все отбегали от нее, как ужаленные. Поэтому, Снейпу приходилось каждый раз открывать дверь и приказывать им входить. От этого у него, естественно, портилось настроение и весь урок обещал быть… нервным.

Ханна Аббот входила в класс как на похороны, Сьюзен поддерживала ее сзади, а Гермиона пыталась вразумить девушку, чтобы та успокоилась и потерпела.

— Осталось всего две недели, — прошептала Гермиона, пытаясь подбодрить Ханну.

— А вдруг профессора Леандроса съедят египетские жуки и он никогда не вернется? — захныкала Ханна.

— О, Мерлин, прекрати драматизировать, — недовольно закатила глаза Дафна, схватила девушку за руку и заставила сесть рядом с собой в центре класса. — Профессор Снейп обычно следит за теми, кто сидит сзади, и за теми, кто сидит рядом с Поттером. Смотри, мы далеко от Поттера и по центру. Все будет отлично. Просто помалкивай и не отвечай на вопросы.

Ханна кивала головой как болванчик и с благодарностью посмотрела на слизеринку.

— Хм, якшаешься с низшим классом? — противным голосом спросила Паркинсон, сидя позади них.

— Это ты про себя? — парировала Дафна. — Слышала, Карлайл Аббот отказал твоей кузине Патриции Паркинсон? Не удивлена. У Карлайла большое будущее, а Абботам нужна сильная и способная невестка. Очередное доказательство, что ваша семейка жалкая.

Паркинсон вспыхнула, отчего ее круглое, крупное лицо стало уродливее от злости. Но она не успела ничего ответить, потому-что Снейп начал урок. Боясь нарваться (а на Защите Снейп не позволял себе никаких поблажек даже слизеринцам), Панси заткнулась и притихла, но все равно бросала ненавистные взгляды в спину Гринграсс.

Рон и Невилл пытались сдержать смех. Гарри старательно делал вид, что его здесь не существует — лишь бы не нарваться на неприятности из-за Снейпа. Гермиона приготовилась записывать все, что скажет Снейп, но уставилась на доску, не смея глазеть на зельевара.

Теодор сидел рядом с Дафной и скучающе поглядел в окно. В три ряда от него Блейз пересказывал ссору между Дафной и Панси, но Драко выглядел бледнее, чем обычно, и кажется совершенно его не слушал, задумавшись о чем-то своем.

— На прошлых уроках мы обсудили с вами разницу между призраками и инферналами, — начал Снейп, его черные глаза прошлись по лицам учеников, задержавшись на лице Гарри на какую-то долю се­кунды дольше других.

“Да что я опять сделал?!” — негодовал в душе Гарри — “Конечно, Римус — Снейп такой хороший, он очень умный и ему доверяет Дамблдор. Чушь собачья!”.

Взмахом руки Снейп призвал три картины с изображением трех жертв, подвергшихся нападению темной магией.

— Эти картины дают довольно точное представление о том, что происходит с человеком, подвергшимся, к примеру, воздействию заклятия Круциатус (он указал на изображение волшебни­цы, скорчившейся и кричащей от боли), испытав­шим поцелуй дементора (на картине волшебник бессильно привалился к стене, безучастно глядя прямо перед собой пустыми глазами) или спрово­цировавшим нападение инфернала (кровавая каша на земле).

Класс молчал, уставившись на картины.

— В первую очередь мы начнем с щитовых чар, а затем…

Северус Снейп был большим знатоком темной магии, Гарри мог легко признать это. Но в боевой магии он был все-таки не так хорош, как Ронвальд. Они кардинально отличались друг от друга. Северус знал тонкости темной магии, знал какие заклинания использовать, как бороться с темными существами, как защититься, выявить обман. А Ронвальд учил их как выживать, как побеждать, как падать, как убегать и как проигрывать (и не умереть).

К счастью, урок прошел без каких-либо казусов и довольно спокойно. А практическая часть так вообще прошла отлично: Драко Малфой не поспевал за всеми, и кажется витал в облаках; а Невилл легко победил всех своих соперников.

Но что удивительно, Снейп даже не взглянул на Невилла — он игнорировал его весь урок.

Следующим уроком шли зелья. Гарри, Рон, Гермиона и Эрни сели рядом и обсудили следующий урок Трансфигурации, когда в класс вошел Слизнорт и призвал всех к тишине.

— Садитесь, садитесь, прошу вас! И побыстрее, сегодня у нас много работы! Третий закон Голпалотта... Кто может сказать мне?.. Ну, разумеется, мисс Гермиона!

Гермиона со страшной скоростью затарато­рила:

— Третий-закон-Голпалотта-гласит-что-противоядие-от-составного-зелья-не-сводится-к-набору-противоядий-для-отдельных-его-компонентов.

— Точно! — просиял Слизнорт. — Десять очков гриффиндору! Итак, если мы примем третий закон Голпалотта за истину, — воодушевленно заговорил Слизнорт, гуляя по комнате, выставив свой большой живот. — То отсюда следует, что при условии правильно проведенной идентификации ингредиентов зелья с помощью Чароискателя Эскарпина первая наша задача состоит не в относительно простом выборе противоядий для этих ингредиентов, а в поиске той добавочной составляющей, которая алхимическим путем преобразует эти элементы...

Благодаря дневникам мамы, Гарри немного понял то, о чем говорил Слизнорт. Третий закон Голпалотта простым языком означал, что противоядие нельзя создать, просто нейтрализуя каждый отдельный компонент яда. Когда ингредиенты смешивались, они становились чем-то большим, чем просто сумма своих частей, создавая новый, более сложный яд.

А значит, и противоядие должно быть таким же — не просто сочетанием противоядий к разным частям смеси, а чем-то, что уравновешивало яд в целом. Это и делало зельеварение сложным: требовалось не только знание свойств отдельных ингредиентов, но и понимание того, как они взаимодействуют друг с другом.

Гарри не был талантливым зельеваром, но теперь лучше понимал, почему создание настоящих противоядий было таким трудным. И еще лучше он понимал, что у него не получится создать противоядие.

— Итак, — закончил Слизнорт, — каждый из вас должен взять с моего стола по флакону. И до конца урока изготовить противоядие от того, что в этом флаконе находится. Удачи вам и не забывайте о за­щитных перчатках!

“Ну что-ж, сегодня получим ноль?” — подумал со смешком Гарри, перебирая свою потрепанную книжку Принца-Полукровки.

Но Гарри вспомнил аккуратные и подробные записи своей матери и мягко вздохнул. Он должен хотя бы попытаться и что-то сделать. Гермиона уже вылила содержимое флакона в свой котел и развела под ним огонь, когда Рон, Эрни и Гарри вернулись по местам. Сосредоточенный взгляд Гермионы подсказал Рону, что на подругу надеяться не стоит. Сейчас, Гермиона работала не на оценку. Это был ее личный квест.

Гарри откупорил ярко-зеленое зелье, взятое со стола Слизнорта, вылил его в котел, запалил огонь. Рон проделал те же действия. И они уставились друг на друга как потерявшиеся уточки.

— А что дальше? — спросил Рон.

— Специалис ревелио, — уверенно ответил Гарри.

Следующие полчаса, Гарри и Рон до посинения пытались приготовить противоядие.

Слизнорт, совер­шавший первый обход подземной классной ком­наты, с надеждой заглянул в его котел, намереваясь издать, по обыкновению, восторженное восклица­ние, но тут же поспешно отпрянул, закашлявшись от ударившего ему в нос запаха тухлых яиц. А Гермиона уже разливала загадочным об­разом разделенные ею ингредиенты своей отравы по десяти хрустальным флакончикам.

Заметив щенячьи глаза Рона, Гермиона тяжело вздохнула и начала объяснять им, что нужно делать, продолжая при этом крутиться вокруг своего котла:

— Все же написано в книге, вам нужно…

Гарри перелистнул несколько страниц своей книги и нашел надпись Принца-Полукровки на странице книги: “Просто суй им в глотку безоар”.

— Ха, смотри, — посмеялся Гарри, показывая страницу Гермионе и Рону.

— Ну, в этом есть смысл, — согласилась Гермиона. — Но безоар не поможет от всего.

— К счастью у нас есть свой универсальный, уникальный безоар, — расплылся в улыбке Рон.

— Это что за безоар такой? — искренне удивилась Гермиона.

— Ты, — заявил Рон и широко улыбнулся.

Гермиона хмыкнула и довольно улыбнулась.

— Иди к своему котлу, льстец. У тебя там дым какой-то странный.

— Ой, Мерлин! — вскрикнул Рон и побежал к своему котлу, от него уже несло неприятным дымком.

Гарри понравилась идея Принца-Полукровки: поэтому он прошел к шкафу с ингредиентами, и найдя там коробку с безоарами, взял безоар и встал у своего стола.

— Время... СТОП! — весело воскликнул Слиз­норт. — Ну-те-с, посмотрим, что у вас получилось! Блейз, чем вы меня порадуете?

Слизнорт медленно обходил класс, осматривая различные противоядия. С заданием никто до кон­ца так и не справился, — Слизнорт дал несколько советов Блейзу, тот внимательно прослушал его и задумался, Драко выглядел все таким же рассеянным, над его котлом поднимался гнилостный пар. Слизнорт не стал задерживаться у котла Драко, поспешно отскочил от него, едва сдержав рвотный позыв и поспешил к их столу. Он был последним.

— Неплохо, неплохо, — похвалил Слизнорт Гермиону. — Но… — Слизнорт не знал, что сказать на наполовину готовое снадобье Гермионы, содержавшее пятьдесят две составных части, включая и клок ее собственных волос. — Вам не стоит все так усложнять, мисс Грейнджер, — добродушно улыбнулся Слизнорт.

У котлов Эрни и Рона, Слизнорт только вымученно улыбнулся и повернулся к нему.

— Ну-с, Гарри, — сказал он, — что можете пока­зать мне вы?

Гарри выставил перед собой ладонь с лежащим на ней безоаром.

Слизнорт разглядывал камень полных десять се­кунд. Гарри на миг показалось, что он сейчас недовольно закричит. Но Слизнорт лишь откинул голову назад и захохотал.

— Ну и нахал же вы, юноша! — Он поднял безо­ар повыше, чтобы весь класс мог его видеть. — О, вы совершенное подобие вашей матушки... Что ж, тут вас винить не в чем — безоар, безусловно, служит противоядием от всех этих зелий!

Гермиона закатила глаза, а Драко вдруг недовольно подал голос:

— И ты прямо так вот сам до безоара и доду­мался, а, Поттер?

— Для этого нужна душа истинного зельевара! — не дав Гарри ответить, радостно объявил Слизнорт. — Такой же была и его матушка. Лили обладала интуитивным чутьем на зельеварение, которое Гарри, несомненно, от нее унаследовал... Да, Гарри, да, если вас под рукой имеется безоар, это решает проблему. Хотя, поскольку он не помогает от всего на свете да и встречается довольно редко, умение составлять противоядия вам все же не повредит…

— Я понимаю, спасибо, сэр, — улыбнулся ему Гарри.

Рон беззвучно прошептал: “И Принц-Полукровка”.

— Урок окончен! — сказал Слизнорт. — Да, и еще десять очков Гриффиндору — за чистой воды на­хальство!

И он, продолжая посмеиваться, вперевалку на­правился к своему столу.

В обед, Гарри переместился на стол когтевранцев, чтобы поговорить с Луной о второй статье про черных магов в “Придире”. Когтевранцы мельком взглянули на Гарри, и продолжали заниматься своими делами, но Гарри чувствовал их взгляды, которые они бросали на него украдкой. Каждому было любопытно, о чем они разговаривают, и возможно придумывали для этого какие-нибудь изощренные методы в стиле когтевранцев. В любопытстве никто не мог переплюнуть когтевранцев. Гарри заметил, как они шептали заклинания, чтобы подслушать их разговор. Гарри прыснул от смеха, положив голову на плечо Луны.

— О! Невидимые лютики ударили тебя по голове? — вдруг, глубокомысленно спросила Луна, вызвав у Гарри еще один взрыв смеха.

* * *

22 января, 1997 года

На следующий день, во время обеда прилетели почтовые совы. Гарри пил из кружки тыквенный сок, поглядывая на столы студентов и преподавателей, в поисках нового издания “Придиры” и загрустил. “Придиру” читали те же люди, что и раньше, добавилось всего несколько человек.

За столами четырех факультетов зашуршала газета “Ежедневный пророк”. Даже Гермиона первым делом открыла “Ежедневный пророк”, чтобы узнать последние новости. Под взглядом Гарри, Гермиона смущенно улыбнулась, но газету не бросила.

В этот же день, Гарри сидел в Выручай-Комнате и читал новую статью в “Придире”, заказанную им, ужасаясь карикатурам художника, которого нанял папа Луны. Гарри с недовольством закрыл “Придиру” и бросил на стол.

— Что случилось? — не скрывая любопытства, спросил Теодор, поднял “Придиру” и открыл на странице о черных магах. — Суховатая статья.

— Суховатая? — недовольно спросил Гарри. — Капни на него масла, тогда!

— Масло бы не помешало, — Теодор не обратил внимания на колкость Гарри. — Тебе нужен автор, который может поджечь любую историю.

Гарри заинтересованно поглядел на Нотта, жестом попросив его продолжать. Теодор довольно улыбнулся, закрыл “Придиру” и показал на “Ежедневный пророк”, лежащий на столе.

— Кто — самый известный автор “Ежедневного пророка”? — спросил Теодор, трижды стукнув пальцем на имя журналиста на обложке газеты.

Гарри прочитал:

— Рита Скитер.

— Верно. Тебе нужна Рита Скитер.

— Чтобы она придумала какую-то взрывоопасную историю, которая зажжет сердца людей, но не напишет ни одного слова правды?! Мне нужна правда. И чтобы люди узнали о ней. Потому-что самой известной газете важнее рассказать про конфликт Скримджера и Пия Толстоватого. Кто это вообще?

— Он из наших, — хмыкнул Теодор.

Гарри еще раз посмотрел на колдо-фото — где Скримджер и Толстоватый участвовали в дебатах и жестоко поссорились, да так, что дело чуть не дошло до драки.

— Рита Скитер любит скандалы, потому-что их читают, — продолжил Теодор свою точку зрения. — Но никто не может поспорить в том, что она мастерски владеет словом, может привлечь любую аудиторию и хорошо рассказывает истории.

— Небылицы, — поправил его Гарри. — Она работает на “Ежедневный пророк”, а он отказывается публиковать хоть что-то связанное с черными магами. Почему ты думаешь, что она согласится на наше предложение?

Теодор указал пальцем на Гарри.

Гарри еле сдержал недовольное шипение, готовое выплеснуться из груди, и через минуту ответил:

— Я подумаю.

* * *

Гарри только вошел в кабинет Дамблдора, как на него чуть не накинулся громовещатель. Ярко-красное письмо со всего размаху врезалось в дверь, упало на землю, но не перестало кричать:

— …недопустимое поведение! Бестактность и грубость Северуса Снейпа не позволят ему добиться высот!

— О, Гарри, проходи, — как ни в чем не бывало улыбнулся ему Дамблдор. — Как прошел твой день?

— Сэр, что это? — указал на письмо Гарри, то продолжало кричать:

— Он оскорбил всю коллегию зельеваров на прошлогоднем созыве…!

Дамблдор взмахнул палочкой, письмо вспыхнуло и крики потонули в огне. От письма остался только пепел.

— Ежемесячное письмо с жалобами на Северуса Снейпа, — ответил Гарри Финнеас Блэк. — Дамблдор получает такие письма… подскажите, Диппет, сколько лет?

— Если мне не изменяет память, последние одиннадцать лет, — ответил бывший директор Хогвартса, Армандо Диппет.

— Но почему громовещатель получаете вы, а не Сн… — начал Гарри.

— Гарри, — Дамблдор строго посмотрел на него.

— Профессор Снейп, — исправил себя Гарри.

— Потому-что Северус "отвечает" на письма, — кратко ответил Дамблдор.

И в этом “отвечает” было заключено столько всего, что Гарри не сразу понял директора. Но, когда Дамблдор красноречиво улыбнулся ему, Гарри понял, каково типа “ответы” это были.

— Они сами перестали писать ему, когда Профессор Снейп ругал их в ответ, или…?

— Сами, — весело ответил Дамблдор. — Ну, не будем об этом. Сегодня у нас первое практическое занятие.

Гарри заметно оживился и подбежал к учителю, встал рядом и расплылся в широкой улыбке.

— Мы уже обсудили, что такое легилименция, как она работает и на что тебе стоит обратить внимание.

Альбус Дамблдор был поистине хорошим учителем — Гарри заметил, что Дамблдор любил направлять ученика, а не указывать на правильный или неправильный ответ. Он не зацикливался на ошибках, но давал возможность увидеть ее, заметить ее и исправить.

А благодаря урокам с Волан-де-Мортом, Гарри мог без стеснения сказать, что знал достаточно о магии разума, чтобы учить других. Ему не хватало лишь практики.

— Сегодня ты попытаешься прочесть мои мысли, — улыбнулся Дамблдор, облокотившись о свой стол. — Ты должен задать мне легкий вопрос, я буду отвечать на него мысленно и односложными словами. Ты должен “услышать” мой голос, он может отличаться от голоса, которым я говорю. Гарри ты помнишь, с чего ты должен начать?

— Да, — Гарри мысленно подготовился, встал перед учителем и ответил: — Использовать заклинание “Легилименс” и смотреть в глаза.

— Но…?

— Но это нужно лишь для направления начинающим легилиментам, — вздохнул Гарри, — так как истинным легилиментам, сильным и опытным магам, не нужно использовать ни заклинание, ни смотреть в глаза своей жертве, — посмеялся Гарри, вспоминая похвалы самому себе Волан-де-Морта. — Сильный легилимент может прочесть мысли, увидеть образы, воспоминания, изменить и обмануть другого человека, даже на расстоянии.

— Том хорошо тебя обучил, — посмеялся Дамблдор.

Гарри неприятно сморщился, но не смог опровергнуть слова Дамблдора — Волан-де-Морт и правда был хорошим учителем.

— Сперва начнем с “голоса” в голове. Начинай, — Дамблдор выпрямился.

— Вам нравится сладкое?

Гарри посмотрел в глаза учителя, направил на него свою палочку и невербально использовал заклинание “Легилименс”.

Гарри увидел темноту, как будто кто-то завесил шторы в его разуме. А затем услышал голос — молодой, энергичный, совсем не похожий на тот, которым говорил Дамблдор в обычной жизни:

“Да”.

Гарри вздрогнул и разорвал контакт.

— Что это? — удивленно спросил он, моргая.

Дамблдор мягко улыбнулся.

— Это мой мысленный голос, — объяснил он. — Как я и говорил, он может отличаться от того, к которому ты привык. Разум и речь — вещи связанные, но не идентичные. У каждого легилимента будет свой опыт восприятия мыслей другого человека. Но ты не должен отвлекаться на разницу. Попробуем снова?

Гарри кивнул, глубоко вдохнул и вновь сосредоточился.

— Какой ваш любимый цвет? — спросил он, вновь направляя палочку и используя "Легилименс".

Темнота снова окутала его сознание, но на этот раз он был готов. Всплыл тот же молодой голос:

“Голубой”.

Гарри улыбнулся, чувствуя небольшую эйфорию от успеха.

— Голубой? Почему?

— Потому что он напоминает мне небо. Открытое, безграничное... — ответил Дамблдор уже вслух, и на доли секунды погрузился в ностальгию, но быстро пришел в себя и продолжил: — Но давай оставим беседу на потом. Сейчас ты должен сосредоточиться на том, чтобы услышать только голос, без лишних мыслей.

Дамблдор закрыл разум сильнее, словно опуская железный занавес. Гарри уже не видел темноту или образы, только ждал, когда голос снова зазвучит.

“Мороженое”.

Гарри неожиданно рассмеялся.

— Мороженое? Это ответ на какой вопрос?

Дамблдор тоже усмехнулся.

— Ни на какой. Просто факт. Я всегда любил мороженое. Мог есть его тоннами. Как я рад, что Фортескью занялись этим делом. Они делают мир чуточку счастливее.

— Да, согласен. Мороженое у Фортескью невероятно вкусное.

— Хорошо. Продолжим, — сказал Дамблдор.

Теперь Гарри сосредоточился сильнее, пытаясь отрешиться от всего, кроме голоса.

“Карамель”.

“Лимон”.

Следующий час, Гарри “слышал” односложные слова. Это были совершенно разные слова — цифра, предмет, который видел Дамблдор или даже заклинание. Гарри не только услышал его, но и почувствовал оттенок эмоции, скрытый за мысленным голосом Дамблдора. Это было похоже на разговор, но куда более глубокий — в словах была не только информация, но и намерение, настроение, даже нечто вроде интонации.

Гарри попробовал еще раз. И снова. Теперь ответы становились длиннее, осмысленнее.

“Сегодня очень холодно”.

“Не стоило добавлять в чай цветы”.

“Я слышал, что ты рассмешил Слизнорта”.

“Как проходят тренировки?”.

Гарри вслух ответил:

— Отлично! Кэти вернулась, и мне больше не о чем волноваться.

— Хорошо.

Практика продолжилась и тут Гарри услышал целый поток слов:

“Однажды жил-был молодой человек по имени Джек. Он жил со своей матерью на маленькой ферме у подножия Туманных гор...".

Гарри вздрогнул. Голос в его голове говорил с четкостью диктора, словно читая текст с книги. Он растерянно посмотрел на Дамблдора, но тот лишь загадочно улыбнулся. Гарри сконцентрировался и прислушался.

“Джек и его мать были очень бедны. Единственным способом заработать деньги для них была продажа молока от их коровы Бесс".

Гарри невольно фыркнул.

— Вы серьезно? — сказал он вслух, нарушая концентрацию.

Дамблдор рассмеялся.

— Разве магловские сказки не забавны? — поинтересовался он. — Особенно сказки, где есть магия.

— У них во всех сказках есть магия.

— В большинстве, — Дамблдор похлопал Гарри по плечу. — Сегодня ты продвинулся дальше, чем ожидал. Хорошая работа, Гарри. Завтра, в тоже время?

— Да!

Гарри ощутил, как гордость, счастье и ликование поднялись по всему его телу.

— Спасибо за урок, учитель!

— Для чего еще нужен учитель?

* * *

В это же время на северной башне — Рон уставился на скульптуру демимаски — магического существа, известного своей способностью становиться невидимым. Скульптура была довольно реалистичной, и на Рона в ответ смотрели два больших глаза волосатого существа.

— И что я должен делать? — неуверенно спросил Рон.

— Увидеть будущее, — уверенно ответила Трелони.

— Ооо, — протянул Рон, еле сдерживаясь, чтобы не съязвить.

К счастью, Сивилла Трелони продолжила:

— Око отличается от гадания на картах и на шаре, оно не дает тебе намеков, таинственных предсказаний или приблизительных видений. Если ты в идеале освоишь око, — Трелони положила руку на голову демимаски. — Ты сможешь увидеть будущее, где ты уже нашел предмет, благодаря видению будущего, где ты нашел предмет или даже живого человека.

Рон совершенно запутался: он находит что-то, потому-что Он-Будущий уже нашел это что-то, благодаря око? Звучало невероятно странно, но если призадуматься, вполне логично. Но именно эти пространные объяснения и работа предсказаний, не нравились Рону больше всего. Будущее нельзя было просчитать как в Нумерологии, или просчитать количество силы, которое нужно использовать на Защите. Это не точные инструкции, как при приготовлении еды — столько то приправ нужно добавить в суп. Нет. Прорицание работает по иным законам, которые кажутся на первый взгляд абсурдными и выдуманными.

— Увидеть себя будущего, потому-что ты увидел себя будущего? — Рон задумался. — Это принцип цикличности времени?

— Верно! — счастливо ответила Трелони. — Ты хорошо меня слушал. Похвально. Сейчас ты должен найти точную копию этой скульптуры. Я уже спрятала разные предметы в моем кабинете, в классе прорицаний и даже на территории северной башни и чуть ниже. Тебе нужно четко представить себе, как ты берешь в руки демимаску. А затем ты узнаешь, где находится этот предмет.

— Вот так просто, взять и найти? — не поверил Рон.

— Нет, я же сказала, представь, что ты взял его в руку.

— Представить, что я счастлив?

— Неважно. Начни.

Трелони застыла, уставившись на Рона — и это совершенно не помогало Рону.

Рон при этом стоял перед демимаской, глазел на нее и представлял как хватает скульптуру, поднимает ее, крутит в руках. Но ничего не происходило. Это сильно отличалось от гадания на картах и шаров.

Дар Рона кардинально отличался от дара Сивиллы. Рон не делает прямых предсказаний, ни при использовании карты, ни при использовании шаров или костей. Это похоже на небольшие намеки и подсказки. Но по словам Трелони, это делало Рона сильным предсказателем, потому-что он не давил на Рона магически и не мешал ему в повседневной жизни. Что не скажешь о Трелони.

Случай Трелони, по мнению Рона — жуткий, жестокий. Трелони видит будущее — буквально. Она видит образы людей, знакомых и незнакомых, бывает видит чье-то рождение, его первые шаги, первый день в школе и то, как пойдет его будущее. Иногда Трелони слышит голоса из будущего, это может быть будущее, связанное с ней, и она даже слышит собственный голос, или незнакомые голоса. Жить с таким даром очень тяжело. Потому-что Трелони не всегда везло с видениями и голосами — она могла услышать как счастливое событие в незнакомой ей семье, так и жуткие случаи убийств, насилия, мошенничества.

Все это так сильно давило на психику Сивиллы, что она начала выпивать. Спутанность сознания, захваченное пьяной негой тело, сонливость — было настоящим спасением для Сивиллы.

С одной стороны, Рон был безумно благодарен, что его дар отличается от ее. Но он искренне беспокоился о своем учителе. И к несчастью, ничего не мог сделать.

Дар прорицателя с ним навсегда. До самой смерти.

Хотя Рон слышал истории о том, как предсказатели теряли свою способность или становились слабее, иногда даже сильнее, но каждый случай был уникальным. Эти изменения происходили непредсказуемо и по-разному влияли на предсказателей. И даже если один предсказатель усилил свой дар определенным образом, это не могло помочь другому.

На все была своя воля и судьба.

Рон выбросил из головы лишние мысли, и сосредоточился: он сотни раз представлял, как берет в руку демимаску. И вдруг, как вспышка в сознании — он не увидел, не услышал, а просто узнал, понял, где находится вторая демимаска. Эта мысль просто появилась в его разуме.

Рон подошел к окну, под пристальным взглядом Трелони, сдвинул штору и взял в руки вторую демимаску.

— Отлично! — захлопала в ладоши Трелони.

— Успех! — обрадовался Рон. — Это так круто!

— Продолжим! — Трелони убрала ткань.

— Что… что это? — не успел Рон насладиться моментом, как Трелони указала на целую кучу предметов: камни, глобусы, скульптуры.

— Это только начало, — радостно сообщила она.

Рон смотрел на это все с нарастающим ужасом.

— Это все… на неделю? — спросил он с надеждой.

— На сегодня, — ответила Трелони. — У нас сегодня много времени. Пропустишь ужин — и мы успеем до комендантского часа.

Рон тяжело вздохнул. Прощай, горячий вкусный ужин…

Рон не ленился и продолжал искать предметы, все они были большого размера. Следующие три предмета Рон нашёл почти сразу. Но даже тогда, Рон не успевал отметить свой успех, как начался второй уровень.

— Теперь, тебе нужно найти правильный предмет, — улыбнулась Трелони, поставив на стол большое синее перо.

Рон сделал все также, как и в прошлые разы, и достал синее перо из шкафа с книгами. Но когда он протянул его Трелони, та покачала головой, указывая на синее перо в своей руке.

— Они отличаются.

И только тогда Рон заметил разницу между перьями — они оба были синими, но они отличались формами. Рон сразу же попытался снова, нашел еще одно синее перо, и снова не такое же, и только с четвертого раза он нашел идентичное перо.

Следующим, перед ним поставили картину в круглой раме. На этот раз Рон внимательно просмотрел картину, запомнил лодку, пару, зеленое дерево, озеро и белых птиц. Не сразу, но уже со второго раза, Рон нашел копию картины.

Спустя час он чувствовал, как у него ноет голова, а руки дрожат от напряжения. Пот стекал по его лбу. Рон вытер лоб рукавов мантии и тяжело задышал. Ничего удивительного, прорицание — не игра, и не приятное времяпровождение за чашкой чая и философскими разговорами о будущем. Это невероятный труд. Настоящая работа.

— Держи, — внезапно сказала Трелони, протягивая ему чашку ароматного чая и тарелку с дорогим печеньем. — На сегодня мы закончили.

Рон тут же оживился.

— О, спасибо!

Он сделал жадный глоток, ощущая, как усталость отступает. Да, этот день был трудным… но продуктивным.

* * *

Гермиона каждый вечер с удовольствием слушала об успехах своих друзей. Она даже отвела этому целых три часа, в своем расписании.

Дамблдор увеличил сложность — уже на третьем уроке, Гарри начал “видеть” образы. Это были легкие предметы, например стол в кабинете директора, чашка, или животное. Занятия с образами выматывали его больше, чем с голосами. Но Гарри это не останавливало и он сиял от счастья.

Занятия Рона тоже усложнились — ему пришлось работать не с поиском копии предмета, или чего-то похожего на него. Он работал с кусочками пазлов. Трелони сперва дала ему три пазла, это была картина милого котика, состоящая из десяти пазлов. Рону пришлось искать остальные семь пазлов, используя ассоциации, полную картину пазлов и принцип связи. На это у него ушло сорок минут. К концу января, Рону пришлось искать пазл из сорока кусочков, по всей северной башне.

Январь закончился. Наступил февраль, а вместе с ними и первые занятия по аппарации.

Гарри посмотрел на пейзаж за окном — снег вокруг школы растаял, его сменила холодная, безотрадная сырость. Лиловато-серые тучи низко нависали над замком, непрекра­щающийся ледяной дождь покрыл лужайки сколь­зкой грязью. В результате первый урок аппарации для шестикурсников, назначенный на субботнее утро, чтобы им не пришлось пропускать обычных занятий, решено было провести не под открытым небом, а в Большом зале.

Радость от первого занятия аппарацией омрачило то, что Ронвальд и Урса еще не вернулись в школу. Трио молчали, но каждый из них понимал, что такая ситуация не предвещала ничего хорошего. Гарри даже попытался отправить патронус, но его силы банально не хватило на то, чтобы его олень прошел такое большое расстояние. Патронус просто испарился за пределами школы.

Войдя в Большой зал, Гарри, Рон и Гермиона обнаружили, что столы из него ис­чезли. Дождь хлестал по высоким окнам, волшебный потолок смутно клубился над учениками, толпивши­мися перед деканами факультетов — профессорами Макгонагалл, Снейп, Флитвик, Стебль — и низень­ким волшебником, который как раз и был, сообра­зил Гарри, присланным из Министерства инструк­тором аппарации. Инструктор отличался стран­ной бесцветностью — прозрачные ресницы, тонкие волосы — и казался таким легоньким, точно одно­го порыва ветра хватило бы, чтобы унести его куда подальше. Гарри подумал, не постоянные ли появ­ления и исчезновения каким-то образом лишили его материальности, или такая хрупкость — прос­то идеальное качество для всякого, кому нравится исчезать прямо на ваших глазах?

— С добрым утром, — сказал министерский вол­шебник, когда все ученики собрались, а деканы при­звали их соблюдать тишину. — Меня зовут Уилки Двукрест. Министерство прислало меня, чтобы я про­вел здесь следующие двенадцать недель в качестве инструктора аппарации. Надеюсь, за это время мне удастся подготовить вас к испытаниям, после чего многие из вас будут к этим испы­таниям готовы. Вы, вероятно, знаете, что пользоваться аппарацией в Хогвартсе невозможно. Чтобы дать вам попрактиковаться, директор школы снял соот­ветствующее заклинание, но исключительно в пре­делах Большого зала и только на один час. Помни­те, что заниматься аппарацией вне этих стен вам не удастся и что попытки такого рода будут весьма неразумными. А теперь прошу всех встать так, что­бы перед вами осталось пять футов свободного про­странства.

Началась толкотня, ученики разделялись, налетали друг на друга и громко требовали, чтобы им очисти­ли место. Деканы переходили от ученика к ученику, расставляя их по местам и прекращая споры.

Двукрест взмахнул волшебной палочкой — тут же на полу, перед каждым учеником появилось по старомодному деревянному обручу.

— Главное, о чем следует помнить при аппарации, это три “Н”! — сказал Двукрест. — Нацеленность. Настойчивость. Неспешность. Шаг первый: сосре­доточьте все ваши помыслы на нужной вам цели, — продолжал Двукрест. — В данном случае на внутрен­ности вашего обруча. Прошу вас, сделайте это пря­мо сейчас.

Каждый поозирался тайком, проверяя, все ли его соседи глядят в середину обруча, после чего торопли­во проделал то, что им велели. Гарри вперился взгля­дом в ограниченный его обручем кружок пыльно­го пола и постарался, как мог, изгнать из головы все прочие мысли. Задача оказалась невероятно легкой.

Гарри мысленно поблагодарил Волан-де-Морта и Дамблдора. Гарри почувствовал настоящее преимущество и улыбнулся.

— Шаг второй, — сказал Двукрест. — Собери­те вашу настойчивость в кулак и направьте ее на то место, которое вы себе мысленно представили! И пусть стремление попасть в него разольется из ва­шего разума по всем клеточкам тела! Шаг третий, — воскликнул Двукрест, — выпол­няется только по моей команде: вы поворачиваетесь на месте, нащупывая путь в ничто, перемещаясь не­спешно! Итак, по моей команде — раз...два…

Гарри невольно вспомнил парную аппарацию с Волан-де-Мортом, как раз перед тем, как он попал в его тайник для крестража-медальона. Он вспомнил, как легко и изящно Волан-де-Морт аппарировал.

— ТРИ!

Гарри попытался повторить за Волан-де-Мортом, но слишком сильно дернулся, и чуть не упал. По всему залу учеников начало мо­тать из стороны в сторону; Невилл так и вовсе уже лежал на спине; Эрни Макмиллан, напротив, совер­шив некое подобие пируэта, приземлился внутри своего обруча и пришел в полный восторг, но тут же заметил, что Дин Томас, глядя на него, помира­ет со смеху.

— Пустяки, пустяки, — сухо сказал Двукрест, ни­чего другого он, похоже, и не ожидал. — Поправьте, пожалуйста, обручи и вернитесь на исходные по­зиции...

Вторая попытка оказалась не лучше первой. А вот на третьей, Гарри просто ударил ногой по полу… и тут же ударился локтем, обо что-то и застонал.

— Великолепно! — воскликнул Двукрест.

Зал наполнился звуком удивления и восторга.

Гарри открыл глаза и понял, что стоит не на своем месте, Рон и Гарри уставились на друга с центра зала, а сам Гарри стоял недалеко от преподавательского стола и стукнулся об канделябр. Рядом с ним стояли профессор Снейп и профессор Макгонагалл — первый выглядел недовольным, а вторая была вне себя от счастья.

У него получилось!

— Мистер Поттер, вам сказали аппарировать в обруч, а не использовать свои “таланты” для прыжка в другую часть зала, — ядовито проговорил Снейп.

Но это ничуть не уменьшило счастья Гарри. Макгонагалл гордо похлопала его по плечу. И под довольный вид Двукреста, Гарри встал на свое место.

— Гарри, как ты это сделал? — прошептал Рон.

— Это было невероятно! — вторила ему Гермиона.

— Вы не поверите, — быстро затараторил Гарри, и махнул рукой, чтобы друзья наклонились к нему. — Я вспоминал как это делал Вол…Реддл.

Друзья не успели ответить, Двукрест продолжил занятие.

На этот раз Гарри пытался попасть прямо в обруч, но даже на третий раз он оказался не там, где надо. Гарри с криком повис в воздухе — Макгонагалл успела поймать его в последний момент.

С некоторых сторон послышался громкий смех — Гарри аппарировал чуть выше, чем надо.

Гарри смущенно вернулся на свое место, выслушивая дополнительные наставления Двукреста. А сам вспоминал падение при входе в тайник Бабенбергов. Гарри подумал, что всему виной именно то падение. Он вспоминал Волан-де-Морта и его движения, когда аппарировал, и разум подкинул воспоминание с падением. Вот он и оказался наверху.

Четвертая попытка для Гарри закончилась ничем — он слишком беспокоился, и просто остался на месте. Но недалеко от него раздался вопль, все в ужасе обернулись и увидели, что девушка из пуффендуя покачивается в центре своего обру­ча, между тем как ее левая нога так и стоит футах в пяти сзади, на исходной позиции.

Деканы бросились к ней, послышался гром­кий хлопок, в воздух взвился клуб лилового дыма, а когда дым рассеялся, все увидели рыдающую девушку — нога к ней вернулась, но выглядела она до смерти перепуганной.

— Так называемый "расщеп", или отделение тех или иных частей тела, — бесстрастно сообщил Уилки Двукрест, — происходит при недостаточной на­стойчивости сознания. Вам следует оставаться не­изменно нацеленными на нужное место и двигать­ся с неспешностью... Вот так.

Двукрест шагнул вперед, раскинул руки, изящно повернулся на месте и исчез в завихрениях своей мантии, тут же появившись внутри дальнего обруча, прямо напротив Драко. От такого, Малфой резко отшатнулся, и молниеносно вытащил свою палочку. Блейз успел схватить того за руку, и вспыхнувшее на кончике палочки заклинание испарилось.

Двукрест не обратил на это никакого внимания, вернулся на место и продолжил занятие. Но, Гарри непонимающе посмотрел назад и заметил, с каким беспокойством подошли к Драко — Крэбб, Гойл, Блейз и Теодор. Драко выглядел не очень хорошо. Гарри не замечал, поэтому разница оказалась еще более заметной — Драко Малфой был невероятно бледным, худым, усталым и нервным. Он растолкал парней вокруг себя, встал перед обручем, сжал кулаки и уставился на него.

— Помните о трех "Н", — говорил Двукрест, — и попро­буйте еще раз... Один... два... три…

Час спустя, у Гарри получилось попасть в обруч, на радость Макгонагалл и его друзей. Но не в свой обруч, а в обручи напротив Нотта, Гринграсс, Боунс, Падмы Патил и даже Рона. Каждый раз, когда со вспышкой перед членами ордена солнца появлялся их лидер, они начинали смеяться и провожали Гарри на его место.

Довольный сегодняшними занятиями, Двукрест сказал:

— До встречи в следующую субботу, и не забывай­те: Нацеленность. Настойчивость. Неспешность.

После чего взмахнул палочкой, убирая обручи, и в сопровождении профессора Макгонагалл поки­нул Большой зал. Шестикурсники загомонили, все сразу, и тоже двинулись к вестибюлю.

— Как тебе сегодняшние прыжки? — засмеялся Рон. — Это было нереально круто! У тебя получилось с первого занятия.

— Это все окклюменция, — уверенно ответил Гарри. — А еще опыт парной аппарации. Опыт из десятков парных аппараций, — неприятно сморщился Гарри, прикрыв левой рукой правую в перчатке.

Гермиона и Рон обеспокоенно посмотрели на правую руку Гарри в перчатке, за которой скрывалась жуткая черная ладонь — проклятие, которое держалось на его руке из-за черного мага.

— Неприятный опыт, — пробормотала Гермиона.

— Я лучше обычным, медленным, неуклюжим способом научусь, — согласился Рон.

Уроки и занятия продолжались по расписанию.

А новости о Урсе и Ронвальде появились самым неожиданным образом — через газету “Ежедневный пророк”.

Весь зал во время обеда взорвался голосами, когда на обложке газеты появились знакомые лица Урсы и Ронвальда. Гарри быстро склонился над газетой Гермионы, когда она начала читать вслух:

— Двадцать девятого марта 1997 года, в Фивах прошел ужасный ураган, сопровождаемым землетрясением, громом и молниями. Оказавшиеся рядом маги Ронвальд Леандрос и Гермиона Монфор, спасли десятки маглов и магов…

Землетрясение и другие явления, по словам журналиста, были вызваны неизвестным магическим вмешательством. Уровень силы был невероятным.

— Стихийные бедствия такого масштаба не случались в Египте с древних времен. В далекие времена, они именовались гневом богов, — прочитал Гарри и замолчал.

* * *

Одиннадцатого февраля, Урса и Ронвальд вернулись в школу. Их встретили аплодисментами, ученики завалили их вопросами.

— Она выглядит ужасно, — сказала Гермиона, смотря как Урса старалась улыбаться и отвечать на вопросы любопытных второкурсников.

— А ну, кыш! Идите отсюда! — взмахнул рукой Рон, прогоняя младшекурсников. — Профессору Монфор и Леандросу нужно отдохнуть. Не видите? Брысь отсюда!

Недовольное ворчание младшекурсников прервалось под хмурым взглядом Рона, и все быстро разбежались.

Урса устало улыбнулась Рону и похлопала по плечу. Ронвальд прислонился к стене и кажется уснул.

— Дорогой, дорогой, пошли, — Урса погладила Ронвальда по щеке, Ронвальд резко открыл глаза, настороженно осмотрелся. — Все в порядке. Мы в Хогвартсе.

Гарри, Рон и Гермиона проводили их в личные комнаты, не задав ни одного вопроса и ушли.

— Как думаете, что случилось? — спросил Рон первым.

— Не знаю, но они не нашли и не узнали где Адриан и Том, — сказал Гарри. — И мне это не нравится.

На следующий день, еще до завтрака, Гарри, Рон и Гермиона пришли в личные покои супругов Леандрос-Монфор. Дверь им открыл Ронвальд. Он попросил их быть потише и пустил в комнату. На нем была свободная пижама.

— Ронвальд, — тихо произнес Гарри.

Ронвальд покачал головой. Гарри сник.

— Мы не нашли их. След оборвался. Это значит лишь одно, что проход закрыт насильно изнутри. Единственный раз, когда Гарри так сделал, — нахмурился Ронвальд, — когда они с Томом встретили Зевса.

— Зевса? — удивилась Гермиона. — Того самого греческого бога?

— Он не бог, Гермиона. В древние времена, далеко-далеко до нашей эры, на земле жили невероятно сильные маги. Силы их были настолько велики, что они могли влиять на природу. Зевс мог повелевать небом над своей головой, по своему желанию и любил вызывать гром и молнии. К тому же, он в совершенстве овладел магией “великанства”. Зевс преображался, становился великаном, немыслимых размеров, тем самым устрашая своих врагов и начал властвовать над древней Грецией, — Ронвальд устало сел за стол. — А я могу лишь сказать, что он был тем еще засранцем. Такого эгоиста и единоличника еще поискать. Все его любовные похождения в мифах — чистейшая правда. Мастер трансфигурации, был настоящим извращенцем и завел сотни детей по всей Греции. Но, — с ненавистью фыркнул Ронвальд, сжав кулаки, — вот ирония. Он своих детей ненавидел. Особенно тех, кто унаследовал его стихийную магию.

Ронвальд посмотрел на Гарри.

— Молнии? — догадался Гарри.

— Да, — хмыкнул Ронвальд. — Сумасшедшая скотина. И если Адриан с Томом встретили его…

— Он еще жив?! — не поверил своим ушам Рон.

— Нет, — ответил Рон. — Но маг такой силы и величия, не мог просто так умереть. Он оставил после себя осколки своей души.

— Крестражи? — не поняла Гермиона.

— Нет. То, что сделал Зевс — неизвестное и его личное заклинание. Такой магией современники овладеть не смогут. Слишком изощренная, а требования как у психа. Его осколки слабее “цельного” Зевса, но обладают невероятной силой. Представьте себе силу трех Дамблдоров в одном, — на примере подсказал Рон. — Именно такой силой обладает один осколок души Зевса.

— И зачем ему это было нужно? — озадаченно спросил Рон. — Просто так?

— Нет, — мрачно ответил Ронвальд, — причина в его последнем желании. Уничтожить, стереть каждого своего потомка, кто унаследовал его молнии.

Гарри вздрогнул.

— Тогда получается…?

— Нет, — вдруг рассмеялся Ронвальд. — Адриан и Том уже разбирались с двумя осколками Зевса в нашем мире. Один этот осколок не повредит им. Сейчас они сильнее, чем тогда. Я лишь беспокоюсь, — задумчиво продолжил Ронвальд, — что это может затянуться. Так как в таких подпространствах, да еще и при вмешательстве Зевса время и пространство искажаются. Для них может пройти месяц, а для нас год. Я надеюсь лишь на то, — устало прошептал Ронвальд, его руки чуть подрагивали от охватившего его беспокойства и страха за друзей, — что они будут в порядке, и выберутся как можно раньше.

Выходили ребята из комнаты Ронвальда и Урсы в плохом настроении.

Завтрак прошел под вопросами друзей и однокурсников.

* * *

12 февраля, 1997 года

— Что вы знаете о Зевсе? — спросил Гарри на следующий день у Дамблдора.

Полчаса назад, Гарри начал учиться “гулять” по разуму Дамблдора. Не просто читать то, что Дамблдор выставлял перед Гарри. А настоящее исследование разума. Поиск нужной информации.

Дамблдор постучал костяшками пальцев по столу и надолго задумался. Гарри терпеливо ждал.

— Могущественный маг. Один из богоподобных колдунов древности. Его называли повелителем неба.

— Почему маги древности были такими сильными? — в замешательстве спросил Гарри.

— Хороший вопрос, Гарри. И ответ кроется в количестве магии.

— Количестве?

— Да. Магия — как кислород, уменьшается с каждым годом. Об этом говорят и сами маглы, и упоминают старые ученые в магических научных журналах, — объяснил Дамблдор. — Количество — не корректное слово. Лучше сказать, качество и сила магии, что витает в воздухе, во всем — ее стало намного меньше. Что тогда, что сейчас, Гарри, концентрация магической энергии сильно отличалась. Хогвартс был построен на особых лей-линиях, и здесь магической энергии в избытке. К тому же, наличие такого количества учеников, молодых магов, положительно сказывается на атмосфере вокруг Хогвартса. Такие места, как Хогвартс, называют местами силы. И здесь магическая энергия лучше. Здесь, магам легче использовать магию. А представь, что таких мест силы было больше. Их количество, их протяженность.

— Вы хотите сказать, что магической энергии на земле стало… меньше?

— Да. К сожалению, ее меньше. Точнее, ее не хватает.

— Потому-что людей больше! — понял Гарри.

Дамблдор удовлетворенно улыбнулся.

— Правильно. К тому же, в древности, было больше магических рас. Их разнообразие было невероятным. Сейчас мы имеем крохи из далекой истории. Объедки из великого стола.

— И маги начали скрываться, — вздохнул Гарри. — Ведь в древние времена, маги и маглы жили на одной территории. Маги не скрывались.

— Да, да. Сейчас нам приходится скрываться от глаз маглов. Пока магическое население находится в критическом состоянии, население маглов непрерывно растет. Магии становится все меньше и меньше.

Гарри ужаснулся и прошептал:

— Тогда получается… через сотни лет, на земле не будет магии?

— Нет, отчего-же, — успокаивающе улыбнулся Дамблдор. — Это не первый и не последний раз, когда магии становилось меньше. Весь наш мир как круг. И все всегда возвращается к началу. Я считаю, что через сотни лет, а может даже раньше, нас ждет расцвет магии. Я лишь надеюсь, что смогу увидеть этот момент собственными глазами. Ты возможно не знаешь, но я, как директор Хогвартса, могу увидеть то, чего не видят другие, — улыбнулся Дамблдор.

— И что это?

— За последние три года увеличилось количество маглорожденных. Не считая полукровок. С чистокровными детьми есть свои проблемы, и они не решатся по моему слову. Тут уже все зависит от благородных домов. Но я могу видеть, что все возвращается к тому времени, когда Хогвартс наполнялся сотнями тысяч учеников. И не было ни одной пустующей комнаты.

— Это ваш прогноз?

— Это моя надежда, — прошептал Дамблдор, и посмотрел за окно. — Я боюсь лишь того, что вместе с расцветом магии, из недр земли вылезут создания, что давно спрятались или впали в спячку. И возрождение черных магов, лишь тому доказательство.

* * *

Четырнадцатое февраля — Гарри его ненавидел. Его не волновало количество подарков, внимания и лукавых взглядов. Как только в коридоре начали парить розовые облака в форме сердечек, а девушки и мальчики начали усиленно прихорашиваться — Гарри сразу же спрятался в Выручай-Комнате. К тому же, он, Рон, Гермиона, Джинни и другие были наказаны. И они не могли пойти в Хогсмид, чтобы отдохнуть или повеселиться. А в стенах школы в этот день, Гарри ждали лишь набеги девушек и парней на него.

— Опасно! — закричал Рон, вспоминая как какой-то дородный когтевранец попытался зажать Гарри в коридоре. — У меня чуть сердце из груди не выскочило. Что на них нашло? На тебя начали охоту даже парни.

— Или он хотел меня запугать, чтобы я не соглашался на приглашение какой-нибудь особой девушки, — не мог согласиться с другом Гарри.

Внимание девушек итак тяготило Гарри, ему сейчас, словно не хватало только внимания парней. Ага! Не надо!

Гермиона лишь хмыкнула.

— Не приводи никакую свою статистику, — предупредил ее Гарри, и Гермиона вынужденно согласилась.

Джинни лежала на диване позади Гарри и махала ногами.

— А чего ты отказываешься? — не понимала девушка, ей пришлось отменить свои планы с Дином в Хогсмиде. Хотя, кажется никаких планов у них и не было.

— А зачем мне это? — переспросил Гарри. — Я не могу думать о романтике и сердечных делах, когда Адриан и Том не вернулись, когда черные маги снуют по Британии, когда Корбан Яксли пропал из собственного дома, когда Волан-де-Морт перестал отвечать на мои вопросы! — под конец Гарри закончился с досадой и негодованием. — А еще эта рука!

— Ага, — вздохнула Джинни. — Неудачник ты.

— Джинни, — недовольно вздохнул Рон.

— Она в какой-то мере права, — невесело усмехнулся Гарри. — Ни девушки, ни поцелуев, никаких романтических историй или влюбленностей. Жалко…

— А как же твой интерес к Чжоу на третьем курсе? — спросила Гермиона, Джинни тут же заинтересованно повернула голову. — Просто интерес, Джинни.

Джинни разочарованно отвернулась.

— Ничего, — ответил Гарри.

— Как она сейчас, интересно, — задумался Рон. — Она перестала издеваться над огурцами или сменила их на другой овощ?

К ужину они спустились, и встретили в коридоре у Большого зала возбужденную, взбудораженную чем-то Лаванду. Заприметив их еще издалека, она взвизгнула и побежала к ним.

— Вы не представляете что случилось!!! — закричала девушка, подпрыгивая на месте. — Седрик Диггори сделал предложение Чжоу Чанг!

— Что?! — в шоке заорал Рон.

— Когда? — спросила Джинни.

— Сегодня! Всего два часа назад. В Хогсмиде! Иии! — завизжала от радости Лаванда. — Это было так романтично, сказочно и самоотверженно. Вы помните слух, что у Седрика невеста? Оказалось, что это правда! Его дедушка, глава рода Диггори, насильно заставлял Седрика жениться на той девушке. Но! Седрик отказался! Он пришел сегодня в Хогсмид с цветами и обручальным кольцом, встал на одно колено перед Чанг, и сказал, что отрекся от семьи, чтобы быть с ней! Какая любовь!

Затем Лаванда увлеклась и стала повторять уже сказанное, вплетая в повествование новые детали. Но, ребята смогли почерпнуть кое-что еще интересное. Реакцию Чжоу. Когда Седрик сказал, что отрекся от семьи, когтевранка заявила, что сможет позаботиться о Седрике и поцеловала его.

— И я этого не увидела, — пораженно прошептала Джинни, не веря, что пропустила такое!

Из коридора послышались девчачьи визги, смех и восторженные вздохи, вместе с непрекращающейся болтовней. Лаванда вмиг убежала от них.

— Чжоу, покажи кольцо! Ааа! Какое очаровательное!

Это оказалась Чжоу Чанг, окруженная десятками девушек. Чжоу выглядела прекрасно — она вся лучилась от счастья, улыбка никак не сходила с ее лица.

Во время ужина — все обсуждали предложение Седрика.

— И кто скажет, что эта та же девушка, которая жестоко уничтожала огурцы? — весело спросил Гарри.

— Она наверное представляла на их месте, кхм, кое-что принадлежащее Седрику, — посмеялся Рон.

Гермиона не удержалась и засмеялась. А потом в шоке сказала:

— О, Мерлин. Я засмеялась. Какой я ужасный человек.