Люциус Малфой: цена ошибки (джен)

Где-то капает вода. Монотонный дробный звук выматывает, наводит на мысли о средневековых пытках. Люциус мог поклясться, что в подвалах его особняка нет воды. Но, тем не менее, звук не отступает, сводя с ума. Наведённые чары? Скорее всего. Извращённая фантазия Лорда способна на что угодно.

Холодные камни впиваются в кожу, содранные ладони саднят. Рассеянный белёсый свет заливает камеру, тоскливый и жуткий.

Люциус морщится. Он никогда не задумывался, каково это — сутками находиться в сумрачном одиночестве, на жёстком полу. Зато теперь познает весь спектр ощущений, о да.

И винить, кроме себя, некого.

Волдеморт швырнул его сюда, велев хорошенько поразмыслить над ответом на заданный вопрос. И от этого приказа тошнота подкатывает к горлу, а руки леденеют.

Люциус садится поудобнее, в очередной раз прокручивает в голове все оправдания, с горечью осознавая, как жалко они звучат. Он на месте Лорда не принял бы их. А стал мстить — сразу, жестоко и долго. Да какое там принять? Он вообще не стал бы слушать ничтожный лепет.

Люциус со свистом втягивает воздух через сжатые зубы. Запах камня и сырости наполняет ноздри.

Скорее всего, он отсюда уже не выйдет. Значит, в жизни осталась только одна задача — уберечь Драко. Спрятать свой наибольший страх за ментальными щитами, затолкать как можно глубже, и не позволить ему прорваться наружу.

Люциус бессильно стонет, вжимаясь лбом в шероховатую стену. Жалкие потуги скрыть очевидное! Лорду отлично известна его главная слабость. Одна надежда — он удовлетворится мучениями отца и не станет отыгрываться на сыне. Слабая, эфемерная надежда.

Лорд в ярости. Он ни перед чем не остановится. И, самое странное, что Люциус его понимает. Понимает и принимает всё, что произойдёт сегодня в этой камере, и от этой мысли становится дурно и мерзко.

Мерлин, за что! Почему всё сложилось так по-идиотски, почему пошло прахом… Ведь он был уверен, что поступает правильно. Если бы не проклятый Поттер… Выскочка, марионетка, головная боль. Походя разрушил его жизнь, жизнь его семьи… и одну из жизней Лорда.

Люциус с силой прижимает ладони к лицу, зажмуривается. Чтоб он сдох, чёртов Поттер, такой же мучительной смертью, какая ждёт его самого!

Прохладный ветер проносится по камере. Люциус содрогается и замирает, боясь отвести ладони от лица. Надо встать на колени, надо вспомнить слова, которые крутились в голове все эти мучительные часы… Надо попытаться сделать хоть что-то. Но ледяной страх уже сковал тело.

Почти бесшумные шаги, запах пергамента и морской соли.

— Ты разочаровываешь меня всё больше, Люциус, — бесстрастный голос над головой. — Разве так приветствует своего Лорда преданный вассал?

Страх сжимает горло. Малфой силится выдавить хоть слово, но получается только хрип. Тело отказывается повиноваться.

— Что ж, я помогу тебе, мой скользкий друг.

Сильный удар бросает его вперёд, острые неровности пола вспарывают кожу на щеке. Боль отрезвляет. Люциус быстро поднимается и застывает на коленях, низко опустив голову. Сердце колотится, как сумасшедшее. Он видит край сизо-зелёной мантии, чувствует исходящий от неё могильный холод.

— Я полностью осознаю свою вину, мой Лорд, — говорит торопливо, молясь, чтобы Лорд не прервал, позволил высказаться. — Я готов понести наказание. Если вам будет угодно выслушать меня, я могу объяснить причины своей чудовищной ошибки, но я осознаю, то мне нет оправдания.

Тишина, вязкая, страшная. Магия Лорда клубится вокруг волнами морозной тьмы, проникает в каждую клеточку тела, подчиняет магию самого Люциуса, давит, душит.

Он стискивает зубы, стараясь дышать глубже.

— Вот как, — равнодушно роняет Волдеморт. — Говори. Пока можешь.

Руки леденеют. Угроза слишком отчётлива, но это одновременно и шанс… Вот только какой? Люциус склоняется ниже.

— Мой Лорд, я подбросил дневник девчонке Уизли, чтобы ваша душа смогла поглотить её и вырваться на свободу. В Хогвартсе для этого были наилучшие условия — в случае неудачи с Уизли, кругом много любопытных грязнокровок. Плюс поддержка василиска. Я был уверен, что всё получится, мой Л… агхм, — горло сдавила невидимая рука, и Люциус закашлялся. Из глаз брызнули слёзы.

— Всё почти получилось, — яростное шипение сверху. — Почти! И по твоей вине я лишился части своей души!

Магия Лорда бьёт наотмашь, впивается в тело, в мозг сотнями острых крючьев. Дышать нечем, боль раздирает внутренности. Люциус падает в корчах, не в силах даже стонать.

Незнакомое заклинание перекрывает шум в ушах, и мучения стихают. Давление на горло ослабевает, он жадно глотает воздух, хрипя и кашляя. Край скользкой мантии Лорда почти касается его лица. В голове не осталось никаких мыслей, никаких желаний — всё выжжено болью, словно огнём.

Сильный удар отбрасывает его к стене. Люциус сползает вниз, обдирая лопатки, рискует открыть глаза — алые всполохи в зрачках Лорда заставляют панически вжаться в стену. Тихий шорох, прикосновение холодной ткани к плечу. Острый кончик палочки упирается под ключицу. Малфой сглатывает и замирает, как кролик перед удавом. Красный огонь в глазах Волдеморта гипнотизирует.

— Напомни мне, Люциус, какова месть за смерть близкого родственника, согласно традициям?

Палочка обводит ключицу, оставляя глубокий кровоточащий порез. Малфой облизывает пересохшие губы.

— Казнь, мой Лорд. Виновный должен в полной мере ощутить мучения своей жертвы.

Палочка скользит ниже, разрезает соски, и Малфой дёргается от обжигающей боли.

— Скажи мне, Люциус, как погиб мой крестраж? — голос Волдеморта звенит осколками льда.

— Поттер… уничтожил его клыком василиска, мой Лорд, — от страшной догадки застывают кончики пальцев.

— Как полагаешь, это было долго и мучительно?

Палочка нагревается, вспарывает кожу на животе, края пореза тут же обугливаются. Малфой не выдерживает и кричит, запах горелой плоти ударяет в ноздри.

— Отвечай! — хлёсткая пощёчина приводит в чувство.

— Да, мой Лорд, — сипит Люциус, не в силах оторвать взгляда от горящих глаз Волдеморта. Алые всполохи закручиваются в огненные водовороты, гневная магия сдавливает виски.

— Мой крестраж был подростком, школьником, — пепельные губы раздвигаются в хищной усмешке.

— Нет! — вскрикивает Люциус, вмиг забывая про боль и страх. — Только не это, мой Лорд, умоляю вас!

Плотная воздушная волна запечатывает рот, выбивает воздух из лёгких. Перед глазами пляшут цветные искры. Волдеморт выпрямляется во весь рост, поднимает палочку. Широкие рукава обнажают худые руки, белые, словно кости.

— Жизнь за жизнь, не так ли, мой скользкий друг?

Короткий жест, магия взрывается фейерверком тьмы, метку обжигает.

Серый смерч в центре камеры выплёвывает на пол растрёпанного Драко в изорванной одежде. Принудительная аппарация! Малфой хрипит, отлепляясь от стены. У него больше не остаётся никаких мыслей, только инстинкты. Он ползёт вперёд, оставляя за собой кровавый след. Ползёт, видя только сына — в его расширенных зрачках плещется ужас. Он не успевает. Натыкается на невидимую преграду, царапает её, сдирая пальцы в кровь.

На его глазах одежда сына превращается в пыль. Беззащитное тело вздёргивают, как сломанную игрушку, распинают на стене. Драко смотрит остановившимся взглядом, кажется, он не дышит от шока.

Люциус хватается за горло, раздирает ногтями изрезанную грудь. Собирает остатки своей магии, силится сломать проклятие немоты, но тщетно.

— Тебе лучше помолчать, — холодно бросает Волдеморт. — Итак, виновный должен ощутить все страдания жертвы. Так ты сказал, мой неосторожный друг? — его голос превращается в шипение. — Как полагаешь, каково мне вернуться и ощутить, что часть меня погибла? Погибла мучительно и бесполез-с-сно…

Тонкие кисти поднимаются, ткань оголяет бледную кожу. Люциус застывает, тяжело дыша.

Палочка начинает двигаться, рисуя сложный узор — и этот узор покрывает жуткими порезами нежное тело сына. Кровь стекает крупными каплями по дрожащим рёбрам, Драко бьётся в невидимых путах, и Люциус слышит жалобное:

— Пожалуйста, мой Лорд, что угодно, только пощадите папу…

Тихий голос взрывается в помутнённом мозгу грохотом набата. Задавленная, смятая силой Лорда магия раскручивается, как сжатая пружина. Люциус бросается вперёд, снося преграду заклинаний, звериный вой отражается от равнодушных стен. Дикий вой животного, на глазах которого убивают дитёныша.

Тяжёлый удар впечатывает его в пол, вышибает дух, острая боль разрывает лёгкие. Красные пятна застилают глаза, но Люциус слепо шарит вокруг и хрипит:

— Мой Лорд, возьмите мою жизнь, мою кровь, что пожелаете! Я с радостью проведу в мучениях хоть все отпущенные мне годы, только оставьте Драко в живых… мой Лорд! — изодранные руки натыкаются на гладкую ткань, сминают.

Жёсткие пальцы впиваются в волосы и вздёргивают вверх. Холодный пот застилает глаза, Люциус моргает, силясь разглядеть лицо Лорда.

— Энервейт, — неприязненно шипит тот. Цветные пятна исчезают, боль слегка утихает.

— Благодарю вас, мой Лорд, — непослушными губами произносит Люциус. Глаза Волдеморта полыхают багровым, а в глубине зрачков бьётся какое-то нераспознаваемое чувство. Неужели? Внезапная надежда обжигает.

— Не надейся, — отрезает Лорд. Сердце обрывается. Малфой едва дышит и неотрывно смотрит в лицо сюзерену — и видит, как странное чувство появляется во взгляде, появляется вопреки словам. Пауза затягивается.

А потом звучит невозможное:

— Я дам тебе шанс спасти сына.

— Я сделаю всё, мой Лорд, всё…

Безжалостные пальцы царапают затылок, запрокидывают голову.

— Ты помнишь свою вассальную клятву?

— Конечно, мой Лорд, — от удивления Малфой глубоко вздыхает — сломанные рёбра отзываются горячей болью.

— Превосходно. Так подумай, что случится с тем, кто нарушит её… делом.

Люциус холодеет. Ритуальные слова кружатся в памяти, ужас осознания растекается в груди.

Рывок, его дёргают за волосы.

— Вслух, Люциус!

— Да, мой Лорд. Магия вассала, предавшего сюзерена, превращается в наказание. Вассал слабеет, ошибается, болеет… — голос дрожит и стихает к концу фразы.

— Я вижу, ты всё понял, — с неожиданной горечью говорит Волдеморт.

Малфой вздрагивает и неверяще вглядывается в его лицо — но оно вновь нечеловечески бесстрастно.

— Я могу принять твоё раскаяние и назначить службу — магия засчитает её как мое прощение. Но я не стану этого делать.

Волдеморт замолкает и переводит взгляд на притихшего Драко. Тот мелко трясётся от холода и боли, кровь больше не течёт — застыла тёмными потёками на худом теле.

— Как пожелаете, мой Лорд, — поспешно говорит Люциус. Безнадежная попытка отвлечь внимание Лорда от сына.

— В Хогвартсе каникулы, — задумчиво тянет Волдеморт. Пальцы разжимаются, и Люциус почти падает на пол, едва успев подставить руки. — Я оставлю Драко здесь. Он будет жить, но за каждую твою ошибку станет расплачиваться кровью. А без ошибок тебе не обойтись — магия не прощает предательства.

— Я… — Малфой сглатывает, в бессильном горе пожирая сына глазами. — Благодарю вас за милосердие, мой Лорд.

Склоняется к его ногам, касаясь лицом пыльной ткани.

Волдеморт брезгливо отступает. Люциус вскидывает голову, сердце глухо и болезненно бьётся о сломанные рёбра. Он сможет, он будет стараться, он совершит невозможное — сделает так, чтобы Драко мучился как можно меньше.

К дьяволу!

Волдеморт ничего не говорит просто так. Если он упомянул о прощении — значит, есть шанс. И сына можно спасти.

Длинная фраза на парселтанге отзывается волной мурашек по позвоночнику. Вокруг Драко вспыхивает синеватый свет, порезы затягиваются. Небрежный жест — и невидимые путы спадают, сын оседает на пол, не отводя от отца отчаянного взгляда.

— Драко… Всё будет хорошо, обещаю, — одними губами шепчет Люциус.

Ледяные пальцы сдавливают плечо, свет на секунду меркнет. Рывок — и он падает на пол посреди собственной спальни. Мягкий светлый ковёр, запах бергамота и фиалок — любимых духов Нарциссы. Всё кажется нереальным, словно из другой жизни.

Он не надеялся вновь очутиться здесь.

Шатаясь, поднимается на колени и выжидательно смотрит на Волдеморта. Тот молчит. Тонкие пепельные губы сжаты, серые скулы заострились. Глаза потускнели, красноватые отсветы почти растаяли.

От тишины начинает закладывать уши.

Люциус, голый, окровавленный, стоит на коленях посреди своей спальни и ждёт. Ждёт приказа, жеста, удара, чего угодно… Волдеморт смотрит сквозь него равнодушным, даже потусторонним каким-то взглядом. Он словно не здесь.

В комнате холодает.

Минуты текут, медленные, густые, как кровь. Под ногами Люциуса на светлом ковре расплываются пятна.

Наплевать. Люциус сжимает зубы. Драко остался там, в белёсом сумраке подвала, один на один с болью от ран и сводящей с ума капелью… По его вине.

Сын расплачивается за ошибку отца.

Знакомая магия мелкими иглами вонзается в виски. Хочется закричать, разорвать вязкое, давящее наваждение. Но страх за сына заставляет молчать и ждать, ждать неизвестного.

Чего хочет Волдеморт?

Или… он тоже ждёт? Или была какая-то подсказка? Люциус лихорадочно прокручивает в памяти разговор. Одно слово вспыхивает, заполняя сознание. Мерлин! Лорд назвал его вассалом. Назвал сам — что равносильно признанию. И приказу.

Люциус поспешно меняет позу. Встаёт на одно колено, опускает руки. Пальцы погружаются в тёплый ворс ковра.

Угадал или нет? Его начинает потряхивать — от холода и неизвестности. Минута, другая… Что-то меняется. Или ему кажется? Нет. Зловещая магия отступает. Дышать становится легче.

Сверху слышится лёгкий шорох. Люциус ниже опускает голову, беззвучно молясь неизвестно кому. Только бы он всё сделал правильно, только бы Лорд сдержал своё обещание и сохранил жизнь сыну…

— Единственный наследник моего вассала, — негромкий голос заставляет вздрогнуть и сжаться.

Что? Верить — не верить…

— Драко — твой единственный наследник, Люциус. Я не убью его. Никогда.

Мир переворачивается и застывает под другим углом. Грязь, боль, непонимание стекают вниз, словно по стеклу. Прозрачная поверхность обнажается, сверкающая и чистая.

Голова кружится.

Что-то падает под ноги Люциусу, ковёр заглушает звуки.

— Собрание сегодня в восемь вечера, только Ближний круг. Ты должен быть в форме.

Шелест мантии. Хлопок аппарации — и снова тишина.

Крошечный флакон блестит в мягком свете из окон. Лорд ушёл? Вернул его к жизни — и ушёл. Не позволяя себе задуматься, Люциус откупоривает флакон и выпивает одним глотком. Волна жара опаляет внутренности. Рёбра распирает, кожа горит. А через мгновение всё заканчивается.

Никакой боли. Ни следа от ран. Он поднимается, шевелит плечами — магия привычно наполняет его, слабости как ни бывало.

Быстро одевается, разглаживает безупречные складки мантии — и нащупывает в рукаве палочку. Свою собственную палочку.

Неверяще гладит тёмное дерево, взмахивает на пробу — щекочущее тепло бежит по руке. За окнами сверкает солнце. Люциус подходит ближе, приникает к прохладному стеклу.

Проклятье!

Он здесь — здоровый, сильный, взрослый волшебник. А его сын, подросток, ранимый и впечатлительный, трясётся от холода и страха в подвале своего же дома. Потому что его отец совершил ошибку.

Люциус рычит, вжимаясь лбом в стекло, рычит жутко, по-звериному, и с размаху бьёт кулаком в окно. Магия вспыхивает, чары на стекле подаются и оно осыпается с жалобным звоном. Холодный ветер врывается в комнату, ударяет в глаза. Люциус сжимает кулак — острые осколки ранят ладонь. Кровь капает на подоконник.

Очень медленно. Так же медленно, как из порезов на теле Драко. Люциус подносит руку к лицу и долго смотрит на застрявшие в плоти прозрачные куски.

Его сын будет жить.

Волдеморт не убьёт наследника своего вассала.

Никогда.

Драко останется жив. И Люциус вытащит его — наперекор магии, наперекор всему. Всё будет хорошо.

Он справится.

Лорд дал ему надежду заслужить прощение — и он сделает это, во что бы то ни стало.

Люциус закрывает глаза, запрокидывая голову. Сжимает кулак — осколки стекла глубже входят в ладонь, рука немеет от мгновенной боли.

Он искупит вину перед Лордом. Но не перед сыном.

Драко простит его — но он сам никогда не сможет простить себя.

Никогда. Он — отец, предавший сына.

* * *

Холодный ветер шевелит тусклые белые волосы, солнечный луч скользит по бескровным губам.

Люциус Малфой готовится пройти по обломкам собственной жизни — чтобы отдать её сыну.