Диковинка (джен)

Когда я познакомился с Люциусом, больше всего на свете мне хотелось сбежать куда-то, где будет тихо. Кто бы мог подумать, что столь крохотное тело может издавать столь пронзительные звуки. Впрочем, я бы никогда не решился возмутиться рядом с Марго, путеводная звезда жизни Абрахаса всегда обладала темпераментом фурии. Возможно, именно за это Абри ее и любит до сих пор, даже через несколько лет после ее смерти не глядя на других женщин. И я его понимаю.

В нашу первую встречу Люциус был беспокойным младенцем, вызывающим головную боль и требующим неусыпного внимания. Но тогда он не был моей заботой. Сейчас же он вырос, но продолжает быть таким же беспокойным, вызывающим головную боль и требующим все больше внимания. Уже почему-то моего. У Абри всегда был талант втягивать меня в неприятности, иногда я думаю, что это общая черта всех Малфоев, скрупулезно передающаяся по наследству от отца к сыну.

Впрочем, определенные различия между ними есть. В конце концов, при знакомстве с Люциусом мне просто хотелось сбежать, а когда я первый раз в жизни увидел Абрахаса Малфоя, то больше всего на свете мечтал разбить ему нос.

Когда-нибудь я это сделаю.

Из личного дневника Антонина Долохова.

— Тони, ну кого еще я могу о таком попросить?

Абрахас нервно постукивал пальцами по столешнице. Быть отцом шестикурсника — неблагодарная работа, быть отцом Малфоя — еще и беспокойная. Добавим, что этот шестикурсник Малфой еще и влюблен по уши, и оставалось только хвататься за голову. И признавать мудрость собственного отца, не чуравшегося старых добрых розг.

— Кого угодно, — проворчал Антонин. Меньше всего ему хотелось связываться с юнцом, искренне убежденным в своей исключительности. Особенно сейчас, когда он только-только вернулся в страну.

— Очень смешно. И что же я скажу этому «кому угодно»? Дорогой кто угодно, будь так добр, проследи, чтобы мой наследник не потерялся в маггловском городе, не устроил скандал, не испортил себе и мне репутацию перед лордом Волдемортом и не сломал собственную палочку. Ты так себе это представляешь?

Антонин пожал плечами.

— Не понимаю, чего ты так беспокоишься. Прогуляется Люциус по Лондону, посмотрит на магглов вблизи. Он уже большой мальчик и не должен бояться темноты. Вспомни себя в его возрасте.

Абрахас стукнул кулаком по ладони и рявкнул:

— Не сравнивай меня с ним! Я в его возрасте уже занимался серьезными делами, а не вдохновенно распинался перед сверстниками! А Люциус…

— А Люциусу ты дал поиграть в детство, — закончил за его Антонин. — Вот и вся разница между вами.

Абрахас обмяк в кресле и схватился за голову. Старый приятель был прав, но от этого легче не становилось.

— Тони, я тебя очень прошу. Я не могу доверить моего сына кому-то другому. Буду тебе должен.

— Ты и так вовек не расплатишься. Ладно. Что планирует наш храбрый исследователь маггловских глубин? — устало спросил Антонин и удостоился долгого проникновенного взгляда.

— Ты сам буквально только что заметил, что между нами почти нет разницы. Как считаешь, я бы тогда рассказал отцу, что планирую?

В этом Абри прав — он в жизни бы не рассказал отцу, что планирует ограбить приму-балерину Лондонского Королевского Балета, потому что подаренное ей принцем кольцо идеально подходит к божественным глазам Марго.

Временами мне кажется, что кого-то из моих прабабок точно прокляла Яга, в противном случае я никогда не оказался бы вовлечен в процесс ухаживания Малфоя.

Дважды.

Из личного дневника Антонина Долохова.

Магглы.

По спине пробежали мурашки, Антонин едва удержался, чтобы не поежиться. Он не особенно любил крупные города как раз потому, что в таких было отчаянно очевидно — магглы бесчисленны. Как муравьи. И мельтешат точно так же, постоянно куда-то спешат, занятые своими проблемами. Низшие существа, такие слабые поодиночке, ни на что не годные, трусливые и грязные, но такие грозные, когда собираются в толпу. Всю жизнь ему казалось вселенской несправедливостью, что приходится скрываться от них, таиться. Муравьев можно потравить — магглов тоже, история наглядно это показывает. Но отчего-то первое допускается, а второе осуждается приличным обществом. Антонин мысленно фыркнул, как будто это приличное общество высовывает нос за пределы своего ограниченного мирка, пока другие, более смелые, борются с вредителями.

Он поправил воротник и небрежным жестом проверил палочку. Хотелось бы обойтись без привлечения внимания. Конечно, Лондон — не захудалая деревня, авроры не будут прибывать на каждый чих, но все же будет очень некрасиво, если что-то случится и он угодит на допрос. Пожалуй, хуже будет только, если на этот допрос угодит Люциус. Несовершеннолетний студент, нарушивший запрет на использование магии посреди маггловской части большого города — это одно, а вот совершивший то же самое чистокровный наследник Малфоя — уже совсем другое. Последствия несоизмеримы, особенно в некоем закрытом клубе.

— Пороть надо было мальчишку в детстве, Абри, пороть, — проворчал он себе под нос. Хотя в любом случае это было бы бесполезно. Абрахаса отец воспитывал очень сурово, но это не мешало юному сорвиголове выкидывать такие фокусы, при воспоминании о которых у Антонина начинали ныть все полученные тогда шрамы. И правое колено. Особенно правое колено. По крайней мере, он по примеру отца не сбежал в Америку за золотом, за одно это Антонин был готов простить примерно половину всех прегрешений Люциуса, которые тот, несомненно, совершит в ближайшее время.

Антонин бросил взгляд на артефакт, замаскированный под наручные часы. Люциус был где-то неподалеку. Он огляделся и зашагал в сторону неприметного переулка, стараясь не сталкиваться с магглами. На оживленной улице было бы затруднительно воспользоваться палочкой, чтобы найти малолетнего беглеца, так что Абрахас дал ему семейную реликвию, настроенную на присутствие родственников. Других Малфоев в Лондоне быть не должно, так что оставалось только следовать знакам.

Сложнее всего было согласиться с требованием Абри вести себя максимально незаметно и по-маггловски. Никаких отводящих чар, никакой дезиллюминации, и уж точно ничего боевого. И зачем ему в этом случае я, отправил бы любого криворукого идиота или даже домового эльфа. Но нет, «Тони, только настоящий мастер сумеет по-настоящему слиться с обстановкой, а ты настоящий мастер, уж я-то точно знаю. Ну и заодно покажешь мальчику, что такое магглы. Изнутри, так сказать».

Почему, ну почему я всегда ведусь на его авантюры? Даже когда сам Абри в них не участвует?

Из личного дневника Антонина Долохова.

Когда он наконец увидел мальчишку, Антонину стоило большого труда не расхохотаться в голос. Люциус явно старательно готовился к своей вылазке. Это они, Малфои, умели, надо отдать должное. Вот только воспользовался он не теми книгами.

Люциус закутался в темный плащ с высоким воротом. Трансфигурация — превосходно, чувство меры — отвратительно, отметил Антонин, наблюдая, как длинные полы метут асфальт. Не самый чистый, надо сказать. Еще на Люциусе была шляпа, причем она оказалась ему великовата, поскольку наползала на уши, из-за чего он постоянно ее поправлял. Шляпа явно была надета в целях конспирации и чтобы остаться неузнанным.

С другой стороны, в какой-то мере он вполне мог добиться поставленной цели. Вряд ли кто-то запомнит лицо чудака, натянувшего себе широкополую шляпу на нос и завернувшегося в плотный плащ не по росту и не по погоде. Вот с незаметностью уже будут проблемы, среди маггловского летнего многоцветья Люциус сейчас выделялся, словно освещенный ярчайшим люмосом.

Антонин подкрался поближе и негромко кашлянул. Люциус подскочил и в панике развернулся.

— Дядя Тони, — шепотом возмутился он. — Что вы тут делаете?! Я на деле… Отдайте!

— На деле он, — сухо сказал Антонин, убирая в свой рукав отобранную палочку. Люциус проводил свое сокровище отчаянным взглядом и насупился. — Ты зачем так вырядился? Погоди, не отвечай. Судя по тому, как покраснели уши, в бестселлере «Маггловские приключения юного Джонатана» магглы описаны именно так. Что-нибудь другое не мог найти?

— Мне нужно было стать незаметным, — снова возмутился Люциус, однако опровергать Антонина не стал.

— Не заметит тебя сейчас только слепой. Так…

Антонин огляделся, затем ухватил Люциуса за шиворот и потянул вглубь переулка, подальше от шумной улицы.

— Снимай это безобразие, — велел он. — Раз уж ты «на деле», значит, будем тебя готовить к делу. И первым делом выкинем эту шляпу.

— Вас отец послал, дядя Тони? — спросил Люциус, неохотно выпутываясь из плаща, пока Антонин прикидывал, что будет проще и незаметнее — сжечь эти плоды юношеской фантазии, уменьшить, трансфигурировать или просто выбросить?

— Сам-то как думаешь?

— Я думаю, что отец слишком сильно волнуется. И не доверяет мне! Я и сам могу справиться!

— Разумеется.

Антонин, наконец, определился и уменьшил плащ со шляпой, после чего засунул их в карман. Неизвестно, что там за дело придумал Люциус, может, они еще пригодятся. Потом окинул мальчишку критичным взглядом.

Скоро уже язык не повернется звать того мальчишкой, подумалось ему. От нескладного подростка уже почти ничего не осталось. Пройдет еще совсем немного времени, и Люциус окончательно повзрослеет. Из глаз уйдет это упрямое желание доказать, что он вырос, что он способен и что он сам уже все знает, сменится настоящей уверенностью в себе и в своих силах.

Но это будет потом.

— Сойдет, — решил Антонин. — Стоило бы тебе что-то поярче найти, но и так справимся. Волосы распусти.

Люциус схватился за хвост — предмет своей тайной гордости, о которой, естественно, все знали.

— И не спорь, — велел Антонин. — Магглы сейчас так носят. Куда ты собирался отправиться?

— Не знаю, — мрачно признался Люциус, развязывая ленту.

— Не знаешь. Чудесно.

— Мне нужно найти что-то… Что-то особенное. Что-то, способное удивить чистокровную леди. Чего больше ни у кого нет!

И поэтому мальчишка потащился к магглам. За чем-то особенным для леди. Ну конечно, что может быть необычнее для волшебницы из чистокровной семьи, чем маггловская диковинка. Чего еще он мог ждать от сына Абрахаса?

По крайней мере, его идеи не заходили дальше поиска чего-то необычного. Люциус признался мне, что первой его идеей было найти украшение, «достойное бесподобной красоты возлюбленной». Он на меня как-то странно посмотрел, когда я спросил, не видел ли он чего-то подходящего среди недавних подарков актрисам или балеринам. Похоже, Абри не все рассказывает сыну, да и Люциус понятия не имеет, кто такие балерины. Мне от этого только легче, еще раз штурмовать маггловский театр в разгар представления я не хочу. Вломиться в ювелирный магазин и привлечь внимание авроров у меня тоже желания нет, так что я убедил мальчишку, что даже если Нарциссе Блэк понравится добытое таким необычным образом украшение, то вряд ли Друэлла Блэк оценит подобный дар. А злить потенциальную тещу еще до самой свадьбы — не самый разумный поступок, тем более, когда речь идет о Блэках.

О музеях я ему не рассказал. Если он невнимательно слушал на лекциях или если преподаватель маггловедения о них умолчал — это не мое дело.

Выгуливать отпрыска Малфоев по маггловским улицам тоже не мое дело, но когда это с Абри было легко?

Из личного дневника Антонина Долохова.

Всегда интересно наблюдать за лицами тех, кто впервые оказывается в незнакомой обстановке. По ним можно многое узнать о человеке, о том, умеет ли он держать себя в руках, способен ли справиться с собственной тревогой и слиться с окружением. Достаточно ли он любопытен, чтобы начать изучать этот неведомый мир, или же предпочтет скрыться как можно быстрее в привычном месте.

Антонин искоса посматривал на мальчишку и отмечал смену выражений на лице. От легкой брезгливости, когда на него наткнулся какой-то спешащий маггл, до испуга при резком гудке автомобиля.

— Смотри, Люциус, — негромко сказал он, когда они удалились от оживленного бульвара и свернули на тихую улицу. — Внимательно смотри и запоминай. Все это — чуждый нам мир. Мир магглов, мир людей, слепых к настоящей силе. И безумных в этой слепоте.

— Их так много, дядя Тони.

— Овец в стаде тоже много. Это делает их опасными для беспечного человека. Не разорвут, но затопчут. И все же это всего лишь овцы.

Люциус надменно вздернул подбородок.

— Я не боюсь каких-то магглов, дядя Тони. Пускай их много, но я — чистокровный волшебник. Они ничего не способны противопоставить чарам и проклятьям.

— Ну конечно, — сухо сказал Антонин. — И вся история инквизиторских карательных отрядов — всего лишь сказочка для непослушных детей.

Неужели он сам когда-то был таким же идиотом?

Наверное, был, иначе и правда сломал бы Абрахасу нос при первой встрече, после чего больше никогда бы его не видел. И не возился бы сейчас с Люциусом вместо заслуженного отдыха.

— Какое мне дело до неумех, не знающих, как правильно держать палочку?

— Ту самую палочку, которая сейчас у меня? — напомнил Антонин. Люциус сразу же сдулся, а Антонин безжалостно его добил. — И которую тебе еще нельзя использовать. Никогда не недооценивай противника, Люциус. Это стало последней ошибкой слишком многих людей.

— И всегда внимательно изучай его перед боем, да-да, я знаю, — отмахнулся от него Люциус и внезапно застыл на месте. А потом бросился к высокой витрине и едва не прилип к ней носом, мгновенно превратившись из высокомерного чистокровного юноши в восторженного мальчишку, каким и являлся на самом деле.

— Объясняй всяким законы жизни, — проворчал Антонин, признавая бесполезность собственных действий. В некоторые ловушки можно только попасть, по-другому получить бесценный опыт не получится. — Что ты там увидел в… — он нашел взглядом вывеску и едва не подавился. — Лавке старьевщика?

— Она идеальна, — прошептал Люциус, не отрывая взгляда от изящной шкатулки. Слегка потрепанной и с видимой трещиной на стенке, но это легко исправлялось одним репаро. Антонин пригляделся и понял, чем обыкновенная вещица так привлекла внимание подопечного. Крышка шкатулки была откинута, и на фоне небесно-голубой обивки под неслышную за пределами лавки музыку медленно кружилась в танце фарфоровая фигурка светловолосой красавицы — очень похожей на Нарциссу Блэк.

— Ну, — вздохнул Антонин, — вот это, Люциус, и есть балерина. Покупать будешь или красть? Реши, что романтичнее, а я пока придумаю объяснение для миссис Блэк. С этим, боюсь, ты сам не справишься.

Люциус все же решил, что украсть будет гораздо романтичней. И настоял на собственном плане (без палочки, ее я верну только Абри). Ну что же, вот и пригодились плащ со шляпой. Еще пригодились два галлеона, которые я отдал старьевщику в обмен на шкатулку, пока Люциус сливался с обстановкой и совершенно незаметно прятал под полами свое сокровище с витрины. Галлеоны я стрясу с Абри, гораздо хуже, что мне пришлось выслушивать расчувствовавшегося старика-маггла, пока я его «отвлекал», рассказав про неприступную любовь отчаявшегося парня и его последний шанс завоевать сердце красавицы безрассудным поступком. Все стало бы гораздо проще, будь у меня развязаны руки.

Что ж, надеюсь, мисс Блэк придется по нраву эта диковинка. В одном могу быть уверен — ни у кого больше такой шкатулки не будет, вряд ли еще какому-то влюбленному идиоту придет в голову дарить чистокровной волшебнице маггловскую вещь.

Но про балерину расскажу Абри. Похоже, странная тяга к этим танцовщицам у Малфоев в крови.

А Друэллу пусть умасливает сам Абри. Его сын — его проблемы.

Из личного дневника Антонина Долохова.