Мышка и Паук (гет)

Джим Мориарти стоял в одном из туалетов для персонала в больнице святого Варфоломея. Напротив, пристально глядя ему в глаза, находился очень привлекательный мужчина с тёмно-каштановыми волосами в обтягивающей серой футболке. Джим из IT-отдела. Несмотря на то, что это было просто отражение в зеркале, он действительно был совершенно другим человеком (но всё же убийственно красивым, если даже сам Джим это признавал). Джим смотрелся в зеркало, добавляя последние штрихи к своему образу.

На выступе раковины располагалось выбранное им оружие: пинцет, карандаш для бровей (украдены из косметички Молли) и мобильный телефон. Он завибрировал. Джим натянул своё бельё почти до пояса и слегка покачал бедрами, чтобы штаны съехали достаточно, дабы выставить зеленую материю на всеобщее обозрение. Затем он взял телефон и просмотрел последнее полученное сообщение.

Привет, Джим! Шерлок здесь, если хочешь зайти познакомиться с ним.

— Молли

Джим Мориарти ухмыльнулся экрану, а затем Джиму из IT, который ухмыльнулся в ответ. Это было, пожалуй, даже слишком просто!

Джим из IT не мог дождаться возможности наконец познакомиться с великим Шерлоком Холмсом, чьим огромным фанатом он являлся. Джим Мориарти не мог дождаться возможности наконец познакомиться с великим Шерлоком Холмсом, своим кумиром.

* * *

Молли быстро засунула телефон обратно в карман своего рабочего халата, надеясь, что Шерлок не заметил, как она набирала сообщение. Его это никоим образом не побеспокоило бы, даже если бы он и заметил, она просто не хотела, чтобы Шерлок додумался, что она специально позвала своего парня (да, своего парня — какое необычное, удивительное слово) в лабораторию в тот самый момент, как появился он. Хотя Шерлока не взволновало бы и это. Его обычно заботило немногое, например, — раскрытие преступлений. Но, может быть, его хотя бы немного заинтересует тот факт, что у Молли появился новый парень.

Возможно, потому что он больше не сможет флиртовать с ней, чтобы получать невостребованные части тел для своих экспериментов или приходить в морг после закрытия.

Или, может быть (только лишь может быть), потому что он будет ревновать.

* * *

… или нет.

Остановившись в коридоре, Молли вздохнула и провела пальцами по волосам, пытаясь взять себя в руки. Она не могла поверить, что только что повысила голос и выбежала вон. Ей не нравилось выставлять себя злой и обидчивой, не нравилось показывать людям, что они её доконали. Но, конечно же, не было никакого смысла скрывать свой… шок? неверие? разочарование? досаду? (что именно это было? всё сразу, наверное) от Шерлока.

Он знал. Он всегда знает. И он всегда прав.

Конечно, Джим — гей, всё сходится. Все крошечные детали, на которые не обращала внимания Молли… Или которые она предпочла не замечать. Он оставил Шерлоку свой номер телефона, ради всего святого! Покачав головой, как она часто делала, Молли поняла, что смеётся. Предательство Джима, понимание того, что её использовали, ощущение собственной глупости… Всё это, вопреки ожиданиям, показалось Молли не таким уж ужасным. Что ж, это не первый раз, когда её одурачили.

Она вернётся к одиночеству, уединению? Она к этому привыкла.

Джим из IT-отдела — гей. Ну и что. Разрыв всё равно был неизбежен, она бы об этом вскоре позаботилась. Всё не так уж плохо.

Странным образом это открытие будто бы сняло камень с души Молли. Теперь ей не придётся лавировать по лабиринтам отношений…

…и не придётся смущаться всякий раз, думая о Шерлоке.

Он ей нравился. Да, как бы печально это ни звучало. Возможно, она даже начинала влюбляться в него. Ладно. С этим она уже смирилась.

О, Молли знала, что он никогда не будет с ней, но восхищаться им на расстоянии вытянутой руки было уже пройденным, знакомым этапом одиночества. Так для неё было проще. Она могла продолжать влюбляться (именно влюбляться, потому что это очень напоминало юношескую безнадежную влюбленность) в Шерлока, продолжать пытаться ему понравиться, продолжать терпеть поражение за поражением и жить своей обычной, рутинной жизнью бездумно, на автопилоте.

Джим из IT был одним из тех временных увлечений, которыми любила дразнить её жизнь. Она наслаждалась ими, пока им не наступал конец.

Молли перестала смеяться, прежде чем другие (Шерлок) смогли бы услышать её, и посмотрела на часы. Почти полдень. Молли знала, что ей стоит поспешить обратно в морг и закончить с работой на день, пока не стало слишком поздно. Ей нужно прийти домой пораньше, чтобы подготовиться. В конце концов, сегодня вечером у неё свидание с Джимом.

* * *

Прохожие не замечали заложника, стоящего посреди оживлённой улицы в центре Лондона уже, по крайней мере, часа три, потеющего и дрожащего каждой клеточкой своего тела.

Один только мимолетный взгляд на его испуганное лицо — и любой, кто обратил бы внимание, понял бы, что провод, тянущийся у него из-под рукава куртки, не может быть подсоединен ни к чему другому, кроме бомбы. Но люди не обращали внимания.

В одной руке он держал телефон, в другой — пейджер, в отчаянии ожидая звонка на любой из них, просто потому, что выполнять инструкции людей в масках и их главаря с непонятными мотивами, которые похитили его и привязали к нему взрывчатку, было лучше, чем просто стоять, в бездействии дрожа.

Выживет он? Умрёт ли он? Раскроет ли этот Шерлок Холмс преступление, как того потребовал человек по ту сторону пейджера?

В голове заложника пробегало так много вопросов, которые каким-то чудесным образом отвлекали его от более важных: «Кто делает это? Почему он делает это? И, самое главное, почему я?» — на которые он, вероятно, никогда не получит ответа.

Он наблюдал за жителями Лондона, торопящимися по своим делам пешком и на автомобилях, проходящими мимо него так быстро, словно они были шариком, бегающим по рулетке. Интересно, кто же из них окажется рядом, когда рулетка перестанет вращаться… кто же получит джек-пот?

Он даже не пытался посмотреть им в глаза, не пытался предупредить их. Одно неверное движение, и во всем этом не будет никакого смысла. Он только смотрел сквозь людей, прямо перед собой, через улицу, на фонарь, который только что включился. Становилось темно. У Шерлока Холмса осталось не так много времени. Так же, как и у заложника.

Прислонившись к фонарю, стоял молодой мужчина, в одной руке он держал, должно быть, телефон и только время от времени отрывал от него взгляд, осматривая улицу, на которой стоял, будто бы ища глазами кого-то.

Один раз, только один, мужчина отвёл взгляд от телефона, чтобы посмотреть на другую сторону улицы, не влево, не вправо, а прямо на заложника с бомбой под курткой.

Заложник не мог ясно увидеть его лицо (он по рассеянности забыл свои очки в машине, когда его похитили), но в быстром взгляде незнакомца не было безразличия или же капли удивления странному поведению заложника. На самом деле заложнику показалось, что смотрящий на него человек улыбался…

Но как только эта мысль пришла заложнику в голову, мужчина отвернулся и выпрямился, поворачиваясь к приближающейся к нему молодой женщине, и убрал телефон к себе в карман. Всё началось с обычного приветствия и затем перешло в нормальный разговор, но когда мужчина наклонился, чтобы поцеловать женщину, она отстранилась, сделав шаг назад.

Сначала он в недоумении спросил у неё, в чём дело, пожимая плечами в знак того, что понятия не имеет, почему она так реагирует, но женщина не поддалась. Она решительно стояла на своём, явно стремясь не колебаться, не потерять уверенность или не разорвать зрительный контакт. Увидев это, мужчина с притворной невинности перешёл на гнев.

Его язык тела и способ подачи себя из будто бы извиняющегося за одно своё существование изменился до такой степени, словно он был уверен, что весь мир должен целовать его ноги только за то, что он стоит на этой земле.

Он начал говорить, жестикулируя, казалось, что он повторяет одно и то же снова и снова, пока, наконец, его голос не перешёл на крик. Женщина в испуге сделала достаточно большой шаг назад. Она предприняла попытку развернуться и уйти, но мужчина притянул её лицом к себе, схватив за руку так, что у неё не было иного выбора, кроме как смотреть ему в глаза… или на ботинки. Она выбрала ботинки.

Мужчине это показалось забавным, и он засмеялся, качая головой. Он поднял её голову, одним пальцем придерживая подбородок, таким образом они опять смотрели друг на друга. Он всё ещё смеялся; говорил и смеялся над ней.

Он полез в карман. Заложник думал, что он достанет свой телефон, но вместо этого он вытащил какую-то белую ткань, с насмешкой предлагая её женщине. Она спокойно оттолкнула его, прежние эмоции больше не отражались на её непроницаемом лице, когда она высвободилась из хватки и отвернулась от мужчины. Женщина снова попыталась уйти, и мужчина отпустил её. Он крикнул что-то ей вслед, но она проигнорировала его выпад и продолжила идти по улице — обратно, откуда пришла.

Мужчина снова прокричал ей что-то, и женщина, по ней было видно, собиралась это проигнорировать. Но не проигнорировала, не смогла.

Она остановилась на ходу и развернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как мужчина практически врезается в неё.

Они стояли лицом друг к другу, в сантиметрах друг от друга, и мужчина сказал ей что-то, что определённо несло в себе угрозу. По выражению лица женщины заложник мог бы сказать, что ей очень хочется возразить, она приоткрыла рот, но прежде чем она смогла заговорить, мужчина залез к себе в карман, достал оттуда злосчастный телефон и проверил его. Он был явно очень доволен тем, что видел на экране мобильника.

Даже не посмотрев больше на женщину, он развернулся и направился по тротуару в противоположную от неё сторону. Она смотрела ему вслед, пока он не скрылся в толпе.

Когда он исчез, она тяжело вздохнула и прислонилась к фонарю, на мгновение закрыв глаза, а затем ушла, спокойно и уверенно.

Теперь, когда этот спектакль завершился, заложнику снова пришлось сосредоточиться на собственных проблемах, вместо того чтобы разбираться в проблемах других.

Кажется, он понял, почему люди не замечают его, стоящего на улице и изображающего из себя живую бомбу. Однако, наблюдая за этой ссорой между мужчиной и женщиной, он просто не мог поверить, что прохожие, ну, в общем, просто проходят. Но, опять же, лишь этим утром он не смог бы поверить, что его случайным образом похитят, привяжут к нему взрывчатку и поставят в самом центре города в качестве мотивации для какого-то там известного полицейского или ещё кого-то, чтобы тот раскрыл некое преступление.

К счастью, прежде чем он смог ещё сильнее зациклиться на грозящей ему опасности, пейджер в его руке завибрировал, и заложник понял, что пришло время сделать ещё один звонок.

* * *

— В чём дело, Молли?

— Джим. Я знаю. Я знаю, что ты гей.

— Что?!

— Всё нормально. Я не сержусь, правда, всё в порядке.

— Молли, о чём ты говоришь?

— Если ты гей, ничего страшного. Я сержусь не поэтому. Я и вообще даже не сержусь. Просто… Я просто хотела бы, чтобы ты не врал мне…

— Я не гей! Это безумие! Да ладно тебе, Молли, прошлый вечер? С чего ты это взяла?

— Перестань, просто перестань. Хватит врать. Я устала от вечного вранья…

— Я не вру, и я не гей! Клянусь! Почему ты так говоришь? Кто сказал тебе, что я гей?

— Какое это имеет значение? Я знаю.

— Кто тебе сказал?

— Слушай, Джим, всё кончено, так что ты…

— КТО. ТЕБЕ. СКАЗАЛ.

— Шерлок!.. Шерлок Холмс! Боже мой, Джим, ты был там, когда он сказал это! Это было первое, что он сказал, когда увидел тебя! Думаешь, я не поверю ему, ты знаешь, на что он способен! Ты знаешь, что он всегда прав, ты говорил, что ты его фанат! Думаешь, я дура, Джим… Ну да, вероятно, ты так и думаешь… В противном случае, почему бы ты так со мной поступил? Зачем я вообще…

— Не так быстро. Ты же не думаешь, что можешь так просто уйти от меня, верно?

— Что!.. Пусти меня! Почему ты так себя ведёшь? Господи, это всё было ложью, не так ли, даже сама твоя личность… Я и правда такая дура…

— Да, Молли, да, ты действительно дура…

— По крайней мере, я не врала…

— О нет! Я соврал! Я лжец! Я врал тебе, но не так сильно, как ты врёшь себе! В смысле, всё было настолько очевидно, серьёзно, то, что я голубой и всё остальное. Я нарочно так сделал… Но тебе куда проще притворяться, что ты ничего не замечаешь. На мой взгляд, Молли, тебе придётся либо прекратить врать себе и принять тот факт, что никто тебя никогда не полюбит… либо наконец покончить с этим и убить себя! Выбор за тобой. Но ты не можешь продолжать жить так дальше, дорогая.

— Я…

— Посмотри на меня, Молли. Что? Малютка собирается заплакать? Молли нужен платочек?.. Ты можешь уйти от меня, но ты не можешь уйти от правды… Это твоя тень, дорогая Молли, она будет преследовать тебя…

— Не нужно так драматизировать. Правда это или ложь, но я жила так всю свою жизнь. Так проще. И я могу продолжать жить так и дальше… Вероятно, так и будет.

— Не будет. Нет. Не. Будет. Я лично прослежу, чтобы этого не произошло. Обещаю тебе…

— …

— Прощу прощения… Ооо, наконец-то! Прости, Молли, но, кажется, мне придётся отменить наше свидание сегодня… У меня появилось занятие получше!