— Руди, сзади!

Предупреждение прозвучало вовремя. Лестрейндж молниеносно бросился в сторону, пропуская мимо малиновый луч оглушающего заклинания и одновременно разворачиваясь, готовясь атаковать в ответ, но Мальсибер справился сам.

— Спасибо, — улыбнулся Рудольфус, на что Реймонд лишь махнул рукой, мол, сочтёмся.

Где-то рядом, в дыму, хохотала Беллатриса, сцепившись со своим кузеном Сириусом — Блэки не разменивались на мелочи и обменивались мощными проклятиями, от которых приходилось уворачиваться и Пожирателям смерти и членам Ордена Феникса.

Долохов ругался на родном языке, сражаясь с Грюмом. Бывший аврор ни в чём не уступал противнику, и между ними на всём протяжении боя сохранялся паритет.

У остальных орденцев дела были намного хуже. Вчерашние студенты падали один за другим, сражённые боевыми проклятиями, летящими в ответ на их школьные заклинания, но не отступали.

— Танцуй, грязнокровка, — издевательски осклабился Эван Розье, заставляя Эванс прыгать по небольшому участку дороги, в попытках избежать ожогов от многочисленных огненных пульсаров, посылаемых врагом ей под ноги.

Лили не могла отвлечься ни на мгновение, ей хватило бы секунды, чтобы послать одно-единственное атакующее заклинание и разорвать этот танец смерти, но Розье не давал. А рискнуть пропустить атакующий луч она боялась, потому что собственными глазами видела ужасные ожоги на теле Стефана Маейрса — соратника, погибшего от руки её нынешнего противника.

— Скучная ты, — пропел Эван, и Лили поняла, что сейчас умрёт.

Розье послал последний пульсар и уже начал вычерчивать палочкой иное заклинание, когда увидел, как обречённость в глазах Эванс сменилась смесью изумления и облегчения. За спиной явно происходило что-то важное, что-то готовое вот-вот изменить расстановку сил.

Эван обернулся — медленно! Как же медленно движется тело! — и услышал несколько голосов, почти одновременно произнёсших заклинания.

— Петрификус Тоталус!

— Авада Кедавра!

Желтый с зелёным лучи летели прямо ему в грудь, и увернуться он не успевал. Последним, что увидел Эван, были полные ненависти глаза Снейпа.

«Предатель! — заорал он мысленно, чувствуя, как в плечо впечатывается первым долетевший луч, и его отбрасывает назад. — Ударить в спину из-за грязнокровки…»

Третье проклятие он уже не успел разобрать — сознание померкло.

* * *

— Мозговая активность увеличилась.

— Вижу.

— Как думаете…

— Мэлани, я прямо сейчас пытаюсь разобраться!

— Простите, доктор Бомэн.

Голоса были абсолютно незнакомыми; со всех сторон доносилось странное пищание. А разнообразие отвратительных запахов недвусмысленно указывала на то, что место, в котором находился Эван, не могло быть ни домом, ни ставкой, ни Мунго, ни даже Азкабаном — это был чужой мир.

— Он очнулся!!!

Громкое восклицание испугало Розье. Если бы мог, он непременно бы поморщился и постарался отодвинуться как можно дальше, но тело не слушалось.

— Сэр, вы меня слышите? — мужской голос звучал собранно и спокойно. — Сэр, вы находитесь в больнице Святого Себастьяна. Я — доктор Бомэн. Если вы слышите меня, постарайтесь моргнуть.

Эвану было страшно, но, даже почти ничего не зная о маггловском мире и презирая его, он всё равно был абсолютно уверен, что доктор не причинит ему вреда.

— Он слышит!

— Мелани! Не визжите! Вы пугаете пациента!

— Ой!

— Сэр, — снова обратился Бомэн к Эвану, — на вас было совершенно нападение, в результате которого вы получили черепно-мозговую травму и незначительные повреждения конечностей…

Воспоминания о последнем бое тут же вспыхнули разноцветной картинкой, и объяснения доктора Эван пропустил мимо ушей. Проклятый Снейп ударил в спину!

— Отдыхайте, — мягко произнёс Бомэн, и послышались удаляющиеся шаги.

Рядом кто-то был — он чувствовал, — страх почти прошёл, и Эван открыл глаза.

— Я Мэлани, сиделка, — ласково улыбнулась маггла.

«Симпатичная», — подумал Эван и провалился в сон.

* * *

Следующее пробуждение было приятнее — неподалёку играла музыка.

— Доброе утро.

Машинально Эван хотел ответить и не смог. Испугаться он, к счастью, не успел: Мелани тут же объяснила, что это временное затруднение, вызванное неудачным падением на что-то острое, отчего хрящи гортани пострадали.

«Секо по горлу, — понял Эван и скривился. — Добить хотели, твари».

Абсолютная беспомощность, слабость и боль во всём теле вынудили Эвана Розье, фанатика чистой крови и магглоненавистника, на многие вещи взглянуть под новым углом.

Сначала неизменно доброжелательно улыбающаяся Мелани просто рассказывала о том, что собирается делать (вид шприцов и капельниц вызывал слишком эмоциональную реакцию у непривычного к подобному пациента, а волноваться ему было противопоказано), и мягким голосом уверяла, что он обязательно поправится. Спустя несколько дней она начала заглядывать в палату в свободное время. Болтала о погоде, событиях в мире, об учёбе в медицинском колледже, регулярно пробивающей огромную дыру в бюджете. Скучающий Эван был прекрасным слушателем.

В конце недели в больнице появились авроры… то есть полицейские. Говорить Эван до сих пор не мог, на правой руке оказались перебиты пальцы, так что показаний от него и не ждали, однако задать вопросы были обязаны. Визитёры рассказали, как бесчувственное тело обнаружили мальчишки, как опрос местного населения ничего не дал, и как следствие зашло в тупик — Эван прикрыл глаза, скрывая раздражение: ещё бы магглы что-то нашли после магического сражения. Однако следующие вопросы заставили понервничать.

— Доктор Бомэн предупредил, что у вас затруднена коммуникация, — сухо произнёс низкорослый маггл, чьё имя и должность Эван пропустил мимо ушей. — Поэтому мы принесли с собой это.

«Этим» оказался большой лист плотной бумаги с нарисованным алфавитом.

Он помотал головой, насколько позволяла тугая повязка на шее.

— Эм… вы… вы не помните своего имени? — расшифровал пантомиму полицейский и растерянно обернулся на коллегу. — Такого мы не ожидали.

Эван приготовился к тому, что ему не поверят, но, к счастью, вмешалась Мэлани и в нескольких словах объяснила, что в ретроградной амнезии нет ничего удивительного, учитывая характер его травм.

Авроры ушли ни с чем, а Мэлани удвоила старания в заботе о нём.

К концу месяца состояние Эвана стабилизировалось, и его можно было выписывать. Даже без возможности колдовать, регенерация мага намного превосходила маггловскую. Переломы срослись, раны зажили; горло тоже зажило, что восхитило докторов, и, пусть голос не вернулся полностью, немым Эван быть перестал. Перед выпиской снова явились авроры, но менять показания Розье не стал:

— Я не помню ничего из того, что было до больницы, — прохрипел он с грустной улыбкой и на следующий день получил какие-то бумаги, официально подтверждающие его слова.

Проблема осталась лишь одна: ему некуда было идти.

За время болезни Эван успел обдумать всё не по одному разу, и выводы его не радовали. Без палочки вернуться домой он не мог, а достать палочку можно было лишь в Лютном, куда соваться безоружным и ослабленным болезнью было чистым самоубийством. Но чтобы отлежаться и прийти в себя, нужно было попасть домой… Заколдованный круг.

— Для таких, как вы, утративших память, предусмотрены приюты социальной помощи… — утешительно произнесла Мэлани и, вдруг, безо всякого перехода предложила: — Или вы можете пожить у меня, пока к вам не вернутся воспоминания.

Он давно заметил, что нравится ей — это было не сложно, ведь сиделка проводила в его палате всё свободное время, да ещё и задерживалась после смен, но приглашения всё-таки не ожидал.

— Ты даже не представляешь, как много для меня значат твои слова, — искренне улыбнулся Эван, беря её за руку. — Понимаю, приличия требуют сказать «нет», но я не могу… Я согласен. Спасибо.

Мэлани залилась румянцем и тоже улыбнулась.

— Тогда подожди меня, смена кончится через два часа.

Так Эван Розье обрёл дом.

* * *

— Джон, как считаешь, мне стоит посадить розы?

— Разве у тебя хватит времени на то, чтобы за ними ухаживать?

— Наверное, ты прав…

Привыкнуть откликаться на имя «Джон» оказалось несложно, а вот следить за тем, чтобы в речи не проскальзывало ничего запретного — это требовало постоянных усилий.

Выданные маггловской полицией документы утверждали, что Эван Розье — Джон Доу, пятьдесят девятого года рождения. Потерянный год его не расстроил, и Эван с лёгкостью согласился бы праздновать день рождения не летом, а зимой, лишь бы подальше от маггловского мира… Но, увы, это было невозможно.

Первые пару месяцев он только и думал о том моменте, когда покинет отвратительное место и вернётся домой, но время шло, а ничего не менялось. Иногда он смотрел на темнеющую на левой руке метку, но та совершенно не подавала признаков жизни, а потом и вовсе начала светлеть: Эван понял, что его сочли мёртвым.

Было, конечно, обидно, что его никто не стал искать, но гораздо сильнее волновало предвкушение мести предателю-Снейпу. Однако со временем и месть отошла на второй план, и хотелось просто вернуться домой.

Сначала встал вопрос, как добраться до Лондона. Дом приютившей его магглы располагался в Ллантризанте, небольшом городе в Уэльсе, и таким образом, как узнал Эван, он находился в ста шестидесяти милях от Лондона. Чистокровный маг в девятнадцатом поколении ни разу в жизни не задумывался, что расстояние может стать проблемой, однако теперь в его жизни всё переменилось. Все магические способы перемещения были для него недоступны: аппарация, камины, порт-ключи, мётлы… и даже Ночной Рыцарь, и тот требовал палочки. Мэлани готова была ссудить его деньгами на поездку, но оказаться совершенно одному в незнакомом и пугающем чужом мире?.. К этому он пока не был готов. А тащить магглу в Косой переулок — до такого отчаяния Эван не дошёл.

К декабрю Эван немного освоился в маггловском мире и даже устроился сторожем на склад игрушек неподалёку от дома (жить за счёт женщины — против этого восставала вся его натура), так что страх перед электричкой и автобусами прошёл. И на пятое декабря было назначено судьбоносное путешествие.

Суббота началась как обычно с завтрака. Тепло простившись с Мэлани, Эван оделся и, окинув на прощание дом взглядом, отправился на станцию. В Лондон он прибыл после обеда. В дороге его укачало, в электричке немилосердно дуло, ужасно хотелось есть и пить… и вернуться домой к своей маггле.

Помотав головой, отбрасывая еретические мысли, Эван распрямил плечи и уверенно двинулся в сторону «Дырявого котла». Быть узнанным он не боялся — косметика Мэлани и маггловская одежда надёжно оберегали его инкогнито.

В баре было шумно. Некоторое время он простоял в тени, набираясь мужества, чтобы представиться сквибом и попросить открыть ему проход на магическую сторону, но, к его неописуемому облегчению, унижаться не потребовалось: к проходу двинулась группа нетрезвых волшебников, и он пристроился за ними.

До Рождества было ещё целых три недели, но, как и в маггловском мире, магазины и лавки Косого переулка уже светились праздничными гирляндами. Эвана немного удивила радостная атмосфера на улице, ведь ещё несколько месяцев назад маги старались лишний раз не высовываться из дома, боясь нарваться на шальную Аваду при стычке Пожирателей и авроров, но он слишком отвык от родного мира, чтобы придать замеченной странности должное значение.

Но вот проигнорировать заколоченные окна и двери в доброй половины лавок Лютного переулка он не мог. Интуиция истошно вопила: «Опасность!», и, привыкший доверять себе Эван поспешно вернулся на перекрёсток. Не прошло и минуты, как мимо прошагали четверо авроров, тащивших обездвиженного человека.

— Ничего, скоро всех недобитых Пожирателей переловим и тогда заживём…

— Говорят, Лестрейнджей на самую верхотуру Азкабана засадили?

— Ага, я тоже об этом слышал. Так им и надо, тварям!..

Эван и сам не понял, что начал пятиться от говоривших, пока не наткнулся спиной с стену. С глаз словно спала пелена. Радостные и беззаботные лица гуляющих по переулку людей недвусмысленно демонстрировали отсутствие какой бы то ни было опасности. Украшения и свежая краска на окнах и стенах подтверждала, что хозяева лавок не боятся, что их собственность может пострадать от срикошетившего проклятия, а никуда не торопящиеся авроры были свидетельством того, что работы у них значительно поубавилось.

«Что произошло? Как Лорд это допустил? Почему Лестрейнджи оказались в Азкабане?»

Вопросы теснились в сознании, но ответов Эван не знал. Однако то, что ему лучше убраться отсюда поскорее — в этом он не сомневался.

«Но как же палочка?!» — завопил внутренний голос, однако Розье сделал над собой усилие и двинулся обратно к «Дырявому котлу».

«Без палочки придётся несладко, но лишиться свободы всяко хуже», — утешил он себя.

Со стороны Косого переулка вход в бар не требовал никаких дополнительных действий, так что Эвану не пришлось ждать попутчиков. Ступив в каменный мешок с мусорными контейнерами, он вздохнул с некоторым облегчением и уже собрался сделать последний рывок и покинуть магический мир, когда взгляд зацепился за торчащую из бака газету. Вытянув по счастью чистые листы, он спрятал их под куртку и шагнул в бар.

Прочитать новости «Ежедневного пророка» он может и по пути домой…

«Домой, — повторил Эван мысленно, словно пробуя слово на вкус. — Домой к Мэлани. Что ж… пусть так».

Колокола на башне приходской церкви пробили десять раз, и Эван постучал в дверь.

— Ты вернулся! — кинулась ему на шею маггла. — Проходи, скорей!

Не выпуская девушку из объятий, он мягко улыбнулся и шагнул в дом, подумав, что никогда ещё его приходу так искренне не радовались.

* * *

Решение осесть в мире магглов далось Эвану непросто, но, приняв его, жизнь стала проще. Больше не приходилось кривиться при виде убогих изобретений и неспособности немагов колдовать — многие открытия опережали магические, а вместо магии у магглов были машины и механизмы, точно так же упрощающие им жизнь, как ему — волшебство. Он перестал презирать магглов — осознанно вошёл в чуждый мир и смог позиционировать себя одним из них. Узнавая истинное положение дел в ином мире, он с каждым днём всё сильнее жалел о том, что примкнул к Тёмному Лорду, даже не попытавшись разобраться в ситуации. Последней же каплей на чаше весов стала Мэлани, внезапно превратившаяся из добродушной наивной дурочки в лучшую девушку на свете.

Говорить ей о своём прошлом Эван не собирался. Убедить магглу, тем более медика, изучавшего законы вселенной, в существовании чего-то столь невероятного без веских доказательств — заранее обречённая на провал затея, а без палочки Эван мало чем отличался от магглов.

Работа сторожем оставляла массу времени на самосовершенствование. Эван старательно тренировался, развивая способности в беспалочковой магии, и вскоре без труда накладывал запирающие чары на двери охраняемого склада, чинил мебель и сантехнику с помощью обычного Репаро, а как-то раз даже сумел поймать упавшего с крыши ребёнка с помощью чар левитации… Правда, пришлось в спешном порядке научиться беспалочковому Обливиэйту, но и это было плюсом.

Свадьба с Мэлани стала естественным этапом развития их отношений, а смена фамилии «Доу», на ту, что носила жена — вполне логичным поступком. А уж когда родился сын — мысли о магическом мире окончательно покинули голову Эвана.

Шесть лет безмятежного счастья пролетели как одно мгновение. За эти годы Эван не только привык к новому миру, но и смог стать почти настоящим магглом. Несколько раз он пробирался через «Дырявый котёл» в Косой и Лютный переулки, даже смог приобрести волшебную палочку, но желание вернуться не возникло — у него теперь была совершенно иная жизнь. И вот теперь Ник — старший сын — поставил точку.

— Не бойтесь! — перекрывая детский рёв и испуганные крики жены, воскликнул Эван. — Всё в порядке! Это стихийное волшебство, это не опасно…

Рассказ о папе-«маге» полностью успокоил детей, чего нельзя сказать о Мэлани, по-настоящему обидевшейся на супруга за многолетнее молчание. Но Эвану удалось убедить её, что он вспомнил часть прошлого не так давно и просто не решился поднять тему, опасаясь за их семейное благополучие.

О магии пришлось рассказывать много. Дети горели нетерпением, грезя о Хогвартсе, и Мэлани в своём искреннем восхищении не далеко от них ушла. Эвану было приятно, что число хранимых тайн сократилось, однако он не забывал ни о Статуте Секретности, ни о том, что на руке по-прежнему темнеет пятно метки, и потому вопросы о прошлом его не радовали. Он понимал, что перейдя сквозь барьер на волшебную платформу, дети узнают, что череп со змеёй на его руке — не просто жутковатая татуировка, и поймут, что он — не маггл, откуда-то узнавший о существовании магического мира, но рассказывать всё до конца просто не находил в себе сил. Эван знал, что сейчас может внушить детям любую мысль, он их отец, они с готовностью поверят каждому его слову, но сыновей он по-настоящему любил и манипулировать ими отказывался.

«Пусть всё будет, как получится», — решил он в конце концов в последних числах августа, понадеявшись, что одиннадцати лет отцовской любви окажется довольно для того, чтобы старший сын не спешил с выводами, когда правда неизбежно выплывет наружу.

Каждый раз, когда школьная сова стучала в кухонное окно, Эван вздрагивал: «Вот сейчас всё решится!» — думал он, отвязывая письмо, и облегчённо вздыхал, не обнаруживая обвинений.

Ник писал часто, взахлёб рассказывая обо всём, что видел, слышал, изучил или прочитал, так что Эван был в курсе событий. Он старался предостеречь сына от общения с нежелательными по его мнению детьми, но впервые в жизни тот наотрез отказался следовать отцовским указаниям: «Это мой друг!» — заявил он, так надавив на перо, что письмо оказалось продырявлено. Настаивать Эван не посмел, приняв как данность, что, скрываясь от правосудия, сам обрёк детей на клеймо «грязнокровка», а тот круг друзей, в котором он хотел бы видеть сына, недоступен.

«Поступай как считаешь правильным, — написал он. — Главное, помни: я всегда на твоей стороне».

А потом письма прекратились, и Эван с женой не находили места от волнения. Через пару недель волнение достигло критической отметки, и Эван, наплевав на собственную безопасность, аппарировал в Хогсмит. Натянув пониже капюшон непримечательной тёмно-зелёной мантии, он с замиранием сердца прислушивался к сплетням старшекурсников. Тайная комната и Ужас Слизерина — увидеть сына живым он почти не надеялся.

Обошлось. Ник вернулся бледный, осунувшийся, но с горящими восторгом глазами. Его рассказы о василиске не смолкали до того момента, когда МакГонагалл принесла приглашение для Дэна. Мэлани едва не выгнала старую ведьму пинками. Эван пожалел, что не может самолично поговорить с профессором, уж он нашёл бы нужные слова для той, кто, сидя на этом же самом месте год назад, уверяла, что Ник будет в полной безопасности в Хогвартсе. И слова эти вряд ли бы понравились аврорам.

МакГонагалл многословно уверила, что ЧП не повторится, и Мэлани сдалась — уж слишком умоляюще смотрел на неё Дэн.

Сириус Блэк, скалящийся с экрана телевизора, заставил Эвана вскрикнуть. Побег из Азкабана был беспрецедентным событием, и отпускать детей в магический мир резко расхотелось. Взяв с обоих сыновей клятвенные уверения, что те не станут лезть в неприятности и вообще будут максимально осторожны, Эван отвёз их на вокзал и стал ждать писем.

* * *

Сообщение о дементорах, охраняющих школу, шокировало Эвана, но сыновья уверили, что всё нормально. Судя по тому, что в их письмах по большей части были рассказы о занятиях, он заключил, что мальчики прислушались к его предостережениям и не лезут в неприятности — стало чуть спокойнее.

В целом, учебный год завершился без ЧП. Эван ждал, когда Ник спросит его о метке, но сын так и не завёл этот разговор (возможно, длинные рукава, одежду с которыми Эван носил даже в летний зной, сыграли свою роль, и мальчик не соотнёс жуткую метку с татуировкой — но это было бы слишком хорошо, чтобы можно было поверить), и на следующий год Эван отпускал детей с меньшим волнением.

Несмотря на то, что магический мир не отпустил его полностью, продолжая вмешиваться в жизнь через сыновей-волшебников, Эван давно стал самым настоящим магглом. К палочке он не притрагивался месяцами, а беспалочковые чары хоть и творил периодически, действовать предпочитал руками. К тридцати пяти годам от Эвана Розье не осталось даже воспоминаний, даже он сам мысленно называл себя Джоном…

Турнир Трёх Волшебников, захвативший умы английских магов, ничуть не заинтересовал Эвана, в отличие от его сыновей, грезящих о подвигах и предвкушающих Святочный бал. Эван не обиделся, разрешив им провести Рождественские каникулы в школе, но мальчики сами не пожелали пропускать отцовский юбилей и решили приехать сразу после бала. Встречать их отправилась Мэлани — Эван по-прежнему избегал появляться в местах, где бывали волшебники, — и к дому они подъехали, когда уже стемнело.

— Папа! Мы тебе такое расскажем! — с порога завопил старший сын, даже не успев поздороваться.

Эван лишь улыбнулся — соскучился.

Но продолжить разговор им не дал стук в двери. Никакие дурные предчувствия не кольнули Эвана, когда жена, стоявшая ближе всех к двери, распахнула её.

— Добрый вечер, — растерянно произнесла она, всматриваясь в темноту за порогом.

Эван не видел гостя, между ним и улицей стояли сыновья и жена…

— Здравствуйте.

…Зато голос он узнал мгновенно.

— Наверх! Живо! — приказал он, отпихивая сыновей в сторону лестницы и бросаясь вперёд. Дёрнув ничего не понимающую Мэлани за руку, он не обратил внимания на то, что причинил ей боль — это было неважно, нужно было немедленно убрать её с линии огня.

— Спокойнее, — добродушно усмехнулся гость, без приглашения шагнув через порог. — Я с миром.

Сердце Эвана колотилось где-то в горле, лицо заливала смертельная бледность, но он старался не показывать страха, судорожно вспоминая, где в последний раз видел свою волшебную палочку…

— Мэм, всё в порядке, не волнуйтесь, — обратился гость к Мэлани. — Я лишь хочу поговорить с вашим мужем.

— Дорогой? — неуверенно протянула та, вопросительно глядя на Эвана.

— Иди, — не поворачивая головы, кивнул он. — Входите, — добавил, обращаясь уже к гостю: смысла в отказе не было, потому что Аластор Грюм никогда не считался с мнением поганых Пожирателей смерти.

Грюм вошёл и, демонстративно держа на виду пустые руки, заинтересованно огляделся.

— А у тебя неплохо, — протянул он. — Чаем напоишь старого знакомого?

Мэлани дёрнулась было в сторону кухни, но Эван не позволил, довольно грубо преградив ей дорогу. С родными ему повезло: что сыновья, что жена, даже ничего не понимая, послушались и не стали спорить. Страх чуть отпустил, но не до конца — всё же семья по-прежнему находилась слишком близко к смертельно опасному врагу.

Эван заторможенно кивнул, силясь понять, как себя вести и что делать и говорить. Грюм — враг, это не подлежало сомнению. Однако вот он — спокойно идёт на кухню, подставляя спину, и, кажется, совершенно не волнуется по этому поводу.

— Как вы меня нашли? — механически заварив чай, Эван сел на своё место за столом и решил, что отмалчиваться дальше просто-напросто глупо.

— А сам-то как думаешь? — сделав глоток, усмехнулся Грюм. — Пацаны — твои копии. Меня сначала смутило то, что они грязнокровки, а потом присмотрелся — вылитый ты в детстве. Поспрашивал, понаблюдал, да и решил проверить.

«Грязнокровки» заставили его руку дрогнуть. Легендарный борец с Тёмными силами никак не мог употребить это слово по отношению к магглорождённым гриффиндорцам! Да и не знал он, как выглядел Эван в детстве, впервые столкнулись они лишь после его совершеннолетия…

— Так и не понял ничего, да? — усмехнулся Грюм, отчего всё его испещрённое шрамами лицо исказилось в отвратительной гримасе. — Ну ничего, потерпи. Чай допью — как раз и действие оборотного кончится.

— Оборотного? — машинально переспросил Эван, теряясь в догадках.

— Да не Грюм я, успокойся! — уже откровенно забавляясь, улыбнулся тот снова. — Жена у тебя красивая, даром что маггла. Ты и сам, смотрю, омагглился.

— В магический мир мне возвращение было заказано, — осторожно кивнул Эван. — Я был ранен, пока приходил в себя, Лорд пропал. Дома меня все искали, а Мэли… — он заставил себя замолчать, хотя впервые за много лет свободно говорить о прошлом было настоящим облегчением.

— Ну и как тебе живётся?

— Хорошо, — без колебаний ответил он истинную правду. — Жена, сыновья… О чём ещё мечтать?

— А магия? Не скучаешь?

— Уже нет. У магглов много интересного.

— Как же ты стал молочником? — покачал головой не-Грюм.

Эван не смог удержаться от улыбки.

— Я работаю охранником, — стал рассказывать он, — а склад примыкает к берегу реки, где пасутся козы. Пока мальчики были маленькими, я каждый день приносил им свежее козье молоко — оно полезнее коровьего, — вот соседи и прозвали молочником. А когда пришла МакГонагалл, Дэн — младший сын, как раз болел, и мы снова поили его молоком, вот на вопрос профессора кем я работаю Ник и ответил «молочником».

Гость рассмеялся.

— Я не сразу обратил внимание, — произнёс он, — что Колин и Дэннис называют друг друга на французский манер. А когда заметил, последние сомнения отпали: деревенские магглы вряд ли стали бы следовать вековым традициям Розье.

— Традиции Розье погибли вместе с последним представителем некогда многочисленного семейства, — грустно усмехнулся Эван.

— Вот как? Хм… Лорд вернулся, — вдруг произнёс не-Грюм и, подавшись вперёд, пытливо посмотрел в глаза. — Не хочешь пересмотреть решение?

— Нет, — твёрдо встретив его взгляд, качнул головой Эван. — Прошлое осталось в прошлом. Я — маггл. Эван Розье давным-давно мёртв, а я Джон Криви, отец двух магглорождённых мальчишек, и с Лордом мне давно не по пути.

В кухне повисла тишина. Так и не представившийся гость с лицом Грюма молча сверлил Эвана взглядом, словно что-то прикидывая в уме, а он сам терялся в догадках, кто к нему пожаловал из прошлого. Мысль об аврорах он отбросил сразу — те не стали бы распивать чаи и попросту арестовали бы его. Но и противоположная сторона не вела бы себя столь терпимо: за подобные слова в адрес Лорда можно было запросто схлопотать Аваду промеж глаз.

— Кто вы? — не выдержал Эван молчания.

— Минутку, — хмыкнул гость и поморщился: обратное превращение началось.

* * *

Если бы пару месяцев назад кто-нибудь сказал Эвану, что в его жизни появится человек, которому он сможет безоговорочно доверять, с абсолютной искренностью отвечая на любой его вопрос, он бы не поверил — слишком много постыдных и опасных тайн хранило его прошлое. Однако это всё же произошло.

Когда действие оборотного зелья закончилось, на кухне маггловского дома оказался никто иной как Барти Крауч — близкий друг и бывший коллега. После взаимных объятий и успокоения семьи, они проговорили всю ночь напролёт, и Эван по-новому взглянул на ситуацию в магическом мире, о которой знал лишь со слов сыновей. И понял, что не может больше прятаться в тени, даже не попытавшись вмешаться.

В тот первый раз они с Барти расстались полностью довольные встречей, но ненадолго. Крауч, после лет проведённых по отцовским Империусом, жаждал человеческого общения, которое, разумеется, не мог получить ни в обществе Тёмного Лорда-гомункулуса, ни в Хогвартсе — под личиной Грюма. А Эван настолько устал быть магглом, что, хотя отказываться от давно привычной роли и не планировал, погрузиться с самый обычный магический разговор, казалось глотком свежего воздуха. Они стали видеться регулярно; Барти старался каждую свободную минуту проводить с другом и его семьёй — магглы приняли его без вопросов, чему оба мужчины были рады. Но к концу Рождественских каникул стало очевидно, что серьёзного разговора не избежать.

— Я маггл, Барти, — заперев двери склада на ночь, Эван вернулся в дежурку, где его ждал Крауч, — а мои сыновья — грязнокровки, гриффиндорцы, друзья Гарри Поттера. Я не только не могу вернуться к Лорду, но и не хочу этого.

— Я понимаю, — спокойно кивнул тот, доставая из кармана уменьшенные бутылку виски, стаканы и красиво сервированные тарелки с закусками, приготовленные домовиками Хогвартса, и возвращая всему первоначальный размер. — И не прошу об этом.

— Так что мы будем делать? Если ты продолжишь ему служить, станешь предателем: либо сдашь меня, либо будешь вынужден ежедневно рисковать жизнью из-за лжи.

— А если уйду сейчас, Лорд не сможет возродиться и отомстить, — хмыкнул Крауч, делая глоток. — Отличный виски, попробуй.

Эван поморщился.

— Знаю, ты никогда не думал о жизни маггла, но посмотри на меня — я счастлив.

— Я подумаю. Честно подумаю! — добавил он, заметив протест в глазах друга. — Время ещё есть. Лорду нужен Поттер, я потому и вынужден притворяться Грюмом, чтобы иметь возможность в любой момент похитить мальчишку. Без Поттера у Лорда нет шансов…

— Значит, пока Поттер в безопасности, для меня не всё потеряно.

— Да не сдам я тебя! — вдруг разозлился Бартемиус. — Но я, в отличие от твоих сыновей, не гриффиндорец! Нужно всё тщательно обдумать — Лорд не простит предательства, если выживет. Нужен хороший план, материальная база, защита…

— Подруга моей жены, Мэри, спрашивала, женат ли ты, — как бы между делом произнёс Эван.

Глаза Крауча вспыхнули неподдельным интересом, и Эван мысленно потёр руки: взгляды, которые Барти бросал на зашедшую к Мэлани подругу, не оставляли простора для фантазии — он заинтересовался. А после всего двух вечеров за чаем этот интерес стал явен для всех, поэтому, когда Мэри поинтересовалась насчёт социального статуса «приятного молодого человека», Эван понял, что у него есть дополнительный козырь.

— Быть магглом не сложно. Ты быстро привыкнешь, особенно если рядом будет такая женщина, как Мэри.

— А как же Статут?

Эван едва не захлопал от радости: этот вопрос был лучшим ответом на вопрос, готов ли Барти оставить Лорда.

— Я соблюдал его многие годы, — как можно равнодушнее пожал он плечами. — А с учётом того, что у нас обоих есть палочки… Повстречайтесь немного, присмотритесь друг к другу, если поймёшь, что она тебе по-настоящему нравится — расскажи правду.

— Причём тут палочка?

— Если что-то пойдёт не так, подкорректируешь воспоминания и будешь соблюдать Статут. Но уверен, Мэри поймёт, как поняла Мэлани.

— Хм…

— Я был бы очень рад. Мы подумываем о ещё одном ребёнке, было бы здорово, если бы наши дети были ровесниками и вместе пошли в Хогвартс…

Эван ещё что-то говорил, перечисляя какие-то приятные мелочи из маггловской жизни, но видел, что друг его почти не слушает: Бартемиус Крауч примерял роль маггла, и, судя по блуждающей по его губам улыбке, воображаемая картина ему очень даже нравилась.

* * *

Магический мир так и не узнал, что находился в опасности. Альбус Дамблдор ещё долгие годы запугивал общественность предсказаниями о возвращении Лорда Волдеморта, но тот так и не вернулся. Гарри Поттер постепенно стал просто мальчиком, без всяких приставок о выживании. Колин, а потом и Дэннис окончили Хогвартс. Барти женился, и у них с Эваном с разницей в неделю родились дочери…

Крестражи пылились ненужным мусором. Тела Хвоста и гомункулуса так никто и не обнаружил.