Grey (джен)

Мальчишка похож на него так сильно, будто сошел с его детских фотографий. Так сильно похож, что Эрику кажется, будто кто-то перекрыл кислород, когда он смотрит на ребенка. Их отделяет пара десятков метров, но Грей не замечает наблюдателя. Это к лучшему.

У Эрика позади четверть жизни, а багаж на душе — хватило бы на троих. Вся спина — в безжалостных шрамах, а тело изрешечено пулями. Сколько раз врачи Бесстрашия вытаскивали его с того света — уже не счесть.

Эрик боец. Жестокий, безжалостный, сминающий все на своем пути. Он провел пять лет за Стеной — в месте, лишенном жизни. И вернулся, потому что настал момент напомнить этой сучке Эвелин Джонсон о том, где ее место.

Эрик убивает, глядя своей жертве в глаза, нажимает на курок, не теряя ни минуты. Знает наизусть все тайные ходы и коридоры лагеря Бесстрашия. Одна мысль об Эвелин Джонсон в его доме приводит бывшего командира в бешенство.

Наставником Эрика был лидер Бесстрашия — самый сильный человек из всех, кого он знал. Лучше него самого — только Тобиас Итон со своими страхами. Четыре.

Эрик всегда держит ситуацию под контролем. Всегда собран, уверен и знает, что нужно делать.

Не знает он только одного: как поступить с внезапно обнаруженным сыном. Само это слово — «сын» — пугает его больше, чем пугали в свое время уже давно забытые страхи.

Сын. Его сын.

Дико иррационально, непостижимо. Такого просто не может быть.

Но он есть, и у него серые глаза, и с этим фактом нужно смириться. Проще простого развернуться и уйти прочь, но Эрик стоит в тени дерева и курит сигарету за сигаретой, наблюдая, как мальчишка с толпой его ровесников гоняет мяч по детской площадке.

Эрик должен уйти и навсегда забыть, вычеркнуть из памяти, но продолжает стоять и смотреть. Что-то удерживает его.

— Что ты здесь забыл? — женский голос за его спиной звучит холодно и кажется знакомым. Эрик не сразу понимает, что голос принадлежит Кристине.

Обернувшись, он понимает, что видит перед собой незнакомого человека.

Эрик помнит глаза, полные отчаяния и безумного ужаса, помнит ее крики, когда он насиловал ее. Он хотел ее. И брал свое. Он всегда брал свое.

Кристина смотрит на него прямым взглядом, в котором есть место только для ледяной ненависти. Сложила руки на груди. Ждет ответа.

В ней больше нет места для этого страха и ужаса, как когда он трахал ее. Теперь с ней спит Четыре. Но до этого Эрику нет никакого дела. Девчонка была просто куклой, которую он с удовольствием использовал.

На Кристине узкие брюки черного цвета и синяя футболка, из-под каймы которой виден край татуировки. Эрик хорошо знает этот рисунок — знак его родной фракции. Синий и черный — цвета Эрудиции и Бесстрашия, сочетание знаний и силы. Адская смесь. Кристина выглядит так, словно готовится к войне.

— Уходи. — Кристина сверлит Эрика глазами, как будто собралась прожечь в нем дыру. — Тебе здесь нет места. Я понятия не имею, зачем ты вернулся, но для него ты — никто. Ты чудовище, Эрик. — Хлесткие слова сотрясают воздух. — Худшее, что было в моей жизни.

Слишком много слов.

Эрик делает шаг вперед, навстречу Кристине, сократив расстояние между ними до минимума. Приподнимает подбородок, крепко сжав пальцами, чтобы смотрела ему в глаза.

— Не тебе указывать, что мне делать. — Кристине кажется, будто перед ней разверзлась бездна, полная серого льда. Пальцы разжимаются. Эрик отодвигает брюнетку со своего пути, роняет сигарету на землю и уходит прочь.

Она права, права в каждом слове. Черта с два.

* * *

У Четыре есть традиция. Его ужины всегда проходят в компании Кристины и Грея, и изменить это не может даже его мать. Впрочем, какая она мать? От этого слова Четыре передергивает. Он презирает Эвелин гораздо больше, чем Маркуса. Отец отравил его детство. Мать — всю жизнь, уничтожив его прошлое и будущее. Ведь его жизнь — это Трис.

Кристина шутливо бьет Четыре по руке, когда тот тянется за горячим кексом.

— Иди за стол, — велит брюнетка, и Четыре напускает возмущенный вид.

Иногда он смотрит на свою жизнь со стороны и поражается, насколько все алогично. Он будит Грея по утрам. Кристина готовит ему ужин. Бывает, что они засыпают вместе. Но Четыре знает, что в ее сердце нет места ни для кого, кроме Грея, а Кристина понимает, что его сердце всегда будет принадлежать Трис.

Четыре выходит в гостиную, чтобы позвать Грея, но мальчика там нет. Дверь на улицу распахнута настежь, а домашние тапочки забыты на пороге.

Это пугает Четыре, он бросается на улицу, забыв обо всем на свете. Кристина, почувствовавшая неладное, выбегает вслед за ним. Ее руки в муке, но ей плевать.

Она сразу видит сына и хочет броситься к нему, но Четыре останавливает подругу.

Грей говорит с Эриком. Мальчик увлеченно рассказывает что-то, жестикулирует, а тот слушает его с неподдельным интересом.

— Пусти, — шипит разъяренной кошкой Кристина, но Четыре не отпускает ее.

Грей оборачивается и видит мать и Четыре. Его мать нахмурилась, а Четыре почему-то держит ее за локоть. Мальчик вежливо прощается с новым знакомым и бежит к Кристине и Четыре. — Никогда не уходи никуда без спроса и не общайся с незнакомыми людьми! — строго приказывает Кристина, крепко сжав детскую ладошку в своей — чтобы он никуда не ушел от нее снова.

— Эрик не незнакомый, — возражает мальчик, упрямо поджав губы. Это имя так легко слетает с его губ, что Кристине становится страшно. Для нее невыносимо слышать это имя в устах Грея.

Эрик смотрит, как Кристина и Четыре вместе с Греем возвращаются в дом. Они идут по бокам от мальчика и держат его за руки. Эта картина напоминает Эрику другую, казалось бы, давно забытую.

Дом, немного похожий на этот, зеленые лужайки и кусты роз — его мать обожала розы. Ему пять, родители держат его за руки, а вокруг полно гостей. Эрика ждет праздничный торт — сегодня его День рождения.

Торта он не дожидается. Один за другим звучат два выстрела, и его родители падают на землю. Мальчик бежит к ним, чтобы узнать, почему мама и папа вдруг упали, они же должны сейчас вынести торт. Подбегает и видит кровь, выступающую из маленьких отверстий на лбах. Убийца не промахнулся, попал точно в цель. Но Эрик этого не знает. Он зовет родителей, просит их встать, ведь у него праздник… Несколькими днями позже мальчику объясняют, что его родителей больше нет.

К шестнадцати годам Эрик уже знает, что его родителей убили афракционеры. Так же он знает, что выберет Бесстрашие, каким бы ни был его тест. Эта фракция идеально подходит. Он должен стать еще сильнее, чтобы отомстить. Во время Церемонии Выбора, когда капля алой крови падает на раскаленные угли, Эрик вспоминает кровь на телах матери и отца. Когда синяя одежда Эрудиции сгорает в огне, Эрик дает себе обещание. В его жизни нет места ни для чего, кроме мести.

Эвелин допрашивает его под сывороткой правды, и Эрик отвечает на все вопросы. Рассказывает о том, как вместе с другими Бесстрашными искал на земле за Стеной бункеры и как неделями они шли от одного бункера к другому, когда в первом заканчивались ресурсы.

Рассказывает, как совершались вылазки в город, чтобы быть в курсе происходящего.

Эвелин задает самый главный вопрос. Для чего он вернулся в Чикаго. Не побоялся вернуться, зная, что его здесь ничего хорошего не ждет. И Эрик говорит правду. Ему нужно всего одно имя. Он хочет знать, кто стоит за смертью его родителей.

Эвелин прекрасно знает, кто перед ней. Но она слишком самоуверенна, чтобы увидеть в бывшем лидере фракции огня угрозу. Фракций больше нет. Эрик теперь никто. За несогласие с принятым бесфракционным режимом он должен быть казнен. Но Эвелин решает проявить милосердие. Она его не боится и позволяет ему остаться в живых. И даже называет имя. Она лжет. Но не догадывается, что Эрику прекрасно известно об этом.

В коридоре он встречает Кристину. Эрик видел ее в зале и знает, что она все слышала.

Кристина смотрит на него с жалостью, и ему хочется приложить ее лицом об стену, только бы стереть это выражение с красивого лица.

Она действительно красива. Уже в шестнадцать была такой, что он хотел ее до потери пульса. А года сделали ее жестче, тверже. И еще красивее.

Нет. Этого просто не может быть. Он не может ее хотеть. Снова. Эти мысли просто безумны. И Бесстрашный уходит прочь, оттолкнув Кристину со своего пути.

Этим вечером Эрик много курит и еще больше пьет. С каждым глотком обжигающего алкоголя он пытается стереть из памяти события шестилетней давности, но воспоминания преследуют его.

Ее запах. Нежная кожа, словно шелк. Черные волосы он наматывал на кулак, чтобы она не сопротивлялась так яростно. Она всегда сопротивлялась. Он думал, что сломает ее, но этого не происходило. Только пламя ненависти в зеленых глазах разгоралось все сильнее.

Шлюха под ним громко стонет, вцепившись в края стола пальцами с побледневшими костяшками. Ей должно быть больно от его грубости. Эрику плевать. Разрядка не приносит должного удовлетворения, а лицо шлюхи вызывает волну отвращения. Не та.

Кристина прочно въелась в его мысли, в его сознание. Она преследует Эрика днем и ночью, где бы он ни находился, что бы ни делал. Это мешает сосредоточиться на главной задаче, но теперь бывший лидер еще сильнее хочет убить Эвелин.

Кристину он проклинает, но эта девочка с зелеными глазами и смуглой кожей — в его крови.

Занять бывшую комнату Макса — большая ошибка для Эвелин. Эрик прекрасно знает, как попасть туда незамеченным. Когда он появляется в покоях диктатора-афракционерки, у него нет оружия. Эрик собирается убить ее голыми руками.

Эвелин знает, что не успеет позвать на помощь, и даже не пытается сделать это. В серых глазах она видит свой приговор. Ей не страшно. Ее смерть ничего не изменит. В Чикаго уже никогда ничего не будет по-прежнему.

Когда Эрик сжимает руками ее горло, Эвелин понимает, что не может сдаться просто так. Где-то на столике за ее спиной десертный нож, и афракционерка отыскивает его. Она метит левее, но промахивается и попадает в бок. Эрик даже не замечает боли, к такому ему не привыкать, бывало и хуже. Он выхватывает нож и вонзает его в ненавистную плоть. Он делает это снова и снова, сжимая рот Эвелин рукой, чтобы та не могла кричать. Она уже давно мертва, когда Эрик останавливается. Только сейчас он начинает осознавать, сколько ярости в нем было.

Он сделал то, зачем вернулся. Теперь нужно убираться, пока не засекли. В бывшем лагере Бесстрашия Эрик чувствует, что он дома. Он обещает, что вернется, но сейчас надо уходить.

Когда Эрик выбирается на улицу, в штаб-квартире Эвелин уже поднялась тревога. Ее люди обыскивают лагерь. Совсем скоро они догадаются, кто за этим стоит. Значит, возвращаться к себе ему нельзя.

Кристина сидит в мягком кресле, подобрав ноги под себя, и читает книгу, когда неожиданный и громкий стук в дверь заставляет ее вздрогнуть. Она бросает быстрый взгляд на часы. Это не Четыре. Он на собрании, которое только что началось. Гостей она не ждет.

Стук становится настойчивее, и Кристина решает открыть дверь. Увидев на пороге Эрика, она ахает от удивления. А он буквально заталкивает ее в дом и закрывает за собой дверь. Его руки и футболка в крови.

— Я хочу, чтобы ты знала. Эвелин мертва. — Эрик протягивает ладонь к лицу Кристины и касается нежной кожи. Она настолько потрясена, что не может выговорить ни слова. — И еще. — Эрик убирает руку. — Прости. За все, что тогда было, прости. — Он разворачивается, чтобы уйти, но теплая ладошка касается его кожи чуть выше локтя.

— Подожди. У тебя футболка в крови? Ты ранен?

— Пустяки.

— Нет. Эвелин была моим врагом. Я ненавидела ее. Я хочу помочь.

Пальцы у Кристины длинные и тонкие. Ловко обрабатывают рану; кожу жжет в местах, которых она касалась. Эрик смотрит в сторону, разглядывает обстановку, только бы не видеть ее. Кристина стоит слишком близко.

Закончив, Кристина не отпускает его, просит пойти с ней наверх. Она ведет Эрика в детскую, он помнит эту комнату со своего первого и единственного визита. Если так можно это назвать, потому что тогда он ударил ее, ворвавшись в дом.

Кристина будит Грея и помогает ему одеться. Эрик не понимает, для чего она это делает, но решает повременить с расспросами и молча наблюдает. Кристина так мягко и нежно разговаривает с сыном — с их сыном, что Эрик почти слышит, как что-то ломается внутри.

В нем слишком много жестокости, на его руках слишком много крови, и никаких прав даже думать об этой девушке и об этом мальчике у него нет.

— Давай лучше я, — Эрик не узнает собственный голос, так тихо и мягко он звучит, и забирает у Кристины Грея. Мальчик обхватывает его шею своими маленькими ручками. Эрик ощущает тепло от тела, такого крошечного и беззащитного, и крепче обнимает сына.

Это не он, не Эрик. Это кто-то другой пробрался в его мысли и тело. Или же он просто сходит с ума.

Кристина достает оружие — тяжелый черный пистолет с удлиненным стволом, и Эрик понимает, что с вопросами больше тянуть нельзя.

— Что ты делаешь? Куда ты пойдешь? Что происходит, Кристина?

Зеленые глаза устремлены прямо на него, и в них нет ни ненависти, ни злости.

— Просто пойдем со мной, — просит Кристина, и Эрик соглашается.

Она ведет его маленькими закоулками, настороженно прислушиваясь к ночной тишине, то и дело оглядывается, словно боится, что их преследуют. Эрик узнает дорогу к зданию Хенкок. Бесстрашные называли его «Втулка». Вскоре они подходят к зданию и оказываются внутри. Спускаются по лестнице вниз, и Эрик удивляется — о существовании подземелья он не знал.

В помещении полно людей, и на всех них цвета фракций — как носили раньше, до победы Эвелин. Кристина привела Эрика в штаб Сопротивления. Он не может поверить своим глазам.

Четыре выходит к ним навстречу, и Кристина сообщает ему, что Эвелин мертва. На лице вечного соперника Эрика никаких эмоций. Кристина обнимает его и что-то тихо говорит.

Все взгляды прикованы к ним. Эрик понимает, что Четыре и тут обошел его. Вокруг — его люди, он лидер Сопротивления. Оставшись в Чикаго, он поступил умно и не прогадал.

Грей сонно шевелится в его руках, и Эрик вдруг осознает, что ему все равно. Плевать на Четыре и его лидерство. Это больше не имеет никакого значения. У него на руках собственный сын, а остальное неважно. Он действительно хочет найти среди бездны холода кусочек тепла и стать хорошим отцом для Грея.

А еще вырвать Кристину из лап Четыре и никогда больше к нему не подпускать.

Это сложно и страшно. Эрик понятия не имеет, что с этим делать, но он справится. За какие заслуги судьба дает ему второй шанс — он понятия не имеет, но этот шанс он использует правильно.

В этот раз осечки не будет.