Драбблы о Фалстарах (гет)

Лорел натянула тетиву, плавно отведя руку назад, на миг задержала дыхание, целясь в одной ей видимую точку, а затем резко выдохнула. Тетива щелкнула по перчатке, а стрела, пронесясь рассерженным шмелем, впилась оленю в шею. Зверь рванул вперед, пытаясь спастись от смерти, но все оказалось тщетным. Он был уже мертв, но еще не понимал этого.

Чейд напоминал себе этого оленя. Он мог раз за разом отрицать свою привязанность к этой женщине, убеждать себя, что их маленькая интрижка ничего не значит, но раз за разом возвращался к ней.

— На ужин будет оленина. Ты готовишь! — сказала Лорел, ловко перебираясь через поваленный ствол дерева.

В охотничьем костюме, с колчаном стрел и луком за спиной она была как никогда хороша, придворные кокетки ей и в подметки не годились. Чейд понимал, что ведет себя как мальчишка, но стоило Лорел поманить его или улыбнуться чуть лукаво, как сейчас, и он был готов сделать все, лишь бы она осталась довольна.

— Почему это? — возмутился он. Не всерьез, конечно, а так, чтобы она не думала, что сможет из него веревки вить.

— Потому что я его подстрелила.

— Я бы тоже смог это сделать.

— Да ну? — Лорел с усмешкой посмотрела на него, наверняка вспоминая его прошлое фиаско с рыбой.

После трех часов рыбалки, когда Чейд не смог поймать ни одной рыбины, он, чтобы сохранить лицо, купил у рыбаков сома побольше и пожирнее и с гордым видом принес его домой. Лорел загадочно улыбнулась, но все же приготовила ужин, ни слова не сказав о том, что выпотрошенная рыба в реке не плавает. Свежая, по крайней мере.

Что ни говори, а в ядах и придворных интригах Чейд разбирался куда лучше.

Вечером, поужинав и греясь возле очага, Лорел спросила Чейда, на что он готов пойти ради благополучия Видящих.

— На все, — ответил Чейд, не задумываясь.

— Даже если тебе придется пожертвовать жизнью невинного человека?

— Невинных людей не бывает. Каждый в чем-то да грешен.

— Даже если об этом попрошу я? — Лорел продолжала спрашивать так, словно от ответа зависела ее жизнь. И смотреть, смотреть, смотреть своими невыносимо-карими глазами, большими и влажными, как у того оленя, которого она сегодня подстрелила.

Чейду бы солгать, как всегда, но почему-то ей врать не хотелось. Почему-то было важно, чтобы Лорел продолжала принимать его таким, каким он был.

— Да, — сказал он, крепче прижимая ее к себе.

На миг Чейду стало неуютно, как будто только что он принял неверное решение, свернул не в ту сторону на перекрестке, но миг прошел и тревога ушла. Лорел же рядом, и он позволил себе поверить, что так будет всегда.

— Дети должны заботиться друг о друге, — сказал Чейд, посмотрев на Ланта слезящимися глазами.

Казалось, что за неполный месяц он состарился лет на пятьдесят. Стал как будто меньше, тоньше и беспомощнее. Его руки, которые когда-то так поразили Ланта ловкостью, стали похожими на скрюченные птичьи лапы, обтянутые сухой кожей со старческими пятнами.

Хуже всего была не немочь тела, а слабость разума. Чейд смотрел на человека и не узнавал его. Порой путался во времени, принимая друзей за детей, и все время вспоминал своего брата, короля Шрюда.

— У меня был мальчик. До тебя, Лант. Хороший мальчик, смышленый, но вспыльчивый, — Чейд хрипло рассмеялся, а затем закашлялся. Шайн расторопно поднесла к его губам стакан с водой и придержала голову, чтобы он смог напиться.

Видеть таким Чейда было больно, но Лант смотрел. Смотрел и не отворачивался, вспоминая слова своего отца и наставника, что здоровая злость лучше, чем бесполезная жалость.

— Ты должен присмотреть за ним, как я когда-то. И помочь, даже если он не попросит о помощи, а он не попросит. Никогда не просит, — пробормотал Чейд, устало откинувшись на подушку. Короткий разговор вымотал его, и он закрыл глаза, тем самым показывая, что на сегодня хватит.

Шайн коснулась его руки и кивнула в сторону двери. Они долго шли, минуя внутренний двор, затем поднялись по винтовой лестнице на вершину сторожевой башни. С моря дул холодный ветер, треплющий одежду и безжалостно жалящий кожу. Шайн молчала, словно прислушивалась к чему-то слышному лишь ей, а затем достала из вшитого в платье кармана небольшой сверток.

— Возьми, — сказала она. — Это приготовил тебе в дорогу наш отец. Он сказал, что ты знаешь, как всем этим пользоваться.

— Он сам?

— С моей помощью. Не важно. — Шайн отвернулась, словно ей тяжело было смотреть на Ланта. — Помимо ядов, отмычек и игл, отец приказал положить запас эльфовой коры. Он сказал, что когда Фитц зайдет слишком далеко — ты должен будешь остановить его.

— Какая же это забота?

— Самая правильная. Вы должны вернуться живыми. Вы оба! — Шайн обернулась и порывисто обняла его, как тогда в канун Праздника зимы, когда они поклялись друг другу всегда быть вместе и никогда не расставаться.

Лант обнял ее в ответ, прижимая к себе как самое дорогое, что было в его жизни. Видит Эда — он не хотел уезжать, но понимал, что это необходимо.

Долги надо отдавать. По глупости и легкомыслию он не смог защитить ребенка, доверенного ему в ту страшную ночь, теперь же счет возрос в разы.

— Ты только возвращайся, хорошо? А я присмотрю за отцом. На Фалстарах еще рано ставить крест, — сказала она горячо, а затем отстранилась и легко поцеловала его в губы. — Клянешься?

— Клянусь.

Что-то, а эту клятву Лант не нарушит.

Ни за что.