Дядя Дэрил (джен)

Тьма, окружавшая лагерь, сегодня казалась чернее, чем обычно. Дэрил потянулся, слегка поморщившись — к ноющим от сырости костям, после проведенных в лесу дней, добавились отбитые сраными латиносами почки. Хорошо, если к утру не начнет ссать кровью. Зато он спер у них в столовой шоколадку.

У дверей фургона слова принялась выть Андреа. Она не подпустила никого к трупу сестры и не разговаривала, кто бы ни пытался утешить ее. Сидела молча, время от времени принимаясь рыдать, потом снова замолкала… Дэрилу было немного жаль ее, но больше он беспокоился о Мэрле.

Раненый, без руки… Болевой шок, сильная кровопотеря… Завтра Дэрил поможет разгрести трупы и снова поедет на поиски. Мэрл не мог уйти далеко, не мог его оставить… Чертов шериф… Хотя он вернулся с ними, пытался помочь… Не каждый бы так поступил, особенно с капающей на мозги Лори. Если бы не эти латиносы… Рик еще им оружие отдал. Считай, выбросил. Ясно же, они все трупы.

На смену отошедшему от Андреа старику появился китаец. Та продолжала сидеть, как изваяние, глядя перед собой невидящим взором. У догорающего костра притаился Шейн — Дэрил знал, что его ствол давно снят с предохранителя.

В фургон, на крыше которого Дэрил нес вахту, набилась уйма народу. Никто не хотел ночевать в палатке или машине после сегодняшнего нападения. Люди были не просто напуганы — обескуражены, выбиты из колеи, в диком ужасе и недоумении… Ведь все считали, что лагерь полностью безопасен. Ходили почти свободно, в лес, к роднику. Дети играли и читали книжки, женщины стирали и готовили, мужчины охраняли и добывали пищу… Нет, мужчины охраняли, а Дэрил и Мэрл добывали пищу. Кормили весь лагерь несколько недель. Добыча Дэрила составляла рацион лагеря почти на восемьдесят процентов, плюс то, что притаскивал из города китаеза. А, ну да… он кореец.

Добычу жрали, а как выручать Мэрла — зассали. Лори первой выбирала Карлу лучшие кусочки от жареной дичи, но это не помешало ей сказать мужу, что Мэрл не стоит и мизинца кого-либо из их лагеря. Ти молодец, единственный, кому Дэрил благодарен. Если бы не его смелость, от Мэрла остались бы только кости.

Дверь фургона хлопнула, и снаружи показался Дэйл. Посмотрел с жалостью на страдания Андреа, но не подошел, лишь постоял с минуту (Гленн к тому времени скрылся внутри) и начал карабкаться по лесенке. Фургон чуть закачался, а через пару мгновений над краем крыши показалась голова в дурацкой панамке.

— Иди отдохни, сынок.

Старик взобрался на крышу и, приблизившись к Дэрилу, протянул руку за винтовкой. В сумке Рика было таких пять, шикарные, снайперские, с ночным видением… К сожалению, три из них остались в госпитале «святого Гильермо». Тьфу. Если Дэрилу чего и жаль, кроме Мэрла, так это отличных пушек.

— Сынок! — видя, что Диксон не отзывается, Дэйл тронул его за плечо. — Пойди поспи немного. Ты сидишь тут несколько часов. Завтра нелегкий день, силы понадобятся всем.

Пфф… Папашка нашелся… О Дэриле всегда заботился только сам Дэрил. Мэрла заботило лишь где достать дозу. А о нем заботился тоже Дэрил.

Но сил и вправду уже нет. Диксон поднялся и отдал винтовку Дэйлу. Они обменялись короткими кивками «пост сдал — пост принял», тот сел на его место, а Дэрил спустился с фургона и с наслаждением размял ноги.

Нелегкий день… Он будет не только завтра, он у многих и сегодня. Хотя, что у многих — у всех… Андреа больше не кричала, лишь струящиеся по лицу слезы выдавали ее состояние. Дэрил прошел мимо, даже не взглянув — не мастак он утешать.

На посту у костра поигрывал желваками Шейн. Странный друг шерифа, совсем не рад его возвращению. Играет на публику, а глаза чернеют, сверлят спину, стоит лишь Рику отвернуться. Сами разберутся, лезть в чужие отношения себе дороже.

О том, что Дэрил сидел на крыше несколько часов, знал не только Дэйл, но и мочевой пузырь. Нож на месте, фонарь, арбалет стоит, прислоненный к стенке фургона. Закинув «друга» за спину, Диксон осторожно углубился в лес, подсвечивая себе путь.

После заражения охотиться стало гораздо труднее. Животные, казалось, стали пугливее, голоса птиц Дэрилу удавалось услышать только в глухой тайге. Словно весь мир затаился, объединившись перед непонятной, незнакомой и пугающей угрозой. Ближайшее дерево было вполне симпатичным… Дэрил осветил фонарем кусты вокруг, послушал тишину с минуту…

Внезапный и громкий шорох заставил Диксона чертыхнуться и выбирать, за что держаться. Нож в одной руке, фонарь в другой — яркий луч выхватил из темноты удирающего из-под дерева обоссаного енота, который растворился во мгле, пока охотник снимал с плеча арбалет. Черт! Ужин... Дэрил фыркнул и поспешил застегнуть брюки, пока не явился доброходец Дэйл выяснить, что случилось с «сынком».

Начинало светать. Верхушки скал, залитые алым, не вызывали больше восхищения их красотой. Дэрилу казалось, что и они пострадали от вчерашнего нападения и теперь истекают кровью. Рассвет рвал на багряные куски густые, тяжелые тучи. Костер давно остыл, напротив на камне сидел Шейн, насуплено наблюдая за переговаривающимся о чем-то с Лори Риком.

— Ты в норме? Иди, приляг, — Рик, заметив Диксона, махнул рукой в сторону фургона, — подъем через пару часов.

«Кукушкой» в лагере служил Дэйл — часы были только у него. Правда, пользовались ими редко, ну вот как сейчас. Дэрилу бы хотелось, чтобы они не пригодились больше, только не для того, чтобы уточнить расписание по закапыванию растерзанных друзей.

Дэрил забрался в фургон и стоял теперь на пороге, не совсем понимая, куда он должен «прилечь». Матрацы и палатки были настелены встык, тут и там лежали уцелевшие в схватке с ходячими люди. Прямо у порога с открытыми глазами Джим. В этой битве погибли двое его товарищей.

Но не спит не только он. У дальнего окна под тонким одеялом вздрагивает в рыданиях Джеки. Ее кузину разорвали на части у нее на глазах. Моралес и Миранда сидят обнявшись, их дети спят, положив им головы на колени. Даже во сне жмутся друг к другу, ощущают опасность, словно зайчата в разворошенной охотником норе. Сегодня погибла Джина, которая порой присматривала за ними, читала сказки.

У окна сидит, безучастно глядя в краснеющее небо, Кэрол. Вечно битая, запуганная, руки, да и лицо частенько в синяках. За четыре недели в лагере Дэрилу порой и самому хотелось повторить подвиг Шейна, да Мэрл удерживал, не позволял вмешиваться. Считал, что лучше лишний раз не отсвечивать, тем более перед копом. Хотя этот коп и сам, похоже, не прочь пару глоток порвать.

Теперь Мэрла нет. Но нет и Эда. А Кэрол — вот она, сидит задумчиво, и совсем не плачет. За всю ночь она ни разу не подошла к трупу, сказала — не хочет оставлять дочь, но Дэрил понимал. Он сам не пошел на похороны отца, просто впервые в жизни нажрался в сопли и проигнорировал мероприятие. А потом орал бухой, бегая по поселку и размахивая бутылкой виски:

— Прощай, папаша! Прощай, сукин ты гребаный сын!!! Чтоб тебя там черти драли!

Это к тому, чтобы соседи не сказали потом, будто он с отцом не попрощался. А как еще можно попрощаться с человеком, оставившим столько незаживающих, уродливых, как и он сам, шрамов… Пусть даже большую часть не видно, но сам он помнит каждый, ощущает их, корявые, жуткие… Изуродовавшие не только тело и душу, но и его детство… Его прошлое, и даже настоящее. А вот будущее… есть ли оно у них? У людей, для которых даже сегодня может не настать, людей, вдыхающих последний кислород, бьющихся в агонии, словно выброшенные из воды рыбы…

Но кто сказал, что неплачущих утешать не нужно? Дэрил пожалел, что не умеет этого. Последний раз он жалел о чем-то в третьем классе, когда его не взяли на школьный концерт талантов оттого, что маленький Диксон не умел играть на фортепиано. Нужно сказать, что ему жаль… Хрен! Чего жаль? Этого выродка? Спросить, как она, это лучше.

— Ты что там встал? — Кэрол смотрела на него с удивлением.

— Ничего, — он крутил в руках арбалет, пытаясь скрыть смущение от того, что его застали врасплох. — Место ищу.

— Ты стоишь там десять минут, — Кэрол поднялась и направилась к нему, — вон там, рядом со мной есть местечко, иди…

— Ты куда? — несмотря на бравый отряд охраны, Дэрил напрягся — девчонка уже потеряла сегодня отца. Хотя по совести, стремный был папаша… Не лучше старого Диксона.

— Сейчас вернусь.

Кэрол вышла. Устраиваясь на указанном месте, Дэрил услышал, как она что-то обсуждает с Лори. Затем голоса удалились, судя по шагам, в сопровождении шерифа. Диксон поудобнее устроился, прикрыл глаза. От усталости и перенесенного за день стресса не хотелось даже дышать. Он медленно проваливался в сон, когда до обветренной грубой руки вдруг дотронулись детские пальцы.

— Мама?

— Угу… Папа! — взбешенный внезапным раздражителем, буркнул Дэрил.

Ребенок вскочил, нет, в ужасе дернулся, панически вдыхая полной грудью, готовясь закричать, но глаза открылись прежде, чем вырвался крик. Она замерла, выдыхая шумно, зрачки расширились, а губы девочки побелели. Дэрил, напуганный ее реакцией, поспешно сел, откидывая в сторону арбалет.

— Тихо, тихо… София, это я… — он обхватил ее за плечи, поднял осторожно, — прости… Испугалась?

— Дядя Дэрил, — девочка расслабилась, но Диксон, казалось, слышал, как колотится ее заячье сердечко, — я думала… он вернулся…

— Думала, он ходячий?

— Нет… Ходячего же можно убить…

Мать… Слов не было, даже матерных, хотя Мэрл бы нашел. Что можно делать с ребенком, чтобы его так подбрасывало при упоминании об отце? Даже он, Дэрил, всегда знал, что можно ожидать от его старика. Затрещин, побоев, ремня… Но чего так боится эта девочка с белыми, от отхлынувшей крови, щеками и трясущимися губами?

— Дядя Дэрил, а где мама? — София легла обратно и натянула тонкое одеяло.

— Отлить пошла, — он забыл, что разговаривает с ребенком, но София почему-то хихикнула. Высвободила руку из-под одеяла и сжала его пальцы.

— Дядя Дэрил, ты нашел Мэрла?

За весь вечер и ночь она была первым человеком, спросившим про его брата. В свете произошедших событий Мэрл был на последнем месте в списке проблем, волнующих этот лагерь. Хотя, что спрашивать — не вернулся же. Не будь нападения, весь лагерь дружно выстроился бы паровозиком и сплясал по этому поводу ламбаду, но вчера всем было не до плясок. Пляски будут сегодня.

София молчала, глядя выжидающе, ждала ответа. Дэрил покачал головой.

— Я поеду завтра его искать, — он положил арбалет себе на колени, чтобы чем-то занять руки, — помогу тут немного и уеду.

— А как же мы? — София, едва успокоившись, снова напряглась. — Кто нас защитит от ходячих?

— Рик, Шейн, Дэйл… здесь много людей, — Дэрил растерялся от такого вопроса.

— Дэйл старый, — София покачала головой, — Шейн защищает Лори и Карла, — вот ведь, даже ребенок заметил, — а Рик все время уходит… Мама сказала, люди всегда будут защищать сначала своих родных, а потом всех остальных. Она сказала, нас теперь защитить некому.

— Это не так, — Дэрил в этом не был уверен, но не мог допустить, чтобы ребенок верил в то, что обречен, — все мужчины будут защищать лагерь, если понадобится. И твоя мама никогда не позволит, чтобы ты пострадала.

— Хорошо, что у тебя есть родные, — кивнула София, — я знаю, ты обязательно найдешь Мэрла, и он будет тебя защищать.

В это Дэрил тоже не верил, но, похоже, веры Софии хватало с лихвой. Девочка мягко улыбнулась, явно обрадованная тем, что судьба вонючего реднека, стреляющего белок, вырисовывается более радужной, чем ее собственная. С того дня, как не стало матери, никто не радовался и не переживал о его судьбе. Ни одну живую душу на земле он не волновал. Мэрл не в счет, это особый случай.

— Я боюсь, что они вернутся, — прошептала София, — а я не смогу защитить маму.

— Я смогу ее защитить, — неожиданно даже для себя ответил Дэрил.

— Да, я знаю, — пробормотала София, закрывая глаза, — хорошо, что ты сегодня еще здесь… Ты храбрый… И охотишься лучше всех…

Дэрил всегда знал, что его умение владеть оружием, охотиться и читать следы помогут ему выжить и прокормиться в любом жизненной ситуации. Но одно дело — когда охотишься для себя да продаешь оленьи шкуры, чтобы купить сигарет, дешевого виски и бензина, другое — когда от твоих навыков зависит жизнь целого лагеря, их дети, их безопасность, добыча пищи. Нужно было дождаться апокалипсиса — лишь в этом мире грязный деревенщина имеет свою цену.

Спустя полчаса Кэрол вернулась в фургон. София, которая все никак не могла уснуть от пережитого ужаса, теперь крепло спала, укрытая сверху вторым одеялом. На маленькой подушке рядом с ее головой поблескивала фольгой шоколадка. Дэрил лежал чуть поодаль, накрывшись курткой и отвернувшись к стенке автобуса.

— Спасибо… — наклонившись к нему, чуть слышно прошептала Кэрол, устраиваясь рядом с дочкой.

Этой ночью маленький лагерь послал к небу много молитв. Все они были за покой и светлую память погибших. Кроме одной — просьбы хранить живого.