Небоскрёб и ведьмы (джен)

У неё — не по-женски сильные пальцы, цвет глаз меняется в зависимости от настроения, а под форменной мантией скрываются брюки и рубашки немыслимого кроя и оттенка. Она — Нимфадора Тонкс, жена первого в истории оборотня с должностью в Министерстве Магии.

Её сын — мечтательный ребёнок с волосами цвета весенней зелени. Он проводит дни, рассматривая в саду жуков и бабочек, а вечера — над книгами по зоологии. И очень серьёзно, как и полагается в пять лет, заявляет, что отправится в Дурмштанг — потому что к одиннадцати годам всю местную флору и фауну он уже изучит.

Люпин закатывает глаза и просит жену повлиять на мальчика. Та нежно целует мужа в лоб и выставляет на подоконник ватрушки с творогом — чтобы сын мог перекусить, не заходя домой.

Она работает диспетчером в оперативном отделе аврората. После войны Люпин специально ходатайствовал перед министром, чтобы жене выделили должность, лишённую всякого риска. Теперь Тонкс сидит в кабинете, принимает вызовы, передаёт их дежурным аврорам и ведёт статистику. Однажды чуть не потеряв Люпина, она куда внимательнее относится к его просьбам и пожеланиям.

Римус редко бывает дома. Его жизнь — сплошные командировки. Он — официальный представитель Министерства по контактам с оборотнями.

Поэтому никто не задаёт вопросов, когда вечерами Тонкс, поручив сына заботам бабушки, аппарирует в неизвестном направлении.

Никто не видит, как она открывает уродливым ржавым ключом висячий замок на дверях гаража, на задворках старого Лондона. Взмахом палочки снимает защитные чары. Шагает внутрь — темнота пахнет машинным маслом и лавандой. Несколько минут шуршит, не зажигая света, и выводит на улицу мотоцикл.

Слишком тяжёлый для худой женщины с тонкими пальцами. BMW R 1200 RT — маггловские полицейские уважают эту марку за мощь и надёжность.

Тонкс достаёт кожаные перчатки с обрезанными пальцами, застёгивает высокие сапоги. Зашвыривает во мрак за спиной мантию — и остаётся в чёрной куртке и джинсах. Молния на груди натянута так, что вот-вот лопнет, волшебная палочка заткнута в пряжку ремня.

Тонкс презрительно щурится на облезлые стены вокруг, надевает шлем. Он пахнет ветром и асфальтом, солнце плавится в зеркальной поверхности нефтяным блеском.

Поворот ключа зажигания, и низкий рык разгоняет голубей с покосившихся крыш.

Длинные сильные ноги сжимают бока мотоцикла — скрытая мощь вибрирует под сверкающим металлом. Волна жара пронзает живот. Тонкс крепче сводит колени, опускает стекло шлема и трогает машину.

Хаос заборов и покосившихся домов расступается — из-под арки бьёт солнце и доносится оживлённый шум. Лакированный носок ботинка переключает передачу. Женщина в чёрном вливается в уличный поток.

...

У неё — ухоженные руки, строгие платья и однотонные мантии, волосы цвета гречишного мёда и извечная светская улыбка. Она — жена главы аврората, миссис Джинни Поттер.

Она даже привыкла к аристократичной мрачности особняка Блэков, научилась командовать домовиками и проводит вечера за чтением книг у камина или на светских раутах с Гарри.

Иногда, когда его вызывают среди ночи в аврорат, она встаёт и идёт на кухню. Палочку намеренно оставляет наверху, в спальне. Шаловливо улыбается — муж не стерпел бы такого отношения к правилам безопасности.

Открывает массивную книгу рецептов — мамин подарок на свадьбу. Находит закладку, заложенную с прошлой бессонной ночи, и готовит следующее по списку блюдо. Неважно, какое. Лишь бы достаточно сложное. Требующее самых разнообразных действий. Нашинковать, нарезать соломкой, кубиками и лепестками, вымесить по часовой стрелке или против, добавить отдельно белки и сахар. Поджарить, потушить, запечь. Сделать несколько видов соусов.

Руками. Без магии.

Чем больше трудов, тем лучше.

Продукты — не проблема, Гарри настроил поставки через камин в любое время суток.

Ночь пролетает незаметно. К утру идеальный маникюр содран с ногтей, руки по локоть в муке, а умеренно-нарядное домашнее платье в пятнах масла и чего-то ещё, что распознать уже невозможно.

Джинни никогда не повязывает передник.

Ей нравится видеть, как на дорогой ткани расплываются капли жира и оседает мучная пыль. Она улыбается — маленькая месть надменным аристократам и хмурым коллегам мужа.

Джинни отмывает кухню, вручную. Остервенело возит тряпкой по полу, драит плиту. Смахивает слёзы тыльной стороной ладони — неведомо откуда взявшиеся, злые. И трёт, полирует столы, тарелки и ножи. Вот только отмыть духовку всегда поручает домовикам.

Они не удивляются.

Тинки и Тонки беспрекословно слушаются хозяйку Джинни, которая купила их когда-то на смену Кричеру. Тот не пережил войны и наплыва чужих людей в родовом гнезде.

Тинки и Тонки неслышно появляются на кухне и чистят духовку. Потом сервируют стол на одну персону и ждут прихода хозяина Гарри.

А Джинни уходит в свою спальню и встаёт только к ланчу. Волосы уложены в идельную причёску, платье сидит безупречно. Она улыбается мужу и расспрашивает его о работе. Ей всё равно, что он расскажет — главное, прижаться к нему потеснее. Ощутить горячую сильную ладонь на бёдрах, услышать голос, который звучит только для неё одной. Не для коллег, не для всех этих министров и авроров, банкиров и профессоров.

Только для неё. И на несколько минут лепнина на стенах превращается в цветастые обои, мраморный камин — в обычный, низкий и закопчённый, а золотые подсвечники оплывают. На их месте весело загораются смешные лампы в виде попугаев.

В эти минуты Джинни счастлива. У неё есть Гарри.

Но чаще всего она спускается в гостиную и видит пустое кресло у камина.

«Хозяин отобедал и ушёл по делам», — докладывают Тинки или Тонки.

Джинни возвращается в спальню.

У мужчины свои дела. Свои мысли. Ну что ж, это нормально. Он постоянно думает о делах, даже дома? Пусть! Миссис Поттер с радостью и удовольствием поддержит беседу на интересные мужу темы. Окружит его заботой и вниманием. Зато, когда он в отъезде, она вольна творить что угодно.

Гарри не задумывается, откуда жена берёт силы и неистощимый запас жизнерадостности? А она не рассказывает. Ни к чему.

Джинни переодевается в удобные брюки и блузку. Достаёт с самой нижней полки шкафа зелёный плащ, завёрнутый в хрустящую бумагу. Встряхивает — сладковатый и свежий аромат иланг-иланга оседает на губах.

Затаённо улыбаясь, она опускает на лицо глубокий капюшон. Пишет короткую записку: «Милый, я ушла в гости», и аппарирует.

…

Они встречаются на Лондон Бридж Стрит, 32.

Пирамида голубого пламени пронзает небо над их головами. Небоскрёб «Шард» — место, где магия не нужна.

Женщина в чёрном уверенно берёт за руку женщину в зелёном. Та скидывает капюшон и улыбается — волосы цвета меди рассыпаются по плечам.

Они смотрят вверх, и хрустальный блеск отражается в их зрачках. Говорливый поток туристов, детей и машин бурлит вокруг. Пахнет водой, нагретым металлом и парфюмом. Женщины переглядываются и одновременно заходят внутрь. Металлоискатель привычно заходится в истерике — охранник с приклеенной улыбкой пропускает их в холл.

Бесшумный скоростной лифт, короткая пересадка посреди маршрута, и шаг в стеклянное поднебесье.

Деревянный настил мягко пружинит под ногами. Голубой простор слепит глаза.

Туристы толкаются возле биноклей. Стрекочут китайцы, фотографируют японцы. Европейцы с бледной кожей и серыми глазами сдержанно улыбаются. Они надолго застывают возле окон, их лица неуловимо меняются. Тоска и восторг прячутся в уголках губ.

Тонкс и Джинни переглядываются — им хорошо знаком этот странный голод в сузившихся зрачках.

Желание вырваться на простор, почувствовать скорость на кончиках пальцев, окунуться в шум дорог и больших городов. Или раствориться в одиноком безмолвии морского заката где-нибудь на пустынном пляже.

Жажда чего-то большого, ветреного и яркого.

Тонкс чертит пальцем по стеклу — обводит далёкие мосты и крыши. Джинни молчит. Она стоит вплотную к окну и смотрит вниз, в прозрачную бездну под носками сапог.

Прохладная сухая ладонь сжимает её локоть — дрожь проходит по телу. Джинни следует за властной рукой, не отводя зачарованного взгляда от пропасти.

Двери лифта закрываются перед её лицом, она сверлит их невидящим взглядом. Несколько секунд, кабина мягко останавливается, и холодный ветер врывается в лёгкие.

Джинни глубоко, жадно вздыхает и сама находит руку Тонкс — они выходят на открытую площадку на вершине небоскрёба.

Здесь меньше людей и больше солнца.

Прочное стекло гудит над их головами. Внизу, в синеватом мареве, раскинулся Лондон.

Они садятся прямо на тёплые доски пола, не заботясь о том, что подумают окружающие. Джинни стаскивает плащ и накидывает половину на спину Тонкс.

Текут минуты. Потом часы. Шуршат джинсы и ботинки, обёртки от чипсов и чехлы от айфонов.

Солнце садится. Небо темнеет.

Вечерняя прохлада забирается под плащ.

Красная полоса заката сливается с заревом ночных огней. Россыпь звёзд опрокидывается с неба в Темзу, рассыпается по крышам, течёт, как лава, по автострадам и мостам.

Тонкс щурит глаза — те переливаются всеми цветами радуги. Джинни нетерпеливо ёрзает.

Площадка пустеет. Скоро придёт охранник — выпроваживать последних посетителей.

Тонкс поднимается одним гибким движением, как будто и не просидела полдня на одном месте.

В глубокой синеве ночного неба её затянутая в чёрное фигура кажется вырезанной из мрамора. Джинни встаёт следом.

Палочки они достают одновременно. Беззвучный шёпот, сложные пассы — и глазки камер наблюдения гаснут. Новая замысловатая фигура и короткий шёпот:

— Вингардиум левиоса.

Через парапет они шагают тоже в унисон. Легко скользят с воздушной горки, держась за руки. Ветер рвёт волосы — медные и ярко-золотые.

Тонкс протягивает Джинни вторую руку — они переплетают пальцы поверх палочек и замирают в воздухе. Пару секунд смотрят друга на друга, а потом отскакивают в стороны, хохоча и кружась. Звёзды тоже кружатся — под ногами и над головой, и реки огней мелькают перед глазами.

Джинни запрокидывает голову и смеётся, смеётся, раскинув руки. Плащ рвётся с её плеч, она танцует на кончиках пальцев в невесомости — дерзкая и яркая, словно рыжая ведьма из шотландских сказок.

Тонкс усаживается в воздухе по-турецки и смотрит на неё — радостно, счастливо.

— Нэн Короткая Рубашка, — шепчет заворожённо. Ветер сносит её слова. — Катти Сарк.

— Потанцуй со мной! — кричит Джинни, подлетая ближе. — Вставай!

Тонкс вскакивает. Подхватывает её за талию — ладони обжигают — и кружит, действительно танцуя. Их волосы переплетаются, золото и медь. Карие глаза встречаются с радужными, и те, наконец, перестают менять цвет.

Карие глаза смотрят в ярко-синие, и в них искрится счастье.

— Спускаемся, — командует Тонкс. Обе проказливо хихикают, падают на спину и с диким визгом скользят вниз. Ветер забивает лёгкие, сдирает одежду, сердце горит в сладком ужасе.

— Тормози! — задыхаясь, восклицает Джинни, размахивая палочкой. Они зависают в паре метров над землёй, над парапетом Темзы. Ночные прохожие спокойно идут мимо, не замечая их и не слыша.

Короткий пасс — одежда принимает прежний опрятный вид. Ещё один, и в звуки шагов на набережной вливается стук двух пар сапог.

Две женщины с раскрасневшимися щеками и безупречными причёсками чинно следуют к автостоянке. Под густыми ресницами встречных прячется лукавый блеск. Ночь сверкает вокруг мириадами огней, в воздухе мешаются запахи воды, духов, выпечки и бензина.

Ночь наполнена жизнью. Так не похожа на день.

Ночь — это свобода быть собой.