A little night air (джен)

Снейп поднялся на вершину Астрономической башни и облокотился о дверной проем, чтобы отдышаться. Тень скользнула по камням — рука рефлекторно дёрнулась к палочке, и тогда он заметил кошку.

Сюда часто приходили, убегая от сумбурности школьной жизни.

Кошка спрыгнула на низкую перегородку у самого края башни. Она не обратила на Северуса внимания, когда он подошёл поближе. Снейп, опираясь на холодный камень, взглянул на узенькую тропинку, что змеилась у башни и терялась далеко во тьме. Кошка же спокойно уселась и принялась умываться.

Снейп хотел побыть в одиночестве и достаточно грубо отодвинул животное, сталкивая его вниз. Нечего беспокоиться о том, приземлится кошка или нет. Глухой, немного громче, чем ожидалось, стук подсказал, что она-таки приземлилась.

— О-ох, — произнёс женский голос.

Снейп взглянул вниз и обомлел.

— Профессор МакГонагалл?

— Вы очень наблюдательны, — МакГонагалл медленно поднялась на ноги. Двигалась она, будто была ранена, хотя никаких видимых повреждений он не заметил.

— Я не знал.

— Естественно, — она отряхнула мантию. — Сколько окурков… И я даже не хочу знать, чего ещё…

Прежде чем он успел что-то сказать, МакГонагалл исчезла за дверью у подножья лестницы, но вскоре вышла вновь.

— Мне жаль, — снова попытался извиниться он.

— Да неужели? Что-то не вериться.

— Что же, вы правы. Но я бы не был столь груб, если бы знал, что это вы.

— Однако обидеть какое-то там животное вы могли.

— Разве кошки не приземляются всегда на лапы?

МакГонагалл прислонилась к стене и разглядывала серые расплывчатые пятна, блуждающие на кустах у основания стены.

— Думаю, если кот прохаживается по самому краю, не стоит беспокоиться, что он разобьётся о землю.

— Что вы тут делаете, профессор?

— Дежурю. Синистра пожаловалась, что студенты взяли в привычку использовать Астрономическую башню вместо номера в дешёвом мотеле.

— Насколько я знаю, это — уже традиция.

МакГонагалл ехидно усмехнулась.

— Всё-то вы знаете.

— Ну, уж в ваше-то время студенты были невинны и чисты, как свежевыпавший снег.

— В мое время профессор Василий запирал Астрономическую башню, — мягко парировала МакГонагалл. Несколько мгновений она изучала лицо собеседника. — Вы плохо выглядите.

— Не думал, что вас это волнует.

— Всего лишь мое наблюдение, — она окинула Снейпа строгим взглядом и присела на край каменной перегородки. — Не возражаете?

— Ну что вы. Чем больше народу, тем веселее.

—Северус, школьная территория огромна, и вы можете размышлять и грустить в любом другом уголке, если я вам так мешаю.

— Идите к черту, Минерва, — ответил беззлобно.

— Ох, уж эта пресловутая слизеринская любезность.

Снейп хотел присоединиться к ней, но передумал и сполз по стене прямо на пол. Каменные плиты холодили спину даже сквозь мантию. Он откинулся назад и, заметив пристальный взгляд МакГонагалл, скривился в усмешке.

— Меня всегда интересовало: у вас там, в Гриффиндоре, специально учат быть такими нестерпимыми, или это всё-таки врожденный талант?

Что ж, она примет вызов.

— Некоторые считают, что всё-таки врожденный талант. Вы, например, проявляете к первокурсникам терпимости не больше, чем любой старшекурсник.

— Я проявляю всё свое терпение, которое они только заслуживают.

— Зачем вы занялись преподаванием, если так его презираете?

— Ну что вы, я люблю преподавать, презираю я некоторых учеников.

— И что же вам нравится в преподавании?

— Вознаграждаемый успех. Обескураживающие неудачи.

— Весьма обескураживающие.

— Я просто пытаюсь произвести неизгладимое впечатление.

— Вы просто жалкий садист, Северус.

— Ну почему же жалкий? — огрызнулся Снейп. — Есть и определённое удовольствие в осознании, что, если они будут внимательны, то научатся тому, что может спасти их жизни.

МакГонагалл приподняла брови.

— Ох, какой благородный мотив. Вы, должно быть, ненавидите признаваться в этом.

— Не собираюсь извиняться за то, что я такой, как я есть, — он сердито скрестил руки на груди.

— Слизеринцы вообще никогда ни за что не извиняются.

— Как и гриффиндорцы, потому что они считают, что всегда правы.

— Ведём себя как дети малые, — МакГонагалл выхватила затерявшийся в мантии окурок и выбросила вниз.

— Не можете уснуть?

— Всё, что я говорил, хотя бы отдалённо напоминало «Я хочу поговорить о своих переживаниях»?

— Я запомню на будущее, что не стоит обращать внимание на ваши переживания.

— Попытайтесь, но не думаю, что у вас получится — это в вашем характере.

МакГонагалл обиженно фыркнула и безмолвно уставилась в темноту. Снейп попытался угадать, что же привлекло её внимание — далёкие огни Хогсмида или нависающие над самим горизонтом звёзды.

— Годрик Гриффиндор был глупцом, — наконец сказала она.

Снейп прищурился.

— Вы, несомненно, каким-то образом разузнали секреты факультета Слизерин. Теперь я вынужден вас убить.

— Даже не собираюсь отвечать на подобную чепуху, — парировала МакГонагалл. — Самой большой глупостью было позволить создать такой факультет, как Слизерин.

— Полагаю, у него был небольшой выбор. Насколько мне известно, Салазар Слизерин умел убеждать.

— Да, но, полагаю, это ещё и потому, что Годрик был слабовольным человеком. Но теперь мы расплачиваемся за это. Нет, правда, Северус. Большинство темных волшебников были слизеринцами.

— Вы удивлены? — спросил Северус. — Нам есть над чем поработать.

МакГонагалл выглядела слегка возмущённой.

— Северус, да ваши же первокурсники...

— Немного вредные. Я наблюдаю, как они, прихорашиваясь, обижаясь или толкаясь, пробираются к слизеринскому столу и думаю, кто же сможет к восемнадцати годам отравить тыквенный сок.

— Вот именно. Мы бы обошлись и без этих проблем. И я сейчас не имею в виду вас. Вы можете казаться грубым, но вы, бесспорно, обладаете достоинствами, которые оправдывают вас. А вот про некоторых слизеринцев самое лучшее, что можно сказать — то, что они пунктуальны.

— И что же с ними делать? — Снейп вопросительно поднял бровь. — Дурмстранг? Или родители должны нанимать репетиторов? Или дети вообще недостойны получить образование, если обладают не только положительными качествами?

МакГонагалл уже обиралась ответить, но призадумалась. Снейп продолжил.

— В Слизерине, по крайней мере, они учатся хоть чему-то. Амбициозные учатся привлекать последователей, раз уж они не умеет заводить друзей. Обиженные учатся, что никому до них нет дела, и нужно перестать жаловаться на несправедливость мира, а думать о том, как получить желаемое.

— А те, кто толкаются, учатся делать это сильнее. Вот, к примеру, Малфой...

— Давайте предположим, что он ваш ученик, — перебил Снейп. — Вот он, наследник Люциуса Малфоя, одиннадцати лет, выбран в Гриффиндор. Предположим, Люциус не заберёт его тут же из школы. Вы сможете научить его быть добреньким?

МакГонагалл поджала губы.

— Я отказываюсь принимать, что судьба этих детей уже выбита на камне, когда им только одиннадцать лет.

Снейп закатил глаза.

— Конечно, нет. Некоторые слизеринцы становятся столпами общества, так же, как и некоторые гриффиндорцы предают друзей и убивают невиновных.

— Хм, Северус, вы немного одержимы. Я думала, мы говорим о Малфое.

— Малфой, — Снейп усмехнулся, — Малфой эгоистичен и корыстолюбив до мозга костей, а вокруг полно людей, готовых предложить ему всё, чего он пожелает. Как только он станет старше. И единственное, что удержит его от присоединения к Тёмному Лорду — если ему скажут, что это было бы потрясающей глупостью.

Наступило молчание.

— Мне это не нравится, — наконец, заметила МакГонагалл.

Снейп вздохнул.

— Как показывает опыт, гриффиндорцам вообще не очень нравится окружающий мир.

МакГонагалл с улыбкой задрала подбородок.

— Мы пытаемся сделать его лучше.

— И что вы получаете взамен?

— Лучший мир. Иногда, — ответила МакГонагалл. — А иногда нам приходится под. покровом ночи спорить со слизеринцами в башне, заваленной мусором. Это сложно...

МакГонагалл замолчала... Свет из серебристо-лунного превращался в золотистый. Башня в этом жутковатом свечении казалась гравюрой на желтеющих страницах старинной книги. Кто угодно мог создать сигнальную систему, видимую только сотрудникам, но только Дамблдор мог сделать её такой красивой.

— Ох, опять. Это продолжается всё лето.

— Кто-то очень настойчив, — ответил Северус. — Или получает извращённое удовольствие от головной боли после напрасных попыток аппарации.

— И никто сегодня не сказал…

— Нет, — Снейп поднялся на ноги и отряхнул мантию. У него самого уже начинала болеть голова. — Мы должны определить источник.

МакГонагалл покачала головой.

— Дамблдор пытался. Мы все пытались. Безуспешно.

— Неудивительно. Если вы рассчитывали на слепую удачу, а не на свои умения.

— Ох, Северус... Чего вы добиваетесь? Дуэли? — МакГонагалл улыбнулась и развела руками. — По-моему, мы слишком стары для такого.

— Говорите за себя. Я только чувствую себя таким же старым, как вы.

МакГонагалл нахмурилась.

— Если даже не пытаться быть милым, — осторожно начала она, — то к тебе никто так относиться не будет.

— Ох, я сейчас расплачусь.