Хороший секретарь (джен)

Перси Уизли как раз собирался в Министерство, когда в окно постучали. Он с трудом отпер тяжелую раму. На подоконник грузно опустилась серая неприметная сова. Она склонила на бок большую круглую голову, сердито скосила глаз на Перси и протянула лапу. Он бережно отвязал небольшой свиток. Неужели Фадж уволил его? Получается, господин министр угадал, что гнетет его первого секретаря. Или просто избавляется от тех, в чьей лояльности сомневается? Перси невесело усмехнулся, разворачивая пергамент. Смешно, но он уже несколько недель размышлял о том, чтобы попросить перевода на другую должность. Тяжело было делать вид, что он не верит в возвращение Того-Кого-Нельзя-Называть, улыбаться, кланяться, открывать дверь, готовить реляции и речи, лживые от первого до последнего слова. Выдерживать робкий вопрос в глазах отца, отмалчиваться, отводить взгляд и делать вид, что все в порядке, было еще сложнее. И вот сегодня Перси решился, у него даже был приготовлен документ, составленный по всем правилам...

«Персиваль. Я надеюсь, что у тебя найдется сегодня минутка для своего бывшего директора. Я буду ждать тебя в „Дырявом Котле“. Если ты не придешь, я пойму. Но надеюсь на то, что ты — настоящий гриффиндорец».

И все. Без подписи. Перси смял пергамент, подумал и сжег его, старательно убрал золу и пепел. Не увольнение. Но что тогда? Альбус Дамблдор не вспоминал о нем с того дня, когда Перси закончил Хогвартс. Не считая встреч Ордена. Но разве же на них выдавалась возможность поговорить лично? Мать всегда старалась держать его подальше от важных бесед. Сначала считала, что он еще молод, а потом... Потом все дело было в его должности.

Он собирался быстро. Много ли надо секретарю министра? Аккуратная мантия, начищенные до блеска ботинки, зачарованное перо и кипа пергаментов в портфеле. С этим всем у него давно полный порядок. Перси машинально поправил безупречно-белый воротничок и аппарировал к «Дырявому Котлу». Он немного замялся на пороге, сомневаясь, входить или нет. Опасно назначать встречу в таком людном месте. Особенно после того, чем закончился Турнир Трех Волшебников. Если его заметят вместе с Дамблдором, увольнением дело может не ограничиться. За время работы в Министерстве Перси хорошо усвоил, что такое политика. Альбус сейчас в опале. Министр Фадж только ищет повода разделаться с ним. И тут он не будет считаться с такой мелкой сошкой, как личный секретарь. Что он на большой шахматной доске политических интриг? Пешка. Даже меньше.

Но Шляпа отправила Персиваля Уизли на Гриффиндор не зря. Иногда он отметал в сторону все логичные и разумные рассуждения и просто бросался с головой в какую-то рисковую авантюру. Например, заключал со своей девушкой заведомо проигрышное пари.

Перси решительно перешагнул порог. Хозяин скользнул по нему взглядом, нарочито равнодушным, и почти незаметно кивнул в сторону неприметной двери за стойкой. Перси облизнул пересохшие губы и тихо скользнул в каморку, придерживая полы мантии.

Его уже ждали. Альбус Дамблдор, непринужденно облокотившись на колченогий стол, просматривал свежий номер «Ежедневного Пророка». Из носика чайника поднимался ароматный пар, на маленькой тарелочке тесно жались друг к другу лимонные пирожные.

— Рад, что ты все же пришел, — Дамблдор свернул газету и убрал ее в сторону. — Пирожное?

— Благодарю, — Перси пододвинул тяжелый, видавший лучшие времена стул, осторожно опустился на него, старясь не запачкать мантию, — только чай.

Дамблдор пожал плечами, чайник плавно поднялся в воздух, клюнул носом сначала над одной чашкой, потом над второй, золотисто-коричневый напиток плеснулся в белые тонкие стенки.

— Надеюсь, ты не станешь просить перевода на другую должность, Персиваль? — Альбус взял с тарелочки пирожное.

— Вы полагаете, что меня не устраивает та, которую я занимаю сейчас? — Перси спрятал замешательство под привычной маской хорошего секретаря.

— Плох тот директор, который не знает своих учеников. Не думаешь? — блеклые серые глаза Дамблдора сверкнули за стеклами очков. — Но все же, я прошу тебя остаться секретарем министра.

— Боюсь, что не смогу выполнить вашу просьбу, — Перси нервно сжал пальцы, пряча волнение. — Моя семья... И мне самому в последнее время сложно находить компромисс между политикой Министерства и моими убеждениями.

— Жаль, — Альбус выглядел по-настоящему огорченным. — Если моя просьба вынуждает тебя идти на сделку с собственной совестью, я прошу у тебя прощения. Но я надеялся, что ты понимаешь, как много ты можешь сделать для Ордена...

— Вы предлагаете мне шпионить? — Перси только покачал головой.

Конечно, кандидатуры лучше не найти. Мало кто обращает внимания на человека в приемной. Особенно если этот человек приветлив, услужлив, исполнителен, не лезет не в свое дело... Почти домовой эльф. Никто же не замечает домовых эльфов.

— Боюсь, министр теперь не будет столь беспечен в моем присутствии, — он помолчал, взболтал чай, наблюдая за тем, как капли стекают по белым фарфоровым стенкам чашки. — Политические взгляды моей семьи ни для кого не секрет.

— Я не смею просить тебя о такой жертве, — Дамблдор тяжело вздохнул и поджал губы, но Перси ничуть не поверил в его искренность.

— Но все же просите, — невесело усмехнулся он.

— Верно, — директор Хогвартса умел читать людей без всякой легилименции. Вот и тут он сразу сменил тон. — Прошу потому, что верю тебе. Ты же помнишь Бартемиуса Крауча? Уверен, что ты многому у него научился.

Перси быстро кивнул. Своего первого начальника он до сих пор не мог забыть. Мистер Крауч мог быть желчным, резким, часто коверкал его фамилию, но Перси прощал ему все колкости, небрежность, невнимательность только за то, что Бартемиус Крауч жил своей работой и умел научить этому других. Он жил ради Британии, как бы пафосно это ни звучало.

— Разве Орден не справится без моей помощи? — Перси сейчас отчаянно хотелось встать и выйти, аккуратно закрыв дверь, а потом стереть себе память об этом разговоре.

— Полагаю, что мы сможем найти иной способ, — Дамблдор тоже улыбался грустно и немного горько. — Но на это уйдет время. А время сейчас...

— Достаточно, — Перси уже понимал, что любые отговорки и оправдания будут сейчас проявлением слабости и откровенной фальшью. — Я согласен. Думаю, что мне не стоит устраивать скандал дома. Это будет слишком нарочито. Письма к Гарри с просьбой прекратить обманывать людей, заявляя, что Тот-Кого-Нельзя-Называть вернулся, хватит для того, чтобы уверить министра в моей лояльности.

— Мне жаль, что я прошу о такой жертве именно тебя, — лицо Альбуса осунулось, резче обозначились морщины.

— Но кто-то же должен, — закончил за него Перси. — Кому мне писать, если вас не будет?

Оба прекрасно понимали, что на самом деле имелось в виду — когда Альбуса не станет. Ни один не верил, что Дамблдор может дожить до победы.

— Декану МакГонагалл, — Дамблдор пожал плечами. — Я доверяю ей, как себе.

* * *

Письмо к Гарри вышло скомканным, немного истеричным и несколько нарочитым. Но Перси решил, что переписывать его не стоит — получится хуже. Сова сорвалась с подоконника и улетела в летние тяжелые сумерки. А через неделю все случилось примерно так, как Перси и ожидал. Дома даже не спросили объяснений. Мать просто указала ему на дверь. Перси молча стоял под градом упреков и обвинений, глядя прямо перед собой. Что ж, он был к этому готов. Отец проводил его до камина, замялся, хотел что-то сказать, но передумал, неловко потоптался на месте, тяжело вздохнул и отвернулся. Джинни (хорошо Фред вовремя схватил ее за руку) едва не запустила в него заклинанием.

Дома Перси заперся. Спрашивается, от кого? Все равно теперь ему никто визиты наносить не будет. Но он старательно проверил все защитные заклинания, прошел на кухню, достал из шкафчика бутылку недорогого виски, стакан, аккуратно расставил их на столе. Он сидел минут с десять, разглядывая белую скатерть, потом налил себе полный стакан, взболтнул виски... И вылил его в раковину. А за ним — всю бутылку. Потом он без магии отмыл посуду. Просто чтобы успокоиться и снова начать думать ясно и логично.

Он ожидал такой реакции. Но все же... Почему никому не пришло в голову спросить, зачем он это сделал? Может быть, его вынудили? Почему все сразу поверили, что он переметнулся на сторону Министерства? Даже Фред и Джордж. А ведь Перси надеялся, что хотя бы они поймут, что письмо это было неспроста.

В Министерстве сплетни расходятся быстро. Для этой хватило недели. И вот, не успел Перси окончательно привыкнуть к тому, что семьи у него теперь нет, как Фадж повысил ему жалование. Сумма оказалась мизерная. Скорее знак внимания, чем серьезная прибавка. Но жест Перси оценил верно. Его признали лояльным. Он удвоил старания — стал приветливым и любезным до тошноты, услужливым до омерзения. По коридорам ползли шепотки, неприятные, как вкус тухлой рыбы. И он добился второй маленькой победы — министр перестал вешать на свой кабинет Заглушающее заклинание.

Перси тайком копировал важные документы, научился замечать все, что происходило в приемной, постоянно прислушиваться, читать настроения по лицам, все время оказываться там, где нужно, и не вызывать подозрений. И еще он научился бояться. Не за себя. За Орден, за тех, для кого он собирал сведения.

А они все проходили теперь мимо него, высоко вздернув подбородок и не глядя в его сторону. Мистер Грюм, мисс Вэнс, Тонкс. Для них он стал чем-то хуже червяка. Так, перебежчик, который даже предать не смог по-человечески.

А потом пришло письмо от Пенелопы, не по-рейвенкловски короткое и резкое. Перси аккуратно развернул его на кухонном столе, достал из тайника (он уже успел обзавестись тайниками в доме) записку Дамблдора, старую колдографию мистера Крауча, вырезанную из газеты. Сколько времени он просидел так, разглядывая ровные строчки, написанные фиолетовыми чернилами, он не помнил. Наконец он аккуратно сложил все бумаги в тайник, запечатал его заклинанием и отправился спать.

И ему снились сны о том, что все закончилось и он вернулся домой. Там его ждал пирог со взбитым кремом, шутихи и розыгрыши от Фреда и Джорджа, улыбающаяся Пенелопа. Сны о том, что Турнир закончился хорошо, все это было просто частью последнего испытания. Мистер Крауч, живой и здоровый, пожимал Гарри руку, рядом улыбался Седрик, тоже живой, хоть и немного потрепанный.

А с утра сны растаяли. И Перси привычно чистил заклинанием обувь, собирал документы и спешил на работу — улыбаться и прислуживать, молчать и прислушиваться. А вечером писать письма без подписи, старательно меняя почерк.

* * *

И вот правда, устав от долгого ожидания, сорвала с себя темную пыльную мантию, встала во всей своей неприглядности в Атриуме Министерства магии. Тот-Кого-Нельзя-Называть вернулся. В этом не могло быть сомнений. Его видели служащие, его видели репортеры. Фадж что-то сбивчиво бормотал, отворачиваясь от вспышек фотоаппаратов, быстро порхало над пергаментом ядовито-зеленое перо Риты Скитер.

И Перси вечером того же дня, подняв повыше воротник мантии, спешил на встречу к Альбусу Дамблдору, как узник, которого пинком вышвырнули из Азкабана.

— Теперь я могу?.. — бросил он с порога, едва успев захлопнуть за собой дверь.

— Боюсь, что нет, Персиваль, — Альбус снова разливал чай по чашкам, как в их первую встречу. — Война только начинается.

Перси рухнул на стул, словно кто-то заклинанием подрезал у него сухожилия на ногах. Все тело скрутило, как в приступе рвоты. Он, задыхаясь, вцепился в грязную столешницу.

— Но министр Скримджер доверяет вам, — прошептал он, с трудом разлепив пересохшие губы.

— Возможно, — выражение глаз Дамблдора за стеклами очков невозможно было прочесть. — Но дело не только в Руфусе...

— Я понял, — мир для Перси снова стал серым и блеклым, как старое пыльное зеркало. — Прошу простить мою несдержанность, господин директор. Поздравляю вас с восстановлением в должности.

— Чаю? — Альбус пододвинул Перси чашку, и тот залпом выпил кипяток, едва обратив внимание на то, что от боли на глаза навернулись слезы. Пусть лучше от нее, чем от разбившихся надежд.

— Мне очень жаль, — Дамблдор произнес это тихо и безнадежно, словно прощался навсегда.

— Кто-то же должен, — Перси рукавом вытер лицо. — Мистеру Скримджеру понадобится помощник. А я хороший секретарь.

— Это можно устроить, — кивнул Альбус. — Никто ничего не заподозрит.

* * *

И Перси вернулся к своей работе. По вечерам он приходил в пустую квартиру, снова писал письма, снова сворачивал в свитки копии документов, отправлял их с неприметной совой. Руфус Скримджер оценил сообразительного и услужливого секретаря. И Перси старался. Колдографию Бартемиуса Крауча он доставал из тайника все реже и реже. Перси уже наизусть помнил каждую черточку этого усталого лица. Действительно, он многому научился у своего первого начальника. И только теперь Перси начал понимать ценность этих уроков. Есть что-то важнее семьи, важнее друзей. Кто-то же должен тихо и незаметно делать свою работу, чтобы у других были и семья, и друзья. Вот мистер Крауч так и поступал. И умер за то, во что верил. А Перси сейчас даже не может принести на его могилу цветы. Вдруг кто-то заметит и заподозрит? А хороший секретарь всегда должен быть вне подозрений.

А потом Альбус Дамблдор погиб, пало Министерство, Руфуса Скримджера убили открыто и нагло. Перси приспособился и к новой власти. Пий тоже оценил хорошего секретаря. Скоро он уже не мог обойтись без своего помощника.

Минерве МакГонагалл Перси назначил встречу сам. Они сидели в той же каморке за стойкой в «Дырявом Котле». Перси спокойно и тихо объяснял, почему он не оставит свою службу в Министерстве.

— Я понимаю, — надтреснутым голосом произнесла МакГонагалл. — Но, может быть, мы сможем найти кого-то другого для этой работы?

Перси закусил губу, отгоняя непрошеную надежду на спокойную жизнь, на возможность объясниться с отцом, братьями...

— Нет, госпожа декан, — он покачал головой. — Мне доверяет министр, я на хорошем счету у многих членов Визенгамота. И я знаю, на что обращать внимание. А самое главное, что никто не обращает внимания на меня самого. Я что-то вроде домового эльфа. Новый человек не сможет...

— Не стоит, Перси, — Минерва прервала его нервным и резким взмахом руки. — Не нужно. Я понимаю. Храни тебя святая Медана.

— Спасибо, госпожа декан, — Перси поднялся, оставив нетронутыми чай и пирожные. — Я буду отправлять вам письма...

— Альбус сообщил мне все детали перед тем, как... — голос декана Гриффиндора сорвался. — Мерлин Великий, почему?

— Кто-то же должен, — Перси грустно улыбнулся. — Директор Дамблдор прекрасно это понимал.

* * *

Перси до самой битвы за Хогвартс исправно отправлял письма декану МакГонагалл. Тоска о семье уже почти не грызла. А сны, в которых все было хорошо, были смех, солнце, мать, отец, счастливые и улыбающиеся, таяли. И Перси уже научился не просыпаться со сдавленным рыданием от того, что этого больше никогда не будет. Наоборот, он работал ради того, чтобы хоть у кого-то эти сны стали явью. Пусть не у него, а у кого-нибудь другого. У Тонкс и Люпина, у Фреда или Джорджа. У Рона. А ему достаточно того, что люди снова смогут открыто смеяться и петь на улице, смогут приглашать гостей, не интересуясь их происхождением.

Только когда все было решено, когда Тот-Кого-Нельзя-Называть умер окончательно, и никаких сомнений в этом не осталось, Перси снова вернулся к разговору о его «предательстве». Перед битвой беседа вышла скомканной, нервной, лихорадочной. Тогда все торопились, проверяли зелья, палочки. Перси снова поддался порыву и пришел домой. Его приняли с какой-то горячечной радостью, но все равно за ней чувствовалось что-то еще, что-то настороженное, какая-то отстраненность. С Пенелопой примирение вышло таким же неловким. Прежнюю жизнь было уже не вернуть. Перси стоял на стене, подставляя лицо промозглому вечернему ветру, и думал о том, какая же пропасть теперь между ним и его близкими.

А потом погиб Фред. И тогда Перси окончательно решил ничего семье не говорить. Зачем? Оправдываться? Объясняться, словно набивать себе цену? Только не над могилой брата.

* * *

— Ты домой вернешься? — Рон неловко переминался с ноги на ногу.

— Наверное, нет, — вздохнул Перси, даже не стараясь прикрыть дырку на рукаве мантии. — Я уже привык один...

— Ну как знаешь, — в голосе Рона чувствовалось облегчение. — Но мы понимаем. С кем не бывает. Я вот тоже на четвертом курсе вел себя как последняя свинья.

— Давай не будем ворошить прошлое, — Перси пожал плечами. — Я был дураком, самодовольным кретином...

— Проехали, — Рон оглянулся через плечо. — Ма зовет.

— Идем, — Перси был рад, что Рон не стал продолжать тему.

Им вовсе незачем знать, зачем Перси написал то письмо. Хороший секретарь никогда не болтает лишнего. А после победы хороший секретарь будет очень нужен. В конце концов, кто-то же должен...