Тишина, брат мой (джен)

Тёмное Братство — тайная организация наёмных убийц, чья деятельность и влияние простирается по всему Тамриэлю.

В отличие от своего прародителя и главного конкурента Мораг Тонг, Тёмное Братство — это деловая организация, где убийство рассматривают через призму экономики, а не религии. Наниматели прибегают к помощи членов организации для решения своих проблем, взамен предоставляя существенные гонорары. Не смотря на то, что подобная деятельность не является законной, власти, как правило, стараются закрывать глаза на действия Братства. Тем не менее, даже учитывая ярко выраженную материальную направленность организации, члены Братства известны своим поклонением «Отцу Ужаса» — Ситису.

Тёмное Братство служит своей легендарной основательнице — Матери Ночи, возлюбленной Ситиса, которая руководит своими детьми, тёмными братьями и сёстрами. Мать Ночи получает молитвы от людей, желающих заказать убийства, передаёт их Слушателю Чёрной Руки, а тот — Уведомителям для дальнейшего распределения по рядовым ассасинам Братства.

Как и в любой другой организации, в Тёмном Братстве существует свод правил, обязательных для исполнения. Эти правила, известны как «Пять догматов», по слухам, были установлены самим Ситисом:

Догмат 1: Не опозорь Мать Ночи. Иначе навлечёшь на себя Ярость Ситиса.

Догмат 2: Не предай Тёмное Братство или его секреты. Иначе навлечёшь на себя Ярость Ситиса.

Догмат 3: Слушайся вышестоящих членов Тёмного Братства и выполняй их приказы. Иначе навлечёшь на себя Ярость Ситиса.

Догмат 4: Не укради у Брата, либо у Сестры своей по Тёмному Братству. Иначе навлечёшь на себя Ярость Ситиса.

Догмат 5: Не убей Брата, либо Сестру свою по Тёмному Братству. Иначе навлечёшь на себя Ярость Ситиса.

* * *

Эта история началась со звонка телефона.

Звонил мой бывший сослуживец и хороший приятель Николай. После армии он увлекся древнескандинавской культурой и вот уже несколько лет крутился в различных реконструкторских тусовках. А также не оставлял попыток каждое лето затащить меня на одну из них.

— Здорово, Герман! — услышал я в трубке его голос. — Не забыл еще старого друга, вояка? Чем занят, дружище? Я тут узнал, что у тебя отпуск, а ты сидишь дома, изнывая от безделья. Не желаешь съездить на природу? Вспомнить молодость, так сказать?.. — не давая мне и слова вставить, закидал меня вопросами Коля.

— Николай, Николай, Коля! Стой, не части. В каком смысле «на природу»?

— В прямом, Фитц. Тут компания собралась веселая — реконструкторы-ролевики. Слышал о таких? Да неважно уже. Сейчас все равно услышишь, — засмеялся мой друг на другом конце. — Парни и девчонки — разных возрастов — собираются и выезжают на природу. Там наряжаются в эльфов, орков и других персонажей и отыгрывают разные сценки по мотивам игры. Помнишь, в институте еще играли в такую компьютерную игрушку — Древние Свитки называлась? Там еще серия из нескольких част…

— Колян, ты шутишь? — снова прервал я его. — Ты конечно прав, у меня сейчас отпуск. И ты угадал, я никуда в этот раз не полетел. Но эльфы, орки?! Староват я уже для такого. Там же студенты, поди, одни соберутся. Что я там, уже почти старик, забыл?

— Да ты не прибедняйся, Герман. Какой ты старик? Да и лето на дворе. Хватит жариться в бетонных стенах. Махнем на природу в выходные. Там лес, речка рядом. Рыбку половим, шашлычки пожарим, пивка выпьем. Можешь даже не участвовать в самой ролевке. Возьми только лук. Ты ведь еще не забросил стрельбу? Воот. Покажешь мастер-класс молодежи…

В общем, немного поломавшись, я все же согласился.

* * *

Место сбора этих самых ролевиков оказалось за городом. Компания действительно собралась весьма разношерстная. Были и студенты, и нашего возраста мужики и женщины, и даже парочка пенсионеров обнаружилась, крепких таких старичков. Встречи проводились в большом двухэтажном каменном доме, построенном в стиле дворянских особняков средневековой Европы. Здание было расположено на берегу мелкой речушки, в некотором отдалении от деревеньки с незапоминающимся названием.

По приезду компания разделилась на группы по интересам. Молодежь нарядилась в различные тематические доспехи и унеслась в ближайший лес бренчать бутафорскими мечами, отыгрывая сцены сражений из игры. А старшее поколение, и мы с Колей в том числе, разместились на берегу речки. Мужики приготовили мангал и мясо, распечатали выпивку и принялись предаваться отдыху на природе.

Мне понравилось, так что все лето, каждые выходные, я присоединялся к этой компании. А когда Колян сдал молодежи, что во время службы я увлекался стрельбой из лука и метанием ножей, меня затащили наставничать в группу, которая отыгрывала Темное Братство — была в этой игре такая гильдия наемных убийц. Там я и познакомился с Ней.

Она являлась хозяйкой дома, где проводились встречи, и всегда играла роль Матери Ночи — таинственной основательницы и покровительницы этого братства. Как члены гильдии, ребята разыгрывали сценки различных убийств. Вначале каждой встречи Она тайно сообщала Слышащему братства — им была, как ни странно, тоже девушка — кто будет жертвой, выбирая из остальных участников сборищ. А затем ассасины придумывали способ и место убийства и отыгрывали его. Поначалу мне, как человеку, действительно убивавшему на войне в реальности, такой способ проведения досуга показался не совсем нормальным — игра, в которой обычные люди планируют, пусть и инсценировку, но все же убийства своих товарищей, но в дальнейшем я незаметно для себя втянулся, и основной причиной этого стала именно Она.

Это были какие-то странные отношения. Что-то непонятное, мистическое в девушке заставляло меня искать ее общества. Но Она, отыгрывая роль таинственной Матери Ночи, редко снисходила до личного общения с кем бы то ни было, не говоря уж о новичке в компании, вроде меня. Мы встречались только на сборищах ролевиков. Она отказывалась общаться в любое другое время и даже по телефону. Я, набравшись смелости, подначиваемый Николаем, даже несколько раз приезжал в особняк вне времени собраний, но каждый раз дом оказывался пуст и заперт. И я, как мальчишка, не мог дождаться следующих выходных, когда, наконец, смогу снова Ее увидеть.

На последнем конвенте — собрании, посвящённом информированию игроков об играх будущего сезона, Мать Ночи неожиданно выступила с сообщением. Она объявила, что в будущем сезоне, на следующее лето, приглашает меня так же присоединиться к Темному Братству, но уже в качестве ее Слышащего. И только после этого странного ритуала, наконец, согласилась провести со мной время наедине. В этот же день, когда шумная компания ролевиков покинула особняк, я провел с ней чудный вечер и лучшую ночь в моей жизни. А на утро началась эта страшная и удивительная история, которая впоследствии перевернула мой привычный мир.

* * *

Проснувшись от тихого скрипа, я обнаружил, что остался в постели совсем один. Отбросив легкое одеяло, и аккуратно перевернувшись на спину, я огляделся. В комнате царил легкий полумрак и, похоже, уже наступало утро. Первые лучи восходящего солнца несмело, словно опасаясь нарушить покой находящихся в комнате людей, заглядывали через открытое настежь окно. Она, неподвижно замерев, сидела на подоконнике и смотрела в сторону горизонта. И я, расслабившись, принялся наблюдать за ней сквозь опущенные ресницы. Ее четко очерченный на фоне предрассветного неба силуэт привычно притягивал к себе взгляд. И даже несмотря на мою рубашку, накинутую на ее голое тело, Она была нереально прекрасна. Как всегда странным образом почувствовав, что я на нее смотрю, девушка обернулась. Несколько мгновений, молча с легкой и одновременно печальной улыбкой на лице, Мать Ночи разглядывала меня, а затем ловко соскользнула на пол и, бесшумно ступая, направилась в мою сторону.

Подойдя ближе, Она осторожно поднялась на постель и легла на меня сверху, обхватив бедрами. И, опираясь на напряженные руки, скользнула по моему лицу волосами. Затем медленно, смотря мне в глаза, наклонилась. Я же замер в предвкушении. Послышался легкий шорох, а затем тихий почти неразличимый звон металла. Что-то холодное и острое коснулось моей груди. Она же ласково мне улыбнулась и, почти касаясь губами моего уха, шепотом произнесла:

— Тьма наступает со смертью тишины, Герман, — грудь обожгло болью, тело выгнуло дугой, и меня накрыла темнота, окрасившая все в багровые тона…

* * *

Кап… кап… кап…

Стук падающих капель резко вырвал меня из сна. Перед закрытыми глазами стояла красная пелена, бешено билось сердце, и я тяжело дышал, словно очнувшись от кошмара. Мысли в голове, словно увязшие в болоте, вяло шевельнулись. Но никаких воспоминаний о том, что же во сне вызвало у меня такой ужас, так и не появилось. Тем временем я почувствовал, что лежу на чем-то твердом и холодном, а вокруг стоит непривычная тишина, нарушаемая лишь звуком падающих капель.

Кап… кап… кап…

Немного успокоившись и открыв глаза, я осторожно приподнялся, сел и удивленно замер. Оказалось, что проснулся я лежа на полу, а вместо ожидаемой и знакомой обстановки меня окружали деревянные стены большого и темного помещения. Мой взгляд уперся в неказистый старомодный комод, стоявший прямо передо мной. Он был весь заляпан чем-то темным. А на его столешнице находился единственный источник освещения в комнате — старинный стеклянный фонарь, внутри которого горела свеча. Фонарь испускал дрожащий мутный желтый свет, с трудом разгонявший сгустившуюся вокруг темноту, отчего предметы, находящиеся в помещении, отбрасывали гротескные тени. Постоянно движущиеся, на фоне окружающей меня тишины, они вызывали ощущение ирреальности происходящего. Оторвав, наконец, взгляд от комода, я принялся осматриваться дальше. Справа угадывались очертания ручной тележки, сбитой из кривых досок и жердей. Она была завалена какими-то корзинами и окружена рядом из бочек и ящиков. Слева вдоль стены, утопая в темноте, стоял высокий шкаф, на открытых полках которого лежали в беспорядке книги и непонятные предметы. Чуть в стороне от него, в центре стены, темным пятном выделялась широкая закрытая дверь из толстых досок, окованных поперек полосами ржавого металла. Сзади же я обнаружил еще один проход, ведущий в другое помещение. Там, напротив арки входа, прямо на полу в углублении слабо горел примитивный очаг, обложенный грубо обработанными камнями. Мысли в голове по-прежнему вяло шевелились, а сон, похоже, не желал меня отпускать.

Кап… кап… кап…

«Странный сон мне снится».

Медленно закрыв глаза, я протянул руку и с силой ущипнул себя за ногу.

«Больно».

Снова огляделся сквозь ресницы, но комната никуда не делась.

Не спеша согласиться с обнаруженной действительностью, я некоторое время просидел, крепко зажмурившись, желая, наконец, проснуться.

Кап… кап… кап…

Уже привычный звук капающей непонятно откуда воды вновь выдернул меня из очередного оцепенения. Мысли снова вяло шевельнулись, но сознание, словно увязнув в своеобразном киселе, не торопилось давать ответы на возникшие вопросы:

«Где я? Как тут оказался? И почему?»

— Как спалось? — тихий вкрадчивый незнакомый женский голос, донесшийся со стороны шкафа, прозвучал в тишине комнаты как выстрел. От неожиданности я отшатнулся в противоположную сторону, по пути зацепив тележку. От этого моего неловкого движения разлетелись пустые корзины. Одна из них упала на комод, зацепив фонарь и заставив его зашататься. Свеча погасла, а комната окончательно погрузилась в темноту. Я же сидел в углу, сжавшись, зажмурившись, боясь вздохнуть и прислушиваясь к окружающим звукам.

Кап… кап… кап…

Ненавистная капель по-прежнему была единственным звуком, что нарушал тишину в помещении. Когда мои глаза, наконец, привыкли к темноте, я попытался снова оглядеться. Сквозь щели в косом потолке с улицы проникал тусклый призрачный свет луны. Видимо снаружи была ночь. Напрягая глаза, я принялся разглядывать шкаф, но в сгустившемся вокруг него сумраке ничего увидеть не удалось. Просидев так некоторое время и, наконец, встряхнувшись:

— Кто здесь? Где я? Чего вы хотите? — со злость в голосе, но почему-то шепотом, произнес.

Кап… кап… кап…

Единственное, что было мне ответом.

«Наверняка это глупая шутка ребят из компании ролевиков. Какой-нибудь ритуал посвящения, о котором меня забыли предупредить», — безуспешно попытался успокоить я сам себя.

Подождав еще немного, я, стараясь не шуметь, пополз к оставшемуся источнику света с мыслью, что нужно убираться поскорее отсюда. Идею выйти через дверь мое паникующее сознание почему-то отмело. Кажется, прошла целая вечность, пока я, каждую секунду замирая и прислушиваясь, преодолевал четыре метра до проема в соседнюю комнату, слабо освещенную пламенем очага. Сердце готово было выпрыгнуть из груди, словно сообщая всем вокруг своим стуком: «Смотрите! Он здесь!». Когда я почти добрался до проема, тот же женский голос заставил меня вздрогнуть и обернуться:

— Не торопись, ты еще успеешь туда попасть, — и в тот же момент с шипением вспыхнул свет, ослепив меня и заставив зажмуриться.

Проморгавшись, я, наконец, смог разглядеть обладательницу голоса. Девушка сидела на шкафу. В расслабленной позе, полулежа, откинувшись на стену в углу и покачивая ногой, которую свесила вниз, она крутила в руках знакомый предмет. Один из моих метательных ножей. Рядом с ней прямо на шкафу стояло несколько горящих свечей. Незнакомка была облачена в темный с бордовыми вставками обтягивающий костюм, на поясе которого в ножнах висел еще один короткий кинжал, поблескивая в пламени свечей черной рукоятью. Лицо девушки полностью скрывал глубокий капюшон широкого плаща, накинутого на ее плечи. Именно так одевались ролевики с наших летних сборищ, отыгрывавшие ассасинов из Темного Братства. Этот маскарад меня немного успокоил.

«Всего лишь глупый розыгрыш» — мелькнула мысль.

— Это уже не смешно. Кто ты? Куда вы меня притащили? И зачем?

— Какая разница? Тебе тепло и сухо… и ты живешь, — вкрадчиво, словно несмышленому ребенку перечислила она, выделив интонацией последнее слово, и продолжила уже обвиняющим тоном. — Чего уже никак нельзя сказать про старую Грелод, верно?

По-прежнему ничего не понимая, я, стараясь успокоиться, несколько раз глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Незнакомка, видимо, по-своему истолковав мое молчание, тем временем продолжила свою речь:

— Да по всему Скайриму это уже известно. Старуху прикончили в собственном приюте. О таком молчать не станут, — ЧТО?! Что она несет? — Не пойми меня превратно. Я не критикую…

Девушка продолжала еще что-то говорить, но я уже не слушал.

«Скайрим?! Ха-ха-ха!.. Фух... Это действительно просто розыгрыш. Очередная ролевая игра. Как же все реалистично устроили. Наверное, Колян и Она тоже где-то здесь. Интересно, где камеры? Наверняка ведь снимают, сволочи».

Кап… кап… кап…

Снова из состояния задумчивости меня вывели капли, своим падением разбивающие сгустившуюся тишину:

— Тишину… — шепотом озвучил я свои мысли. И, будто вторя им, в голове раздался смутно знакомый ласковый шепот:

— «Что есть музыка жизни?»

— Тишина, брат мой… — на автомате прошептал я, получив в ответ оглушительный хохот.

—… и за это убийство тебе придется отплатить.

Кап… кап… кап…

С последней фразой девушки, хохот в моей голове резко оборвался. Незнакомка замерла, видимо ожидая моей реакции на свою речь. А в наступившей снова тишине стук падающих капель зазвучал особенно громко.

Мой мозг в это время после вспышки паники находился в странном отупении — он просто отказывался понимать, как такое в принципе может быть.

«Голос в голове!»

От полного коллапса меня спасла боль от пореза и вид крови, капающей с руки на пол.

«Кстати, когда я успел пораниться?..»

Кап… кап… кап…

«Так, не отвлекайся! Нужно остановить кровь», — мысленно одернул я сам себя.

И совсем забыв про присутствие девушки, я стал осматривать комнату в поисках чего-либо, подходящего в качестве перевязочного материала, но ничего не обнаружил. Повсюду была пыль, грязь, разный мусор и какие-то подозрительные темные лужи на полу. Немного подумав, я, наконец, осмотрел себя. Как ни странно, на мне были привычная майка, легкие штаны и почему-то тапочки. Перевел удивленный взгляд на девушку, но она хранила молчание, никак не реагируя на мои действия. Помотав головой и отбросив неуместное удивление, я скинул майку и, оторвав от нее несколько полос, принялся перевязывать руку. Одновременно с этим простым действием, которое удержало меня от того, чтобы прямо на месте сойти с ума, попытался осмыслить свое положение.

«Если это розыгрыш, то очень странный. И ребята, похоже, перестарались. Голоса в голове — это же полный бред. Еще эта девка. Сидит, молчит. Ждет, что я ей подыграю? Она говорила что-то про смерть старухи Грелод? Если сценку разыгрывают по канону, то мне сейчас будет предложено совершить убийство незнакомого связанного человека. Откажусь, и эта дамочка попытается нашинковать из меня винегрет».

«Черт! Черт! Черт!»

«А если это долбанные хардкорщики, и она реально кинется на меня с ножом? Нож то с виду настоящий. Ладно, похоже, придется подыграть, но когда это все закончится, Колян не расплатится!»

Наконец закончив перевязку, я поднял взгляд на «убийцу»:

— Я должен кого-то убить? — нервы сдали, поэтому фраза была произнесена с изрядной злостью.

— Что ж, смекалка у тебя развита, — словно насмехаясь, ответила она и ткнула рукой с зажатым в ней ножом в сторону проема. — Прошу, обернись и обрати внимание на моих гостей.

Пока я настороженно, не отрывая от женщины взгляда, подходил к проему и заглядывал в соседнее помещение, она весело пояснила:

— Я их «набрала» из… — здесь она хохотнула, но оборвав себя, уже совсем другим вкрадчивым тихим голосом продолжила. — Впрочем, это не важно. Важно только «здесь и сейчас». Видишь ли, на одного из них заключен контракт, и этот человек не может уйти отсюда живым. Но… — «убийца» снова хохотнула и, вновь сменив интонацию, продолжила со странным азартом в голосе. — На кого? Давай, попробуй угадать.

Она хищно подалась вперед всем телом и, уже со страстью, закончила:

— Сделай выбор. Убей. Я хочу просто наблюдать… и восхищаться, — снова откинувшись к стене, девушка, словно кошка, замерла в расслабленной позе.

«Черт! Черт! Черт!»

В комнате действительно было три человека, точнее мужчина, женщина и каджит.

«КАДЖИТ! Настоящий, мать его, гуманоидный чертов кот!»

Все трое стояли на коленях со связанными за спинами руками. На голову каждому был накинут мешок из плотной черной ткани.

«Черт! А если это не розыгрыш? Вдруг это все взаправду? Или я все еще сплю? Хотя нет, вот же порез на руке болит вполне реально», — снова заметались в панике мысли.

Пока я размышлял, что делать дальше, отвлекшись от женщины, она по-своему расценила мою задумчивость:

— Молчание — знак согласия? — произнесла вопросительно, похоже, все-таки настоящая убийца. — Что ж, ты знаешь мои условия. Убей, и мы в расчете. Вернуть должок проще простого — метни нож в нужную цель.

Одновременно с последними словами незнакомки в косяк проема справа от меня с громким стуком воткнулся метательный нож, который все время крутила в руке, девушка.

«Как там ее звали в игре? Астрид вроде бы? Черт! Настоящая, мать ее, Астрид!»

Тело же, опередив застывший в ступоре очередного удивления разум, сработало на рефлексах — нож мгновенно оказался в руке и тут же, сверкнув в пламени свечей, воткнулся в стену над шкафом. Вот только девушки там уже не было. Я успел заметить прозрачный силуэт, скользнувший со шкафа в мою сторону и исчезнувший в окружающих тенях.

«Невидимость?!» — отметил в панике разум, а я приготовился продать свою жизнь подороже:

— Тиш-ш-шина — ес-с-сть муз-зыка жиз-зни, — снова раздавшийся странный шепот на этот раз зазвучал, казалось со всех сторон. — А тьма приходит со с-с-смертью тиш-ш-шины. Прочь, Ас-с-стрид, он мой! — последние слова были произнесены как приказ, а на сознание накатилась беспричинная волна ужаса.

Астрид вывалившись из невидимости рядом со мной, упала на колени, из ее рук, которыми она сжала голову, выпал изящный кинжал и откатился куда-то в сторону. А мое тело задвигалось само, без участия разума. Я еще успел запомнить, как зачем-то схватил большой мешок, лежащий у шкафа, как выскочил из хижины, вынеся на ходу дверь, как побежал, не разбирая дороги, прочь от этого странного места. В темноте ночи я несколько раз споткнулся, угодив в какие-то небольшие озерца. Холодный ночной воздух был насыщен одновременно запахами болота и почему-то моря. Но это все пролетало мимо находящегося в ужасе сознания. А подсознание, следуя первобытным инстинктам, заставляло меня бежать и бежать, бежать и бежать. Наконец, перепрыгнув какой-то ручей, залетев на небольшой холм, я в очередной раз споткнулся о камни и, скатившись вниз, с силой обо что-то ударился. И мое сознание поглотила тьма…

Талос, также известный как Тайбер Септим, или Драконорожденный, Наследник трона Расколотых Королей — величайший Бог-герой всего человечества, которому поклоняются как защитнику и покровителю власти как таковой и гражданского общества в целом. Тайбер Септим покорил весь Тамриэль и возвестил Третью Эру и Третью Империю. К моменту смерти он вознесся как Бог войны и Власти, а поклонение Восьми Божествам было реформировано в Девять Божеств (после этого их иногда стали называть «Восемь и Один»). Малозаметные секты, такие как Культ Талоса, были вдохновлены таким концом.

Известный под титулами Наследник трона Расколотых Королей, Исмир, Дракон Севера и Драконорожденный, он почитается как покровитель героев в их странствиях.

* * *

— Эй! Парень! — словно сквозь пелену в мой мозг пробился чей-то голос. — Ты там жив еще?

Перед глазами все плыло, я лежал на животе, шум в ушах мешал сосредоточиться, тело, и вовсе, будто одеревенело, сырая одежда сковывала движения, и было ужасно холодно. Рядом послышался удар, потом всплеск, словно кто-то спрыгнул в воду. И на грани видимости появился темный силуэт. Я попытался пошевелить головой, но на это простое движение она взорвалась резкой болью. Последовавший за этим толчок в плечо вырвал из меня стон:

— Живой, значится, — тем временем определился для себя мужчина и, схватив меня за одежду, аккуратно перевернул на спину, подложив под голову мешок, до этого валявшийся около моего тела. — Ты откуда здеся взялся-то, имперец? С корабля выпал? Давеча шторм был, но не ожидалось вроде кораблей из Сиродиила нынче... Али ты из пиратов? Из этих... как их даэдра?.. Черной Крови, во! Не поделил с дружками чаво?

Задавая такие различные непонятные мне вопросы, но, похоже, не ожидая от меня каких-либо ответов, незнакомец сбросил с плеча небольшой сидор и принялся в нем что-то искать.

— Повезло тебе, парень, что я нынче этим берегом возвращался. Обычно тут-то не ходит никто, недобрые тут места, да. Чего молчишь-то? Немой что ли? Ты не молчи, парень, слушай меня и не засыпай. Сейчас подлечу тебя маленько... Да где же ты?.. Чтоб тебя даэдра в Обливион забрали!..

Я попытался было ответить, что не знаю не только, как здесь очутился, но и даже — где это «здесь», но из горла вырвался лишь невнятный хрип. Попытка снова пошевелиться вызвала очередную волну боли, отчего сознание начало уплывать. Я еще успел увидеть, как старик внезапно осекся на очередном вопросе, резко развернулся и побежал к стоявшей неподалеку лодке, а картинка перед глазами поплыла, и вновь пришла темнота беспамятства.

* * *

Когда я в очередной раз пришел в себя, был уже вечер. Открыв глаза, не сразу понял, где нахожусь. Первое, что я увидел — это россыпь тысячи тусклых звезд, что уже появились на немного потемневшем небе. Я восхищенно выдохнул, разглядывая эту красоту. Небольшое облачко пара вырвалось у меня изо рта, а я поежился. По-прежнему было холодно, даже несмотря на то, что я был укрыт одеялом, сшитым из каких-то звериных шкур. Вставать почему-то совсем не хотелось, телом овладела легкая слабость, а разум видимо еще не отошел ото сна. Поэтому я просто лежал и смотрел на звезды. На множество незнакомых звезд и созвездий. Рядом негромко потрескивали поленья в костре. Где-то совсем недалеко раздавался плеск волн:

«Так это был не сон?» — сам у себя спросил я.

«И если нет, то где я? Как сюда попал? Кем была та незнакомка? Неужели действительно Астрид? Тогда получается я в Скайриме? В другом мире?»

«Бред же. Это всего лишь затянувшийся розыгрыш!» — но спасительную мысль о глупом розыгрыше портил тот шепот в голове, окружающий меня холод в конце лета, незнакомое небо над головой и шум волн, похоже, расположенного неподалеку моря.

«Всего лишь игра воспаленного сознания, просто галлюцинация от стресса и испуга».

«Или все же какое-то местное божество? Тот же Шеогорат — принц безумия, или Ситис — отец ужаса и покровитель Темного Братства?»

Именно сейчас вопросы горой навалились на мой немного прояснившийся разум. Раньше было не до этого, сейчас же выдалось время поразмыслить.

Скайрим. Эта тема была основной этим летом на ролевых сборищах, куда затащил меня Николай. Всегда знал, что это его увлечение не доведет до добра.

«Дурак! Во что ввязался? Решил чем-то новым разнообразить скучный отпуск? Захотелось отвлечься от опостылевшей в последнее время жизни на гражданке после того, как выперли из армии из-за ранения? Отвлекся. М-мать! Но тогда бы не встретил Ее!»

Эта Женщина — именно так с большой буквы — странным образом занимала все мои мысли в последние дни лета. Мать Ночи, как она просила себя называть во время отыгрышей на сборах. А я даже ее настоящее имя так и не узнал. При этих мыслях на меня нахлынули воспоминания:

«Черт! Я же был у нее в доме в ночь перед тем, как здесь очнулся. А утром она... Что?! Она ведь нож в меня воткнула. С-с-с!..» — я ощупал грудь и обнаружил небольшой шрам в районе сердца. — «Раньше его не было. Чертовщина! Что она там шептала? Тьма наступает со смертью тишины. И голос там, в хижине, произнес те же слова. А теперь я в Скайриме, в выдуманном мире меча и магии. Бред же? Или не бред?»

Покачав головой и отложив на время вопросы, на которые пока нет ответов, я приподнялся на локтях и, не почувствовав резкой боли, все-таки сел и огляделся. Я действительно находился в лагере, разбитом на небольшом каменистом островке, отделенном узкой протокой от болота, резко переходящего в дикий песчаный пляж. И на него мерно накатывались пенные волны раскинувшегося, покуда хватало глаз, моря. За болотом угадывались очертания каких-то далеких гор. Позади меня в нескольких метрах от бивака на песке лежала на боку рыбацкая лодка, а на ее борту сидел спиной к огню рослый седой мужчина. Он, наклонившись, что-то перебирал на дне лодки. Тут же стояла небольшая палатка из шкур, натянутых на потемневшие от времени деревянные жердины. Передо мной же в непосредственной близости, весело потрескивая, горел костер, немного согревая меня. Я придвинулся поближе и обратил внимание, что над огнем была установлена тренога с небольшим котелком, в котором, судя по запаху, варилась уха. На аппетитный аромат тут же отреагировал пустой желудок, громко заурчав:

— А, очнулся, везунчик. Горазд же ты спать, — раздался сзади сильный мужской голос. Крепкий пожилой мужчина, скорее даже старик, пройдя мимо меня, обошел вокруг костра, приподнял крышку с котелка, помешал содержимое деревянной ложкой, попробовал и, покивав сам себе, поднял глаза. Несколько мгновений он разглядывал меня. В его пристальном взгляде не было угрозы; скорее мне показалось, что нечто в моей наружности ему до крайности понравилось. А мне, наконец, удалось рассмотреть его. У старика была короткая светлая борода, лохматая, как и его шевелюра, обветренные щеки, грудь похожая на бочку, и широкие плечи, натянувшие ткань рубашки. Его квадратные кулаки были покрыты пятнами и царапинами. Наши гляделки прервало повторившееся бурчание моего желудка. Густые брови старика поползли вверх, а его улыбка делалась все шире, пока, наконец, он не издал веселое фырканье:

— Вовремя проснулся, похлебка-то почти готова. Сейчас хлебушек порежу, и мы с тобой подкрепимся, чем Талос послал.

— Спасибо за помощь, — проговорил я немного хрипловатым, скорее всего, из-за долгого молчания, голосом. А потом глубоко вдохнул холодный воздух и, откинувшись на спину, спросил, не рассчитывая на ответ старика, а скорее в очередной раз сам у себя:

— Интересно, где же я все-таки? И давно ли тут валяюсь?

— Известно ж где. В Скайриме ты, парень, да. А как давно? Дык... кто ж, тебя знает? Нашел я тебя, значится, несколько часов назад. Солнце еще в зените стояло. А вообще везучий же ты парень, имперец! — опять, словно в восхищении, повторился старик. — Тут ведь берег дурной, скалы кругом и мелко здесь, мало кто рискует мимо этого места ходить. Да и ясный день был, иначе не увидал бы я тебя на берегу. Здесь на севере частенько то снег, то дождь идет, видимость никакая. Везунчик ты, имперец, одним словом. И меч у тебя в мешке интересный, видимо, поэтому хранит тебя Талос, да, — с какой-то странной интонацией, хитро поглядывая на меня, закончил он.

Заинтересовавшись словами старика о мече, я снова сел и огляделся уже внимательней. Рядом действительно обнаружился здоровый мешок из грубой плотной ткани. Тот самый, который я захватил, убегая из давешней хижины.

«Как же я его только упер?»

Он оказался достаточно тяжелым. Взяв этот сидор в руки, развязал горловину и заглянул внутрь. В нем находилось множество различных вещей: неплохого качества рубашка и штаны из тонкой шерсти, примитивные сапоги, сшитые из кожи и меха грубыми толстыми нитками, рулон серой льняной ткани, моток веревки, длинный деревянный футляр, пустая объемная металлическая фляжка и несколько разных кожаных мешочков. В одном, совсем маленьком, лежали странные камни — видимо огниво; в другом, достаточно большом — множество золотых монет.

«Неужели настоящие септимы?»

Еще в одном обнаружилась соль.

«Ну да, если это все же Скайрим, то здесь сейчас настоящее средневековье, и соль, наверняка, ценится наравне с золотом».

Также в сумке нашлось несколько флакончиков с чем-то молотым.

«Судя по резким запахам, какие-то местные специи».

И на самом дне лежал небольшой котелок, внутри которого я обнаружил свой набор из десятка метательных армейских ножей. Эта находка обрадовала меня больше всего остального. Напоминание о доме, знак того, что я не до конца сошел с ума, да и просто — привычное оружие, с которым я сразу почувствовал себя более уверенно.

Наконец, налюбовавшись родными предметами, я подтянул к себе оставшийся неопознанным футляр. Откинул крышку и удивленно замер. В коробке на специальных зажимах лежала самая настоящая японская катана. Ее длинная рукоять была обмотана какой-то кожей и темной шелковой лентой. Изящная круглая цуба представляла собой кольцо, образованное искусно отлитыми позолоченными фигурками китайских драконов, летящих в погоне друг за другом. Завороженно протянув руки, я аккуратно вытащил из креплений это произведение неведомого мастера. Со щелчком вытянул меч из простых деревянных ножен. Хищное и даже на вид опасное длинное изогнутое лезвие, сверкнуло в отблесках пламени. По нему периодически пробегала едва заметная красноватая дымка.

"Какие-то чары?" — удивился я, и это заставило меня вспомнить о сидящем напротив меня незнакомце.

Очнувшись, я спрятал меч в ножны, убрал его обратно в футляр и, захлопнув крышку, перевел взгляд на старика, внимательно наблюдавшего за моими действиями:

— Отец, я впервые вижу этот клинок, — неубедительно начал оправдываться я. — Да и мешок этот только вчера у меня появился. Я его в хижине неподалеку подобрал, где в себя в этом мире пришел первый раз... — тут я осекся, а дед понятливо кивнул и усмехнулся, а потом протянул мне железную кружку с чем-то горячим, похожим на уху. Ложка нашлась в моем мешке. И ухватив по куску хлеба, мы принялись, молча, есть.

— Давай, значится, знакомиться что ли, имперец? В более спокойной обстановке, так сказать, — заговорил старик, когда мы покончили с нехитрым, но сытным ужином, на что я, все еще погруженный в мысли о своем положении, кивнул, а он, окинув меня долгим взглядом, продолжил. — Мое имя Хротгар. Я, как ты уже мог догадаться, родом из Скайрима. Живу тут рядом, возле Солитьюда, рыбачу, вот, помаленьку, да...

— Откуда? — рассеянно переспросил я.

— Солитьюд, столица Скайрима. Попал на родину нордов и не слышал про Солитьюд?

— Все-таки Скайрим… — обреченно выдохнул я.

— Конечно Скайрим. Откуда ты вообще тута появился-то, парень? — снова подозрительно нахмурился Хротгар.

— Мое имя Герман, но друзья зовут меня Фитц, — представился я и, вздохнув, добавил. — Я не имперец и, кажется, совсем не из этого мира…

— Герман Фитц, — проговорил старик, словно пробуя имя на вкус. — Странное имя для имперца. Но почему не имперец? На норда ты, уж поверь старику, не похож. Тем более на мера или орка. А уж на ящерицу или кота, хо-хо! — рассмеялся немудреной шутке Хротгар и, кажется, проигнорировал мою последнюю реплику. Я в свою очередь нахмурился и растерялся. При упоминании других рас этого мира, мне пришла в голову мысль «откуда дед знает мой родной язык?»:

— Подожди, Хротгар, а сейчас на каком языке мы говорим? — я тут же решил прояснить этот вопрос.

— Это всеобщий язык людей — тамриэлик. Им пользуются для удобства все расы, проживающие на территории Тамриэля. Конечно, у каждого народа есть свой собственный язык. Но в Империи все говорят на всеобщем, — хмыкнул старик. — Точно не от мира сего. Вон, какое забавное лицо у тебя! — рассмеялся он, смотря на то, как я пытаюсь осмыслить выверты вселенной.

— Слушай, Хротгар. Я совсем не шучу, что не из этого мира. Вчера я заснул у себя дома, в своем мире. Мы называем его Земля. А проснулся уже здесь, как я понял, в Нирне, совсем другом мире, — я замялся, решая говорить о Темном Братстве незнакомому, в общем-то, мне человеку или нет. Но решительно продолжил, выбор-то у меня не большой. — Точнее не совсем здесь, а в каком-то незнакомом доме. В компании с убийцей из Темного братства. Это была женщина, и она говорила, что-то про убийство старухи Грелод. И требовала от меня какой-то расплаты, убийства. А когда я отказался, напала на меня. Но меня спас голос, странный шипящий голос в голове. Он приказал этой убийце отпустить меня и нагнал такой чудовищной жути, что я бежал оттуда без оглядки, а потом, споткнувшись, потерял сознание и снова очнулся уже здесь, где ты меня и нашел. Что это было, Хротгар? И как мне вернуться назад? — закончив сумбурный рассказ, я принялся смотреть с надеждой на старика. Тот же при упоминании о Темном братстве прекратил смеяться, а когда я сказал о голосе в голове и об ужасе, мной испытанном, вообще нахмурился и надолго замолчал, с подозрением меня разглядывая. Словно решая, в своем ли я уме.

— Да уж, задал ты старику задачку, имперец, — наконец с тяжелым вздохом заговорил рыбак. — Якобы пришелец из другого мира, Темное братство и похоже Ситис, Отец Ужаса. Стар я уже слишком для всяких приключений, да. Как тебе, значится, вернуться назад, я не знаю. Я всего лишь простой старый рыбак, Герман, — недоуменно пожал плечами мужчина, а затем уверенно продолжил. — Но скажу тебе вот что, пришелец, если в этом деле замешаны боги, и уж тем более Ситис, то тебе нужно отправиться или в Коллегию Винтерхолда, или к Седобородым. Это, значится, единственные места в Скайриме, где ты можешь попытаться найти ответы на свои вопросы.

— И они смогут отправить меня назад?

— Не знаю. Седобородые вообще могут отказаться с тобой говорить. Они мало с кем говорят. Отшельники, етить их. А маги? Пути магов не всегда понятны простым смертным вроде меня, да, — хмыкнул старик, толком не ответив на мой вопрос.

— И как попасть к этим Седобородым или к магам? Я не знаю дороги, и наверняка понадобятся деньги, — я потряс мешочек с септимами. — Вот все, что у меня сейчас есть. Хватит ли этого?

— Об этом и о многом другом я расскажу тебе, везунчик, — наконец, снова расслабившись, усмехнулся Хротгар. — Не зря Талос привел меня к тебе. Или тебя ко мне, не важно. Запомни, Герман, любой другой сдал бы тебя стражникам или имперцам, а то и вовсе прикопал бы тебя здесь, едва услышав про Темное братство. А я за всю жизнь слишком многое повидал, что бы бояться этих убийц, да и пожил я уже, да. Аркей давно меня заждался.

Дед оказался хорошим рассказчиком, больше не удивляясь тому, что я не считаю себя имперцем, и вообще мало что знаю про устройство Империи, принялся меня просвещать. Он очень подробно рассказывал внимательно слушающему мне о новом для меня мире. Временами я переспрашивал непонятные моменты, а в основном просто пытался вникнуть в его рассказ, сравнивая с тем, что помнил из игры. Закончил Хротгар уже, когда небо полностью потемнело, и на черном полотне засияли яркие точки миллиарда звезд. Что было самым удивительным для меня — так это две луны, что заняли свое место над головой. Секунда и Массер, как назвал их старый рыбак. Одна была привычным тускло желтым кругом, а другая — просто огромным красноватым шаром. Они висели так близко и в то же время так далеко, что просто дух захватывало. А еще разноцветное сияние, что тянулось яркой лентой по небосводу. Подобное я как-то наблюдал во время службы на Севере, но здесь сияние было намного красочней, и я был очарован этой неземной красотой.

— Да, действительно красиво… — голос Хротгара вывел меня из состояния задумчивости, и я вопросительно посмотрел на своего нового знакомого. — Такое можно увидеть только здесь, в Скайриме.

— Я еще хотел кое о чем спросить, — начал я и, увидев, что дед меня внимательно слушает, продолжил. — Чем так примечателен этот меч? И почему ты решил, что Талос присматривает за мной? Это ведь тоже божество какое-то? — старик неопределенно пожал плечами.

— Понимаешь, Фитц, — вздохнув начал он. — Двадцать лет назад закончилась Великая Война. Война между Империей и Альтмерским Доминионом. И завершилась она не очень хорошо... не хорошо, м-да... Да, хреново война завершилась, Фитц! Я ведь в легионе тогда служил. Вот, как раз рядовым легионером, я войну и прошел. Всю войну наш легион в Сиродииле только и делал, что отступал и отступал, и оставлял города. А когда мы, наконец, остановили остроухих, чертов Император согласился заключить мир — зло, закончив, старик замолчал и задумался, глядя в огонь, видимо, погрузившись в воспоминания. Некоторое время стояла тишина, нарушаемая лишь треском костра и шумом волн. Встрепенувшись, Хротгар огляделся и, глубоко вздохнув, продолжил:

— Э-хе-хе, о чем это я? А, так вот, по окончанию войны остроухие потребовали распустить Орден Клинков, такие мечи, как у тебя, носили только они, лучшие из лучших, этот орден личная гвардия всех Императоров из династии Септимов. Так что акавирский меч, вроде этого, это символ, понимаешь, — он внимательно посмотрел мне в глаза, будто ища там что-то ведомое только ему, и видимо не найдя, снова вздохнул, ссутулился и отвернулся к огню. — Сейчас, как я слышал, из Клинков мало кто остался в живых, и все они скрываются. Талморцы преследуют Орден и уничтожают его членов. Так что нынче опасно владеть таким мечом, особенно в Скайриме.

— А Талос тут причем? — недоуменно переспросил я.

— Как это причем?! — возмущенно вскинулся дед. — Талос — это ведь Тайбер Септим. Первый император, норд, ставший одним из Девяти. Он и создал Орден Клинков. Вот я и решил поначалу, что ты из Клинков, а благодаря Талосу, я наткнулся на тебя на этом берегу. Не рыбачу я тута обычно, понимаешь? А сегодня, будто кто-то дернул меня сюды, — Хротгар снова хмуро посмотрел мне в глаза и продолжил уже спокойней:

— Ты, Герман, не свети шибко этот меч в Солитьюде. Не спокойно нынче в Скайриме. Как Ульфрик Буревестник стал ярлом в Виндхельме и начал мутить что-то со своими "Сынами Скайрима", так остроухие пришли в ярость. Везде искали следы бунта и неповиновения, якобы это нарушение условий Конкордата. Хотя, почему искали-то? Они и сейчас весьма ищут. При том, что три провинции не под их полной властью: Скайрим, Морровинд и болота Чернотопья.

— То есть, там точно такие же народные волнения?

— Нет, этим отличился только Скайрим. Здесь пол страны выступает за Империю и Талмор, а остальная половина — против, — покачал головой он. — В остальных провинциях просто остроухих до такой степени не воспринимают, что Альтмерский Доминион просто не рискнет туда соваться без своей армии. Вот Талморцы и рыщут в поисках нарушений договора в Скайриме, чтобы получить возможность начать войну снова. Насколько я знаю, в Чернотопье они так ничего и не добились. В тех болотах хорошо себя чувствуют только аргониане. Другие же могут навечно там застрять в одном из многочисленных болот. В Морровинде вообще непонятно что сейчас творится. После извержения Красной Горы оттуда постоянно приплывают только нищие беженцы, — я передернул плечами и оглянулся, вспомнив свой забег по болоту.

Холодный воздух кусал теплую кожу, и я только сильнее закутался в теплую шкуру, обдумывая слова Хротгара. Но думать, по­чему-то совсем не хотелось. Хотелось только спать. Уставший разум просил отдыха, так как новая информация и потрясения были довольно шокирующими для меня.

— Кстати, я тут хотел спросить, а кто сейчас правит в Скайриме? — раз уж с "куда" мы определились, нужно узнать и "когда" я попал.

— Так, Торуг, он несколько лет как Верховный Король Скайрима, — фыркнул дед. — Молод он еще, да. Не заработал еще уважения у нордов. Вот папаша его Истлод, тот, да, великий был король, при нем Ульфрик не посмел бы людей баламутить. Но ничего, Торуг опыта наберется и с Буревестником договорится...

— Что-то не вериться мне в это… — протянул я, вспоминая грядущие события из игры.

Похоже, попал я до канона, а это значит, что впереди драконы, вампиры и война. И не известно, что из этого меня зацепит. Уже вон с Темным Братством сцепился, да и меч этот подозрительно очутился в моем мешке. Все это похоже на дурной сон. И, надеюсь, я скоро проснусь.

— Не волнуйся, завтра с рассветом отправимся в порт, увидишь, наконец, столицу Скайрима, — сменил тему старик. — А пока подумай: куда ты теперь направишься?

— Не знаю, — покачал я головой. — Я не знаю этот край. Не знаю этот мир. Твоих пояснений едва ли хватит мне, чтобы не ввязаться в неприятности.

— Тогда, оставайся у меня? Живу я один. Будешь помогать мне по хозяйству, — спросил он со странным блеском в глазах. — Осмотришься, попривыкнешь. Да и работа в порту найдется. А как накопишь деньжат и освоишься, отправишься или к магам, или к отшельникам.

— Я не против, отец, — сонно кивнул на это предложение я. В голове все еще было множество мыслей, которые требовали к себе особого внимания, но меня клонило в сон. Поэтому я решил все обдумать позже.

Как говорится: будет день — будет пища.

Хротгар, заявив, что я еще не оправился от купания в ледяной воде, вызвался дежурить сегодняшней ночью, давая мне возможность отдохнуть и набраться сил.

«Надеюсь, я не довакин...» — это была последняя моя мысль перед тем, как я провалился в царство снов…

Солитьюд расположен на восточном побережье полуострова, на мысе, в самом устье крупной скайримской реки Карт, впадающей в море Призраков. Основанный на возвышающейся над устьем большой естественной каменной арке, в окружении высочайших пиков хаафингарского хребта, Солитьюд является неприступной, по-настоящему захватывающей дух твердыней.

Город был построен еще до объединения Скайрима и являлся пристанищем королей Хаафингара. Памятником тех времен служит самое приметное здание города Императорская башня, расположенная недалеко от центральной площади. Теперь же она используется исключительно в качестве гостевых покоев для императоров, когда те посещают город.

Процветание Солитьюда обусловлено прямым доступом к основным морским путям материка. Здесь же в столице владения и всей провинции, жемчужине имперского Скайрима, расположена резиденция верховного короля Торуга — Синий дворец. Также в черте города находится штаб-квартира Имперского Легиона, а в окрестностях дипмиссия Талмора.

Непосредственно же на реке Карт около крепости построен один из главных портов Скайрима, в нем расположен склад Восточной имперской компании. У переполненных причалов порта можно увидеть торговые корабли, нагруженные древесиной и засоленной треской для рынков Вэйреста, Западного Анвила и Сенчала.

* * *

Мой первый опыт от встречи с громадой Солитьюда был бесконечно далек от истории. Я воспринял его только как конечную точку путешествия — мешанину шума, звона колокола, людей, лодок всех размеров, кораблей и паутины деревянных причалов — которая, наконец, привела к огромному, окруженному высокой каменной стеной, городу. Восхищение от вида гигантской скалистой арки над устьем реки, на которой был расположен город-крепость, быстро прошло. Видимо я еще не до конца отошел от вчерашних приключений, потому что от холодного морского ветра меня знобило, а от качки и солоноватого йодистого запаха рыбы в бочках — слегка подташнивало. Так я и прибыл в Солитьюд.

Жилье Хротгара располагалось вне стен города рядом с городскими конюшнями. Туда он и отвел меня, заметив, что я устал, почти болен и ни на что не реагирую. В доме он уложил меня на единственную кровать у стены без окон и принялся растапливать очаг. Закончив возиться с огнивом и дровами, старик подошел ко мне, нахмурился и, положив руку на мою голову, что-то тихо прошептал, отчего его рука тускло засветилась, а ко мне вернулась некоторая ясность мысли, и тошнота немного отступила:

— Э-хе-хе, парень, слабовато мое заклинание. Совсем ты расклеился, да, — со вздохом убрав руку, задумчиво посетовал Хротгар. Но тут лицо его прояснилось. — Ты это брось, имперец. Сейчас я схожу в лавку к Анжелине. Она подберет снадобья какие, быстро на ноги тебя поставим. Не выходит магией тебя полечить, попробуем алхимию, ага. А пока поспи, я мигом, — с этими словами рыбак развернулся и пошел на выход. Хлопнула дверь, а мое сознание, в который раз за эти двое суток, поглотила тьма.

* * *

— Что блажишь ты, что врёшь, что ты мёд здесь наш пьёшь?! С нас довольно, готовься — сейчас ты умрёшь… — разбудили меня звуки песенки, которую Хротгар фальшиво напевал, что-то нарезая на большом столе возле очага. Видимо услышав меня, старик прервался и немного смущенно воскликнул:

— Эй, проснулся, Фитц! — обернувшись и махнув куда-то мне за спину рукой, пояснил. — Там на комоде пара флаконов. Зелья, значится, там. Укрепляющие. Взял у Анжелины. Мигом тебя на ноги поставят, ага.

Его слова заставили меня обратить внимание на пару пузырьков на комоде возле кровати. В них была жидкость рубинового цвета. Я взял в руки один из них, вытащил пробку и принюхался. Зелье имело приятный цветочный запах.

— Не бойся, пей, — засмеялся от моей нерешительности старик. — У старухи Моррар лучшие зелья в Солитьюде.

— В моей стране не было магии, Хротгар, я же рассказывал тебе. Поэтому всякие зелья не вызывают у меня доверия, — пробормотал я, с подозрением разглядывая предполагаемое волшебное снадобье, и наигранно бодро закончил. — Но если ты ручаешься за эти, то поверю тебе на слово, ведь не для того ты притащил меня к себе домой, чтобы здесь отравить, — и больше не раздумывая, резко выдохнув, опрокинул в себя содержимое склянки. Оно оказалось даже приятным на вкус, чем-то похожим на сироп от кашля. Такое же густое и приторно сладкое с привкусом спирта. А потом пришли ощущения: по телу пробежала волна тепла, и оно будто наполнилось легкостью и энергией.

Когда чувство легкой эйфории немного улеглось, я наконец обратил внимание на обстановку в помещении. Дом рыбака был небольшим, одноэтажным срубом на каменном фундаменте с косой двускатной крышей. Окна были только на одной стене напротив кровати. Причем они были вертикальные и очень узкие, но с чистыми прозрачными стеклами. Потолка в привычном понимании не было, вместо него над головой протянулось несколько толстых деревянных балок. Вход располагался на короткой стене, обращенной к порту. Сразу от двери начиналась своеобразная кухонная зона, в которой хозяин, видимо, и проводил почти все время, если находился дома и не спал. Напротив очага стоял шкаф, на полках которого лежала различная кухонная утварь — посуда, кастрюли, ножи, ложки, вилки, а так же несколько бутылок явно с алкоголем и пара закрытых глиняных кувшинов. Продукты хранились рядом в ящиках и бочках. Тут были вполне знакомые мне картофель, морковь, лук, яблоки, отдельно лежало несколько кочанов капусты и кучка помидоров. Сверху на шкафу ярко выделялся желтым пятном большой круг сыра. На балках под потолком были развешены пучки неизвестных мне трав, а также связка чеснока и тушки различной дичи — кролик, какие-то птицы и конечно копченая рыба. Так же в углу стояло несколько мешков, думаю с крупой. Дальше шла жилая зона. Кровать, на которой я спал, небольшой комод рядом с ней, и пара высоких шкафов — вот и вся обстановка. Свет в комнате обеспечивался свечами, горевшими в настенных подсвечниках.

— Что ж, Фитц. Живу я здесь, как ты уже знаешь, один. Домик у меня небольшой, но мне, старику, вполне хватает. Правда, кровать у меня тоже одна, поэтому я устрою тебя временно на полу у очага.

Я замялся, оглянувшись на кровать, на которую завалился спать, а Хротгар тем временем подошел к матрасу из шкур, устроенному у огня, и похлопал по нему:

— Смотри, вот, место для тебя. Вещи можешь сложить в этом сундуке, — он указал на большой сундук, рядом с которым обнаружился мой мешок. Углы ящика были обиты металлом, снаружи дерево потемнело, но, когда я поднял крышку, внутри оно оказалось светлым и душистым. Пока я разглядывал предоставленную мне емкость, старик со вздохом присел на лавку у стола и задумчиво протянул. — Давненько я им не пользовался, да. Еще когда в легионе служил, хранил там свои доспехи и оружие. Ладно, с этим потом разберешься. А пока, давай, раздели со мной ужин, — кивнул он на стол. Там стояла большая тарелка с жареным мясом и вареным картофелем, нарезанный черный хлеб и кувшин с каким-то напитком. — Давай, давай, налетай. По себе знаю, после зелий страшно хочется жрать, ха-ха. И обязательно попробуй мед. Это, чтоб ты знал, настоящий мед Хонинга. Лучший мед в Скайриме.

За ужином старый рыбак нахваливал Хонинга, ругался на семью Черный Вереск. Травил байки про события в городе и в порту. Упомянул грядущий праздник, устраиваемый ежегодно выпускниками коллегии Бардов, на который собирается весь Скайрим. Я же, наевшись до отвала, сидел, расслабившись, а одеяла у огня, несмотря на недавний долгий сон, казались ужасно привлекательными, так что вскоре, извинившись перед стариком, я завалился на лежанку к очагу, согревавшему спину, и отправился в царство Морфея.

* * *

Когда я проснулся на следующий день, солнце уже поднялось высоко. Его лучи, попадая в комнату через узкие окна, наполнили помещение светом. Старика уже не было, он, как и предупреждал накануне, отправился с рассветом в море. Все последствия ночи, проведенной посреди болота под открытым небом, бесследно исчезли. И я чувствовал себя здоровым и отлично отдохнувшим. Похоже, волшебное зелье таинственной Анжелины все-таки подействовало. Позавтракав еще теплыми остатками вчерашнего ужина, которые, видимо, были разогреты и оставлены под тканью на столе хозяином дома для меня, и решительно выпив вторую склянку с зельем, я задумался о своих дальнейших планах. Но никаких идей, кроме как осмотреться для начала, в голову не пришло. Так что, одевшись, я покинул дом старого рыбака.

Дом Хротгара оказался самым крайним в комплексе зданий, представляющих, как рассказал сам старик, ферму Катлы. Он стоял почти над самым обрывом, ведущим вниз к берегу широкого устья реки Карт. Также тут присутствовала городская конюшня — большое здание, состоящее из ряда крытых стойл для лошадей, и небольшой домик, в котором проживала семья конюха Геймунда. Дальше был двухэтажный дом самой Катлы, за которым располагалась собственно ферма — несколько полей для зерновых и различных овощей и пара загонов для скота и птицы, обнесенных высокой плетеной изгородью. И отдельно, возвышаясь над всеми строениями, стояло круглое здание мельницы. Чуть в стороне проходила под уклон мощеная камнями дорога, ведущая от ворот города в порт. И в это утро она была наполнена движением.

В конюшне тоже стояла суета, стражники ставили своих лошадей и вешали сбрую, а черноволосый бородатый конюх — видимо тот самый Геймунд — ко всему придирался и ругал молодого парня, стоявшего рядом, за то, что не было сделано согласно его распоряжениям за время его отсутствия. Мимо проскочил мальчишка, который тащил на плече тяжеленный кусок копченого мяса, и забежал в дом Катлы. За ним, прокричав что-то ему вслед и не сворачивая к конюшне, а направившись к воротам в город, пробежала стайка хихикающих девушек с огромными рассыпающимися охапками каких-то оранжевых цветов. Дальше прохромал мрачный старик с корзиной еще трепещущей рыбы, а ему навстречу прошли три молодых женщины в шутовских костюмах, чьи голоса звенели так же весело, как их колокольчики.

Немного поразмыслив, я вернулся в дом, где достал из своей сумки мешочек с монетами, и отправился в сторону города. Дорога была полна народа, десятки ног месили дорожную пыль, гул голосов перекрывал шум ветра и рокот волн. Из обрывков разговоров я понял, что мое прибытие совпало с весенним праздником и народными гуляньями. Так, не торопясь и разглядывая местных жителей, я дошел до широких, сейчас открытых, ворот и оказался в своеобразном городском «предбаннике», так как метров через сто возвышались еще одни, тоже сейчас открытые, ворота. Этот необычный коридор со стороны порта был ограничен высокой стеной, а с другой — отвесной скалой, являющейся частью склона высоких гор, к которым прижимался город. Интересная система защиты. Возле ворот и на открытых площадках наверху воротных башен лениво прогуливались стражники, одетые в однообразные кольчуги с красными тканевыми накидками и вооруженные мечами с круглыми щитами, на которых также на красном фоне была изображена волчья голова.

Сразу за воротами я попал на большую площадь, сейчас пустующую. Здесь, видимо, проводятся объявления властей, сборища местных жителей и, судя по деревянной колоде в углу у стены и моим смутным воспоминаниям из игры, казни. Также в глаза бросились два высоченных здания, возвышающиеся над остальными домами — квадратная башня и гигантская ветряная мельница. На них я обратил внимание еще в порту. По словам Хротгара, когда-то силой этой ветряной мельницы открывались ворота нынешнего склада Восточной имперской компании, но теперь эта задача легла на крепкие спины рабочих дока, а в башне находятся гостевые покои, в которых останавливается Император, посещая столицу провинции. И только отсюда я разглядел за Императорской башней каменный мост Солитьюда, изящной дугой простирающийся к ветряной мельнице.

От площади начиналась широкая улица, ведущая вглубь города. На ней располагались многочисленные магазины: одежды, бакалеи, оружейные и другие, а так же алхимическая лавка, уже известной мне Анжелины. На левой стороне улицы, выделяясь на фоне остальных домов, стояло огромное здание местной гостиницы и таверны, на вывеске которой я с легкостью прочитал, уже устав удивляться вывертам вселенной, забавное название — «Смеющаяся крыса». Буквы, которыми была выполнена надпись, оказались вполне привычной кириллицей.

За домами торговцев начинался его величество рынок, самая шумная часть города. Лавки торговцев расположились вокруг здорового каменного колодца, оборудованного посреди рыночной площади. Здесь сновали туда-сюда посыльные, возле многочисленных прилавков толпился простой народ. Лавочники, пытаясь перекричать друг друга, нахваливали свой товар:

— Рыба, свежая рыба! Только что с фьорда!

— Вино! Пряное вино! Лучше вино в Скайриме!

— Подходи, налетай, фрукты, овощи, покупай.

Пройдя по рядам, я примерно определился с местными ценами, но ничего, кроме разнообразных продуктов питания, не обнаружив, покинул рынок и направился дальше. За большой каменной аркой обнаружился какой-то то ли храм, то ли что-то похожее на него, окруженный городским кладбищем. А за ним, разбегаясь в разные стороны, уходили вдаль тихие улочки, на которых видимо и жили местные жители. Аккуратные двух— и трехэтажные домики абсолютно все были каменными. Что меня весьма удивило, так это чистота тротуаров. Но поразмыслив, я вспомнил, что в имперских городах в игре была канализация, и логично предположил, что в Солитьюде она также имеется. И действительно, несколько раз я наткнулся на круглые металлические люки посреди улицы. Так прогуливаясь и любуясь необычной местной архитектурой и витражами окон, я вышел к высокому каменному зданию, выделяющемуся на фоне остальных, возле него собралось множество народу. Коллегия Бардов.

Пространство перед строением было огорожено небольшим каменным бортиком и находилось чуть выше самой улицы. Туда вела короткая лесенка, слева от которой в огромной каменной чаше, расположенной на здоровой каменной же тумбе, горел огонь. С высокой террасы перед коллегией доносилась музыка, веселый смех и пение. Насколько помню, да и старик что-то такое вчера говорил, единственным праздником, связанным с этим заведением, было сожжение чучела Короля Олафа. Точно, ведь раз Торуг еще жив, значит, праздник еще не запрещен. Мне стало любопытно, и я, поднявшись по ступеням, очутился в толпе веселящихся людей.

Здесь на просторной площадке расположились лавочники, торгующие с лотков различной готовой снедью и напитками. Чуть в стороне разместились музыканты, а на просторном балконе в форме амфитеатра сейчас выступала труппа кукольного театра. Оставив у торговцев несколько монет, я прикупил кусок еще горячего пирога и чашку ароматного пряного вина. Присев в стороне, я подкрепился и, прикрыв глаза, стал наслаждаться уже теплыми лучами яркого весеннего солнца. До меня доносились ароматы свежей выпечки, жареного мяса и копченой рыбы. И все эти запахи смешивались с ветром с залива, приправленным солью и йодом. В конце концов, видимо пригревшись на солнышке, я не заметил, как задремал. Очнувшись от громкого хохота, донесшегося со стороны выступавших артистов, и обнаружив, что солнце уже высоко, а время далеко за полдень, я отправился назад к магазинам за покупками.

* * *

Первой в ряду магазинов оказалась лавка бакалейщика с говорящим названием «Всякая всячина». В нее я и попытался зайти, но, не успев толком открыть дверь, чуть не был сбит с ног выбегающим мелким пацаном:

— Ой, извините! — протараторил он на ходу и нырнул в толчею рынка. Усмехнувшись, я повторил попытку.

Закрывшаяся за спиной дверь отсекла помещение от звуков улицы, и я окунулся в тишину магазина. Он представлял собой небольшое уютное помещение. Освещение в торговом зале осуществлялось необычными матовыми светильниками в форме рожков, похоже, выполненных из кости, внутри которых горели свечи. Вдоль стен стояло множество стеклянных витрин. На них под стеклом располагались всевозможные товары. Действительно всякая всячина. Чего тут только не было. Одежда, различные кожаные и металлические элементы доспехов, оружие, ювелирные украшения и просто отдельные драгоценные камни. Какие-то светящиеся камни разных размеров. Свитки и книги на полках в небольших шкафчиках. Рулоны ткани, стоявшие вдоль стен, шкуры животных, разнообразные инструменты и материалы для ремесла. И даже, отдельно в углу, лежали огромные бивни то ли слона, то ли мамонта. На стене за небольшим прилавком, на многочисленных полках были выставлены батареи каких-то баночек и флаконов с различными жидкостями и порошками.

Пока я рассматривал все это многообразие, из-за угла вышла невысокая темнокожая темноволосая женщина в синем платье — редгардка — вспомнил я название этой расы:

— Добро пожаловать во «Всякую всячину», — с улыбкой поприветствовала она меня и, не давая мне опомниться, закидала вопросами, при этом сама же на них отвечая. — Нужно что-то конкретное? Уверена здесь, ты найдешь, все что ищешь. Первый раз в Солитьюде? Я тебя здесь раньше не видела. Хотя скоро же праздник. Много разного народа со всего Скайрима и не только приехало в город и до сих пор продолжает приезжать. Ты ведь знаешь, что в конце недели возле Коллегии Бардов проведут сожжение чучела Короля Олафа? Очень впечатляющее зрелище, рекомендую обязательно его посетить. Коллегия уже вовсю готовится к празднику. Вчера Ильди — она ученица в Коллегии — мне по секрету сказала, что Йорн уже начал изготовление чучела… — в общем, я продолжил изучать ассортимент представленных в лавке товаров, а женщина, не умолкая, выдавала мне местные сплетни. Так я узнал, что король Торуг в честь праздника объявил амнистию заключенным, что в посольстве Талмора проведут званый ужин, посвященный этому событию, что ее муж Бейранд все время пропадает на кузне, из-за каких-то проблем в конюшне, а сын без внимания отца совсем отбился от рук. И только лишь, когда я осторожно подхватил с открытого стеллажа большой угловатый, слегка светящийся, голубоватый камень и принялся недоуменно его разглядывать, она все же вспомнила, что в ее лавке клиент. — Ой, совсем я заболталась. Это большой камень душ, последний остался. Заполнен душой максимального размера. Отдам его за тысячу септимов. Дешевле ты в Солитьюде не найдешь.

— В нем действительно заключена душа? Или имеется в виду какой-то вид магической энергии? И как им пользоваться? — с любопытством начал задавать вопросы уже я. Еще бы, ведь у меня в руках оказалось настоящее физическое проявление магии, причем содержащее в себе то, над существованием чего спорят тысячи лет философы и ученые Земли. Но опомнившись, пояснил. — Простите, там, где я раньше жил, о магии очень немного было известно, поэтому мне и стало любопытно.

— Ничего, ничего. Да, в камне действительно заключена душа. Душа неразумного существа большого размера. Например, великана. Захватывают души с помощью заклинаний школы колдовства или специальным образом зачарованными предметами. Этим обычно занимаются странствующие маги из Коллегии Винтерхолда, наемники или просто искатели острых ощущений. А для использования нужно обладать некоторыми знаниями в искусстве зачарования или же просто отнести камень к мастеру-зачарователю. В Солитьюде есть несколько магов. Но проще всего обратиться к придворному магу ярла — Сибилле Стентор. Ее можно найти в Синем Дворце. Сибилла предоставляет магические услуги. Хотя постой… — женщина подошла к книжному шкафу и принялась перебирать стоящие на нем книги. — У меня где-то была книга... Нет, не то, и это не то… Ага, вот, учебник «Руководство по зачарованию». Автор этой книги весьма известный в Скайриме и не только мастер-зачарователь Сергий Турриан из Коллегии Винтерхолда. Всего пятьдесят септимов и она твоя.

— Да, уж, — засмеялся я. — Целую лекцию мне прочитали. Спасибо за информацию. Я уверен, она мне обязательно пригодится. И книгу возьму, с любопытством прочитаю. Но вообще-то, я к вам зашел присмотреть одежду, подходящую под здешний климат. Понимаете, я прибыл в Скайрим из теплых краев и собирался в спешке. И вот я здесь, но у меня совсем нет теплых вещей.

— Конечно, конечно, у меня найдется все, что тебе нужно, — и женщина принялась показывать мне различные виды плащей, накидок и даже меховых доспехов.

Вырвался я из цепких лапок торговки только через несколько часов, перемерив, наверное, весь ассортимент ее товаров и спустив на одежду большую часть наличных монет. Сэйма, как звали редгардку, так же рассказала про своего мужа Бейранда, местного кузнеца, когда я спросил про кожаную перевязь для ножей. Его кузница была расположена над рынком рядом с воротами, ведущими в Мрачный Замок — штаб-квартиру Имперского Легиона в Солитьюде. И покинув «Всякую всячину», я, было, отправился к нему. Но, оказавшись на улице, обнаружил, что день близится к вечеру, да и желудок напомнил, что неплохо бы подкрепиться. Так что я решительно повернул в сторону ворот.

«Хватит на сегодня! Кузнец подождет, а нарваться на улицах незнакомого города в темноте на неприятности не хотелось бы».

* * *

Когда я вернулся на ферму, Хротгара по-прежнему не было. Поэтому я растопил очаг, мимоходом заметив, что дрова почти закончились, приготовил поесть и не спеша поужинал в одиночестве. Насытившись и придя в благодушное состояние, я задумался:

«Итак, что мы имеем. А имеем мы следующее. По какому-то выверту вселенной, я оказался в мире Древних Свитков. В мире меча и магии, застывшем в средневековье. В мире, где боги абсолютно реальны. И эти непонятные Силы постоянно и с легкостью вмешиваются в дела смертных, с какими-то туманными целями. Как я сюда попал? Неизвестно. Если вспомнить последние события в моем родном мире, а именно то, что одна известная особа воткнула мне нож в грудь».

Я поежился и потер рукой эту самую грудь, которую теперь украшал маленький шрам.

«Так вот, если вспомнить, как она себя называла, и кто первым меня поприветствовал здесь, то выводы напрашиваются не очень хорошие. Ситис. Что нужно этому странному божеству? Неясно. Если вспомнить канон, то у Братства все сложилось отлично и без меня. К тому же голос, пусть будет Ситиса, в моей голове спас меня от Астрид, но «квеста» никакого не выдал. Что мешает той же Астрид, снова отправить убийц за моей головой? Придется отрастить глаза на затылке. И обзавестись нормальными ножнами для ножей, чтобы всегда их иметь при себе».

«Еще есть меч, точнее катана или, как назвал ее Хротгар, акавирский меч. Примем за данность, что он тоже появился волшебным образом вместе со мной, иначе бы не оказался в одном мешке с моими ножами. А акавирский меч — это Клинки. Клинки же — это Талос. Второе божество. По канону они тоже справились без меня. Странно. Непонятно. И что делать неясно. Хотя нет, ясно одно, нужно спрятать меч подальше и забыть о нем до поры. Пользоваться им я все равно не умею, а засветиться перед талморцами с этим клинком будет весьма не разумно. Ситис и Талос. В городе я выяснил, что сейчас идет весна сто девяносто пятого года четвертой эры. Если канон не врет... А пока все, что я узнал здесь, говорит о том, что канон не врет. Так вот, если все идет по канону, то довакин появится в Скайриме через несколько лет. Почти сразу после убийства Торуга Ульфриком».

— Эй, Высшие Силы! Мне что, ему сопли подтирать нужно? — со злостью прокричал я в потолок.

«И что делать? И как вернуться обратно в мой мир? Вопросы, вопросы. Старый рыбак предложил отправиться к магам в Коллегию или к Седобородым. Можно рассмотреть как вариант. Седобородые? А вдруг я сам довакин? М-мать! Не нужно мне такого счастья. К ним пойдем, в крайнем случае. А вот маги, может быть, смогут мне помочь. Но до них нужно сначала добраться. В одиночку и без денег, да в незнакомом мире это будет сделать весьма не просто».

«Ладно, боги далеко, и у меня есть, как минимум, лет пять до начала глобальных событий, буду решать проблемы по мере их поступления. А пока нужно, наконец, разобраться со своим имуществом».

И таким незамысловатым образом успокоив себя, просто отбросив прочь из головы все мысли, я подхватил мешки со своими вещами и начал выкладывать их на столе.

Одежда легла в одну сторону, ножи и футляр с мечом в другую. В третью кучку я сложил походный инвентарь — всякие ложки, вилки, котелок, мешочки с припасами и прочее, вполне мной опознанное. Отдельно сложил мешочки и флакончики с непонятными веществами:

«Поинтересуюсь позже у Хротгара».

Пересчитал оставшиеся монеты. Набралось чуть больше сотни:

«Судя по ценам в городе, не густо. С такой суммой я далеко не уеду».

И, наконец, вытащил книгу. «Руководство по зачарованию» гласил заголовок. Меня разобрало любопытство:

«Как же, настоящий учебник по Настоящей Магии».

И я, устроившись поудобней у огня, открыл книгу и погрузился в чтение.

Коллегия Бардов была основана во времена внедрения в первой эре доктрин Алессии — новой религии Восьми Божеств, основанной на религиях нордов и альтмеров. Барды являются знаменитыми забулдыгами, вполне следуя выбранной профессии. Они вторгаются на базарные площади, где начинают неделю веселья, кульминацией коей является сожжение чучела Короля Олафа, забытого теперь участника Войны Престолонаследия.

Выпускники Коллегии всегда найдут себе место в домах многочисленных дворян Тамриэля, в которые входит и восстановленный ныне Имперский Двор в Сиродииле, однако многие из них предпочитают бродячий образ жизни, следуя примерам таких известных бардов, как Каллисос и Морачеллис.

* * *

Проснувшись утром от холода, я обнаружил, что, засидевшись вечером с книгой, так и уснул за столом. Хротгар спал, и на улице еще было темно, так что, затопив очаг и подвесив котелок с водой над огнем, я разложил вещи. Спрятал на самое дно сундука футляр с мечом, завалив его сверху ненужными пока вещами. Купленную накануне одежду сложил туда же. Затем умылся как раз согревшейся водой. И к тому времени, когда я заканчивал приготовление завтрака, к столу приплелся проснувшийся старик:

— Кашеваришь? — спросил он, когда я поставил перед ним тарелку каши. — На воде, что ли? — попробовав, дед скривился, но есть не перестал.

— Так не нашёл я у тебя молока, отец.

— Молоко у Катлы я беру обычно, у неё же яйца, да и вообще практически все продукты. А ей рыбку приношу и по хозяйству помогаю иногда, её-то старик слаб совсем стал, вот она и не подпускает его к работе, да.

— Хротгар, на счёт работы. Куда лучше посоветуешь пойти?

— Куда, куда? — задумчиво протянул он. — В порту наверняка работа по тебе найдётся, так же можешь сходить на лесопилку к Хьорунну. Это выше по течению. В городе есть отделение легиона, или к ярловым стражникам можешь присоединиться, но там нужно мечом владеть, — хитро глянув на меня, дед вернулся к завтраку. — Еще в таверне можешь поспрашивать, там частенько люди ярла оставляют задания для наемников: избавиться от бандитов или зверья, расплодившегося на дорогах владения, бывает, что вернуть что-то украденное требуется. Вон даже к конюху зайди, вернулся он не в духе, а ведь ездил коней продавать в Морфал. Случилось, небось, чего по пути, вот он злой, значится, и вернулся. Спроси, может, подкинет работенки. Хе-хе... В общем, думай, решай, — закончив с едой Хротгар засобирался.

— Кстати, — остановился он почти уже у самого выхода и серьёзно заглянул мне в глаза. — Ты себе легенду получше придумай, имперец, — рыбак с нажимом произнёс последнее слово. — Говори, мол, плыл из Сиродиила в Хай Рок. А во время шторма возле Солитьюда смыло за борт корабля. И не рассказывай никому про другой мир, кроме Седобородых или магов из Коллегии, да и то сначала присмотрись там. Слышал, что в Коллегии нынче тоже талморские уши есть. Навлечешь на себя беду, ага. Тут столица и повсюду шпионы остроухих.

* * *

В последовавшие за этим дни порт стал для меня целым миром, а домик старого рыбака лишь местом, куда я возвращался переночевать. Жизнь на пристанях бурлила, словно не замечая праздника в городе на скале. Где бы я не находился в порту, везде что-нибудь происходило. На плоских баржах суровые норды тащили штабеля досок, спуская их от ближайшей лесопилки, расположенной выше по течению. Они, перегружая древесину в обширные склады Восточной имперской компании, обсуждали банки, вехи, отмели и перепады воды в реке.

С более глубоких причалов эти же доски, а так же бочки с рыбой и ящики с меховой рухлядью грузили уже со складов в трюмы морских кораблей. Моряки занимались погрузкой, ругались, травили байки о пиратах, о беззвездных ночах и штормах. Кого среди матросов только не было.

Тут легко можно было встретить и имперцев, и эльфов всех цветов — желтокожих высоких надменных альтмеров, красноглазых жилистых данмеров, чья кожа была серой, словно пепел, и совсем уж редко босмеров — невысоких и ловких обитателей южных лесов Валенвуда. Пару раз видел серокожих орков, обвешанных с ног до головы оружием. Правда, совсем не было каджитов. Но, думаю, в этом нет ничего странного, они, скорее всего, как и любые кошки, не слишком любят воду. И, наконец, именно в порту я впервые увидел представителей расы аргониан. Человекоподобные рептилии выглядели и говорили до того непривычно, что первое время в их присутствии меня изрядно потряхивало. Аргониане в основном работали в доках.

Также у причалов швартовали свои лодки рыбаки. Они, пожалуй, были самыми дружелюбными, по крайней мере, когда улов был хорошим. И, что казалось весьма подозрительным, Хротгар почему-то отказался брать меня с собой на рыбалку. Но, в благодарность за свое спасение и его молчание о моих секретах, я не стал допытываться о причинах и отправился в поисках работы именно в порт.

Работа для меня нашлась на складах Имперской компании. Она была тяжелой и не постоянной. Платили немного, и сумма необходимая для поездки в Коллегию Винтерхолда собиралась невозможно медленно. Кстати, там я впервые увидел Витторию Виччи. Эта молодая имперка уже стала управляющей солитьюдским отделением компании.

В старом мире, наверное, теперь уже можно говорить в прошлой жизни, я всю жизнь был военным, а на гражданке работал в охране. Так что, очутившись в мире средневековья, даже растерялся, когда на складе меня спросили, а что я собственно умею? Оказалось, что в Солитьюде мало какое из моих умений позволит заработать денег. Мой опыт военного относился к другой эпохе, когда воевали уже больше машины, чем люди. Здесь же, чтобы стать солдатом, наемником или хотя бы стражником, нужно владеть холодным оружием, чем я похвастать не мог. Да и не возникло у меня желания сложить голову в драке с какими-нибудь местными бандитами. И не последней причиной отказа от этого пути заработка стала необходимость в ближайшее время покинуть Солитьюд. Умение же стрелять из лука, коим я гордился в той жизни, без знания местных лесов и существ их населяющих, было не особо доходным. Но луком я все же обзавелся, и основной причиной этого стало то, что по пути в Винтерхолд мне все-таки понадобится оружие, которым я уверенно владею. Наличие оружия в этом мире будет, как ни странно, привлекать ко мне меньше внимания и отвадит желающих поживиться легкой добычей.

Когда ходил в кузню заказывать перевязь для ножей, наткнулся на магазин с оригинальным названием — "Мастер по изготовлению луков", хозяином которого оказался веселый, говорливый редгард по имени Фиада, действительно занимавшийся изготовлением луков. Если бы не черная кожа, его вполне можно было бы принять за казака, как их обычно представляют в фильмах. Темнокожий торговец щеголял длинным чубом посреди бритой макушки и висячими усами. И при этом волосы его были белого жемчужного цвета. В полумраке лавки мастер выглядел, словно негатив казака. От разнообразия предлагаемого ассортимента стреляющего оружия у меня поначалу разбежались глаза, но по карману оказался только самый простой охотничий лук. Его я и приобрел, а также инструменты для изготовления стрел, окончательно оставшись совсем без денег.

Возвращаясь же к моим поискам работы, вариант с торговлей я отмел из-за отсутствия начального капитала. Как сказано в известном мультфильме: "Чтобы что-нибудь продать, нужно сначала это "что-нибудь" купить". Для управления каким-то из складов, нужно было знать местные реалии, чем я тоже не мог похвастать. Вот и осталась только тяжелая физическая работа: "круглое — тащи, квадратное — толкай". В результате я выматывался за день так, что меня хватало только на то, чтобы дойти до дома и завалиться спать.

Хротгара за эти дни я видел очень редко. Утром он уходил раньше меня, а вечерами я просто валился от усталости. Так и пролетела эта шумная и беспокойная неделя. В конце которой, неизвестные силы, забросившие меня в этот мир, снова напомнили о себе.

* * *

Проснулся я от того, что на лицо мне что-то капало. Открыв глаза, обнаружил, что это протекает крыша. Выглянул на улицу. Дождь, который лил, практически не переставая, последние несколько дней, наконец-то прекратился. Настроение сразу же поднялось. Мне пришла в голову мысль, что просто необходимо устроить себе день отдыха, и я решил, что в порт сегодня не пойду, а устрою банно-прачечный день. Но вначале крыша.

Хротгар обнаружился на улице за домом, он раскинул большую сеть на высокой перекладине и занимался ее ремонтом:

— Чего хотел, Фитц?

— Крыша течет, Хротгар. Лестницу бы.

— С этим к Геймунду, — он мотнул головой в сторону конюшни. — Лестница только у него. М-да, сам-то справишься? Хотя, я тебе не помощник. Старый я уже, лазить по крышам, да.

— Геймунд все еще не в духе? Что у него случилось-то? Все молчат, как воды в рот набрали. А к конюху не подойти. У него такой взгляд, того и гляди бросится с кулаками.

— Да даэдра его знает! Может, обобрали по пути из Морфала, или лошадей увели по пути туда. Гильдия воров, эти могут, — старик вздохнул. — Только из-за лошадей он так может горевать, да. Просто нужно переждать. Вот увидишь, скоро он или решит проблему, или махнет рукой.

— Пойду, найду Хорма. Пережду, — со смешком я отправился к конюшне.

Пока возился с крышей, тучи окончательно сдуло с неба и выглянуло солнце. И я, отыскав в доме колун, занялся пополнением запаса дров.

— Фитц, ты в город идешь сегодня? — спросил меня рыбак, когда закончил ремонтировать сеть и понес ее в дом.

— А что? Там будет что-то интересное? — ответил я вопросом на вопрос, в недоумении прекратив махать топором.

— Я же уже рассказывал тебе, парень. Совсем ты с этой работой в порту перестал обращать внимание на происходящее вокруг, — рассмеялся старик и пояснил. — Как раз сегодня после заката будут жечь Короля. Впечатляющее зрелище скажу я тебе, да. Надобно, значиться, сходить выпить в "Крысу", а потом к Коллегии.

— Хм… Любопытно будет взглянуть. На моей родине, был похожий обряд. Только его проводили не в конце весны, а в начале. Сжигали символ уходящей зимы.

— А у нас, значится, сжигают короля! Аха-ха! — продолжил веселиться Хротгар, потом озадаченно почесал затылок и заметил.— Только, даэдра знает, чаво мы его сжигаем, древняя нордская традиция, ага, — и, снова захохотав, оставил меня одного.

— Я смотрю, у тебя ловко получается, — некоторое время спустя из-за моей спины раздался насмешливый женский голос.

— Хек, — разрубив очередное полено, я отложил топор и обернулся. Неподалеку стояла Катла. Это была крепко сложенная женщина лет сорока, наверное, все же нордка, одетая в слегка испачканную одежду и забавную шапочку, скрывающую волосы. Она держала в руках мешок с семенами и, словно раздумывая о чем-то, рассматривала меня. — Доброе утро, Катла. Ты что-то хотела?

—Я что подошла, Герман, — наконец решившись, заговорила Катла. — Можешь мне тоже дров нарубить, а то мне самой некогда. Сейчас посевная, я весь день в поле. А Снилину нельзя доверять топор. Отрубит себе чего-нибудь. Обычно Хорм этим занимается, но сам видишь, — она махнула в сторону конюшни, где стояла привычная уже суета. Лошадей то приводили, то снова уводили, и у конюхов постоянно была работа. — С этими праздниками он занят совсем. Да и Геймунд, как ты, наверное, уже слышал, в этот раз вернулся чем-то недовольным, гоняет парня.

— Да, не вопрос, Катла. Показывай, куда складывать дрова, и я займусь, как здесь закончу.

Пару часов продолжалась эпопея с дровами. Под конец я так напахался, что с трудом поднимал руки. Что-то я увлекся. Скорее всего, это нервное. Отходняк после всех свалившихся на меня неприятностей. Заполнив обе поленницы, отчитался о проделанной работе и как обычно договорился о продуктах в качестве оплаты. В оставшееся время до вечера я занялся стиркой одежды. В поисках какого-нибудь корыта полез, было, в подвал, но Хротгар снова отправил меня на конюшню, где я наткнулся на Фридрику, жену конюха:

— Не хочу показаться грубой, но не думаю, что могу чем-нибудь тебе помочь, имперец, обратись к моему мужу, — холодно встретила меня женщина, когда я обратился к ней с просьбой о корыте для стирки.

Пришлось опять отвлекать забегавшегося Хорма, ибо подходить к хмурому и недовольному Геймунду не хотелось. Сын конюха быстро понял, что я от него хочу, и вместо корыта отвел меня к небольшому помещению за конюшней, которое оказалось чем-то похожим на баню. И там, натаскав воды и захватив собственноручно нарубленных дров, я занялся стиркой и помывкой.

* * *

— Не найдется лишней монетки? — привлек меня хриплый голос, когда мы с Хротгаром ближе к вечеру подходили к таверне. Его обладателем оказался тощий лысый старик, одетый в рваные грязные лохмотья. Он стоял, прислонившись к колонне, поддерживающей козырек гостиницы, и ежился, обхватив себя руками. Тонкая с прорехами безрукавка, похоже, совсем не защищала от северного весеннего ветра. Его обветренное смуглое морщинистое лицо пересекал уродливый шрам, тянущийся от подбородка к пустой правой глазнице. Заметив, что я, остановившись, его разглядываю, старик снова заговорил. — Подайте монетку ветерану, ну что вам стоит?

Хротгар кинул взгляд на нищего, пренебрежительно скривился и, молча, отправился дальше, оставив меня наедине с одноглазым стариком. А мне вспомнилась горечь, с которой старый рыбак рассказывал о своей службе во время войны, да и у нас на земле инвалиды — ветераны войн — часто оказывались на улице, забытые и никому не нужные:

— Где ты служил, отец? — задал я дежурный, в общем-то, вопрос, доставая кошель с монетами.

— Я сражался на Великой Войне. Был в битве при Анвиле, — старика, видимо, от не самых лучших воспоминаний перекосило. — Получил ранение и там меня бросили. Понимаешь, оставили умирать!.. кхе-кхе, — произнося последнюю фразу, он, было, повысил голос, но зашелся в сильном кашле. Люди, проходящие мимо стали оглядываться на нас, но я, не обращая внимания на эти взгляды, отсчитал пару десятков монет и протянул их старику:

— Держи, отец. Купи себе теплый плащ и еды, — нищий, похоже, опешив от полученной суммы, недоверчиво замер, а я поспешил догнать Хротгара.

— О! Да благословят боги твое доброе сердце, — донеслось мне вслед.

В таверне пахло жареным мясом и медом, любимым напитком местных. Хотя я не совсем прав, просто медовуха, пожалуй, наравне с элем, была самым доступным напитком в этом северном крае, всевозможные вина, хорошее пиво и более крепкие, но привычные для меня, напитки так же пили, но все они были привозными и цены на них кусались. Лизетта — ученица-бард, наигрывала что-то грустное, из посетителей в помещении были только завсегдатаи и незнакомая данмерка, сидевшая у стойки. Правильно, весь народ веселится сейчас на улице возле здания Коллегии. В небольшом закутке как обычно, что-то прихлебывая из кружки, сидел Гулум-ай. Этот аргонианин — очень мутный тип, мало с кем общается и, вроде как, работает на складе, но чаще его можно найти именно здесь, в этом самом темном углу таверны. У окна в традиционном ожидании работы напивался Белранд, немолодой норд-наемник. Хротгар же нашелся за дальним столиком. Он уже успел раздобыть кружку с выпивкой и, когда я зашел в зал, махнул мне рукой.

— Хротгар, ты чего оставил меня одного на улице? — сев за стол, поинтересовался я у старика.

— Этот старый попрошайка — Ностер. Он живет прошлым, — снова скривившись, непонятно ответил Хротгар, помолчал, словно раздумывая говорить еще что-то или этого достаточно, отхлебнул из кружки и все же пояснил. — Мы с ним служили в одно время в армии, но в разных легионах. Слышал, он был отличным разведчиком, за что его даже прозвали Орлиным Глазом. Но после войны он сломался, да. Не люблю я вспоминать те времена. Иди, лучше возьми себе выпивку, ага, — свернул неприятный для себя разговор дед. Пожав плечами, я не стал развивать эту тему и пошел к стойке, за которой неожиданно обнаружился Корпул, сам хозяин трактира.

— Корпул, ты в честь праздника дал Сорексу выходной? — удивленно поприветствовал я пожилого имперца, который редко сам обслуживал клиентов. — Или просто решил вспомнить молодость?

— Нет, Герман, какой выходной? Сегодня самый лучший день в году для бизнеса. Парень сегодня работает перед Коллегией, весь народ собрался там, — как обычно немного ворчливо пояснил трактирщик. — Тебе как всегда эль? Или все же выпьешь что-нибудь другое? Мне тут на днях завезли отличный мед из Хелгена. Не хочешь попробовать? С можжевеловыми ягодами. Такой можно найти только в Скайриме. Причем Вилод редко варит его на продажу, не для своего трактира в Хелгене.

— Давай наливай, черт языкастый, — согласился я. Хотя медовуха была довольно специфическим напитком, и чаще я из экономии пил местный эль, чем-то напоминающий привычное для меня пиво, сегодня вдруг захотелось попробовать чего-нибудь новенькое. А пока трактирщик отправился к бочкам наливать мед, я стал рассматривать данмерку.

Представители темных эльфов обладали слегка непривычной для меня внешностью. В Солитьюде они были редкими гостями. В основном в командах кораблей, прибывающих в порт. И эта девушка оказалась первой темной эльфийкой, которую я увидел так близко. Серая кожа и красные глаза на худом вытянутом, но при этом приятном, лице довольно молодой привлекательной девушки смотрелись довольно гармонично. Она, не обращая ни на кого внимания, неспешно поедала какую-то похлебку. Но, заметив мой интерес, повернула голову и приподняла вопросительно бровь. Но наши гляделки прервал вернувшийся Корпул:

— Вот, кружка отличного меда с можжевеловыми ягодами, — водрузил он передо мной эту самую кружку, до краев наполненную ароматной медовухой, и поинтересовался. — Ужинать будешь, Герман?

— Буду. Что у тебя сегодня? — с наслаждением втянув в себя воздух, наполнившийся аппетитным запахом, я кивнул трактирщику. Последний раз я ел сегодня утром, а потом возился с крышей, рубил дрова, занимался стиркой и за всеми этими делами совсем забыл пообедать. Так что, направляясь в таверну, я как раз и надеялся на плотный ужин.

— О! Сегодня я пожарил рыбу-убийцу! — при этих словах Корпула от данмерки донесся непонятный звук, а когда я вновь посмотрел на нее, она, задумчиво нахмурившись, еще раз обвела меня внимательным взглядом, но почти сразу отвернулась и продолжила невозмутимо ужинать. — Я готовлю ее по секретному семейному рецепту. Нигде больше в Скайриме ты не попробуешь такую вкуснотищу. И она отлично пойдет под этот мед, Герман...

— Фитц! Ты чего там застрял?! — донесся от столика крик Хротгара, заставив меня обернуться. — Поторопись и возьми мне еще эля, уважь старика!

— Хорошо, давай эту твою рыбу-убийцу, какой-нибудь гарнир и еще пару кружек эля. Принесешь все к столику, Корпул, — кинув монеты на стойку и забрав свой напиток, я вернулся к рыбаку.

Мы долго сидели со стариком в таверне, потягивая выпивку. Он рассказывал мне про различную местную рыбу. И как правильно ее готовить. Хвалил готовку Корпула. Рыба-убийца на вкус оказалась как щука. Да и выглядела она совсем как наша привычная щука, отличаясь от нее только наличием огромных, чем-то похожих на крокодильи, челюстей и общим более крупным размером. Видел как-то в порту. По словам местных, рыбка достаточно агрессивна. А учитывая, что рыбы-убийцы редко охотятся в одиночестве, встреча в воде с такой тварью вполне может закончиться фатально.

Когда за окнами окончательно стемнело я, вспомнив о предстоящем сожжении Короля, предложил выдвигаться к Коллегии. Но старик отказался, сославшись на какие-то дела, что было странным, ведь именно он с утра предлагал сходить на праздник. Но Хротгар не стал ничего пояснять, отправив меня одного. Так что покинул питейное заведение я в одиночестве и недоумении. Но недолго пребывал в таком состоянии.

Проходя мимо "Всякой всячины", я наткнулся на семейство знакомой торговки, выходившее из дверей магазина. Кейд, сын редгардки, тот самый пацан, что едва не сбил меня на входе в лавку в первый день, что-то обиженным голосом выпрашивал у матери:

— ... Сварри и Минецию отпустили родители, почему мне нельзя? Так нечестно.

— Ничего не знаю. Почему их здесь нет? Как я могу отпустить тебя одного на ночь глядя неизвестно куда, — Сэйма была настроена решительно против.

— Милая, успокойся, — поддержал сына Бейранд. — Он уже совсем взрослый парень. Кейд знает, что такое ответственность. И не будет врать матери, — грозно посмотрев на сына, он наклонился к Сэйме. — К тому же я сегодня разговаривал с Роггвиром, он дежурит ночью в Мрачном замке и присмотрит за детьми. Кстати, вон идет Гретта. Аха-ха... Наверняка провожала Сварри. Все вы, женщины, одинаковые.

Кузнец, смеясь, сделал знак сыну, чтобы тот бежал, пока мать, отвлекшись, подзывала через рыночную площадь свою подругу. И парень обрадованно сорвался с места, в очередной раз, чуть не сбив меня с ног.

— Привет, Герман, — заметил меня Бейранд. — Я закончил твою перевязь, так что можешь зайти забрать ее завтра. Ох и намучился я с ней. Заодно, может быть, присмотришь подходящие ножи.

— Добрый вечер, Бейранд, Сэйма. Отлично. Обязательно зайду. Вы тоже направляетесь к Коллегии?..

Так за разговорами мы и отправились дальше вместе.

* * *

Возле Коллегии было шумно и весело. Как и в прошлое мое посещение, на террасе возле входа расположились лотки с угощениями и бочки с напитками. В центре площадки сын трактирщика — Сорекс — жарил мясо, проворачивая вертел над огромным костром. Играли музыканты. Барды пели баллады о древних героях нордов, об известных королях Скайрима. Народ веселился. К этому времени уже стемнело, но место предстоящей мистерии было ярко освещено многочисленными факелами и пламенем от костра в каменной чаше у входа на террасу, как я узнал, этот огонь был символом Коллегии Бардов и горел постоянно. Из толпы периодически слышались взрывы хохота и выкрики: "Жги короля!"

На балконе, где всю неделю играли представления кукольники, сейчас в центре арены на высоком шесте висело огромное соломенное чучело с деревянной короной на голове. А на небольшом возвышении немного в стороне от основной массы собравшегося народа на изящных креслах разместились знатные жители города. В центре расположился Верховный Король Скайрима — Торуг. Он сидел вполоборота и что-то обсуждал со своими танами. Которые находились немного позади Торуга в числе прочих именитых приглашенных особ. По правую руку от ярла сидела его жена — Элисиф. Слева с прямой спиной и скучающим взглядом восседала неизвестная мне альтмерка в дорогих одеждах, рядом с ней с такими же кислыми лицами — еще несколько эльфов, все в однообразных, но качественных и дорогих плащах с капюшонами. Видимо талморцы из посольства. Справа от жены ярла обнаружилась Виттория Виччи, периодически что-то шепчущая Элисиф на ухо, заставляя ту хихикать в кулачок. А рядом с имперкой расположились несколько мужчин в форме Имперского легиона. Они, в отличие от эльфов, сидели расслабленно и о чем-то весело переговаривались.

Женщины отправились к бардам, в поисках своей подруги Ильди, а мы с Бейрандом, взяв себе по кружке эля, присели в сторонке:

— Бейранд, куда отправился ваш пострел? — с интересом спросил я, вспомнив сценку возле лавки Сэймы, свидетелем которой стал некоторое время назад.

— Да, местная детвора собралась провести вечер праздника на стенах Мрачного Замка, — кузнец, оторвавшись от кружки, указал рукой на видимые с балкона, расположенные чуть выше на скалах стены. Там в сгустившихся сумерках можно было увидеть множество огоньков, движущихся вдоль стен. Стражники по ночам патрулировали крепость с факелами. — Оттуда открывается шикарный вид, когда чучело короля горит. Я сам в детстве там лазил, — с усмешкой пояснил он.

— И вот так просто их пустят ночью в расположение легиона?

— Обычно нет, конечно, — засмеявшись, ответил Бейранд. — Но Сварри, подружка Кейда, видимо, упросила провести их компанию своего дядю, Роггвира, он служит стражником при ярле. А потом и я поговорил с ним, чтобы тот внимательно проследил за детьми. А то свалятся со стены или залезут, куда не нужно.

Тем временем в толпе наметилось оживление, и мы с кузнецом, прекратив разговор, поднялись на ноги, и подошли ближе к месту проведения предстоящего действа. На возвышении перед чучелом появился высокий альтмер — глава Коллегии Виармо, подняв руку и дождавшись тишины, он начал говорить неожиданно сильным, хорошо поставленным голосом:

— Добро пожаловать в Солитьюд — родину искусств Скайрима. Коллегия Бардов счастлива приветствовать всех гостей города… — эти слова он произносил с добродушной улыбкой, обводя взглядом всех собравшихся, — … на праздновании сожжения Короля Олафа. Эта традиция уходит своими корнями в глубину веков. По правде сказать, это было довольно смутное время в Скайриме. Норды были разобщены и раздроблены. Но сегодня, поджигая это чучело, мы чествуем нашего славного Короля — доблестного Торуга, — Толпа радостно зашумела. Виармо, сделав паузу, исполнил изящный поклон в сторону ярла и, раскинув руки, будто обнимая всех, продолжал. — А так же мы верим, что вместе с гибелью чучела из нашей жизни уйдут все печали и невзгоды. И жители Скайрима снова забудут все разногласия и объединятся. Жги короля!

— Жги короля! — подхватила толпа.

Закончив речь, Виармо взял с ближайшего крепления на стене горящий факел и аккуратно поднес его к чучелу, изображающему Короля Олафа.

Огонь стремительно охватил соломенную куклу. Вырвавшиеся на свободу оранжевые языки пламени затрепетали под порывами ветра на фоне темного ночного неба. И шуточное изображение Олафа внезапно превратилось в какого-то древнего огненного демона. Окружающая толпа восхищенно притихла, наблюдая за этим фантастическим зрелищем. Тихонько наигрывала флейта, гулко разносился низкий бой барабанов, временами один из бардов перебирал струны лютни. И я стоял завороженный вместе со всеми, затаив дыхание. Это все походило на какой-то древний, почти первобытный, языческий обряд. Из колдовского транса меня вырвал сильный толчок в плечо. Та самая данмерка из таверны, спокойно до этого стоявшая рядом, резко развернулась и, задев меня, стремительно скрылась в толпе. Все очарование момента было разрушено.

* * *

Возвращался обратно я один, Хротгар так и остался в таверне, сказав, что останется там до утра. Уже дома, убирая вещи перед сном, я обнаружил в кармане довольно крупный сапфир, завернутый в кусок пергамента. Большой насыщено синий камень ярко сверкал гранями в скудном освещении комнаты. А на куске пергамента был красный отпечаток ладони, под которым обнаружилась всего одна строчка:

"Вайтран. Олава Немощная. Талисман".

Эта находка заставила меня замереть, а сердце забиться чаще.

«Астрид ничего не забыла? Или это была не она? Помнится, в братстве была данмерка, и ее звали Габриэлла. А Олава — это предсказательница…»

Размышляя, я устроился на своей лежанке. Постепенно постель согрелась, а я расслабился. Это был долгий и насыщенный день. Каждая моя мышца, казалось, устала и болела. Я помнил, что должен снова подняться и задуть свечи, но у меня не было сил для этого. Кроме того, из-за этого послания я боялся погасить их и остаться в полной густой темноте. Так что я задремал, полуприкрыв глаза и наблюдая за слабыми язычками пламени в очаге. Я лениво мечтал о чем-то другом, о любом месте, которое не было бы ни этой одинокой комнатой, ни вообще Скайримом. О покое, который был у меня в том, почти забытом уже мире. И таким образом я погрузился в забвение.

Стража Рассвета — большая группировка охотников на вампиров.

Год основания Стражи Рассвета неизвестен. Точных документов о её деятельности не сохранилось, поэтому вся история ордена известна лишь по слухам и легендам. Во Вторую эру они были стражей в крепости, выстроенной ярлом Рифтена для содержания своего сына, превратившегося в вампира. В определённый момент охранники были вынуждены убить сына ярла, за что и были изгнаны из Рифта. Но несмотря ни на что, решили продолжить свою миссию — охоту на вампиров, получив известность по всему Скайриму и даже за его пределами. Впоследствии же орден был распущен за ненадобностью. Однако есть и другие легенды.

Флоренций Бений, если его расспросить, расскажет о том, что члены Стражи рассвета, хоть и выставляли себя «благородными рыцарями и спасителями людей», не чурались заниматься обычным грабежом. Сорин Журар может поведать и вовсе противоречивую легенду, согласно которой члены ордена не смогли устоять перед соблазном могущества, и, превратившись в вампиров, начали охоту на людей по всему Рифту, в результате чего были истреблены до последнего.

В Четвёртую эру защитой жителей Скайрима от вампиров занимались Дозорные Стендарра. Однако вследствие ориентированности на борьбу, прежде всего с даэдра, их деятельность против вампиров была неэффективной. Примерно в середине сто девяностых годов Четвёртой эры Изран, охотник на вампиров, некогда покинувший ряды Дозорных Стендарра как раз из-за несогласия с тем, что те не обращали внимания на нарастающую вампирскую угрозу, решает воссоздать орден.

* * *

Дом выглядел заброшенным. Внутри за прошедший месяц ничего не изменилось. При свете дня он уже не казался таким жутким. В первом помещении все та же телега, завал из бочек, корзин и ящиков. Вся мебель рассохшаяся, пыльная и в паутине. Книги в шкафу оказались сгнившими. Правда мой нож обнаружился на том же месте, где я его и оставил. Во второй комнате никаких следов пленников также не было. В очаге только сырой пепел.

Первую неделю после получения послания от Темного Братства я ходил постоянно оглядываясь. И старался не оставаться наедине с незнакомыми людьми. Затем успокоился, решив, что это была личная инициатива Габриэллы. Помнится в игре, она видела свою смерть, и возможно предвидела мое появление и мою связь с Ситисом и Матерью Ночи, а таким странным образом передала мне какое-то предостережение. Так что в дальнейшем я спокойно продолжил работать в порту и собирать средства на поездку в Винтерхолд. А сюда, к месту моего, так скажем, прибытия в этот мир, я решил отправиться с мысль, что вдруг смогу вернуться отсюда же обратно.

Но, похоже, что мое путешествие сюда обернулось пшиком, и единственное, что указывало на то, что все события той ночи мне не приснились — это мой нож, торчащий из стены над шкафом. Прежде чем выдернуть его из стены, я несколько раз глубоко вздохнул, помолился всем известным богам и, осторожно протянув руку к ножу и крепко зажмурившись, схватился за рукоять. Медленно открывая глаза, я надеялся, что этот дурной затянувшийся сон закончится, и я окажусь дома в своей квартире. Но перед глазами по-прежнему были деревянные стены заброшенного дома посреди болота, покрытые пылью и паутиной.

До возвращения Хротгара было еще несколько часов, и я, присев возле входа в дом, скинул мешок со спины, достал из него лук и принялся натягивать тетиву. Пройдусь по округе, может быть, кого-нибудь подстрелю на ужин.

— Эй, приятель, — раздавшийся из-за спины низкий, хриплый голос, больше похожий на рык, заставил меня вздрогнуть и напрячься. Что-то я снова излишне расслабился, пора бы уже привыкнуть, что здесь не родные безопасные леса. И бегают тут любые твари из фильмов ужасов, да и двуногие разумные не всегда дружелюбны. — Замри и не дергайся, а то живо дырок в тебе понаделаю. Медленно отложи лук в сторону. И можешь повернуться, только без резких движений.

Выполнив все требуемое, но держа руки так, чтобы в любой момент был доступ к ножам, хитро скрытым на перевязи среди висящих шкурок легкой меховой брони, я аккуратно обернулся. Возле угла дома стоял здоровый бритый негр с густой чёрной бородой-лопатой. Облачен он был в необычную коричневую кожаную броню со сплошными металлическими наплечниками. На всем протяжении кожу доспеха покрывали квадратные стальные пластины, тем самым придавая ему вид этакого средневекового варианта бронежилета. Редгард держал в руках примитивный заряженный арбалет, направленный на меня. Но, несмотря на нелепый вид, это оружие было, наверное, самым опасным из всего того, что я встречал за последнее время на просторах Скайрима, кроме магии разве что, но ее я еще толком не видел.

— Кто ты? Что здесь делаешь? — требовательно прорычал негр, по-прежнему держа меня на прицеле.

— Я — Герман. Охотился я тут, — настороженно ответил я. Испуг быстро прошел, так как я вспомнил эту броню, в нее наряжались охотники на вампиров на ролевках. — Правда, еще ничего не добыл, но…

— Не морочь мне голову, парень. Я нашел в этом доме три трупа на прошлой неделе. А сегодня являешься ты и шаришься тут, что-то вынюхивая, — вот это поворот. Я снова напрягся.

«Получается, Астрид все-таки убила тех несчастных. И не прибралась за собой. Плохая была идея, вернуться сюда и обыскать дом. Надежда, что именно отсюда смогу вернуться домой, и желание проверить, что события той ночи мне не приснились, похоже принесли мне новые неприятности. Ладно, успокойся! Следов моего пребывания здесь не осталось, нож я уже спрятал в перевязь, попробуем закосить под местного дурачка».

— Я приплыл сюда пару часов назад на лодке, — как можно более наивно принялся объясняться я, пытаясь отвести от себя подозрения. — Меня привез друг, старый рыбак Хротгар. Мы живем возле Солитьюда. И я работаю в порту. Вот недавно купил себе лук, — я осторожно указал на лежавшее рядом оружие. — И решил поохотиться, развлечься. А на этот дом набрел случайно. Я и не знал до сегодняшнего дня про него. Там внутри одна пыль и грязь. А я надеялся найти сокровище. Матросы в порту как-то рассказывали…

— Ладно, я понял. Мне не интересен этот бред, — снова оборвал он меня. — Говоришь, что живешь возле Солитьюда? — я кивнул. — Ничего странного не слышал в недавнее время?

— Странного? — недоуменно переспросил я, едва удержавшись от усмешки.

«Да все произошедшее за последнее время в моей жизни — это все сплошь одна странность!»

Но все же попытался припомнить, что я знаю странного в округе из того, что со мной никак не связано:

— Конюх Геймунд вроде бы ездил перед праздничной неделей в Морфал продавать лошадей, и по дороге у него что-то произошло, отчего он целую неделю ходил злой, как черт. Но что именно, он не говорит… — и пока говорил, сам невольно задумался:

«А ведь действительно, Геймунд никому так и не рассказал, что же вызвало его недовольство. А от Хорна я слышал, что денег его отец привез в этот раз меньше, чем обычно».

— … Хотя прошел уже почти месяц с тех пор... А что именно ты ищешь? И, может быть, сам представишься?

— Морфал, говоришь?.. — задумчиво протянул редгард, проигнорировав мои вопросы, но хотя бы, наконец, отвел арбалет в сторону от меня. — Где говоришь, я могу найти этого… как там его? А?!

— Геймунд. В Солитьюде. Между портом и самим городом. Он…

— Все, все. Я понял, заткнись и стой тут, — опять недослушав, он прервал меня и стал отступать назад, не сводя с меня взгляда. — Замри и не шевелись, если не хочешь обзавестись лишней дыркой в своей тушке. Считай до ста. А потом вали, охотничек.

Негр скрылся за домом, а я медленно подобрал лук. Достал из сумки колчан и стрелы. Спокойно закрепил все это хозяйство на спине так, чтобы сумка не мешала вытаскивать стрелы. А затем подошел к углу дома, за которым скрылся этот странный мужик, и аккуратно из-за него выглянул. Но там уже никого не было.

«На хрен такую охоту», — решил я и потопал обратно к реке, больше никуда не сворачивая, но постоянно оглядываясь и удерживая лук в боевом положении.

* * *

Я сидел возле конюшни, обрабатывая деревянные штапики для будущих стрел. Неподалеку Геймунд, по-прежнему слегка недовольный, в очередной раз что-то выговаривал Хорну, подтягивающему сбрую лошади. Рядом с ними расположился у входа в стойло стражник, ожидающий, видимо, ту самую лошадь. Напротив, в небольшом огороженном плетеной изгородью загончике, возле своего дома Катла кормила куриц и о чем-то беседовала с сидящим на крыльце Снилином. Обычный, ничем не примечательный день на ферме. А я размышлял над странной встречей во время своей вчерашней вылазки к заброшенному дому:

«Интересно, что это был за мужик? И что он искал на болотах? Вампиров? Помнится, был какой-то квест в игре, связанный с вампирами в Морфале. Возможно, именно из-за встречи с ними конюх вернулся недовольным. Или все же напуганным?..»

Мои мысли прервало появление возле фермы нового действующего лица. С дороги, ведущей от лесопилки, к нам подходил крупный бородатый норд. Одет он был в заношенную небогатую одежду. Лицо мужика от скулы к левому глазу, который отсутствовал, пересекал почти незаметный тонкий шрам. Его короткие коричневые волосы были растрепаны. И все это, вкупе с висящим на его поясе небольшим плотницким топором, придавало ему донельзя бандитский вид. Так что я, отложив в сторону заготовку и снова вспомнив вчерашнюю вылазку, потянулся к лежащему рядом луку и готовым стрелам. Впрочем, быстро выяснилось, что тревога оказалась ложной:

— Геймунд, говорят, ты ездил в Морфал?! — издалека закричал он на ходу. — Ты останавливался в Драконьем мосту? Там у лесорубов все нормально было? А то вот уже неделю как они не отправляют ко мне на лесопилку обещанную партию бревен.

— А это ты, Хьорунн, — конюх отвлекся от сына и пошел навстречу, видимо, управляющему местной лесопилкой. — Да, я был в Морфале, отгонял лошадей тамошнему ярлу. В Драконьем Мосту? Нет, там все как обычно. Хоргейр все так же пьет, а Лодвар спит с его женой. Но с тех пор прошел уже почти месяц, так что всякое могло случиться, — мрачно закончил он.

— М-да, у меня скоро закончатся бревна, а в порт нужно до конца месяца поставить груз досок. Виччи, эта надменная су… — норд замялся, заметив стражника, выводящего из стойла коня, и уже тише продолжил, подойдя к нам. — Э-э… имперка, опять будет трясти стражников, а они снова станут вынюхивать всякое на моей лесопилке, — последние слова он произносил слегка раздраженно, при этом провожая взглядом вскочившего на коня солдата.

— Так отправь кого-нибудь в Драконий Мост, — пожав плечами, предложил Геймунд и, оглянувшись на меня, добавил. — Вон Германа, к примеру. Он узнает, что случилось и сообщит тебе. Или сходи к Фолку, он же управляющий при Торуге, а мост входит во владения ярла, пусть почешется. А то, как умер Истлод, так в Хаафингаре начали появляться проблемы, а стражники разленились. Все надеются на имперцев, а те заглядывают в рот талморцам. И в результате страдают простые норды, — сердито закончил конюх.

— Не, к Фолку я не пойду. У него снега не допросишься. Скажет как обычно, что нужны доказательства или сошлется на имперцев, которые отираются в Драконьем мосту, — также мрачно высказался Хьорунн. — Слышь, Герман. Будь другом, сбегай до лесорубов, я в долгу не останусь. Сотня золотых, думаю, будет достойной оплатой, как считаешь?

— Куда вы меня посылаете-то хоть? Объясните, — поинтересовался я, размышляя, что проветриться мне не помешает, сменить обстановку на пару дней, да и сотня золотых за пару дней очень солидная сумма. За месяц работы в порту я смог собрать всего три сотни.

«А то сижу тут как сыч, жду чего-то. Так и закисну. Раз уже вернуться в свой мир я пока не могу. К тому же передо мной огромный неизведанный мир. И нужно все же решить, наконец, что делать с талисманом Габриэллы. Нести его в Вайтран или лучше не связываться? Схожу в соседнюю деревеньку, прикину, что да как. Наверняка ведь города удалены друг от друга на значительно большие расстояния, чем было показано в игре».

—… как выяснишь, что у этих бездельников случилось, — пока я предавался фантазиям, пропустил все пояснения норда. — Переночуешь у Фейды в «Четырех щитах», а завтра к вечеру вернешься и все мне расскажешь. Ну, что, Герман, берешься? — закончив говорить, мужик в ожидании замер.

— Берусь. Только, извини, можешь еще раз пояснить, куда требуется идти, а то я задумался и прослушал, — смущенно попросил я. Стоявший рядом конюх после моих слов фыркнул и, не удержавшись, засмеялся, а затем хлопнул меня по плечу и пояснил причину смеха:

— Да, парень, правду сказала Катла, ты странный. Вроде бы нормальный мужик, путешествуешь вон в одиночку, от тяжелой работы не бегаешь, а порой выглядишь и ведешь себя как богатая девица из большого города. Смотри, размечтаешься так в скайримских лесах, тут тебя и схарчит какой-нибудь медведь или кто похуже, — тут он снова нахмурился и уже гораздо тише мрачно добавил. — Например, вампир.

— Вампир? Во имя Девяти, Геймунд, чего это ты заговорил об этих мерзких тварях? — напрягся, тоже видимо услышавший последние слова конюха, норд. — Ты что-то слышал о них? Или сам видел? Из-за этого ты ходишь мрачный последнее время? — на вопросительный взгляд Геймунда он пояснил. — Хорм мне на днях жаловался.

— Хорм! Мальчишка, где ты, даэдра тебя возьми?! А ну иди сюда! — внезапно взревел в бешенстве конюх, но его сын благоразумно не спешил показываться на глаза отцу. — Никаких вампиров я нигде не видел, Хьорунн. Забирай этого имперца, и валите с моей конюшни в Обливион, — злобно прошипел он нам и, развернувшись, пошел в сторону дома, крича по пути:

— Хорм, паршивец! Я ведь все равно найду тебя! Будешь знать, как жаловаться на отца…

Дальнейшие слова отсекла закрывшаяся дверь в дом конюха.

— Ладно, Герман, я тоже пойду, — до этого выглядевший суровым нордом Хьорунн неожиданно побледнел и, кажется, как-то даже уменьшился ростом, а затем торопливо засобирался обратно. — В общем, иди прямо по западной дороге, — он махнул рукой, указывая направление. — На развилке с указателем свернешь на юг и к вечеру, если выйдешь сейчас, будешь в Драконьем мосту. Там в таверне спросишь у Фейды про лесорубов, — быстро все это проговорив, норд еще раз с опаской глянул на дверь, за которой скрылся разгневанный конюх, поежился и, чуть ли не бегом, припустил прочь.

— Интересно, на что я только что тут подписался? Просто сходить в ближайшую деревушку и узнать новости. Это одно. А если там завелись вампиры? То это совсем другое, — оставшись один, пробормотал я. Вздохнул, собрал стрелы и лук и все же пошел в дом собираться в дорогу.

«Нужно сменить обстановку».

* * *

Дорога, ведущая из города, была вымощена крупными камнями и петляла по склону горы. Справа уходили далеко вверх скалы хаафингарского хребта. А слева уже начинались предгорья, на которых среди редких нагромождений камней возвышались вековые ели. За деревьями шумела своими могучими водами невидимая отсюда река Карт. Кустарник вдоль дороги местами был вырублен, и было заметно, что за дорогой ухаживают. Вышел я в путь, спустя час, который потратил на сборы. Захватил продукты и воду из расчета на пару дней похода. Так же взял с собой плащ из плотной ткани с капюшоном. На случай дождя или если до ночи не успею в Драконий мост, накидка может послужить в качестве спальника. Лук и стрелы заняли свое место за спиной. А затем долго думал, брать меч или не брать? В итоге, решил все же взять, в этих диких лесах любое оружие точно не будет лишним. Правда, экипировать его не стал, чтобы не привлекать к себе ненужного внимания, а, завернув клинок в ткань, положил в рюкзак, но так чтобы при необходимости иметь к нему быстрый доступ.

Покинув ферму и не спеша, любуясь местной природой, я потопал запад. Спустя примерно час наткнулся на развилку. Одна из дорог уходила направо в горы, теряясь среди скал. Другая же продолжала петлять на запад. Никаких указателей не было, и я, было, направился прямо, как услышал с севера странный нарастающий шум. Вскоре стал различим топот лошадиных копыт. Остановившись и отойдя на обочину к ближайшим зарослям кустарника, я приготовился достать лук, как на дороге из-за скалы показался небольшой отряд всадников. Талморцы. С десяток эльфов, закованных в сверкающую золотом броню, проскакало на запад верхом на лошадях, не обратив на меня никакого внимания. И лишь замыкающий альтмер, в черной мантии с капюшоном, притормозил, переведя коня на шаг, рядом с моим укрытием. Он странно взмахнул рукой и что-то прошептал, отчего его глаза слегка засветились. Внимательно оглядев кусты, где я прятался, и презрительно скривившись, маг пришпорил свою лошадь и принялся догонять подчиненных, уже успевших скрыться за очередным поворотом впереди. Всадники давно уже ускакали, когда я, наконец, пришел в себя и обнаружил, что напряженно сжимаю в руке лук и держу стрелу у тетивы. Несколько раз вздохнул и выдохнул, успокаиваясь, убрал стрелу обратно в колчан, а лук за спину и, вновь вернувшись на дорогу, продолжил идти дальше.

Через несколько часов, когда солнце уже клонилось к закату, так никого больше не встретив по пути, я вышел к очередной развилке. У обочины обнаружился деревянный столб с табличками, указывающими направления на Вайтран, Драконий мост и Солитьюд. Здесь дорога снова раздваивалась. Направо она опять уходила в горы, мимо каких-то развалин неподалеку. А слева открывался шикарный вид на долину внизу. Вдалеке дорога, петляя, пересекала небольшой поселок, затем — реку через монументальный каменный мост и, наконец, снова терялась среди деревьев. Туда я и направился.

Поселок состоял из десятка деревянных домиков с соломенными крышами, среди которых один выделялся своими размерами. Местная таверна, предположил я. Лес вокруг селения был основательно вырублен. У реки виднелись огороженные площадки видимо под бревна, сейчас пустующие. А на местах вырубки местные жители разбили несколько небольших полей. Входил в деревню я уже, когда солнце скрылось на западе за вершинами возвышающихся над лесом гор, и на окружающую местность опускались сумерки. Самое большое здание действительно оказалось таверной. Вывеска с изображением этих самых щитов гласила: «Четыре щита». На освещенной факелами площадке, возле дома напротив трактира, темнокожий мужик рубил дрова, он покосился на меня, но, видимо, не заинтересовавшись, продолжил монотонно орудовать топором. Прогуливающийся стражник в форме легиона также удостоил меня только мимолетного взгляда. А я, решив, что искать местных лесорубов ночью в незнакомом поселке не самая удачная идея, направился сразу в гостиницу.

Большой зал таверны был ярко освещен свечами, горевшими на стенах. В углу, наигрывая веселую мелодию на лютне, расположился худощавый молодой бард, не обращавший ни на кого внимания. Вдоль столов, протирая их мокрой тряпкой, ходила совсем юная девушка, стараясь держаться подальше от единственного посетителя и при этом строя глазки абсолютно равнодушному к ней барду. Тем самым единственным посетителем оказался немолодой рыжий длинноволосый норд с усами, переходящими в бакенбарды. На нем поверх обычной одежды зачем-то был надет кованный железный панцирь. Он громко, пьяным заплетающимся голосом, периодически икая, жаловался хозяйке заведения, которая стояла за стойкой, на свою жену:

— Кле… кля… клянусь, Фейда… ик… эта баба — самая… ик… злобная мегера во всем… Скайриме, — затем надолго приложился к кружке, проливая часть содержимого на себя, а, оторвавшись, довольно рыгнул. Тут его пьяный взгляд остановился на мне, норд снова икнул, пожал плечами и с печалью в голосе заговорил уже тихо. — По-моему у нее вместо сердца… ик… кусок льда, — после этих слов он небрежно отодвинул в сторону пустую кружку, уронил голову на вытянутые на столе руки и громко захрапел. В этот момент бард сбился, порвав струну на лютне, негромко чертыхнулся и молча направился в сторону одной из комнат, где и скрылся. А я направился к стойке договариваться о ночевке:

— Приветствую, ты ведь Фейда верно?

— Да ты прав, имперец. Но я чую, ты не из нашей породы. Надеюсь, ты не принесешь нам беду? — со вздохом, бросив осуждающий взгляд на уснувшего норда, поприветствовала меня хозяйка.

— Я из Солитьюда. Меня зовут Герман. И я здесь по поручению Хьорунна…

— А Хьорунн, — внезапно весело протянула женщина, словно услышав что-то забавное. — Что этому жулику понадобилось в Драконьем мосту? А, дай догадаюсь. Он не получил поставку бревен? — я кивнул. — Так в этом нет ничего странного, — она махнула рукой в сторону рыжего пьяницы. — Хоргейр пьет, не просыхая, уже две недели. Я уже выпивку ему не продаю. Так ведь у него…

Тут внезапно с грохотом распахнулась входная дверь:

— Где этот лентяй?! — с этими словами, произнесенными слегка истеричным высоким голосом, в таверну влетела разгневанная черноволосая женщина с неприятным лицом. А до этого мирно спящий Хоргейр внезапно проснулся, сполз под стол и, глянув в нашу сторону, приложил палец к губам, призывая не выдавать его. А затем, стараясь быть незаметным, что у него получалось не очень, и слегка покачиваясь, пополз в направлении прохода в ближайшую комнату, где и скрылся, закрыв за собой дверь.

— Олда, дорогая… — начала было хозяйка трактира, но была снова прервана разозленной женщиной:

— Не надо меня обманывать, Фейда. Я знаю, что он здесь. Аззада видел, как мой муж на закате зашел к тебе в таверну и так до сих пор не вышел. Ты опять продавала мед этому мерзавцу?! — но тут она, наконец, заметила меня, немного смутилась и, забыв про хозяйку трактира, принялась возмущенно жаловаться, обращаясь уже ко мне. — Он мне предками клялся, что завяжет с медовухой. И что оказывается?! У него в пещере неподалеку есть заначка. Он туда даже волков посадил ее охранять. Вот честное слово язык ему нужно отрезать. И поставить на этом точку.

— Вот именно из-за этих волков, Герман, — включилась в разговор Фейда. — И нет поставок бревен. Работники просто не могут зайти в лес из-за этих тварей.

— А как же стражники? — в недоумении спросил я.

— А что стражники? Эти солдаты из легиона — просто толпа вооруженных незнакомых имперцев, которым нет никакого дела до каких-то животных, пока те не лезут в поселок. Я уверена, что они отберут нашу лесопилку за долги, когда дело дойдет до Восточной имперской компании, дай только время. И ярл Торуг закрывает на это безобразие глаза, — гневно пояснила Олда.

— Герман, ты же охотник? — спросила Фейда, указав на мой лук. — Разберись с волками, мы тебе заплатим…

— И найди заначку Хоргейра. Можешь забирать любое пойло, что там будет, только принеси мне все бутылки с «Огнедышащей медовухой». Он ее просто обожает, так что она там будет, — потребовала в свою очередь жена лесоруба и, развернувшись, понеслась к двери комнаты, где до этого скрылся пьяный норд. И там принялась визгливым голосом требовать, что бы тот открыл дверь.

А я ошарашенный свалившемуся на ровном месте очередному поручению, развернулся к хозяйке таверны:

— И много там волков?

— Стая небольшая, может пяток тварей. Не знаю, откуда Хоргейр их притащил, но расплодиться они еще не успели. Так что уверена, ты справишься. Выше по реке, в лесу, есть маленькая пещерка, вот там они обычно и обитают. Переночуй у меня в таверне, я даже плату с тебя брать не буду, а завтра займешься охотой. Про оплату договорись с Лонгваром — это брат Хоргейра, найдешь его с утра на лесопилке.

— Ладно, я подумаю, что можно сделать, — согласился я, ведь от меня не требуется делать это в одиночку, в крайнем случае вернусь к Хьорунну. Пусть у него голова болит, как избавиться от волков. Еще раз оглядел зал, бард так и не вернулся, девчонка, закончив уборку, собиралась, видимо, домой, испуганно поглядывая на шумящую возле закрытой двери женщину, а я отправился в выделенную мне комнату.

Комната была скромной с крохотным окошком под потолком. Из мебели — одноместная кровать и маленькая тумбочка. Освещение обеспечивала только свеча на убогом железном подсвечнике, который вручила мне Фейда вместе с ключами. Не желая присутствовать при семейном скандале, я наскоро перекусил продуктами из мешка. От длительного перехода и с непривычки у меня гудели ноги, а в тепле таверны на меня навалилась усталость. Так что я, предварительно положив меч под кровать, а под подушку — пару ножей, завалился спать.

Береженого, как говорится…

* * *

Проснулся я внезапно, почему-то болела шея. В темноте, разгоняемой тусклым светом из окошка, предо мной кто-то стоял.

«Темное братство!» — промелькнула паническая мысль.

Я спешно нашарил спрятанные под подушкой ножи и резко с силой ударил им убийцу, тем самым заставив того отшатнуться в сторону. От пореза вторженец тихо чертыхнулся и мгновенно разорвал дистанцию, а его руки засветились малиновым сиянием. От меня к нему протянулся поток мерцающих красным огоньков. Это какое-то, похоже, заклинание отозвалось болью во всем моем теле. И я, было, приготовившийся биться ножом в рукопашную, при виде магии внезапно передумал. Метнув в колдуна оба ножа, от которых тот неожиданно ловко уклонился, но заклинание, тем не менее, прервал, я выхватил из-под кровати лежавший там меч. За это время свечение вокруг рук нападавшего сменило цвет на бледно-зеленое. И он вновь двинулся в мою сторону. Клинок со свистом покинул ножны, снова добавив в освещение комнаты красных тонов, а я попытался атаковать вторженца. Убийца, играючи, увернулся от моего неумелого удара мечом, так что лезвие лишь слегка задело его, оставив в лучшем случае небольшую царапину, и, когда я открылся, он, двигаясь нечеловечески быстро, кинулся ко мне и попытался зачем-то коснуться меня этим зеленым свечением.

В следующий миг произошло две вещи одновременно. Меч в момент контакта с телом незнакомца покрылся белой дымкой, которая втянулась в моего противника. А меня все же коснулось зеленое свечение его рук. Тело внезапно словно стало ватным, рука с мечом опустилась, отказываясь слушаться, и почему-то сильно захотелось спать. Я присел на пол, выронив клинок. Мой же убийца, словно в ужасе, отшатнулся от меня, прерывая намеченную атаку, свет вокруг его рук снова погас, и он, забившись в угол комнаты, принялся жалобно подвывать.

Я, изо всех сил борясь с накатывающей непонятной сонливостью, зашарил в темноте непослушной рукой по тумбочке, именно там стоял подсвечник. Найдя его, попытался встать с пола, куда я завалился от слабости, но не преуспел, сознание медленно уплывало. Тогда я пополз на четвереньках в угол, откуда раздавалось скуление моего, похоже не состоявшегося, убийцы. Нащупав его голову, на что тот лишь мелко вздрагивал, даже не пытаясь сопротивляться, я с силой несколько раз ударил его по затылку, пока он не затих. Затем подтянул к себе мешок, достал оттуда веревку и принялся вязать засранцу руки и ноги. И только закончив со всем этим, позволил, наконец, сознанию скользнуть в темноту.

Из книги Брарилу Терана «Двойная тайна»:

«Я записываю эти секреты, прекрасно осознавая, что никто и никогда не сможет ими воспользоваться. Я лежу на смертном одре, но не желаю допускать, чтобы какие-либо знания пропали в тумане веков. Считайте эти записи глупыми воспоминаниями старика, или наблюдениями мастера-зачарования. Мне без разницы.

Широко известно, что в зачаровании есть ограничения, которых в свое время не было. Лучшие зачарователи этого века могут наделить металл и кожу доспехов и оружия силой практически любого заклинания. Однако по окончании процесса зачарования вновь зачаровать этот предмет нельзя. Это называют Законом Первых. Приживается только первое зачарование.

За свою жизнь, где я только не побывал. Посетил остров Саммерсет, общался с Псиджиками, бродил по побережью Акавира. Я надеялся увидать утраченную Атмору перед смертью, но этому уже не бывать. Я даже совершил немыслимое. Я поговорил с драконом.

Считается, что драконы исчезли из нашего мира. Однако я нашёл одного из них. Он скрывался в дымящихся развалинах Вварденфелла, где я его и обнаружил. Моей магии хватило, чтобы справиться с чудовищем. Если это покажется вам удивительным, то я не стану отрицать, что некогда был необычайно умелым пиромантом.

Когда у меня уже кончались силы и заклинания, я обратился к змию и предложил ему жизнь в обмен на его секреты. Не теряя своей надменности, он согласился обменять один секрет на одну жизнь. Я попросил его назвать свое имя, но тот сказал, что скорее умрёт, чем раскроет его. Вместо этого он предложил мне кое-что иное. И так я научился обходить Закон Первых.

Сам закон нерушим. Однако умелый зачарователь способен оплетать предмет двумя заклинаниями одновременно. Таково ограничение для людей и эльфов — два. Дракон сказал, что у людей и эльфов две руки, две ноги, два глаза и два уха. Я спросил, на что это влияет, и чудище расхохоталось.

Зачарователь должен сплетать одно зачарование левой рукой, в то же время сплетая другое правой. Глаза должны следить лишь за одним зачарованием, в то время как уши должны прислушиваться к другому. Когда я спросил про ноги, чудище снова расхохоталось.

В течение двух лет я оттачивал это умение. В прошлом месяце я зачаровал меч одновременно на урон запасу сил и страх. Теперь же я слишком слаб, чтобы сделать что-либо подобное. Я принимаю свою смерть с торжеством, ибо я достиг того, что не удалось ни одному зачарователю нашего времени».

* * *

Похоже, просыпаться утром на новом месте после проведенной без сознания ночи, скоро войдет у меня в привычку. Это была первая мысль, пришедшая мне в голову, когда я проснулся. По традиции было холодно, и тело затекло от лежания в неудобной позе, в которой я уснул. Вспомнив события прошлой ночи, я нашел взглядом моего несостоявшегося убийцу. Он все так же лежал в углу, связанный по рукам и ногам, и не подавал признаков жизни. Вокруг его головы растеклась уже застывшая лужа крови. Так же кровью была забрызгана стена возле, похоже, трупа. Рядом валялся окровавленный подсвечник. И мои руки и одежда так же были в крови. К горлу подкатила тошнота, когда я, наконец, обратил внимание на личность нападавшего. Это был вчерашний бард.

«Что за черт? Какого хрена он полез убивать меня ночью в таверне. Это не логично. Темное братство так не работает».

От обдумывания ситуации меня отвлекли крики, донесшиеся из зала таверны:

— Фейда, Стендарр тебя покарай, скажи мне, наконец, куда делся этот даэдров бард? — эти слова были произнесены знакомым низким рыком. В ответ зазвучал испуганный голос хозяйки таверны:

— Изран, я тебе уже сказала, что не знаю. Вчера, когда заявился этот охотник-имперец…

— Какой еще имперец? — знакомо оборвал все объяснения, похоже тот самый негр, охотник на вампиров.

«Черт! Вампиров?!» — я принялся судорожно ощупывать шею. Руки наткнулись на подсохшую корку, а шея все еще слегка болела. — «Черт!»

В этот момент дверь резко открылась. На ее пороге появился действительно уже знакомый мне бритый редгард, направляющий на меня заряженный арбалет:

— Эй, приятель, замри и не шевелись, а то живо обзаведешься лишней дыркой в теле, — я, в ступоре от произошедших событий и совпадений, замер. — Ты кто такой? И что здесь делаешь? — требовательно прорычал он.

— Это Герман. Он охотник из Солитьюда, я же уже объясняла тебе, Изран, — донесся раздраженный голос хозяйки таверны из-за спины мужчины. А до моего сознания, наконец, дошла вся абсурдность ситуации, и я истерически засмеялся.

Пока я бился в истерике, редгард заметил связанный труп барда в углу и, разрядив арбалет, убрал его за спину. Затем, окинув меня оценивающим взглядом, направился к мертвому вампиру. По пути, наклонившись, подобрал меч, до сих пор валяющийся возле кровати, вложил его в ножны, лежавшие чуть в стороне, а подойдя к мертвецу, присел и принялся с интересом его осматривать:

— Фейда, надо бы тут прибраться, — спустя несколько минут негр оглянулся и махнул рукой на стены, забрызганные кровью. Хозяйка таверны, стоявшая до этого в ступоре, расширившимися в ужасе глазами оглядывая комнату, вздрогнула и, механически кивнув, торопливо скрылась за дверью. К этому моменту я уже почти успокоился и нервно сидел на кровати. Меня била крупная дрожь. Еще раз внимательно оглядев меня, охотник на вампиров произнес:

— Это действительно кровосос, — мотнул он головой в сторону трупа. — И ты его прикончил, парень. Смотрю, он успел тебя покусать?

Я закивал, снова испуганно ощупал шею и провел языком по зубам.

— Не волнуйся, ты еще не стал вампиром, парень, — редгард заметив мои метания, со смешком достал из поясной сумки небольшой флакончик и кинул его мне со словами.— Держи. Выпей это сейчас. Зелье поможет, если этот даэдров бард заразил тебя Сангвинаре Вампирис.

Неловко поймав склянку, я судорожно ее открыл и без раздумий проглотил содержимое. На вкус зелье оказалось горьким, а по пищеводу прокатилась обжигающая волна, шею же начало слабо пощипывать. От неожиданности я закашлялся. И меня опять чуть не вырвало. Тем временем перед глазами появилась открытая фляжка:

— Это разбавленное вино, — пояснил негр, когда я попытался оттолкнуть очередной непонятный напиток. — Запей, у зелья исцеления болезней паршивый вкус и действует оно не очень приятно.

Схватив сосуд и принюхавшись к содержимому, это действительно оказалось вино, я жадно к нему приложился. Напиток был чуть прохладным и сладковатым на вкус, больше похожим на сок. Наконец смыв с языка гадостный привкус, я протянул фляжку обратно и облегченно выдохнул:

— И что теперь?

На что мужик, повертев в руках мой меч, слегка вытянул лезвие из ножен, несколько мгновений разглядывал едва заметное при свете дня свечение и, снова со щелчком вдвинув его обратно, протянул клинок мне:

— Отличный у тебя меч, имперец. Редко теперь такой можно встретить в Скайриме, — с намеком произнес он и, направляясь к выходу из комнаты, все же ответил на мой вопрос. — Приводи себя в порядок, парень, и выходи в зал. Нужно сжечь труп вампира. А потом поговорим.

* * *

Я стоял позади небольшой казармы, в которой жили имперские стражники, охранявшие Драконий мост, и в исступлении запускал стрелы, одну за другой, по найденной здесь мишени. Когда колчан пустел, я подходил к плетеному из соломы кругу и, собрав стрелы, снова отходил на дистанцию и продолжал стрельбу.

«Черт! Я убил человека! Забил до смерти долбанным подсвечником», — крутилось у меня в голове.

«Да! Но это был мерзкий вампир, чертов кровосос, который пытался пить мою кровь, и у меня не было выбора. Лучше подумай, что было бы, если он заразил меня вампиризмом?» — тут же отвечал я сам себе.

«Конечно! Не было выбора! Как же! Я мог просто его связать, пока он находился под чарами. А вампиризм, как помнится, лечится в течение трех дней».

«Ага! И что бы было, когда чары спали? Ведь сколько времени они действуют неизвестно. А я почти сразу отключился. Эта тварь, очнувшись, развязалась и прикончила бы уже меня. Кто знает, какими умениями обладал этот кровосос? Он вырубил меня одним касанием, пусть не сразу, но все же вырубил. А в игре, помнится, вампиры вообще могли распадаться на стаю летучих мышей. Так, что мне еще повезло, что на мече оказались, похоже, чары страха».

Да уж, именно от страха визжала вчерашняя девчонка — Жульена, дочь местного фермера, которую Фейда, ни о чем не предупредив, отправила отмывать стены. Когда та увидела мертвого барда, которому вчера строила глазки, лежавшего в луже собственной крови посреди комнаты, и меня, сидевшего тут же, на кровати, с мечом в руках и в окровавленной одежде, она устроила концерт. На крики примчался помятый Хоргейр с очередной бутылкой в руках. И они уже хотели звать стражу, совсем не слушая моих объяснений. Но, слава всем богам, редгард не успел уйти далеко и, вместе с прибежавшей на крики хозяйкой таверны, сумел все же объяснить местным, что бард был вампиром. Правда, от этих известий служанка грохнулась в обморок.

Дальше я не стал досматривать этот цирк, а, схватив свои вещи, отправился на задний двор гостиницы отмывать себя и одежду от крови. И только, смыв кровь и сменив одежду, заметил, что рядом с сумкой все это время лежал клинок. А неподалеку стоит стражник и внимательно его разглядывает. Разозлившись на свою глупость, я быстро завернул меч в ткань, спрятал в мешок и, не обращая внимания на стражника, отправился на поиски места, где смогу выпустить пар. По пути наткнулся на казарму и возле нее обнаружил мишени для стрельбы.

«Интересно, белая дымка появилась, когда я нанес рану барду, а постоянно лезвие светится красным. Значит, там еще есть какие-то чары? Двойное зачарование? И как узнать, что это за чары? И на всех ли существ будет действовать страх? Черт! И клинок нельзя никому показывать».

Переживания о совершенном убийстве почти сразу сменились испугом, что этот сраный бард мог меня заразить вампиризмом. Но и этот испуг быстро прошел. А мысли сбились на размышления о природе чар на акавирском клинке. В конце концов, я настрелялся так, что руки просто отказывались натягивать тетиву и начали мелко подрагивать. Но к тому времени я уже немного успокоился. Собрав все выпущенные стрелы, я, было, отправился обратно в таверну, как заметил сидящего на лавке возле стены казармы Израна:

— Успокоился, наконец? — привычно прорычал он, внимательно разглядывая меня. — Это что, было твое первое убийство?

— Угу, успокоился, — нахмурившись при упоминании кровососов, пробормотал я. — Нет, но вот так, своими руками, я убил впервые. Прежде это происходило с расстояния. Вся эта кровь, труп убитого мной человека, с которым я спал почти в обнимку, — от воспоминаний меня передернуло, и к горлу снова подкатила тошнота.

— Это был не человек, а кровосос, мерзкий ходячий труп, — убежденно, повысив голос, прохрипел редгард. — И ты правильно поступил, что избавил мир от одного из них. Мое имя Изран, — сменив тему, уже более спокойно представился охотник. — Хотя ты, наверное, это уже слышал, там в таверне. Я заметил, ты неплохо стреляешь из лука, — кивнул он на мишень.

— Есть немного, — кивнул уже я и с ухмылкой напомнил мужику. — Меня зовут Герман. Мы уже встречались. На болоте, помнишь? Ты всех приветствуешь с арбалетом в руках?

— Ага, кровососы хорошо маскируются, — рассмеявшись, пояснил он. — И я стараюсь не расслабляться, находясь в небезопасных местах с незнакомыми людьми. Так что не обижайся, Герман. Я тут слышал, что тебя попросили избавиться от волков, доставляющих неприятности местным. Могу помочь. Так сказать, в качестве благодарности за убийство вампира и извинений за впечатления от нашей первой встречи.

— Да уж, помощь не помешает. Если честно, то из меня плохой охотник, — я с облегчением согласился.

* * *

— Изран, там, на болотах, ты искал этого барда? — поинтересовался я у Израна, когда мы, покинув поселок, шли по берегу Карта в сторону леса.

Вернувшись с редгардом в таверну, мы отнесли труп вампира к лесопилке, где уже были сложены дрова для костра. Оказалось, пока я приводил себя и свои мысли в порядок, охотник договорился с местными о сожжении мертвого кровососа, и они все подготовили. Так что, положив труп на поленницу, мы разожгли огонь и молча наблюдали, как пламя пожирает вампира. Тут же на лесопилке я нашел Лодвара, брата рыжего пьяницы. Условился с ним, что он заплатит по пятьдесят септимов за каждую волчью голову. В таверне хозяйка собрала все вещи, оставшиеся после вампира, и передала их мне. Его одежду я сразу выбросил, лютню отложил в сумку, решив, что продам в Солитьюде. Оружия при вампире не было. Странно, неужели он был магом. Так же из ценного среди вещей обнаружилось несколько сотен золота и зачарованное золотое кольцо с неизвестными чарами. Время уже давно перевалило за полдень, когда, покончив со всеми делами, мы отправились, наконец, на поиски волков.

— Да, он прибыл пару месяцев назад в Рифтен из Сиродиила. Именно в Рифте я впервые обнаружил его следы. Он там выступал, так же как и здесь, под видом барда.

— Какие он мог оставить следы? — я с интересом переспросил, ведь в будущем мне, возможно, придется еще не раз столкнуться с вампирами. — Вчера в таверне он выглядел совсем как обычный человек.

— Кровососы хорошо маскируются, я уже говорил, а особенно сиродиильские, — с усмешкой пояснил редгард. — Если вампир регулярно пьет кровь, то он выглядит как нормальный человек. Даже на солнце может находиться, правда, не долго. Поэтому обнаружить его можно, только поймав за руку при «трапезе», или специальным заклинанием.

— Заклинанием?

— Ага, сложное заклинание из школы изменения, оно позволяет обнаруживать нежить, но им владеют только опытные маги. Так что мне приходится охотиться по старинке.

— И как же ты его обнаружил в Рифте?

— Этот бард был еще молодым вампиром, неопытным. Его идея замаскироваться под барда конечно хороша, но его подвело незнание местных порядков. Он сунулся в «Буйную Флягу», — при этом Изран громко захохотал. — Гильдия воров чуть его там и не прикопала. Ему очень повезло убраться целым из Рифтена. А там уже и до меня дошли слухи…

Так, обсуждая особенности охоты на вампиров, мы не спеша дошли до леса. Здесь редгард замолчал, сосредоточился, начал оглядывать землю, траву, кустарники в поисках волчьих следов. Он постоянно проверял направление ветра. И мы долго кружили среди деревьев так, чтобы ветер постоянно дул нам в лицо.

— Волки очень умные и осторожные животные, — спустя несколько часов тихо заговорил охотник на вампиров, в очередной раз, наклонившись над тропинкой, по которой мы шли. И махнув мне рукой, указал на почти незаметные следы волчьих лап, пересекающие тропу в этом месте. — И редко летом будут устраивать логово рядом с жильем человека. Интересно, чем их смог приручить этот пьяница? Видишь следы? Совсем свежие. Здесь прошло четыре или пять особей несколько часов назад. Направлялись к реке. Пойдем, — он указал в противоположную сторону, сам направившись туда. — Осмотрим издалека их логово, — и, подняв голову к небу, добавил. — Скоро солнце начнет садиться, не будем начинать охоту в темноте, вернемся сюда завтра. Хорошо подготовившись.

Лес постепенно начал редеть, тропа забирала в сторону гор. Стали встречаться обломки камней и выходы скальных пород. Вскоре, забравшись на очередную груду камней, Изран жестом скомандовал пригнуться и позвал меня к себе. Логово волков, действительно оказалось в небольшой естественной пещере в месте, где лес упирался в начинающиеся скалы. А перед пещерой было какое-то странное нагромождение камней. Чем-то напоминающее Стоунхендж. Мы не стали приближаться слишком близко, чтобы не спугнуть вернувшихся зверей, а осмотрелись издалека. После того, как мы обошли логово по широкой дуге, редгард сообщил, что, судя по следам, волков действительно всего пятеро. И мы отправились назад в поселок. А на обратной дороге, я решил продолжить прерванный разговор:

— Слушай, Изран, если вампир изображал барда, то почему ты искал его на болотах Морфала?

— Когда я прибыл в Морфал, кровосос уже убрался оттуда. Поспрашивав местных, я выяснил, что он как-то вечером отправился на болота, но так и не вернулся. Вот я и решил, что у него где-то там логово. Почти неделю я лазил среди торфяников, пока не наткнулся на тот заброшенный дом, а обнаружив там три трупа, устроил засаду.

— Там где мы встретились в первый раз?

— Да, а когда ты рассказал про конюха, мне пришло в голову, что болота были просто ложным следом, а даэдров вампир направился в Драконий мост. Но, Стендарр меня покарай, следы вампиров были и на болотах. Еще эти три трупа в том заброшенном доме...— задумчиво протянул редгард.

— А что за проблемы были у Геймунда в Морфале, ты случаем не узнал? — новым вопросом я попытался сбить охотника на вампиров с неудобной для меня темы.

— Нет, во всяком случае, они не связаны с вампирами. Бард появился в Морфале уже после того как конюх, уехал оттуда. Хотя странности тоже есть. К примеру, они оба, покидая город, отправлялись не по нормальной дороге, а в сторону болот… хм?.. — сказав все это, мужчина задумчиво замолчал, и мы так и шли дальше в тишине. Вернулись в таверну мы уже в темноте. Где, по совету Израна, я купил у Фейды свежее мясо на приманку. Затем поужинал горячей едой и отправился в комнату спать.

* * *

Когда утром редгард меня разбудил, было еще темно. Пока я умывался и одевался, сонная и от этого недовольная Фейда приготовила нам завтрак. Наскоро перекусив, мы отправились снова в лес. Сегодня, уже зная куда идти, до места будущей охоты, мы дошли гораздо быстрее, чем накануне. Солнце едва показалось из-за горизонта, а мы уже были на месте.

— Спрячешься вон за той скалой, выше по склону, парень, — объяснял мне Изран, когда логово уже было в прямой видимости. — Ветер дует как раз в ту сторону. Мясо оставь мне, — и когда я нервно снял сумку и принялся доставать мясо, он еще раз повторил мне порядок моих действий. — И приготовь стрелы заранее, воткни десяток в землю перед собой. Я приманю волков, и когда они будут метрах в десяти от меня, можешь начинать стрелять. Постарайся выбить ближайших ко мне, а я добью подранков. Арбалет мощнее лука, но скорострельность у него ниже.

— Я понял, Изран, не считай меня совсем тупым, — раздраженно огрызнулся. — Просто я раньше не охотился на хищников.

— Ну, раз ты все понял, то двигай уже на свое место, — взяв у меня мясо, он махнул рукой и, достав нож, начал резать его на куски.

Забравшись на скалу и приготовив стрелы и лук, я положил рядом с собой меч и принялся искать взглядом охотника на вампиров. Изран, разбросав куски мяса далеко вокруг себя, затаился так, что теперь я не мог его обнаружить. Бросив это бесполезное занятие, я перевел все внимание на вход в пещеру.

Некоторое время ничего не происходило, а затем с места, где должен был быть редгард, раздался протяжный волчий вой. И снова наступила тишина утреннего леса. Спустя несколько минут вой повторился. Я уже было расслабился, как со стороны пещеры, заставив меня вздрогнуть, раздался ответный вой, причем выли несколько голосов. Вглядевшись в сторону волчьего логова, я заметил несколько силуэтов, что настороженно появились из пещеры. Волков действительно было пятеро. Они не спеша крались, постоянно принюхиваясь, в направлении спрятавшегося охотника. Вот один из них поднял голову и тоскливо завыл, на что Изран сразу же ответил, только совсем коротко. После этого волки более смело двинулись к месту засады.

Сколько прошло времени, я теперь уже не вспомню. Может быть десяток минут, а может быть час. Я напряженно замер за камнем, с силой сжимая в руках лук с наложенной на тетиву стрелой. От напряжения у меня по вискам и спине стекал холодный пот. Волки неторопливо, словно в замедленной съемке, двигались в сторону редгарда. Вот один из них добрался до куска мяса, обнюхал его, огляделся, пошевелил ушами и спокойно принялся есть. К нему подошел еще один, на что первый, не отрываясь от поглощения добычи, негромко зарычал. Остальные хищники настороженно замерли чуть в стороне.

И вдруг все резко пришло в движение. В один момент Изран бесшумно поднялся на колени. Раздался хлопок тетивы арбалета. Самый дальний из зверей, испуганно завизжав, свалился на землю с болтом, торчащим из головы, а охотник на вампиров уже перезаряжал свое оружие. Волки дружно кинулись в сторону застывшего на месте мужчины. Я же, наконец, сбросив оцепенение и прицелившись в ближайшего к Израну хищника, принялся выпускать в него одну за другой стрелы. Остальные твари, поняв, что их убивают, успели среагировать, и даже попытались скрыться в лесу. Но исход уже был предрешен. Когда я, в очередной раз, зашарил вокруг себя рукой, то обнаружил, что стрелы закончились. В это время редгард выстрелом на бегу добил последнего зверя, почти успевшего добежать до более густого леса.

Отдышавшись после наряженной стрельбы, я закинул за спину лук и мешок, подобрал меч и спустился вниз, где Изран уже отрезал головы мертвым волкам.

— Ты действительно неплохо стреляешь из лука, Герман, — с усмешкой сообщил он мне, когда я, приблизившись, начал осматривать туши. И кивнув в сторону пещеры, продолжил. — Иди, проверь, что там за заначка у Хоргейра. Я тут пока закончу.

Пещера была небольшой. По полу были разбросаны обглоданные кости мелких животных и свалявшаяся шерсть. В глубине угадывались очертания какого-то ящика, а так же большого округлого то ли камня, то ли еще непонятно чего. Когда же я направился в сторону сундука, эта непонятная куча вдруг зашевелилась и тихо зарычала. «Это что еще за хрень?!» Я вытащил меч из ножен и медленно попятился в сторону выхода. Оказавшись снаружи, я споткнулся и упал, одновременно с этим закричав:

— Изран! Тут еще какой-то зверь! — и в этот момент из пещеры на свет выскочила огромная коричневая туша, оказавшаяся большим злым медведем. Он резко встал на задние лапы и громко устрашающе заревел. Я в испуге, выставив перед собой меч, стал судорожно отползать назад. И в этот момент в живот михалычу прилетел арбалетный болт:

— В сторону! Отходи в сторону! — сзади раздался громкий рык редгарда, а я, вскочив на ноги, попытался отбежать вправо. Медведь же, еще яростней заревев от боли, стремительно рванулся ко мне. От испуга и адреналина ничего не соображая, я резко махнул мечом куда-то в сторону приближающегося медведя и попытался отпрыгнуть с его пути, но, не преуспев, был снесен мощным ударом и кубарем покатился по земле, на мгновение потеряв ориентацию. Рядом снова раздался рев зверя, что-то прокричал Изран, а я лежал и, зажмурившись, ожидал смерти. Через несколько мгновений я рискнул приоткрыть глаза и огляделся. Картина, представшая передо мной, показалась до боли знакомой. Медведь, весь истыканный арбалетными болтами, испуганно рыча, сжался у входа в пещеру, а охотник на вампиров, не рискуя приближаться, методично всаживал в него болты.

«Меч! Я ранил медведя мечом!» — окрыленный внезапной догадкой, я оглядел землю вокруг себя и, обнаружив искомое оружие, схватил его и бросился на медведя.

В пещере действительно обнаружилась заначка Хоргейра. В глубине стоял большой сундук, в котором лежало два десятка разнокалиберных бутылок с выпивкой. А на самом дне обнаружился странный амулет. Выйдя из пещеры, я показал его Израну:

— А! Так вот чем приманил зверье этот пьянчуга. Этот амулет похож на тотем Клыка и Когтя, — заметил редгард, вырезая болты из туши медведя. И на мой вопросительный взгляд пояснил. — Будучи дозорным Стендарра, я читал об этом тотеме в книге, посвященной даэдрическому принцу Хирсину. Якобы тотем хранят скаалы, это небольшое нордское племя на Солтсхейме. Они проводят какие-то обряды, которые мешают Хирсину начать какую-то Охоту. Тебе нужно отнести его в Зал Дозора в Данстаре. Каркетта должна знать больше. Но это без меня, парень. Мы с ней не ладим.

* * *

Возвращались из леса мы изрядно нагруженными. Я тащил пару мешков, в одном были все бутылки, а в другом волчьи головы. Охотник на вампиров же тащил мешок с различными частями убитых животных: когти, клыки, сердца, печень и прочее — которые, оказывается, очень ценятся у местных алхимиков. Шкуры и туши мы бросили там у пещеры. Никто из нас двоих не умел правильно свежевать животных. На входе в поселок мы ненадолго разделились, я пошел искать Лодвара и Олду, а Изран отправился к лесопилке, толком так и не объяснив зачем, только хитро улыбнулся, когда я его об этом спросил.

Лодвар обнаружился на крыльце своего дома. Когда я вывалил из мешка головы волков, он очень обрадовался и поспешил, было, идти собирать лесорубов, чтобы, наконец, отправиться в лес. Но я его притормозил и рассказал про мертвого медведя, на что он довольно ткнул кулаком меня в плечо, сообщив, что придумает, куда пристроить тушу, и накинул мне еще несколько десятков септимов сверху обещанной платы. Забрав полагающееся мне золото, я пошел в таверну, где в данный момент, по словам норда, находилась Олда, опять ругаясь со своим мужем.

Хоргейр, увидев меня на входе гостиницы, что-то злобно пробормотал и поспешил покинуть заведение.

— Да прибудет с тобой милость Стендарра, его жена же, наоборот, с нетерпением ожидала моего возвращения, а особенно с десятком бутылок «Огнедышащей медовухи». Правда пару бутылок я заначил себе, чтобы потом как-нибудь попробовать, что же это за мед такой особенный. — Если мой Хоргейр на этот раз не бросит пить, я его этими бутылками по голове оприходую, — грозно пообещала Олда, забрав выпивку, и отправилась вслед своему мужу, сказав, что зайдет позже и занесет обещанное мне вознаграждение.

Оставшиеся бутылки с вином, элем и обычным медом сдал Фейде в качестве платы за постой. Когда, наконец, завершив все дела, я сел за стол подкрепиться, оказалось, что уже время ужина. За едой ко мне присоединился Изран.

— Держи твой первый трофей, — с этими словами редгард протянул мне небольшую урну, ничего не понимая, я принял сосуд и заглянул внутрь. Там был пепел. Недоуменно взглянул на охотника, который сразу же дал пояснения. — Это прах убитого тобой барда-вампира. Очень ценный алхимический ингредиент. Используется для зелий исцеления болезней, типа того, которое ты пил, или при изготовлении зелий невидимости, но это я считаю баловством, — и весело расхохотался, увидев, как я побледнел и перекосился.

А затем мы просто и незатейливо напились.

* * *

— Ладно, Герман давай прощаться, — протянул мне руку Изран, когда на следующее утро мы, прощаясь, стояли возле таверны, а после того, как я ее пожал, продолжил. — Ты хороший охотник, парень, и неплохой воин. Не морщись, — прорычал редгард. — Я знаю, что говорю. Чтобы быть воином нужно иметь волю и дух, и они у тебя есть, имперец, а меч, магия — всему этому можно научиться. Было бы желание, — и серьезно глянув мне в глаза, предложил. — Надумаешь, двери Стражи Рассвета всегда для тебя открыты. Крепость Стражи находится в ущелье Утренней Зари к востоку от Рифтена.

И вскочив на коня, редгард, махнув рукой на прощание, направился в сторону моста. А я, проводив его взглядом, развернулся, поправил мешок на спине и потопал на север, домой.

«Хватит с меня приключений».

Примечания:

* — Отрывок из книги "Аспекты лорда Хирсина":

"Словно пальцы руки твоей, словно хватка ворожеи, словно стрелы, пущенные в медведя, Пятеро есть аспекты лорда Хирсина. Ты можешь встретить любого из Пятерых. Каждый из них есть истина, справедливость и смерть, притаившаяся в лесу. Каждый достоин поклонения.

...

Ты можешь встретить Могучего Медведя, имя которому — Хроккибег. Он олицетворяет тотем Клыка и Когтя и приходит сюда в поисках уединения, отдыха от трудов и восстановления Внутреннего Пылающего Духа. Остерегайся, ибо если ты пробудишь его и нарушишь его покой, то раздерёт он тебя на куски. Однако если же ты приблизишься к нему с почтением и подношением в виде сладкого мёда, он может даровать силу Медвежьего Сердца в ближайшем бою".

Талмор — правительство третьего Альтмерского Доминиона. В задачи Талмора входят распространение влияния эльфов на континенте, защита их интересов в не эльфийских государствах через посольства, а так же пропаганда превосходства эльфов над другими разумными расами.

После начала поднятой Ульфриком шумихи, в Скайриме было основано посольство Талмора, располагающееся в окрестностях Солитьюда. Также у Талмора есть штаб-квартира в Маркарте и советник при архимаге Коллегии Винтерхолда. Явной задачей Талмора в Скайриме является контроль над соблюдением условий Конкордата Белого Золота. Это позволяет талморским агентам и шпионам, называющимися «юстициарами», свободно проводить инквизиторские процессы на землях Империи, что вызывает еще более бурное недовольство жителей Скайрима, среди которых очень много почитателей Талоса.

Талморская разведка также находится на высоте. Она прямо-таки способна творить чудеса — накануне Великой Войны, в рекордно короткие сроки, она сумела уничтожить большинство (или даже всех) агентов Империи в Доминионе, оставив далеко позади Клинков, до того славящихся как лучшие шпионы Тамриэля.

* * *

Дневное светило почти коснулось горизонта. Последние лучи жаркого летнего солнца спешили отдать нерастраченное тепло остывающей земле.

Она стояла на небольшом балкончике, расположенном на втором этаже дома, приютившего всю нашу компанию, и, не отрываясь, смотрела в сторону реки. Отсюда нельзя было рассмотреть ее лицо, но казалось, что взгляд девушки был наполнен легкой грустью. Я заметил ее абсолютно случайно. Взгляд, мимолетно брошенный в сторону дома, зацепился за странную фигуру, словно пылающую в лучах заходящего солнца, и вызвал какое-то непривычное чувство. Что-то неуловимое витало вокруг нее… воздушное, непередаваемое, магнетическое… и, притягивая взгляд, не отпускало. Тонкий, хрупкий, почти скульптурный силуэт незнакомки, величественная посадка головы, гордая осанка делали ее похожей на какое-то неземное существо. Слабый ветерок развевал ее темные волосы. Время от времени девушка поправляла их легким, изящным движением руки. И во всех ее движениях скользила непринужденная, грациозная пластика.

Девушка повернула голову, и я, буквально физически, ощутил ее взгляд, скользнувший по мне. И быстро отвернулась. Это ее простое движение почему-то вызвало во мне волну смущения. Вроде бы ничего не произошло… скользящий, может быть, даже равнодушный взгляд. И больше ничего.

— Фитц, ты там уснул что ли? — легкий толчок в плечо вернул меня в реальность, а сидящий рядом Николай, в ответ на мой недоуменный взгляд, пояснил. — Я говорю, покажи ребятам мастер-класс. А то они не верят, что ты отлично стреляешь из лука.

Я огляделся и обнаружил что, пока разглядывал прекрасную незнакомку, вокруг импровизированного мангала собралась шумная компания странно обряженных ребят. На большинстве были одеты черные кожаные доспехи с красными вставками на груди, руках и ногах. А на двух мужчинах постарше и трех девушках — длинные, тоже черные, то ли плащи, то ли мантии с глубокими капюшонами. Они весело общались, разливая принесенные напитки. Двое парней лет тридцати готовили мясо для шашлыков возле мангала, при этом что-то активно обсуждая. До меня доносились только отдельные фразы: «…нет, нужно было использовать яд…», «…Ситис покарал бы…», «…но Мать Ночи выбрала именно ее…» и тому подобное. А рядом с Николаем разместился довольно молодой паренек, тоже одетый во что-то средневековое, но почему-то, в отличие от нарядов остальных, сшитое из меховых шкурок. Он держал в руках изящно украшенный позолотой длинный лук, явно не бутафорский, а также колчан, выполненный в одном стиле с луком и наполненный красными карбоновыми спортивными стрелами, дико смотрящимися в общей композиции.

— Это Герман, — Николай повторно хлопнул меня по плечу и, повернув голову к пареньку, непонятно добавил. — И у него это первый сезон. Он еще не присоединился ни к какой группе, но он первоклассный лучник. Как раз такой, какого вы искали, — а затем, махнув рукой, представил уже мне парня. — А это Анголим… ну… то есть Павел. Этот парень отыгрывает в этом сезоне ассасина-лучника, но стреляет очень криво. Фитц, покажи парню класс.

— Приятно познакомиться, — я пожал парню руку. А затем взял протянутый им колчан, вытащил стрелу и, обнаружив, что у нее отсутствует наконечник, с любопытством уточнил. — Вы какие наконечники используете?

— Вот такие, — ролевик достал из поясного мешочка несколько необычных наконечников, протянув их мне. Пока я разглядывал незнакомую конструкцию — на резиновую втулку был наклеен какой-то мягкий пористый материал — Павел немного возбужденно поинтересовался. — А вы, правда, занимались спортивной стрельбой?

— Да, было дело. Одно время в армии увлекся. Когда срочную службу проходил на Дальнем Востоке, у нас в части была секция по стрельбе из лука. Там я и открыл для себя этот спорт, — надев наконечник на стрелу, я взял лук и огляделся в поисках подходящей мишени.

— Вон там есть мишени, — правильно растолковав мой взгляд, засуетился парень, показывая куда-то в сторону дома.

Мы обошли дом и на заднем дворе обнаружили несколько мишеней, представляющих из себя большие толстые прямоугольные конструкции из слоистого вспененного пластика. На мишенях были нарисованы концентрические окружности. Первым выстрелом я опробовал стрелу с гуманизированным наконечником. Она попала в центр мишени и, мягко спружинив, отскочила. Красуясь, я повесил колчан за спину и пустил пяток стрел без остановки, уложив их в горизонтальный ряд по центру мишени, когда меня неожиданно прервали:

— Развлекаетесь? И без меня? — раздался тихий журчащий женский голос, со стороны выхода из дома. На небольшом крыльце стояла та самая незнакомка. Она, лукаво улыбаясь, разглядывала мишени. Парни и присоединившиеся к ним ролевики в черных балахонах почтительно, словно исполняя какой-то заведенный ритуал, склонились перед девушкой. А затем Павел снова непонятно пояснил, указав в мою сторону:

— Мать Ночи, Скальд нашел нам мастера-лучника, — на что Коля, бросив на меня извиняющий взгляд и криво улыбнувшись, пожал плечами и кивнул девушке.

— Мать Ночи? — недоуменно переспросил я.

— Да, именно так меня зовут, — уверенно повторила Она, а затем тихо и мелодично рассмеялась.

Бам! Бам! Бам!

Неожиданно раздавшийся отвратительно громкий звук разрушил все очарование момента. Девушка прекратила улыбаться, а у меня в глазах потемнело.

— …Герман! Обливион тебя раздери! Просыпайся, даэдров имперец! — звуками, разбудившими меня, оказались противный стук в дверь, который болью отдавался в моей голове, и требовательные приглушенные крики моей невольной спутницы — Сорин Журар. Перед глазами все еще стояла Ее открытая, нежная и немного грустная улыбка, поэтому я не сразу понял, где нахожусь, а когда вспомнил, грязно выругался. Таверна «Пик ветров» в Данстаре. Все еще в чертовом Скайриме. А это прекрасное видение — всего лишь сон.

* * *

— Проклятые каджиты! Что бы им век не видеть своих песков! — именно такими словами меня поприветствовала Сэйма, когда я зашел к ней в лавку, вернувшись из Драконьего Моста.

— Здравствуй, Сэйма. Чем тебе не угодили эти мохнатые жители пустыни?

— И тебе не хворать, Герман, — недовольно ответила торговка. — А не угодили они мне тем, что всегда стремятся обмануть честного торговца. Я просила привезти слитки двемерского металла для Бейранда. А что мне притащил Ма’дран? Этот блохастый комок шерсти привез мне непонятный хлам, — и гневно указала на кучу каких-то железяк, лежащих в открытом сундуке в углу зала. Подойдя поближе, я разглядел несколько больших шестерней, металлическую вазу, гнутые пластины, какие-то непонятные искривленные полоски, закрепленные поперек гигантской латной перчатки, больше похожей на кисть руки робота, и четыре небольших подозрительно знакомых круглых механизма. Наклонившись и озадаченно взяв один из них в руки, я с удивлением опознал в нём… гироскоп. Металл, из которого были сделаны детали, имел необычный насыщенно-желтый, почти коричневый, оттенок. Ротор вращался с трудом. Но было заметно, что, хотя древний механизм давно не смазывался и не чистился, тем не менее, он в отличном состоянии. В голову сразу пришла грандиозная идея: «Блочный лук!»

— Слушай, Сэйма, — загоревшись идеей, я торопливо достал из сундука все четыре гироскопа, а также перчатку с полосками, которые, при более внимательном осмотре, оказались плечами сломанного арбалета странной конструкции, и положил все это на стойку перед ошарашенной моей внезапной активностью женщиной. — Продай мне эти штуки. Или лучше давай устроим обмен, — с этими словами я снял с плеча мешок и вытащил лютню.

* * *

Когда я ввалился со всем этим хозяйством в лавку к Фиаде, он решил, что я сошел с ума, и послал меня в жо… то есть в Маркарт.

— Герман, ты в курсе, что это двемерские механизмы? Мало кто может в них разобраться, — он с опаской потыкал пальцем в, как мне объяснила Сэйма, руку двемерской сферы, человекообразной паровой машины. — Но я слышал, что в Маркарте, при дворе тамошнего ярла, обитает альтмер Колсельмо. Он помешан на двемерах. И с этими штуками тебе нужно идти к нему, а не…

— Дай мне бумагу и перо с чернилами, — оборвал я его. — Хотя нет, лучше подойдет уголь, а то с чернилами я буду долго возиться.

Редгард пожал плечами и, ничего больше не говоря, принес мне требуемое. Последние годы в прежней жизни я редко брался за лук, если не считать лето перед попаданием сюда. Но все же имел в собственности несколько современных луков. Так вот, последний из них я делал сам. Скорее из интереса, чем из необходимости. И это был как раз блочный лук. И за прошедший месяц я не раз уже задумывался над тем, чтобы попробовать воссоздать его здесь. Но в условиях средневековья, при отсутствии необходимых деталей, станков и инструментов, это мне не представлялось возможным. Сегодня же, увидев у Сэймы гироскопы, роторы которых вполне, приложив определенные усилия, можно переделать в эксцентрики для блочного лука, я загорелся идеей, все-таки сделать такой лук. Закончив набрасывать эскиз, я подвинул лист бумаги к Фиаде. Тот долго разглядывал корявый рисунок, выполненный угольным карандашом, а потом, подняв голову, недоуменно спросил:

— Что это?

— Это лук, — улыбаясь, ответил я.

— Странный лук, никогда прежде не видел ничего подобного. Что это за круги у него изображены на концах плеч? И зачем три тетивы?

— Вот это, — я указал на криво нарисованные эксцентрики. — Блоки, они обеспечивают исчезновение усилия необходимого для натяжения тетивы. Благодаря этому, как ты понимаешь, можно растягивать тетиву сильнее и держать ее в таком положении дольше, лучше прицеливаясь. Отличное оружие для охотников. А вот эти два троса позволяют двигаться блокам. Вот, смотри, — я взял в руки гироскоп. — Видишь? Эта пластина называется ротор…

— Ро-тор, — задумчиво произнес редгард. — Ты хочешь сказать, что знаешь, как работает эта штука?

— Ну да, эта штука называется гироскоп. И если говорить упрощенно, то она служит для удержания равновесия. Я бы показал, но ее нужно чем-то смазать сначала. Чем-то вязким... — аккуратно провернув подвижный диск внутри механизма, я стал размышлять, чем здесь можно заменить машинное масло. — Помнится, в руинах двемеров находят какое-то масло? Не знаешь, где его можно достать?

— Го-ро-скоп, — все так же задумчиво, забавно исказив его, протянул название двемерского устройства мужчина, а потом, встрепенувшись, уже заинтересованно ответил. — Гномье масло? Да, оно ценится алхимиками. Узнаем потом у Анжелины. Так для чего тебе нужен этот ротор? Ты хочешь сделать эти самые блоки из него?

— Да, видишь ли, Фиада. Что бы добиться такой точности при изготовлении подобного блока, нужны специальные механизмы. И я их нигде раньше не встречал. А сегодня наткнулся на двемерские гироскопы в лавке у Сэймы…

В общем, когда я все объяснил, мастер тоже загорелся идеей создать такой, как он утверждал, никем прежде не изготавливаемый лук. Мое предложение взять плечи с поврежденного двемерского арбалета, он забраковал. Сказав, что сможет повторить подобные из эльфийского лунного металла. Из него лук выйдет намного легче. И в течение следующего месяца я почти поселился в мастерской редгарда. Я забыл про работу, еду и сон, и даже про свое намерение отправиться в Коллегию Винтерхолда. Меня полностью поглотил исследовательский интерес. В доме Хротгара я появлялся набегами только для того, чтобы переночевать. Мы привлекли к конструированию даже Бейранда. Он, как кузнец, лучше мастера луков разбирался в отливке металлов. Первые четыре гироскопа мы запороли, но, к нашему счастью, караван каджитов еще стоял у стен города, и мы выкупили еще почти десяток аналогичных механизмов, продолжив изыскания. В результате я обогатился знаниями местной металлургии, оказавшейся не такой примитивной, как я думал изначально. А Фиада и Бейранд открыли для себя науку под названием точная механика, основы которой были заложены во многих двемерских механизмах.

Готовый лук я проверял на заднем дворе конюшни, чтобы не привлекать лишнего внимания в городе. И однажды вечером, отстрелявшись по импровизированной мишени из соломы, я в очередной раз регулировал натяжение тетивы, когда услышал знакомое рычание. Медленно подняв голову, я бросил взгляд на заросли кустарника, растущего вдоль западной имперской дороги. Оттуда неторопливо и осторожно выходил михалыч, не такой крупный, как тот, которого мы с Израном завалили в поселке лесорубов, но пугающий не меньше прошлого. Но на этот раз я не растерялся, мгновенно вскинув лук, отправил стрелу ему прямо в голову. Она вонзилась мишке в глаз, но, похоже, его только больше разозлила. Бешено взревев, он вскинулся на задние лапы. А я начал спешно отступать в сторону ворот. Там должны были быть стражники. В общем, отделался легким испугом. Медведя расстреляли из луков возле первой же башни. Оставив тушу стражникам, я отправился домой и распечатал бутылку с «Огнедышащей медовухой».

Напиток оказался очень крепким.

* * *

В середине месяца Последнего Зерна, что в привычном для меня летоисчислении означало бы — в середине августа, молодой парнишка-посыльный принес мне запечатанный конверт, в котором обнаружилась записка от придворного мага с приглашением в Синий Дворец. Это внезапное внимание к моей персоне на следующий же день после нападения медведя почти в черте города меня изрядно напрягло и в очередной раз напомнило, что это чужой мир и необходимо искать способ вернуться, а не тратить время непонятно на что. К тому же, про придворного мага Солитьюда я ничего особенного не помнил из канона, и, по сути, знал о Сибилле Стентор только из рассказов местных и до этого дня не сталкивался с ней лично. Так что, прежде чем отправиться на эту встречу, я сходил домой, собрал в мешок самые необходимые вещи: припасы на несколько дней, готовый лук, связку стрел, сменную одежду, футляр с мечом, набор зелий, которыми потихоньку начал обрастать — и припрятал все это среди камней за мельницей. На случай если встреча выйдет неудачной и придется спешно покидать город. Потом оделся в чистую одежду и проверенную меховую броню, среди шкурок которой удобно скрывалась перевязь с ножами, а так же прихватил с собой кольцо барда-вампира и тотем, найденный в пещере. И только после всех этих приготовлений отправился в Синий Дворец.

Замок представлял собой впечатляющую прямоугольную четырехэтажную постройку в имперском стиле с просторным внутренним двором, вход в который осуществлялся через широкую арку в фасаде здания. Перед ней меня остановили стражники и проверили приглашение. Затем один из них вызвался проводить, а скорее отконвоировать меня, к придворному магу. Мы пересекли внутренний двор, в это время пустующий, и, войдя во дворец через центральный вход, после небольшой приёмной, попали в хорошо освещенный главный двухъярусный холл. Помещение выглядело впечатляюще. Вдоль стен в многочисленных кадках росли разнообразные местные цветы. Свет, проникая в помещение через огромные витражные окна второго этажа, создавал многочисленные разноцветные блики на стенах. Прямо напротив входа, бросаясь в глаза, находились две округлые широкие лестницы, ведущие на второй этаж.

Здесь стражник перепоручил меня служанке. Стройная рыжеволосая девушка, с немного крупными чертами лица и недовольным видом, внимательно прочитала приглашение и так же внимательно оглядела меня, затем холодно произнесла, пытаясь придать себе высокомерный вид:

— Пойдемте, вас ожидают, — но тут же сбившись, раздраженно добавила. — И не натопчи! Мы только что все отдраили!

И дальше молча отправилась мимо главной лестницы в сторону, похоже, подсобных помещений. Я же, пожав плечами, безропотно последовал за ней. Судя по доносившимся запахам, служанка провела меня мимо кухни и каких-то складов, заставленных бочками, ящиками и мешками. Поднявшись на второй этаж по довольно узкой и неудобной лестнице с высокими ступенями, мы немного прошли по слабо освещенному коридору, а затем остановились у первой двери справа. Моя сопровождающая постучалась, и из-за двери в ответ что-то негромко произнесли.

— Входите, а у меня много срочных дел, — кинула мне девушка и, развернувшись, торопливо направилась обратно к лестнице.

Я, снова пожав плечами, толкнул дверь. Оказавшись в большой просторной комнате, утопающей в приятном полумраке, я никого поначалу не обнаружил и с некоторой опаской стал осматриваться. Сразу от входа через все помещение, разделяя его на две части, тянулся высокий, от пола до потолка, открытый стеллаж. На полках этой импровизированной дополнительной стенки были разложены различные артефакты непонятного назначения, камни душ всех возможных размеров, флаконы с разноцветными зельями и множество книг. Ближайшая к входу зона была, по-видимому, рабочей. Все столы и комоды, расположенные здесь, были завалены свитками, перьями, чернильницами и бумагами. Все кроме одного, стоящего в дальнем углу. Этот стол чем-то напоминал бюро. Он опирался на три массивных опоры, и по всей поверхности его столешницы светились бирюзовым цветом непонятные символы, а в середине задней стенки, где у бюро обычно располагались шкафчики, в окружении не горевших в данный момент свечей был закреплен человеческий череп, над которым слегка мерцал небольшой зеленый шар. Если не ошибаюсь, это знаменитая пентаграмма душ. Вторая же часть помещения являлась, по-видимому, жилой зоной. Это подтверждали стоявшие вдоль стен закрытые шкафы для одежды, аккуратно застеленная кровать и несколько изящных кресел, расположенных вокруг низкого столика возле небольшого камина.

В одном из кресел и обнаружилась темная фигура, закутанная в черную мантию с глубоким капюшоном, скрывающим голову и лицо. Заметив, наконец, хозяйку комнаты, я нерешительно замер. А маг, наоборот, пошевелилась и протянула руку, словно что-то стряхивая с кисти, в сторону камина. С нее сорвался маленький пламенный сгусток, отчего в камине загорелся огонь, слегка разогнавший окружающий полумрак. Этот свет позволил мне получше разглядеть придворного чародея Солитьюда. Им, а точнее ей, оказалась довольно молодая женщина, но из-за капюшона невозможно было точно определиться с ее расой. Она могла быть как имперкой, так и бретонкой, а то и вовсе нордкой, но явно не эльфийкой или редгардкой, так как цвет ее кожи был вполне белым, даже несколько бледноватым. К тому же глаза колдуньи в свете пламени очага мерцали оранжевым цветом. И было непонятно — это естественный цвет ее глаз, или просто игра отблесков огня. Пока я, впав в некоторый ступор от демонстрации проявления магии этого мира и почему-то вспомнив свое столкновение с вампиром, молча размышлял над загадкой цвета глаз чародейки, женщина все же сама нарушила молчание:

— Ну, здравствуй, простой охотник Герман, — задумчиво, даже скорее вопросительно, поприветствовала она меня. А затем, словно предлагая мне выбрать, добавила. — Или, быть может, одинокий странник-имперец? Или охотник на вампиров? — последний вопрос ведьма задала настороженно, будто с опаской, но, когда я никак не отреагировал, ехидно высказала новое предположение. — Или все-таки скрывающийся от Талмора Имперский Клинок?

Произнеся все это, волшебница снова замолчала и, неподвижно восседая в кресле, принялась терпеливо ждать моей реакции. Я же не торопился отвечать, напряженно раздумывая:

«Это угроза или шантаж, а может быть просто банальное любопытство? Стоит ли ей открыться? Спросить совета? И что она имела в виду, называя меня Имперским Клинком?» — эти мысли вертелись в моей голове. Опаска перед талморцами боролась с желанием, наконец, открыться перед сведущим в магии местным, а не переться в далекую Коллегию Винтерхолда. Но когда молчание неприлично затянулось, я, вспомнив, что Хротгар советовал отправиться в Коллегию, а не к магу Солитьюда, ответил максимально обтекаемо:

— Я… — голос неожиданно сорвался. Прокашлявшись, продолжил. — Я — простой странник, случайно оказавшийся не в том месте, не в то время.

— Не в том месте и не в то время… — снова задумчиво протянула она. — Что ты имеешь в виду? Солитьюд, Драконий мост или вовсе Скайрим?

— Все сразу, полагаю, — сказал я с нервным смешком.

— Итак, давай подведем итог. Ты случайно оказался в Солитьюде, случайно отправился в Драконий Мост, там случайно убил вампира и, также случайно, продемонстрировал там всем акавирский меч? Я ничего не забыла? — раздраженно перечислила ведьма, под конец, повысив голос и дернувшись вперед всем телом. — Ты меня за дуру держишь, имперец? — затем откинулась назад и глубоко вздохнула.

Я же все также молчал, просто впав в очередной ступор от ее слов.

«Когда я успел так наследить? Идиот! Тут же под боком талморцы, которые, узнав про клинок, оторвут мне голову», — и, будто читая мои мысли, снова не дождавшись моей реакции, маг продолжила говорить:

— Что мне с тобой делать? За помощь лесопилке Солитьюда и поселению Драконий мост тебя нужно наградить, но из-за твоего клинка тобой заинтересовались талморцы. Слухи о клинке дошли до них не сразу и, можно сказать, случайно. Покинь ты Солитьюд месяц назад, и эльфы вряд ли обратили бы на них серьезное внимание, тем более спустя столько времени. Но ты остался здесь. Талморцы пока еще пытаются все вынюхать, но вскоре все же выйдут на тебя и потребуют твою голову.

Из меня чуть не вырвалось жалкое: «Понять и простить». Но я собрался и начал думать:

— Мне нужно уехать, пожить где-то, пока все не уляжется и не забудется.

— Верно, — кивнула женщина. — И я даже тебе помогу, имперец. Возле солитьюдского маяка разгружается корабль «Соленый молот». Его капитан мне должен. Я договорюсь с ним. И он возьмет двух пассажиров…

— Двух?! Каких еще двух?

— Тебя и твою "подружку", Сорин Журар, — с насмешкой ответила ведьма, а затем все же пояснила. — Она исследовательница двемерских артефактов, такая же увлеченная, как и Колсельмо. Она приехала в Солитьюд на днях по следам каджитов. Хотела выкупить у них механизмы гномов, которые выкупил ты. И теперь она поджидает тебя у Фиады.

«Вот не было печали».

— Ладно, это понятно. Но куда поплывет этот корабль?

— В Данстар, потом в Виндхельм и дальше в Анвил. Выбирай любое направление, имперец.

Я задумчиво кивнул, а потом вспомнил про артефакты:

— У меня есть еще вопрос, точнее просьба, — я подошел к ведьме, а женщина вопросительно вскинулась.

— Вот, — я протянул ей кольцо и амулет. — Вы можете сказать, что за чары на этих артефактах?

Чародейка заинтересованно взяла предметы в руки, амулет почти сразу отложила, а кольцо долго рассматривала:

— Я куплю у тебя это кольцо, — наконец задумчиво протянула она. — За пять тысяч септимов, а так же дам тебе книгу, она тебе пригодится, Клинок.

— Так что там за чары на кольце?

— Это не важно! — повысив голос, отрезала колдунья, а глаза ее угрожающе сверкнули. — Важно лишь, что оно стоит этих денег, — и, спрятав кольцо в складках мантии, снова взяла амулет, протянула его мне и отправилась к громоздкому сейфу в углу комнаты, заговорив уже спокойно. — Что же касается амулета, то я чувствую в нем сильную магию, но чары распознать не могу. Советую обратиться в Коллегию Винтерхолда, к Сергию Турриану, он мастер-зачарователь. Может быть, он сможет сказать больше, чем я.

Женщина взмахом руки, с которой сорвалась зеленая вспышка, отперла хранилище. Достала из него несколько увесистых мешочков. И такой же вспышкой снова заперла. Потом подошла к стеллажу с книгами, выбрала одну и поставила все это на стол:

— Пять тысяч септимов и книга, имперец. Сегодня вечером, после заката, с "подружкой" подойдете к кораблю. Спросите Триуса Северную Скалу, он капитан на «Соленом молоте». А дальше, храни тебя Девять.

* * *

Семнадцатого числа месяца Последнего зерна Четвертой эры сто девяносто пятого года, незадолго до восхода солнца, я взошел на борт «Соленого молота». Чтобы отправиться в море, впервые за обе «жизни». В своем родном мире во время службы в армии мне довелось попутешествовать на разном транспорте. Я ездил на автомобилях и автобусах. Переезжал из части в часть на поезде. Летал на самолетах и вертолете. Мне даже пришлось как-то ездить верхом на лошади. Но вот опыта морских путешествий у меня еще не было. И после всех рассказов местных моряков о здешних штормах, айсбергах и пиратах, особого желания приобретать этот самый опыт у меня не было. Но, ввиду жестокой необходимости, придется потерпеть. Оказавшись в каюте, я осмотрелся. В небольшой комнатке, похожей больше на гроб, около стены стоял мой сундук, прямо перед дверью был подвешен гамак, освещение обеспечивалось старинным фонарем, за стеклом которого горела свеча, и все. Сунув мешок с вещами в сундук, я, было, достал книгу, что дала мне ведьма, но наверху поднялся сильный шум. Убрав книгу обратно и накинув плащ, я вышел узнать, что происходит. Оказалось, что мы отчаливаем. Из-за горизонта на востоке поднималось солнце. Над водой сгустился туман. Стало зябко и сыро. Никогда не замечал этого явления в Солитьюде. Видимо, обычно слишком долго спал. Матросы бегали по палубе, управляя парусами, и я, чтобы не мешать, отправился вниз и попытался уснуть.

После полудня, когда корабль, наконец, покинул залив, образованный устьем реки Карт, и отдалился от мелководья картских болот на безопасное расстояние, началась легкая качка, разбудившая меня, и я поднялся на палубу. Со стороны моря открывался шикарный вид на многочисленные горные хребты северного Скайрима. Никогда прежде я не видел такого размаха и мощи природы. Только ради этого ощущения, наверное, стоило покинуть уютный Солитьюд. Появившаяся следом за мной Сорин испортила все очарование момента, своим видом напомнив о причинах моего поспешного бегства из столицы, и я, не желая общаться, да и, в общем, пока даже не зная о чем, молча вернулся в каюту.

Ближе к вечеру погода начала портиться, появился туман, и море сильно заволновалось. Часть парусов спустили. Корабль шел осторожно, словно на ощупь. Удивительно, как в таком тумане моряки смогли разыскать небольшой мыс, обогнув который, зашли в маленькую бухту. Когда мы бросили в ней якорь, было уже темно. Часть команды и немногочисленные пассажиры спустились на берег, где развели большой костер. Несмотря на ожидания, качку я перенес легко. Расположившись у костра и завернувшись в плащ, я было задремал:

— Ты чего от меня прячешься, Герман? — вырвал меня из легкого сна знакомый голос.

* * *

Когда я покинул Синий Дворец, в голове была каша. Меня совсем не радовала огромная сумма золота, которую я получил. Еще днем вызывающие радость и удовлетворение мысли о блочном луке, наконец законченном, вообще выветрились из моей памяти.

«Талмор! Талмор! Талмор!» — крутилось у меня в голове.

«Черт! Как же я так умудрился спалиться на ровном месте?» — ведь, если вспомнить те события, то сразу видно, что в комнате с трупом, в то утро меня прикрыл Изран, когда подобрал меч и не дал хозяйке трактира его разглядеть. Я сам его засветил перед помощницей Фейды — Жульеной и пьяницей Хоргейром, а потом еще и перед имперским стражником. Нет, чтобы сразу спрятать клинок.

«Идиот!»

В общем, будучи в таком раздрае, я и пришел в лавку Фиады:

— Герман, дружище! Почему ты раньше не познакомил меня со своей, такой симпатичной, под... — Поприветствовал меня редгард. Фразу, ударом в живот, ему не дала закончить присутствующая тут же… э-э... похоже, бретонка… или имперка? Короче, Сорин Журар.

— Да! Герман, дружище! Как ты посмел купить двемерские механизмы, предназначенные для меня? — наехала она уже на меня. Чем выбила меня из колеи.

«Бойкая девушка», — промелькнула мысль. И снова. — «Талмор! Талмор!»

— Сейчас не время для шуток, — хмуро оборвал я все вопросы. — У меня проблемы, Фиада. Я не поладил с талморцами и завтра утром сваливаю из Солитьюда. И ты, кстати, Сорин, едешь со мной.

— С талморцами? Что ты с ними не поделил? Молился Талосу у них на виду или не оценил величие их великой расы? — с усмешкой спросила... пусть будет, бретонка.

Я вкратце, не вдаваясь в подробности и, упаси боги, не рассказывая про меч, обрисовал ситуацию: мол, меня приняли за агента Клинков и теперь ищут, а в Драконьем Мосту я повздорил с местным пьяницей, и он меня оклеветал. Так себе легенда конечно, но для начала сойдет. Потом я в темпе собрал вещи, Фиада отдал мне оба готовых лука. Насыпал запас стрел с разными наконечниками и предложил войти в долю с продаж этого лука. Ну и попросил подкидывать ему гироскопов, при возможности. С Хротгаром попрощаться не удалось. Тот был в море. Оставил ему записку, что уезжаю на родину и возможно насовсем. Надеюсь, он поймет, о чем я. И вот сейчас я сижу непонятно где, с непонятной девицей, бездомный и с возможной погоней на хвосте, а она спрашивает:

«Почему я от нее прячусь?»

* * *

Когда совсем стемнело, небо заволокло тучами. Поднялся сильный ветер, и начался шторм. Дважды за ночь начинал накрапывать дождь. Стало настолько темно, что не было возможности ничего разглядеть уже в двух метрах от костра. Слышно было только, как завывал ветер, и как шумело море. Мы так и просидели всю ночь, обсуждая отличия луков от арбалетов и согреваясь крепкой медовухой.

Утром, едва солнце показалось из-за горизонта на востоке, его сразу же затянуло тучами. Но теперь можно было хотя бы рассмотреть окрестности: какую-то тропу, мелкие и чахлые кусты, камни. Неподалеку на юго-западе возвышался над холмом комплекс каких-то древних нордских руин. Когда окончательно рассвело, несмотря на ужасную погоду, мы погрузились на корабль, и пошли дальше. Торговый парусник сильно раскачивало на волнах. Он то спускался между волнами, то вновь поднимался на них. Когда пенистая волна накрывала палубу с носа, казалось, что мы сейчас пойдем ко дну, но вода скатывалась обратно, а корабль всплывал на поверхность. И упрямо шел дальше. Вся одежда мгновенно промокла, я спустился в каюту, разделся и лёг спать. Когда я снова проснулся, было уже далеко за полдень, и от прошедшего шторма не было и следа. А выглянувшее из-за туч солнце ярко освещало голые скалы Белого берега. И вскоре корабль благополучно вошел в данстарскую бухту.

* * *

После громады Солитьюда Данстар казался скорее большим поселком, чем городом, тем более он не тянул на звание столицы огромного владения. Все дома в городе были деревянными, и даже — резиденция самого ярла Скальда. Здания располагались в две линии на пологих склонах небольших холмов, как бы опоясывающих берег бухты. Внизу почти у самой воды притулились домики рыбаков, сам порт и кузня. Выше по склону, во второй линии, размещались дома шахтеров, резиденция ярла, казармы стражи, пара каких-то магазинов, таверна «Пик ветров» и маленькая конюшня. Ах, да! Еще присутствовал постоянно закрытый музей в черте города, а над самим поселением на небольшой скалистой возвышенности торчали руины имперского то ли форта, то ли башни. Главной же отличительной чертой Данстара был черный дым. Он поднимался над домами от многочисленных плавилен, которые размещались прямо в черте города возле нескольких шахт. Основными источниками доходов в столице Белого берега служили рыбная ловля и добыча железной, а также ртутной руды. Под конец этого короткого морского путешествия меня, похоже, все-таки укачало, и я, добравшись до койки в таверне, устало завалился спать.

«Завтра, я сделаю это завтра…» — была последняя моя разумная мысль.

Из книги «Бестиарий Гербейна: Автоматоны гномов»:

«9 день месяца Огня очага.

Гномы вымерли много веков тому назад — возможно, и к лучшему. Какое это должно было бы быть отвратительное зрелище — мужчины и женщины, все с бородами, но ростом с десятилетнего ребёнка... С другой стороны, мы лишились возможности увидеть своими глазами всесокрушающий гнев богов, который обрушился на гномов и поглотил целую цивилизацию в одно мгновение, и ужаснуться его сверхъестественной мощи.

Останки гномьей цивилизации похоронены глубоко в недрах гор, привлекая учёных и воров со всего света, что словно падальщики слетаются в опустевшие подземные города, чтобы содрать с костей прошлого последние крохи древних знаний и извлечь на поверхность забытые сокровища. Но многие искатели приключений встречают в этих проклятых залах лишь смерть, ибо гномьи руины не отдают свои сокровища без боя.

Давным-давно, ещё ребёнком, я слышал рассказы о том, как сведущи были гномы в том, что касалось механизмов. У моего народа есть предание, что ещё до нашего появления в этом мире гномы подчинили себе силы земли и стали столь искусными механиками, что, с помощью огня и молота, вдыхали жизнь в сталь и бронзу, создавая механических слуг. Эти искусственные создания теперь несут свою службу в тёмных залах и коридорах, наполненных непрерывным скрежетом шестерёнок и шипением пара, готовые уничтожить тех, кто решил осквернить гномские святыни, словно мрачные стражи последних крупиц культуры, оставшихся от ныне мёртвой расы.

Вспоминаю, как я спустился во влажную тьму Мзулфта. Медленное шипение пара, скрип старых шестерёнок и грохот работающих механизмов эхом отдавались по мёртвому городу — звуки эти были способны посеять панику в сердце подавляющего большинства людей. Я слышал, как во тьме что-то движется, скользит по полу совсем рядом, но остаётся невидимым взору, и понимал, переступая через тела несчастных расхитителей могил и учёных, что во тьме этих залов обитают вовсе не крысы.

Небольшие механические пауки быстро окружают меня, оживают механизмы, встроенные в стены, разворачиваются большие сферы, являя передо мной металлических созданий с арбалетами вместо рук. Я не могу не изумиться великолепию машин, созданных с одной лишь целью — убивать. Сила моя в моём мече и щите, и я не боюсь этих искусственных созданий, ибо мне ведомо — в этих глубинах можно встретить гораздо более опасных существ. И действительно, пол начинает подрагивать от движений какого-то массивного существа, ступающего так твёрдо, словно оно передвигается на огромных поршнях — и вот оно выходит на свет. Топор в одной руке, молот — в другой, ростом с пятерых мужчин, весь из тусклой бронзы, с лицом, созданным по образу и подобию своих хозяев. Паровой центурион. Да, легенды не врут — передо мной страж, охраняющий величайшие сокровища гномов.

Мы сразились, и теперь я знаю, что гномы действительно исчезли бесследно — ибо грохот, с которым центурион нападал на меня, поднял бы мёртвых из могил. Он размахивал молотом и мечом с нечеловеческой силой и без передышек, одержимый лишь одной целью — убивать. Я уклонялся от его ударов, и они лишь бесплодно крушили стены, я нападал, пользуясь теми редкими моментами, когда он открывался для атаки — и так яростно мы сотрясали своды подземелья не один час. Я не мог принять мысли, что какой-то механизм возьмёт надо мной верх.

Обычный человек уже давно был бы мёртв, когда я наконец встал у искорёженного тела мёртвого автоматона, из которого, словно последний выдох, вырвался клуб пара. Я мог бы забрать артефакты гномов и ценные металлы, но оставил их нетронутыми. Мне не хотелось отвадить от себя удачу, ограбив мёртвых — а вдруг именно такую ошибку совершили бессчётное количество искателей приключений, бесславно завершивших свой путь?..

Я продолжу свои странствия по миру. И, возможно, когда-нибудь Гербейн встретит себе достойного противника. Ибо из известных мне, нет никого, кто способен заставить меня трепетать».

* * *

На окраине небольшого шахтерского поселка Картвастена остановился маленький караван. На обочине вымощенной серыми камнями дороги, тянущейся вдоль берега реки Карт, стояла единственная деревянная повозка, наполненная различными ящиками, бочками и мешками. Один из караванщиков распрягал лошадь. Рядом, почти у самой воды, весело горел большой костер, обложенный камнями. Над его огнём висел котелок, в котором что-то варилось. Возле походного очага расположилась небольшая палатка из шкур. Около ее открытого входа на плетеном коврике сидел, скрестив под собой ноги, хозяин каравана. Каджит. Выглядел он как большая прямоходящая рысь с человеческими чертами. От кошки его отличало, помимо строения тела, наличие длинных, серых как его шерсть, но вполне человеческих волос на голове. Расслабившись и закрыв глаза, караванщик нежился в лучах жаркого летнего солнца, изредка шевеля торчащими над головой кошачьими ушами и отдыхая после долгого и тяжелого перехода. Периодически он слегка приоткрывал один глаз и смотрел в сторону большого камня, лежащего на обочине через дорогу от стоянки каджитов, при этом смешно топорща усы и оскаливая, словно в улыбке, острые зубы. Чуть в стороне, на травке, несколько его сородичей ставили еще одну палатку, подтаскивая к ней небольшие ящички и мешки из телеги. За всей этой возней из-за того самого большого камня украдкой наблюдала маленькая девочка лет семи.

— Фьотра! Фьотра! — донесся со стороны поселка обеспокоенный женский крик. На что девочка, обернувшись, забавно сморщила носик и, покинув свое импровизированное укрытие, торопливо, пару раз с досадой оглянувшись, побежала вверх по дороге, ведущей в поселок. Когда она уже подбегала к ближайшему дому, из-за него появилась невысокая бретонка, одетая в длинное зеленое платье с тонким тканевым капюшоном, накинутым на голову. На ее обеспокоенном лице была изображена красная татуировка в форме двух простых линий, идущих от глаз через скулы к вискам. А в руках она несла небольшую котомку. Увидев, наконец, девочку женщина раздраженно заговорила:

— Дочка, опять ты пряталась! Прекращай свои игры и иди в дом! Обед уже готов.

— Ну, мам, — капризно протянул ребенок и, указав в сторону стоянки каравана, пояснил. — Там каджиты. Они только что появились с той стороны, — девочка снова махнула рукой. — И теперь ставят лагерь возле нашего поселка.

— Тем более, иди в дом, — категорично заявила бретонка, кинув обеспокоенный взгляд в сторону стоянки караванщиков. — Эти кошки могут быть опасны.

— Неправда, они такие милые, — мечтательно протянула Фьотра. — Пушистые, с вот такими ушками, — малышка непосредственно изобразила ладошками уши над головой. — И хвостиками…

— Я запрещаю тебе ходить к их лагерю, пока они здесь, — уже рассерженно прервала дочку мать. — Иди сейчас же в дом. Помой руки и жди меня. Я сейчас схожу, отнесу обед твоему отцу. Заодно пусть поговорит с Энитахом насчет этих каджитов. А когда я вернусь, мы будем обедать, — женщина, проследив, чтобы дочка зашла в дом, заперла дверь и отправилась в сторону входа в большую шахту, расположенную на территории поселка, совсем тихо пробормотав. — И нужно разбудить Сорин. Она что-то говорила о пропущенной встрече с каджитами.

* * *

Спустя некоторое время из поселка вышла молодая рыжеволосая бретонка. И, слегка прихрамывая, направилась к лагерю каджитов. Она была одета в легкую коричневую кожаную куртку, подбитую черным мехом. Куртка была скорее частью какого-то доспеха, чем просто верхней одеждой, так как оставляла руки девушки открытыми почти до плеч. Ее короткие волосы, едва достающие ей до линии подбородка, были распущены. На поясе у девушки висела массивная булава из странного металла желто-рыжего цвета. Приблизившись к лагерю каджитов, она отыскала глазами хозяина каравана, все так же сидевшего на коврике, и подошла к нему.

— Добро пожаловать в скромный лагерь каджита, — протяжным почти мурлыкающим голосом поприветствовал караванщик подошедшую к его палатке бретонку. — Чем Ри’сад может помочь прекрасной незнакомке? У каджита найдется все…

— Не придуривайся, Ри’сад, — гневно оборвала его она, схватившись за рукоять булавы. — Ты знаешь, кто я. И знаешь, что мне нужно от тебя. Где мой заказ?

— Сорин не явилась в Маркарт к назначенному сроку, — невозмутимо протянул, забавно выделяя букву «р», караванщик. Он неторопливо приложился к большой металлической кружке и, отхлебнув что-то из нее, довольно зажмурился.

— У меня были дела, которые меня задержали, — кисло скривившись и проведя рукой по ноге, заявила девушка.

— Дела были важнее гномьих штучек? — распахнув глаза и наигранно удивившись, переспросил каджит и пошевелил ушами, раздраженно дернув лежащим позади него хвостом. — Ри’сад пробыл в Маркарте неделю, а Сорин так и не появилась.

— Так они все еще у тебя, Ри’сад? — с надеждой поинтересовалась бретонка.

— Нет, — этим ответом заставив Журар снова схватиться за булаву, но, не обратив на это внимание, караванщик продолжил обстоятельно пояснять. — Прождав еще неделю каджит решил, что гномьи железки не нужны Сорин. Ри’саду они тоже не нужны. Они занимают место в повозке. Но у каджита есть друзья в Скайриме. Они принесли весть, что штучки гномов понадобились в Солитьюде. Две недели назад Ма’дран купил желтый хлам гномов у…

Девушка же, не дослушав, чертыхнулась и, развернувшись и сыпля проклятиями, стремительно отправилась в сторону поселка:

— Штучки... Продал он их, видите ли. Обливион тебя раздери! Я искала этот образец двемерского арбалета почти полгода. А он, видите ли, не мог подождать каких-то пару недель. Р-р-р! Даэдровы каджиты! Теперь придется тащиться в Солитьюд.

* * *

— Ну что? Это те самые каджиты, с которыми ты хотела встретиться? — поинтересовалась мать Фьотры у Сорин, едва та зашла в дом.

— Да, те самые, — резко кивнув и все еще негодуя, немного раздражено начала девушка, но, глубоко вздохнув, постаралась взять себя в руки и, сев за стол, продолжила уже спокойней. — Но моего заказа у них уже нет. Нет, ты представляешь, Мина?! Этот комок шерсти продал мой заказ кому-то в Солитьюде. Р-р-р. Чтобы я еще раз связалась с каджитами.

— А я тебя предупреждала, Сорин Журар, — наставительно проговорила ее собеседница и, покачав головой, выставила тарелку с похлебкой перед бретонкой. — Чем покупать эти свои двемерские механизмы через каджитов, лучше бы отправилась в нашу столицу к придворному магу. Я слышала, что он откопал целый город гномов под Маркартом.

— Я была у него, — принимаясь за еду, ответила Сорин. — Он устроил в замке ярла целый музей, но на раскопки никого не пускает. Боится, что, как он сказал, "головорезы вроде меня" все там растащат, — девушка, наигранно высокомерно, передразнила мага.

— И ты не придумала ничего лучше, — возмущенно вскинулась Мина. — Чем самой полезть в заброшенные развалины гномов?! Чем все это кончилось?! Ты месяц провалялась с отравлением ядом фалмеров. И тебе еще повезло, что зелье исцеления болезней сработало почти как противоядие. А если бы нет? Почему ты не взяла с собой Израна?

— Он меня выгнал! — так же возмущенно ответила Сорин. — Наговорил гадостей и заверил, что восстановит орден в одиночку. Тоже мне герой-одиночка. Ему, видите ли, мешает, что я все время занята исследованием механизмов двемеров. А то, что именно благодаря моим исследованиям, у него и появился арбалет, с которым он теперь чуть ли не спит? Нет, я сделаю усовершенствованную модель арбалета, и тогда он поймет, что был не прав. Сам прибежит просить меня вернуться, — высказав все это, девушка надулась и вернулась к похлебке.

А хозяйка, понимающе улыбнувшись, пошла к двери в соседнюю комнату. Откуда, чуть не сбив ее, выскочила Фьотра:

— Тетя Сорин, тетя Сорин, — громогласно и возмущенно принялась жаловаться девочка, при этом активно жестикулируя. — Ты ведь ходила к котикам? А меня мама не пускает. Так нечестно. Мама говорит, что котики опасные. Но я видела их. Я незаметно подобралась близко-близко. И они такие милые и совсем-совсем не страшные. Почему мне нельзя тоже к ним сходить?!

— Правильно мама тебе говорит, — дождавшись окончания тирады малышки и едва сдерживая улыбку, с серьезным лицом ответила бретонка. — Котики только кажутся хорошими. А на самом деле они врушки еще те. И могут украсть то, что им понравится, — и, потрепав девочку по голове, закончила. — А ты очень красивая девочка, Фьотра. Вдруг ты им понравишься, и они решат забрать тебя с собой? Твоя мама боится остаться без тебя, вот и запретила тебе ходить к котикам, понятно?

Девочка вопросительно оглянулась на мать, а та важно кивнула:

— Понятно, — горестно вздохнув и наклонив обиженно голову, пробурчал она. И некоторое время просидела молча, надувшись и ожидая, когда мать накроет на стол еду для нее. Затем, взяв в руки ложку, и начала все так же молча есть. Некоторое время все ели в тишине, пока хозяйка не спросила задумавшуюся бретонку:

— Сорин, ты все же поедешь в Солитьюд? Думаешь, сможешь отыскать там купившего у каджита эти гномьи артефакты? Но ты ведь еще не до конца оправилась от отравления.

— Тетя Сорин поплывет на кораблике, — внезапно уверенно произнесла, переставшая дуться, девочка и тут же снова начала возбужденно канючить у опешившей матери. — Мам, я тоже хочу поплыть на кораблике! Можно?! Можно?!

— Нельзя, ты еще маленькая, — снова категорично отказала девочке женщина, на что та снова надулась и, вскочив из-за стола, убежала из комнаты. А ее мать раздраженно спросила у ошарашенной девушки. — Ну, вот откуда она постоянно это берет, Сорин?

— Не знаю, Мина, — задумчиво глядя в след девочке, протянула она и, пожав плечами, продолжила. — Да, я пойду в Солитьюд. Завтра присоединюсь к каджитам. Возможно, мне повезет, и покупателем окажется какой-нибудь местный коллекционер. В любом случае у меня закончились зелья лечения. Очень уж сильный был яд у фалмеров, — и, тоже вставая из-за стола, добавила. — Пойду собираться, и слушай, Мина, я оставлю у тебя некоторые вещи? — на что хозяйка с обреченным вздохом кивнула.

* * *

Половину пути девушка проделала, пристроившись за караваном каджитов. После же того, как они пересекли Карт, и караван направился на восток в сторону Рорикстеда, бретонка продолжила путь на север уже в одиночестве. А к вечеру пятого дня Сорин, наконец, прибыла в Солитьюд. Проходя мимо Небесной башни, она застала необычную картину. Посреди дороги лежала огромная туша мертвого медведя, вокруг которой суетилась пара стражников с луками.

«Интересно, откуда взялся медведь летом так близко к городу?» — подумала Сорин и задала этот вопрос стражникам.

— Дык ведь, этот… имперец… ну, который охотник, с конюшни притащил за собой, — последовал недоуменный ответ от совсем еще юного тощего и рыжего воина. — А откуда медведь взялся на конюшне, он не сказал. Как выскочит из кустов, да как зарычит. Мы тут от неожиданности чуть в штаны не нал… — его прервал прилетевший подзатыльник от более старшего стражника, крепкого светловолосого норда лет сорока.

— Думай, чего говоришь, бестолочь. Рядом тут ферма Катлы и конюшня, — взмахом руки он указал, где именно. — Вот оттуда и прибежал охотник. Германом его кличут. Постоянно возле конюшни с луком возится. Живет он там. В общем, бежит, значится, Герман мимо нашей башни. А за ним из кустов вот этот самый медведь выскакивает. Охотник, значится, от медведя бежит, и стрелы в него пускает. Да медведю все нипочем. Ну, мы и подмогнули чутка, — показал он на свой лук. — Ведь работа наша, в чем заключается? — сурово глянул он на своего юного подопечного. — Обеспечивать покой и безопасность в городе. Что мы, значится, и сделали. А охотник, в благодарность за подмогу, мишку нам оставил. Хороший мужик он. Теперича медку будет на что выпить, — с предвкушением в голосе норд, окинул жадным взглядом тушу медведя.

Усмехнувшись простоватым ответам и чаяниям стражников, девушка отправилась к воротам города. На месте обычной стоянки каджитских караванов было пусто. Ну, она особенно и не надеялась, что, даже если караванщики окажутся в городе, двемерские артефакты будут все еще у них. Так что, пройдя через ворота, Журар поспешила в гостиницу.

Сняв комнату и смыв с себя дорожную пыль, девушка переоделась и спустилась в общий зал. В таверне было шумно и полно народа. В основном сидели моряки с судов, пили, галдели, смеялись. Приставали к молоденькой служанке. В самом центре за большим столом собралась компания бардов из коллегии, они что-то громко обсуждали, споря друг с другом. Один из них, огромный норд лет тридцати, постоянно порывался запеть, но его все время осаживали. В дальнем темном углу традиционно обнаружился Гулум-ай.

«Хоть что-то не меняется», — усмехнулась Сорин про себя.

Все столы оказались заняты, и девушка направилась к стойке:

— Сорекс, еды мне и чего-нибудь промочить горло, — и пока сын хозяина отправился выполнять заказ, поинтересовалась у его отца. — Корпул, до меня дошли слухи, что в последнем караване каджиты привозили в Солитьюд двемерские артефакты. Ты не знаешь, кто мог купить железки у них?

— Меня не интересуют каджиты. И тебе известно, что я не собираю местные слухи, Сорин. Пройдись по лавкам, возможно, это было заказом для торговцев, — ворчливо ответил пожилой имперец.

Вздохнув, девушка принялась за еду.

* * *

Проснувшись утром, Сорин спустилась в зал, в этот час пустовавший. За столом возле окна сидел длинноволосый, но с лысой макушкой, седой норд и что-то медленно цедил из кружки. У стойки обнаружилась незнакомая девица с лютней и сын трактирщика — Сорекс. Они что-то тихо обсуждали. Заказав еду и присев за столик, девушка задумалась.

«Фьотра ляпнула, что я куда-то поплыву, а ведь эта маленькая пророчица редко ошибается. Неужели, каджиты продали артефакты кому-то не местному?» — так, прокручивая в голове различные предположения, Сорин не спеша позавтракала, затем, поднявшись в комнату, снова переоделась, захватила на всякий случай оружие и кошель с золотом и отправилась по лавкам, расспрашивать торговцев.

В первой же лавке ей повезло. Логично рассудив, что двемерские механизмы могли заинтересовать или оружейника, или коллекционера, девушка зашла в магазин «Всякая всячина», где, судя по названию, торговали всем подряд.

— А я думал, что искатели приключений должны выглядеть круто! — Заявил с наглым видом мелкий пацан, сидящий на лавке сразу за дверью магазина. За что получил щелбан по лбу от вздрогнувшей от такого приветствия Сорин.

— Ты просто ничего не понимаешь в красоте, пацан, — кинула она ему, направившись к бросающей грозные взгляды парню хозяйке лавки. В конце концов, погрозив парню кулаком, редгардка, фыркнув, улыбнулась девушке:

— Хмф. Знаешь, у тебя был такой… особенный взгляд. В точности как у моего Бейранда, когда Кейд устраивает проказы. Заходи, приценись. У нас тут есть всего понемногу.

— Здравствуй, я изучаю двемерские артефакты и слышала, что каджиты что-то подобное привозили недавно в Солитьюд. Тебе об этом ничего не известно?

— Как же? Именно мне Ма’дран и продал этот хлам, — внезапно раздраженно заворчала женщина. — Я заказывала слитки двемерского металла. А что мне привез этот проклятый каджит? — но тут же, одернув себя, спокойно пояснила. — Да были там какие-то артефакты. Но в тот же день зашел местный имперец, Герман. Он так возбудился, когда увидел этот металлолом. И тут же выкупил все механизмы. Там была рука автоматона с какими-то кривыми пластинами и несколько странных сферических артефактов. Вот их-то все он и забрал.

Сорин обрадовалась, что никуда плыть не придется, и что покупатель местный, и что, наконец, она сможет выкупить свой заказ — как хозяйка разбила все ее надежды:

— Если бы я знала, к чему это приведет, то ни за что бы ему не показала эти даэдровы железяки. Они вместе с моим мужем и этим пошляком Фиадой целый месяц уже не вылезают из мастерской редгарда, и что-то там мастерят. Переломали все эти гномьи механизмы, переплавили весь металл. Мой муж вообще перестал появляться дома. Нет, ты представляешь, он ночует в кузне?!..

Женщина еще что-то возмущенно говорила, но Сорин не слушала.

«Образец двемерского арбалета, который я ждала почти полгода, переплавили! Просто переплавили!» — обреченно простонав, девушка встряхнула головой и, перебив причитания торговки, поинтересовалась:

— Где находится мастерская Фиады?

Выяснив куда идти, бретонка отправилась, как оказалось, к коллеге — мастеру по изготовлению луков.

«Может быть, еще не все потеряно?» — проскочила в ее голове обнадеживающая мысль.

* * *

Лавка мастера обнаружилась слева от прохода в Мрачный замок, напротив кузницы, где что-то увлеченно выковывал муж торговки. Подойдя к нужной двери, Сорин глянула на вывеску. «Мастер по изготовлению луков» — гласила она.

«Странно, что я никогда раньше не обращала внимания на эту мастерскую» — подумала бретонка и открыла дверь.

У прилавка в глубине небольшого помещения стоял темнокожий мужчина средних лет и лениво крутил в руках двемерский гироскоп. Услышав звук открывающейся двери, он поднял глаза на Сорин и, отложив гироскоп обрадовано улыбнулся:

— Что такую красотку привело в мою лавку? Тебя интересует лук? Стрелы? Или, может быть, тебе понадобились материалы для создания луков? Все это и кое-что еще я могу тебе предложить, — игриво шевеля бровями, поприветствовал он опешившую уже второй раз за сегодняшнее утро от такого напора девушку. — Ибо твоя дорога привела тебя к лучшему мастеру по изготовлению луков в этой стране, — с гордостью закончил редгард, все так же улыбаясь.

— Мне нужен, Герман. Он увел мой заказ, — отойдя от замешательства и грозно нахмурившись, перешла в атаку Сорин и, подойдя к прилавку, схватила гироскоп. — Вот этот гироскоп, а так же образец арбалета, каджиты привезли для меня. А этот даэдров имперец перехватил мой заказ! Где он?!

Теперь опешил уже мужчина. Он сглотнул и, кинув взгляд куда-то за спину Сорин, ответил:

— Он на приеме в Синем Дворце. У придворного мага.

— Так он маг? Исследователь? Как Колсельмо? Слышал о Колсельмо?

— Нет, он не маг. Он скорее… — Фиада замялся, словно подбирая слово. — Механик. Да точно механик. Он придумал великолепный лук. Думаю, что даже гномы не додумались бы до такого. Мы с Бейрандом, это местный кузнец, собрали этот лук по чертежу Германа, — он засуетился, вышел из-за прилавка и направился в подсобку. — Сейчас ты увидишь это чудо.

Редгард на несколько мгновений скрылся за дверью и тут же вернулся, неся в руках большой деревянный футляр, изящно украшенный и покрытый лаком:

— Я на досуге мастерю подарочные сундучки, — несколько смущенно пояснил он, кивнув на футляр. Поставив его на прилавок, Фиада откинул крышку и вытащил странный длинный лук. Оружие было выполнено из эльфийского металла, и только небольшие диски на краях были из двемерской стали. На луке отсутствовали привычные элементы украшений, но при этом он выглядел как произведение искусства. Сорин видела изображения двемерских арбалетов. Так вот устройство лука чем-то их напоминало. На луке было так же три тетивы, диски на краях плеч, но на этом сходства заканчивались. Изящная рукоять была зачем-то покрыта отверстиями разной формы и размера. Снизу был закреплен непонятный механизм. На месте, куда обычно прикладывается стрела, рукоять изгибалась, образовывая полочку, над которой торчало какое-то кольцо. Чуть выше центра рукояти отходил короткий стержень внутрь дуги лука. И даже тетива была необычной. На ней была закреплена какая-то металлическая петелька и маленькое колечко.

Фиада достал из-за прилавка стрелу с обычным стальным наконечником, а так же какое-то странное устройство на кожаных ремешках, и, надевая на руку это устройство, важно пояснил:

— Это релиз — спусковой механизм для более точной стрельбы, — затем взял в руки лук, зафиксировал стрелу на тетиве и отошел на дистанцию к установленной в комнате небольшой мишени. Аккуратно вскинув лук, он ловко зацепил тетиву за ту самую металлическую петельку и натянул ее:

— Благодаря блокам на краях лука, тетива натягивается очень легко, думаю, с этим луком справится даже ребенок. Колечко на тетиве и кольцо над стрелой позволяют очень точно прицеливаться. Релиз и стабилизатор так же увеличивают точность стрельбы, — закончив пояснения, он выпустил стрелу. Она воткнулась точно в центр мишени. — И стрельба производится практически бесшумно. Хочешь попробовать? — с хитрой усмешкой Фиада протянул лук Сорин, которая замерла рядом с ним с затуманившимся взглядом.

Дальше, бережно взяв в руки оружие, словно оно было стеклянным, девушка закидала мастера вопросами о назначении тех или иных частей механизма. Попробовала несколько раз выстрелить. Тетива натягивалась непривычно легко. Лук лежал в руке, будто влитой. После выстрела не вибрировал и производил его бесшумно. С релизом девушка тоже разобралась, оценив его удобство. Увлекшись, Сорин даже не обращала внимания на легкие подколки редгарда и совсем не заметила появления автора этого оружия. Вынырнув из созерцательного состояния только, когда услышала:

— Герман, дружище! Почему ты раньше не познакомил меня со своей такой симпатичной по… — Отложив лук, она с силой врезала Фиаде в живот, обрывая его на полуслове.

Имперец выглядел неожиданно. Лохматый, весь заросший бородой, одетый в странную бандитскую меховую броню, среди шкурок которой внимательная Сорин заметила рукояти ножей. Он растеряно их оглядел и понес какую-то ерунду про талморцев и необходимость срочно уезжать, причем заявил, что девушка поедет с ним. При этом назвав ее по имени, что было вдвойне странным, так как она не успела представиться, а знакомы они не были. Но, вспомнив слова Фьотры про корабль, бретонка согласилась.

И на следующее утро они отплыли на корабле «Соленый молот» в сторону Данстара. Всю дорогу Герман был задумчив и молчалив, на корабле практически все время просидел в каюте. Лишь на небольшой стоянке ночью девушке удалось его немного разговорить. Она заявила, что арбалеты эффективнее луков, и тем самым вызвала того на небольшой спор. И с удивлением прослушала большую лекцию про устройство арбалетов, в результате согласившись с мнением Фиады, что двемеры никогда бы до такого не додумались. Но все закончилось тем, что Герман напился. И до самого Данстара ничего не соображал.

Ночью уже в таверне Сорин приснился кошмар про вампиров, и она несколько раз просыпалась в холодном поту. Так что, едва на улице забрезжил рассвет, девушка, наконец, не выдержав, отправилась будить своего нового знакомого. Дверь в его комнату оказалась хитро закрыта, так что, провозившись с замком и не сумев его вскрыть, бретонка принялась долбиться в закрытую дверь, которую, впрочем, никто долго не открывал.

— Почему ты не даешь мне спать, женщина? Случился пожар, землетрясение или на нас напали драконы? — наконец, открыв дверь, помятый и заспанный имперец закидал девушку вопросами хриплым со сна голосом, а затем оглядел ее с ног до головы, хмыкнул и сам же непонятно ответил. — Нет, все в порядке, для всего этого еще не пришло время. Так что, уймись, женщина, и дай мне поспать. Такой сон мне испортила… — ворчливо посетовав, он захлопнул дверь у Сорин Журар прямо перед носом.

Из книги неизвестного автора «Мы пробуждаемся во снах»:

«Мы призваны посланными ею грёзами. По всему Тамриэлю её видения открывают нам истинный мир, много лучший, чем тот, что известен тебе.

Вермина осияла небеса нашего мира! Вермина — звёзды нашего мира! Тысячи её истин — тысячи светочей на ночном небосклоне!

Мир бодрствования полон страданий и голода. Это мир лжи. Мы пришли со всех краёв этого разбитого мира, и здесь мы стали сновидцами, грезящими о грядущей светлой эре.

Она позвала нас сюда, в Штормхевен! Она открыла нам глаза на лучший мир! Мы оставим этот мир лжи позади!

Некоторые не могут постичь эти простые истины. Они не понимают её видения так, как мы, ибо они не настоящие сновидцы. Она призывает и сильных, и кротких, но тот, кто будет найден неготовым, погрузится в пучину безумия.

Пробудись, спящий! Поднимись, сновидец! Разыщи её во снах и присоединяйся к нам!

Мы ожидаем тебя.»

* * *

Окончательно я проснулся, когда день уже давно перевалил за полдень. Когда лучи солнца, проникшие сквозь узкие окна комнаты, стали светить мне прямо в лицо. Поморщившись, я раздраженно протер глаза, разлепив ресницы, приподнялся на локтях и обнаружил, что по-прежнему нахожусь в Скайриме, а именно в Данстаре, в какой-то, похоже, гостинице. Усевшись на кровати, попытался привести мысли в порядок. Последнее осмысленное воспоминание — это встреча с Сибиллой Стентор в Синем Дворце, на которой чародейка, буквально по полочкам, разложила все мои бестолковые действия за последние почти три месяца пребывания в Скайриме, а также сообщила, что якобы мной, как агентом Клинков, заинтересовался талмор. Помню последовавшее за этим поспешное бегство из Солитьюда. С довеском в виде непонятной девицы по имени Сорин Журар. Затем сумбурное путешествие в течении двух суток на корабле. Шторм и ночь у костра на берегу, проведенную за разговорами с Сорин и выпивкой. И, наконец, прибытие в Данстар, и заселение в местной гостинице, которое я почему-то помню уже плохо.

«Черт! Зачем же я так напился? Надеюсь, что ничего лишнего спьяну не ляпнул? Так, вспоминай голова! Куплю тебе шлем!»

Итак, на ночной стоянке мы обсуждали арбалеты. Там я был трезв и ничего лишнего не разболтал. А напившись, отправился спать до самого Данстара. Когда заселялись в гостиницу, воспоминания уже не такие четкие. Но ночевал, слава всем местным богам, я один. После же того, как Сорин с утра шумно разбудила меня, прервав такой замечательный сон про мою прежнюю беззаботную жизнь, я, высказав что-то сумбурное и вряд ли понятное девушке, выставил ее за дверь. Затем попытался снова уснуть, но едва проваливался в пучину сна, как мне начинала сниться какая-то муть, совсем не давая сознанию отдыха. Некоторое время поворочавшись на постели, я снова встал, прикончил последнюю бутылку «Огнедышащей медовухи», которую мы с Сорин распечатали еще на корабле, и, наконец, забылся сном без сновидений. В итоге, вроде бы ничего непоправимого я не совершил. А с талморцами, если они и в самом деле мной заинтересовались, будем разбираться позже. Сейчас же нужно выяснить, что от меня нужно бретонке, а потом, наконец, решить, каковы мои планы на ближайшее будущее?

«И поесть чего-нибудь жидкого и горячего,» — подумал я в ответ на бурчание пустого желудка и отправился в общий зал таверны.

* * *

— На долго ты планируешь задержаться в Данстаре, Герман? — с таким вопросом села за стол напротив меня Сорин, поставив перед собой тарелку с какой-то похлебкой, кружку с чем-то ароматным и несколько кусков хлеба с сыром. С трудом оторвавшись от поглощения позднего завтрака, я внимательно посмотрел на девушку. Ее лицо выражало простое любопытство. Никакого подозрения или опаски. Тяжело вздохнув, я ответил:

— Пока не знаю, — и надолго задумался, вернувшись к завтраку, а, наконец оформив крутившиеся в голове мысли, продолжил. — Наверное займусь поиском приличного жилья подальше от Солитьюда и талморцев. На родину я пока вернуться не могу, а так как я похоже застрял в Скайриме, нужно нормально обустраиваться тут. Кроме того, у меня оказывается есть пара нерешенных дел здесь в окрестностях, про которые я совсем забыл, — и, проведя рукой по отросшей бороде, со смешком заметил. — Но для начала нужно исправить это. За последние месяцы я как-то себя подзапустил, — и уже серьезней поинтересовался. — А что насчет тебя, Сорин? Зачем ты последовала за мной сюда? Что у тебя ко мне за дела?

— Точно, подстричься тебе не помешает. А то ты похож на древнего норда из легенд, — рассмеялась девушка и, не обращая никакого внимания на мой изменившийся тон, продолжила спокойно есть похлебку, а затем, пожав плечами, ответила на мой вопрос. — Какие дела, говоришь? Ты ведь полезешь в Мзинчалефт? Я хочу присоединиться к тебе.

— Мзинче… Что? — я запнулся пытаясь выговорить название, и с недоумением переспросил. — О чем ты?

— Мзинчалефт — это разрушенный город двемеров. Он находится к юго-западу от Данстара, — она махнула рукой в сторону, обозначая направление. — Я как-то читала о нем. Ты же исследуешь механизмы гномов? Разве нет?

— Нет, я не исследователь, — покачал я головой.

— А как же твой лук? Принцип его работы похож на двемерский? — удивилась девушка.

— Да, он похож на двемерский, но им не является. Понимаешь, Сорин, я прибыл издалека. На моей родине занимались наукой. У нас не было магии. Люди в моей стране изучали окружающую природу и ее законы. А затем подчиняли их себе. Мы освоили электричество, силу пара, воду, огонь, металлы, поднялись в воздух и даже выше, покинув пла… — тут я осекся, поняв, что немного увлекся, и скомкано сменил тему. — И этот лук был придуман там. А двемеры, насколько я понял, использовали только азы механики. Все их устройства со точки зрения техники достаточно примитивны. Многие моменты гномы похоже обходили с помощью магии. И вот из-за нее они, по-видимому, и уперлись в потолок, а увлекшись противостоянием с местными богами…

— Да, да, — заскучав, покивала девушка и, снова вернувшись к похлебке, поучительным тоном стала пояснять. — Ты говорил об этом позавчера ночью. Идея конечно логичная. Но никаких достоверных сведений о причинах исчезновения гномов нет. Поверь, я изучала этот вопрос. Все известные исследователи называют разные причины, — бретонка замолчала, зачерпнула ложкой суп, отправила ее в рот, затем откусила кусок бутерброда, задумчиво его прожевала и снова поинтересовалась. — Тогда какие у тебя дела в Данстаре? Я к чему спрашиваю. Я ведь пришла в Солитьюд за своим заказом, — и указав на меня куском хлеба с сыром, наигранно-обвиняющим тоном проговорила. — Который увел, между прочим, ты. Так вот, до этого я занималась в Пределе исследованием двемерских развалин. И теперь мне нужно решить — возвращаться назад или присоединиться к тебе. Но раз ты не полезешь в Мзинчалефт, как я сначала надеялась, то похоже что зря тащилась в эту проклятую дыру, — девушка в раздражении обвела помещение таверны руками. — Сколько раз здесь не останавливалась, всегда по ночам снятся кошмары. Как люди вообще здесь живут постоянно? Не понимаю. Ведь насколько я слышала, кошмары периодически снятся всем местным, — передернувшись, девушка уже молча продолжила есть. Некоторое время спустя, закончив завтракать и решив, наконец, чем теперь займусь:

— В ближайшее время мне нужно посетить Зал Дозора, показать дозорным один необычный артефакт, — сообщил я Сорин.

— О! К Дозор… кха-кха… К Дозорным Стендарра? — поперхнувшись напитком, удивленно вскинулась девушка. — А что за артефакт? Я раньше состояла в дозоре. Покажи его мне. Может быть я смогу чем-нибудь помочь, — с интересом предложила она. На что я, уже не удивляясь преследующим меня совпадениям, обреченно поинтересовался:

— Сорин, скажи мне, ты знакома с Израном? Охотником на вампиров? Он тоже бывший дозорный, — и наблюдал забавную картину. Девушка снова поперхнулась, закашлялась. А откашлявшись, открыла рот порываясь что-то сказать, закрыла его, потом возмущенно фыркнула и раздраженно ответила:

— Этот напыщенный козел тоже был дозорным Стендарра. Мы ушли из дозора вместе, чтобы возродить Стражу Рассвета. Орден охотников на вампиров. Но полгода назад он наговорил мне кучу гадостей. И я его бросила, — произнеся эту тираду, она принялась с вызовом смотреть на меня. Я же, снова опешив, поднял руки, словно защищаясь, и начал пояснять причину вопроса:

— Извини, я не знал про ваши отношения, — девушка зло прищурилась, а я, замявшись, поправился. — То есть я хотел сказать, что встретил Израна в Драконьем мосту месяц назад. И он мне помог разобраться с одной проблемой… Это долгая история. Но в итоге, я обзавелся артефактом, вроде как даэдрическим. А редгард, увидев амулет, посоветовал отнести его в Зал Дозора к хранителю Каркетте. Так же он рассказал, что в прошлом был дозорным Стендарра. Из-за этого я и подумал, что вы знакомы. Вот в общем и все.

— То есть ты хочешь сказать, что это Изран рассказал тебе про меня? И что он рассказал? — громко уточнила разгневанная девушка, вычленив из моего рассказа самое главное для себя.

— Да нет же, — в отчаянии тоже воскликнул я, поняв, что разговор зашел куда-то не туда, но, заметив, что криками мы привлекли внимание посетителей таверны, уже тише закончил. — Изран вообще не говорил ни про каких своих знакомых. Про тебя я услышал от Сибиллы Стентор. Она придворный маг в Солитьюде. И давай закончим этот разговор. Тут слишком много лишних ушей, — я взглядом указал на посматривающих в нашу сторону нордов, что сидели за соседним столом. — Позже в моей комнате я покажу тебе амулет, там и продолжим разговор, — снова фыркнув, девушка раздраженно огляделась вокруг, увидев, что нас действительно разглядывают, молча кивнула и продолжила есть. А я отправился приводить себя в порядок.

* * *

Сразу после завтрака я узнал у Торинга, местного трактирщика, где в Данстаре можно приобрести бритву и подстричься. Бородатый длинноволосый норд, услышав мою просьбу, громко расхохотался, назвал меня глупым имперцем, ничего не понимающим в том, как должен выглядеть настоящий мужчина, и отправил в сторону пристаней, где, по его словам, молодая семейная пара, недавно прибывшая из Хаммерфелла, открыла кузницу. Невозмутимо поблагодарив хозяина гостиницы. Я покинул таверну и потопал в порт.

Дом кузнеца действительно обнаружился недалеко от портовых складов. Это было большое деревянное одноэтажное строение на каменном фундаменте с вывеской в виде молота и наковальни. Когда я попытался попасть внутрь, оказалось что дверь, ведущая в лавку, заперта. Но, обойдя здание, я нашел все молодое семейство в сборе на заднем дворе. Там была небольшая пристройка, скорее даже просто крытая веранда без стен, в которой и располагалась сама кузня. Здоровенный и почему-то открытый, обложенный крупными камнями горн, в данный момент погашенный, наковальня рядом с ним, верстак и точильный камень с ножным приводом, а так же различные инструменты, разложенные на большом деревянном столе — можно сказать стандартный набор местных мастеров по работе с металлом. Сам кузнец, молодой светловолосый крупный норд, что-то увлеченно мастерил за верстаком. А у стены дома на длинной лавке сидела темнокожая молодая девушка. Заметив меня, она поплотней закуталась в теплую накидку, одетую поверх шерстяной кофты, и поприветствовала меня словами:

— Единственное, что мне не нравится на родине мужа, так это холод. Почему здесь все время холодно?

— Наверно, потому что это север, — осторожно ответил я, оглянувшись на кузнеца. Но тот был все также увлечен и не обращал на мое появление никакого внимания.

— Да, да, родина нордов и все такое, — усмехнувшись, понимающе покивала редгардка и, обведя меня внимательным взглядом, поинтересовалась. — Чем мы можем тебе помочь? Хм… У нас есть клинки, шлемы… Практически все необходимое для наемника…

— Нет, оружие мне не нужно. У меня достаточно странная просьба для этих мест. Мне нужна бритва, — и я провел рукой по бороде.

— О, да! — хохотнула девушка, окинув мужа веселым взглядом. — Норды считают бороду признаком смелости, мужества и силы её владельца. Каких трудов мне стоило заставить Рустлейфа начать бриться? — она, закатив глаза, покачала головой, а потом поднялась со скамейки и отправилась ко входу в лавку, жестом показав мне, следовать за собой. — И да, у нас найдется набор для бритья, причем сделанный из эбонита. Редкая, но острейшая бритва. Она будет острой практически вечно. Я покажу как ей пользоваться, а то вы, жители севера, совсем не умеете правильно обращаться с такими вещами, — и снова расхохоталась.

В результате я обзавелся обычной такой, складной клинковой бритвой, какими у нас на земле пользовались еще каких-то пятьдесят лет назад. Единственное ее отличие от привычных мне заключалось в том, что темно-фиолетовый, почти черный, металл клинка, украшенный изящным золотистым рисунком, придавал простому инструменту для бритья немного потусторонний вид. Заточка действительно оказалась хирургической. Цена правда кусалась, но, ввиду отсутствия в ближайшей доступности привычной безопасной бритвы, нужно брать лучшую из доступных опасных. А эбонит, насколько я помнил из игры, являлся лучшим металлом для оружия в Тамриэле. Затем Серен, как представилась жена кузнеца, помогла мне с бритьем и укоротила волосы. Попутно объяснила, какие вещества нужно покупать, и где, в качестве пены для бритья. В итоге, завершив цирюльные дела, я поблагодарил отзывчивую редгардку, оставив в кузнице круглую сумму золота, и наконец почувствовал себя нормальным цивилизованным человеком, а затем отправился в лавку местного алхимика, где пополнил новыми флаконами свой походный набор с зельями. Когда же я закончил все дела и вернулся в гостиницу, на город уже опустились сумерки, а в комнате меня поджидала изнывающая от любопытства Сорин.

Пока я прятал покупки в мешок и доставал амулет, девушка разглядывала меня удивленными глазами:

— А ты моложе, чем я думала, Герман. И теперь наконец стал похож на человека, — все же справившись с удивлением, с усмешкой заявила она. На что я, протянув ей амулет, с иронией ответил:

— Конечно, конечно, был древним нордом из легенд, а превратился в молодого глупого имперца.

Бретонка же, проигнорировав мой выпад, стала с любопытством рассматривать артефакт:

— Необычная у него форма. Как ты говоришь назвал его этот напыщенный… редгард?

— Изран сказал, что он похож на тотем Клыка и Когтя, и что он как-то связан с Хирсином, — девушка покачала головой, затем закрыла глаза, сжав амулет в руках, и неподвижно замерла. Просидев так некоторое время, со вздохом протянула его мне:

— Нет, магию я в нем чувствую. Но чары мне не известны и я не помню, чтобы где-то раньше видела что-то подобное. Изран прав, тебе нужно к хранителю Каркетте. Если кто и знает, что это такое, то скорее всего именно она.

Так ничего нового и не узнав, я выставил из комнаты девушку и улегся спать.

* * *

На следующий день, проснувшись и приведя себя в порядок, я нашел Сорин в общем зале таверны в обществе дочки трактирщика, исполняющей роль барда. За завтраком, напомнив бретонке, что сегодня собираюсь пойти к дозорным, предложил отправиться туда вместе. Но девушка внезапно отказалась. Объяснив отказ тем же, чем и Изран ранее, а именно плохими отношениями с Каркеттой. В порядке извинений она подробно описала дорогу от Данстара до штаб-квартиры дозорных, расположенной в полудне пути от города, и отметила ее местоположение на старой карте Скайрима, которую я приобрел еще в Солитьюде. Затем рассказала про великанов, которые временами кочуют по здешним лесам, и посоветовала держаться от них подальше:

— Поверь мне, Герман, они достаточно разумны, чтобы не проявлять агрессию первыми. Но не слишком любят, если кто-то приближается к их стоянкам, — пояснила бретонка.

Так что, мне пришлось отправиться в путь в полном одиночестве. И спустя час, собравшись и покинув город, я уже шагал по имперской дороге, ведущей на юг. Первые несколько километров моего пути пролегли по равнине, обрабатываемой местными. Вдоль обочины дороги, местами огороженной здесь невысокими каменными заборчиками, располагались небольшие поля, засаженные овощами и злаками. В Скайриме уже подходило к концу короткое северное лето и, по хмурому и покрытому облаками небу, чувствовалось приближение дождливой осени. Местные фермеры начали уборку скудного урожая, поэтому тут и там на полях встречались бедно одетые мужчины и женщины с лопатами и серпами. Они работали, практически не обращая на меня внимания. Так, бросали иногда короткие равнодушные взгляды, да и только. Заметив один из таких взглядов, я криво усмехнулся про себя:

«Уже почти не отличаюсь от представителей этого мира, по крайней мере издалека.»

Через пару часов поля закончились и начался густой хвойный лес. Он был сухим и чистым. Высокие деревья, похожие на привычные сосны, басовито шумели от ветра. Периодически встречались небольшие заросли кустарников. Слышалась перекличка местных птиц. Углубившись на пару километров, я заметил издалека огромное кострище в стороне от дороги, по-видимому это и была пресловутая стоянка великанов, но ничего толком не разглядел, а подходить ближе, следуя совету Сорин, я не рискнул. У меня итак слишком много неприятностей в последнее время. Еще спустя пару часов наткнулся на развилку, похожую на описанную бретонкой. Достав карту и прикинув расстояние, предположил, что это и есть нужный мне поворот. И сошел с дороги на небольшую хорошо утоптанную тропу, уходящую в сторону видимых из-за деревьев высоченных гор. А через полчаса кружащая среди сосен тропа, наконец, вывела меня к расположенному на пологом склоне, тщательно очищенном от редких деревьев и кустарников, комплексу из нескольких строений. Большое двухэтажное традиционно деревянное здание на каменном фундаменте возвышалось над крохотными хозяйственными постройками и казалось словно вросло задней стеной в отвесную скалу. И это действительно оказалась штаб-квартира Дозорных Стендарра.

Но встретили меня несколько не ласково. Когда я любовался открывшимся видом на возвышающиеся над головой громадные скалы, вышедший навстречу серокожий немолодой данмер, одетый в глухой пластинчатый доспех, с накинутой поверх него серо-бежевой мантией и бежевым же капюшоном, поинтересовался с подозрением, что я здесь забыл. А в ответ на мою просьбу о встрече с хранительницей заявил, обнажив стальной клинок, что Каркетта в данный момент отсутствует и дозорные не принимают гостей, поэтому мне следует поскорее убраться отсюда, чтобы избежать знакомства с его мечом. На вопросы же о причинах я был грубо послан в Обливион. А о времени возвращения женщины данмер все же сообщил, что та вернется только через неделю.

Так, не солоно хлебавши, я и вернулся к вечеру того же дня обратно в Данстар. Где уже Сорин, в ответ на мое недоумение от такой встречи, спокойно предположила, что хранительница скорее всего инспектирует Сигнальную Башню Стендарра в Рифте, и сейчас в Зале Дозора находится только минимум членов ордена, вот они и встречают незваных гостей с опаской, ведь в зале хранятся артефакты даэдра.

* * *

В ожидании возвращения хранителя Каркетты, не зная чем себя занять, я предложил Сорин сходить к развалинам имперского форта, расположенным на скалистом холме неподалеку от города. Захватив оружие и немного еды, мы в тот же день отправились туда. В былые времена форт был, похоже, огромным. Крепостная стена, сейчас представляющая собой только груду гигантских каменных обломков, опоясывала весь немаленький холм. Сейчас же в целом виде более или менее сохранилась только высокая сигнальная башня, которую я заметил еще с корабля. Вход в строение, выполненный в виде небольшой пристройки, завалило обломками ограждения, упавшего с открытой верхней площадки сооружения, вперемешку с землей. А среди развалин свило себе гнездо семейство здоровых, размером со взрослую собаку, пауков. Когда я увидел неожиданно выскочившую из-за камня тварь, первой промелькнувшей мыслью было, что зря я проявил любопытство, и внезапно возникло желание поскорее убраться отсюда, что я и собрался было сделать. Но бретонка, по-видимому, уже сталкивавшаяся раньше с подобными местными монстрами, отреагировала совершенно спокойно и скомандовала, чем меня отрезвила:

— К бою! Целься им в голову! И будь внимательнее, они плюются паутиной! — и, вскинув лук, принялась поливать пауков стрелами. В итоге мы быстро расстреляли их с расстояния, не дав даже приблизиться. Правда я все же успел поймать несколько снарядов, которыми плевались мерзкие твари. Эти плевки оказались с сюрпризом. Паутина, из которой они состояли, мало того, что была весьма липкой, а при застывании прочной, так к тому же твари пропитывали ее каким-то ядом. Эта отрава, попав на открытую кожу, вызывала онемение и потерю чувствительности, словно от обморожения. Мне повезло, что я был в плаще и в перчатках, потому что, как рассказала девушка, этот яд довольно неприятно и надолго замораживает жертву пауков, таким образом твари делают запасы пищи.

Когда мы избавились от всех местных обитателей, то обшарили паутину, в которой, кроме мертвых тушек злокрысов и пары отравленных волчьих трупов, ничего ценного не обнаружили. Так же нашли спрятанный среди камней старый рассохшийся сундук, в котором лежало несколько ржавых дрянных мечей и сгнивший мешочек с десятком септимов. Видимо чей-то забытый тайник. Но я, вдохновленный находкой, решил поискать вход во внутренние помещения старой крепости. Обойдя весь форт, мы выяснили, что все возможные проходы в сооружение основательно завалены. Но не отчаиваясь, я предложил захватить шанцевый инструмент у кузнеца и разобрать завалы вокруг башни, ведь наверняка там где-то под ними есть дверь. И вот уже несколько дней мы занимаемся археологией, возвращаясь в город только затем, чтобы переночевать и пополнить запасы воды и еды.

* * *

— Скажи мне, Герман, зачем мы полезли в эти даэдровы развалины? — в очередной раз раздраженно спросила меня бретонка, брезгливо отчищая одежду от паутины. Я же, откинув здоровенный камень в сторону и обнаружив на его месте, наконец-то, край деревянной двери, устало присел на лежащий тут же огромный обломок какого-то здания, достал из мешка флягу с водой и, сделав большой глоток, в который раз со вздохом ответил:

— Я уже объяснял, что хочу проникнуть туда и осмотреть внутренние помещения, Сорин. Это простое любопытство, ну и может быть немного жажда наживы. И я также предлагал, если тебе не интересно, то могла бы остаться в городе, — девушка насмешливо фыркнула, бросив бесполезное занятие, так как паутиной тут было покрыто все свободное пространство, протянула руку, выхватила у меня фляжку и, снова проигнорировав мое предложение, прикрыв глаза, начала с наслаждением пить прохладную жидкость.

— А я тебе уже устала пояснять, что зря ты надеешься здесь что-то найти, — наконец оторвавшись, с сожалением перевернула емкость и, убедившись, что она действительно пуста, Сорин добавила. — Обычно имперские войска, оставляя свои укрепления, забирают все свое имущество. Порой кажется, что они выгребают со складов даже грязь и злокрысов. Да и, судя по состоянию этого форта, — она обвела рукой завалы битого камня, покрытого паутиной. — Его покинули наверное в прошлом столетии, и даже если тут что и было раньше ценного, то местные жители все уже растащили.

— Сорин, вот ты говоришь, что в Данстаре всем снятся кошмары? А ты не задумывалась, в чем может быть причина этого? — сменив тему, спросил я, забирая фляжку обратно и взяв в руки лопату, принялся откапывать найденную, наконец, дверь в башню.

Мне было действительно интересно узнать ответ на этот вопрос. Играл я давно и помню уже не все квесты, а на ролевках мы отыгрывали в основном противостояние легиона и братьев бури, стражей рассвета и вампиров. Ну и Темное братство конечно. Оригиналом игрового сюжета я не интересовался, просто ездил развлечься и увидеть Ее. И вчера ночью мне снова приснился сон с Ее участием. Причем проснувшись, я опять не мог понять где нахожусь. Сон был настолько реалистичным. Будто на самом деле снится мне именно Скайрим. А то видение и есть моя реальная жизнь. Это меня напугало, и вот сейчас я решил уточнить мнение у хоть и бывшей, но все же Дозорной. Может это связано с какими-то местными богами.

— Не знаю, — тем временем задумчиво протянула бретонка и, попинав отброшенный мной камень, схватила вторую лопату и принялась мне помогать. — В городе есть музей, его открыл несколько лет назад сумасшедший имперец… хм… Как же его звали? А, точно, Весул. Так вот, этот музей посвящен Мифическому Рассвету, была такая организация во времена Кризиса Обливиона. Я как раз только вступила в дозор. И мы проверяли его на даэдрические артефакты, но ничего не обнаружили. Так, безобидная теперь символика уничтоженного еще в прошлой эре ордена. Да дневники его членов, больше похожие на ностальгию старых пердунов о прошедшей молодости. К тому же этот Весул постоянно путешествует в поисках экспонатов для своего музея и редко бывает в Данстаре. Я была на днях возле его дома, думала посмотреть библиотеку, там иногда попадаются интересные книги. Оказалось его и сейчас нет в городе, и похоже давно. Но возможно Весул обнаружил, что-то новое и теперь хранит это в доме. Отсюда и кошмары, — пожав плечами, девушка отбросила лопату и немного капризно, сбив меня с мысли, закончила. — Все, Герман, дверь мы нашли, так что осталось немного. Но уже вечер и вода закончилась. Давай может продолжим завтра?

— Ты шутишь, женщина? — девушка наигранно надулась и сделала вид, будто собирается уходить, а я разозлился, что из-за ее капризов упустил мысль о причинах посещающих меня снов. — Тут осталось работы максимум на час. А завтра, если ты не забыла, возвращается Каркетта, и мне нужно будет с утра отправиться в Зал Дозора, и еще не известно, будет ли потом время сюда вернуться, — и, больше не обращая внимания на уставшую бретонку, продолжил работать лопатой, периодически отбрасывая руками попадавшиеся крупные обломки камня. Несколько минут спустя позади раздалось обиженное сопение, а затем рядом появилась Сорин с лопатой в руках и молча стала мне помогать. Спустя почти час, когда мы наконец полностью освободили проход к двери, обнаружилось, что и замок, и петли намертво заржавели. Но толстые деревянные доски, из которых было сбито дверное полотно, успели за столько лет изрядно сгнить, и я, с помощью лома и такой-то матери, сумел их выбить.

Внутри помещения было темно. Пахло одновременно пылью, гнилью и еще чем-то непонятным. Вернувшись к оставленным неподалеку вещам, бретонка принесла приготовленные заранее факелы. Запалив их и зайдя внутрь, мы оказались в небольшом зале, каменный пол которого был покрыт толстым слоем пыли, грязи и каменными же обломками, нападавшими похоже с растрескавшегося потолка и стен. Судя по расставленным рядами деревянным лавкам и невысокой кафедре перед ними, раньше тут был какой-то зал то ли для лекций, то ли для религиозных служб. Скамьи были частью сломанными, частью рассохшимися и сгнившими. На стенах висели обрывки истлевших гобеленов. Вдоль них стояло несколько металлических стоек с подставками для свечей. Видимо именно с их помощью осуществлялось освещение в зале. Подойдя к кафедре, я оглядел ее. На открытых полках обнаружилось несколько похоже так же, как и все здесь, кроме камня стен, сгнивших книг, свитков, каких-то непонятных ржавых металлических инструментов и знакомый маленький светящийся синий камень — камень душ. Пока я радовался очередной ценной находке, Сорин обошла зал, подсвечивая стены факелом, и остановилась позади меня, что-то молча рассматривая там. Спрятав камень в поясной мешочек, я подошел узнать, что же ее там так заинтересовало. Разглядев в ярком свете факела барельеф на стене, изображавший смутно знакомую фигуру, я в ступоре замер и наконец вспомнил, с чем были связаны кошмары жителей Данстара:

— Думаю, завтра я пойду с тобой в Зал Дозора, Герман. Хранитель Каркетта должна увидеть это, — прошептала спустя некоторое время девушка.

Магия — это общий термин, используемый для обозначения чистой энергии, которую можно преобразовывать в различные формы для различных целей. Магия происходит из Этериуса, а в Мундус она попадает через разрывы в Обливионе: звёзды и Солнце.

Несмотря на тысячи лет изучения, существует огромное количество спекуляций о том, как создается магия, как она может быть использована аэдра и даэдра, и как она может протекать между живыми существами.

Магнус — это бог (бог магии), разработавший чертежи Мундуса, его структуру. После завершения «работ» он покинул смертный мир, оставив за собой лишь след разрыва между мирами — Солнце. Из этой трещины в ещё нестабильный мир полилась чистая энергия. Большинство других Эт’Ада последовали его примеру, покинув этот мир, и оставив за собой более мелкие разрывы в Обливионе — звёзды, через которые так же льются потоки чистой энергии.

Одним из первых зарегистрированных случаев применения магии была магия айлейдов (хотя естественно, что магию стали применять гораздо раньше). Этот эльфийский народ был непревзойденным знатоком магического искусства, хранивший знания о нём, принадлежавшие ещё к Эре Рассвета. Они также научились использовать упавшие фрагменты Этериуса, известные как метеоритное стекло и метеоритное железо (все эти знания были утеряны с исчезновением айлейдов).

За время существования Нирна было разработано множество магических искусств, служивших для разных целей, от войны до религии. Так например известными магическими искусствами являются Шехай редгардов, Ту’ум нордов, звериный язык босмеров, змеиная магия маормеров, двемерские достижения в слиянии магии и технологий и т.д. Стоит помнить, что каждый из людей одарен магией по своему, и у каждого есть свои способности и особенности, однако пока ещё не родился тот, кто не был бы благословлен Магнусом. Отдельного упоминания заслуживает Магия Теней.

Большинство великих волшебников являются представителями расы альтмеров с островов Саммерсет, бретонов из Хай Рока, данмеров из Великого Дома Телванни или слоадов с Траса. В Тамриэле существует довольно много учреждений, которые посвящены изучению этого таинственного искусства: Гильдия магов, Орден Псиджиков, Коллегия Винтерхолда и т.д.

Однако стоит учитывать, что магическое искусство не всегда встречали тепло. Часто это было оправданно, так как магические исследования всепоглощающие во многих случаях, что делает магов угрозой для себя и других. Орден Псиджиков, старейшая из известных магических организаций в Тамриэле, в настоящее время считается изгоем из альтмерского общества из-за взглядов на религию и управление, идущие вразрез с точкой зрения правителей государства. Такое магическое искусство как некромантия вообще запрещена в большинстве обществ. После Кризиса Обливиона общение с даэдра также стало вызывать гнев, страх и порицание обществом.

* * *

— Сорин, ты ли это? — внезапно раздался удивленный возглас, совершенный низким громким голосом, едва мы вышли из леса на открытую местность перед базой местных охотников на всякую нечисть. Обладателем голоса оказался невысокий, но крепкий мужик. Он направлялся в нашу сторону, убирая за спину стандартный имперский лук, какими поголовно были вооружены лучники Легиона в Солитьюде. Похоже местный дежурный, охраняющий подходы к Залу. Первым, что бросилось в глаза при взгляде на него, это длинные бакенбарды и густые брови какого-то мышиного серого цвета, из-за которых он довольно сильно напоминал Саблезуба из известного фильма. Одет он был в такую же мантию с капюшоном, как и встреченный мной здесь в прошлый раз данмер, правда без доспехов под ней. — Ты наконец убедилась, что Изран просто упертый параноик? И все же решила вернуться к нам? А кто это с тобой? Твой новый единомышленник? Ты по-прежнему возишься с двемерским мусором, — произнеся все это дозорный громко расхохотался.

— Да, это я, Морик, — ответила девушка, когда мы подошли достаточно близко. И, видимо, узнав встречающего нас мужика, кисло скривилась и, сжав рукоять булавы, продолжила. — И я совсем не рада снова видеть твою заросшую рожу. Я здесь только для того, чтобы встретиться с хранителем Каркеттой. Она уже вернулась в штаб? У меня для нее есть важные новости. А это Герман, но тебя не касается, кто он.

— Меня зовут Морик Сидри, имперец, — поравнявшись с нами, представился мужик. На что я представился в ответ, пока Морик с интересом оглядывал висевший за моей спиной в специальном чехле блочный лук. Дозорный же удовлетворив любопытство уже серьезно произнес:

— Вы вовремя прибыли, мы вернулись несколько часов назад из Рифта. Там опять обосновались эти даэдровы культисты из Моровинда. Лезут в Скайрим постоянно, будто им тут медом намазано! В этот раз среди них оказались маги, Стендарр их покарай. И хранительнице пришлось возглавить отряд. Было жарко, мы потеряли пару новеньких в тех проклятых пещерах, — дозорный поморщился. — Так, что у вас за дела к Каркетте? Снова вампиры?

— Да будет Аркей к ним милостив, — произнесла Сорин, услышав о потерях ордена. — Нет, на этот раз угроза реальна, Морик. Мы с Германом возможно нашли причину кошмаров, которые беспокоят жителей Данстара. И об этом я хочу рассказать главе дозора.

— Да, хранительница в Зале, ты наверняка найдешь ее в подвале, — махнув рукой в сторону главного здания и еще больше нахмурившись, проговорил Сидри. — Она там помогает лечить раненных. Да прибудет с вами милость Стендарра.

База ордена решительно изменилась по сравнению с моим прошлым визитом. Если раньше при взгляде на постройки создавалось ощущение заброшенного дома в горах, то теперь здесь было оживление. Больше десятка человек и эльфов крутилось во дворе перед комплексом. Они распрягали коней, заводя тех в конюшню, рубили дрова, таскали ведра с водой. В небольшой кузне стояла суета, местный кузнец с помощниками правил оружие. Над главным зданием и маленькой пристройкой, видимо баней, вился белый дымок. В общем жизнь кипела. На нас по большей части не обращали внимания. Всего пара дозорных, не отвлекаясь от своих занятий, махнули приветственно руками бретонке.

При постройке главного здания Зала Дозора, похоже руководствовались планом стандартной скайримской таверны, а может строение и являлось когда-то в прошлом трактиром, во всяком случае сразу за дверью мы очутились в просторном зале, заставленном длинными столами, вдоль которых стояли лавки. Справа от входа обнаружился большой открытый прямоугольный очаг из камня, топившийся по черному, но как ни странно дыма и копоти в помещении было мало, вытяжка в высоком косом потолке над жаровней работала отменно. В стене напротив входа было несколько закрытых дверей, видимо ведущих в жилые и служебные помещения. Слева же вдоль невысоких деревянных перил, ограничивающих лестницу, уходящую в подвал, стояла знакомая по тавернам Данстара и Солитьюда стойка. Правда здесь на ней обнаружился алтарь Стендарра, окруженный различными подношениями. Такой я видел в Солитьюде, в храме богов, куда как-то заходил из любопытства. Перед алтарем стояло несколько длинных деревянных лавок, на которых, видимо, собирались дозорные, проводя службы своему богу. В зале находилось в данный момент пятеро монахов, которые сидели за ближайшим столом и, что-то тихо обсуждая, выпивали. Наше появление не осталось незамеченным, и все пятеро, резко замолкнув, принялись нас нерадостно разглядывать.

— Журар, кого ты сюда притащила? Своего очередного дружка из этой… как ее?.. А, точно, Стражи Рассвета, — довольно грубо поинтересовался давешний данмер. — Я уже говорил ему, чтобы он катился в Обливион.

— И я рада тебя видеть, Нелот, — с ядом в голосе поприветствовала эльфа девушка и, не обращая внимания на взгляды, отправилась в сторону лестницы в подвал, по пути спросив одного из нордов. — Каркетта внизу? — на что получила молчаливый кивок.

Подвалом базы дозора оказалось просторное, хорошо освещенное, помещение, сильно напоминающее склад, совмещенный с лазаретом. Сразу перед лестницей располагалось несколько коек, на двух из которых сейчас лежали двое нордов. Один совсем юный с традиционно светлыми длинными волосами лежал, отвернувшись к стене, и похоже просто спал. А вот второй уже постарше и рыжеволосый с аккуратно подстриженной бородой, на которой были заметны подпалины, бодрствовал и, лежа на спине, молча разглядывал потолок. Верхняя часть его тела, на груди и руках, была покрыта странными ожогами. Рядом с его койкой стояла немолодая женщина в стандартной мантии дозорных. Она, слегка наклонившись над, по-видимому, пациентом, сосредоточенно водила вдоль его тела руками, сияющими ярким, почти слепящим, золотистым светом. Этот свет, словно стекая почти незаметной дымкой с рук женщины и постепенно истаивая, окутывал мужчину. Отчего площадь ожогов на его теле медленно, но уверенно уменьшалась. И все это действо сопровождалось легким, на грани слышимости, хрустальным перезвоном. Мы оба, вместе с Сорин, почтительно замерли чуть в стороне, ожидая, когда целительница закончит процедуру лечения.

Наконец, сияние погасло, женщина устало распрямилась и встряхнула руками, будто сбрасывая скопившееся напряжение, повертела головой и плечами, разминая шею, а затем, обернувшись, заметила нас и, оглядев внимательным твердым взглядом, поприветствовала:

— Да пребудет с тобой милосердие Стендарра, Сорин, и с тобой, имперец, — хранитель Каркетта оказалась слегка уставшей женщиной лет пятидесяти с короткими светлыми волосами, чуть тронутыми сединой. Одета она была, как и все дозорные, в мантию. Но, судя по едва заметным жемчужным переливам изредка пробегающим по ткани, облачение хранительницы и главы Дозорных Стендарра было зачарованно мощной магией. Ее спокойный голос звучал негромко, с нотками скрытого недовольства, но с той самой интонацией, которая присуща людям, привыкшим отдавать приказы. — Зачем ты вернулась, Сорин? Я все уже сказала, когда ты покинула нас вместе с Израном.

— Я здесь с тревожной вестью, хранитель Каркетта, — немного смущенно, не зная куда деть глаза, начала бретонка, но потом встряхнувшись, продолжила уже твердо. — Мы возможно выяснили причину кошмаров, которые тревожат жителей Данстара. В старом фо…

— Не здесь, Сорин, — оборвала рассказ девушки нахмурившаяся женщина, оглянувшись назад, где у постели норда ее сменила высокая эльфийка, сейчас дающая мужчине какие-то зелья. — Пойдем ко мне в кабинет, там ты познакомишь меня с молодым человеком и подробно поведаешь все, что выяснила.

В небольшом, весьма аскетично обставленном кабинете, представляющем собой спальню, совмещенную с библиотекой, на основном этаже здания Сорин поведала хранительнице историю наших раскопок в старом форте. Услышав о барельефе с изображение Вермины, сильно фонящим магией, Каркетта ненадолго вышла из комнаты, а, вернувшись, сообщила, что отправила отряд дозорных все проверить, а заодно предупредить стражников Данстара о том, что дозорные будут вести раскопки в заброшенной имперской крепости, ведь форт находится почти в черте города. Дальше уже я говорил о причинах, побудивших меня посетить Дозор. Рассмотрев амулет, женщина отыскала в шкафу, стоящем тут же, книгу, в которой обнаружилось довольно подробное изображение именно этого артефакта. Текст с описанием подтвердил, что я стал обладателем даэдрического тотема Клыка и Когтя.

— Этот тотем реликвия племени скаалов. Это небольшое нордское племя, которое проживает в деревне на северо-востоке Солстхейма. Амулет является неотъемлемой частью, проводимой ими ритуальной охоты под названием Ристааг. По слухам эта охота проводилась в третьей эре, и тогда Нереварину удалось расстроить планы Хирсина, — пояснила Каркетта, когда убедилась, что амулет подлинный. — Я чувствую в нем сильные чары. Полагаю, что нападение на тебя медведей было вызвано именно им, Герман. И чем дольше ты будешь его хранить у себя, тем чаще будут случаться эти нападения. Вероятно, что как и любой даэдрический артефакт мы вряд ли сможем его уничтожить, но и хранить его здесь весьма опасно, — покачала она головой и надолго задумалась. А затем оценивающе принялась меня разглядывать. — Сейчас уже поздно, скоро начнется сезон штормов, и мало какой капитан согласится плыть на этот почти забытый северный остров. Так что я заберу у тебя этот тотем, — я было облегченно перевел дух, но тут женщина меня огорошила поручением. — Но следующей весной, если надумаешь вступить в наш орден, то я пошлю тебя отнести амулет шаману скаалов. Ведь ты сказал, что надолго застрял в Скайриме?

Я подтвердил не особо вдаваясь в причины, что действительно застрял здесь, а затем вежливо отказался от чести вступления в орден и задания плыть к черту на рога. Достаточно скомкано попрощался и спешно покинул базу Дозора, отправившись в Данстар. Сорин же осталась у дозорных, желая принять участие в будущих раскопках.

* * *

Едва Дозорные, получив обещание не чинить препятствий от ярла Белого берега Скальда, начали раскопки подземелий форта, как в Скайрим пришла осень. Море Призраков полностью оправдывало свое название. Над его водами сгустилась стена непроглядного тумана. И вот уже неделю, не переставая, свирепствовал ветер; на море он поднял шторм, а в небо согнал хмурые свинцового цвета тучи. Высокие серо-черные волны, взяв разбег где-то в тумане, с нерастрачиваемой яростью штурмовали скалистое местами побережье Белого берега, и, судя по обилию острых каменных обломков в кипящей белой полосе прибоя, штурм этот частенько венчался успехом. А при взгляде в клубящуюся серую дымку с берега порой действительно казалось, что над морем бродят какие-то гигантские темные силуэты, и при должной фантазии их можно было вполне принять за призраков.

На сушу же ветер обрушил потоки ледяного ливня, смешанного с острым градом. В такую погоду находиться в руинах старого форта стало абсолютно невозможно. Открытая всем ветрам площадка вокруг башни была последним местом, где хотелось бы проводить хоть какое-то время и уж тем более заниматься перемещением тяжелых камней. И раскопки, едва начавшиеся, пришлось временно прекратить. Монахи вернулись в свой штаб и к обычным делам. Я же остался в гостинице один и, не желая ввязываться в очередные неприятности, связанные с убежищем культистов Вермины, пережидал непогоду, размышляя, чем мне заниматься дальше.

В самом Данстаре все же было немного полегче. Небольшая бухта, в которой располагался город, окруженная невысокими скалистыми холмами с трех сторон, а со стороны моря прикрытая архипелагом, являлась этаким островком спокойствия посреди осеннего буйства природы северного края. Шахтеры все так же продолжали добывать руду в глубинах скрытых под землей шахт. Работники плавилен, извергающих уже привычные клубы черного дыма, сейчас теряющегося на фоне затянутого серыми тучами неба, все так же безостановочно лили металл. Немногочисленные стражники лениво бдили за порядком. В город даже зашло несколько караванов с различными товарами, несмотря на погоду в Скайриме, следующих в Солитьюд и в Хай Рок. И только лишь немногочисленные рыбаки и работники пристаней, с тоской поглядывая в сторону беснующегося моря, отправлялись убивать время безделья в местную таверну.

А в единственном трактире города в эти ненастные недели жизнь наоборот кипела и била ключом. В общем зале постоянно собиралась толпа народа; большой очаг жарко пылал огнем, было дымно и шумно, на стенах горели многочисленные свечи, ярко освещая помещение, а восхитительные запахи еды и ароматной выпивки дразнили обоняние посетителей. Норды в попытках отвлечься от непогоды сурового времени года пили, ели, смеялись, громко пели песни, приставали к дочке трактирщика Карите, исполняющей в таверне роль барда. А все разговоры нет-нет, да крутились вокруг обнаруженного в старом форте прибежища мерзких даэдропоклонников, из-за которых столько лет жителей Данстара мучили кошмары. При этом местные с надеждой обсуждали действия Дозорных.

Поначалу я хотел было присоединиться к этому празднику жизни, но потом вспомнил, что собирался все-таки разобраться в местной магии. Поэтому, заперевшись в своей комнате, вытащил со дна своего мешка обе книги — «Руководство по зачарованию», том заклинания «Приглушение шагов» и найденный ранее в форте маленький камень душ, который, как я уточнил у Сорин, был заполнен душой под завязку, а также единственный зачарованный предмет оставшийся у меня — меч Клинков. И приступил к познанию неведомого.

* * *

— Черт! Опять ничего не выходит! Агрх! — я отбросил в сторону треклятую книгу и откинулся на кровати. Вот уже вторую неделю я бьюсь над заклинанием, описанным в книге, которую мне вручила чародейка Сибилла Стентор. Впервые открыв ее, я подумал, что это описание какого-то сложного философского или математического расчета. Все слова были вроде бы знакомыми, но складывались в такую заумную белиберду, что я тогда было решил — местная магия не для меня. Но затем я догадался спросить совета у кого-нибудь из местных. Сначала я подошел к Сорин, но бретонка сообщила, что максимум в чем она разбирается это чары в предметах, и отправила меня к Каркетте. Женщина же, занятая делами в руинах старого форта, где велись раскопки, и Зале Дозора, управление которым с нее никто не снимал, не сразу смогла выкроить для меня время. Когда же наконец я застал ее свободной в личном кабинете в штабе дозора, то она просто вручила мне очередную книгу:

— Заклинание из этой книги, Герман, является базовым. Именно с него чаще всего начинают обучение чародейству, — объясняла женщина, отдавая мне книгу. — К тому же я уверена, что тебе, молодой человек, будет проще разобраться именно в магии восстановления, а не иллюзий, — она кивнула на том заклинания «Приглушения шагов» в моих руках. — Обычно вам, я имею в виду имперцам, она дается проще любой другой. А вот если ты сможешь освоить это заклинание, то я с удовольствием прочитаю тебе пару лекций о школе магии восстановления. А пока ступай у меня последнее время стало много забот, между прочим благодаря именно тебе, Герман, — усмехнувшись напоследок, она выставила меня из своего кабинета.

И если в первой книге было описано заклинание «Приглушения шагов». Как я понял из описания, оно должно заглушать производимый заклинателем шум, пока чары действуют. То во второй было описано простейшее заклинание «Лечения», подобное тому, что применял для моего исцеления Хротгар. Правда старый рыбак использовал чары следующего уровня — «Исцеляющие руки».

«Во время действия этих чар магическая энергия, концентрируемая заклинателем стимулирует рост клеток, повышая их деление, практически моментально создавая новые ткани,» — указывалось в книге. Невероятно! Даже учитывая очень слабый эффект этого заклинания и необходимость предельной концентрации для его исполнения. Скорость заживления ран все равно не сравнится с любой методикой, применявшейся на земле. И еще более неожиданным для меня стало то, что в мире, который словно застыл в средневековье, ученые и маги знают о строении живого организма такие подробности, как существование клеток.

С описанием принципа воспроизведения этого заклинания я разобрался быстро. Для его создания требовалось сконцентрировать магию на поверхности ладоней, используя положительные эмоции и желая исцелиться. Заклинание действовало именно на себя. Причем, что странно концентрация магии производилась в ладонях, а исцеление шло по всему телу. Но при этом существовало множество ограничений. Заклинание восстанавливало именно недавно поврежденные ткани до определенного состояния, а вот, например, исцелить болезнь не могло, пока источник болезни не устранен. Также оно не исцеляло зарубцевавшиеся раны. То есть им нельзя было свести шрамы или отрастить давно утраченные органы. В общем ограничений было полно. И уж тем более с помощью заклятий исцеления не получилось бы замедлить старение, по крайней мере таким примитивным, как было у меня. Но тем не менее это была Настоящая Магия.

Проблема была в другом, как почувствовать то, что местные впитывают с рождения, и с чем я, рожденный в другом мире, никогда не сталкивался. Пусть меня все повсеместно считают имперцем, но дело в том, что я им не являюсь. На досуге я все же выяснил, что имперцами здесь называют представителей человеческого вида, населяющих Сиродиил, в основном коловианцев и нибенийцев. Но для меня имперцы выглядели как типичные европейцы, а вот, например, норды в большинстве были похожи на славян. К коим я и привык себя всегда относить. Так, ладно, что-то я отвлекся. Возвращаясь же к моим попыткам почувствовать местную магию, я снова обратился за советом к Сорин:

— Проще всего было бы получить благословение от камня-хранителя. Но Камень Мага находится возле Ривервуда, есть такой городок на юге Вайтрана. До него больше недели пути только в одну сторону. А прямо сейчас же можешь использовать камень душ, который ты нашел на развалинах. Он как раз заполнен, — посоветовала девушка. — Попробуй помедитировать с ним. Он довольно сильно фонит магией. Именно так я училась распознавать чары на вещах, когда была дозорной, — затем ненадолго задумалась и добавила. — Хотя магия душ скорее относится к школе колдовства, а ты хочешь научиться заклинанию исцеления. Удобней конечно было бы воспользоваться пентаграммой душ и какой-нибудь вещью с чарами из школы восстановления. В общем если с камнем не выйдет, то пентаграмма есть у придворного мага в Белом зале, а зачарованную вещь я тебе дам.

В итоге, я, снова заперевшись в своей комнате в таверне, провел несколько дней в попытках медитации. Но ничего почувствовать так и не смог. Этот маленький, размером с кулак ребенка, синий мерцающий камень был холоден и абсолютно безразличен к моим желаниям. Пришлось отправиться на поклон к местной чародейке.

Мадена, пожилая, немного отрешенная, бретонка, выполняющая роль придворного мага при ярле Данстара, абсолютно не возражала, когда я пришел к ней с просьбой воспользоваться ее пентаграммой душ. И даже дала пару советов по ее использованию, а затем с удовольствием продала мне для экспериментов несколько невзрачных колец со слабыми чарами, облегчающими создание заклятий магии восстановления. Но при этом, наотрез отказалась давать какие-либо уроки магии. Едва я заикнулся об этом, отправила меня в Коллегию Винтерхолда.

Пентаграмма душ представляла из себя большой пятиугольный стол. Массивная столешница была выполнена из цельного куска темного неизвестного мне дерева. Череп, который я заметил еще в Солитьюде в покоях Сибиллы, принадлежал не человеку, как я подумал вначале, а какому-то крупному рогатому существу, в его рогах был встроен мутный болотного цвета прозрачный шар из какого-то непонятного материала, похожего на неполированное стекло. Внутри шара постоянно клубилась дымка ядовито-зеленого цвета. Сама же столешница, расчерченная сложным рисунком из прямых линий, была подсвечена десятком свечей и мерцала огромным количеством символов, нанесенных на ее деревянную поверхность и испускающих бирюзовое свечение. Некоторые символы я опознал, они были описаны в книге по зачарованию Сергия Турриана. Эти знаки отвечали за различные направления магии: колдовство, восстановление, иллюзии и так далее.

В общем, окончив разглядывать рабочий инструмент местных магов, я взял одно из колец и расположил его на пентаграмме, как было указано в учебнике. И, действительно, символ, обозначающий школу восстановления, засветился чуть ярче остальных. Дальше я положил руки на нужные места, согласно инструкции, и сосредоточился с желанием познать чары из предмета. Кольцо медленно прямо на глазах истаяло с фиолетовым свечением, а я наконец смог ощутить где-то на границе сознания Нечто. Нет, это было не знание, а просто новое, сложно объяснимое ощущение, не похожее ни на вкус, ни на осязание, ни на запах. Словно у моего организма вдруг возникло шестое чувство. Но вместе с тем как фиолетовое свечение на пентаграмме погасло, это Нечто исчезло без следа. После того, как я испортил все купленные кольца, кроме одного, которое надел на себя, и запомнил новое ощущение, дело в освоении заклинания «Лечения», наконец-то, сдвинулось с мертвой точки.

Конечно, концентрироваться на мыслях о приятном, когда у тебя что-то болит, не очень просто, но это уже дело практики. Когда, наконец, заклинание «Лечения» мне впервые поддалось, книга внезапно истаяла прямо в моих руках. А в голове возникло четкое знание структуры заклинания. Это было так неожиданно, что я поначалу дико испугался. Решил, что опять кто-то лезет мне в голову. Но потом вспомнил, что так и было в игре. А в реальности, я так и не смог ни от кого из местных добиться внятного объяснения произошедшего. Единственное, что я узнал, что Тома Заклинаний — именно так с большой буквы — это очередное порождение Магнуса — местного бога чародейства, который и подарил магию смертным. Я не стал пытаться объять необъятное и просто принял это как данность. Может быть когда-нибудь, в будущем, когда я наконец решу все свои дела с Темным Братством, Матерью Ночи, Ситисом, Талмором и прочими Силами этого мира, которые чего-то от меня ожидают; а затем устроюсь спокойно в этом мире, вот тогда я и займусь исследованием этого и других магических феноменов, а так же попытками вернуться в свой мир. Ну, а пока, когда заклинание «Лечения» мне наконец поддалось, то я принялся им постоянно пользоваться.

Пусть в моем исполнении чары выглядели, не как ровное солнечное сияние заклятий Каркетты, а скорее напоминали мерцание испорченной ртутной лампы, причем звук тоже был очень похожим. Пусть я постоянно вываливался из состояния концентрации, прерывая действие чар, а также быстро выдыхался, так как оказалось, что способность пропускать через себя поток магической энергии, вызывает вполне физическую усталость. Пусть развить эту пропускную способность или так называемый резерв маны возможно только практикой или артефактами мне в данный момент не доступными, но все же Настоящая Магия Своими Руками, так меня вдохновила, что я игрался почти неделю. Делая бритвой мелкие порезы на руке, а потом наблюдая, как они медленно затягиваются под воздействием Магии, я испытывал ни с чем не сравнимую радость.

Когда же эйфория от первого сотворенного заклинания немного спала, вдохновленный первым успехом, я вернулся к книге Сибиллы. И тут меня постигло жестокое разочарование. Во-первых, здесь уже помимо концентрации требовалось совершать определенные жесты, а во-вторых необходимо было удерживать в голове определенный образ. По отдельности, кроме наверное сумбурно описанного образа, все получалось довольно легко, а вот свести все три компонента вместе никак не удавалось. В игре все было значительно проще, читай книгу и кастуй заклинания, если маны хватит. А в реальности Магнус, или кто там на самом деле сотворил эти книги, создал препятствие для неофитов, жаждущих познать Магию. Вначале нужно было самому сплести заклинание по описанию в книге, и только тогда книга вкладывала в сознание точное знание. Хотя возможно это задумывалось, чтобы чародеи искали свои пути в познании магии, создавая новые заклинания и новые направления, а не пользовались только готовыми. Кстати, я уже упоминал о своеобразном перезвоне при работе заклинаний Лечения. Так вот, оказалось, что магия — это не свет, и не звук, а какой-то иной вид энергии, возможно, действительно, не существующий в моем прежнем мире. И также, как и в игре, здесь в реальности опытный чародей при должной концентрации может плести заклятья абсолютно беззвучно и незаметно.

И в данный момент я в очередной раз пытался создать это заклинание. Ладно попробуем еще раз. Я встал, взял книгу в руки, вызвал в голове нужный образ — звуков нет, тишина, пустота — и медленно, аккуратно выполнил необходимые жесты. Снова возникло знакомое ощущение на краю сознания, но отличающееся от того, которое я чувствовал при использовании заклятья «Лечения»; вокруг моих кистей начала формироваться серая едва заметная дымка, помещение заполнил легкий почти неслышимый шипящий звук, и…

— Герман! Собирайся! Парни наконец смогли пробиться внутрь башни! Ты не можешь это пропустить, — распахнув дверь, в комнату влетела воодушевленная Сорин, сбивая мне концентрацию, заклинание в очередной раз сорвалось, дымка рассеялась, а я снова почувствовал холод. Именно холод я почему-то начинал ощущать после использования магии. Странно у местных совсем другие ощущения, я уточнял.

— Черт! Опять сорвалось! Агрх! — и я, снова отбросив треклятую книгу в сторону, раздраженно откинулся на кровати.

Из книги неизвестного автора «Снохождение»:

«Таинственные алхимики Вермины

Тысячелетиями жрецы Вермины оттачивали искусство алхимии. Сложность и могущество изготовляемых ими зелий поистине легендарны. Подобные алхимические сокровища пользуются столь большим спросом, что за одну-единственную настойку, появившуюся на черном рынке, покупатели готовы отдать десятки тысяч септимов.

Из того количества зелий, о которых известно в наши дни, Апатия Вермины впечатляет более всего. Один глоток этой тягучей жидкости способен погрузить выпившего в состояние, известное как снохождение. Находясь в нем, любой может испытать сны других, будто бы сам в них находится. Он становится неотъемлемой частью сна и ведет себя в нем соответственно. Все другие обитатели сна принимают его за того, кому принадлежит сон; более того, принявший зелье замечает, что его привычки, манера речи и даже знания претерпевают соответствующие изменения.

Когда некто принимает зелье, для окружающих он как будто бы исчезает. И то расстояние, которое он проходит во сне, он также проходит в реальном мире. Когда эффект Апатии развеивается, принявший зелье возвращается в реальность в то самое место, где развивались события сна. Некоторые сноходцы перемещались всего на несколько шагов, а кто-то за несколько минут — на тысячи миль от того места, где прежде находился.

Необходимо отметить, что снохождение крайне опасно и непредсказуемо. В чужом сне тот, кто принял зелье, может испытать такие угрожающие безопасности и здоровью ситуации, как болезнь, насилие или даже смерть. В большинстве случаев он просто выпадает обратно в наш мир без малейшего вреда для себя, однако бывали случаи, когда сноходец так и не вернулся в реальность и был признан пропавшим без вести или же вернулся, но уже мёртвым. Также вполне возможно, что он выпадет в реальность в опасном месте или же в неподходящий момент, хотя во время снохождения оно могло показаться совершенно безобидным.

Апатия Вермины столь же загадочна и непостижима, как и те жрецы, что создали ее. Неизвестно, является ли этот уникальный способ перемещения еще одним эффектом самой Апатии или происходит по странному капризу Вермины, но тот потенциал, что скрывает в себе снохождение в ситуациях, когда необходимо преодолеть кажущиеся непреодолимыми препятствия, несомненно, перевешивает опасности, связанные с загадочной природой этого состояния».

* * *

— Аркей говорит, хорошо, что мы здесь, но я как-то не уверен. Что-то в этом месте неладно, — задумчиво протянул короткостриженый незнакомый мне мужик, одетый в желтую монашескую рясу из грубой ткани в комплекте с неожиданно латными стальными перчатками. Он внимательно разглядывал, периодически прикасаясь к ней пальцами, прозрачную пленку, похоже, магического барьера, закрывающего проход в огромный зал, обнаруженный дозорными в глубине подземелий форта. Затем замолчал, отстранившись от преграды. Замер, словно к чему-то прислушиваясь. И внезапно начал негромко и непонятно бормотать, иногда меняя интонацию, будто переспрашивая или отвечая на какие-то вопросы, или пытаясь кого-то убеждать, так что со стороны казалось, словно он с кем-то разговаривает, но, похоже, что этот чудаковатый то ли маг, то ли жрец просто разговаривал сам с собой. — Что? Нет-нет, я понял. Ладно. Ладно, — наконец, закончив этот странный диалог с невидимым собеседником, он возбужденно развернулся и воодушевленно заявил стоявшему до этого в ожидании позади него Морику. — Вы не волнуйтесь, я тут освоюсь, и мы с Аркеем начнём здесь порядок наводить, — и, больше не обращая ни на кого внимания, стремительно, громко бряцая по полу, похоже, стальными же сапогами, скрылся за дверью, ведущей в соседнее помещение. Сидри же окинул нас с Сорин усталым взглядом, обреченно простонал, ударил со злостью кулаком по пленке барьера, не причинив, впрочем, прозрачной преграде никакого вреда, и устремился вслед за ушедшим, похоже, местным жрецом Аркея со словами:

— О, Стендарр милосердный! Флоренций, не нужно наводить здесь порядок. Просто скажи, ты сможешь снять этот проклятый барьер или нет?

Пока я увлеченно пытался освоить местную магию, в Скайриме прошел почти месяц. Дожди сменились сухой, но морозной погодой. Температура воздуха была низкой, но пока, похоже, опускалась ниже нуля только по ночам. Трава и немногочисленные лиственные деревья в окрестностях Данстара сменили цвет на золотистый. Лужи по утрам стали покрываться ледяной коркой, которая, впрочем, за день успевала растаять. А на берег данстарской бухты воды моря Призраков стали приносить куски льда. И, несмотря на то, что сильных штормов больше не было, прибытие новых кораблей в порт стало редким событием. Зато зачастили пешие караваны торговцев, курсирующих между Виндхельмом и Солитьюдом. И на въезде в город почти всегда можно было прикупить необходимые вещи на стихийно организуемых караванщиками небольших торжищах. Там я в очередной раз обновил свой гардероб, обзаведясь зимней одеждой.

За это время дозорные успели установить большой лагерь вокруг заброшенной имперской башни и раскопки шли полным ходом. Барельеф с изображением Вермины — даэдрической принцессы, Повелительницы Кошмаров — в том зале, который мы обнаружили с Сорин, оказался магическим барьером. Он запечатывал проход в основные помещения в подвалах крепости. Маги дозорных не смогли сходу снять печать, и тогда было решено разобрать другие завалы, чтобы попасть вниз в обход этого препятствия. Но начать работу помешали начавшиеся дожди. И, наконец, сегодня спустя почти месяц рабочие все же смогли пробиться в одно из внутренних помещений. Им оказалась библиотека. И Сорин решила, что раз я увлекся магией, то мне будет интересно осмотреть книги, собранные здесь культистами Вермины, пока Дозорные Стендарра не успели уничтожить или припрятать все, что они посчитают небезопасным.

И вот, спустившись по деревянным лесам, установленным вокруг прокопанного прохода, в глубину подземелий, мы оказались на небольшой площадке, направо и налево от которой уходила широкая лестница. Именно здесь мы только что стали свидетелями забавной сценки с участием Морика Сидри и незнакомого мне жреца Аркея по имени Флоренций. Площадка являлась своеобразным балкончиком. Пламя пары факелов, закрепленных на стене, слегка разгоняло окружающую темноту, позволяя осмотреться. Прямо напротив входа, через который мы попали сюда, располагались перила, ограждающие лестницу. Сквозь арочный проем над ними в тусклом свете факелов можно было разглядеть контуры огромного круглого помещения, уходящего глубоко вниз и утопающего в густой темноте. Лестница опоясывала его вдоль стен и, видимо, вела на нижние этажи. И на всем ее протяжении изредка встречающиеся арочные проемы над перилами были затянуты испускающим слабый сиреневый свет магическим барьером, не позволяющим попасть в основной зал. Налево лестница, изгибаясь вдоль стены, уходила вверх и через несколько метров упиралась в тупик. Там, по словам Сорин, находился выход в ту комнату, которую мы с девушкой откопали первой. И проход в нее был запечатан зачарованным барельефом с изображением Вермины. Справа же, вниз по лестнице, в стене обнаружилась еще пара дверей, ведущих в незащищенные барьером залы, ближайший из которых и был обещанной мне библиотекой. А встреченные нами только что дозорные скрылись в дальнем проходе. Немного ниже по ступеням, они изучали прозрачную пленку силового поля, перегораживающую в том месте лестницу. За барьером справа на стене висела странная светящаяся конструкция из камней душ. От этого магического устройства к барьеру тянулись потоки сиреневого света, если мне не изменяет память, то именно оно и поддерживает защиту этого святилища Призывателей Ночи.

Подойдя ближе к магическому силовому полю, перегородившему арочный проем, я попытался разглядеть дно основного зала. Там в игре находился Посох Порчи, даэдрический артефакт Вермины, ставший причиной ночных кошмаров жителей Данстара. Но в реальности первый этаж подземелья терялся во тьме, и я перевел внимание на прозрачный барьер. Осторожно протянув руку, с опаской его коснулся. Бледно-сиреневая пленка на ощупь была твердой, как камень, такой же холодной и слегка мерцала. Сняв перчатку, я уже смелее приложил к ней руку. С помощью обретенного, благодаря занятиям магии, шестого чувства я ощутил на границе сознания слабую пульсацию магической энергии. Это ощущение напомнило мне магию, заключенную в камнях душ:

— Барьер создан на основе школы колдовства? — оглянувшись, уточнил я у стоявшей рядом девушки.

— Почувствовал? — кивнула в ответ она и, спустившись к проходу, ведущему вниз по лестнице, указала за прозрачную преграду. — Вон там, за барьером, видишь, на стене непонятная конструкция из камней душ. Она питает барьер. И, по словам Каркетты, для его разрушения, необходимо разорвать контур, образованный камнями. Но сделать это возможно только изнутри, — тут бретонка усмехнулась. — Странный парень, которого ты только что видел, это Флоренций Бений. Он бывший жрец Аркея и лучше хранительницы разбирается в магии. Вся надежда на то, что он сможет выяснить, как снять этот барьер. Пойдем, — и Сорин направилась к двери, за которой до этого скрылась парочка. — Скорее всего, уцелевшие книги уже успели собрать в одном месте. И наверняка Бений начал их разбирать. Там же должна находиться Каркетта. Похвастаешься перед ней своими успехами в магии. Слышала, она обещала тебе пару уроков, если сможешь освоить заклятье Лечения, — когда же я с любопытством заглянул в первую дверь, рассмеявшись, добавила. — Но если ты как обычно мне не веришь, можешь сам все проверить еще раз, там за дверью библиотека культистов, похоже, что раньше она была очень богатой.

В помещении, где в прежние времена располагалась библиотека, похоже, когда-то давно случился пожар. И, не смотря на прошедшее время, в зале все еще пахло гарью. На колоннах, частью разрушенных так, что в одном месте обвалился потолок, который они поддерживали, а также на стенах в специальных держателях горели свечи. Так что эта часть подземелья была хорошо освещена. Большинство деревянных стеллажей с книгами сейчас представляло собой просто почерневшие головешки, сваленные в беспорядке в куче серого пепла. Обойдя похоже уже бывшее книгохранилище по кругу и, спустившись на нижний уровень, я убедился, что даже если здесь что-то и сохранилось, то дозорные уже успели все это вынести.

Из библиотеки вело две двери. За одной я обнаружил пустую каморку, в которой стоял только разбитый и пустой сундук. А вторая вела в темную комнату, освещенную одиноким факелом и похожую на склад. Проходя через нее, я споткнулся в полумраке о какую-то бочку, затем наткнулся на чье-то мертвое тело и от испуга чуть не скатился с очередных ступеней, прежде чем достиг, наконец, освещенного на этот раз магическими огнями помещения.

— Аккуратней, не уроните, увальни, не труп орка несете! — громко понукала знакомая альтмерка двух нордов, которые тащили огромный сундук в сторону второго выхода. — Здесь собраны самые ценные ингредиенты.

— Да, поняли мы, Вали! Еще в прошлый раз все поняли. Хватит уже вспоминать тот случай. Кто ж знал, что Нелот сложил в тот мешок склянки с зельями?! — огрызнулся один из нордов, на что упомянутый данмер оглянулся и пожал плечами. — Он с виду ничем не отличался от мешков с трупами.

Зал, в который я попал, оказался весьма просторным и, судя по расставленным на нескольких больших столах всевозможным стеклянным приспособлениям, использовался раньше как алхимическая лаборатория. Вдоль стен стояли многочисленные стеллажи. С них в данный момент Нелот в компании с бретонцем, имени которого я не знал, а так же убежавшая от меня Сорин собирали в открытые сундуки, различные ингредиенты. Всякие чашки с порошками, баночки и мешочки с сушеными травами, корешками и ягодами, а также части неизвестных мне представителей местного животного мира. Чуть в стороне от них, за еще одним столом, заваленным книгами и батареей разнокалиберных флакончиков с зельями, разместились Флоренций Бений, Морик Сидри и хранительница Каркетта и что-то негромко, но весьма активно обсуждали. К ним я и направился.

— …хочешь сказать, что по-другому не получится? — возмущенно воскликнул Морик.

— Аркей никогда не даёт ясных ответов, когда дело касается жизни и смерти. Выпивший это зелье Вермины может выжить, а может и никогда не проснуться. Но всегда остаётся надежда… — наигранно печально ответил ему жрец, смиренно опустив голову, отчего бретонец чуть было не рванулся схватить его за рясу, но под тяжелым взглядом Каркетты во время себя одернул.

— Ладно, хватит, успокойтесь, оба! — хранительница, устало массируя виски, прервала мужчин, слегка повысив голос. Видимо, они спорили уже по второму кругу. — Значит, чтобы обойти барьер, мы должны выбрать одного из нас, кто выпьет Апатию Вермины, а затем через сон спящих культистов или орков снимет изнутри барьер. Я поняла тебя Флоренций, — и, взяв в руки объемный фолиант и высокую бутыль с темной жидкостью, отправилась к выходу. — Мне нужно подумать, заканчивайте пока здесь. Я буду снаружи, — заметив же меня, отгородилась рукой с бутылью и немного раздраженно, не останавливаясь, проговорила. — Здравствуй, Герман. Извини мне сейчас не до тебя. Вон, обратись к Флоренцию, он сможет ответить на твои вопросы.

Бретонец тоже нервно мне кивнул, подхватил один из приготовленных мешков с ингредиентами и, кинув еще один взгляд, не обещающий тому ничего хорошего, на бывшего жреца Аркея, отправился вслед за хранительницей.

— Мы рады приветствовать тебя в этом недобром месте, друг мой, — тем временем поприветствовал меня Флоренций и, продолжив копаться в книгах перед собой, поинтересовался. — Что я могу сделать для тебя?

Я коротко рассказал о своей проблеме с магией. И объяснив, что начал заниматься ей для того, чтобы попасть в Коллегию Винтерхолда, а именно в библиотеку магов. Жрец выслушал меня, не перебивая, так и продолжая бессистемно перекладывать фолианты, но когда я продемонстрировал более-менее освоенное заклинание «Лечения», отвлекся от перебирания книг и внимательно стал разглядывать неровное холодное свечение, возникшее вокруг моих рук.

— Благородное искусство магии Восстановления, изящное и необычное исполнение, — увлеченно воскликнул он, а затем тихо забормотал, так чтобы слышал только я. — Что? Нет, это не то, что я... Да, но... Правда? Точно? Хорошо. Аркей говорит, что ему нравится твое стремление. У меня другая точка зрения, но в таком случае спорить не принято, поэтому я помогу тебе заполнить пустоту.

— Пустоту? О чем ты?

— О твоих чарах естественно, — недоуменно ответил жрец. — Когда ты творишь заклинание, от тебя веет холодом, но... — Флоренций надолго замолчал, словно опять к кому-то прислушиваясь, а потом снова раздраженно забормотал — Слушай, не буду тебе врать. Понятия не имею, что это значит. Но Аркей говорит, что ты похож на звезды, такой же холодный и магия, окружающая тебя уходит куда-то... — он покрутил головой. — И мне не слишком это нравится.

— Ты сказал что-то о моем стремлении. Я ищу возможность вернуться домой. Аркей может мне помочь? — осторожно спросил я. Меня сильно напрягло, что этот чудаковатый жрец с такой легкостью почувствовал мою инаковость.

— Ну, Аркей вмешиваться не будет… не здесь и не сейчас, — смутившись, ответил мужчина. — Но он говорит, что я должен помочь тебе с магией. И с этим я с радостью помогу тебе, — уже воодушевленно начал, было, он, но, оглядевшись, заметил присутствующих здесь дозорных, которые, не обращая на нас внимания, мародерничали, и озабоченно закончил. — Но, пожалуй, не здесь и не сейчас. Ступай, мой друг. Я найду тебя позже.

* * *

Моя жизнь после начала занятий магией с Флоренцием довольно быстро вошла в размеренную колею. Получив доступ к почти нормальному учителю, я, наконец, решил прекратить свое затворничество. По утрам, когда всходило солнце, я, приведя себя в порядок, начал делать пробежки и до изнеможения заставлял работать своё тело. Этот мир таит в себе множество опасностей и необходимо поддерживать себя в тонусе. Я возобновил занятия с луком и восстанавливал навыки метания ножей, которые, похоже, подрастерял за проведенные на гражданке годы. Очень уж резво уклонялся от них бард-вампир в Драконьем мосту. А уже после обеда отправлялся в подземелья форта, где под руководством чудаковатого жреца постигал тайны искусства магии Восстановления.

— Что есть жизнь? — спросил меня Флоренций, когда я встретился с ним на следующий день после визита в Храм Призывателей Ночи, и сам же начал воодушевленно отвечать. — Жизненная Сила протекает в каждом из нас, именно она отличает живого человека от мертвеца. Тело наше, живо оно или нет, внешне выглядит практически одинаково, но есть что-то такое, что ощутимо нами, что говорит нам о жизненной энергии того или иного человека. И Аркей, наделяя нас этой энергией, внимательно следит за правильным балансом смертей и рождений в физическом мире. А искусство магии восстановления позволяет нам обращать свою силу на связь с жизненной энергией. В этом и заключается главное отличие адептов школы восстановления от прочих. Мы не изменяем реальность, а лишь поддерживаем баланс. Применяя заклинания исцеления, чародей должен ощутить энергию жизни и направить на ее восстановление свою магию. Таким образом, он избавляет живое тело от любых искажение принесенных извне. И ты уже успел научиться этому. Второе направление школы восстановления — это освящение. Аркей помогает смертным найти дорогу в жизнь после жизни. И на всех кто противится этому, он обрушивает свой гнев. И сплетая чары освящения, маг создает резонанс жизненных энергий, разрушая связь между душой и мёртвым телом, в результате чего тело перестаёт слушаться, а в иных случаях и вовсе разрушаться...

Это цветистое вступление с постоянными отсылками к Аркею, наверное, должно было внушить ученику священный трепет перед предметом его изучения.

— Но об этом я расскажу тебе позже, мы же сейчас поговорим об оберегах. Знание сил оберегов крайне важно для любого мага. Когда сражаются два опытных волшебника, единственная защита, которая действительно может справиться с враждебной магией — это оберег. Маг использует магическую энергию для создания стены, поглощающей магический урон. Чем лучше волшебник владеет данным заклинанием, тем более прочные и долгосрочные обереги он создаёт. Почему же обереги также относятся именно к магии восстановления? Как я уже упоминал ранее, мы не изменяем реальность, а лишь поддерживаем баланс. Но если исцеление и освящение исправляют уже искаженную, противную Аркею суть. То заклятья оберегов препятствуют этому самому изменению. Начнем, пожалуй, с демонстрации, — и после этих слов жрец вытянул вперед руку, сконцентрировался, и перед ним словно выплеснулась широкая прозрачная пленка магического барьера. Его центральная часть, вокруг ладони мага, напоминала слегка мутное стекло, а края щита были теплого небесного оттенка синего. Они находились в постоянном движении, едва мерцая и постепенно истаивая примерно в метре от ладони Флоренция. По форме барьер напоминал чуть выпуклую почти идеально круглую линзу около полутора метров в диаметре. — Коснись оберега и попробуй ощутить структуру заклинания.

Пленка была упругой и в отличие от барьера в подземелье теплой. При контакте я словно почувствовал теплые прикосновения солнечных лучей. На границе сознания же возникло ощущение постоянства, стабильности и еще чего-то сложно объяснимого. Едва я усилил нажим на барьер, как он стал с трудом прогибаться. Было ощущение, словно пытаешься опустить руку в тесто или желе. Причем, когда я все же продавил оберег, моя рука увязла в нем, и вытаскивать ее обратно пришлось с усилием.

— Я почувствовал тепло, стабильность и что-то еще, что не смог разобрать, — описал я свои ощущения, когда жрец погасил заклинание.

— Да все верно, основным компонентом идет воля заклинателя. И в случае с оберегом это отрицание изменений. Также как ты желаешь исцелить при плетении заклятий лечение, в данном случае необходимо стремиться к неизменности. Обрати внимание на то, что магия, вложенная в оберег расходуется постоянно, а при столкновении с враждебным воздействием, будь то заклинание или физический урон, расход энергии увеличивается пропорционально. Так что в один момент ты можешь обнаружить, что твои запасы магии полностью иссякли. И к тому же эти чары достаточно медленные, для их зарядки нужно время. Ну что, продолжим занятие? Для начала сконцентрируйся на своей магии, а затем с желанием...

Так и проходили наши занятия, Флоренций демонстрировал заклятье, я его изучал шестым чувством, а потом в медитации пытался повторить. Кроме этого, по мере того, как жрец разбирал остатки библиотеки культистов Вермины, он стал выдавать мне книги посвященные магии Восстановления. И комната в таверне, где я все это время жил, вскоре превратилась во второе книгохранилище; пришлось приобрести сундук, для хранения порой достаточно крупных рукописных томов с крупицами знаний магов древности. Вороха свитков, на которых я, за неимением привычных писчих принадлежностей, делал выписки, угрожающе расползались, грозя в один прекрасный день поглотить самого незадачливого хозяина.

Но, несмотря на всю мою старательность в постижении магии, похоже, что маг из меня получается весьма посредственный. По словам моего учителя, заклятье Оберега было простейшим, а первые успехи в его изучении появились лишь спустя несколько дней и были они не совсем стандартными. Оберег в моем исполнении так же, как и заклинание Лечения, получался холодного синего цвета и постоянно норовил свернуться. А также заклятье вытягивало из меня магию нестандартно быстро, и снова приходило чувство холода, моя рука немела, что опять же нарушало концентрацию. Но все же был и один любопытный момент, когда Бений бросил в меня, бывшего под прикрытием заклятья, небольшой сгусток пламени. Оберег мгновенно поглотил шарик огня и налился на секунду насыщенной синевой, которая почти сразу рассеялась, но, тем не менее, я успел ощутить, что энергия сгустка, словно впиталась в меня, немного восполняя потраченную магию. Так мы опытным путем выяснили, что принимая вражескую магию на магический щит, я смогу с легкостью поглощать ее. Проблема же была в том, что быстро сплести стабильный оберег у меня никак не выходило.

— Аркей говорит, что это так проявляет себя пустота внутри тебя, — непонятно пояснил это явление Флоренций. Вероятно, так намекая на мое происхождение из другого мира. Но я, по-прежнему следуя совету старого рыбака, не решился открыться этому слегка чудаковатому мужчине. Он связан с Дозором Стендарра, а возможной причиной моего появления в Нирне был Ситис. Это непонятное божество, хоть и не являлось даэдра, но его опасались все местные. И проблемы еще и с Дозорными мне не нужны.

* * *

Сами же дозорные все так же продолжали раскопки, видимо, в надежде обойти и этот барьер. В нескольких различных залах подземелья появились новые коридоры. Но каждый из них неизменно приводил к непреодолимой пленке магического барьера, словно в насмешку все также слабо пульсирующей холодным сиреневым светом.

По прошествии недели с начала моего обучения у Бения, я, в очередной раз, в одиночестве практиковался с заклинанием Приглушения шагов в помещении бывшей библиотеки культистов. Эти чары, наконец, мне поддались. Завершенное заклятье покрывало все мое тело почти неразличимой сизой дымкой, которая словно препятствовала распространению звуков, что я производил при взаимодействии с какими-либо предметами. Даже мой голос, по словам Флоренция, звучал будто издалека, словно сквозь толщу воды. Заклятье выходило почти стандартным, если не считать того, что создавалось оно с громким шипением и мгновенно выпивало из меня огромное количество магии, что сопровождалось мерзким ощущением, вымораживая меня изнутри. Это ощущение, сковывая все мышцы, заставляло меня цепенеть, и я приходил в себя почти все время действия заклятья, которое оказалось совсем не долгим, по моим прикидкам, порядка трех минут. Выручали меня зелья восстановления и регенерации магии. Правда, у них мало того, что был мерзкий вкус, так при этом они еще и стоили порядочно. Два десятка флаконов зелья восстановления магии мне обошлось почти в тысячу септимов, а зелье регенерации магии, более подходящее при моих проблемах с восполнением магии, выходило от трехсот золотых уже за флакон. Но все же мне пришлось раскошелиться, чтобы быстрее освоиться с заклинанием Приглушения шагов.

И вот я привычно сконцентрировался на мысленном образе сгущающейся тишины и начал, было, кастовать заклинание, когда до моего слуха внезапно донесся из-за дверей, ведущих на лестницу, громкий спор между Флоренцием, хранительницей Каркеттой, которую я не видел вот уже ту самую неделю, и кем-то еще:

— …ты уверен в этом, Нелот?

— Стендарр тебя покарай, Каркетта! Мне надоело ждать, пока ты сомневаешься! Мы достаточно копались в этих заброшенных имперцами проклятых руинах. И уже любому стало окончательно ясно, что барьер окружает святилище этих даэдровых культистов со всех сторон. У нас просто нет выбора, мы должны использовать Апатию и, наконец, проникнуть внутрь. Я выпью это зелье, а Бений проследит за моим телом, пока я буду блуждать во сне.

— Хорошо, это твой выбор, Нелот. Да не оставит тебя Стендарр. Я соберу всех, наверняка за барьером, как и наверху, полно сошедших с ума орков и культистов.

Когда я, привлеченный этим шумом, сложил все свои фолианты в мешок и привычно вооружился лежавшими тут же ножами, с которыми после встречи с вампиром практически не расставался, а затем вышел из библиотеки, на площадке неподалеку от барьера уже собрался десяток дозорных. Среди них я заметил знакомых Морика и Сорин, а также альтмерку-алхимика, Вали. Все парни были полностью закованы в пластинчатые латные доспехи и вооружены мечами, кроме девушек. Бретонка предпочла свою обычную кожаную броню и двемерскую булаву. А эльфийка осталась в стандартной мантии дозорных и держала в руках посох. Парни и девушки в ожидании проверяли снаряжение и оружие. Перед самим же барьером обнаружились Каркетта, Нелот и Бений.

«Меня, конечно же, не предупредили», — пронеслась раздраженная мысль. И в этот момент Нелот отхлебнул зелье из высокой бутыли, его тело обмякло, но Флоренций успел подхватить эльфа, не дав тому упасть, и аккуратно уложил его на полу. Дозорные пришли в движение и собрались вокруг склонившегося над данмером жреца, который что-то тихо нашептывал, при этом руки его светились золотистым светом, словно он применял заклятье исцеления. Прошло несколько мгновений, и внезапно тело данмера покрылось фиолетовым сиянием, а затем бесследно истаяло, как кольца на пентаграмме душ, когда я снимал с них чары. Морик грязно выругался, остальные же дозорные хранили гробовое молчание, лишь жрец Аркея спокойно поднялся, подошел к барьеру, преграждающему лестницу, и стал негромко молиться своему богу. Десяток тянущихся бесконечно долго минут ничего не происходило, а затем по ту сторону магической преграды возникло фиолетовое сияние такое же, как мы только что наблюдали, и в нем появился Нелот. Он был весь в крови и, похоже, сильно ранен. Протянув руку к камням душ, эльф схватил один из них, нарушая контур, а затем, прислонившись к стене, стал обессиленно заваливаться на пол. Поток света от конструкции к магическому полю исчез, барьер начал медленно тускнеть. И одновременно вместе с этим из-за него в нашу сторону стремительно хлынул плотный поток тумана ядовитого зеленого оттенка. Все это произошло настолько внезапно, что отреагировать успела только Каркетта. Она, вскинув руку перед собой, выставила мощный налитый голубым сиянием оберег, почти перегородивший проход, и, пятясь назад, скомандовала:

— Отступаем! Это Миазмы! Похоже, барьер сдерживал их все это время, не давая выветрится. Шевелитесь! И не вздумайте вдохнуть эту гадость… — но ее приказ опоздал. Большинство дозорных уже начало заваливаться на пол. И я в их числе. Тело стало ватным, ноги и руки отказывались слушаться, а на сознание навалился дурман, который затягивал меня все глубже и глубже…

Из книги Предвестника Сотни Пророчеств «Видеть сны наяву»:

Было это в Меневии, дорогой мой, в цветущей Меневии, и жил там молодой бретонец из знатной семьи. Он унаследовал родовое поместье, и не нужно было ему ничего делать — всю работу делали за плату другие. И вот сидел он у сводчатого окна и смотрел на краски своей земли и на то, как меняется их свет. Так и грезил он наяву весь день напролёт, пока краски не поблекли, а тогда он удалился в постель, где заснул и увидел сон уже по-настоящему.

Что видел он во сне? Ему снилась его земля, но краски её были гораздо ярче и чище, чем днём. Меневия его сна была куда реальнее, чем Меневия наяву, и он чувствовал себя более живым, когда спал, нежели когда бодрствовал. День за днём он просиживал у своего сводчатого окна, и всё смотрел и жаждал отыскать способ видеть сны наяву, способ поселиться в своей Совершенной Меневии навсегда. «Совершенная Меневия, — говорил он, и была это молитва. — Совершенная Меневия. Совершенная Меневия». Тысячи и тысячи раз шептал он эту молитву, и скоро она превратилась в «вер-Меневия, вер-Меневия», и становилась всё короче и короче, пока наконец с его губ не сорвалось «Вермина, Вермина».

И явилась к нему в облике сна сама Вермина, и назвала его Небесным Сновидцем и Первым Призывателем Ночи, и дала ему имя — Предвестник Сотни Пророчеств. А когда он пробудился, он по-прежнему видел сон, и говорил точно во сне, и призвал к себе и к Совершенной Меневии других сновидцев. Скоро и ты присоединишься к нему. Призыватель Ночи видел это во сне. Однажды ночью и ты увидишь сон, и в этом сне ты произнесёшь Имя. И Она придёт».

* * *

Дурман, затянувший меня, неохотно отступал. Но его скользкие щупальца еще держали мое измученное сознание, когда я, наконец, смог открыть глаза. И именно поэтому, в очередной раз, не сразу понял, где нахожусь.

«Пора уже заканчивать, каждый раз просыпаться в незнакомом месте», — всплыла насмешливая мысль.

Вокруг меня клубились остатки ядовито-зеленого тумана. Но было заметно, что они постепенно истаивали. И сквозь эту дымку начинали проступать смутно знакомые очертания. Я лежал на животе на просторной кровати и был укрыт легким одеялом. Отбросив его, и аккуратно перевернувшись на спину, я огляделся.

«Да, это тот самый день».

Как и в моих воспоминаниях в комнате царил легкий полумрак. Как и тогда, наступало раннее утро. Но все же что-то было не так.

«Неужели все произошедшее было просто странным затянувшимся кошмаром?» — промелькнула, было, обнадеживающая мысль, но я ее отбросил.

Подобные весьма реалистичные сны-воспоминания, в которых возможно было ощутить даже боль, уже стали вполне привычными за время моего пребывания в Данстаре. И я уже научился отличать их от реальности. Моя магия в этих снах подчинялась не в пример легче, чем в реальном Скайриме. А уж попади я действительно в свой мир, думаю, что не смог бы сплести там ни единого заклинания.

Здесь же я чувствовал едва ощутимое тепло, в этом странном мире снов тело с легкостью наполнялось магической энергией. По-видимому, магический фон тут был повышенным. Чаще всего, стоило досмотреть воспоминание до конца, как сон сразу же заканчивался. Но сейчас я вспомнил, к чему в итоге привело то летнее утро, проведенное в компании Матери Ночи. И, несмотря на то, что до этого я бы многое отдал, чтобы понять, почему и зачем я оказался в Скайриме, почему-то именно здесь и сейчас мне совсем не хотелось узнать возможную причину моего попадания.

«Не здесь и не сейчас…»

Кроме этих уже привычных ощущений, на этот раз на границе сознания пульсировало Нечто, упорно стремившееся меня подчинить, словно пытаясь убедить в реальности происходящего.

Я помотал головой, желая избавиться от этого неприятного ощущения, но оно не отступало. Тогда я сделал первое пришедшее мне на ум. Сконцентрировался и сплел заклинание Лечения. Вокруг кисти возникло привычное белое свечение, и от него по руке стало распространяться такое же привычное ощущение леденящего холода. И несколько мгновений спустя эта Сила, наконец-то, немного отступила.

Окончательно убедившись, что это странное место не мой мир, я погасил заклятье и перевел взгляд на окно, где обнаружил вполне ожидаемую картину. Створки окна были настежь распахнуты, и над горизонтом поднималось солнце. На подоконнике, как и тогда, неподвижно замерев спиной ко мне и любуясь восходом, сидела Она…

«Или не совсем?..»

По мере того, как рассеивался зеленый туман, стало ясно, что застывший силуэт принадлежал незнакомой мне девушке. Ее фигура была закутана в шелковый плащ темно-фиолетового цвета, украшенный узором светло-фиолетового оттенка в виде завитков, находившихся в постоянном движении. Длинные волосы девушки были чернее ночи и потоком струились по ее спине. Тем не менее, незнакомка была также нереально красива и величественна. Когда же она обернулась, обнаружилось очередное отличие. Ее лицо скрывала уродливая маска змееподобного существа.

«Вермина. Даэдрическая принцесса. Повелительница Кошмаров», — от осознания того, кто передо мной, я в ужасе застыл.

Несколько мгновений девушка, молча, так же как и тогда Мать Ночи, разглядывала меня, затем, словно следуя по определенному сценарию, ловко соскользнула на пол. Но, когда я рефлекторно попытался встать с кровати, желая убраться подальше от представительницы местного божественного пантеона, она внезапно остановилась, а огромный диск, поднявшегося из-за горизонта солнца за ее спиной, ярко вспыхнул, ослепив меня и превратив на мгновение оконный проем в золотистый квадрат. Этот квадрат, будто живое существо, заколебался, затуманился. А лучи света, отразившись от стекол и блестящих поверхностей в комнате, сверкнули мне в глаза. Создалось странное впечатление, что блики света, словно ожившие золотистые змейки, в удивлении заметались по комнате. Они дотронулись до лампы, стола, ковра и отступили. Когда же они достигли меня, с ними произошла очередная метаморфоза. Мгновенно увеличившись в размере, лучи света превратились в уже полноценных змей с золотисто-зеленой чешуей, которые задвигались еще быстрее. И я даже не успел испугаться, как они уже окружили меня, сжали в своих объятиях, сковывая и окутывая хризолитовым покрывалом сна. На мое сознание снова набросилась та неведомая Сила, стремясь подчинить, убедить. А девушка, бесшумно ступая, направилась ко мне:

— Хм… Сопротивляешься?.. А ты необычен, смертный. И твой родной мир тоже весьма интересен, пришелец, — раздался нежный убаюкивающий женский голос. Даэдра остановилась, широко раскинула в стороны руки, запрокинула голову и принялась медленно кружиться по комнате, словно в танце. Ее длинные волосы и шелковый плащ развевались вслед за движениями девушки, будто под порывами иллюзорного ветра. — У тебя такие любопытные сны и воспоминания, — с восхищением в голосе произнесла она.

Все это завораживающее действо происходило в абсолютной тишине. Постепенно девушка стала изменяться, ее фигура, словно поплыла, превращаясь в точную копию Матери Ночи из моего воспоминания. Когда же преображение завершилось окончательно, Вермина внезапно прекратила свой безумный танец, наклонила голову к плечу и замерла, устремив взгляд в окно. Маска вместе с плащом бесследно исчезли. Теперь, как и в моем воспоминании, на девушке была надета только моя белая рубашка.

— Нечестивая Матрона в очередной раз обнаружила что-то новое… Хм… — в наступившей тишине эта фраза, задумчиво произнесенная тихим журчащим голосом Матери Ночи, прозвучала весьма неожиданно. — Но зачем тебе убивать по приказу Пустоты? Вся эта кровь, обман, смерть… — Повелительница Кошмаров резко развернулась ко мне, ее голос вновь стал прежним, а по белоснежной ткани рубашки стали расползаться кроваво-красные пятна.

— Ты постарался запрятать все это довольно глубоко, Герман. И теперь ищешь только покоя… Который тебе в этом мире могу дать только Я, и за это ты будешь служить мне, смертный. Тебе осталось сделать всего только один крошечный шаг, и ты будешь со мной…

— С кем это «с тобой»? — решился переспросить я, хотя меня и предупреждали дозорные — с подобными сущностями самое лучшее — не отвечать вообще. И тем временем принялся с удвоенной силой сопротивляться ее подавляющей Воле. Но кольца змеи, обвившей мое тело, надежно сжимали меня, не давая пошевелиться. Тогда я снова попытался сплести заклятье, но дурман, навалившийся на мой разум, и усилившаяся духота мешали сосредоточиться.

«Ты ведь уже догадался, смертный, кто Я, — прошелестел в сознании насмешливый голос. — Я — Вермина, Повелительница Кошмаров и Прядильщица Снов. Когда люди бормочут во сне, они говорят со мной. Когда они просыпаются мокрые от пота, значит, что они только что покинули мой дом. Я живу в их снах. Я наполняю их кошмары. Присоединись ко мне, и я покажу тебе лучший мир, где исполнятся все твои мечты и желания. У тебя будет власть, золото, все, что захочешь…»

— Все твои дары — это лишь иллюзия! Мне не нужно все это! — громко, вслух ответил я и, наконец, сплел заклинание, вложив в него все свои силы. По комнате словно пробежал поток ледяного воздуха, принеся с собой некоторое облегчение. Усыпляющая воля Даэдра снова отступила, а сознание прояснилось. Но вместе с тем перед глазами потемнело, и я перестал ощущать свое тело: все мышцы, руки, ноги, грудную клетку, шею и даже челюсть свело в сильнейшей судороге. На меня накатил такой дикий спазм, что никак не получалось расслабиться и жутко затрясло.

«Похоже, я перестарался с колдовством, в раз пропустив через себя огромное количество энергии», — и одновременно с этой мыслью в моей голове раздался отчаянный женский крик.

Когда же зрение вновь вернулось, я увидел, что комната вокруг меня странным образом менялась, расплывалась мебель, вниз стекали стены, задрожала и искривилась фигура Вермины, вокруг нее расползалось мертвенное фиолетовое сияние, змеи, сковывающие меня, превратились в желто-зеленую дымку. Казалось, чья-то огромная рука щедро плеснула воды на еще не просохшую, только что написанную акварельными красками картину — и нарисованное поплыло, смешиваясь, цвета создавали причудливые сочетания.

Но это продолжалось совсем недолго, внезапно окружающее пространство застыло, и плавно, словно нехотя, стало возвращаться к прежнему виду. Сквозь рвущиеся фиолетовые и зеленые завесы начал пробиваться привычный свет обыденного мира. И я обнаружил, что все также лежу на кровати стискиваемый кольцами огромной золотисто-зеленой змеи, а к постели, больше ничего не говоря, приближается девушка в змеиной маске и длинной темно-фиолетовой мантии. И только лишь цвет волос даэдрической принцессы сменился с абсолютно черного на пепельную седину.

Подойдя ближе, она осторожно поднялась на постель и легла на меня сверху, обхватив бедрами. Кольца змеи чуть расслабились и противно заскользили по моему телу, освобождая место для своей хозяйки. В этот момент я вновь попытался сопротивляться, но мгновенно вернувшаяся стальная хватка пресекла мой порыв. Даэдра, как и Мать Ночи в воспоминаниях, скользнула по моему лицу волосами. А затем медленно наклонилась. Я почувствовал ее пронзительный взгляд, но разглядеть глаза принцессы даэдра сквозь прорези маски не удалось. Там клубилась лишь непроглядная тьма. Ее обжигающее дыхание коснулось моего лица, отчего мое тело вновь стало наливаться ощущением чужой подавляющей магии, а сознание обволакивать удушливый дурман. Вермина приставила кривой и ржавый клинок к моей груди и медленно на него надавила. А я, закусив губу чтобы не закричать, сделал попытку вновь потянуться к магии. Но внутри меня разливался лишь холод, и энергия не отзывалась. Тем временем Даэдра повела лезвием чуть в сторону, и из-под него толчками стала выбиваться кровь, словно была задета одна из крупных артерий.

«Морок! — изо всех сил старалось сознание. — Морок, наваждение, ничего больше!»

Боль же стала абсолютно невыносимой, она обжигала, словно прикосновение раскаленного железа. Меня бросало то в жар, то в холод. Сознание уплывало. Я прокусил губу до крови, но, в конце концов, не выдержал и закричал.

«Твой мир, в который ты так хочешь вернуться, смертный, не единственный. Есть еще множество… И в моем Царстве ты сможешь познать их все. Почему ты сопротивляешься мне?Зачем мучаешь себя? — опять ласково прозвучало в голове. — Присоединись ко мне, и все твои страдания мгновенно прекратятся».

Перед глазами сгустился туман ярко-сиреневого цвета. Он переливался фиолетовым, изредка появлялись темно-лиловые или бледно-зеленые всполохи. Еще больше усилилась духота, и мое сознание почти погасло от боли. Но когда я уже был готов согласиться, в эту холодную безумную палитру вокруг нас проник новый цвет — теплый оттенок золотистого. И сквозь пелену боли в мое сознание пробился знакомый голос:

"… не сдавайся, Герман. А не то познакомишься с моим другом. Ты же помнишь? Его зовут Аркей! Ну же, следуй за моим го…»

«Обман! Это все обман! — снова взорвалось в моем сознании, и словно извне пришла новая мысль. — Чтобы прекратить этот кошмар, необходимо просто закончить то, что случилось тогда».

Ненависть к местным богам, жаждущим сделать из меня свою марионетку, скрутила меня настолько тугой судорогой, что хватка змей на секунду ослабла. А я с глухим рычанием насадился на нож еще глубже. Вермина же, приблизив свою маску к моему уху, ласково прошептала на прощание:

— Я буду наблюдать за тобой, смертный, — и меня, наконец, накрыла благословенная темнота…

* * *

— Слава Аркею! Ты очнулся, Герман, — было первым, что я услышал, когда завершился этот кошмар, навеянный Плетельщицей Снов. — Я знал, что ты нас не подведешь, а ведь даже Аркей сомневался. Между нами, он, наверное, удивился, что у тебя все же получилось вырваться из сна. Но только не я! Я все знал наверняка! — радовался, словно ребенок, бывший жрец, колдуя надо мной.

Я лежал на том же месте, где меня настигли Миазмы. И, несмотря на окутавшие мое тело потоки золотистого света от мощного заклинания Исцеления, мне было ужасно холодно, все мышцы ныли, и сильно болела грудь, так что каждый вдох давался с огромным трудом. В нескольких метрах от нас сидел, все так же привалившись к стене, Нелот.

— Нужно было прикончить его, Флоренций, а не лечить. Этот даэдров имперец хотел сбежать в Трясину и, чуть было, не утащил нас всех за собой! — ворчливо прохрипел он. Эльф был ранен и говорил, словно через силу, дыхание его постоянно сбивалось, но, тем не менее, смотрел на меня он с усмешкой:

— Что, имперец, решил, так же как и я пропустить все веселье? Не выйдет, сейчас Бений нас подлатает, и мы отправимся к проклятым культистам Вермины, нести им праведный гнев Стендарра… Кхе-кхе… — под конец фразы он все же закашлялся.

В этот момент золотистое свечение заклинания Флоренция погасло, а я, наконец, почувствовал некоторое облегчение и смог пошевелиться, почти не испытывая боли.

— Все, я сделал для тебя все что мог, Аркей мне свидетель, — сжав в руке висевший на шее амулет, устало произнес Бений и, выпрямившись, поднял лежавший до этого рядом с ним двемерский топор. — Останься с Нелотом, присмотри за ним, Герман. А мы с Аркеем пойдем, поможем остальным, — с этими словами он развернулся и отправился вниз по лестнице.

Я же, с трудом поднявшись, подошел к данмеру и приземлился у стены рядом с ним, по пути подхватил свой мешок и отметил, что на площадке остались только мы вдвоем, а из основного зала подземелья раздаются выкрики дозорных, чей-то бешеный рык, звон стали, треск электричества и шипение пламени:

— Ты ранен, Нелот, и у меня совсем нет сил, чтобы куда-либо идти, — произнес я, когда эльф вскинулся и недоуменно проводил взглядом уходящего жреца. А заметив большую лужу крови, натекшую сбоку от данмера, рефлекторно потянулся к магии в попытке сотворить заклятье Лечения. Несмотря на то, что энергия пусть и с трудом, но отозвалась, возникшее сияние вокруг моей ладони почти мгновенно погасло, а руку пронзила боль, заставившая меня сжаться и застонать.

— Иди в Обливион, даэдров имперец! — отшатнувшись от меня, прошипел мужчина и попытался поднять лежащий рядом с ним меч, но, также как и я, застонал, выронил его и, скривившись от боли, схватился за раненное плечо. — Отвали от меня со своей странной магией. Ты бы видел себя со стороны, когда здесь всех свалили Миазмы. Твое тело вдруг покрылось темно-фиолетовой дымкой, а затем вокруг разлился такой лютый холод, казалось еще немного и здесь произойдет прорыв Обливиона. И теперь ты опять колдуешь рядом со мной?

— Я просто хотел подлечить тебя, Нелот. Ты же рвался в бой.

— Нет, благодарю, — чуть расслабившись, но все равно поглядывая на меня с подозрением, замотал головой эльф. — Вали дала мне зелье лечения, и оно уже действует, — он кивнул на валяющуюся в стороне пустую склянку, а затем откинулся к стене и прикрыл глаза. Это напомнило мне, что у меня ведь тоже есть зелья. Подтянув к себе мешок, я нащупал в нем свою аптечку, достал зелье лечения и выпил его.

Некоторое время мы провели в молчании. Данмер, судя по успокоившемуся дыханию, задремал. Мне же после пережитого ужаса под властью Повелительницы Кошмаров спать совсем не хотелось, и я, поднявшись и немного пошатываясь от слабости, поплелся к арочному проему, ведущему в основной зал. Облокотившись о перила, с опаской заглянул вниз.

На этот раз помещение внизу было ярко освещено магическими огнями, а в его центре над небольшим возвышением в воздухе висел Посох Порчи, укрытый за прозрачной красноватой сферой магического барьера. Возле него в данный момент никого не было, но, тем не менее, периодически из помещения, расположенного прямо под лестницей, на открытое пространство вылетали ветвистые насыщенно синие молнии и огромные шарообразные сгустки пламени. Некоторые из них даже достигали сферы, оберегающей артефакт Вермины, но бессильно растекались по пленке барьера. Внизу кипел бой. А я замер в ступоре, буквально физически ощутив мощь применяемых там боевых заклятий. Та магия, которую применяли сейчас внизу невидимые мне маги, не шла ни в какое сравнение с уже виденными мной ранее заклятьями Сибиллы Стентор и барда-вампира. Мне сразу расхотелось принимать участие в происходящем, и я торопливо вернулся к эльфу, сел рядом и принялся с напряжением ждать развязки.

— Там ведь ее посох? — вдруг проворчал Нелот, а когда я развернулся и вопросительно взглянул на него, эльф пояснил. — Там внизу Череп Порчи — посох Вермины? Только он может быть источником кошмаров местных жителей, — на что я неуверенно пожал плечами.

— Из всех прочих мерзких тварей, что питаются смертными, будь то вампиры, оборотни или ведьмы — даэдра хуже всех, — тем временем мрачно продолжил дозорный. — Их бессердечное пренебрежение нашими жизнями не заслуживает милосердия. Знаешь, имперец, я ведь провел все свое детство и часть юности в Морровинде. Моя семья принадлежала к Великому Дому Телванни, — это название он произнес, словно выплюнув его. — Мои предки во время Кризиса Обливиона участвовали в закрытии Врат. Именно из их рассказов я и узнал о лживой натуре любых даэдра. А во время внутренних распрей Дома, начавшихся сразу после вторжения аргониан, вся моя семья была убита Мораг Тонг во славу Мефалы. Причем эти прислужники даэдра провернули все так, что в убийстве обвинили меня, и я был с позором изгнан, так и не сумев оправдаться. И тогда я поклялся, что буду уничтожать любых даэдропоклонников… Р-р-р! Как же я их ненавижу! — со злостью и болью в голосе закричал он под конец.

— Ты же говорил с ней, имперец? — успокоившись, данмер внезапно сменил тему. — Вермина затянула тебя под действием Миазмов в свой План, не так ли? Что она хотела от тебя? — с угрозой прохрипел он. И пока я в замешательстве размышлял, что же ему ответить, эльф принялся рассуждать вслух. — Это ведь ты обнаружил это святилище. А когда я был в воспоминаниях культиста, то видел, что один из них сбежал во время нападения орков. Как же его звали?.. Точно, Казимир! Это он тебя послал?! Отвечай, имперец!

— Успокойся, Нелот. Никто меня не посылал. Я вообще здесь оказался совершенно случайно, — начал торопливо отвечать я, когда данмер снова потянулся к мечу. — Но, да, ты прав. Вермина говорила со мной. По какой-то причине моя магия, — я сосредоточился и зажег на ладони крошечный огонек магии восстановления. — Как ты сказал, моя странная магия позволила мне сопротивляться ее Воле. Вермина показала мне старое неприятное воспоминание, пытаясь задавить и подчинить меня, заставить остаться в ее Царстве. И тот холод, о котором ты сказал, это была моя неоформленная магия. Я сопротивлялся, как мог, но моего умения оказалось недостаточно, и если бы не помощь Флоренция, то она сломала бы меня. В Данстаре же я оказался абсолютно случайно. Я направляюсь в Коллегию Винтерхолда. В надежде, что там мне помогут отточить мои магические способности…

В этот момент основной зал подземелья озарила ярчайшая вспышка золотистого света, а затем там стало разгораться фиолетовое сияние, сопровождаемое громким шипящим звуком. Мы с эльфом, не сговариваясь, бросились к перилам. Внизу вокруг постамента с посохом собрались дозорные. Выглядели они не важно. Броня и одежда у всех в подпалинах. Некоторых частей доспехов не хватает. Большинство с различными ранами. Но все были живы, и, что меня волновало особенно, Сорин также не пострадала. Она вместе с Вали и Каркеттой оказывала помощь зельями и магией остальным воинам.

Барьер, окружавший Череп Порчи, исчез. Видимо, та вспышка была от какого-то мощного заклятья, которым Флоренций Бений снял защиту. И теперь жрец Аркея зачитывал над посохом свиток с непонятным для меня ритуалом на неизвестном мне языке. Отчего его тело приподнялось над землей и, зависнув, испускало потоки сиреневого света в сторону посоха. Даэдрический артефакт же, словно живое существо, активно сопротивлялся. Он налился малиновым свечением, шлейфы которого потянулись к жрецу, но, проиграв в борьбе с магией жреческого ритуала, обтекли застывшую в воздухе фигуру и направились к остальным дозорным, а со всех сторон зазвучал голос Вермины:

— Глупцы! Жрец обманул вас! Когда ритуал завершится, Череп будет свободен! И жрец обернется против вас. Быстрее! Убейте его сейчас же! Убейте его и утвердите власть над Черепом! Вермина приказывает вам, смертные! — к моменту окончания речи даэдрической принцессы малиновая дымка уже окружила всех дозорных, и они, подняв оружие, словно зомби направились в сторону Бения. Даже стоявший рядом со мной Нелот поддался Воле Черепа, вокруг его рук стали формироваться электрические разряды.

На мое сознание также навалился уже знакомый дурман, требующий подчинения. Но я, уже умудренный опытом, мгновенно выхватил из сумки зелья регенерации и восстановления магии, торопливо, почти не чувствуя мерзкого привкуса, опустошил склянки одну за другой и принялся колдовать на этот раз с двух рук. Холодное белое сияние привычно возникло вокруг моих кистей, и я, следуя какому-то наитию, свел ладони вместе, отчего в стороны от меня разбежалось мерцающее кольцо жемчужного света. Тело в очередной раз свело жуткой судорогой от пришедшего холода, но мое спонтанное заклинание немного разогнало малиновую дымку. Оседая на пол, я успел заметить, что Каркетта, так же скинувшая морок, почти точь в точь повторила мои действия с той лишь разницей, что в результате ее заклятья, круг света был насыщенней и не исчез сразу. Вокруг группы дозорных начало вращаться кольцо магии восстановления, испуская золотистый свет и издавая хрустальный перезвон. Монахи дружно замотали головами, сбрасывая наваждение.

Когда жрец закончил свой речитатив, позади Черепа Порчи открылась гигантская фиолетовая воронка, которая мгновенно свернулась, затянув в себя посох. Тело Флоренция плавно опустилось на землю, он выронил свиток, рассыпающийся на лету в пыль, и стал медленно заваливаться на пол. Но в последний момент его успел подхватить Морик, находившийся ближе всех к Бению.

«Это становится, какой-то глупой традицией», — проскочила насмешливая мысль. А дальнейшее уже происходило без моего непосредственного участия, так как мое сознание в очередной раз поглотила темнота…

* * *

Едва снег окончательно укрыл земли Скайрима белым покрывалом, как я спешно покинул уютную таверну «Пик Ветров». В путь я отправился в составе небольшого отряда дозорных Стендарра. Каркетта отправила своих подчиненных с проверкой к святилищу Азуры, расположенному неподалеку от Винтерхолда. Хотя, как сказал мне по секрету Нелот, день вызова Азуры приходится на двадцать первый день Месяца Первого зерна, и маловероятно, что в начале зимы там кто-нибудь будет. Так что, скорее всего, таким ненавязчивым способом хранительница дозорных Стендарра решила проконтролировать, куда я направлюсь дальше. Ведь на очередное предложение о вступлении в Орден дозорных Стендарра я снова ответил отказом.

В качестве благодарности за помощь в святилище культистов Вермины дозорные подарили мне спокойную гнедую лошадку по кличке Полдень. И вот, погрузив на нее все свои пожитки, которых скопилось неожиданно много за время моей короткой жизни в этом мире; попрощавшись с Нелотом, который после того, как я снял с него морок Вермины в подземельях, стал относиться ко мне чуточку теплее; а также с Сорин, которая все же отправилась домой в Предел, я ступил на очередную имперскую дорогу, привычно мощеную серым камнем и сейчас слегка засыпанную белым снегом.

Мы двигались верхом, не останавливаясь и без устали. Казалось, земля сама текла под ноги наших лошадей, препятствия и преграды наш отряд оставлял позади играючи. Спустя сутки густые леса Белого берега внезапно расступились, и перед нами раскинулись широкие просторы озера Йоргрим. Несмотря на морозы, лед еще не успел сковать его воды. Огромное озеро располагалось в естественной впадине в окружении высоких скайримских гор, и из него брала свое начало одноименная река, являющаяся одним из притоков реки Белой, которая в свою очередь впадала в море Призраков возле Виндхельма. На всем протяжении побережья озера тут и там можно было заметить огромные туши хоркеров. Эти медлительные на суше ластоногие животные, чем-то напоминали земных моржей. И в основном в Скайриме встретить их можно было только на побережье моря Призраков. Озеро Йоргрим было единственным исключением.

Дорога из Данстара в Виндхельм пролегала по западному берегу озера. И примерно посередине этого пути притулился небольшой придорожный трактир «Ночные ворота», где мы провели вторую ночь.

Дальнейший наш путь пролегал сквозь один из перевалов через высокие южные отроги горы Антор, расположенной между Винтерхолдом и Виндхельмом. Когда к вечеру следующего дня мы добрались до очередной, на этот раз не заброшенной, имперской крепости — форта Кастав, в горах начался снежный буран. Идти дальше стало невозможно, и мы разбили лагерь во дворе укрепления. К сожалению внутрь форта нас не пустили:

— Здесь вам не гостиница, — категорично заявил, появившийся из главного здания капитан в форме Легиона.

Крепость выглядела весьма внушительно и была выгодно расположена. Она почти полностью перегораживала узкую долину, позволяющую коротким путём попасть на другую сторону горного хребта. Снаружи сооружение казалось весьма крупным, хотя в действительности львиная доля площади принадлежала узкому и длинному двору, а само здание форта было сравнительно невелико.

Снегопад продолжался несколько дней и все это время я раздумывал над своими дальнейшими действиями. Именно здесь, в затерянном посреди заснеженных гор лагере, после всего приключившегося со мной в этом странном мире Меча и Магии мне стало неожиданно легко. Несмотря ни на что, я жив и здоров. Я примерно помню предстоящие события в этом мире. Со мной мои умения во владении луком, и я, наконец, смог освоить местную магию, пусть пока только защитную. А читая древние пожелтевшие фолианты из библиотеки культистов Вермины, что передавал мне Флоренций Бений, я наткнулся на немногочисленные упоминания об устройстве Нирна, и эти скупые намеки помогли мне вспомнить, что в этом мире ученые и маги предпринимали несколько раз попытки пробиться в другие миры. А целая раса, возможно, даже и ушла за пределы этого мира. Поэтому угасшая, было, надежда на возвращение домой разгорелась с новой силой. Именно эти мысли и смутные воспоминания из канона игры и согнали меня с вроде бы насиженного места в Данстаре в самом начале суровой северной скайримской зимы, не позволяя дождаться весны.

До этого мне не было особенного дела до того, что будет твориться в этом мире, было даже скорее нежелание во все это ввязываться. Однако теперь я начал понимать, что необходимые мне знания, скорее всего, найдутся в Древних Свитках или библиотеках двемеров.

После случившегося в Храме Призывателей Ночи жрец Аркея долго ворожил надо мной, однако так ничего и не выяснил. Странность моей магии, позволившей мне пусть на мгновение, но атаковать Владыку Даэдра, оказалась вне его компетенции. Сам я думаю, что причиной этого является или мое иномировое происхождение, или влияние Ситиса. Так что полной уверенности пока нет. Эта тайна по-прежнему осталась нераскрытой и теперь манила меня, словно густой мед. Одна из множества, которые мне предстоит раскрыть в будущем.

Впереди целый мир, и неважно — сейчас неважно, — как именно я сюда попал; в свой черед я найду ответы на все вопросы. Сейчас же я одинок и свободен, и ничто не стоит между мной и моими желаниями. Этот мир доказал, что он опасен, но у меня есть оружие, которым я хорошо владею и теперь без колебаний пущу его в ход. Вскоре же я смогу овладеть еще и местной боевой магией, и тогда все устроится наилучшим образом.

Наконец, снегопад закончился, и мы продолжили дальнейшее путешествие. Иногда дозорные, походя, расправлялись с обитавшими здесь дикими хищниками. Пару раз нам даже встретились ледяные тролли. Эти здоровые чем-то похожие на земных горилл твари, покрытые белой шерстью и обладающие повышенной регенерацией, отлично прятались среди многочисленных скал, после прошедшего снегопада заваленных снегом, и оба раза напали на нас совершенно неожиданно. Спасла нас только реакция лошадей, издалека почуявших присутствие монстров.

Дорога, пройдя перевал и спустившись к подножию гор, повернула на север и дальше потянулась вдоль побережья моря Призраков. Несколько раз мы проезжали мимо работающих шахт, где жители Винтерхолда добывали железную руду. Здесь уже стали встречаться патрули стражи. И вот спустя почти неделю пути, дозорные свернули с основной дороги на запад, а я отправился дальше на север уже в одиночестве. И через несколько часов в наступающих сумерках, наконец, достиг Винтерхолда.