Странная встреча (гет)

— Йоу, Беккетт! — приветливый, низкорослый, крепко сбитый латинос обратился к красивой, молодой женщине, сидящей за заваленным бумагами столом. Коп присел на самый краешек, осторожно сдвинув в сторону высоченную кипу. — Не желаешь ли составить нам компанию? Все мы, и Рой — не исключение, стоя аплодируем твоему усердию, но смена обстановки всегда благотворно сказывается на работоспособности.

— А я что, по-вашему, делаю? В игрушки что ли играю? Край отчёта по делу Бендикса — это утро понедельника, — поджала губы Беккетт, грустновато и с понятным вздохом подкатывая глаза, — и, кажется, не только он один. Если бы вы только знали, сколь длинные уши державных апостолов торчат в этом деле, а? Вы хоть представляете себе, какой это для нас прессинг?!

— Понимаем, конечно же, но жаль… очень жаль, — искренне вздохнул другой детектив, шатен с голубыми глазами: он восседал верхом на поворотном стуле по другую сторону от Беккетт, — а мы тут разведали один уютный кабачок… Тридцать сортов пива, двадцать видов кофе и терпкое рубиновое вино на любой вкус. Плюс…

— Спасибо вам, ребята, что вы такие классные, но и вы должны меня понять! Я же не могу, вот так просто взять и бросить всё на свете! Никто в этом мире…

— Хорошо-хорошо! — соглашаясь, кивнул шатен, но всё же положил клочок бумаги у правой руки Беккетт. — Вот адрес, Кейт, и мы тебе всегда будем рады. Ещё в полночь, помимо кофе и вина, ожидается стриптиз, а затем каждый волен выбрать себе продолжение!

— Не дрейфите, мальчики, пока вам мамочка это позволяет! — снисходительно улыбнулась Кейт. Поняв, что разговор исчерпан, детективы обменялись прощальными рукопожатиями, и пока парни собирали со столов папки, да устало топали к лифту, Беккетт успела сбегать в комнату отдыха и теперь млела от чарующего аромата кофе. Посидела, смакуя каждый глоток, затем сменила кружку на шариковую ручку и очередной, непонятно какой по счёту рапорт.

Ну вот, опять сегодня пятница, и вновь друзья уходят ни с чем. Их грустные перегляды, между собой и на неё, были весьма красноречивы, но Кейт не стала никого разубеждать. Банальное на первый взгляд, в действительности дело Бендикса оказалось весьма сложным и неимоверно запутанным: против Департамента полиции — в общем, и против их участка — в частности, велась смертельная игра, затронувшая неких знаковых фигур. И сия непростая ситуация потребовала и от неё, и от парней деликатности, настойчивости, и осмотрительности, но мерзопакостно вонючих шлепков «политической грязи» избежать всё же не удалось. Ну, не то чтобы уж совсем, но за пару недель без выходных Беккетт катастрофически устала. Даже в компании одного из бывших, накачанная алкоголем и распятая на скрипучем диване, Кейт так и не смогла вернуться в своё привычное состояние — трезвомыслящего человека и прагматика до мозга костей. Значит, ей должны, обязаны были помочь вполне прозаичные вещи: турник, силовая гимнастика, бег трусцой и пенная ванна с вином и книгой. Не помешал бы и легкий, расслабляющий массаж спины, плеч и того самого, разжижающего мужские мозги, но не Берту же опять звонить. Надоел, гад, хуже навозной мухи, а кому? Снова вопрос без ответа, что так давно и накрепко увяз в хитросплетениях её души. Тяжелый, очень тяжелый день, да ещё и звонок отца…

Отложив ручку, Кейт откинулась на спинку стула; запустив пальцы в каштановую шевелюру, с наслаждением потянулась. И зачем только папа поздравил её с датой, которую она уже давно перестала отмечать? Конкретно — с тех САМЫХ пор. Не сказать, что ранее не было обоюдных попыток сгладить боль; и не раз, и не два отец приезжал с подарками, но видя его трудности с деньгами, она вежливо, но твёрдо отказалась. Джим, конечно же, помучился, но принял выбор любимой Кейти, так как никакие, хоть и ценные, знаки внимания не заменили бы ей общение с мамой. Вот потому-то они, по обоюдному молчаливому согласию, перестали встречаться и в этот день, и накануне, и даже после, отделываясь лишь редкими телефонными звонками. К великому сожалению, у неё как раз сегодня круглая дата.

Раскопав мобильник среди наваленных бумаг, Кейт открыла входящие звонки и в долгом-долгом раздумье поелозила большим пальцем по острой грани корпуса, но вдруг отступилась, досадливо кривясь. Нет, пусть всё будет неизменным, ведь так и проще, и легче жить. Конечно же, её любимый папа огорчится, но точно не обидится, а она обязательно перезвонит ему. Позже. Теперь, когда они сообща пересилили его пагубное пристрастие, за новый срыв можно было не опасаться. Ведь слово семьи Беккетт — это закон.

Кейт отложила телефон в сторону, может быть даже чуть резче, чем следовало бы, и вновь склонилась над бумагами. Рой жаждет результата, да и не только он.

Так минуло около трёх часов. От кофе остались лишь приятные воспоминания, да чашка с налётом на стенках, но Беккетт чувствовала, что больше уже не выдержит: поясница будто попала под копыта першерона, и никакие разминки ей уже не помогали. Утвердительно покачивая головой, Кейт с облегчением отложила ручку, сплела до хруста пальцы и сделала кистями несколько энергичных вращений, попутно вчитываясь в «творение рук своих». Когда львиную долю работы уже сделали, прочее без сожаления переносится на завтра. Ведь нужно же как-нибудь убить этот злосчастный уикэнд.

Настойчивая, звонкая трель, болезненно постреливая в виски, отвлекла от мыслей, и Кейт подхватила телефон.

— Да, Лейни?! — доброжелательно отозвалась Беккетт, заслышав в трубке шум пирушки. — И какой там по счёту коктейль у тебя в руках?

— Всё корпишь, подруга? — вопрос был задан с осуждающим подтекстом, и, представив себе, как Лейни укоризненно сводит брови, Кейт понимающе улыбнулась:

— А то! И не спеши попрекать меня! Ведь всё когда-нибудь заканчивается (даже кофе!), и вот поэтому и с чистой совестью, я наконец-то умываю руки.

— Руки она умывает, как же! Еще не родился человек, который переделал бы тебя, или хотя бы воспринял такой, какая есть, — ворчливо заметила подруга, но тембр голоса подсказывал, что она улыбается. — И никто не собирался капать тебе на мозги! Ты же самостоятельная, крутая девочка, но перед тем, как уйти, загляни-ка в нижний ящик своего стола. То, что там находится, это всего лишь... м-м-м… — прекрасно зная, как подействуют на подругу её слова, Лейни немного замялась, потом выдавила через силу: — …небольшой, м-м-м, знак внимания. Мой, и только ради нас с тобой. И пожалуйста — не делай никаких скоропалительных выводов, о’кей?!

— О’кей! — Кейт в недоумении вскинула брови. Действительно, слово «подарок» значило для неё не более, чем пенные буруны за катером, а проще говоря, презенты от типов вроде Берта ей были абсолютно безразличны. Как бы ни изощрялся в ухаживании сей лощёный франт, как бы ни дул ей в уши, но конфеты тупо отправлялись в дежурку, а цветы — к Лейни. К чему большее, раз им нечего сказать друг другу.

Лейни уже давно отключилась, а Кейт, раздумывая, всё ещё держала трубку возле уха. Хмыкнула недоумевающе, выдвигая самый нижний ящик. Сомнения всё ещё грызли её, но когда под пальцами хрустнула плотная бумага, неожиданно взыграл чисто женский интерес. Чуть отдаляя от себя, Беккетт вывесила конверт за уголок и повертела им из стороны в сторону. Её дорогая Лейни была суперлаконична, начертав красиво и аккуратно: «Тебе!» И чего же там такого интересного внутри? Твёрдое и плоское. Стальное, скорее всего. Усмехнувшись явной очевидности, Кейт осторожно надорвала перфорированный край и легонько встряхнула конверт. Оттуда на стол тут же выпал потёртый никелированный ключик, а вот маленький клочок бумаги так и остался внутри. Чтобы прочесть четкий, убористый текст, Кейт расправила записку пальцами:

«Привет, подружка! Жаль, что с Бертом у тебя ничего не вышло, но это избавляет меня от угрызений совести и мук сводничества. Однако бросить свою лучшую подругу в сама-знаешь-какой-день я тоже не могу, и вот моё предложение: забудь-ка ты про рабочие звонки и про железные обязательства, а отправляйся-ка в уютное местечко. Оно неплохо меблировано, и на целых два дня ты там полная хозяйка. Кофеварка есть, в холодильнике тоже кое-что припасено, и как освоишься, позвони по телефону, указанному ниже. Спроси «ловкача» Алекса, но сильно себя не перекручивай! Просто отнесись к ситуации спокойно и с долей юмора, потому что никто не подталкивает тебя к длительным и прочным отношениям. Кстати, несколько общих фраз о твоём партнёре (говорю с чужих слов, но источнику доверяю, как самой себе): вполне зрелый мужчина, очень даже симпатичный. Знает себе цену, обладает завидным чувством юмора и чётко чувствует границы «можно» и «нельзя». Ещё говорят, что он — большущий оригинал. Копаться в твоей душе ему не дозволяется, а можно лишь потакать твоим прихотям. Как в итоге с ним себя вести — решай сама. Если же он тебе разонравится или просто накосячит, то гони его в шею, я не обижусь. Об оплате тоже не беспокойся. Приятного отдыха и с наилучшими пожеланиями. Лейни».

Положив конверт перед собой, Кейт долго-долго на него смотрела, неопределённо барабаня пальцами по крышке стола. Когда работаешь на износ, спишь урывками, да жрёшь на бегу, как никогда остро чувствуешь себя, как белка в колесе. Тем более, когда работа для тебя — это всё, со временем нарабатывается внутренняя сила, гордость, целеустремленность, уверенность в себе, но куда бы пристегнуть весьма тщательно скрываемую природную женственность натуры, а? И подспудное желание стать хотя бы на миг более податливой, мягкой, чувственной, ни на минуту не отпускало. И как ни стыдно было признаваться самой себе, именно это и вызвало бы эмоциональную разрядку. Вот только есть у нее одна глобальная проблема — отсутствие подходящей кандидатуры. То есть, человека, который понимал бы с полуслова, успокаивал душу и нежил тело.

Кейт горько хмыкнула, глядя на рапорт, к которому притрагиваться больше и не собиралась. Все её кавалеры одинаковы в плане потребностей, и эмоциональные пики наслаждения слегка сглаживали непреклонный настрой, но утро чаще приносило разочарования. Удовлетворение чисто физиологии и отсутствие единства душ так и не позволили забыть о человеке, когда-то заставившем её поверить в любовь и горько обманувшем.

Беккетт положила ручку в стол и откинулась на спинку, сцепив руки на затылке. Улыбнулась мечтательно и загадочно. Ройс! Странно, но сейчас она не сердилась на него за то, как он с ней обошелся. Беккетт глодала всего лишь легкая досада. Майк даже уйти сумел с достоинством. Хитрец.

Кейт еще раз пробежала глазами по записке. «Ловкач» Алекс! Интересно, интересно, и в чём же таком этом он не промах? Только «умение», что ли? Пошловато как-то звучит, хотя неотвратимость «игры на чужом поле», да ещё и фактически вслепую, слегка поставила Беккетт в тупик. Как быть в столь спорной ситуации? Как лучше поступить? То ли самой задать планку, то ли рискнуть подчиниться? Пожалуй, вот это как раз и самое сложное, и трудно выполнимое, поскольку знаючи себя, она была морально не готова к подобному, хотя бы и временному повороту событий. Даже навскидку найдётся сотня причин для отказа, если бы не одно «но»… Насупленное лицо Лейни и грустный, потерянный взгляд увиделись воочию, и сии неподобающие мысли были сразу же отметены. О’кей, ну ладно. Она сделает это, ради Лейни и её хорошего настроения. Не будет пренебрегать искренней заботой, доставив подруге удовольствие, а себе? Кейт безразлично пожала плечами. Её так давно окружало одиночество, что от мимолётной встречи Беккетт и не ждала каких-либо кардинальных перемен. Так, легкое развлечение в духе бурной молодости, и никакой любви, томления душ или просто физической зависимости от кого бы то ни было. Сто лет, как она уже взрослая, и не боится секса, каким бы странным, отвязным и нарушающим признанные каноны он не был. Всё просто — вошёл, вышел, пошёл вон. Никаких признаний в чувствах, никакой откровенности, открытости в намерениях и поступках. Она сама по себе, а её кавалер — сам по себе. В конце-концов, не ей же платят, а ему.

Усмехнувшись собственному едковатому сарказму, Кейт засобиралась домой. Запрятала документы в сейф и неспешно, с нескрываемой за себя гордостью, побрела к лифту. Сначала домой, привести себя в порядок, попутно отвергая глупейшие предрассудки. Не одна она такая, бесстыдница на час, а есть и другие грешники, покруче. Вот только как бы ей назваться? Неброско так, чтобы не сильно памятно… Кейт в раздумьях поскребла висок. Вот как назло, ничего путного не придумывалось, и Беккетт хмурила брови, покачивая головой, шевелила губами, перебирая известные имена, пока у самой машины, наконец-то, не остановилась на «Эвелин». А что? Благозвучно, незаезжено и даже симпатично, но обязательно с повязкой на лице.

Квартира ей, в общем-то, понравилась. Небольшая, но уютная комната, объединённая с кухней, и короткий, выгнутый дугой остров; маленький коридор к ванной с вполне современной душевой кабинкой, набором свежих полотенец и кровать размера «кингсайз» в дальнем углу зала. Единственное окно выходило в переулок и было затянуто весьма плотной портьерой.

«Нет, я сбегать ещё не собираюсь! Ну, точно не сейчас!» — саркастично усмехнулась Беккетт неправильному ходу своих мыслей. Она ещё раз придирчиво осмотрела себя в маленькое зеркальце у входной двери и вернулась в комнату. Звонок куда надо уже сделан, осталось только прикрыть лицо, и едва чёрная трикотажная маска мягко обтянула лоб и скулы, как в дверь задорно посигналили. Кейт, ещё немного пребывая в раздумьях, слегка «поизмывалась» над собственным ногтем, затем неспешно побрела в прихожую.

— Привет! Я — Алекс! Это не здесь ли случайно сталкиваются, но не разбиваются одинокие сердца? — на пороге стоял широкоплечий мужчина в коричневом костюме, серой рубашке и галстуке в тон всему: чувствовалось наличие вкуса. И Алекс пришел не с пустыми руками: в одной руке он держал охапку чайных роз, а в другой — бумажный пакет из супермаркета размером с половину его туловища. Верхняя часть лица гостя тоже была прикрыта маской, визуально напоминающей её собственную, и если как следует включить фантазию, то гость выглядел явно посимпатичнее обезьяны. И за словом в карман не лез.

— Кто знает, сэр, кто знает… — натянуто улыбнулась Кейт, и тут же почувствовала стойкую сухость в горле. Ладони же, наоборот, здорово вспотели. — И… Привет! Я… я Эвелин!

— Здорово! — обаятельно улыбнулся он и сделал глубокий поклон, уморительно придерживая пакет, чтоб не растерять содержимое. Беккетт бы даже сказала, что действовал Алекс очень артистично, со знанием дела и с неприкрытым удовольствием. — Ничего, если я ворвусь, не нарушая целостности? Пошарю на столе, вскрою шкафчики? Конечно же, отчасти не следуя канонам свидания, но исключительно в благих целях!

— Все великодержавные цели декларировались, как исключительно благие, но ладно уж, проходите, — нейтрально повела бровью Беккетт и посторонилась, пропуская.

— Как вижу, холодильник там! — бодро резюмировал Алекс: он чувствовал себя, как дома. Щегольские ботинки аккуратно пристроил в уголок и зашагал, слегка раскачиваясь и нещадно хрустя пакетом.

Кейт, сама не зная, почему, но немного поотстала: наверное, её слегка коробила бесцеремонность гостя. Ещё ни один из кавалеров не вламывался в её личное пространство так нахально и по-свойски, но Беккетт постаралась убедить себя, что игра есть игра, и, несмотря на возможные нежданчики, она сможет отделить зёрна от плевел. И обещание, даже негласное, сдержит обязательно, а пока… Посмотрим, что это за фрукт свалился в её корзинку.

Беккетт встала в проёме двери, привалившись левым плечом к косяку. Держа руки на груди, напряжённо следила за Алексом, отмечая каждое его движение, но этому самонадеянному чуваку, похоже, было всё равно. Его пиджак был аккуратно расправлен на спинке стула, а под облегающей торс дорогой рубашкой дыбились крепкие, узловатые мускулы. Такие же натруженные вены оплетали и его оголённые до рукавов руки. Пакет с продуктами, из которого одним уголком выглядывал контейнер со свежей клубникой, был приставлен холодильнику, а сам гость занимался странноватым украшательством. Педантично и целенаправленно, он раскладывал по столу розы, бутонами к Кейт, но под пристальным взглядом, буравящим спину, моментально обернулся.

— Эй, дамочка! Нельзя так решительно меня разглядывать, да ещё и в момент ощипывания лепестков! Они так изумительно нежны, что стоят того, чтобы ими кого-нибудь закидать! И раз мы телесно пока не контактируем, то всё, конечно же, начнётся с пристального интереса к моей персоне. Скажу даже больше — и это совсем не шутки, и не бахвальство! И… Ничего, что я тебе всё это рассказываю? Раз мы вдвоём, то не стоит делать из многого тайн!

— Обожаешь тайны и всё такое несбыточное? А как насчёт отрезвляющей прозы жизни? — пренебрежительно подкатила глаза Беккетт. — Разве у тебя не другие планы?

— Планы у нас общие! — с непревзойдённой хитрецой прищурился Алекс. — И когда ты поймешь обоюдную выгоду, то обязательно скажешь мне «спасибо»!

— Размечтался, миленький! — недовольно фыркнула она. — Ещё не родился такой человек, который услышал бы от меня «спасибо»!

— Ой-ей! Ты не видишь его, а он есть! Ну, прямо Х-файлы в чистом виде!

— Фанат паранормального, а? — Кейт слегка оттянула большими пальцами пряжку ремня, презрительно кривя губы. — И какое непреклонное самомнение! Кажется, я что-то и где-то об этом уже слышала!

Её язвительный тон задел бы кого угодно, но Алекс был явно не из обидчивых, он просто вернулся к цветам. Выравнивая бутоны идеальнейшим образом, он, как ни в чём не бывало, обворожительно и добродушно улыбался.

— А ты колючка… Сочная и острая… Как и этот шип… Или вот этот… А, чёрт! Господи, как больно! — Алекс так отчаянно затряс рукой, что Кейт едва сдержалась от смешка.

— Ты всегда так неаккуратен, когда волнуешься? — она по обыкновению куснула губу.

— А с чего ты взяла, что я волнуюсь? Да это же просто подготовительный этап! С этого всё между нами и начнётся!

— Да ну?! Неужели? — подозрительно прищурилась Беккетт: с этой фразу ситуация качнулась куда-то не туда, но Алекс поспешил её успокоить. Всей своей массой он шустро развернулся, резко оттопырив большие пальцы.

— Ей-эй! Всё не так на самом деле! Всё не так, как кажется!

— Кажется? Да нет, миленький, не кажется, и знаешь почему? Да ты просто пудришь мне мозги! Раз мы оба знаем, для чего мы здесь, так зачем же сопли жевать, а? Давай же, чувак, отрабатывай свою ставку!

Обида, злость и разочарование, разом захлестнувшие её, вот-вот — и выплеснулись наружу, но Алекс снова был начеку. С неописуемой для его габаритов быстротой и ловкостью, он вырос прямо перед носом Кейт и мягко перехватил её руку, уже было расстегнувшую пуговку на блузке. Наверное, им управляли исключительно благие побуждения, но кто он такой, чтобы безнаказанно трогать сурового детектива Беккетт! Ещё какое-то мгновение — и от острого колена в пах его глаза бы вылезли б на лоб, но мягкая сила мужских рук и чистый, пронзительный, немигающий взгляд словно вымаливали владельцу прощения. После недолгого колебания Беккетт поумерила пыл.

— Relax, dear lady, relax! Спокойствие, только спокойствие! — поспешил успокоить её Алекс, слушая частое, взволнованное дыхание, и интонация его голоса звучала, как мягкая нотация старшего по чину, но кто там знает, что у девушки на уме? И разведя руки в стороны, Алекс предусмотрительно отступил на пару шагов. — И не делай глупостей, чтобы потом ни о чём не сожалеть! И не ищи во мне врага или платного извращенца! Ведь речь всего-то шла (но не дошла!) о чашке кофе! Ты любишь кофе, Эвелин?

— Кофе? — её запал притух ещё примерно на четверть. — Ты хочешь угостить девушку кофе?

— Да-да, — уморительно закивал Алекс и комично поклонился. — И даже рискну угадать твой вкус!

— А если всё-таки мимо?

— Ну-у, тут уже третьего не дано — ты или присоединяешься, или нет. Хорошо?

— Отлично! — настороженно подытожила Беккетт, и Алекс с неимоверным проворством метнулся за остров. Захрустел пакетом, что-то доставая, включил кофемолку и сколько-то ещё времени копошился у плиты, пока по всей квартире не расплылся чарующий, кофейный аромат.

«Чёрт! А ведь вкусно-то как! Ну, обезжиренного латте я вряд ли тут дождусь, но похвалы чувак определённо заслуживает! Лишь бы гротескное эго г-на Алекса не пробилось бы за эти стены, а то хлопот не оберёшься».

Руки — на груди, губа — неопределённо прикушена, волосы убраны с лица: пик отрицательных эмоций канул в Лету. Мягкими осторожными шажками, Беккетт приблизилась к острову с другой стороны, занимая неприступную, выжидательную позицию. Однако про себя отметила, что кухонной сноровке гость был не чужд.

— О, ты уже здесь? — как ни в чём не бывало, он гремел посудой. — Ну, так как: ты ко мне присоединяешься?

Беккетт лишь сдержанно усмехнулась, и Алекс вальяжно преподнёс ей курящуюся парком чашу.

— Пей свой кофе! — ласково улыбнулся он. — Рядом с прекрасной дамой я не хочу быть неблагодарной сволочью!

— Замнём пока для ясности! — подкатила Беккетт глаза. Млея буквально от каждого глотка, она испытывала ни с чем несравнимый кайф, и Алекс молча наблюдал за дамой, пока чашка не опустела.

— Что-то не так? — подозрительно глянула Кейт на Алекса поверх фарфорового края. — Сам-то почему не пьёшь?

— Ловлю момент, наслаждаясь шикарным видом! И чтобы «раскусить» лакомую начинку в столь обворожительной обёртке, я должен слегка поднапрячься! Только так я буду уверен в последствиях! В самом хорошем смысле!

— А ты не много на себя берёшь? — Беккетт отставила чашку, а её тело с упором на обе руки слегка подалось вперёд. В точности такое же движение повторил и Алекс, и теперь они, практически нос к носу, пялились друг на друга. — Вот это мне точно не понравится!

И то была настоящая дуэль взглядов: решительных, бескомпромиссных и несгибаемых — её, и теплых, светящихся, озорных — его. И никто не пожелал уступать.

— Почему ты так уверена? — вкрадчиво поинтересовался Алекс, даря ей одну улыбку за другой. Глаз, однако, не отвёл. Нахальный, чёрт.

— Потому что я точно знаю! — Беккетт тоже улыбнулась, но как-то зажато и некрасиво.

— Точно знаешь? — Алекс нетерпеливо переступил с ноги на ногу. — Но ты же даже не попробовала!

— Незачем мне пробовать! Обходилась ранее без этого, и сейчас обойдусь!

— А вдруг понравится? — его голос звучал вкрадчиво, душевно, и даже немного вызывающе. — Всё когда-то бывает в первый раз! Ну же, Эви! Смелее!

Его синие глаза в прорези маски засверкали каким-то хитрым, дьявольски вызывающим огнём и Алекс осторожно повлёк женщину к себе. Она же почти не сопротивлялась, хоть всё ещё сильно сомневалась, но пухлые губы Алекс лишь несильно прижались к её шее, чуть пониже ушка.

— Закрой глаза, — мужчина постарался говорить как можно убедительнее и спокойнее, хотя в венах уже забурлила кровь, — и представь, что тут никого нет, кроме нас. Нет никаких проблем, ни вновь объявившихся или застарелых, нет ни обязанностей или обязательств. Не сопротивляйся, просто плыви, и тебя обязательно прибьет. К нужному берегу. Конечно же, я не имею в виду себя.

— Не люблю привязываться, — недовольно буркнула Кейт, с неохотой подчиняясь ему, — расставания причиняют неизлечимую боль.

— Значит, я не ошибся в своих предположениях, — уверенно заключил Алекс. Его бережные поцелуи так удачно ложились в подключичную впадинку, что Беккетт стало даже немного щекотно. И одновременно — хорошо, приятно. Никто из её бывших не обращался с ней столь нежно. Почти все её парни желали быстроты, грубости, беззаветности в соитии, и она механически соглашалась на такие отношения, как единственно приемлемые для неё, но с Алексом оказалось всё и проще, и сложнее. Наверное, его набрякший член уже воткнулся в стенку острова, но что-то никаким нахрапом здесь не пахнет. Неужели с Алексом что-то не так? А может быть — с ней?

Чтобы высвободиться, хмурая и недоумевающая Беккетт упёрлась рукой ему в грудь, и Алекс, подавляя нескрываемый вздох огорчения, тут же ослабил объятия. И даже руки спрятал за спиной.

— Эй, что-то не так? — озаботился он, виновато потупив голову. — Если же мой порыв чрезмерно груб, или распущен, то подскажи мне путь к исправлению! Прямо здесь и сейчас! И если не будет мне прощения, то это старое кресло не выдержит атакующей сверху вниз головы! И пусть грубые пружины обдерут мне уши!

— О, да ты ради дамы готов даже на такие жертвы? Нет, нет, пожалуй, ни к чему страдания, — слабо улыбнулась Кейт, в душе благодаря за кофе, — ведь всё и на самом деле хорошо. Просто пить очень хочется.

— Могу отпустить тебя в душ, а сам встану рядом и буду поливать тебя через занавеску теплой водой из чайника. Так мы сразу же достигнем двух целей: не дадим погибнуть от жажды прекрасной деве, и увидим, как весело сбегают прозрачные ручейки по её нежно-розовой, эластичной коже.

— Только извращенцы (в особенности — японцы!) так страстно любят обнажёнку! И не каждому по душе такое подглядывание!

— Хах! Вообще-то, я родом из Нью-Йорка, и я предпочитаю не подглядывать, а участвовать. Всё очень просто: откроем воду погорячее, напустим парку, и можно целоваться до посинения, свозя кафелем спины. Ну, так что: устроим небольшое ваннопредставление?

— Да ты просто фантазёр, — несильно куснула губу Кейт и расплылась в озорной улыбке, представляя себе фривольную сценку, но тут же презрительно скривилась. Заниматься сексом с мокрой тряпкой на лице — не самая лучшая идея. Ей придётся или открыться, или же совсем отказаться от близости, а сейчас, будучи на взводе, ни то, ни другое она категорически не приемлила.

Беккетт осторожно взглянула в лицо Алекса, и по резкому скачку кадыка вдруг поняла, что, невольно оцепенев, он ждёт. Её улыбки, согласия и, пожалуй, понимания, но она уже всё сказала самой себе.

— Мне надо — вон туда! — предложение в душ было бы очень заманчиво, но чем проще — тем безопаснее для неё. И Алекс вряд ли будет жаловаться на дамские капризы, потому что она не обязана перед ним отчитываться. Пусть воспринимает её такой, какая есть, или проваливает к чёрту. Как-то так.

Кейт неспешно удалилась, а Алекс от нечего делать принялся наводить порядок: неторопливо обошёл стол, вдумчиво подправляя в цветах то, что, по его мнению, неправильно лежит; забил холодильник продуктами из пакета, попутно исследуя то, что уже было. Не обошлось, конечно же, без язвительной критики в адрес сами знаете кого: да этот чувак (чувиха) и понятия не имел (а) о том, как удачнее сопроводить «процесс»! Ну так как, скажите на милость, как, в романтическом свидании, обойтись без шампанского, клубники и сливок, а? Да вот никак, и несказанно гордый за свою предусмотрительность Алекс присел на деревянный подлокотник кресла, что стояло у стены, чуть поодаль от острова, и сцепил на коленке руки, обмозговывая перспективы встречи. Чёрт с ним, с его бельём, что разом стало тесным и влажным от перевозбуждения, куда важнее, интереснее было понять, из какого теста слеплена эта мнимая «Эвелин», а что ему представили «псевдо», Алекс ничуть не сомневался. По роду деятельности он постоянно тёрся среди «слабого пола» и поэтому был сведущ в женской психологии. На сей раз ершистая оказалась дамочка и явно непростая: настоящий «крепкий орешек». Скорее всего, у неё отличные рабочие отношения, и мимолётные, никудышные, с извечным фиаско на почве любви — в быту, а ведь именно такой человек как раз ему и нужен. Ярчайший типаж, сложный и многогранный характер, чьи корни, вероятно, уходили в давнюю личную трагедию, и стойкая вера в справедливость. Словом, целиком и полностью ценнейший материал, а то, что их встреча могла показаться «Эви» аморальной попыткой заработка на жизнь, на самом деле таковым не являлось. И предыстория знакомства ей тоже, очень-очень не понравилась бы, но во имя данной клятвы, пусть же проболтается тот, кто и заказывал эту «музыку», а он лишь классно проведёт время. С привлекательной, странноватой, весьма суровой и независимой женщиной без глубоких привязанностей. И, кстати, то скудное описание её, что у него уже было, лишь только подтвердило первые впечатления:

«Одинокая женщина, совсем недавно расставшаяся с парнем. Серьёзная, основательная и рациональная. Тоску свою топит в работе и даже в праздники засиживается допоздна. Презирает отпуска, с пренебрежением относится к уикэндам, а мужчин, особо падких на дам, тупо презирает. В последнее время резко сдала: и изнутри, и внешне, но упрямо замкнулась сама на себя: работа-дом, дом-работа, редкие пятничные посиделки с коллегами и никаких забойных выходных. Увы, так не может продолжаться вечно, и потому-то требуется кто-то, кому будет под силу развеять сумрак её души».

«Непростая ситуация, и результат возможен нулевой! Особенно, если «Эви» решится приложить к этому руку! Но с ней нельзя, как с другими — легко и быстро, — ой, нельзя!» — и Алекс тяжко вздохнул — минуты одиночества растягивались, как резина. Мельком глянул на часы, стрельнул глазами вправо-влево: к креслу пристроился допотопный торшер, эдакий привет из непонятного прошлого: тёмно-зелёный, слегка облезлый диск плафона с пыльной лампой накаливания; потемневшая, гнутая в дугу алюминиевая стойка и тросик выключателя с нанизанной на него стеклянной гирляндой гранёных бусинок. Кто бы этот неведомый дизайнер ни был, винтаж ему явно удался.

«Ого! Классно! Обожаю старину!» — Алекс тут же оживился. Его захлестнуло воспоминаниями, и Алекс пересел немного по-другому, чтобы ожерелье-тросик свесилось в его большую ладонь. Мужчина поднёс хрупкую «змейку» к глазам, поворачивая её к свету то так, то сяк, и его физиономия плутовато сморщилась.

«Бриллианты чистейшего стекла! Как сейчас помню!» — хохотнул про себя Алекс и смело потянул за кончик. При его-то деятельной натуре развлечение отыщется буквально во всём. Раз щёлчок, два щелчок и так далее… Пока лампочка не перегорит… Или тросик не отвалится… Вот по приколу-то будет!

— Эй! Что ты делаешь? — громкий окрик «Эвелин» застал Алекса врасплох. Пока женщина ошарашено таращилась на него прямо от двери, мужчина задёргался, засуетился и так неловко повернулся, что вместе с торшером чуть не завалился набок. Побарахтался, обретая равновесие, и с жалкой миной уселся обратно, пожирая даму взглядом преданного пса.

— Да вот, — Алекс тяжко, глубоко выдохнул, искренне сожалея о невозможности увидеть полностью лицо партнерши, — исследую влияние стекла на его дьявольскую способность изгонять тьму.

— Ну и как? Получается? — саркастично хмыкнула «Эви»: похоже, что она втихомолку потешалась над его чудачеством. Наверное, и не думала, что всё так комично обернётся! Возможно, сомневается — а продолжать ли знакомство? — и теперь прислонилась к косяку, заведя руки за спину. При этом непроизвольно и как-то мило покусывает губу. И Алекс однозначно усёк: этот жест прямо-таки был её визитной карточкой, и он его никогда не забудет. Как и вишнёвый аромат её духов. Как и каждую минуту, проведённую вместе. Лишь бы только «Эви» прочувствовала бы в нём правильность истин. Даже, несмотря на ляпсус с торшером, который лучше было бы обратить в шутку. И Алекс озорно ухмыльнулся, глуповато округлив глаза.

— Не очень! В подобных случаях без напарника ну никак не обойтись, а результаты поделим, как положено.

— Семьдесят на тридцать в пользу девочек, а? — «Эви» скрестила руки на груди и, как-то чудно вздёрнув подбородок, стронулась с места, навстречу ему.

— Нет!! Девяносто на десять в пользу мальчиков! — картинно возмутился Алекс и привстал с насиженного места. — А иначе Вселенная кувыркнется с ног на голову!

— А чего ещё опасается Вселенная? Проклятия богов или отсутствия указующего перста судьбы? — «Эвелин» продолжала улыбаться, но в ней всё же ощущался какой-то зажим. Возможно, что это от неверия или от многозначности ситуации. Возможно, что она твёрдо откажется от отрыва по полной, и цена ему, как обольстителю — один пенс в базарный день. Но, может быть, хотя бы молитва поспособствует чуду?

Алекс прикрыл глаза, держа у губ сведенные вместе ладони. Некоторое время несильно раскачивался всем телом, по ходу негромко поясняя:

— Не всегда я добиваюсь от неё откровения, и тогда действую по наитию. Эви! Ты ощущаешь что-нибудь, кроме нашего присутствия?

Легкая улыбка тронула губы Беккетт, но она лишь отрицательно качнула головой.

— Эви?! Вселенная-то ждёт — не дождётся!

Беккетт томно подкатила глаза.

— И что я, по-твоему, должна ощутить, Алекс? Пронзающие нас флюиды? Мощный энергетический разлом под ногами? Искривление квазипространства? Да чтоб ты знал — я в жизни не верила во всю эту чушь!

— А тебе и не надо, — ровно заметил Алекс, касаясь ладонями то лба, то губ, то кончика носа. Словно накосячил и теперь замаливал грехи. — Я смогу, один за нас обоих…

— Ты что, медиум? — саркастично прищурилась Беккетт. — Наверное, у тебя под паранормальный секс и обоснование научное имеется, разве нет?

— Вселенная и наука утверждают обратное, но некоторым это пока сложно для восприятия, — перестав нашептывать, Алекс открыл глаза: «Эвелин» стояла совсем недалеко, в упор рассматривая со странной примесью озорства, интереса и недоверия во взгляде. А ещё Алекс отметил непроизвольно подаваемый знак. Да, да, тот самый, ртом. Решайся, словно без устали говорили ему, и Алекс широко шагнул прямо с подлокотника. Неуклюже покачнулся, балансируя руками, но потом ещё и ещё. Пока чётко не рассмотрел шикарный, каре-изумрудный оттенок её глаз, что разили в самое сердце: в них было полно ТОГО САМОГО, ИГРИВОГО настроя. Или он совсем не разбирался в женщина. А она в мужчинах точно разбиралась.

— И где же ты так успел в этом деле наблатыкаться? — задала вопрос эта необыкновенная женщина.

— В своё время поучаствовал в развитии некой околонаучной теории (но тебе будет скучно об этом слушать!), в итоге из чего и родился вывод, что любопытство — это не всегда плохо. А можно ли мне кое о чём тебя спросить?

— Хм-м! — Беккетт недоверчиво вскинула бровь, но Алекс был подкупающе серьёзен: собранный, твёрдый взгляд, звенящий, уверенный тембр голоса и руки чётко по швам, как у военного. Ну и в чём тут был подвох? Решив, что ничего зазорного в этом нет, Кейт мягко и с улыбкой кивнула.

— O’Key… Задавай свой грёбаный вопрос…

— Good! — Алекс приблизился вплотную; с шумом вбирая воздух, горьковатый от её духов, судорожно сглотнул. — Э-э-э… меня терзают давние сомнения… И что за инженерное чудо у тебя спрятано под блузкой? Вселенная не любит тайн!

В его лице ничего не изменилось, кроме вспыхнувшего в глазах огня, и Беккетт невольно опешила.

— Что-о-о? — неподдельно изумилась она. — Какое-такое чудо? О чём это ты сейчас говоришь?

— Ну это… о том, что под тонким трикотажем… земной такой оболочкой…

— Ах, да, чудо… под оболочкой… O’Key! — решительно куснула губу Беккетт. И пусть не сразу она въехала, о чём идёт речь — об упругих телесах или же о марке белья, но с ходу ринулась напролом: — Кажется, кто-то так и не избавился от привычки грезить исследованиями! Но я могу запросто этому поспособствовать! И какой же болезненный опыт он хочет нажить?

— Никакой. Я не буду действовать против твоей воли, это против и моих правил тоже, — Алексу абсолютно не тронула её желчь, — а твоё дело — поверить мне или нет. В случае чего, можно только убедиться.

— А тебя уже когда-нибудь били по рукам? — Кейт пришпилила пальцами бока, как всегда делала в решительные моменты. — И не думай, что знаешь о женщинах всё.

— Наверное, речь сейчас идёт о тебе, — озорно усмехнулся Алекс, — а посему голосую за осторожность и предусмотрительность. Правда, есть одна ма-аленькая такая загвоздка: в тебе нет ни капли знаний обо мне. Потому и доверия тоже нет, а значит, начни с параметров моего тела, что просто идеально. Смотри, какая взрывная мощь таится в этих бицепсах и бёдрах! Смотри, какие мягкие и сильные руки! Смотри, как ловко они мнут и растирают любые, даже самые тугие мышцы! А длина и изящество пальцев! А моё исключительное умение! И я, вообще-то, настоящий красавчик, который точно никуда не спешит! И ничего не стесняется!

— Ха! — подкатила глаза Кейт. — Я вообще-то в курсе анатомии мужчин, и совсем не ведая про факт необычного на эту тему. И мне не особо интересен размер твоих носков, как и цвет боксеров тоже…

— А вот это зря! Между прочим, они белые, мягкие на ощупь и отлично тянутся. А что носишь ты?

— Привет из XIX века — кружевные панталоны со сборками.

— Правда? А пощупать можно? — неподдельно возрадовался Алекс, глуповато выпучив глаза, и мигом тут же словил на кончик носа маленький, но крепкий дамский кулачок.

— Размечтался! Увидишь, только отвернувшись!

Он тут же сник, но не по-настоящему, а так, шутя.

— Если бы ты только знала, как, благодаря чувствительной коже моих рук, я умею оценивать качество женского белья, то ты бы так не говорила бы. И чтоб ты там себе не накрутила, я не «опасен» для тебя, и никогда не буду. Я правильно воспитан с детства, и поэтому у нас только два варианта, которые можно было не озвучивать — так очевидно: ты или подчиняешься, или же бежишь без оглядки. Но я почему-то верю в твою смелость. Или есть варианты получше?

— Кто знает, Алекс, кто знает… Ты что, и правда хочешь об этом узнать? А если всё-таки это будут не слова, а синяки в подреберье? — собрав губы в трубочку, Беккетт почти что встала в глухую оборону, но тут же прикусила язык. Своей дурацкой болтовней этот «ловкач» невольно «раскачал» её, реально возбуждая нешуточный интерес, но Беккетт была не любитель обнадеживать впустую. Жаль, что она не знала его раньше, а то и закрутить-то ведь можно по-разному. Сейчас, после часа общения с этим парнем, Беккетт вдруг поняла, что не желает раскусить в Алексе банальную посредственность. В конце-концов, столь забавные чуваки редко бывают занудами с мрачными житейскими взглядами. И пусть Алекс сначала вёл себя, как нахал и самодовольный тип, была в нём какая-то добрая, уморительная простота, что располагала к доверительности в общении, к доверию. Значит, по ходу встречи, от минуты к минуте, поотпустит нервное напряжение и взыграет позитивный настрой, а это как раз то, что ей сейчас было нужно. И пусть их встреча видится сквозь призму денежных отношений, игра всё же есть игра.

Кейт чуть резче потянула носом, чуть больше набрал в грудь, раскладывая на составляющие аромат его одеколона. Бодрящий и дорогой парфюм, с оттенками цитруса, сандала и свежести. А ещё нечто неопределённое, но волнительное до дрожи. Чем-то похожим пах и Ройс. Он приходил к ней вечерами: весь озорной, подвижный, уверенный в делах и мыслях, и к нему нестерпимо тянуло. Правда, Майк все-же оказался эгоистом, хоть она и не хотела, не желала этого замечать. У него были очень короткие, фантастически сильные пальцы, и когда грецкий орех трескался у него в руках, Ройс обворожительно и довольно улыбался. С ладони он угощал её морщинистым, сладковатым ядрышком, которое под звонкий смех исчезало во рту, а затем бережно подхватывал на руки, чтобы бросить на кровать. Сильный, властный и резковатый в движениях, Ройс и любовью занимался схоже: грубовато, по-звериному, без затяжных ласк и безотрывных искрометных взглядов. Поначалу ей так даже очень нравилось, и окрылённая Беккетт летала метеором по участку, чувствуя себя влюблённой, любимой и счастливой до самых пяток. Вот только эротический массаж Майкл так и не смог осилить. Или не захотел. Конечно же, в разрывах «сеансов» изнуряющего «сексотренинга», он мял и тискал её попу, перебирал косточки спины, гладил плоский живот и втирал в грудь, шею и бёдра очумело пахнущий клубничный гель. И даже язычком своим остреньким шустренько работал, но старательность — это же ещё не умение. И речь не шла о щемящей до одури нежности. Интересно, что за плюсы у этого Алекса?

Беккетт пристально, словно и в жизни не видела, осмотрела гостя, который, казалось бы, ни дня в этой жизни не прожил без улыбки. Высокий лоб с едва заметным шрамом, что время от времени становился резче. Четко очерченный волевой подбородок и по-мальчишески задорный голос, неуловимо сменяемый на задушевный, бархатный. Мощная фигура, борцовские плечи атлета и подтянутые бедра. Словом, полноценная стать аристократа, но зачем же тогда комедию ломать? У тебя такая классная работа, по части услаждения баб, и если бы не маска, то многое бы можно было бы для себя прояснись. Используя навыки физиогномии, провести расследование и, обнаружив зацепки, составить полную и ясную картину. Всего-то если тряпку пальцем подцепить… Сиё неистребимое желание так сильно завладело Беккетт, что она, чтобы дров не наломать, крепко сжала кулаки и незаметно задержала дыхание. Спокойнее, Кейт, спокойнее. Не надо дергаться, и тупо следуем правилам. Ведь это же никак не твоя затея.

«О, Господи!» — глубокий вздох, оттопыренные, влажные от пота пальцы и резко сметающее движение руками от лица, словно изгоняющее демонов — и Алекс шарахнулся от неё, как испуганный пёс. При это лицо его неподражаемо исказилось, руки прикрыли солнечное сплетение, а губы зашлёпали нечто нечленораздельное. Никто из них не ожидал такой реакции друг от друга, говорящей о недосказанности. И теперь Беккетт не знала, стоил ли ей что-либо говорить в своё оправдание, ну что типа она и не собиралась его бить, или просто тупо подождать его ответного хода. Который вряд ли был бы жестким, не зря она штудировала книги по языку тела из академической библиотеки. О чём Алексу и не надо было знать, но, как ни странно, тот от испуга уже оправился. Как ни в чём не бывало, Алекс бродил по комнате, держа руки в карманах брюк, и при этом негромко, но мелодично насвистывал. Какой-то озорной мотивчик, уже слушанный Беккетт явно не раз и в опасной близости, но так ведь не бывает. В книге — да, в сказке — да, и в фантазиях — тоже да, но только не в жизни. Так твёрдо Кейт это усвоила, как многие другие, не менее ценные вещи. А сейчас перед ней маячит тип, с забавным складом ума и, кажется, ребячливый по жизни, что избегает даже руки распускать. Что, несомненно, делает ему честь.

— О! — это Алекс наткнулся на стопку CD-дисков: они неровно выпирали из пластиковой высотой с человека этажерки. Примитивная, как картонный бокс, стойка занимала своё законное место слева от тумбочки, на которой тихо пылился внушительных размеров музыкальный центр. Впрочем, Алекса привлекло даже не это. Согнувшись невообразимым крючком, он бегал глазами по названиям альбомов и групп, пока, скептически хмыкнув, не поманил к себе Кейт.

— Что, Алекс? — с удовольствием поддела она его. Ну, чтобы уж совсем себе не изменять. — Крупные проблемы со зрением?

Однако его плечо лишь неопределённо дёрнулось:

— Я просто нуждаюсь в помощи, а вернее — рассчитываю на твой музыкальный вкус.

— Пф-ф, — пренебрежительно фыркнула Кейт, — а с чего ты взял, что он у меня есть?

— Я не спрашиваю, чего у тебя нет, — назидательно ответил Алекс. Его указательный палец завис на уголке бокса, но подумав, мужчина сильным щелчком отправил коробку на своё место, — а то, что может и должно быть. Неужели у такой женщины, как ты, с шикарной фигурой, чарующим голосом, и дурманом вишни в волосах, нет никаких увлечений, кроме работы?

— У меня достаточно увлечений, но ты об этом никогда не узнаешь. Просто это у меня такое жизненное кредо — творить для всех и каждого добро. Когда твёрдо уверен в действиях, и на выходе получаешь нужный результат, то люди вокруг начинают доверять тебе. Тянутся всем сердцем, общаются с охотой и непринуждённо, а ты в ответ наделяешь их душевным равновесием. Примеряешь их беды на себя, несёшь за них миссию возмездия, так сказать, и при этом понимая, что не зря топчешь эту землю. В отношении себя — так скажу: я занимаюсь исключительно тем, что идёт во благо обществу, и ни за что не сворачиваю с намеченного пути. И никогда не отступлюсь. Ведь ты же в курсе, Алекс, когда даётся «смертная» клятва?

— Конечно! Я же достаточно большой и зрелый мальчик, но что-то лишку ты наговорила: мне ведь нужно было просто — «да» или «нет», — заметил он, вытягивая очередной бокс. Раскрыл его, пошевелил губами, читая вкладыш, и уморительно хихикнул:

— Да кто такое будет слушать, а? И что-то мне явно подсказывает, что выйти в тираж им светило сразу же после своего дебюта!

Алекс вернул коробку на место и, вытащив следующую, с восхищением показал её Кейт:

— Смотри, Эви, а вот это настоящий суперкласс! Первый же сингл этой группы так вознёсся в чатах, что количество клонов его за последние годы побило все мыслимые и немыслимые рекорды!

— Так-таки и немыслимые? — изобразила стойкое непонимание Беккетт, хотя сердце её предательски ёкнуло: точно такой же зелено-оранжевый бокс лежал у нее дома. Да не просто лежал, а главенствовал в списке сердечных лекарей. Именно его она ставила после общения с папой, и именно на нём красовался размашистый автограф покойного солиста ныне распавшейся группы. И именно в этом списке треков числилась её любимая песня, которую Кейт считала своей и только своей. Но не говорить же об этом первому встречному!

Она украдкой подула на ладони, скрывая смущение, но по-прежнему наблюдая за Алексом сквозь пальцы. Сейчас чувак разве что на пол не сел, копаясь в дисках. Видимо, понял, что помощи от неё не дождётся.

— А, кстати! — как бы невзначай, заметил Алекс. — Раз я поставлен перед выбором, то и действовать буду, исходя из собственных предпочтений!

— Мне кажется, что ты всегда так делаешь, — Беккетт тут же выделила голосом слово «всегда», — и спрашиваешь других только для проформы.

— Нет, — быстро, но твёрдо возразил Алекс, — то, что сделано мною для других, мне совсем не безразлично. Потому, что с самого детства я уже испытывал нужду и, даже уже будучи взрослым, я досыта нахлебался от «прозы жизни». И если не дружеское, доверие, то не знаю, как и выжил бы. Потому-то мне от тебя и много его как раз и не надо. Ну, разве что совсем чуть-чуть. Ну, хотя бы в рамках перфоманса.

— Делай, как знаешь, а мы посмотрим на тебя со стороны! — неспешной походкой Беккетт углубилась в комнату. У стола придержала шаг и как бы невзначай провела ладонью по нежной россыпи бутонов: такие бархатистые на ощупь, словно покрытые утренней росой, лепестки влажнили её пальцы. И Беккетт вновь поразилась странному, необъяснимому совпадению их с партнером вкусов: эти розы как будто только что срезали с клумбы её отца. Что каждый восход встречали её, и каждый закат — провожали. А когда их много и в тему, то цветы действительно радуют. В отличие от тех, что всучали ей прежде.

«Спасибо, Алекс! Как бы это ни выглядело, но я… тронута!» — и сердце Кейт странным образом сжалось, пока Алекс, зажав в руке бокс, широко и обаятельно улыбался.

— Хорошо! — его приветствие выглядело, как лёгкий, дружественный мах. — Надеюсь, что ты не пожалеешь!

— Уже жалею, — для порядка нахмурилась Беккетт, — но не привыкла пасовать.

И неспешно опустилась в одно из кресел. Поёрзала для удобства, задумчиво мотая на палец каштановую прядку: с ней творилось что-то неладное. Нечто странное и даже пугающее. Что-то, к чему она готовилась, но не была готова. Ещё ни разу перед близостью у неё не было такой чудной, продолжительной и даже в чём-то увлекательной прелюдии. Ещё ни разу ей не приходилось делать такой необычный выбор, между понятиями «как следует пошалить» или же твёрдо «отстроить неприступную стену». И не потчевали её сальными, идиотскими шуточками, не задирали сходу блузку, домогаясь застёжки, и не лапали без предисловий за грудь. И даже, как и обещала Лейни, не лезли в душу, но что это в итоге меняет-то? Финал всё одно предопределён, разница только в «соусе». Оставалось надеяться, что Алекс не подведёт… Всё должно выглядеть достойно…

Тот уже снова копался в дисках, чертыхаясь и шумно сопя, и не обращал на Беккетт никакого внимания. Как будто она была не живой женщиной с аппетитными формами, а красивой, но бездушной куклой, чей проволочный каркас позволял придавать телу какую угодную позу. Открывая поочерёдно боксы, Алекс вчитывался в названия треков, но недовольно мотал головой, пока уверенно не подытожил:

— Ну вот. Всё равно, как говорится, первый глаз — это алмаз.

Он включил музыкальный центр и, уверенно сунув в прорезь диск, почти неслышно скользнул к её креслу.

— Идём, Эви! Будет здорово! — всей массой тела, прижимая руку к сердцу, Алекс завис над Кейт. — Тебе обязательно понравится!

— А если не понрав... — лениво начала Беккетт, перебирая пряди, но едва заиграла музыка, как её пальцы непроизвольно застыли — Алекс поставил ЕЁ музыку. Но как так? Но откуда он узнал? Такого же просто не может быть! Неужели Лейни проболталась… Лейни?! Лейни! Ну, погоди у меня, подружка!

С досады и негодования губы Кейт мелко-мелко затряслись, надсадно заскрипела продавленная спинка, но Алекс, видя недовольный, нервный отворот головы «Эвелин», без раздумий плюхнулся перед ней на колени. Вышло громко, шумно и сумбурно, и пока «Эви» изумлённо круглила глаза, Алекс тут же взял её руки в свои. Кейт вяло сопротивлялась, сгорая от обиды и недовольства, но её «мужчина на час» уже неимоверно изогнулся всем телом, стараясь заглянуть партнёрше в лицо. Она словно пребывала в ступоре, а его брови уже интенсивно шевелились, щёки надувались пузырями, и как не без горькой иронии отметила про себя Кейт, всё же было в Алексе что-то от собаки. Домашней, любящей и верной, с чистым взглядом и такой же искренней душой. Только собака не будет, тяжко вздыхая, нежно-нежно поглаживать костяшки её пальцев. А Алекс (это чувствовалось!) явно знал в подобном толк. Он ласкал её руки так настойчиво и изобретательно, что Беккетт невольно почувствовала облегчение. Ей было немного щекотно и приятно, а дальше, как известно — больше. Вот уже и голова кружится от буйства гормонов, и кровь пульсирует в венах, и тело погружается в приятное оцепенение. И это всё был он, Алекс. Жарким своим дыханием, жгучими, как кипяток, пальцами он бросал и бросал Кейт в трепет. И ей уже не хотелось свободы. От него. Неужели они — родственные души?

— Доверься мне, Эви, — хрипло и с придыханием прошептал Алекс, — всего лишь на несколько минут. И мне не нужна твоя изнанка, какая бы странная или непонятная она не была. Просто будь со мной, здесь и сейчас. И да, я могу красиво говорить, но с тобой можно и без слов. И да, мне от природы присуща чувственность, но с тобой будет ещё насыщеннее. И мне нет смысла повторяться, добиваясь тебя, раз за меня толкует интуиция и отчасти бессознательность. И даже не стыдно признаться тебе-себе в том, что меня просто выворачивает от шикарного флера твоих духов, от мягкости и невесомости волос, что забивают моё зрение и щекочут нос… И тело твоё, такое близкое, роскошное и таинственное — само по себе это что-то… И если бы нас не странные обстоятельства встречи, то я бы действовал немного по-другому.

— По-другому? Что ты хочешь этим сказать? — Беккетт попыталась привстать, но Алекс так нежно и с фантазией коснулся её шеи, что Кейт чуть не «испустила дух». Даже просто сидеть и ничего не делать было сродни самоистязанию, но сейчас главную скрипку играл он. И не всё ещё у них однозначно.

Видимо, Алекс придерживался того же мнения, потому что легким движением руки он подправил сбившийся на её лоб короткий, непослушный завиток.

— Не загоняйся… Не для того ты здесь... Просто шагни мне навстречу... Схвати мою руку и позволь… Мне… Себе… Нам… И это определенно не шутки…

«Не шутки!» — неровно вздохнула Кейт, но он едва расслышал:

— Хотелось бы тебе поверить…. Но столько свинства… в мужской натуре!

— Ты так говоришь, будто бы во всех нас давно уже разуверилась… — Алекс замер, глядя на Кейт в упор. — Да, я мужчина, и что с того? Хоть вроде и не друг, но и не враг тебе. Поэтому просто закрой глаза и поверь уже не в меня, а в себя. Отдели сознание от тела, задвинь за эти стены то, что так гложет тебя изнутри. Решись наконец… Поделись со мной частичкой своего «я»....

— … я же не такая, как все, Алекс, и поэтому на многое способна… Чего ты себе даже не представляешь.... но я лучше промолчу… пока же меня всё в ситуации устраивает, но никому не известно, что же будет потом…

— Потом?! Мы! — его пальцы настолько раскалились, что казалось — вот-вот и прожгут её кожные покровы до самой кости, но Беккетт, поджав плотнее губы, лишь устало прикрыла глаза. — На час! На два! На сутки! Вне мира! Вне реальности! Вне собственных представлений о том, что нами в итоге движет! Поэтому держи мою руку, и разве в ней недостаточно сил?

— Достаточно… И… смело сказано! И что же тогда? У нас… — Беккетт вдруг почувствовала, как к горлу подступают слезы, и тут же до боли сжала кулаки.

— Что бы это ни было, но вдвоём всегда проще...

Его руки тут же переместились на подлокотники, а кончики пальцев слегка подрагивали — Алекс предусмотрительно сделал паузу, хотя ему самому сейчас тоже было нелегко. Просто он видел, как нервно дернулся её кадык, и поэтому решил не спешить. Ждал её слов, выражающих ход её мыслей, и голос «Эви» был тихим и тусклым:

— Ты как будто… набиваешься ко мне в напарники... и ты опять повторяешься…

— Плевать… Сто раз готов повторить… Лишь бы ты была бы не против…

— Запросто могла бы… в другой жизни...

— По жизни я тоже другой… И нет во мне страха… Даже если руку взять на излом… Особенно, когда в моей партнерше таится такая взрывная сила…

— Сила духа ещё мощнее, но я скорее просто переломала бы тебе ноги… Поэтому просто заткнись… Алекс…

— Понимаю ход твоих мыслей… но обожаю суровых женщин... Суровых и по-своему милых…Таких, как ты… Независимых… гордых… бескомпромиссных… Потому что не могу иначе… Ты женщина-загадка, и мне интересно с тобой… Очень…

Его ладонь легла на её плечо, и Кейт невольно скосила глаза, оценивая. Крупные длинные пальцы, мягкие и теплые — о-очень приятно. Ровного телесного цвета ногти коротко подстрижены — чувствуется профессиональный уход. Тренированные пальцы Ройса, они в разы были жестче и небрежнее, грубее, нетерпеливее. Когда Ройс хватался в оттяжку за соски, мозоли так сильно царапали нежную кожу, что Беккетт невольно вздрагивала. Что воспринималось Майком, как должная прелюдия. А Алекс? Он не похож на Ройса, и кому же хочется разочарования, а? Да ещё и под эту чудную музыку… что подсказала с избытком «заботливая» Лэйни…. Под неё и только под неё…

Словно в ответ, рука Алекса застыла на одном месте, держал ладонь, нежно поглаживая изящное плечико одними пальцами, стараясь не прерывать контакт. Раз, другой, третий. Влево-вправо, вперед-назад и туда-сюда по кругу: выходило просто здорово. Нажим сначала неуловимый, затем более ощутимый — и снова «невесомость».

— Здорово ты работешь руками… Что, многолетняя практика? — расслабленно улыбнулась Кейт, и Алекс с охотой подхватил:

— Ага… Берейторская… Там тоже не обойтись без ласки, потому что лошади — это тоже, как известно, дамы, только крупнее и на четырёх ногах. И ранимее, и обидчивее человека. И если не обладать даром предвидения, то невозможно будет проникнуть за их стены.

— Что… Стены?! Какая странная ассоциация…. Как будто ты…

«… читаешь мои мысли… Вот про это мне только одной и известно… Не тебе, увы… Оно прочно засело внутри… С тех пор, как осиротела, как убили маму… Но я научилась с этим жить… Просто это запретная тема… для всех… Потому что это только моё дело… И моё возмездие убийце… Никто не долже… Никто… О-ох-х-х… А-алекс-с…»

Его осмелевшие руки уже касались её тела везде, где могли только достать: шеи, рук, скул, бёдер. Словно нащупывали под эластичной кожей некий комок нервов, о котором догадывался исключительно он один. «Неохваченной» осталась только грудь, и Алекс явно припас её на десерт. Тем более, раз «Эвелин» вроде бы была не против.

Алекс осторожно повлёк девушку к себе за плечи, и Кейт мягко припала головой к его плечу, мощному и надёжному. Вот так и сидела бы, и сидела б, пока подушечка его пальца, несильно вращаясь туда-сюда, уверенно нажимала впадинки между позвонков. И вдруг Кейт словно иголку в спину всадили, так болезненно и жарко стало в одной точке.

«О!.. Чёрт!.. Дьявол!.. Что ты творишь…»

Но Алекс не расслышал её посыл, он лишь делал своё дело, уверенно снимая её внутренний, изнуряющий зажим, пока Беккетт натурально не поплыла. Одежда стала неприлично тесной, а далее всё было просто как в тумане.

Алекс несильно мазнул костяшкой согнутого пальца по изящной линии её скулы, и они ненадолго расстались. Томимая приятной, ждущей негой, Беккетт расслышала чиркнувшую зажигалку, а затем комната заполнилась ароматом благовоний. Погасла люстра в центре зала, сухим щелчком зажглось у кровати бра, зашелестело покрывало, и вернувшийся Алекс подхватил Кейт за руки. И она подчинилась ему, с охотой и без опаски. Его отваге, его мощи, пока они во весь рост не сблизились вплотную и не сплелись в медленном, тягучем танце.

Алекс был неописуемо корректен, но они не смотрели другу друг в глаза. И почему-то никто из них не спешил перехватить инициативу. Пока не закончилась мелодия, и трек не запустился вновь. И Алекс плотно не прижал Кейт к себе. Она ощутила его возбуждение, но оценила выдержку. И не оттолкнула от себя, как запросто могла бы, а просто взяла в руки его лицо. Впилась поцелуем в его губы, пока он не затрепетал и не застонал. И не ответил так искусно и ненавязчиво, что Кейт чуть не лишилась разума. Ей натурально не хватало воздуха, и никто из её бывших не смог бы сравниться с Алексом. К тому же, он просто не оставил ей времени в себе покопаться. Хотя, ради чего самоистязания, а, Кейт? Отдых обещан? Да. Сюрприз удался? Вполне, и она уже готова была впустить Алекса в себя. Ощутить мощь, зарядиться его сексуальным драйвом, чтоб на время избавиться от невзгод и забот. Чтобы завтра (или в понедельник!) вернуться, отдохнув, к праведной себе и жить. Жить, жить и жить, ради единой и неизменной цели.

«Я живу ради мести!» — Кейт ещё не додумала фразу до конца, а её пальцы, путаясь и сбиваясь, уже стягивали с него одежду. Алекс делал тоже самое, пока не свалил всё в кучу. Расшвырял вещи ногами, подхватил Кейт на руки и враскачку добрался до постели. Опустил такую желанную, такую пылающую от возбуждения женщину на прохладное льняное покрывало. Тут же, безо всяких предисловий, перевернул на живот. Беккетт успела заметить на прикроватной тумбе коробочку с презервативами и какую-то плоскую банку.

С тихим скрипом Алекс скрутил с неё крышку и всё своё умение приложил к телу Беккетт: это был какой-то гель, чуть холодящий и сладко пахнущий. С шумными выдохами и пощелкиванием суставов, Алекс безжалостно ворочал Кейт, словно куклу, но собственная податливость, покорность не смутили её. Потому что самое главное было в другом. Вольно или невольно, но Беккетт опустила себя. Алекс уже растянулся рядом с ней, и его большое, сильное тело грело посильнее солнца, а умелые и самозабвенно нежные руки сплелись для Кейт в уютное любовное гнёздышко. Как классно было плыть по течению, обмирая сердцем от предвкушения грядущего и не испытывать никакого желания сопротивляться. Алекс обжег её своим дыханием, бережно исследуя чуть влажными губами небольшую впадинку за её ушком, и уже очередной раз за сегодня, Кейт почувствовала знакомое, тянущее ощущение меж бёдер. Её истосковавшаяся по настоящим, неподдельным чувствам душа тянулась навстречу чему-то неведомому, уютному, домашнему. К чему-то, что вызывало доверие и успокаивало, позволяя на время забыть про непреклонные скрепы, про внутренние стены и тщательно хранимую тайну.

А запах благовоний уже заполонил всю комнату, увлекая их двоих в любовный кумар. Обретя мягкость и безволие, Кейт совсем не помнила себя, даже не сознавала, о чём же её так ненавязчиво, но последовательно спрашивают, и никто тревожный, предостерегающий внутри не кричал ей с требованием немедленно остановиться и повернуть назад. Сейчас она не была сама собой, и когда Алекс что-то шептал ей на ушко, она отвечала покорно, с расслабленной улыбкой сладострастия.

— Подожди! — он зашуршал фольгированым пакетиком, а затем ловко очутился сверху. Навис могучей массой, войдя и замерев внутри, поджидая объятий, и она скрестила лодыжки за его спиной. Даже подтянулась навстречу его испепеляющему проникновению, жалобно попросив ещё. А он и не думал отступать. Двигался неторопливо, с оттяжкой, словно в замеленном кадре, почти выходя и с нарастающим усилием возвращаясь, до сочного и громкого шлепка. Потом вдруг замер, и она почувствовало на щеке его жаркое, влажное дыхание.

— Что ты со мной делаешь? — лениво пробормотала Кейт, когда его зубы нежно стиснули кожу на её плече и немного оттянули.

— Наверное, спасаю тебя от себя самой, — Алекс продолжал покусывать сгиб её шеи, пока не добрался до мочки уха. Игриво, щекоча, забрался языком в слуховой проход, и Беккетт тонко всхлипнула, едва осилив улыбку; утомлённо легла щекой на подушку, подставив под поцелуи влажную от пота подключичную впадинку.

— Ты ведь не хочешь останавливаться, не правда ли? — она знала, чем обычно заканчиваются такие забавы, и к доброй пятёрке засосов сегодня прибавится ещё один, тёмно-лиловый и не менее красочный, чем остальные. Суть памятного знака ночи — необыкновенной, незабываемой, в терпких ароматах любви.

— Не смогу остановиться… без стоп-слова… произнесённого тобой… так мило… — невнятно прошамкал Алекс, сноровисто работая то языком, то губами. — И это не фраза Санты с кока-колой, а сочное, свежее и хрустящее слово... Как молодое яблоко, например.

— И ты действительно… любишь яблоки?

— Скорее, само слово... как определение… Его не надо чистить от шкурки.

— Тогда держи «Яблоки!»… И….

— Не отбирай мой хлеб… Я сам хозяин своему слову!..

— …пока обстоятельства не принудят к тебя к обратному... заткнись же, Алекс, и делай своё дело…

— Оно же у нас общее… пятьдесят на пятьдесят…

— Нет, девяносто к десяти... Игра в мои ворота… с попаданием в цель...

— Идёт! — прогундосил он, выскальзывая из плотно сжатого лона и выпуская горячий воздух куда-то пониже пупка: лёгкое шевеление в шоколадном треугольнике волос вновь и вновь бросало её в любовную дрожь.

— Тебе чужды отказы, да? — почти задыхаясь, выдавила из себя Кейт. Его чуткие пальцы, непреклонно и умело двигаясь внутри неё, подталкивали к пику помимо её воли.

Алекс промолчал. Его шумное, с трудом сдерживаемые дыхание стало чаще, и он улегся меж её ног, пуская в ход и язык, и пальцы, потом опять наполз на неё, прервавшись на миг, сходу прорвался внутрь. Своими мощными движениями он плющил и плющил её о кровать, натурально прошивая до самого темечка, и кончили они практически одновременно. Финальный пик был вообще неописуем. Беккетт и трясло, и колотило, и встряхивало, под потолком сплетались дикие, протяжные выкрики, насмерть перехватывало дыхание, и жаркая, тягучая масса оргазма накрыла их с головой.

Когда она наконец-то продрала глаза, тонкий луч солнца с трудом пробивался сквозь плотную щель в портьерах. Кейт неопределенно хмыкнула, прислушиваясь к ощущениям. Потянулась, сладко и с наслаждением позёвывая. Её окружала тишина, давящая, одинокая и до жути привычная, такая, как поселялась в ее квартире, когда она, вконец измотанная приходя с работы, падала пластом на кровать. Однако сейчас все было по-другому. Беккетт ощущала себя по-другому. Не сжатой в пружину, с натянутыми до боли нервами, а мягкой и нежной, как перина. К тому же ей было хорошо, ни с чем несравнимо хорошо. Так чувствует себя женщина, наконец-то повстречавшая мужчину, понимающего и тонко чувствующего её натуру. Кейт довольно улыбнулась, приложив ладонь к теплой со сна щеке, но вдруг резко спохватилась. Черт, маска! Пальцы встревоженно метнулись к виску, но остановились, наткнувшись на ткань. Вроде бы всё на месте, однако смутное сомнение не покидало ее. Почему-то казалось, что Алекс был рядом и совсем недавно…. Но кровать по правую руку была пуста и успела остыть. Да где же он, чёрт возьми?

Кейт ещё немного повалялась, прислушиваясь к тишине, затем, осторожно ступая босыми ногами, исследовала ванную, прихожую, кухню. И разочаровано сморщила носик: квартира была пуста, и от её вчерашнего приключения не осталось ровным счетом ничего. Кроме чарующего аромата кофе. Весьма предусмотрительно с его стороны. Интересно, и как он догадался? Неужели опять Лейни? Кейт придирчиво осмотрела кухню, и сдержанная улыбка тронула её губы. Одинокая джезва на плите, и вроде бы как от неё ещё курится парок. Высокая кружка на столе и.... клочок бумаги. Записка? Беккетт машинально стащила маску, и её тонкий палец ещё несколько секунд накручивал на себя густую каштановую прядь — Кейт усиленно осмысливала происходящее. Это что же получается — не она первой сбежала от кавалера, а наоборот — он от неё? Как же это? Да как же он посмел? Ведь это обычно это ее прерогатива! Маска шлёпнулась на стол, с нескрываемой досады Кейт пристукнула ребром ладони по другой, но злость почему-то так и осталась где-то глубоко внутри неё. Наверное, сказывалось приятное послевкусие любви. Взяв аккуратно сложенный листок в одну руку, а полную кружку — в другую, Кейт вернулась в спальню. Пара глотков, хоть и не обжигающе горячего, но до ужаса вкусного кофе настраивали на положительный лад. Но все-таки, почему же Алекс сбежал? Беккетт взяла записку так, чтобы, разведя пальцы, раскрыть. На лицевой стороне — два округлых, размашистых, но понятных слова: «Экстраординарной Эвелин!»

«Я тебя умоляю, Алекс! — губы Кейт тронула теплая улыбка: еще никто и никогда не называл ее так. — Ну и какие у нас ещё сюрпризы?»

И Кейт углубилась в текст, в итоге потрясший её до глубины души.

«Извини, что ушел, не попрощавшись, но привыкнув рассчитывать только на себя, ты явно сторонишься тесных отношений. Всего лишь небольшое наблюдение позволило понять мне, что ты — просто кладезь для мудрёных умозаключений. И не удивляйся моей прозорливости, потому что меня этому научили. И неплохо так научили. Поэтому я заметил, как ты постоянно себя одергиваешь, хоть иногда и не против побыть сама собой. Возможно, что просто боишься потерять самоконтроль. Отсюда, пожалуй, и корни доверия только самой себе. И в этом же твоя внутренняя сила, рациональный образ мыслей и твёрдые моральные устои. Но ты… ты очень одинока. И ты настоящая, правильная и классная, и поэтому я не в праве предложить тебе ещё что-то. Кроме того, что произошло вчера между нами. Ведь ты точно играла сама себя, и я просто умирал от восхищения: твои сильные ноги, великолепно развитые руки, сногсшибательное тело, отточенное чувство юмора и… характерная мозоль от спускового крючка. Как верная примета нелёгкой и опасной работы. Которую ты осознанно выбрала (я не ошибся, нет?) В которой не было и нет места сантиментам и мягкотелости, но пожалуйста, «Эви», не казни себя за сиюминутную слабость. Потому что, тонко понимая женщин, я никогда их не предаю. И тебе, рад был доставить удовольствие, и очень бы хотел продолжения, но не могу пойти вразрез твоим желаниям. А ты точно была бы против, потому что ты одинокая волчица, «Эви», и надолго таковою и останешься. Пока вдруг не захочешь измениться, но не столько ради себя, сколько для кого-нибудь ещё. И да: на спящую тебя смотреть можно вечно. Лицо такое в умиротворении и беззащитно; светлая и невинная улыбка ангела во плоти, но извини. Прошу тебя, извини меня. Я не должен был, не имел права этого делать, потому что это просто малодушно и бесчестно. И некрасиво. Прости меня, если сможешь, но клянусь близкими мне людьми, что никогда и никому не скажу, что между нами было, потому что чувствую себя преданным тебе. Ты спала и не могла ощутить, как я крепко держал тебя за руку. И ты не хотела отпускать меня — вот не сойти мне с этого места! Однако всё кончено, а теперь прощай. Алекс».

«О, дьявол! Вот так и подстава!» — с досады Кейт едва не запулила кружку в угол. Её плотно стиснутые губы враз побелели, а удовольствие от бесподобной ночи моментально сменилось раздражением и злостью. Сегодня, сейчас же, немедленно в парикмахерскую и напрочь состричь роскошные локоны. Так, чтобы никто и ничего не понял. Никто и ни о чём не догадался. Так, чтобы даже Лейни не сообразила, что к чему. Она ведь первая для пристрастного монолога, а остальные и так привыкнут. И больше никаких любовных приключений с подвохом! Никаких сладких обольстителей, подобных «Алексу», ведь стоит ей встретиться с ним вновь, как ей уже не будет покоя от его — что там присутствия! — взгляда, ни днём, ни ночью. Ведь именно ради таких добрых, отзывчивых, заботливых мужчин, любящих не только языком, пальцами, но и сердцем, женщины готовы на любые, даже самые безумные поступки. Но… но только не она. Минутной слабости больше нет, и она справится с собой. Нет, точно справится, и будет жить, как и прежде. Ну, или почти как. В чём нелегко и стыдно было себе признаться. Потому что она, Кейт, по-настоящему, без притворства отдохнула. Ощутила в себе мощный прилив сил. Задвинула подальше в угол угрюмые эмоции и если бы не эта досадная, откровенная записка, её улыбка была бы шире и свободнее, а иначе... Все было бы, как раньше. Ну, или почти как.

* * *

На улицу он вышел уже без этой дурацкой маски. И глубоко, трепетно вздохнул: вся его спина саднила от множества царапин, но от таких женщин, как эта «Эви», не так-то просто уйти. И дело было даже не в насыщенных тактильных ощущениях. «Эви» зацепила его всем: внешним видом, манерой речи, суждениями и колким юмором — всерьез и надолго, и пока её образ маячит у него перед глазами, вдохновению не будет конца. По сути, в его немалой практике серцеееда, «Эвелин» прочно встала особняком, и если бы не пикантность ситуации, то он с ней многим бы поделился. Фактически в ней, он нашел себе родство души (что нечасто так встречается!), и тем паче, тем горше будет её потерять. Закрепить бы покрепче знакомство, но нельзя. Нельзя ей знать обо всех обстоятельств их встречи. Нельзя ей знать о роде его занятий, прошлых и настоящих, нельзя видеть его истинное лицо, и ещё очень-очень многого им нельзя. Обещание, да еще и скрепленное печатью, довлеет над ним, но он же не трепло и никогда не был им. И её тайна, как и было обещано в письме, тоже умрет вместе с ним. Навеки. Навсегда.

— Прощай, Эви, — вздохнул «Алекс», — быть может, мы с тобой когда-нибудь встретимся. Возможно, что и не в этой жизни, а вдруг?

Твердым шагом он минул целый квартал: его машина была припаркована в неприметном месте. По дороге «Алекс» привычно проверялся на отсутствие хвоста, но его беспокойство было явно зря и крепко отдавало паранойей.

«Шпиономанию во главу угла!» — «Алекс» лишь усмехнулся своим невообразимым мыслям и нырнул в машину. Немедленно домой, к актрисе-маме и ненаглядной дочке, чудной рыжеволосой «тыковке» по имени Алексис, а уж потом — и за ноутбук. И пусть его сегодня никто-никто не потревожит.