Замок одержимого (джен)

Назвать это место домом значило бы сильно поскромничать; назвать замком — напротив, тянуло на лесть. Когда-то, несомненно, здесь и вправду высилась твердыня владетеля этих земель. Который не мог, впрочем, похвастаться большим богатством и могуществом. Поскольку размеры тот замок имел не слишком внушительные, судя по тому, что от него осталось.

А осталось, увы, немного. Крепостную стену давным-давно разрушили во время осады, в очередную междоусобицу. Да так и не восстановили. Окончательно же добили бывшее укрепление ветра и дожди, влага растаявшего снега. И, разумеется, любители дармовых благ. Например, бесплатных камней, которыми можно и дорогу вымостить, и пристройку из них какую сложить. А то и вообще целый дом, который выйдет всяко крепче бревенчатой избы.

Таких людей, затеявших строительство, но не желавших тратить на оное что-то окромя собственных сил, проживало в окрестностях, как видно, немало. Так что к нынешним временам от стены осталось лишь несколько больших груд камней. Эдаких рукотворных утесов, что до сих пор возвышались среди деревьев и кустов.

Большинство построек в замковом дворе постигла примерно та же судьба, что и стену. Дерево сгорело или сгнило. Камень пригодился в чьем-то хозяйстве. И лишь донжон еще стоял, грозя небу остроконечной крышей башенки-надстройки.

Да, и эта крыша местами прохудилась. Стены ветшали. А многочисленные комнаты в большинстве своем теперь были населены разве что пауками, крысами, да залетными птицами, проникшими внутрь через лишенные ставен окна.

И, тем не менее, даже здесь жили люди. Имелась даже прислуга, занимавшаяся готовкой пищи, стиркой да изо всех своих скромных сил пытавшаяся поддерживать порядок хотя бы в тех помещениях, что были еще обитаемы.

По ночам в окнах бывшего донжона мог гореть свет, изнутри доносились странные звуки. Так что случайные прохожие предпочитали обходить его и вообще заглядывать в эти места как можно реже. Хотя имелся, по меньшей мере, один торговец, аккурат раз в месяц подвозивший к развалинам замка муку, мясо, овощи, а также разные мелочи — несъедобные, но в хозяйстве не бесполезные.

Возможно, он тоже побаивался. Но стремление к наживе страх обыкновенно пересиливало. А расплачивались с поставщиками здесь щедро, не торгуясь.

Из пяти человек, однажды собравшихся за столом в одной из комнат бывшего донжона, один прибыл только что — звали его сэр Андерс фон Веллесхайм. Двое других, напротив, успели прожить здесь каждый не один месяц. И кое-чему научиться. Могучий северянин Сиградд, сын Торда, познакомился со здешним оружием: более совершенным, удобным и действенным по сравнению с грубыми поделками его соплеменников. А целительница из Каллена по имени Равенна, которую не так давно инквизиция обвинила в колдовстве, стала в этих стенах настоящей колдуньей. Овладев боевыми заклинаниями и вредоносными чарами.

Четвертый, бродяга и по совместительству вор, Освальд успел прожить под крышей древнего строения всего несколько дней. И прежде, чем пустился в новый путь (не по своей, причем, воле) жизнь такая успела ему понравиться. Кров есть, кормежка задаром, никто не норовит повесить или чиркнуть по горлу ножиком. С другой же стороны — никакого гнутья спины, никакого навязанного долга и прочих прелестей «праведного» существования.

А пятый человек — он сидел во главе стола — считался хозяином того, что осталось от замка. Худой и сутулый старик с седой бородой, высоким лбом и мудрым, но в то же время чуток насмешливым, взглядом. Сиградд прозвал его про себя Путником, Равенна Учителем, а Освальд Дедулей. Что до сэра Андерса, то рыцарь-попрошайка никак не называл хозяина вовсе. Зато успел отметить и жилище его, запущенное, более похожее на руины и потому не внушавшее доверия. Вернее, не внушал доверия в глазах отпрыска рода Веллесхайм сам старик. Представившийся, кстати, как мастер Бренн.

Равенна еще подумала, что имя это, простенькое и какое-то безликое, незапоминающееся, могло оказаться и ненастоящим. Среди некоторых колдунов и ведьм до сих пор бытовало поверье, что истинное свое имя от посторонних людей лучше скрывать. Не то, чего доброго проклятье нашлют, порчу.

На самом деле, чтобы проклясть человека, имени не требовалось. Достаточно было волоска с его головы, нитки с одежды или какой-нибудь личной вещи. Узнала Равенна об этом, как ни странно, как раз от мастера Бренна. Как и то, что именно из целителей получаются лучшие колдуны-убийцы. Ведь тот, кто умеет вылечить человека и знает, что для него полезно, тем более обязан знать, что и как может нанести ему вред.

К слову сказать, знала Равенна и это. А благодаря мастеру Бренну теперь с успехом это знание применяла.

— Дорогие гости, — обратился ко всем четверым хозяин бывшего донжона, сидя во главе стола, — каждый из вас еще жив, но жизнь свою, как ни странно это прозвучит, успел потерять. Я говорю о привычной жизни. О родном доме, о множестве каждодневных мелких дел, занимавших вас. Об основном занятии, что вас кормило; о родных и друзьях. Все вы лишились этого. А двое из вас даже едва избежали самой смерти.

С этими словами он перевел взгляд сначала на Равенну, затем на Освальда.

— Как ты поможешь вернуть мне замок, старик? — подал голос нетерпеливый сэр Андерс, не слишком утруждавший себя следованием застольному этикету, — ты колдун?

Равенна бросила в его сторону злобный взгляд — учителя своего нового она едва ли не боготворила. Но промолчала. Зато мастер Бренн ответил вслух. Хотя и не по порядку.

— Я ученый, благородный сэр, — молвил он вежливо, но веско и твердо, — а ученый просто не вправе пренебрегать знанием — любым. Хоть даже и колдовским. Священные тексты я изучал тоже, если вас это успокоит. Как и трактаты философов древности да разные легенды. Включая иноземные. Кстати, если в этих краях колдунов жгут на кострах, то в некоторых странах это ремесло, напротив, считается почетным. Это вы знали, сэр Андерс? Иным из волшебников даже поклоняются как богам.

Рыцарь-изгнанник пробормотал что-то неслышное, поморщился, будто съел какую-то гадость. Даром, что кормежка в некогда приютившей его таверне ни в какое сравнение не шла с содержимым стоявшей перед ним тарелки.

Тогда как хозяин продолжал, все так же невозмутимый:

— Теперь переходим к главному. А главное для меня — это проблема. Есть проблема, значит, должно быть и решение. Мой долг ученого — найти его. И какая разница, где? Пусть даже в колдовской книге, чья обложка изготовлена из кожи, живьем содранной с девственницы. Я не против. Да, священники говорят, что даже прикасаться к таким книгам — грех, что я могу погубить свою душу. Что ж, я со своей стороны не запрещаю им молиться за меня. За мое спасение и прощение. Пусть! Да-да, пусть каждый занимается своим делом.

Последнюю фразу он уже отчеканил, а в мягком вроде голосе появились стальные нотки.

— Как понимаю… проблема, которую вы хотите решить — мой замок? — осведомился сэр Андерс. На хозяина каменных останков разрушенной твердыни он смотрел теперь, хоть и без доверия, без тепла во взгляде, но с толикой уважения.

— Замок ваш, сэр Андерс фон Веллесхайм, — было ему ответом, — суть частный случай. Одна из многих капель потока, грязного и зловонного, который обрушился на наш несчастный мир. Давненько обрушился, надо сказать. Многие даже привыкнуть успели. Делают вид, будто так было всегда. Но вы-то, надеюсь, не станете отрицать, что с этим миром не все в порядке?

— Солнце, — коротко бросил со своего места Освальд. Этим единственным словом и ограничившись. Остальные тоже не стали ни дополнять его реплику, ни задавать вопросов. Одно только упоминание дневного светила, ныне скрытого за серой пеленой, само по себе передавало суть. И в пояснениях не нуждалось.

— Солнце, — кивнул, соглашаясь, мастер Бренн, — ту пелену, кстати, еще иногда называют «небесным саваном». Символично, не правда ли? Но дело не только в солнце и в закрывшей его пелене. Это уж так, самый заметный из симптомов… вроде жара при болезни. А есть ведь еще и другие. Например, мертвецы, иные из которых отчего-то не желают покоиться с миром в своих могилах. Они откапываются… или их откапывают разные злодеи и недоумки. А как только выбираются так или иначе из могил, начинают охотиться на живых.

— Есть подозрение, что в аду стало тесно, — снова подал голос Освальд, задумавший, вероятно, сострить, — вот лишних сюда и выталкивают… обратно.

Сиградд, Равенна и сэр Андерс покосились на него, точно несостоявшийся висельник испортил воздух или звучно и смачно рыгнул. Зато хозяин воспринял его сомнительную шутку хоть и без улыбки, но и без раздражения. Чуток одобрительно даже.

— Неплохое объяснение, между прочим, — изрек мастер Бренн, — не хуже других, во всяком случае. Предполагаемая теснота Преисподней позволяет объяснить еще, почему тамошние демоны тоже зачастили в мир живых. И не очень-то горят желанием возвращаться туда, откуда пришли. Священники и пророки толкуют о Конце Света, о приближающейся битве сил Добра и Зла. Хотя я вот не понимаю, что это за конец такой, растянувшийся на десятилетия. Не буду врать, что знаю правду на этот счет. Зато есть у меня другое знание, в коем я совершенно уверен. Что нечисть тоже можно убить… победить. Если не оружием, то волшебством.

— Всевышний… — начал было сэр Андерс, но Бренн перебил его.

— Уверен, Всевышний помогает только тем, кто сам помогает себе, — отрезал старик, чуть возвысив голос, — те же, кто просто сидят на месте и ждут помощи свыше, как правило, ее не дожидаются. Умирают хотя бы от голода. Не думаю, что нам, как и всему роду людскому, стоит умирать от бесплодного ожидания. А вот помочь себе — точно не грех.

Вздохнув, мастер Бренн продолжил — уже своим обычным, миролюбивым на первый взгляд, тоном:

— Двоим из вас я спас жизнь, еще двоим — помог хотя бы обрести новое в ней место… новый смысл, вместо того, чтобы плыть по течению, точно щепки и прочий мусор — и столь же обреченно. Взамен…

— Мне, допустим, ты еще ничем не помог, старик, — снова перебил сэр Андерс, — так что ни о каком «взамен» не может быть и речи. Я тебе ничего не должен.

— Что ж. Если вы так считаете, сэр, — терпеливо парировал хозяин, — я вас не держу. Вы вольны уйти хоть прямо сейчас. Но я не думаю, что гнить в таверне, пугая пьяный сброд, вам самому нравится больше. Нет ведь?

— Нет, — хоть нехотя, но согласился рыцарь-бродяга, а Бренн продолжил.

— Взамен я жду от вас, дорогие гости, преданности. Не лично мне — тому делу, которое я замыслил. Преданности и содействия.

— Сражаться с нечистью, — догадался Освальд и нервно хохотнул при ответном кивке хозяина, — вот ведь жил-жил и не ведал, что такая судьба мне выпадет. Что ж, хотя бы будет интересно… я надеюсь.

— То есть ты хочешь, старик, — снова обратился к мастеру Бренну Андерс фон Веллесхайм, — чтобы мы… чтобы я помог тебе воевать с мертвяками и прочей адовой поганью? Что ж, не буду спорить: неплохое приложение для моего меча. Всяко лучше, чем простолюдинов пьяных разгонять. Ну а ты… колдовством или еще как собираешься за это вернуть мне замок… мои владения?

— Не совсем так, благородный сэр, — отвечал Бренн, — не «за это». Просто замок ваш именно у нечисти предстоит отвоевывать.

— Вот хоть ты и благородных кровей, а полный осел, — вторил старику Освальд, — если б не нечисть… поди, братца-то твоего извести — даже ей одной силенок бы хватило.

И вор-бродяга… теперь уже бывший кивнул в сторону сидящей напротив Равенны. Помня как та, почти в одиночку распугала наемников купчины, захотевшего его повесить.

— Хватило бы, это да. Вот только на кой бы пес ты нам тогда вообще бы сдался?