Кошмары Нерона (джен)

Она приходила к нему по ночам.

Сперва это была тень, шептавшая в полумраке о бесконечном пространстве и о миллионах далёких светил. Он мог бы видеть их хоть каждый день, если бы захотел, но его небо всегда затянуто тысячами тонн облаков из аммиака и пара.

Небо Юпитера было красным, песчаным, и каждый вдох скрипучей крошкой облеплял глотку, выжигал лёгкие изнутри, несмотря на сообщения систем фильтрации об идеальной стерильности. Картина мира не менялась из десятилетия в десятилетие, а последние блаженные сны остались в прошлом — сказочками для слабых детей, не способных смириться с жестоким круговоротом созидания и разрушения.

Крики и треск раздираемой плоти пришли в его сны в тот день, когда он убил собственную мать.

Тень оставалась безжалостной и неуловимой. Сканеры не обнаруживали ничего живого, кроме мельчайших бактерий, каждая из комнат была проверена, каждый микрофон вскрыт и исследован, но шепот из темноты не уходил. Голос плывущего рассудка твердил о бессмысленно потраченных годах, но разве имеет значение потеря того, чего у тебя и так — больше бесконечности? Время шло, утекало, уходило — и возвращалось, приумножаясь в разы. Засеянные тысячелетия назад планеты давали урожай, сердцебиение миллионов разумных организмов холодные машины превращали в новую жизнь, концентрированную, незамутненную, готовую к употреблению теми, кто мог позволить себе покупать всё больше и больше времени.

А тень привносила в его сны всё новые и новые картины, сочащиеся болью, кровью и несравнимым ни с чем хрустом чужих костей.

Именно так хрустнули проткнутая гортань и рассечённые позвонки матери, когда острый металл в его руках исполнил её последнее желание.

«Пожалуйста, — плачет тень её голосом, пока он корчится в своей постели от невыносимой агонии. — Пожалуйста, убей меня!»

Старший сын королевского рода кричит от кипящей в венах вины, а тень с каждой ночью становится ближе.

Ласковый шёпот превращается в ледяные ножи, вспарывающие кожу и обнажающие алую плоть. Глазные яблоки варятся в горячих слезах, а дыхание делается хриплой пыткой.

Её нежные ладони срывают с него всю одежду вместе с кожей и мышцами, пробираются во внутренности и мягко касаются тонких рёбер.

Тень дарит жестокость, безумие и невыразимую боль.

Сияние потерянных звёзд исчезает в багряной пелене бессильной горечи и злобы. Он тот, кто создает эти миры, и тот, кто их уничтожает. Оставляя опустошённые планеты, жители которых становятся его капиталом в форме бесценного времени.

Он проявляет к ним милосердие. Это то, чего хочет его мать.

Милосердия ищет он в Юпитер, в девушке, повторившей его мать вплоть до завершающего нуклеотида. Тень сжимает сердце, шепчет слова надежды, которые превращаются в сдавленные хрипы о преумножении его состояния.

Ценой миллионов жизней, да, как ты учила, как ты учила меня, моя мама. Ты должна мною гордиться, почему же ты больше не понимаешь меня?

Её улыбка могла быть прекрасной, но на её лице отвращение. Её хочется пить, пока не истлеет последний отголосок рассудка, если тот у него всё ещё сохранился.

Он любит её, свою королеву страданий, и поэтому вновь подарит ей смерть.

Не было ни мучений, ни падения в огненную бездну. Краткий момент времени, ставший для него финалом, несёт долгожданный покой.

Она была мертва уже многие тысячи лет. Она никогда не возвращалась к нему, для него, но это больше не больно. Шёпот о бесконечном пространстве и о бесчисленных звёздах, которые он так и не увидел, мерещится ласковым объятием тёплых рук матери.

Где-то там, у порога, он прощается с ней навсегда.