С чего начинается дружба (джен)

Дух родился в начале ноября, на рассвете, в тот час, когда окна вспыхивают и ярко светятся в утренней мгле, а сонные машины выползают на перекрестки. Он родился из пыли и пустоты, и паутины, и первого снега, и затхлости брошенного дома, из которого давным-давно эвакуировали людей.

Сначала появился слух. Дух услышал робкое теньканье воробьев за окном и вкрадчивое шуршание шин в переулке.

Потом пришло обоняние. Дух не знал, что такое отсыревшая штукатурка, но в комнате пахло именно ею. А еще — влажной осенней свежестью и резкой гарью бензиновых выхлопов.

Наконец Дух обрел зрение и понял, что он один, совсем один на всем белом свете…

А ему так хотелось с кем-нибудь поговорить! Расспросить о большом и о малом, о светлом небе за окном и темном утреннем кофе на плите, о загадках бытия и пушистых рыжих котах на подоконнике, о последних новостях и о том, что такое новости…

Тогда Дух бесшумно выскользнул в пустой оконный проем и полетел искать себе друга.

* * *

Квартал этот расположился на краю городской балки. Когда-то за сохранностью ее склонов внимательно следили, а скапливающуюся на дне воду сразу отводили. Со временем дренажные системы пришли в негодность, и подтопленные склоны начали медленно, но безостановочно сползать вниз.

Жителей из последнего ряда домов эвакуировали, а до остальных руки так и не дошли. Ветхие пятиэтажки постепенно покрывались трещинами, подчас такими, что из какой-нибудь кухни легко можно было увидеть небо, даже не глядя в окно. Но квартал еще жил, спал, работал, водил детей в школу и негромко гудел по вечерам сотнями усталых голосов.

Дом старушки стоял в глубине застройки. Окно единственной комнаты выходило на щербатые стены и пустые окна расселенной многоэтажки. Старушка жила одна в квартире, годами не видевшей ремонта, среди коротконогих кресел с вытертой обивкой, полированных шкафов с выводками хрустальных бокалов на полках, вязаных салфеточек и пыльных пестрых ковров, а на мир взирала из-под линялой ситцевой занавески, прикрепленной прямо к деревянной оконной раме.

Каждое утро она долго и обстоятельно собиралась в магазин, в пенсионный фонд или в собес. Правда, в путь пускалась не всегда — здоровье подводило. По вечерам смотрела телевизор или читала, водрузив на нос толстые очки, и иногда — очень редко — звонила куда-то по телефону, с шумом накручивая пожелтевший диск.

На том конце не так уж часто брали трубку. Но когда брали — разговор заканчивался быстро, и потом старушка пила на кухне бледный, пахнущий веником чай, разбавляя его сердечными каплями, и раньше обычного ложилась спать.

Дух долго наблюдал за старушкой. Витал вокруг да около, боясь подступиться, опасаясь сделать что-то не так. Он неслышно — ну разве что иногда скрипнет половица-другая! — бродил по квартире, перебирал книги на полках, осторожно касался хрустальных рюмок и украдкой заглядывал в чайник, сам не зная, что хочет там отыскать.

Книги шуршали и порой падали на пол. Рюмки тоненько позвякивали. Крышка чайника дребезжала. Тогда старушка просыпалась, ежилась, пугливо вслушивалась в темноту, и Дух замирал, чувствуя угрызения совести.

Звали старушку Зинаида Евгеньевна. Это Дух выяснил, улучив момент, когда она открыла пенсионное удостоверение.

И наконец он решился заговорить.

— Добрый вечер, — произнес он, когда Зинаида Евгеньевна водрузила на стол поднос с рассыпанным рисом и потянулась за лупой. — Вам помочь?

— А? — вскрикнула она и панически завертела головой. — Кто здесь?

— Вы, наверное, меня не видите… Я Дух. Просто Дух. Конечно, у Духов тоже бывают имена, но мне его не сказали. Мне никогда ничего не рассказывали, мне совершенно не с кем побеседовать… — затараторил Дух, довольный, что его услышали, а в уме откуда-то вдруг возникло обнадеживающее понимание, что одиноким старушкам, должно быть, тоже не с кем побеседовать. Но Зинаида Евгеньевна повела себя странно.

— О господи… — всхлипнула она и грузно осела в кресло, так и не взяв лупу. Рука дернулась к телефону, но обмякла на полпути. Зинаида Евгеньевна хватала ртом воздух, а второй рукой держалась за грудь, точно боялась, что оттуда сейчас выпрыгнет сердце. Выпрыгнет и ускачет искать покоя в пустынную городскую балку.

— Не пугайтесь, пожалуйста, я просто Дух и… — безнадежно пробормотал Дух. Нет, что-то было не так, что-то было совсем не так! Дружба не может начинаться с такого безграничного ужаса! Но ведь он не сделал ничего плохого…

Зинаида Евгеньевна еще одним судорожным рывком подтянула к себе телефон и крутанула диск.

— Скорая? — еле слышно сказала она в трубку.

Потом Дух молча, больше не решаясь заговорить, ехал с ней в обшарпанном салоне «скорой», смотрел, как врач записывает в карточку непонятные слова и как Зинаиду Евгеньевну отвозят в палату.

— Тапочки забыла, — вяло сопротивлялась она.— А надолго вы меня забираете? А в санаторий путевок нет? Дома совсем ошалела одна, голоса слышаться начали…

— Путевки, может, и есть, да кто за них платить будет? — пренебрежительно сощурилась медсестра. — Скажите спасибо, что сразу не выписываем, на уколах можем подержать!

Зинаида Евгеньевна горестно вздыхала.

Среди соседок по палате оказалась еще одна старушка. Дух хотел было заговорить и с ней, но обнаружил, что, когда в комнате есть кто-то еще, его голоса совсем не слышно. А вот Зинаида Евгеньевна мигом познакомилась с соседкой. Неужели она испугалась Духа лишь потому, что он был невидимым? Но это же несправедливо, так несправедливо!

Две старушки долго беседовали о чем-то скрипучим полушепотом, и наконец Зинаида Евгеньевна сказала:

— Раз у вас такое дело, переезжайте ко мне, Катерина Семеновна. Вдвоем друг за другом всяко присмотрим, да и мне не так страшно будет, а то уже привидения мерещиться начали, представляете!

«Я не привидение, я Дух!» — хотел закричать Дух, но его никто не слышал…

Старушки выписались из больницы вдвоем, а Дух отправился дальше искать друга.

* * *

На этот раз он решил заговорить с кем-то помоложе и покрепче, кто не испугается до сердечного приступа, услышав бесплотный голос из пустоты. Выбор пал на мужчину средних лет, невысокого, упитанного и улыбчивого. Правда, улыбка его сияла только для коллег, с которыми он чуть ли не каждый вечер засиживался в баре. Стоило мужчине переступить порог своей пыльной и полупустой квартиры, в которой немногочисленные вещи как попало валялись там, где их бросили, как улыбка гасла, а мужчина опрометью бросался к компьютеру.

Дух заглядывал в монитор, но не видел ничего интересного. А главное — не слышал. Мужчина надевал наушники, нажимал на какие-то кнопочки и неотрывно смотрел на мечущиеся перед ним нарисованные фигурки. Пил растворимый кофе, перекусывал огромными, нарезанными вдоль батона, бутербродами и возвращался к компьютеру.

Через неделю наблюдений Дух даже усомнился, сможет ли он заговорить с таким занятым субъектом. Потом понял, что до сих пор не знает его имени. Странно. У человека столько друзей, всегда есть с кем побеседовать — но они редко называют его по имени… Что-то здесь было не так, но Духу еще недоставало опыта наблюдений, чтобы понять. И даже спросить не у кого!

Пока текли эти безрадостные размышления, мужчине кто-то позвонил. Дух не сразу понял, что толстая прямоугольная пластинка — это телефон. Он думал, телефоны — это с диском, трубкой и шнуром… Как зачарованный, наблюдал он за недолгим разговором.

— Воробьев! — рявкнул мужчина, поднеся пластинку к уху. — Нет, не забирал… Простите, не знаю… Да ничего, Ирина Анатольевна. Нет, дома их точно нет. Искал. Не надо…

Воробьев! Наверное, это его имя? Дух понял, что нужно действовать быстро, пока тот не успел снова нацепить наушники.

— Воробьев, простите, не знаю вашего имени… Добрый вечер!

Тот подпрыгнул и выпучил глаза, на миг сделавшись очень похожим на старушку Зинаиду Евгеньевну. Огляделся и, никого не увидев, бросился проверять телефон и компьютер.

—Связь, что ли, не выключил… Эй! Кто говорит?

— Это я. Я Дух. Просто Дух. Простите, вы не очень заняты?

Духу ужасно надоело постоянно извиняться и лебезить, но откуда-то он знал, что должен быть вежливым. Не так, совсем не так представлял он поиски друга! В мечтах виделась ему недолгая церемония знакомства, а потом — разговоры, разговоры без конца обо всем на свете… Но люди вели себя слишком странно. Или это с ним было что-то не так?

— Дух, значит, — задумчиво повторил Воробьев. Он все так же всматривался в воздух, но явно никого не видел. — Дух чего или кого? И что тебе нужно? Я вроде никаких покойников не обижал.

— Я не призрак, я Дух! — терпеливо пояснил Дух. — Я хотел… может, вам нужен друг?

Тон Воробьева не оставлял никаких шансов. Трудно было даже представить открытую беседу, когда собеседник говорил так скептически и настороженно, а на лице у него было написано такое недоумение и досада. Но Дух все же попытался.

— Друг? Мне? — Воробьев моргнул и вдруг заливисто расхохотался. — Отлично! — простонал он, вытирая слезы. — Даже мои глюки советуют мне кого-то найти! Да чем я им всем не угодил?

Он перестал смеяться так же резко, как начал, и снова окинул скептическим взглядом свое полупустое жилище.

— М-да.

И замолчал. Он посидел, морщась и хмурясь, затем решительно выключил компьютер и взялся за телефон.

— Ирина Анатольевна, вы не передумали? Да… Приезжайте, пожалуйста, помогите мне поискать документы. Может, я и правда их куда-то дома засунул и забыл… Вас забрать?

Не успел Дух опомниться, как в квартире Воробьева появилась невысокая пухлая женщина с кудряшками. Сначала они с Воробьевым долго рылись в выдвижных ящиках и на стеллаже. Потом зачем-то отправились в магазин. Затем по квартире поплыли приятные ароматы жареного мяса и специй, а после Дух тактично ретировался. Все-таки он был приличным Духом, а не каким-нибудь вуайеристом.

И на следующий день, и через день Воробьев проводил все свободное время с Ириной Анатольевной. А дальше Дух наблюдать не стал. Он уже понял, что и здесь потерпел неудачу.

* * *

Нужно было сразу начинать с детей.

Почему ему раньше это в голову не пришло? Он сам еще ребенок, и с кем же еще подружиться, как не с таким же ребенком? Дети открытые, веселые, любознательные… ну ладно, не все. Но Духу и не нужны были все! Только один-единственный друг…

Оля была единственной у своих родителей. Дух услышал имя даже раньше, чем увидел девочку. Ее то и дело одергивали: «Оля, иди сюда!», «Оля, не лезь на дерево!», «Оля, приберись в комнате!», «Оля, и о чем ты только думаешь, ты же большая девочка, в первый класс ходишь, а ленишься, как маленькая!». Оля то, Оля се…

Жила Оля в коттеджном поселке, в двухэтажном доме с блестящей зеленой крышей, за высоким забором, отделяющим участок от буйных зарослей вдоль дороги. Когда мама или няня в очередной раз окрикивали ее, она тяжело вздыхала, становясь похожей на усталого раба, быстро делала то, чего от нее требовали, и снова погружалась в созерцательное безделье. Она могла часами играть, ощипывая засохшие листики комнатных цветов и воображая их живыми существами. Ни куклы, ни мультики, ни даже компьютерная приставка ее не интересовали.

На этот раз Дух не стал долго ходить вокруг да около.

— Привет! — сказал он, дождавшись, когда няня уйдет домой, а мама заляжет в горячей ванной.

Оля не испугалась. Она с любопытством огляделась.

— Привет! Ты кто?

— Я Дух! — обрадовался Дух. — Я ищу друга. Ты меня не боишься?

— А почему я тебя не вижу? — Оля вытянула руки и принялась ходить по комнате, ощупывая воздух.

— Потому что я невидимый…

— Ух ты! — восхитилась Оля, не успел Дух пуститься в объяснения о природе Духов. — А меня можешь невидимой сделать? А котенка?

— Какого котенка? — Дух внимательно поглядел по сторонам, но не увидел ни одного животного.

— Никакого. Так, просто. Можешь?

— Не знаю. Я не пробовал… Но попробую, — пообещал он.

— А что ты умеешь? Летать умеешь? — допытывалась Оля. — А выть? А стучать ночью в трубе? А ты боишься охотников за привидениями?

— Я не привидение, я Дух, — сообщил Дух. — Мы не стучим по трубе и не боимся никаких охотников. Мы…

Он долго рассказывал, что знал, о своих никогда не виденных сородичах. Он сам не мог бы ответить, откуда все это знает, если ни разу их не видел, но Оля и не спрашивала. Вместо этого она интересовалась кучей других вещей. Потом потащила Духа на экскурсию по дому. Она кралась по коридору на цыпочках, чтобы не разбудить папу с мамой. Когда она случайно задевала мебель или роняла какую-нибудь безделушку, Дух изображал дуновение ветра за окнами. Пусть все думают, что это просто ветер. Ветер парень понимающий, он не обидится, что на него опять свалили всю вину…

Они болтали, пока Оля не уснула поперек кровати, запнувшись на полуслове. Дух устыдился. Наверное, детям это вредно — так уставать. Что ж, в следующий раз он будет внимательнее.

Наутро была суббота. Няне дали выходной. Витая по дому, пока Оля спала, Дух слышал густой бас Олиного папы и сонный голосок мамы. Они обсуждали, поехать сегодня в парк или можно остаться дома и посмотреть телевизор.

— Слушай, что мне приснилось! — воскликнула Оля, подпрыгивая на кровати. — А что, если тебя посыпать мукой? Ты станешь видимым или нет?

— Не знаю, — озадаченно ответил Дух. — Не пробовал.

Уже в который раз она ставила его в тупик!

— Вот сейчас и попробуем, — решила Оля и побежала вниз по лестнице, на кухню. Дух полетел следом.

Родители допивали утренний кофе, сидя за большим плетеным столом. Мама вопросительно наблюдала, как Оля копается в кухонных шкафах.

— Что ты там ищешь?

— Муку. Я хочу попробовать посыпать ею… — она замолчала, увидев пакет с мукой на верхней полке. — Пап, помоги достать!

— Что посыпать? Отвечай! — потребовала мама.

— Не что, а кого! Духа! Он невидимый, и мы решили, вдруг я смогу его увидеть, если…

— Что? — мама побледнела. — Какого еще духа? Оля, что за странные игры?

— Дух, ты здесь? Скажи ей! — Оля оглянулась, ища поддержки. Но Дух молчал, и она принялась объяснять сама. Звучало, признаться, неубедительно.

Но что же поделать, если Дух не мог говорить, когда в комнате было больше одного человека? Его просто никто не слышал!

— Воображаемые друзья. Приехали, — сказала мама. — Вот черт, не стоило Ингу отпускать на сегодня. Ребенок скучает…

— Не ругайся при ребенке. Не в Инге дело. Нянька — это не друг. Друзей у нее нет, вот и скучает…

— А что делать, если все ее подружки за тридевять земель живут? Каждый раз в гости возить не будешь!

— С местными можно отпускать играть, туда, где многоэтажки…

— В этот грязный двор с алкашами? Нет уж, она должна быть под присмотром!

— Зря ты не разрешила ей котенка завести. Она же сама просила. Может, и не было бы этих выдуманных друзей.

— Котенка? Ну ладно, — похоже, Олина мама сейчас согласилась бы и на крокодила. — Оль? Ты не передумала? Котика хочешь?

Оля внимала их перепалке, затаив дыхание.

— Хочу! — закричала она. — Его зовут Пушок, у него такой хвост и щеточки на ушах, — она принялась жестикулировать. Мама подняла руку:

— Хочешь, прямо сегодня поедем покупать?

— Покупать? Нет, я же говорю, я Пушка хочу! Я вам рассказывала, он возле школы живет! Я ему иногда пирожки даю, когда Инга не видит…

— Бродячий кот? — брезгливо сказала мама.

— А что, лучше выдуманный друг? — возразил папа.

— Ладно… Наталье придется доплатить, чтобы помыла его хорошенько… Олечка, ты точно не хочешь домашнего котика? Мы бы купили чистенького, умненького, он бы уже умел в туалет ходить… — Оля замотала головой. — Нет? Ну ладно, ладно…

О Духе напрочь забыли. Он молча смотрел, как семейство собирается, грузится в блестящий черный «джип» и едет к школе, где училась Оля. Тощий, продрогший и грязный Пушок обнаружился под первым же кустом — к вящему неудовольствию Олиной мамы, на лице которой большими буквами была написана надежда, что никакого кота у школы не окажется. Своими мокрыми лапами Пушок изгваздал светлую обивку сидений, белую куртку мамы и голубой пуховик Оли, но никто не осмелился ругаться. Похоже, выдуманные друзья дочки пугали родителей больше, чем любая грязь и беспорядок.

Но Дух ведь не выдуманный! Он настоящий!

Когда домработница Наталья вымыла Пушка и Оля унесла его к себе в комнату, Дух снова попытался заговорить. Но Оля его не услышала.

И ни разу о нем не вспомнила.

* * *

Дух завис в воздухе и позволил резкому холодному ветру нести его, куда вздумается. Настроения не было. Надежду сменило отчаяние. И даже мир людей, огромный, пестрый и интересный мир, потерял все очарование. Что в нем толку, если не с кем обсудить увиденное? Не с кем поговорить, почему все так, а не иначе? Не с кем поделиться кусочком льдисто-голубого утра, или бодрящим поцелуем ранней метели, или вкусным ароматом семейного завтрака?

Мимо него бежали прохожие, сквозь него проносились машины. Кругом искрились и мерцали гирлянды — до Нового года оставалось чуть больше месяца. Дух равнодушно скользил по городу взглядом, не останавливаясь ни на чем.

Ветер стих во дворе заброшенного детского сада на окраине. У ржавого забора валялись бутылки, целые и битые, обертки от шоколадных батончиков, жестянки из-под пива и даже, кажется, шприцы. Ближе к зданию всего этого становилось меньше, и на смену ему приходили камни и кафельная крошка, сухие подмерзшие листья и сломанные ветки разросшихся деревьев.

Родиться в заброшенном доме и окончить жизнь в заброшенном доме… Дух горько усмехнулся. Он был уверен, что здесь-то ему и конец. Даже бессмертный Дух может рассеяться и перестать существовать, если ему не хочется жить. А жить не хотелось. Что это за жизнь — одному, без друга…

— Эй, ты кто? — вдруг раздался голос.

Дух нехотя отвлекся от разглядывания щербатой кафельной мозаики на стене. Но перед ним был не человек.

Текучие неясные очертания, перламутровые переливы, сквозь которые виднелся усыпанный строительным мусором пол и дырявый потолок, пульсирующий золотой сгусток внутри… Да это же еще один Дух!

— Ты меня видишь? — недоуменно спросил Дух.

— Конечно, вижу! — фыркнул второй Дух. — Чего такой смурной?

— Никто не хочет со мной дружить… — пробормотал Дух. Пережитые обиды с новой силой нахлынули на него.

— Вот новость! Небось к людям приставал? — хмыкнул второй Дух. — Выбирал момент, когда человек останется один в комнате, а они убегали или приводили к себе других людей?

— Да, — удивленно ответил Дух. — Откуда ты знаешь?

— Ты посмотри на себя, мы одинаковые! Мы же с тобой Духи одиночества, балда! Мы можем говорить только с одинокими людьми, и даже если сможем с кем-то подружиться, человек очень скоро или найдет себе приятеля среди людей, или… умрет, — второй Дух печально нахохлился, по-видимому, вспомнив что-то нехорошее. — Такая уж наша природа. И рождаемся мы всегда одни, и живем одни, и хоть волком вой…

— Откуда… ты… знаешь? — завороженно спросил Дух, разглядывая сородича.

Тот не ответил. Только усмехнулся с видом всезнайки. Если он когда-то и грустил, оставшись без друзей и поняв, что это навсегда, то, наверное, давно успокоился. Хотя как тут успокоишься?

Тогда Дух силой мысли поднял с пола камушек и запустил в сородича:

— Заледенел, что ли? Отвечай!

— А-а, так ты камнями швыряться? — завопил тот, словно только и ждал этого момента. На Духа тут же обрушился щекотный водопад мелких камешков. Дух заверещал и бросился наутек сквозь потолок. Потолок бодро захрустел и обвалился.

Они носились по старому детсаду до самого вечера. Когда стемнело и хохочущие Духи присели на крышу отдохнуть, снизу донеслись голоса. Звякнули бутылки.

— Опять местные алкоголики явились, — недовольно сказал второй Дух. — А давай их напугаем!

— Давай, а как?

— Не знаю, импровизируй! — прокричал второй Дух и с уханьем рухнул с крыши. Ветки кустов внизу затряслись, выплясывая дикий танец. Алкоголики — трое парней, с виду мирных и тихих — насторожились.

— Это еще чего? Дом с привидениями?

Такого надругательства Дух стерпеть уже не мог.

— Сам ты привидение! А я не привидение, я Дух! — прокричал он, ныряя сквозь потолок прямо в холл детсада, где с комфортом расположились незваные гости.

Как ни странно, его услышали. То ли сил придало присутствие второго Духа, то ли каждый из парней был до невозможности одинок.

— А-а-а! — хором завопили они и бросились наутек. Но еще успели услышать взрывы хохота, доносящиеся вслед.

— Правильно-правильно, идите… к людям! — проворчал им вслед второй Дух тоном, каким говорят «идите к черту!».

И они остались в заброшенном детском саду. Они носились кругом, пугали случайно забредших выпивох и сидели тихо-тихо, когда на ночлег забирались бездомные. Они научились разжигать костры и жонглировать камнями, они заплетали ветки деревьев в косы, о детсаде поползли жуткие слухи… а потом в один прекрасный день к зданию подъехало несколько бульдозеров, грузовик и подъемный кран.

Началась расчистка территории под торговый центр.

— Ну и ладно, — сказал второй Дух. — Наверное, мы действуем не только на людей, но и на места. Куда полетим теперь?

— На пустой стадион, — ответил Дух. — Давно мечтал поиграть в футбол.

…Грохотали вырванные с мясом скамейки. Ворота без сеток издавали печальное «бдзыннь!», когда с ними сталкивались металлические опоры.

Две старушки пили чай у телевизора. Мужчина и женщина выбирали новые обои. Девочка кормила котенка сметаной.

Глава городской администрации смотрел в окно и думал, что пустующий стадион на балансе города — это не дело.

Надо бы сдать в аренду, пока не развалился окончательно.