Справедливость по Аристотелю (джен)

Я смотрю, как ты спишь, и понимаю, что не могу больше ждать. Не нахожу в себе сил притворяться и дальше, день за днём делая вид, что всё в порядке. Не вижу смысла продлевать агонию былой любви, от которой не осталось ничего, кроме обгоревших осколков. Не хочу терпеть. Просто — не хочу тебя.

Я встаю с кровати и тихо выхожу из комнаты. Притворяю дверь и вздыхаю свободнее: теперь можно не бояться разбудить тебя. Достаю из раскладного дивана давно сложенную сумку с самыми необходимыми вещами и документами и отношу в коридор. Оглядываю в последний раз наше «гнёздышко» и чувствую, как губы растягиваются в зловещей усмешке. Сейчас самое время одуматься, чертыхнуться, стукнуться головой о стену, оклеенную красивыми дорогими обоями, закинуть сумку поглубже в шкаф, сбросить одежду и нырнуть к тебе под одеяло. Прижаться со спины, поцеловать и мысленно повторять слова извинений…

Но этого я тоже не хочу.

Я подхожу к двери спальни и приоткрываю её — ты спишь, ни о чём не подозревая. Захожу… Быстрое движение — и всё кончено. Я открываю входную дверь и покидаю квартиру. Замок тихонько щелкает дважды, и это набатом отдаётся в моей душе — пути назад нет.

Спускаюсь по лестнице, выскальзываю на улицу, в тени кустов дохожу до конца дома и, пользуясь неработающим фонарём, быстро перебегаю через дворовую дорогу. Последний взгляд на окна квартиры, в которой мы прожили целый год — отблески тёплого света заставляют сердце сжаться, — и я поворачиваюсь спиной, решительно переворачиваю страницу, делая первый шаг в новую жизнь. Чистый лист пугает своей неопределённостью, но меня это не останавливает. Пусть так, лишь бы не болото любви, засасывающее меня на протяжении последних двенадцати чудесных месяцев предвкушения.

Ноги без устали делают шаг за шагом, а голову распирает от воспоминаний и сомнений. Прекрасная завязка, интересная кульминация, неприятная развязка — классика. Знали ли мы, к чему всё придёт? Я — да, ты — должен был давно догадаться. Хорошо ли нам было вместе? Бесспорно! Некоторое время было не просто хорошо, а почти что превосходно. Отказались ли бы, если бы точно знали, каков будет финал? Вот это и есть самый важный вопрос, ответ на который мне не нравится.

Романтика, любовь, страсть, деньги… С тобой мне было хорошо. Когда твои чувства из любви трансформировались в ненависть? Месяц назад? Неделю? Я не знаю. Но оставляя позади объятый пламенем дом, унося с собой твои богатства, затыкая уши от рёва пламени, что ярится в моей душе, я знаю, что поступаю верно.

Впереди мелькают огни автострады, и я усилием воли заставляю себя расслабиться. Чувствую гордость за сухие глаза и по-прежнему способные мило улыбаться губы, когда торможу автомобиль; беззаботно болтаю всю дорогу с доброжелательным водителем, а спустя два часа, с рассветом, выхожу в соседнем населённом пункте на вокзале, где смешиваюсь с толпой желающих покинуть пыльный город. Ещё час спустя я уже мчусь на поезде…

Я замолкаю и устремляю взгляд на бескрайнее синее море. Шелест зелени, плеск волн, негромкий и оттого не раздражающий гомон отдыхающих действуют на меня умиротворяюще.

— Ты никогда не ошибаешься? — спрашивает меня школьный друг, обращение к которому гарантировано не могло вывести на мой след.

— Почему же? — пожимаю плечами.

— Сколько обманутых на твоём счету?

Я смеюсь.

— А убитых?

Мой смех обрывается, я смотрю с укором:

— Ты же знаешь, кем он был. Считай, что совершённое мной — акт высшей справедливости.

Он качает головой, но спор прекращает.

Я снова поворачиваюсь к морю и мысленно вспоминаю их всех. Раскаиваюсь ли я? Ну что за бред! Да я горжусь собой! Суметь подчинить свою тёмную сторону, убивая не по первому желанию, а лишь тех, кто по-настоящему этого заслуживает — если не это, то что же тогда достойно уважения?

У меня нет диагноза, но сомнения в моей нормальности давно испарились. Мне нравится убивать, и я давно уже делаю это профессионально. Но о моих особенностях знают лишь двое: мама, что оберегала меня всю жизнь и много лет спасала от тюрьмы, и этот самый одноклассник, о котором мне известно слишком многое, и которого я могу не опасаться если не поэтому, то потому, что щедро плачу.

— Газету вчерашнюю посмотри, — он бросает её через стол и возвращается к коктейлю.

Я лениво пробегаю взглядом по строчкам и замираю. Вот он! Инвестиционный банкир, обманувший тысячи людей и сумевший избежать ареста. Сердце предвкушающе сжимается, как от любви, и я понимаю, что хочу именно его. Сглатываю и хрипло спрашиваю.

— Ты знаешь, где он?

— Да он и не скрывается, — усмехается одноклассник. — В Лондоне он. Я тебе билет заказал, — добавляет он и подмигивает.

Я усмехаюсь в ответ. На мой маниакальный век хватит преступников, и это не может не радовать. Ты ждёшь меня, Англия? Лавры Джека давно не дают мне покоя…