Непреложный Обед (джен)

— Я не буду выходить замуж таким образом!!!

Ваза с сиреневыми тюльпанами, пущенная сильной рукой Беллатрикс, перелетела через всю комнату и, выбив оконное стекло, покинула её пределы и разбилась, судя по чмокающему звуку, о только что политую клумбу, с которой три часа назад эльфы и собрали оный букет.

— А я предупреждала тебя! — злорадно сказала Друэлла, ничуть не впечатлённая выходкой дочери. — Я тебе говорила, что если девица Блэк до двадцати лет не вышла замуж — её ждёт что?

— Я сказала — не буду! — Беллатрикс огляделась в поисках чего-нибудь хрупкого, но за время трёхминутной беседы с матерью всё, что было возможно, уже оказалось разбитым и усеивало пол живописными осколками. — Я вообще замуж не собираюсь! — заявила она в шестой раз за этот короткий отрезок времени.

— Случайного обручения захотела? — ядовито поинтересовалась Друэлла. — Не боишься, что какого-нибудь маггла притянет?

— Ну и отлично, — вздёрнула нос Беллатрикс. — Я его в первую брачную ночь заа… отравлю, — поправилась она тут же, не желая опять выслушивать от матери нотацию на тему «Как и когда правильно применять непростительные». — И стану вдовой — молодой и прекрасной, — она покосилась на так некстати разбитое ею уже в третий раз за последнюю неделю зеркало.

— Вот только попробуй, — пригрозила Друэлла дочери.

— И что ты сделаешь? — дёрнула та плечом.

— Наследства лишу, — сладко пропела Друэлла. — И содержания тоже. Полностью. И на что жить будешь?

— В аврорат пойду, — буркнула Беллатрикс, зная, что это взбесит мать сильнее всего. — К Аластору Моуди. В ученицы. Заодно и замуж за него выйду.

— Тьфу, — Друэлла раздражённо скривилась. — Обед через три часа — и только попробуй не явиться. Притащу на аркане, паршивка такая — ты меня знаешь.

— Ладно, — нехорошо улыбнулась Беллатрикс. — Но пеняй на себя. И помни — я отказывалась до последнего.

* * *

— Нет, ты пойдёшь! — Лестрейндж-старший с размаху ударил ладонью по столу. Толстый фолиант от этого удара подпрыгнул и выпустил облачко неприятной пыли подозрительно зелёного цвета.

Родольфус, заиграв желваками, скрестил на груди руки и холодно отчеканил:

— Ни. За. Что.

— Ты наследник! — продолжал бушевать его отец, багровея. Когда-то он гордо называл эту черту характера своего старшего сына «твёрдостью», однако с тех пор, как тот закончил Хогвартс и речь зашла о поиске подходящей невесты, Лестрейндж-старший переименовал её в «гиппоргифье упрямство». Впрочем, от означенного животного Родольфус неприятно отличался высоким интеллектом и абсолютной, ничем не прошибаемой невозмутимостью. — Ты ОБЯЗАН жениться! Ты понимаешь это, оболтус?

— Вполне, — кивнул Родольфус, как всегда кивал уже третий год на все подобные отеческие вопросы.

— А раз понимаешь, — возопил Лестрейндж-старший, — какого же драккла ты тут кобенишься?!

— Не хочу, — преспокойно сообщил отцу молодой человек и взял было зелёное яблоко из старинной золотой вазы, однако отец в ярости выбил фрукт из рук наглеца. — Ты решил меня заморить голодом? — с любопытством поинтересовался Родольфус.

— В общем, так, — решительно и устало проговорил Лестрейндж-старший. — Или ты идёшь на этот обед и там выбираешь себе невесту, как и положено — или я лишаю тебя содержания. И делай что хочешь. Моё слово крепко, — предупредил он сына.

Родольфус задумался. А потом, пожав плечами, кивнул:

— Ну, шантажу я вынужден подчиниться. Но потом, если что, не жалуйся.

* * *

Непреложный Обед, проводившийся каждый год среди всех «Священных двадцати восьми» — куда, впрочем, время от времени приглашали и кого-то попроще, разумеется, тоже из чистокровных — как правило, проходил в первый день лета, и являлся одним из самых ярких событий светского сезона Волшебной Британии. Все клятвы, там данные, были нерушимы, и потому многие использовали их для заключения разного рода сделок, к которым, в том числе, относились и браки. Большинство из «Священных двадцати восьми» были, так или иначе, связаны дополнительными клятвами и обетами, делавшими их присутствие на обеде обязательным — но хуже всего приходилось незамужним девицам из благороднейшего и древнейшего дома Блэков, не успевших к двадцати годам найти себе супруга. Для них присутствие на этом мероприятии было мало того что обязательным — так ещё и сам обед являлся их последним шансом выйти замуж не за первого встречного, причём в самом прямом и буквальном смысле этого слова. Ибо полученное ими ещё до Статута, в шестнадцатом веке проклятье связывало нерушимыми брачными узами пережившую свою двадцатую годовщину девицу с первым, кого она встречала после Непреложного Обеда и кто по формальным признакам мог стать её мужем. Печальная практика показывала, что, как правило, мужьями при этом становились самые неподходящие персонажи, начиная с магглов и заканчивая нищими и уродливыми сквибами.

…Беллатрикс Блэк, в глухом чёрном платье, мрачно сидела рядом с матерью и ковыряла вилкой традиционный английский бифштекс. Рядом с ней — ну, не совсем рядом, конечно: как положено, между дамами всегда усаживали кавалера, и на сей раз это был, стыдно сказать, младший Гойл, юноша лет семнадцати, рослый, мощный и, по мнению всех сестёр Блэк, просто непристойно тупой — ровно тем же занималась Андромеда, раздумывавшая о том, что у неё остаётся всего два года до того, как она окажется на месте старшей сестры. Друэлла нервничала напротив — а по правую руку от Беллатрикс сидел разодетый в пух и прах молодой наследник Селвинов, от выспренного приветствия которого у Беллатрикс сразу заныли зубы, и ей очень захотелось стереть с его губ эту мерзкую самодовольную ухмылочку. Но не при матери же… а ещё этот обед Мордредов.

Беллатрикс, кисло улыбнувшись сидящему наискосок наследнику Ноттов, подцепила кусочек бифштекса вилкой и, покачав его на ней, не удержала и уронила… аккурат на колени к Селвину. Тот, впрочем, вежливо сделал вид, будто ничего не случилось — чем безумно её взбесил. Ах, значит, мы держим личико? Беллатрикс повеселела. Обед переставал быть бесцветным и пресным, как знаменитый запечённый малфоевский белый павлин, традиционно являвшийся здесь главным блюдом, и начал играть яркими красками.

— Ой, — пролепетала Беллатрикс, поворачиваясь к Селвину-младшему и заглядывая в его круглые, словно у большой рыбы, глаза. — Простите… Я, кажется, вас испачкала! — она схватила салфетку и прежде, чем этот молодой сноб успел что-либо сделать, потёрла ей внутреннюю сторону его бедра.

…Сидящий через четверых человек слева от Друэллы Блэк Родольфус Лестрейндж, тоже одетый во всё чёрное, за заканчивающуюся первую половину обеда ни разу не оторвал взгляда от своей тарелки. Он умудрился сохранить своё ледяное спокойствие даже когда расшалившийся Рабастан (которого отец поначалу вообще не хотел брать с собой, но мальчишка устроил натуральную истерику, и отцовское сердце, конечно, не выдержало), как обычно, случайно опрокинул свой бокал, умудрившись залить вином не только скатерть, но и нарядную мантию своей соседки, юной Калиопы Розье, одной, как знал Родольфус, из основных претенденток на его руку. Но когда молодая Блэк начала у всех на глазах… как бы это назвать прилично… лапать этого напыщенного фата, каким был молодой Селвин, сказать, что Родольфус удивился, было бы гнусной ложью. Он онемел — и, пожалуй, впервые в жизни не удержал лица, и вместе со всем столом просто откровенно таращился на старательно водящую по бедру красного как рак Селвина рукой Беллатрикс Блэк.

«Однако», — подумал Родольфус, наблюдая за ней со всё возрастающим интересом.

— Белла! — наконец, прошипела Друэлла, незаметно прилепляя руки её старшей дочери к телу приклеивающим заклятьем.

— Но я испачкала мантию мистера Селвина! — сделав невиннейшие глаза, пролепетала Беллатрикс. — И я должна была это исправить… мне, право же, перед вами так неловко, милорд! — проворковала она, похлопав своими длинными густыми ресницами. — Честное слово Блэков, я не хотела…

— В-всё в п-порядке, м-мис Б-блэк, — заикаясь от смущения и возмущения, которые правила хорошего тона категорически запрещали ему высказывать, проговорил Селвин-младший.

— Я так рада, — пропела Беллатрикс и с кроткой улыбкой — громко, на весь стол — попросила у матери: — Матушка, теперь, когда это недоразумение разрешилось, вы не расколдуете мои руки? Я так голодна — но не могу же я есть прямо так? Будет неловко…

Эти её слова вызвали у обедающих мощнейший приступ внезапного кашля, за которым они маскировали неуместный сейчас смех. Друэлла, позеленев и буквально прожигая дочь весьма многообещающим взглядом, от которого завяли попавшиеся ему на пути красиво выложенные на блюде листья салата, убрала заклинание — но Беллатрикс и не думала останавливаться. Едва освободившись, она ткнула вилкой в лежащий на тарелке бифштекс и, отрезав следующий кусочек, на сей раз перебросила его через стол аккурат в тарелку к юному наследнику Малфоев, сидящему напротив её младшей сестры и бросавшего на ту слишком уж, на взгляд Беллатрикс, завлекающие взгляды. На пятнадцатилетнюю девочку, извращенец проклятый! То, что самому извращенцу не так давно исполнилось шестнадцать, старшую из мисс Блэк абсолютно не интересовало. И ещё меньше её интересовало мнение объекта тех самых взглядов, который — вернее, которая — была, похоже, вовсе не против, и время от времени бросала на сидящего напротив неё блондина (и, между прочим, старосты её факультета) быстрые и кокетливые взгляды.

Люциус, к которому в тарелку прилетело нежданное угощение, замер, пытаясь отыскать лучший выход. Предписанное правилами этикета игнорирование, как показал пример младшего Селвина, в данном случае таковым не являлось, и он силился придумать что-то приличное и изящное одновременно. Не заметить «подарок» было нельзя, съесть — видимо, тоже (не приведи Мерлин, эта чокнутая решит пошутить, что, мол, расценивает это как предложение — будет как-то неловко травить сестру Циссы, да и поговаривают, что убийство первой жены — плохая примета для второго брака)… и что ему делать?

Взяв палочку, он, любезно улыбнувшись своей будущей — как он надеялся — своячнице, отрастил злосчастному кусочку рубленого мяса лёгкие прозрачные крылышки и заставил его вернуться обратно. Нарцисса одарила его восхищённым взглядом, отец тоже взглянул весьма одобрительно (нет, Абраксас был не против породниться с Блэками — но их младшая дочь всё-таки представлялась ему куда более подходящей для этого кандидатурой), а Беллатрикс даже побелела от ярости. Вот как, значит, да?! Думаешь, выкрутился? Ну, погоди, моль белобрысая… я тебе сегодня устрою весёлый денёк. Заодно и посмотришь, что тебя ждёт, если ты на Нарциссе жениться вздумаешь.

Беллатрикс тоже взялась за палочку и, превратив несчастный кусочек бифштекса в отвратительного волосатого паука на длинных шипастых лапках, отправила его назад к Люциусу. Нарцисса, до смерти боявшаяся пауков, побелела, а белобрысый паршивец лишь слегка поднял бровь и, дождавшись, покуда паук доберётся до края его тарелки, превратил его в крохотную яркую птичку и тоже послал обратно. Нарцисса бесшумно захлопала в ладоши, а Друэлла, решительным взмахом палочки аннигилировав птаху, измученно улыбнулась присутствующим и прошипела что-то, заставившее её сидящего рядом супруга покраснеть и, наконец-то, вмешаться, укоризненно погрозив старшей дочери пальцем.

Обед, тем временем, продолжался. Наконец, внесли главное блюдо — жаренного белого павлина, которому для красивой подачи временно вернули все перья. Хвостовые традиционно получали в подарок дамы — и именно с этого и начал разделку птицы распорядитель. Получив своё, Беллатрикс воткнула его в свою причёску — и, ничуть не смущаясь, проговорила очень печально:

— Ах, как жаль, что перо только одно! Мне кажется, мне бы пошёл головной убор в стиле коренных американцев… как вы полагаете, мистер Малфой? — обратилась она к Люциусу.

— Мне сложно ответить вам что-то определённое, — вздохнул тот, потихонечку начиная раздражаться. Что она к нему прицепилась? Все знали, что этот обед — последняя возможность для старшей из сестёр Блэк самостоятельно выбрать себе супруга. Не может же она всерьёз рассматривать его кандидатуру? Он младше её на четыре года — он вообще ещё школьник! — для этого я слишком мало знаю об означенных коренных американцах.

— Если мисс Блэк имеет в виду головной убор из перьев, — подал вдруг голос Родольфус Лестрейндж, — то у разных коренных народов Америки он называется по-разному: на лакотском — Wapaha — что означает «военный головной убор», а с уточнением, что «орлиный» — «Wambli Wapaha», на шайеннском — mámaa'e — и так далее.

Рабастан, узнав этот размеренный тон старшего брата, уныло пробурчал себе под нос:

— Ну началось, — и, вытащив из кармана карандаш и блокнот, принялся делать набросок сидящего напротив него старшего Трэверса, чей крупный хищный нос так и просился для изображения на какой-нибудь птичьей карикатуре.

Беллатрикс же, никак не ожидавшая подобной реакции на свою выходку, озадаченно воззрилась на наследника Лестрейджей, кажется, всерьёз вознамерившегося прочитать им всем лекцию про обряды коренных американцев… откуда он всё это знает?!

А Родольфус, меж тем, продолжал очень размеренно и спокойно:

— Однако если иметь в виду аутентичность, а не шутовство, я должен с сожалением сообщить вам, мисс Блэк, что вы не имеете никакого права носить подобный головной убор. Дело в том, что этот предмет отнюдь не считается у индейцев — а именно так называются коренные жители американского континента — украшением. По составлявшим головной убор воина перьям знающий человек с лёгкостью может определить, в каких сражениях участвовал его владелец, сколько раз побеждал в них и какое количество врагов уничтожил — для этого перья по-разному подстригали и красили. Я расскажу вкратце о происхождении этой детали их традиционной одежды, — пообещал он всем присутствующим, которые теперь глядели исключительно на него.

Исключений было всего два: Рабастан, уткнувшийся в свой блокнот, и Лестрейндж-старший, больше всего на свете сейчас желавший провалиться сквозь землю, или же, на худой конец, оказаться, например, в Азкабане. За что ему всё это?! Как, откуда в их почтенной семье могли вырасти такие вот сыновья: один — непрошибаемый зануда, второй — шалопай, умеющий только марать холсты и бумагу. И оба — оба, драккл их задери! — удивительно наплевательски относящиеся к таким священных для всех Лестрейнджей понятиям, как Родовая Честь, Долг и Продолжение Рода. Да что говорить — он даже не был уверен, что младший, в его пятнадцать, потерял девственность! Позорище, а не сыновья… Но ничего. Хочет Родольфус или нет — а сегодня он женится. Иначе ей-Мерлин, пойдёт зарабатывать себе на жизнь. С такими замашками вон пусть хоть в школу идёт — самое по нему место. Тьфу.

— Итак, — менторским тоном продолжал, тем временем, Родольфус, — у большинства индейцев — во всяком случае, живущих в Северной Америке, для простоты Южную мы сейчас рассматривать с вами не будем — тем, кто отличился в бою, даётся перо, которое называется «куп». Один убитый враг — один куп, однако, если враг убит голыми руками, иными словами, без использования оружия или палочки — то даётся сразу два купа, следовательно, убивать без оружия у них считается куда более почётным и правильным. Соответственно, чем больше врагов совершил воин — тем больше у него перьев. Хотя бы поэтому, мисс Блэк, к сожалению, пока что носить подобный убор у вас нет никакого права.

Беллатрикс слушала его, словно заворожённая. Ну почему же она родилась в этой скучной стране — где врагов давно уже не принято убивать, тем более, голыми руками. Почему она не индейка? Или как там правильно называются женщины у индейцев? Индейка — это ведь, вроде, что-то другое…

— Далее, — невозмутимо продолжал Лестрейдж-средний. Рабастан, тем временем, закончил набросок лица старшего Трэверса и теперь раздумывал, в виде кого его было бы лучше всего изобразить. — Разумеется, у разных племён головные уборы кардинально различались, но, в целом, их можно разделить на боевой головной убор воина и перьевое оголовье — которое как раз, теоретически, могло бы подойти вам, — кивнул он Беллатрикс. — Очень условно, оно представляет собой ленту, что повязывается вокруг головы, к которой пришиваются перья, однако, в отличие от боевого убора, их концы смотрят вниз, а не вверх. Существуют ещё так называемые роучи — и сейчас так всё чаще называют все головные уборы индейцев, хотя, строго говоря, это неверно, поскольку роуч — это нечто вроде такого, — он задумался, — гребня из перьев. Вожди носят так называемые солнечные головные уборы, с собственной символикой перьев — ну и, конечно, совершенно отдельно стоят белые головные уборы шаманов. Но вернемся к оголовью, — проговорил Родольфус, еле заметно кивая глядящей на него во все глаза Беллатрикс. — В нём используются, бесспорно, далеко не только, и даже не столько орлиные перья. Перо каждой птицы имеет свою символику — так, перья совы, сколько я помню, символизируют миролюбие. В свете этого выбор павлиньих перьев в качестве материала также в данном случае представляется мне весьма неудачным. Индейцы, как правило, для этой цели использовали перья орла, поскольку орёл — их священная птица, которую, как они полагают, любит само солнце, и самая смелая из всех птиц. Соответственно, и перья её являются символом храбрости. С символикой же павлина существуют определённые сложности — и тут важно, прежде всего, определиться с традицией. Если придерживаться британской, а не, скажем, индийской или китайской, то здесь мы имеем широкий разброс смыслов от бессмертия, нетленности и возрождения до тщеславия, роскоши и надменности — и мисс Блэк, полагаю, прежде всего, следует определиться, какое толкование ближе именно вам.

За столом уже стояла звенящая тишина — кажется, даже эльфы замерли, слушая эту внезапную и, мягко говоря, нетрадиционную для подобных мероприятий лекцию, однако Родольфуса это, кажется, совсем не смущало. Сделав длинный глоток чистой воды, которая занимала место вина в его бокале, он продолжил:

— Должен сказать, что перо, которое пристало носить воину, добывалось особым образом: птицу для этого ловили тоже исключительно голыми руками. Поскольку орлы, как правило, живут в горах, чаще всего — на скалах, ловцы чаще всего действовали хитростью. Одним из самых распространённых способов ловли является следующий: индеец вырывает яму и прячется в ней, положив рядом приманку и замаскировав ловушку ветками. Когда птица садится, наконец, на приманку, ловец хватает её одной рукой за ноги, затаскивает её, держа за них, в яму, и там ломает орлу хребет или душит, не пачкая, таким образом, перья кровью. Профессия ловца орлов считается у индейцев весьма уважаемой. Полагаю, на этом наш небольшой экскурс в историю вопроса можно считать законченным. Благодарю за внимание, дамы и господа. Мисс Блэк, — он коротко склонил голову и опять немного отпил из бокала.

Рабастан, тем временем, как раз закончил карикатуру на мистера Трэверса-старшего, изобразив его в виде орла, которого крепко держит за задние лапы миссис Трэверс, затаскивая её в огромную то ли яму, то ли постель. К моменту окончания речи Родольфуса рисунок как раз ожил, и Рабастан, нанеся на него последние штрихи, с удовлетворением спрятал блокнот и с надеждой посмотрел на стоящего в центре стола павлина, после которого, как он знал, наконец-то подавали самую приятную часть обеда — десерт.

А Беллатрикс сидела с совершенно несвойственным ей мечтательным выражением лица, представляя, сколько орлиных перьев она могла бы заработать, передушив всех тех, кто сейчас вызывал в ней такое желание. По два пера за каждого — можно было бы сделать довольно приличный убор. А начала бы она с младшего Малфоя… или, может быть, всё же с Селвина? Беллатрикс покосилась на своего соседа. Мерлин, ну как можно быть до такой степени похожим на скумбрию? Даже странно — родители у него, вроде, приличные… а ещё эти полоски на мантии!

Тем временем, павлин был благополучно разделан, и каждый из присутствующих получил по кусочку. Беллатрикс досталась, конечно же, грудка — как же, она ведь, так сказать, героиня вечера! И все, все они ждут, кому же она — Мерлин, какой позор! — сделает предложение? Прямо здесь, сейчас и при всех — потому что как только обед закончится, и она поднимется из-за стола не для того, чтобы отойти в дамскую комнату, а потому что всё завершится, начнёт действовать их фамильное проклятье, и к ней притянет кого-нибудь… кого-то вроде, например, Гойла. Беллатрикс скосила глаза в сторону означенного юнца и повела плечиками. Почему же, ну почему она родилась здесь, а не у этих индейцев!

— Мистер Лестрейндж! — громко произнесла Беллатрикс.

Родольфус оторвался от созерцания своего куска малфоевского питомца и с вежливым вопросом посмотрел на мисс Блэк.

— Вы так много знаете об индейцах, — очаровательно улыбнулась она. — Возможно, вы могли бы нам рассказать что-нибудь и об их брачных обрядах?

Друэлла попыталась было пнуть дочь по голени, но промахнулась и попала по ножке её стула. Который даже не дрогнул, а вот миссис Блэк, зашипев и сморгнув выступившие от боли слёзы, подумала, что в том, чтобы выдать старшую дочь замуж за маггла, есть множество плюсов: как минимум ей бы никогда не пришлось краснеть за её выходки перед новыми родственниками — потому что как можно стыдиться чего бы то ни было перед магглами? Но дорогой Мерлин, за что же ты послал ей такую дочь?!

— Видите ли, — отозвался, тем временем, Родольфус, — это слишком общий вопрос. У разных племён обряды заметно разнятся, однако, в целом, традиция требует сделанного родителям невесты предложения, а затем — того, что мы могли бы назвать помолвкой, во время которой жених работает в семье невесты, находясь, фактически, в положении полуэльфа, и демонстрируя этим, во-первых, серьёзность своих намерений а, во-вторых, свои умения в разных жизненных сферах. И, разумеется, за это время жених и невеста узнают друг друга получше и решают, действительно ли они желают жить вместе. В остальном нужно говорить предметнее — скажите, вас интересует что-то конкретное? — вежливо уточнил он.

— Меня интересует конкретное, — кивнула Беллатрикс, чьи глаза азартно сверкнули. О, Друэлле этот блеск был знаком даже слишком хорошо! Она с тоской посмотрела на лежащую рядом с тарелкой волшебную палочку — ах, как хорошо было бы наложить на дочь до конца обеда Силенцио! Но тогда та уж точно не найдёт себе жениха… а ведь ей с таким трудом удалось так удачно посадить Беллатрикс рядом с юным мистером Селвином и почти что напротив молодого Нотта! Такие прекрасные партии — но нет! Одного вогнала в краску, на другого — даже не смотрит… теперь вот за наследника Лестрейджей взялась. Сущее наказание, а не ребёнок! Не то что её сёстры — особенно младшая: вон как переглядывается с юным Малфоем. А что — отличная партия! Блондин, опять же — значит, наверное, и ребёночек унаследует чудесные светлые волосы… умница, дочка! И ведь всего пятнадцать — а уже о своём будущем думает, ласточка! Друэлла нежно улыбнулась младшей дочери, которая ответила матери такой же ласковой улыбкой, и вновь перевела взгляд на Беллатрикс, как раз продолжившей: — Меня интересуют ваши матримониальные планы. Но вы же, наверное, не захотите ими со мною делиться, — добавила она с томным кокетством.

Друэлле показалось, что пол разверзся, и она летит, летит, летит в пропасть, на дне которой огненными буквами выложено слово ПОЗОР. Даже Сигнус, кажется, был ошарашен и недоверчиво смотрел на свою старшую дочь, словно не веря, что та и вправду могла произнести вот такое.

Тишина за столом стала уже не звенящей, а мёртвой, и в ней отчётливо был слышен шелест листвы за окном и далёкий — очень далёкий — стук какого-то очень настырного дятла.

— Ну почему же, — слегка пожал плечами Родольфус. — Я с удовольствием удовлетворю ваше любопытство, мисс Блэк. Видите ли, — размеренно заговорил он, — дело в том, что мой отец поставил меня этим утром перед весьма неприятным выбором.

Рабастан, чертивший что-то на скатерти зубцом вилки, замер, а потом с изумлением поднял голову и в восхищении уставился на своего старшего брата. Он всегда, с самого детства завидовал его бесстрашию — но сказать так, при всех, подобную правду? Он бросил взгляд на отца, который был сейчас белее оперения поданного к столу павлина и, кажется, всерьёз вознамерился в срочном порядке овладеть способностью убивать взглядом, и снова с огромным любопытством уставился на Родольфуса. Который, слегка улыбнувшись, обвёл внимательным взглядом собравшихся и, посмотрев на Беллатрикс, продолжал:

— Не вдаваясь в подробности, с вашего позволения — ибо это, всё же, дело семейное — я скажу лишь, что должен выбрать себе на этом обеде невесту. И позволю себе теперь, в свою очередь, задать вопрос вас: вас это, случайно, не интересует?

Никогда в жизни никому не удавалось лишить Беллатрикс дара речи. С неё даже Силенцио обычно спадало само — а в последнее время и вовсе практически перестало действовать. Однако прозвучавший вопрос всё-таки познакомил старшую дочь Друэллы с понятием «онеметь от изумления», что называется, вживую.

— Вы, — обретя способность говорить, ошарашенно промолвила Беллатрикс, — делаете мне предложение?

— Определённо, — невозмутимо кивнул Родольфус, добавив: — Я поясню.

При этих словах, явно входивших в число его фаворитов, Друэлла нервно то ли хихикнула, то ли икнула, мистер Лестрейндж-старший прикрыл глаза, признавая своё полнейшее фиаско в роли родителя, а Рабастан широко заулыбался.

— Видите ли, мисс Блэк. Я проанализировал сложившуюся ситуацию, и если мои выкладки справедливы, то мы с вами сейчас находимся примерно в одинаковом положении: ни вам, ни мне не хочется никакого брака, однако мы оба вынуждены на это пойти. Подобная ситуация делает нас, что называется, естественными союзниками — и поскольку, в целом, насколько я понял, наши с вами основные мировоззренческие принципы совпадают, я полагаю, у нас с вами есть неплохой шанс ужиться без каких-либо непоправимых эксцессов. Как вы полагаете? — вежливо осведомился он, доставая из кармана тяжёлое золотое кольцо и левитируя его к Беллатрикс. — В конце концов, это всего лишь помолвка, — напомнил он всем присутствующим. — Если я правильно помню правила, которые учитывают традиции семейства как невесты, так и жениха, а у Лестрейнджей приняты определённой длительности помолвки — у нас с вами будет год на раздумье. Причём я должен обратить ваше внимание на то, что, поскольку отсчёт пойдёт с сегодняшнего числа, а следующий год — високосный, у нас с вами будет триста шестьдесят шесть дней на обдумывание.

Помолвка!

Беллатрикс захотелось побиться головою о стол.

Ну конечно! Конечно же, речь шла лишь о помолвке — она должна была быть помолвлена до окончания этого мордредова обеда, а вовсе не связана брачными узами! А помолвку можно будет затем разорвать — главное только тут же заключить следующую, чтобы проклятье не успело ничего сделать. И так ведь можно, в принципе, делать десятилетиями… «Найти себе мужа» ведь вовсе не значит «заключить брак»! И если в семье избранного девицей Блэк во время непреложного обеда жениха правила предусматривали помолвку… Наверное, всё же Цисса права, утверждая, что она, Белла, из-за своей импульсивности порой не видит лежащих буквально у неё под носом решений.

А вообще… Беллатрикс очень задумчиво посмотрела на Родольфуса, ответившего ей своей фирменной отстранённо-вежливой полуулыбкой. Возможно, иметь умного, невозмутимого и в высшей степени наплевательски относящегося ко всем на свете условностям мужа — не такая уж и плохая идея. И брат у него забавный…

Она решительно взяла золотое кольцо и надела на свой безымянный палец.

— Год — это много, — сказала она, весело улыбнувшись своему жениху. — Посмотрим, как вы себя проявите, мистер… Родольфус.

Друэлла неверяще переглянулась с мужем, потом посмотрела на такого же ошеломлённого Лестрейнджа-старшего — и, чувствуя себя на седьмом небе от счастья и клятвенно обещая себе нежно любить своего будущего зятя, подумала, что, кажется, самое сложное в её жизни сделано.

И теперь осталось лишь найти мужа для Андромеды — а Нарцисса, похоже, вполне успешно уже справилась с этой задачей сама.

Ну да Андромеда — не Белла. Найдётся.

КОНЕЦ