Il terzo momento (джен)

— И что бы нам, идиотам, письмо на самоуничтожение не зачаровать? — самокритично заметил Долохов. — Вот и делай людям добро.

— Да, надо было, — тоскливо отозвался Рабастан, которого с каждым часом все больше мучила мысль о том, что сделает с ним брат, когда, наконец, вернется.

— Ну, после драки кулаками не машут, — Долохов встряхнулся, как большой мокрый пес. — Так кого ты еще собрался вербовать в наш клуб самоубийц? Ибо по другому я это назвать не могу.

— Люциуса, конечно, — уверенно сказал Рабастан. — Ну и, значит, МакНейра. И Ой... Мальсибера, в смысле. И, наверное, Эйвери... а в остальных я не так уверен — не хочу рисковать. Что думаешь?

— Только не Эйвери!— быстро сказал скривившийся, как от зубной боли, Долохов.

— Почему? — удивился Рабастан. — Я же не предлагаю его в боевую группу определить. Он же умный — что-что, а мозги нам пригодятся. Вряд ли у нас есть шанс выиграть силой.

— Были бы у него мозги, не сунулся бы он к Лорду, — мрачно буркнул Долохов, — ну да Мордред с ним. Ладно, годится. Ты лучше скажи, как Руди? С нами будет, или нет?

— Ох, — скривился Рабастан. — Он-то будет... но, боюсь, без меня. Потому что мне он голову оторвёт, когда узнает обо всём этом. Слушай, — Рабастан неуверенно глянул на собеседника, — может, ты с ним сам, для начала, поговоришь? Ты ему не родня — он тебе ничего не сделает... а?

— Вот как раз родне он ничего и не сделает, — вполне резонно возразил Долохов, — а постороннего человека может и пришибить. Нет уж, давай с ним вместе разговаривать. Вместе дров наломали, вместе и ответ держать будем.

— Ну, давай, — очень мрачно согласился Рабастан.

Но сперва он решил переговорить с остальными кандидатами в «клуб самоубийц», выслушав о себе немало интересного, хотя и не нового, и только под вечер, наконец-то, связался с Родольфусом.

Брата он вызвал, воспользовавшись сквозным зеркалом — и, неразборчиво пробормотав что-то вроде: «Мне очень срочно нужно тебя увидеть, пожалуйста, вернись домой!» — исчез, спрятав зеркало в своей спальне под подушкой.

Родольфус появился почти сразу — и, увидев сидевших за столом в главном зале брата и Долохова, хмурясь, спросил:

— Басти, что стряслось? — и бросил выразительно-вопросительный взгляд на Долохова.

— Беллу в Азкабан посадили, — тотчас же выпалил младший Лестрейндж.

— Я в курсе, — слегка удивился Родольфус. — Я читаю «Пророк». Случилось-то что?

— А теперь они собрались Лорда свергнуть, — добавил Рабастан, — и мы с ними, так получилось.

— Кто «они»? — уточнил Родольфус, подходя ближе. — И откуда, прости, эти «они» собрались его свергать? Тони, — обратился он к Долохову, делая знак своему чрезмерно взбудораженному брату помолчать, — объясни мне, пожалуйста, что происходит?

— Мы тут слегка... увлеклись, — усмехнулся Долохов, — и решили спровоцировать твою жену напасть на её сестру. А теперь Белла в Азкабане, а Андромеда с Нарциссой собрались избавиться от Лорда. А мы, так уж вышло, участвуем в этом мероприятии.

— Мерлин, — пробормотал Родольфус, опускаясь на один из стульев и едва удерживаясь от вопроса, сколько же и чего именно выпили Рабастан с Долоховым, прежде чем додумались так «увлечься». — Могу я узнать, кому эта, я бы сказал, несколько неожиданная идея пришла в голову?

— Андромеде, — буркнул Рабастан, садясь рядом с ним. — Она меня из дома выставила, совсем как Белла! — добавил он возмущённо.

Родольфус тихонько фыркнул и иронично глянул на брата:

— Должен сказать, что сейчас я бы её поддержал... Андромеде, — негромко повторил он. — Тогда, думаю...

Но договорить он не успел: камин полыхнул зелёным, и оттуда вышли обе сестры Блэк в сопровождении супруга младшей из них. Они обе очень выразительно посмотрели на Долохова, отчего тот почувствовал себя слегка неуютно, но говорить ничего не стали, ограничившись суховатыми приветствиями.

— И вам добрый вечер, — сказал Родольфус, вежливо поднимаясь навстречу.

— А ты, значит, здесь, — сказала в ответ Андромеда.

— Это мой дом, — зачем-то констатировал Лестрейндж-старший.

— Я давно хотела тебя спросить, — негромко проговорила Андромеда, накладывая на них заглушающие чары. — Как ты позволил ей стать вот такой? Ты не мог не видеть, что происходит.

— Поверь, — так же негромко ответил Родольфус, — я не раз задавал себе тот же вопрос. И не знаю ответа. Ты не простишь?

— Это важно? — вскинула она брови — и, резко сняв заклинание, обратилась ко всем остальным: — Мы нашли кое-что. Это все?

— Ну, еще трое должны подойти, — пожал плечами Рабастан, — Эйвери даже уже что-то там нашел...

— Раз Эйвери — значит, Мальсибер тоже будет, — сказал Люциус. — И Уолл скоро придёт.

— Значит, девять, — констатировала Андромеда. — Достаточно. Подождём, — она подошла к столу и села чуть поодаль от Рабастана.

Пока ждали всех остальных, Родольфус приказал подать ужин, к которому, впрочем, почти никто не притронулся — определённой популярностью пользовался разве что сидр.

К полуночи за столом собрались все — и Андромеда, обведя их долгим внимательным взглядом, спросила:

— Вы все боитесь его и не верите в то, что сможете победить. Почему?

— Потому, что обзавелись одним очень интересным украшением, — неприятно усмехнулся Долохов, — с помощью которого Лорд нас и на краю света достанет. Хорошо, что он пока мысли таким образом не читает.

— Что именно он может делать с носителем метки? — суховато уточнила Андромеда.

— Много чего. Отследить, во всяком случае, может легко. Покойный Каркаров свидетель, — Долохов скрипнул зубами, — пытать может просто чудесно, с фантазией, использовать, как средство связи...

— Отследить, — кивнула Андромеда. — Пытать. Что значит «использовать как средство связи»?

— Вызвать, — пояснил Малфой. — Немного напоминает Протеевы чары — если вовремя вызова коснутся метки, то аппарируешь прямо к нему.

— Это всё? — спросила она, вновь кивая.

— Тебе мало? — сердито буркнул Рабастан.

— То есть управлять вашими действиями он так не может, — уточнила она. — И знать мысли — тоже.

— Пока, — буркнул Долохов, — я слышал, как он обсуждал это с Руквудом. Интересный эксперимент, мать... Простите, леди.

— Достаточно того, что он не может делать этого прямо сейчас, — сказала она, не обратив внимания на его последние слова. — Но нам нужно поторопиться. Второй вопрос. Почему вы считаете, что его невозможно убить? Точнее, — поправилась она, — почему вы полагаете, что сделать это может только Гарри Поттер?

— Пророчество, — тихо сказал Люциус Малфой, — с которого, собственно, все и началось. Пророчество о Лорде и том, у кого хватит могущества его остановить.

— Ах, пророчество, — с неожиданным ехидством откликнулась Андромеда. — Можно мне услышать точный текст?

— Грядёт тот, — медленно заговорил Малфой, — у кого хватит могущества победить Тёмного Лорда... рождённый теми, кто трижды бросал ему вызов, рождённый на исходе седьмого месяца... и Тёмный Лорд отметит его как равного себе, но не будет знать всей его силы... И один из них должен погибнуть от руки другого, ибо ни один не может жить спокойно, пока жив другой... тот, кто достаточно могуществен, чтобы победить Тёмного Лорда, родится на исходе седьмого месяца...

— Если я правильно понимаю, — пожав плечами, сказала Андромеда, — здесь сказано лишь о том, что один должен погибнуть от руки другого. Ничего больше. И то, — подчеркнула она, — «ибо ни один не может жить спокойно, пока жив другой». Но вообще пророчества — это всего лишь вероятности, — решительно закончила она. — Куда интереснее то, как он возродился. Если я поняла верно, после его смерти он остался существовать в виде духа — так?

— Да, — кивнул Долохов, — именно. А потом этот недоумок привез его из Албании в собственной башке.

— Можно подробнее? — деловито попросила Андромеда.

Выслушав рассказ о несчастном профессоре Квирелле, она переглянулась с сестрой.

— Что же... думаю, у меня есть план. И он довольно простой, — Андромеда слегка улыбнулась. — Видите ли, господа — мы с сёстрами очень любили в детстве восточные сказки — и там...

— Но ведь в кувшин он должен попасть добровольно, — негромко заметил первым догадавшийся обо всем Эйвери,— во всяком случае, я видел именно такое условие.

— Добровольно, — кивнула Андромеда. — Но он ведь вселился в голову этого Квирелла, верно?

— Так в голову же, а не в кувшин, — нетерпеливо сказал Рабастан.

— Трансфигурация — великая вещь, — улыбнулась Андромеда. — Я полагаю, мы сможем создать нужное тело? — спросила она.

— Я даже знаю, чьё именно, — сказал вдруг Родольфус. — И нам повезло, что ты — это ты.

— Осталась мелочь, — насмешливо проговорил Малфой. — Решить, как уничтожить тело. Нынешнее, — подчеркнул он. — Я видел, как оно создавалось — и не уверен, что на него подействует даже Авада.

— Адское пламя подействует, — усмехнулся Родольфус. — Ну, или он станет первым неподвластным ему, — он опять хмыкнул, — предметом.

— Так нынешнее тело он сам и уничтожит, — предположил Долохов, — когда в новое вселится. С радостью.

— Нет, — возразил Родольфус. — Иначе он бы давно так и сделал. Душа-то хозяина никуда не денется — её извлечь невозможно. И тело никогда не будет принадлежать ему полностью. Нет — нынешнее сначала придётся разрушить.

— Я боюсь, что тело миссис Лестрейндж, при всём уважении, Лорд не захочет, — произнес Эйвери и очень смутился. — То есть я имел в виду, что оно не того пола...

— Разумно, — согласился с ним Малфой. — Лорд, конечно, ей доверяет — но стать самому дамой...

— Пожалуй, — согласился с ним Родольфус. — Но кто тогда? Кто-то из нас?

— Зачем из нас? — вдруг рассмеялся Мальсибер. — У него же есть идея фикс. Вот Поттера ему и предложим.

— Выкрадем? — азартно предложил Рабастан.

— Кого? — изумился МакНейр.

— Поттера же! — нетерпеливо уточнил младший Лестрейндж.

— Зачем? — удивился, на сей раз, Мальсибер. — Нам не нужен настоящий Поттер — нам нужно его трансфигурировать. Хотя делать копию с реального было бы проще, конечно... вообще, кто достаточно хорошо представляет себе Поттера, чтобы трансфигурация вышла убедительной?

— Снейп, — быстро сказал Рабастан, — он на Поттера за столько-то лет нагляделся.

— Разумно, — кивнул Родольфус. — Тогда надо позвать его. Сюда и сейчас. Кто пойдёт?

— Мы с Маркусом, — улыбнулся Мальсибер. — Никто ничего не заподозрит, если что.

— Идите, — кивнула Андромеда.

— Прямо сейчас? — Мальсибер взглянул на часы.

— Думаю, он простит, — ничуть не смутившись, сказала она.

...Открыв окно на настойчивый стук, Снейп увидел взъерошенную и сердитую сову, которая, бросив ему в руки письмо, недовольно ухнула и улетела. Распечатав письмо, он удивлённо вскинул брови — и, невнятно выругавшись, отправился одеваться.

Мальсибер с Эйвери ждали его неподалёку от Дракучей Ивы.

— Привет, — сказал Мальсибер. — А мы по делу. Не разбудили?

— Разбудили, — ядовито ответил Снейп. — Удивительно — в два-то часа ночи.

— Час едва минул! — возмутился Мальсибер. — Впрочем, неважно. У нас к тебе дело. Выслушай, — попросил он — и приступил к рассказу. — Так что, как видишь, без тебя мы не справимся, — резюмировал он.

— Интересно, почему меня это не удивляет? — кисло поинтересовался у пространства Снейп. Пространство, разумеется, промолчало.

— Но никто из нас больше не знает Поттера так хорошо! — убедительно сказал Мальсибер. — Ты же поможешь?

— А у меня есть выбор? — Снейп скривился. — Без Поттера, похоже, не обойтись ни в одном деле. В любой бочке затычка.

— Нет у тебя выбора, — решительно заявил Мальсибер — и, схватив его за руку, аппарировал в Лестрейндж-холл.

— Господа, — мрачно поприветствовал Снейп собравшихся, — и дамы. Давайте сразу приступим к делу, ибо у меня завтра рабочий день.

— Что значит «сразу к делу»? — даже растерялся Малфой. — Мы пока просто план продумываем...

— Почему бы и нет? — неожиданно поддержала Снейпа Андромеда. — В целом, мы всё придумали, ритуал известен — почему бы не сделать всё прямо сейчас?

— Правильно, что тянуть, — буркнул Снейп. — Из чего будем трансфигурировать.... объект?

— Я так понимаю, что из кувшина, — разумно отозвался Родольфус.

— Я думаю, лучше из бутылки, — возразила Нарцисса. — Нужно же будет закрыть и запечатать — с бутылкой это удобнее. Есть у тебя что-нибудь подходящее?

— Вот уж чего-чего, — усмехнулся Родольфус, подзывая эльфа — и через минуту на столе появилось несколько пустых бутылок, разных размеров и форм. — Бери любую.

Снейп с интересом изучил представленные экспонаты и, разумеется, выбрал самую простую емкость. Глиняную бутыль, в которой раньше было налито итальянское кьянти.

Объект получился, как живой — то есть, как настоящий Поттер — растрепанный, в круглых очках, недоуменно озирающийся по сторонам...

— Вот, — брюзгливо сказал Снейп, — наслаждайтесь.

— Усыпи его пока, что ли, — опасливо предложил Малфой. — Драко говорил, что рядом с Поттером тут же неприятности начинаются.

— Я думаю, нам пора, — серьёзно сказала Андромеда. — Ты говорил про Адское пламя, — обратилась она к Родольфусу. — Тебе и делать, я полагаю.

— Ну а кому ещё, — кивнул тот.

— Ну что, господа заговорщики, — усмехнулся Долохов, — над всей Британией безоблачное небо?

— Какое же оно безоблачное? — удивился Мальсибер. — Пасмурно же уже неделю... ноябрь, — добавил он, словно бы поясняя.

— Да к Мордреду небо, — сказал МакНейр.

— Пора, — сказала Андромеда — и первой пошла к камину.