Лето за один доллар (джен)

* * *

Похоже, чёрные тучи затянули небо как раз в тот самый миг, когда она вышла из подъезда. Во всяком случае, между моментами "напяливаю туфли, любуясь чистым небом" и "выхожу в потенциальный ливень" прошло не более пяти минут. Законы статистики в очередной раз глюканули, дав повод законам метеорологии и вовсе упороться. Марина всей душой любила Крым, но уж точно не за такие вот выверты.

Трафик сегодня был куда веселее обычного — намечался какой-то праздник, чьё название она уже четвёртый год не могла запомнить. Каждая третья машина была разукрашена какими-то цветастыми лентами, рассмотреть которые не представлялось ни малейшей возможности — их носители пролетали мимо со скоростью болида, неистово сигналя, а из далёких динамиков тем временем доносились обрывки стандартных государственных фраз. Её каблуки добавляли ко всей этой какофонии хоть какой-то ритм, оставляя при этом в асфальте заметные углубления. Странно, вроде ж не настолько жарко сегодня. Она даже не надела дистикомб — так и вышла в чём мать родила, как и большинство окружающего народа. Багровая "Звезда Полынь", радующая своим присутствием аж целых восемнадцать часов в локальные сутки, висела сейчас прямо в зените, периодически пробиваясь сквозь облака. В такие моменты кожа у Марины ощутимо зеленела, пытаясь урвать чуток халявной энергии фотосинтезом.

— Мадемуазель! Не желаете ль перепихнуться? — спросил какой-то юный татуированный серфер с доской наперевес.

— Не, я спешу, — отмахнулась она. До башни орбилифта оставалось метров сто, а наверху её ждало кое-что поинтереснее стандартных курортных развлечений.

Подняться на тридцать четыре тысячи километров оказалось не так-то просто — сплошной поток спускающихся полностью загрузил трассу. Туристы, куда от них деться — все в Крым, все на море, особенно посреди условной ночи, пока жары почти нет. Наконец администрация сообразила, что это уж совсем ни в какие ворота, и несколько прозрачных кабинок всё-таки подали. Марина забралась в одну из них, нажала единственную кнопку, и город тут же ухнул в бездонную пропасть. Любимый Крым стремительно уходил из-под ног на фоне космической черноты. Через пару часов Марина проснулась от того, что темнота резко закончилась, сменившись ярким светом с потолка и матовыми металлическими стенами.

— С возвращением, сестра! Чем могу быть полезна? — спросил потолок.

Как только Марина выскользнула из кабины в свой личный объём, та моментально втянулась в пол, разрисованный какими-то биологически невозможными растениями.

— Привет, искин. Мне должны были доставить покупку с ибэя. Она уже готова?

— Так точно, сестра. Кроме того, есть четыре записи в голосовой почте, одна из прикреплена к посылке.

— А остальные?

— Одна от Крымтелеком, две от мамы.

— Врубай прикреплённую.

Цвет освещения немного изменился.

— Уважаемая Марина Виртанен! Концерн "Картвелокосмос" искренне благодарит вас за покупку подержанного аппарата LX-174. Это одна из лучших наших разработок начала прошлого века, и мы всегда рады, когда кто-то даёт таким уникальным вещам вторую жизнь. Надеюсь, он будет исправно служить вам ещё долгие годы. Чтобы...

— Закрыть, — перебила она. Мягкий японский голос тут же умолк, цвет освещения вернулся к норме.

— Искин, давай уже к предмету.

— Так точно, открываю.

Одна из стен расползлась диафрагмой под радостное "благодарим за оказанное доверие", и Марина вплыла в отверстие. По ту сторону, как и ожидалось, был стеклометаллический рукав диаметром метра полтора, вторым своим концом упиравшийся в борт свежедоставленной посылки. Солнце как раз восходило, и Крым превратился в сплошную огненную полосу, рассечённую на равные части бесконечной лентой "Керчи", утыканной бесчисленными коробками личных объёмов. Редкие огоньки поверхностных городов мало чем отличались бы от звёзд, если б не кривизна горизонта. Потеряв скорость, Марина оттолкнулась от релинга и полетела дальше. Контровой свет внезапно выглянувшего солнца резко выделил контуры цели. Она была гигантской: четыре километра длины и полтора — диаметра в самом толстом месте, как гласила спецификация на ибэе. Угольно-чёрный шпиль терялся где-то глубоко в темноте, напоминая о себе лишь затенением звёзд, а толстая задница с жилым ротором и ходовой частью казалась чуть ли не больше самой планеты. Марина улыбнулась: да уж, неплохо. За один-то доллар.

— Искин, отворяй ворота.

— Извини, сестра, но ОС корабля со мной несовместима.

Ну и ладно. Открыв стандартный щиток шлюз-контроля, Марина дёрнула рычаг экстренной разгерметизации. Ну а что, давление ж должно быть почти одинаковым и там, и в рукаве, правда ведь? Но дверь не открылась. Плюнув с досады, она нажала кнопку выравнивания давления. В шлюзе явно был вакуум: кто-то вышел прямо в космос и обратно не вернулся. Мостик, до которого даже получилось доехать осевым лифтом с подозрительно мигающими лампами (впрочем, пешком наверняка пришлось бы лететь по техническим дырам без света и вентиляции), оказался полностью обесточен. Вот тебе и "несовместимая ОС".

— Искин, внешнее питание идёт?

Голос, теперь уже из браслета, ответил после секундной задержки:

— Никак нет, сестра. Разъёмы не подходят.

Она вздохнула. Вот потому-то и один доллар. Руки сами потянулись к рукоятке аварийного стартера, даже не прикрытой фальш-панелью, как того требовали все ГОСТы. Сотня-другая рывков, и перед первым пилотским креслом зажёгся монитор с быстро мелькающей диагностикой.

— Запуск первого токамака! — прорычал восьмибитный голос из динамика в стене.

"Бляха-муха, как же они притащили-то сюда эту дуру не своим ходом?" — подумала изрядно вспотевшая Марина.

— Запуск сэ жэ о! — сообщил динамик.

"Вашу ж мать! То есть, тут даже жизнеобеспечение было выключено?!"

— Запуск второго токамака!

Где-то в тёмных пыльных глубинах что-то дёрнулось, и по всему объёму мостика разом вспыхнуло освещение.

— Запуск искина!

Ту-ру-рум-м-м!

— Welcome aboard! Please choose your language, — произнёс местный женскоголосый искин с карикатурным британским акцентом.

— Ну а сама-то как думаешь? — ответила Марина. — Русский, ясен хрен!

— Шалом, генацвале! Их бин твой сервант, ферштейн? Ком цу мир, я дать тебе болшой фкусный шоколятка и немножько горячий секс! — тем же голосом сообщил корабль.

— Чё?!

— Do you want me to cancel your last command?

"Чёрт, оно ещё издевается!"

— No, you stupid trashcan, please proceed! — ответила Марина, забираясь в пилотское кресло. В принципе, она уже издалека видела, что лог диагностики пестрит красными строчками, так что пыталась не удивляться ничему. Даже такому, хотя это была явная пасхалка от предыдущих владельцев, а не какая-то там банальная неисправность.

— Программа полёта была прервана аварийно. Хотите продолжить?

— Нет, ты лучше расскажи мне, кто тебя так базарить научил.

Даже в логах было пусто, какие там программы полёта! До текущей даты корабль словно вообще не существовал, хотя износ всех до единой систем как бы недвусмысленно намекал.

— Пассфраза принята. Начинаю предстартовую.

"Какая нафиг пассфраза? Совсем с ума сошёл?"

Голые коленки упирались в холодный металл, в спину из-под обшивки кресла что-то кололо , яркость монитора была вырвиглазной, несмотря на полностью тёмный интерфейс (само собой, регулятор ничего не регулировал). Один доллар. No fucking doubt.

— Керчь, есть какие-нибудь внешние изменения в поведении корабля?

— Так точно, сестра. Похоже, маневровые теперь под светом.

Смутные подозрения заставили её оторваться от ковыряния в бесконечных интерактивных схемах.

— Рукав на месте? — спросила она, заранее зная ответ.

— Никак нет, автоматика станции всегда убирает стыковочные узлы при подаче света на двигатели.

— То есть, я вишу сейчас на себе?

— Так точно, сестра.

— Дрейф сильный?

— В пределах погрешности. Для станции опасности не представляет. Поправка: включилась малая осевая тяга.

— "Бесконечное лето", отставить предстартовую! — крикнула Марина.

— Есть, мэм! Отставлено, мэм! — тут же отозвалась сладкоголосая сволочь, изображая солдафонский тон. Звучало странно.

— А откуда ты знаешь, что я именно мэм, а не сэр?

— Органы, мэм!

Мда. Оказывается, не такая уж и устаревшая эта гора металлолома.

— Зарядка эн эр дэ! — вдруг выпалила искин.

"Чё? Какой нахер надриман на орбите?!"

— Отставить!

Руки забегали по клавиатуре, набирая заветное "su -". Рутовый пароль ей, разумеется, сказать забыли.

— Пятиминутная готовность к пунктиру! Поскольку до наркобокса вы всё равно не успеете, рекомендую подключить систему реанимации и наддуть купол.

— Отставить! Аборт, твою мать!

— Невозможно, зарядка НРД уже началась, а это процесс необратимый. Я ещё раз рекомендую достать из футляра справа насадки реаниматора и воспользоваться ими. После чего поднять левую руку и дёрнуть большую красную ручку. Спасибо за понимание.

Она слышала о таких штуках, и каждый раз её передёргивало от их варварской простоты. Реаниматор — это просто два провода с тонкими иголками, которые нужно воткнуть в соски, а "купол" — просто фигурный мешок, наполненный гелием, который фиксирует тело в кресле, а заодно защищает от пожара и механических повреждений. Её опять передёрнуло, когда она извлекла пахнущие дезинфектором электроды из блестящей трубки в подлокотнике. Проткнуть соски оказалось непросто, особенно трясущимися руками. Наконец под ободряющее "Десять... девять... восемь..." она рванула рычаг наддува купола, однако увидеть, откуда он там вылезает, всё же не смогла — сознание вырубилось раньше.

* * *

"Бесконечное лето" сошло из пунктира в риман на удивление штатно. Во что превратилась "Керчь", думать не хотелось абсолютно — приливные силы скорее всего разнесли в пыль огромную её часть. Очнувшись, Марина обнаружила себя накрытой тонким погребальным саваном. Соски саднило, башка разваливалась. Левая рука так и держалась за спусковой рычаг. Столкнув с себя ткань купола, Марина выпала в темноту.

"Так вот почему фальш-панель снята!" — подумала она чисто на автомате. Дереализация, дезориентация. Вспомнить бы ещё, где этот долбаный стартер находится. Она инстинктивно оттолкнулась от пульта, и острая боль в сосках тут же вернула её в себя. Естественно, провода реаниматора до сих пор привязывали её к креслу. Попытка выдернуть первую иглу дала столько адреналина, что мозг наконец-то включился на полную мощность. Покончив со второй иглой, она практически обрела способность видеть в темноте.

Стартер оказался на удивление далеко. Или она просто летала кругами? Дёрнув рычаг минимальные 150 раз, она чуть не свалилась в обморок от истощения. К головной боли, окровавленной груди, ушибу колена и непонятно откуда взявшейся царапине на шее добавилась ещё тошнота и цветные разводы перед глазами. Восьмибитный голос больно ударил по мозгам:

— Запуск первого токамака!

"Наша песня хороша, да..."

Вскоре проснулась искин, повторила свою мантру про вкусный шоколятку и горячий секс, после чего начала увлечённо рассказывать про какую-то Аглаю Тимошевич. Слушать этот бред не было никаких сил, и Марина поплыла сквозь зависшие в воздухе сгустки пыли к выходу. Где-то тут точно должны быть медотсек, столовка и туалет, иначе эта сраная посудина и половины доллара не стоит.

* * *

— Ишкин, штатуш! — пробормотала Марина, уплетая стратегический сухпай сорокалетней давности.

— Олл системс апэрэйшэнэл, мэм!

— Да ладно! Я ж видела логи — там красного далеко за пределами здравого смысла.

— Но ведь работает же!

— Ладно. Куда нас выкинуло? — продолжила она, протолкнув сухпай глотком дистиллята.

— Система Солнце, экватор-стационар у тройки, мэм.

— В любой системе есть солнце, умник. Звезду как звать?

— Солнце, мэм. С большой буквы.

— Да иди ты! Прям беда у кого-то с фантазией. И что мы тут забыли?

— Программа полёта была введена до вашего прибытия, я лишь исполняю её.

— А меня спросить — не?

— Я спросила, вы произнесли пассфразу "кто тебя научил так базарить", программа пошла.

"Опять эта пассфраза. Что, неужто других отмазок нет?"

— А нахрен ты в пунктир прыгнуло прямо с орбиты, чудо совецкое? Ты ж там разнесло всё к едрене бабушке! Чистая, незамутнённая статья "терроризм"!

— В рамках предстартовой титан должен был выйти перпендикулярно эклиптике на 1.2 а.е. от плоскости, однако вы отменили её, мэм. А старт — не отменили.

"Пи. Здец. Я ещё у неё виновата оказываюсь. Всех переиграла, зараза."

— И что там дальше в твоей программе? — вздохнула Марина. — Часом не посадка на газовый гигант?

— Программа завершена, мэм.

— И на том спасибо. Кстати, как тебя называть-то? "Искин" — неоригинально, "Бесконечное лето" — слишком длинно, просто "Лето" — тоже как-то не то... О, давай ты у меня будешь "Suvi" — то же самое "лето", только по-фински.

— Как скажете, мэм.

Склад с провиантом оказался чуть ли не в противоположном конце корабля — в самом носу, рядом с миллионами тонн льда (рабочего тела для маневровых), сотнями тысяч ящиков с медикаментами и циклопическими стеллажами запчастей. Старая доктрина, что весь хлам должен быть в носу и по окружности, а все люди — в сердцевине, перекочевала с субсветовиков на первые пунктирники практически целиком, разве что прибавилась карусель, как на станциях. Оттуда же — более-менее обтекаемая форма, хотя и первое, и второе — просто консервативность мышления. Консервативностью же объяснялись и залежи сухпая на случай, если грядки и оранжереи — десятки гектаров — внезапно одним махом возьмут и вымрут. Да, именно это и произошло на "Бесконечном лете" лет эдак 70 назад, судя по слою пыли (или, скорее, праха).

Огромные объёмы — отсеки, сектора, целые уровни — годами торчали или без света, или без атмосферы, или вообще без всего, и никто этим ни секунды не занимался. Время титанов ушло, сейчас никому не нужны громадины класса форвард-колонист, способные нести дюжину тысяч пассажиров плюс всю технику и материалы, необходимые для развёртывания автономной колонии. Поддержка титана в полностью рабочем состоянии стоит бешеные триллионы долларов, нормальная утилизация — ещё больше, продать за реальную стоимость его тоже нельзя, потому что миллиардеры-идиоты закончились ещё в XXI веке, просто выкинуть — вроде как жалко, да и всякими непредсказуемыми ЧП чревато. Остаётся одно — спихнуть эту головную боль на просто идиота. Что, собственно, и было проделано.

Покончив с обедом, Марина отправилась обратно на мостик. Пролетая мимо мёртвых палуб, лифт набирал дополнительную скорость, как будто не желая показывать хозяйке весь этот позор. Засохшие деревья в свете аварийных ламп, тучи какого-то зелёного газа поверх гидропонных ферм, просто колодцы кромешной тьмы с какими-то фиолетовыми вспышками вдалеке — всё это производило гнетущее впечатление. В любую секунду где угодно мог вспыхнуть пожар, который будет продолжаться, пока сам не потухнет, потому что система пожаротушения выработала ресурс ещё на предыдущем пожаре, 35 лет назад. От всего этого опускались руки и хотелось напиться.

— Не хотелось бы прерывать ваши размышления, однако у меня для вас важная новость, мэм.

— Ну что там опять? — вздохнула Марина.

— В нашу сторону идёт направленный радиосигнал.

— Откуда?

— Из Крыма, мэм.

Она обомлела.

— Как? Мы же пунктиром шли, до него теперь хренова туча светолет!

— Из полуострова Крым. Это на тройке, мэм. Кстати, сама планета называется Ьорф.

"Название — просто блеск!"

— Можешь декодировать передачу?

— Уже, мэм. Даю на монитор первого пилота.

Из динамиков заскрежетало, экран обсыпало артефактами. Через секунду потеря пакетов уменьшилась, и сквозь квадратики проступило сморщенное лицо.

— Мэй дэй, мэй дэй, мэй дэй! — говорило оно старушечьим голосом. — Титан-форвард, отзовитесь! Мэй дэй, мэй дэй...

— Можешь передать ответ?

— Говорите, мэм.

— "Бесконечное лето" на связи, я капитан Марина Виртанен. Кто вы, чёрт побери, и как тут оказались?

Через минуту бабуля отреагировала:

— Меня зовут Аглая Тимошевич. Заберите меня отсюда, Христом-богом молю!

* * *

На мостике повисла тишина. Чёрный прямоугольник на месте лица, только что звавшего на помощь, недвусмысленно намекал, что передача с той стороны приостановлена — ждут ответа.

— Суви! Ты, кажется, упоминала эту Аглаю как раз после моего пробуждения.

— Так точно, мэм.

— Можешь повторить текст? Я тогда была не в себе и нихрена не запомнила.

"Вернее, посчитала бредом сумасшедшего."

— Для начала, быть может, ответите по радио?

— Ты просто мысли мои читаешь.

Вдохнув и мысленно сосчитав до десяти, Марина переключила голос в режим максимальной уверенности и торжественно произнесла:

— Говорит капитан Виртанен. Мы сделаем всё возможное для вашего спасения, как только выясним некоторые технические моменты. Корабль, мягко говоря, в аварийном состоянии. Оставайтесь на связи. Флаг.

— Прекрасная речь, мэм! — саркастически прокомментировала Суви.

— Да уж, — вздохнула Марина. — Бляха-муха, голая тётка в синяках, царапинах и столетней пылище, счастливая обладательница полумёртвого звездолёта, собралась в одно рыло устраивать спасательную операцию с десантом на незнакомую планету. Экстренная адаптация SOC, опять же. Просто блеск!

— Я тебя защитю, майн либе совушка!

"Начинааается!" — мысленно простонала она, закатив глаза.

— Ты ж не скажешь мне, что за херня тут на самом деле происходит, правда? Ты ж не при делах, у тебя "программа", и хохмочки твои — тоже ни разу не съезд с темы, так?

— Что за предъявы, мэм? — очень натурально возмутилась искин. — Я полностью к вашим услугам!

— Тогда изволь наконец рассказать, что это за Тимошевич такая.

— Слушаюсь, мэм.

И она рассказала. Рассказала такое, что у Марины опять разболелась голова, а раны воспалились пуще прежнего. Такие вещи и в мирное-то время не сразу укладываются в голове, а посреди стресса — и подавно.

— То есть, ты хочешь сказать, что вот этот вот Ьорф, или как его там, и есть Александрова Пустошь?

— Именно, мэм. Но это далеко не главное.

А главным тут было вот что. В середине XXI века на Александровой Пустоши, в стране, название которой не сохранилось, случились президентские выборы, на которых кандидат по имени Аглая Тимошевич пообещала, дословно, "вернуть Крым". Откуда вернуть и куда — выяснить толком не удалось из-за взаимной противоречивости источников. Достоверно известно одно: в какой-то момент ей очень крупно повезло.

— И она стала президентом?

— Да, мэм. Фактически, благодаря астрономам, пиарщикам и компании Space SEX, причём именно в таком порядке. Первые обнаружили стопроцентно пригодную для жизни экзопланету, вторые обозвали её Крымом и раздули тему "возвращения", ну а третьих она каким-то образом заставила набрать экипаж первой экспедиции полностью из граждан той страны. Подозреваю, что мировому сообществу их просто было не жалко.

— Почему это? — удивилась Марина.

— Многие считали их слишком непредсказуемыми и неудобными.

— Выходит, коренные жители Крыма — потомки тех колонистов?

— Не совсем, мэм. Та первая экспедиция почти полностью погибла из-за неправильной адаптации к SOC Крыма. Какой-то депутат решил подзаработать и пролоббировал покупку медтехники у своей фирмы-прокладки, торгующей поддельным барахлом. Скандал получился знатный, его даже лишили мандата.

— И всё? — удивилась Марина. — Не посадили?

— Тогда депутатов ещё не сажали, это относительно недавнее нововведение.

На пару минут все умолкли. Марина переваривала информацию. Спасать бывших президентов ей ещё не приходилось, тем более аж настолько древних. Башка тем временем продолжала разваливаться, а от перспективы ускоренной SOC-коррекции внутри всё холодело. Её руки вновь забегали по клавиатуре в поисках всего и сразу. Суви, оказывается, запеленговала источник передачи с точностью до километра и уже составила план операции. Чудеса!

— Слушай, сделай теплее, а? Я тут скоро совсем окочурюсь.

— Так точно, тарщ капитан! Поднимаю до двадцати двух градусов, вашсковородие!

— Поднять бы тебе... Ох, я б тебе подняла-а-а!

* * *

Пока искин занималась расконсервацией орбиплана, Марина сидела в кресле бортинженера, закинув ноги прямо на консоль, и флегматично разглядывала свои остроносые лодочки. Бессмертная классика со встроенными электромагнитными подковками в тонкой подошве и аккумулятором в высоком каблуке — самое то для невесомости и старых ж-ж-жалезных кораблей.

— О, слушай, а можешь провесить временный орбилифт?

Суви не отвечала секунды три. Сперва показалось, что вопрос застал её врасплох, хотя наверняка она просто прозванивала какие-то медленные системы.

— Могу, мэм, но только до экватора, наклонный я никак не потяну. И потребуется небольшая коррекция орбиты — с надримана мы сошли прямо в потенциальную яму.

— Жалко. Хотела обойтись без перегрузок и баллистического торможения. Ужасов хватает и без.

— Кстати об ужасах: третий медотсек под светом, SOC-корректор готов. Кинуть гайд?

— Кидай, — выдохнула Марина, протягивая руку к каблукам, от которых до консоли тянулись два тонких кабеля. Индикаторы на задниках показывали почти полный заряд — можно отключать.

Зелёная полоса гайда тянулась почти через весь радиальный коридор, теряясь за поворотом. Лампы горели через одну, а то и через две, фальш-панели кое-где были сняты, чтобы освободить дорогу толстым килоамперным кабелям. Щёлкнув каблуками, Марина включила магниты и попыталась сделать шаг. Не тут-то было: пол оказался немагнитным. "Вот так всегда!" — сетовала она, пытаясь остановить вращение. Третий медотсек нашёлся прямо за поворотом. Двери были распахнуты — сквозь них оказались проложены те самые кабеля.

— Суви, вот это вот всё — твоя работа?

— Так точно, мэм. Пришлось проявить смекалку.

"Мда, такими темпами схему этой штуки скоро не будет знать вообще никто."

Следуя за кабелями, она подлетела к блестящему трёхметровому "термосу", раскрывшему ей навстречу две створки. Внутри находилась белая плоскость с ремнём-фиксатором для подопытного туловища на случай невесомости. Она уже проходила подобную процедуру, когда переезжала с Меганезии в Крым, разница была только в длительности — тогда это расползлось на четыре сеанса по полтора часа, а сейчас должно было уместиться в один трёхчасовой. Сняв туфли, она вплыла в термос, прижалась спиной к плоскости и затянула ремень. Через секунду захлопнулись створки, погрузив объём в темноту. Ещё секунду спустя в стенку ударила струя жидкости, а на лицо прыгнула кислородная маска. Жидкость была ледяной и воняла каким-то растворителем. Когда объём заполнился, всё тело пронзила боль, мигом отправившая её в сиреневые дали беспамятства. Через три часа мощный вентилятор начал наддувать объём атмосферой, вытесняя жидкость обратно в цистерну под настилом, но Марина всё ещё была без сознания. Включившись через несколько минут, она обнаружила, что "термос" до сих пор закрыт, а ремень куда-то исчез.

— Суви, тут что-то сломалось в приводе! — крикнула она, сорвав маску.

— Я просто ждала, пока вы придёте в себя, мэм. Отпускать вас в свободный полёт по отсеку было небезопасно, — тут же отозвалась искин.

— С ремнём-то что? Растворился?

Секундная пауза.

— Похоже, материал деградировал от старости. Упс!

— Ну вообще охренеть!

Створки раскрылись, Марина опустила руки, задержав взгляд на ногтях. Они были как новые. Все раны и царапины зажили, синяки рассосались, морщины разгладились.

"Хочешь жить вечно — постоянно мотайся с планеты на планету" — говорила мама. "Будешь всегда двадцатилетней, прям как я". Самое смешное, что она ни капли не шутила.

* * *

— Суви, как связь?

— Пять-девять, мэм.

— Чудесно. Начинаю расстыковку. Протокол ручной, войсконтроль, автофайл.

— Флаг.

— Питание офф.

Тяжёлый пучок кабелей в гофрированной оболочке выскочил из разъёма в борту орбиплана.

— Заправка офф.

Труба, с фланца которой ещё летели шарики рабочего тела, тоже отпрыгнула.

— Воздух офф. Автоном полный.

Шланги, подававшие жидкий кислород и азот, тоже ушли в стену.

— Рельсы контакт.

Ролики, встроенные в крайние срезы крыльев, вошли в продольные пазы стартовой шахты.

— Шахта клир.

В двадцати метрах перед носом орбиплана разошлись створки внешней бронезащиты, фермы технических переходов и мостовых кранов сложились вдоль стен.

— Шаттл старт!

Практически неощутимо для организма орбиплан выстрелил себя в пространство. Только что перед глазами был матовый металл и лампы дневного света, а через долю секунды — одни лишь звёзды плюс Александрова Пустошь справа. Марина взялась за джойстик и развернула аппарат на сто восемьдесят. Титанический чёрный конус занимал процентов сорок передней полусферы. Карусель, разумеется, не вращалась. В одном из её секторов зияла огромная дыра, а короткий радиальный рукав, соединяющий его с центром, торчал ошмётками во все стороны.

— Суви, а что у тебя с ротором?

— Чепуха, бандитская пуля.

Джойстик до упора вперёд, затем резко назад. Малый осевой — пшик! Титан остался сверху и за спиной, джойстик опять ушёл вперёд, нацеливая дюзы ретроградно. Стоп! Титан теперь висел где-то внизу, с каждым мигом уплывая всё дальше.

— Суви, ты посчитала длительность импульса?

— Так точно, мэм. Просто жгите основной, он сам всё сделает.

— И будь моим ретранслятором, если понадобится.

— Флаг.

Рычаг основной тяги до упора вперёд. Если всё пойдёт штатно, ровно через один виток орбиплан войдёт в атмосферу.

* * *

Воздух, пропитанный дождём, приятно щекотал ноздри, привыкшие к сухости и пыли. Раскалённая поверхность орбиплана, сталкиваясь с невидимыми глазу капельками воды, покрывалась облачным саваном. Марина ступила на песок, и нога тут же провалилась сантиметра на два. Море плескалось всего в каких-то десяти метрах, не обращая на пришельцев никакого внимания. Прибрежные скалы были окутаны туманом, плавно переходящим в облака, и лишь изредка в рваных просветах проглядывали заросшие зеленью вершины. Странно, с чего бы этой идиотке Тимошевич так хотелось перебраться отсюда в космические развалины?

Вдалеке сквозь матовое стекло тумана проступили контуры человека. Марина, шлёпая по кромке воды, направилась ему навстречу. Сблизившись метров до двадцати, они разглядели друг друга и одновременно остановились. Это был самый настоящий дед — с окладистой бородой, в длинном сером плаще, в широкополой шляпе, с прямоугольным ящиком в одной руке и с ретро-спиннингом в другой. На его лице читалось крайнее удивление пополам с чем-то ещё, нераспознаваемым с колокольни чужой культуры.

— Девушка, а вам не холодно? — пробормотал он по-русски. Акцент был странный, но пониманию не мешал.

— Нет, что вы, — ответила Марина, пытаясь скопировать произношение. — Я с детства закаляюсь.

Она подошла поближе.

— Меня зовут Марина Виртанен.

— Виталий Юхименко, — ответил дед, и тут же сипло засмеялся. — Даже не припомню, когда со мной последний раз девушки сами знакомились! — пояснил он.

— Я тут кое-кого ищу, — продолжила Марина. — Её зовут Аглая Тимошевич.

— Агла-а-ая! — он опять рассмеялся. — Давно её тут так не называли! Всё больше "ваше величество", ети её мать.

— Она до сих пор президент, что ли? — удивилась Марина.

— П-п-прези-дент! — не унимался дед. — Ты откуда вообще, девочка?

— Из Крыма.

— Что-то не очень похоже.

— А родилась на Меганезии. Но каким боком это важно?

— Понятия не имею, что такое Меганезия, — он поставил ящик на песок, затем сел на него, опираясь на спиннинг как на трость. — И это мно-о-огое проясняет. Ладно. Аглая Тимошевич — самопровозглашённая королева самопровозглашённой Крымской Империи. Хотя на самом деле всем плевать. Понятненько?

— Не очень. А где с ней можно встретиться?

— А вон, — он неопределённо махнул спиннингом. — Идёшь по набережной до тех колонн, сворачиваешь перпендикулярно, и в самый по-идиотски выглядящий дом стучишься. Там даже табличка есть. Золотая!

Вновь расхохотавшись, Виталий Юхименко достал из-за пазухи фляжку и хлебнул из неё чего-то спиртосодержащего. Марина с интересом наблюдала за всеми его эволюциями — ни на одной из её родин таких кадров не встречалось. Тем временем облака начали редеть, и на какой-то миг даже выглянуло солнце, оставив при этом скалы и часть прибрежной полосы в глубокой тени. Выглядело это изумительно. Залюбовавшись пейзажем, Марина выпустила из внимания старика, который опять застыл с тем же самым двойственным выражением на лице.

— Ну всё, допился. До зелёных... русалок, — горестно прохрипел он.

Зелёная русалка звонко засмеялась и побежала вдоль берега к странным белым колоннам.

* * *

Надпись на табличке гласила именно то, что сказал дед: королева, не больше и не меньше. Правда, золото там и близко не валялось, всё больше нитрид титана, но зато дом выглядел воистину по-идиотски: весь ядовито-розовый, с какими-то конфетными башенками по углам и с огромным бело-красным флагом на высоченной мачте.

— Ау-у-у, хозяева-а-а! — крикнула Марина. — Есть кто живой?

Абсолютно пустая улица не отозвалась даже суррогатом в виде эхо. Множество домов выглядели брошенными, причём в спешке, некоторые были частично повреждены — стёкла, двери, карнизы.

— Кого там принесло опять? — донёсся из-за двери ворчливый голос.

— Меня зовут Марина Виртанен, я ищу... — не успела она договорить, как за дверью раздалось резкое "Ой!", и дверь моментально распахнулась. На пороге стояла бодренькая старушка со старомодной причёской, в бежевом деловом костюме и на каблуках.

— Ты прилетела! — взвизгнула она, хлопнув в ладоши. — Заходи, родная, заходи, ты ж замёрзла тут!

Изнутри дом больше походил на... бомжатник, что ли. Кучи какого-то тряпья, связки сильно пожелтевших или даже рассыпающихся газет, непонятные выцветшие плакаты на стенах, грязные, дырявые от ветхости шторы поверх заклеенных крест-накрест окон.

— Садись, солнце моё, садись, сейчас обедать будем. Ты ж с дороги! — конец фразы она произносила уже в другой комнате.

— ... всё своё, всё с огорода... — она говорила непрерывно, перемещаясь то ближе, то дальше где-то за стеной.

Марина опасливо присела на ближайший стул, всеми силами стараясь его не доломать. На столе стояла полупустая бутылка с какой-то мутной дрянью. Вдруг из-за стены раздался какой-то резкий звон, а через пару секунд послышался приглушённый плач. Марина вихрем влетела на кухню. Королева рыдала над разбитой чашкой, усевшись прямо на полу.

— П-п-последняя б-была, — выдавила она сквозь всхлипы.

С одного из осколков глядело симпатичное молодое лицо со старомодной причёской. Марина присела рядом и обняла её.