Меня больше нет (джен)

Это — дом Владыки Бездны, Повелителя Тьмы, ужаснейшего монстра из всех, что живут в пространстве между мирами, на волосок за гранью человеческого восприятия. Я понимаю, что вам, возможно, хочется отвернуться. И вы можете, если пожелаете. Ваше право.

Мы с профессором такой роскоши лишены. Мы трудимся во тьме, чтобы вы могли жить при свете.

* * *

Я иногда задумываюсь: с чего все началось?

Я была в отчаянии, мои родители погибли при пожаре, друзья были убиты Пожирателями смерти, моя магия исчезла бесследно. Я медленно погибала от пустоты и одиночества. Потом я узнала, что профессору нужен помощник. Отчаянный и преданный. Мне было нечего терять. Я сама пришла к нему. Но теперь я боюсь только одного: в одной из своих исследовательских экспедиций я могу потерять его. Потерять его — значит потерять себя.

В минуты особого отчаяния я садилась рядом с профессором, облокачивалась о его грудь и долго смотрела в небо: звезды или яркое солнце, тучи или легкие облака — все равно, главное — то, что рядом он успокаивался, а с ним и успокаивалась я.

Я была привязана к нему, возможно, в каком-то смысле даже любила его, но он меня покинул. Однажды он ушел и больше никогда не вернулся, оставив мне лишь свои знания. У меня осталось только отчаянное желание найти его. Но все попытки оказались тщетными. Возможно, он погиб в неравной борьбе с очередным чудовищем, возможно, уехал так далеко, что никто его и не отыщет никогда.

Теперь я беру пример с моего наставника: когда наступало время охоты, Северус переставал есть, спал не больше нескольких минут, а затем вдруг вскакивал, чтобы впериться вдаль отчаянным, одержимым взором человека, раздираемого невозможным выбором. Ученый и исследовательский ум боролся со здравым смыслом. Нет никаких чудовищ — все они у нас в голове. Это иллюзия и обман. Есть только люди. Но факты говорили об обратном.

Кем мы были? Охотниками на монстров? Исследователями чудовищ? Это не важно. Главное, что мы делали мир чуточку светлее. Такова мрачная ипостась нашей работы, труд во тьме, дабы другие могли жить при свете.

* * *

Черное море. В Магической Британии знают, что где-то там, бросая ввысь иззубренные осколки так, чтобы заслонить звезды, разламывая горизонт, стоит непоколебимая крепость — тюрьма. Азкабан.

Но Азкабан — это только вершина айсберга, все самое страшное сокрыто за темной водой. На глубине живут духи. Ночью вы способны расслышать их голоса в открытом море, в брызгах морской воды и в ветре. Голоса мертвых как сирены, зовущие вас навстречу року. Стоя лицом к той точке, где море встречается с небом, вы слышите их зловещий плач. Но нельзя поддаваться. Бездна унесет и поглотит. Профессор знает об этом, и теперь знаю я. Азкабан и дементоры — это не страшно. Страшно было внизу.

Там, в глубине, безликий монстр, взгляд которого парализует не хуже василиска, но он не василиск. Он манит, зовет, подчиняет, а потом убивает, медленно пожирая плоть и захватывая разум. Северус встречался с ним однажды. Теперь я тоже его видела. Какая ирония — увидеть безликого. Если меня спросят, какой он, я не отвечу, потому что невозможно описать пустоту. Он все и ничего, он тверд, как камень, и невесом, как воздух, он жив и мертв, у него тысяча имен, и ни одно ему не принадлежит.

Возможно, если бы Северус был рядом, он огородил бы меня, не дал бы поддаться соблазну, но бездна так манит, она обещает умиротворение, а свобода — то, что мне так необходимо. Я не хочу оставаться одна. Я лучше исчезну, мое имя забудется, жизнь не остановится, если в ней не будет Гермионы Грейнджер. Это просто. Нужно сделать только шаг.

* * *

Гарри Поттер тяжело вздохнул, перевернув последнюю страницу дневника своей подруги. Дальше были пустые листы. Он потерял ее в той войне. Нет, физически она уже здорова, но ее рассудок навсегда был утрачен. Гарри искал ее долгие три года. И, когда его отряд авроров набрел на заброшенную хижину в одном из лесов Северной Шотландии, Гарри наконец нашел ее, изможденную, но живую. Но это была не та Гермиона. Пытки Беллы свели ее с ума. Этот дневник — единственное, что было при ней. Она бормотала о монстрах и чудовищах и иногда отчаянно звала Снейпа. Покойного профессора Снейпа. А теперь, спустя полгода, она только молчит и очень редко шепчет:

— Я умерла, меня больше нет...