Я верну тебя, даже если ты не захочешь (джен)

— Кью исчез, — ровным тоном говорит М.

Бонд смотрит, не мигая, только зрачки превращаются в колючие точки.

Скулы твердеют.

М брезгливо кривит губы, и в его тоне явственно слышится: "Найдите своего квартирмейстера".

— Вчера был выходной, мы потеряли целый день. Здесь ключ-коды от его квартиры, список контактов и прочее. У вас сутки, 007. — М даже не спросил о готовности, не велел предварительно сдать нормативы.

Это внутреннее дело Ми-6.

Бонд берёт флэшку. Пальцы М обжигающе холодны.

"Меня вернули. Мне поручили... миссию. Снова".

Тяжёлые двери кабинета, отделанные резьбой, смыкаются за спиной Бонда. Слишком бесшумно для дубовых панелей.

* * *

На лестничной площадке тускло горит единственная желтая лампочка. Бонд медлит перед дверью Кью.

К горлу подкатывает комок — мерзкое чувство вины. Задушенное, забытое огромными усилиями... До отвращения знакомое.

Веспер.

М.

Кью. Нет!

Они не были близки с ним, как с Веспер. И даже как с М — по-своему близки.

Но что может быть интимнее, чем голос в твоём наушнике, — постоянный спутник, ехидный комментатор и хладнокровный свидетель убийств?

Что требует большего доверия, чем беспрекословное выполнение его команд — и весёлая перепалка в эфире, когда повиноваться не обязательно? Жизнь агента на миссии в руках его квартирмейстера. Не только жизнь, но и душевное состояние, как бы дико это не звучало для железобетонных агентов с двумя нулями.

Они никогда не обсуждали это. Никогда не заходили дальше коротких кивков и отрывистых благодарностей. Мимолетных прикосновений — когда пальцы смыкаются поверх оружейного ствола, на новом гаджете, или... поправляют галстук. Бонд до сих пор помнит внезапный жар чужих пальцев на своей груди — и то, как быстро Кью отвёл глаза, первый раз не нашедшись с колючим ответом на насмешку Бонда. Он до сих пор бессильно стискивает зубы, проклиная себя за ту насмешку. Тоже впервые.

После Скайфолла они виделись лишь мимоходом и почти не разговаривали.

Но... что нужно Бонду, по-настоящему знал теперь только Кью.

Единственный из оставшихся...

"Пока я там рефлексировал, он... его... Черт!"

Бонд вставляет код-ключ в замок. Красные огоньки вспыхивают, сменившись короткой, как удар поддых, надписью: "В доступе отказано. Необходимо сканирование сетчатки".

Не веря, Бонд вставляет карту ещё раз. Кью перепрограммировал свои замки, не сообщив в Ми-6. Во что он вляпался? Или какую игру ведёт? Что, черт возьми, теперь делать — взрывать?

Бонд криво усмехается. В памяти тут же всплывает язвительный прищур серых глаз:

— После вас не остается ни одного целого здания, Бонд. А мне дорога моя жилплощадь.

Это был единственный раз, когда Бонд предложил подвезти Кью до дома.

— Если вы и окажетесь рядом с моей квартирой, то только без меня.

Бонд моргает.

Тогда, месяц назад, он не обратил внимания на эту фразу.

Чувствуя себя идиотом, Бонд наклоняется к мигающему сканеру. Секунда... красные огоньки сменяются ровным зелёным светом.

Замок открывается с тихим щелчком, пальцы Бонда сводит на дверной ручке.

"Он настроил доступ мне. Только мне. Кью, сукин сын... мой... квартирмейстер?"

Собственное хриплое дыхание кажется оглушающим.

"Мой".

Бонд достаёт пистолет и осторожно проскальзывает внутрь. Он начинает понимать, что Кью вряд ли похищен, но проверить все-таки нужно. Тошнотворное чувство вины слегка отпускает, и Бонд сглатывает, делая глубокий вдох.

В квартире Кью темно. Синеватые отсветы рекламных щитов напротив пляшут на кухонных шкафах. Пластик и стекло. Пустота.

Бонд скользит вдоль стен, неслышно и быстро, как хищник. Смятые простыни белеют на кровати, в изголовье тускло светится фосфорецирующий ночник — Кью ушёл не больше двух суток назад. Хотя с него станется сделать особенно долговечный люминофор.

Чёртов гений.

Мимолётное тёплое чувство согревает сердце, и Бонд на секунду замирает, удивлённый. Встряхивается, избавляясь от непривычного ощущения, лишний раз проверяет пистолет и идёт в комнаты.

В этом есть нечто притягательно-кощунственное — исследовать тайную обитель собственного квартирмейстера. Нечто… интимное.

«Мой квартирмейстер. Тот, кто знает меня лучше, чем М. Лучше, чем знала любимая женщина. Больше, чем друг».

А они всего лишь коллеги.

Собственнический инстинкт смешивается с новой волной предательского тепла. И жгучей тревоги.

Кью не мог бросить своего агента.

«Я не верю в это. Только не он».

Бонд осторожно осматривается. Стены в спальне превращены в стеллажи. Коробки с дисками, инструменты и клубки проводов кажутся скопищем чудовищ. Окна зашторены плотными чёрными шторами.

Бонд зачем-то проводит ладонью вдоль шероховатой ткани и передёргивается от мгновенного, как ожог, морозного чувства. Кромешно-тёмный прямоугольник окна кажется дверью в бездну.

Кью шагнул в неизвестность.

Бонд всё больше убеждается, что он сделал это добровольно.

Никаких признаков борьбы, никаких указаний или следов. Безжизненный ноутбук и два монитора покоятся на низком столике посреди гостиной. Бонд дотошно проверяет кабель питания — он выдернут из розетки.

Вряд ли Кью так осторожен в обычной жизни. Он готовился уйти. Куда?

Бонд прислоняется спиной к прохладной стене над розеткой и расслабленно свешивает руки между колен. Это не мешает ему держать пистолет и время от времени оглядывать постранство.

Тишина недвижима.

Отблеск неоновых ламп с кухни дрожит на плитках коридора. Серый клубок привлекает внимание Бонда. Он вскакивает на ноги и чертыхается.

Кошачья шерсть!

У Кью должен был кот. Или коты. На кухне под столом стоят мисочки с едой, в туалете — лоток.

Но кота нет.

Бонд педантично осматривает квартиру ещё раз, беззвучно матерясь про себя. Мерзкое чувство сверлит мозг, безошибочное, многократно проверенное: он что-то упускает.

Кью никогда ничего не делает просто так. Он предусматривает всё.

Бонд застывает посреди кухни, разглядывая миску с кошачим кормом на полу. Полную доверху. Что?

Бонд вздрагивает, как ищейка, взявшая след. Краешек крошечной бумажки выглядывает из-под миски. Обрывок этикетки «импортёр в Исландию».

Проклятье!

Бонд запихивает его в карман и ураганом несётся в гостиную. Оглядывается, щуря льдистые глаза. Мышцы его напряжены, как перед боем.

«Мой квартирмейстер сбежал».

Бонд называет Кью своим инстинктивно, и это его больше не беспокоит.

Белый, ярко-белый кабель питания вьётся по полу к ноутбуку... Конечно. Бонд сдвигает любимую машинку Кью и тупо глядит на открытку на столешнице: каменная гряда, внизу — цепь бледно-синих озёр посреди ровной пустоши. Надпись на обороте: Тингвеллир, Исландия.

Бонд резко выдыхает сквозь зубы.

Что понабилось Кью среди прекрасных и безжизненных скал? Бонд просматривает информацию уже по дороге в аэропорт. О заказанных билетах ему сообщает непривычно чужой голос, сухой и слегка хриплый.

Без капли язвительности.

«А мой квартирмейстер послал меня на… и сбежал с котом. Нет, должна быть причина. Кью не мог предать Ми-6. К чёрту Ми-6! Меня, только меня, лично».

Бонд раздражённо бросает оператору:

— Спасибо, — и вчитывается в строчки путеводителя для туристов. Золотое кольцо Исландии, маршруты, пейзажы… вулканическая активность. Чушь! А данные разведки?

Бонд поджимает губы и выходит из такси.

Ничего ценного. Ни IT-гениев, ни наркотрафика, ни тайных оружейных разработок.

А Кью взял с собой кота.

Бонд чуть не врезается в стойку проверяющего билеты. Девушка в форме глядит настороженно, и Бонд одаривает её одной из своих автоматических ослепительных улыбок. Она тут же смущённо розовеет и улыбается в ответ.

Но Бонд уже забывает про неё. Мысль о коте и Кью не даёт ему покоя. Зачем тащить животное с собой на холодный каменистый остров?

Абсурд!

Самолёт отрывается от земли, Бонд смотрит на белёсые клочья облаков под крылом.

Единственный человек, с которым его интуиция даёт осечку — это Кью. Он непредсказуем, как… как сам Бонд, будь оно всё проклято.

"А ведь это я бросил его. Уехал. Нет, ведь меня отстранили". — Жалкая попытка унять беспощадную совесть.

Бонд вспоминает, как столкнулся с Кью в коридоре, спускаясь с крыши с коробкой от М в руках. Открытой. Статуэтка бульдога скалилась изнутри.

Кью вдруг споткнулся, взгляд его метнулся к застывшему лицу Бонда, и на миг в нем мелькнуло беспомощное, потерянное выражение.

Такое мимолетное, что Бонд решил — ему показалось. Они сухо и бесстрастно кивнули друг другу, но... что-то было.

"Что я упустил?"

* * *

До Тингвеллира он добирается на арендованной машине. Мощный джип урчит, пожирая километры, жёлто-рыжие горы плывут в осеннем мареве.

Бонд барабанит по рулю. В груди растёт ноющее чувство, заставляя то и дело считать вздохи. Воспоминания накатывают волнами.

Солнце скрывается за тучами — низкими, свинцово-серыми, джип въезжает в ущелье. Гравий парковки скрипит под колёсами.

С колотящимся сердцем Бонд выходит. Прислоняется к тёплому ещё крылу машины и оглядывается: туман лижет скалы. Блёкло-ржавые отроги скатываются к цепочке озёр внизу.

Сходство слишком очевидное.

Бонд глотает ледяной горный воздух...

Не хватает только развалин старинного дома в долине.

Скайфолл.

«Что ты задумал, Кью?»

Солнце медленно клонилось к закату. Цепочка тускло-серых озёр в долине окрасилась в розовый. Тень от скалы за спиной накрыла палатку. Кью подвинулся ближе к выходу, уселся, скрестив ноги по-турецки. Угнездил на коленях кота — он даже не проснулся.

Осенний воздух пробирался под воротник, холодил кожу. Кью глубже запустил пальцы в тёплую кошачью шерсть — Мефистофель приоткрыл один глаз, приглашающе заурчал. Чёрная, без единого пятнышка шкура чуть колыхалась от моего дыхания.

Хорошо красавчику. Чешут, кормят, греют на коленях... Кью прикусил губу. Ещё не хватало, завидовать коту! Раньше подобные мысли его не посещали.

Чёртов агент 007.

Кью поёжился и подтянул ворот свитера повыше. Тут же вспомнилась реакция Бонда на его вид — как же, безупречный джентльмен в костюме и лохматый пацан в шерстяном свитере! Он ничего не сказал, только усмехнулся краешком губ.

Ехидна. Сноб. Гора мышц с налётом интеллекта.

Кью зашипел, проклиная невозможность заварить прямо сейчас чашку обжигающего "Эрл Грея". Чай всегда успокаивал и помогал думать. И это из-за Бонда, между прочим, он вынужден торчать здесь с парочкой термосов и заваркой в чёртовых пакетиках! Кью! И чай в пакетиках!

Мефистофель угрожающе заворчал. Острые когти вонзились в колени, прямо сквозь джинсы.

— Приятно, что ты сопереживаешь мне, — примирительно сказал Кью. — Но поменьше экспрессии, будь любезен.

Мефистофель взглянул оценивающе. Жёлтые глазищи говорили: "Сам-то заканчивай психовать, приятель".

— Ты прав, как и всегда, — вздохнул Кью. Машинально обхватил себя руками и нахохлился, как обиженный ворон.

Приступ злости отозвался ноющей болью под сердцем.

Да. Да, чёрт возьми, ему смертельно не хватало Бонда! Самоуверенного, наглого... самоотверженного и преданного. Он был словно якорь — самая непредсказуемая константа в Ми-6.

Он стал головной болью с первых минут знакомства.

Стал необходим также, как часть тела, — рука или нога. "Сердце и прочий ливер не предлагать", — вспомнилась присказка. Замечание очень в духе Бонда. Прежнего Бонда.

Кью крепче обхватил себя за плечи. Несмотря на тёплый свитер и матрас с подогревом в палатке, его знобило.

Бонд... Застывшее лицо — серая гипсовая маска, нелепая статуэтка бульдога в руках. Прощальный подарок М.

Непроницаемый взгляд. Вечная невозмутимость. Агент 007 и боль, раздирающая его изнутри — Кью чувствовал её.

"Неужели только я?"

Видел в каждом жесте, в рисунке искривлённых губ, — фирменная усмешка превратилась в жутковатый оскал.

Они столкнулись в коридоре — Бонд в безупречном костюме, с бульдогом в побелевших пальцах и Кью. Лохматый. В свитере.

У него закружилась голова.

Бонд даже не съязвил ничего. Даже не попытался, только кивнул мне, как робот. Глаза его смотрели сквозь, не видя.

Кью выдавил приветствие из пересохшего горла. Бонд ничего не заметил.

Кью почти бегом бросился в свою лабораторию, заперся в ледяном холоде стен и дрожал, дрожал, как щенок, скорчившись на каменном полу.

Прошло не меньше часа, прежде чем ему удалось подняться, доползти до жилой комнаты и заварить чая.

Ароматная жидкость немного привела в чувство.

Ночь Кью провёл в лаборатории. Собрал кучу мелких сюрпризов для агентов 00, вроде взрывающихся ручек, часов и бритв. Опустошил недельный запас чая и только к утру решился перечитать досье Бонда.

Прежняя М предоставила доступ, когда назначила квартирмейстером агента 007. Кью честно ознакомился с документом и поклялся, что только крайний случай заставит его снова полезть туда. Этот случай наступил.

Бонд пребывал на грани нервного срыва.

Никакие женщины, вино и тёплый океан его бы не спасли — Кью это знал, как никто. Своего агента он понимал, как себя.

"Он был моим первым агентом".

Он стал единственным — Кью осознавал это. Не на такой ли расклад рассчитывала М? Она всегда по-своему оберегала агента 007. Кое-кто даже за глаза звал его "любимчиком".

А Бонд любил её. Тоже по-своему. Не как мать, не как Веспер... как М.

Её смерть оказалась камнем, брошенным в непробиваемое стекло его души. Стекло уцелело, но пошло трещинами — ещё удар, и осколки со звоном разлетятся по сторонам.

Бонд разрушался.

Кью спасал его.

Он тоже нуждался в константе, а ею была М. Поэтому Бонд пережил гибель Веспер. Но теперь...

Глаза Кью покраснели от бессонницы и солёной жгучей влаги. Это не могли быть слёзы, нет. Кью глотал чай и вглядывался в чёрные безжалостные строчки досье. Черкал карандашом схемы, обводил в кружочки пункты, заказывал билеты с телефона, стирал следы... План по спасению агента 007 обрастал деталями.

Пустые серые глаза Бонда маячили в воображении, как самый страшный кошмар.

То была чрезвычайно долгая ночь.

Понадобилось ещё пара месяцев, чтобы завершить текущие проекты в Ми-6 и окончательно подготовить план.

Бонда отстранили от миссий, но Кью был с ним каждую свободную минуту. Разумеется, тот не подозревал об этом.

Глаза и уши — камеры наблюдения баров, кафе и улиц, ноутбуков и его собственного телефона.

Квартирмейстер не оставит своего агента в беде.

Наконец, наступил день Икс.

Кью выбрал воскресенье, чтобы улететь. Никто не стал бы искать его в выходной, за исключением экстренных ситуаций. Но их пока не предвиделось. Возможно, потому что Бонд прозябал где-то в Марселе — он и сам не отдавал себе отчёт, почему его потянуло в шумный портовый город вместо пляжей и роскошных бунгало.

Кью приземлился в Исландии, спокойный, как антарктический ледник. Кью не сомневался, что М пришлёт за ним именно Бонда. Люди чрезвычайно предсказуемые — программы и то интереснее.

Таксист отвёз к выбранному местечку в скалах Тингвеллира — идеальный пейзаж для задуманного. Почти копия Скайфолла. Кью отпустил машину и вдавил кнопку таймера на часах — время пошло.

Мефистофель возмущённо возился и мяукал в переноске. Совсем как 007, если его выкинуть с работы и запереть в крошечной клетке под названием планета Земля.

Установить палатку труда не составило — чего только не делали на курсах подготовки в Ми-6. Сон на свежем воздухе, на удивление, пошёл Кью на пользу. Половина термоса с любимым "Эрл Греем" и наблюдение за урчащим Мефистофелем примирили его с ночёвкой на скалах. Кью активировал планшет — светящаяся точка-маячок быстро пересекала пространство над Францией.

Чудесно.

Нервничать Кью начал позже — когда обратный отсчёт на таймере показал меньше часа, а солнце покатилось в свинцово-серые озёра.

Скоро. Совсем скоро. Он должен прийти — он всегда приходит.

"Мы снова окажемся вместе — агент и квартирмейстер".

Мефистофиль дёрнул усами и встопорщил шерсть. Над головой захрустели камушки.

Не оборачиваясь, Кью достал термос и налил чая во вторую чашку.

— Добрый вечер, Кью, — устало сказал Бонд, спрыгивая на площадку.

Его тёмно-синий галстук немного сбился набок.

Красное солнце почти растворилось в блеске озёр. Небо потемнело.

— Твои миньоны с ума сходят. — Нарушил молчание Бонд. Он вертел в руках походную кружку с горячим чаем и подумывал закурить, но почему-то не решался.

— Не маленькие, разберутся, — лениво ответил Кью, плотнее заворачиваясь в плед. За прошедший час они не сказали другу ни слова о том, что их волновало на самом деле.

Мефистофель вытянулся во всю длину, устроив голову на коленях Бонда, а мохнатую попу — на бедре Кью. Оба незаметно для себя гладили кота. Иногда их руки соприкасались, и они вздрагивали, неловко замирая, поспешно глотали чай и моргали, изучая гаснущий закатный горизонт. Потом пальцы снова зарывались в тёплую кошачью шерсть.

Резкая трель телефона вонзилась в уши. Бонд подскочил, хватаясь за пистолет, отбрасывая чашку. Смотрел он вверх, а не на источник звука. Мефистофель с гневным шипением спрыгнул на землю и встопорщил шерсть.

— Рано ещё, — буркнул Кью, разворачивая карту на весь экран. На ней пульсировали оранжевые точки.

— Когда? — медленно расслабляясь, спросил Бонд. Словно уточнял информацию на миссии. Он настолько привык доверять командам своего квартирмейстера, что сейчас даже не усомнился в его правоте.

— Через час сорок будут здесь, — Кью пролистал какие-то схемы, залпом допил чай и сунул телефон в карман джинсов. — Идём?

Бонд оказался на ногах прежде, чем успел подумать что-либо. Но через секунду опомнился:

— Куда?

Кью поправил очки на переносице и взглянул на него исподлобья со знакомым выражением: "Как можно не видеть очевидного?"

Вздохнул, сгрёб за шиворот Мефистофеля и затолкал в кошачью переноску.

— Прятаться, конечно.

Бонд закатил глаза.

— Кью, это ясно. Я спрашиваю, где ты предполагал скрываться? Как долго? И что, чёрт возьми, ты вообще задумал?

Кью ответил не сразу. Он стоял спиной к Бонду, сосредоточенно борясь с молнией на переноске. Мефистофель отказывался сидеть в клетке и совал лапы в щель, не давая её застегнуть. Кью запихивал их внутрь, спасаясь от когтей, и кусал губы.

Распрямился он только через минуту. Лицо его было отстранённо-презрительным, как обычно.

— М хочет вырвать мне сердце. Ты не позволил — теперь он хочет сделать то же с тобой, — Кью пинком загнал пустые термосы в мешок. Встретил немигающий, прозрачный от ярости взгляд Бонда и спросил:

— Что?

— Я не позволил? — поинтересовался он очень тихо.

— Разумеется, — пожал плечами Кью. — Иначе мы бы уже ехали в аэропорт. А раз нет, помоги мне собрать палатку, и сложи пледы в рюкзак. В пещерах холодно.

— В пещерах, — повторил Бонд.

С палаткой он управился в рекордные сроки. Закинул на спину рюкзак с примотанными к нему спальниками и пенкой, отряхнул соринки с пиджака и раздельно произнёс:

— Ты придурок.

Кью ничего не ответил. Сгрёб переноску с притихшим Мефистофелем и зашагал вниз по неприметной тропинке. Бонд, чертыхаясь вполголоса, двинулся следом.