Отражения (джен)

Воздух словно кипит от взрывов, гари и пыли. Разноцветные вспышки миражами пляшут в сером дыму, мешая держать обстановку под контролем, путая ориентиры.

— Слева! Ложись!

Грохот, вонь, где-то сыплются камни. Сухой треск, резкий свист, яркий, ломаный росчерк. Жар и холод сменяют друг друга.

— Этот мир мой!

Сама реальность дрожит, плещет яростью, силой, время будто замирает, замедляет свой бег, и вновь срывается в галоп. Гудит земля, в душном мареве мечутся тени, играют с безразмерными секундами в салки.

— Ты готов?

— Да.

— Давай!

Голоса перекликаются с треском, обрываются, звучат шаги между стен дробным эхом — глухо, едва различимо, с разных сторон.

«Вы вернётесь туда, где еще ни на что не способны!»

Дым и пыль застывают в полете, звуки и всполохи вязнут в них, как в смоле. Каменная крошка поднимается вверх, медленно стирается копоть с покореженной кладки…

«Что? Почему исказилось пространство?!»

Временной поток врезается в нежданную преграду и ломает навязанный бег. Они появляются рядом из дыма.

— Получай!

— Вот тебе!

— Ха!

«Не может быть! Почему?..»

Взвывает пространство, плененные секунды срываются с цепи, зависшие в воздухе камни опять стучат по полу. Тяжелые шаги сквозь оседающую пыль, кашель, шорохи, хриплые вздохи.

— Мы это сделали!

— Да.

* * *

Под ногами кипит лава, сталактитовой пастью щерится потолок. Сила яростно сшибается с силой, отдачей выгрызая куски из нависающих стен.

— Вся чакра принадлежит мне.

Воздух свистит, рассекаемый на части, взрывается светом. Черные провалы ломают пространство, всё замирает, чтобы снова ожить.

— Начали!

— Да!

Языки огненной тьмы прошивают обжигающий дым и тут же тают, уничтоженные чуждой мощью. Лед сменяет раскаленный песок, гравитация впечатывает в острые камни.

— Ну что, сделаем это?

Рев стихий, щебет тысячи птиц, ближе, ближе, еще…

Пространство вязнет в нежданной преграде и ломает навязанный вектор. Они появляются рядом, тянут руки вперед.

«Что происходит? Почему портал открывается так медленно?»

— Получай!

— Так тебе!

— Понеслась!

Сила расцветает незримой фигурой, течет сквозь ладони, стирая печати.

«Снова… почему?»

Дрожит, ломается земля, тоннами поднимается в воздух, собирается в шар, глуша вой разъяренного монстра.

Улыбается древний мудрец:

«Итак… вам удалось!»

Тьма отпускала тяжело. Он продирался сквозь неё, будто через болото, медленно, мучительно выплывал из омута постепенно светлеющей черноты, слепо брёл в сером тумане, наполненном какофонией звуков и обрывками неясных видений, борясь с истончившейся тканью кошмара, пока не сумел вновь себя осознать и окончательно проснуться.

Он попытался открыть глаза и не смог — что-то мешало. В голове шумело, тело неприятно ныло, а сердце билось сильнее, чем нужно. Он поморщился, с каждой секундой всё больше приходя в себя и недоумевая, почему ему так жестко лежать. Поднял руку, коснулся лица и на секунду застыл в удивлении.

«Что это? Почему на мне повязка?» — настороженный открытием, он подцепил пальцами мягкую ткань и потянул вверх, сдернув её с головы. Заморгал, озираясь вокруг, но светлее не стало. Страх ледяными когтями прошёлся по нервам.

«Что с моими глазами?!» — с замиранием сердца он осторожно потрогал веки и кожу вокруг — наощупь всё было в порядке: ни провалов, ни шрамов, но это ещё ничего не означало. А вот бинты — очень даже.

Холодные когти сжали нервы в кулак.

— Эй! Кто-нибудь! — неуверенный окрик прозвучал, как чужой. Он напряжённо прислушался, разрываясь между надеждой и тревогой, но ответом ему стала гробовая тишина.

«Может, просто в помещении очень темно?» — эта мысль пришла внезапно, как нежданный спаситель, словно щитом оградив сознание от натиска зародившейся паники.

Он судорожно выдохнул, ухватившись за эту идею, как утопающий за соломинку, и тут же попытался себе подсветить: привычным жестом раскрыл ладонь… и напрягся — ничего не получилось.

«Что за чушь?» — сосредоточившись и чувствуя, как холодеет в груди, он попробовал снова. И снова — с тем же результатом.

«Не может быть!» — он в волнении сел, усилием воли заглушая панический страх, снова подступивший к горлу. Собрался, по привычке закрывая глаза и стараясь дышать ровнее и глубже, осторожно напряг мышцы, прислушиваясь к себе так внимательно, как никогда раньше, пытаясь уловить привычное движение энергии в теле, или хотя бы намек на него, и не смог.

«Что со мной произошло?!» — стиснув зубы, он сумел заставить себя рассуждать хладнокровно: если отчаянно нужны ответы, то стоит их поискать. Пусть хотя бы наощупь.

Пальцы смяли ткань чего-то, служившего простынёй, а чуть дальше от тела нащупали край тонкого матраса, под которым обнаружилась основа из не струганных досок.

«Почему я сплю на этом?» — в который раз поразился он и зашарил рукой с другой стороны от себя. Ладонь почти сразу упёрлась в холодную и довольно неровную стену.

«Подземелье? Пещера? — неприятно осенило его, когда пальцы прошлись по камням, выкрошив из углублений между ними немного рыхлой породы — сплошной рельеф, не похожий на каменную кладку. — Почему я в пещере?»

Новое открытие пустило сердце в галоп, и оно безжалостно забилось о рёбра. Чувствуя, как нервной дрожью по телу расползается слабость, он свесил ноги с чужой кровати и спиной привалился к стене. Что-то с тихим шорохом сползло с колен и упало на пол.

Он задумался, пытаясь в последних событиях найти ответ или хотя бы зацепку, и ужаснулся — он не помнил!

Мысли заметались по памяти, обгоняя и обуздывая страх, убеждая, что помнит — и кто он, и откуда, и что в мире назревает война. И только о происшествиях, приведших его сюда, ни намека.

«Я у друзей? Или один? Или может в плену?» — стоило подумать о войне, как последняя догадка пришла сама собой, заставив помрачнеть еще больше. Но провал в памяти и то, что он уже обнаружил, делало одинаково вероятным любое из предположений. Может, он с командой направлялся куда-то, и по дороге ввязался в масштабную драку, в которой пострадал? Возможно, из-за ранения им пришлось остановиться в этой пещере, и остальные просто где-то снаружи? Или же он здесь укрылся один. А может быть его, раненного, схватили, заблокировали силу, подлечили, чтоб раньше времени не помер, а потом заперли тут? Словно в подтверждение этих догадок, тело услужливо напомнило о себе легкой, но не проходящей болью, так похожей на последствия относительно давнего боя. И почему-то странно ломило в висках.

Он поморщился с досады, осознавая свою ценность в качестве заложника, а, возможно, и подопытного материала, но тут же себя осадил, не дав забыть о первых двух теориях — они придавали чувствам относительное спокойствие и помогали сохранять упорядоченность мысли.

Кое-как взяв себя в руки, он попытался определить последнее воспоминание, но ничего не получилось: хронология жизни охотно раскладывалась по полочкам с самого детства и до тех пор, пока он не добирался до «сейчас» — весьма размытого момента, в котором память тонула, как в незримом тумане.

«Спокойно, главное спокойно, — вновь сосредотачиваясь на дыхании, увещевал он себя, — для начала стоит выяснить как можно больше о месте, где я нахожусь, а потом будет видно».

Немного приободрившись, он осторожно сполз с кровати и зашарил по полу помня, что слышал, как туда что-то упало, и не сомневаясь, что любая деталь сейчас может помочь. Пальцы быстро наткнулись на какую-то ткань.

«Плащ, — покрутив ее в руках, определил он, — похоже, я им укрывался».

Вещь наощупь оказалась добротной: довольно теплой и плотной, но при этом не грубой. Он только сейчас обратил внимание на то, что в помещении прохладно, и надел находку, попутно отметив необычный покрой. После чего вернулся к исследованию и пораженно застыл, не смея верить ощущению: следующим его трофеем стал меч. Непривычный, с односторонней заточкой, без гарды, он обнаружился на кровати ближе к стене — лежал так, чтобы было удобно схватить, лишь чудом не попав под руку при первом беглом ощупывании постели, и на куски разбивал предположение о заточении: узникам оружие не оставляют.

«Значит, всё же свободен…» — со смесью облегчения и новой тревоги думал он, снова сев на кровать и изучая пальцами гладкие ножны — их неправильность не давала покоя, как и странность плаща: непривычный, с рукавами, он больше походил на широкий халат.

В его гардеробе не было ничего похожего. И ни на ком другом он такого не видел.

«Тайная миссия? Но кого я мог представлять в таком виде?» — он отложил меч и ощупал себя: так и есть — остальная одежда настолько же необычна, как и плащ, и точно также незнакома.

Новое предположение разбило на куски то шаткое спокойствие, которого удалось достичь, завалив разум вопросами так, что дальнейшее пребывание в неведении стало невыносимым.

Подстёгнутый этим чувством как плетью, он схватил меч и поднялся, предпочтя бесполезным гаданиям действия, пусть и слепые. Обогнул кровать и наощупь двинулся вдоль стены, надеясь, что рано или поздно найдет если не выход, то хотя бы что-нибудь.

Долго идти не пришлось — уже примерно через десяток шагов камень под пальцами сменился древесиной, а через несколько долгих минут поисков он нащупал и ручку, за которую немедля потянул.

Дверь легко поддалась, открылась с тихим шорохом, разогнав кромешный мрак полосой неяркого света.

«Вижу!» — возликовал он, поморщившись от легкой рези в глазах и машинально прикрыв их рукой, но всё равно с безграничным облегчением рассматривая сквозь пальцы факелы, мерно горящие на стенах неширокого пустого коридора.

Дав себе привыкнуть к приглушенному освещению, он наугад выбрал направление и зашагал мимо ряда одинаковых дверей, довольно скоро остановившись в тупике, у последней. Она отличалась от других полоской яркого света, сочащегося сквозь щель у пола.

Привычно подобравшись, он неслышно подкрался и, борясь с волнением, осторожно потянул за ручку, украдкой заглянув внутрь. Глазам открылся большой скальный зал с не менее внушительным столом посередине. За ним в дальнем от двери конце обнаружились двое мужчин: крупный рыжий и белобрысый помельче.

Он поражённо вдохнул, узнав обоих, и поспешно вжался в стену, прикрыв дверь и надеясь, что те его не успели заметить. Мысли и чувства заметались растревоженным роем, отозвались новой слабостью в мышцах и болью в глазах. Он схватился за меч, пытаясь унять вновь взбесившееся сердце и настороженно прислушиваясь — идут к нему? Кажется, нет...

«Почему они тут? Что я делаю здесь вместе с ними? Неужели моё предположение верно и они — та самая тайная миссия?».

Увы, но меч, свобода и плащ — такой же, как и на них, — чрезвычайно весомо поддерживали правоту этой догадки. Ибо если он тут не инкогнито, значит предатель, но в такое он бы даже в бреду не поверил.

Волна досады на миг захлестнула рассудок, заставив пальцы сжать рукоять до побелевших костяшек: что ему теперь делать? Вступить с ними в бой? Но без сил, с одним мечом, шансы на победу скорей всего невелики. К тому же если бы всё было так просто, то он бы здесь не прохлаждался в этом дурацком маскараде. Значит, драться нельзя. Но и оставаться тоже: что бы тут не творилось, а лазутчик, ничего не помнящий о вверенном задании, обречён на провал.

Решение оставалось единственно верное и он, еще секунду постояв у двери, развернулся и бросился прочь, от всей души надеясь, что там, в другом конце коридора, окажется выход наружу, и он успеет сбежать до того, как оставшиеся поймут, что что-то не так.

Его надеждам не суждено было сбыться так быстро: кончились двери и свет факелов, а грубо вытесанный скальный тоннель всё тянулся, тонул в темноте, иногда разветвляясь, петляя, и он брел уже снова наощупь, оглядываясь, торопясь, спотыкаясь, наугад выбирая дорогу и всерьёз опасаясь, что так и не увидит неба. Ноги сами его куда-то несли, ладонь то и дело касалась породы, пульс зашкаливал, а разум зациклился, выдавая лишь «Ну же, выход, пожалуйста, где же ты?».

Он почти отчаялся, когда впереди пахнуло свежестью, заставив перейти на бег. Тоннель оборвался родным запахом леса, травой под ногами и ночной темнотой. Он запрокинул голову и в скудных просветах почти невидимых крон разглядел усыпанный звёздным крошевом небосвод. Вздохнул полной грудью и бросился прочь — всё равно куда, лишь бы подальше отсюда. Впрочем, он прекрасно умел ориентироваться в лесу даже ночью и без силы, а потому не сомневался, что не станет плутать вокруг вражьих пещер.

Взяв самый оптимальный темп, он бежал и бежал, прыгая через корни, уклоняясь от веток, заботясь о том, чтоб не оставить следов, пока темень вокруг не истаяла в серость. Тогда к предутренней свежести леса примешалась соленая нотка, и он без раздумий свернул к источнику уверенный, что найти поселение, держась побережья, ему удастся быстрее, чем блуждая в лесу. Даже если идти придется дни и недели, шанс на успех куда более надежен.

Выбрав направление наугад, он двинулся вдоль опушки, не сбавляя скорости и избегая открытых пространств. Солнце окрасило в рыжий цвет горизонт и не спеша поднималось по небу, а он всё бежал, испытывая выносливость на прочность, но упорно не желая замедлиться и отдохнуть — незачем, пока есть силы. И, заранее готовясь к худшему, не сразу поверил в свою удачу. Солнце только начало припекать, а перед ним уже раскинулась небольшая уютная гавань: несколько кораблей у пристани на фоне голубой воды, какие-то постройки, очевидно склады, и люди, снующие туда-сюда.

Но ликовать он не спешил. Осторожно подобрался поближе и, притаившись в тени широкого дерева, внимательно изучал открывшийся вид, с каждой секундой хмурясь всё больше: местность с его позиции просматривалась в деталях, и оказалась какой-то чужой. Ему не доводилось встречать таких кораблей, похожих строений, и такой странной одежды на людях.

А с другой стороны, не так уж много мест в мире он видел, да и выбор сейчас невелик — за время бега он успел убедиться, что здешняя местность ему не знакома, а значит, без помощи аборигенов найти дорогу домой будет сложней.

Он всё еще размышлял, ни на что не решаясь, когда взгляд споткнулся о ближайший корабль да так и застрял, намертво прикипев к маячащей на палубе яркой фигуре.

Светлые волосы, голубые глаза и лучезарная улыбка — это лицо он узнал бы из тысячи. И не важно, что сейчас на нем странный костюм — этого человека он никогда бы ни с кем не спутал.

« Что он делает здесь? И почему так одет? — от волнения он вцепился пальцами в кору, с трудом веря тому, что видит — теория о некой тайной миссии приобрела прямо-таки гранитную фундаментальность, а само неизвестное дело — неожиданный размах. — Кажется, всё серьёзней, чем я думал»…

Он невольно подался вперед, ощущая, как радость встречи борется с чувством стыда и застыл, поймав взгляд того, кто был ему лучшим другом. Глубоко вздохнул, представив удивление в синих глазах, и покинул опушку: как бы то ни было, случившегося не воротишь. Осталось лишь принести неприятные вести и надеяться, что всё удастся исправить.

Стоило ему выйти на свет, как люди на палубе засуетились: одни ощерились странного вида ножами, другие быстро складывали пальцы в различных знаках.

Он нахмурился, остановившись и в нерешительности наблюдая за тем, как друг на палубе отвернулся и машет руками, что-то втолковывая спутникам. С одной стороны такая реакция была объяснима: вряд ли они думали его сегодня здесь увидеть, и теперь страхуются, не зная, чего ожидать. Но с другой инстинкт самосохранения не спешил верить догадкам.

Конец сомнениям положил тот же, кто подарил нечаянную радость — перемахнув через борт корабля и выжидающе замерев на пристани.

Увидев это, он окончательно решился. Машинально крепче сжал меч, следя за тем, как рядом с другом приземляются одетый во всё зеленое брюнет и шатен в странном шлеме, и уверенно направился к пристани.

Трава под ногами сменилась песком, а после — деревянным настом, но никто так и не преградил ему дорогу. И только когда до цели осталось совсем ничего, друг шагнул ему навстречу.

И он не медля опустился перед ним на колено, оперев руку с мечом о второе, а пальцами другой коснувшись пола, склонил голову да так и застыл.

«Прошу прощения, сир, — собравшись с духом, начал он, — кажется, задание я провалил. Но, к великому моему прискорбию, не помню какое».

— Эээ… — растерялся Гай.

— Чё? — поддержал его Ямато.

* * *

Утро выдалось прекрасным: ласковое солнце касалось кожи теплом, игриво проникая сквозь тонкие занавеси, за приоткрытым окном пели птицы, а ветерок доносил свежесть росы и ароматы цветов.

Он сладко улыбнулся, потянувшись всем телом, повернулся набок, поудобнее подсунув подушку под щёку, и засопел, возвращаясь в истончившиеся объятия морфея с надеждой досмотреть ускользающий сон про сражения и наверняка победы.

Тяжёлая дверь с грохотом врезалась в стену, заставив его резко проснуться, приподняться на локте и сонно уставиться на непривычно всклокоченного камердинера со странно перекошенным лицом.

— Ваше величество, беда! — заорал тот, тыча пальцем в дверной проём. — Капитан сошёл с ума!

— Что? — от неожиданности он сел в кровати, морщась от столь грубого способа побудки и пытаясь протереть заспанные глаза.

— Он напал на стражу! — поспешно пояснил слуга, испуганно озираясь. — Королю уже доложили, но…

— Не может быть! — принц не дослушал. Остатки сна как ветром сдуло, зато внезапно стало ясно, что отголоски боя ему отнюдь не приснились — просто плотно закрытая дубовая дверь их изрядно заглушала.

Он рывком откинул одеяло, поспешно выбрался с широкого ложа, сунул ноги в мягкие, искусно вышитые золотом тапки и, бесцеремонно подвинув с дороги слугу, выскочил в коридор.

Капитан королевской гвардии, а по совместительству его лучший друг действительно обнаружился тут — почти у левой лестницы, за три двери от личных покоев. И на него было страшно смотреть: босой и растрёпанный, в белом кружевном исподнем, испачканном кровью, с перекошенным от гнева лицом и жутким пронзительным взглядом, он яростно отбивался от шестерых стражей в лёгких доспехах и, кажется, побеждал. Во всяком случае, еще трое уже стонали у стен, а капитан крутился волчком в довольно широком, но все же ограниченном пространстве коридора, умело орудуя явно отобранным у кого-то мечом, и не давая противникам ни возможности успешно атаковать со спины, ни зажать себя в тиски.

— Сасолас! — охнул принц, не обращая внимания на причитающего за спиной камердинера и лихорадочно пытаясь решить, что же делать.

Сасолас его услышал. Мельком обернувшись и одарив цепким взглядом, он парировал очередной удар чужого меча, поднырнул у противника под рукой, с силой пнув того на остальных, и развернулся. Принц не удивился скорости, с которой капитан оказался рядом, но опешил, когда тот схватил его за грудки и одним рывком впечатал в стену.

Рыцари в растерянности остановились, переводя дыхание и не решаясь нападать.

— Какого хрена тут происходит, Наруто?!

А вот это уже было слишком даже с учётом того безумия, которое он успел увидеть. Принц в недоумении расширил глаза, но тут же поморщился от ощутимого удара затылком о камень.

— Я с тобой говорю, отвечай!

Стиснув зубы, принц чуть наклонил голову, стараясь возможный новый толчок принять только спиной, но вырываться не спешил — лишь с силой сжал руку капитана своей, рассудив, что ответная агрессия в данной ситуации её только усугубит.

— Я не понимаю тебя, друг! — невольно морщась, хрипло выдохнул он. — Не знаю, что с тобой происходит, но может ты для начала прекратишь стучать мной о стену и мы спокойно поговорим?

Подействовало — капитан остановился, удивленно выгнув брови, а потом зло сощурился.

— Ты что несешь, придурок?! Забыл нормальный язык?

Принц задрал подбородок, подчиняясь движению кулака, сильнее сжавшего ворот его рубахи, и лихорадочно пытался придумать, как действовать дальше, пока друг яростно, сквозь стиснутые зубы что-то рычал ему в лицо.

— Что здесь происходит?

Принц вздрогнул от звука зычного голоса и поднял взгляд на отца — тот стоял посреди коридора, всем своим видом излучая монаршее величие и недюжинную угрозу. Рядом с ним застыла мать, и принц внутренне напрягся, наблюдая за тем, как недоумение в её пристальном взгляде сменяется гневом. За родительскими спинами толпилась перепуганная свита, но до нее никому не было дела.

Тем более что тоже обернувшийся на звук и странно замерший капитан вновь ожил, и принц с облегчением отлип от стены, увлекаемый чужой силой. Не сопротивлялся, когда его развернули, перехватив поперёк груди, и послушно застыл с мечом у горла, избегая смотреть родителям в глаза.

— Капитан, как это всё понимать? — обманчиво спокойно спросил король, сверля Сасоласа пугающим взглядом. — Что за безумие тобой овладело?

— Я не знаю, отец, — вместо него пожаловался принц, стараясь сохранять хладнокровие или хотя бы видимость оного, — он говорит на языке, которого я никогда раньше не слышал, не понимаю, зачем напал на стражу, но он зол и похоже напуган.

— Довольно, Наруто! — наконец заговорил капитан.

Меч у горла шевельнулся, заставив принца сглотнуть. Он бросил на отца умоляющий взгляд и послушно отступил, увлекаемый прочь от собравшихся, в пустую часть коридора.

Король понял, поскольку никто не кинулся за ними и принц, облегченно вздохнув, позволил тащить себя дальше: по лестнице справа на нижний этаж, сквозь череду богато убранных залов. Он даже не сильно удивился, когда капитан опустил меч, стоило им остаться вдвоем, и потащил его за собой, по-простому схватив за руку.

— Туда! — указал он на одну из дверей, когда капитан остановился, в растерянности завертев головой. Тот глянул подозрительно, подумал секунду и повернул в направлении жеста. Они бегом рванули дальше.

— Туда! — командовал принц, перехватив инициативу. — Сюда!

Они выскочили на задний замковый двор, и принц, притормозив на минуту и повертев головой, устремился к коновязи.

— Тц, — с досадой выдал капитан, окончательно отпустив спутника и с сомнением рассматривая лошадей. Принц поморщился, недовольный заминкой, быстро отвязал поводья ближайшей кобылы и сунул их другу. Тот ответил мрачным взглядом, но больше медлить не стал и уверенно взлетел в седло, пока спутник отвязывал вторую лошадь.

Принц перекинул поводья через конскую голову и, настороженно оглянувшись, уже хотел сунуть ногу в стремя, как Сасолас покачнулся, выронил меч и стал заваливаться набок, сползая с седла. Принц среагировал мгновенно и коротко выдохнул, принимая на себя вес обмякшего тела.

Аккуратно удерживая бессознательного друга, он обернулся, безошибочно определив источник: на балконе опускал руку отец, и ладонь еще светилась.

На долгую минуту время словно застыло, а пространство вокруг заполонила тишина. Нет, где-то за гранью незримого круга всё также парили в небе чайки, рядом по-прежнему шумел прибой, и доносилось разнозвучье, обычное для портового города. Но Наруто больше ничего не слышал. Он смотрел на того, кого так долго пытался вернуть, и не верил глазам: лучший друг, величайший соперник, нукенин, а с недавнего времени опасный преступник замер перед ним в официальном поклоне, будто спутав с хокаге. Яркое солнце высветляло черты его до боли знакомого облика, а легкий бриз играл острыми прядями непослушных волос и высоким воротом чёрного плаща с красными облаками.

— Саске? — наконец опомнившись, сумел выдавить Наруто.

Саске поднял голову, глядя выжидательно и почему-то недоумённо. Наруто стало не по себе.

— Саске, ты чего? — чувствуя давление нарастающей паники, он с опаской приблизился, неуверенно коснулся его плеч, потянул на себя. — Вставай!

Тот подчинился, но взгляд его сменился пытливым, недоверчивым.

— Что происходит? — приглушенно спросил напряженный и совершенно растерянный Гай, скосив глаза на Ямато.

— Если бы я знал… — в тон ему ответил тот, готовясь защищаться в любую секунду.

Саске переключил внимание на говоривших, и Наруто почти обрадовался, заметив отблеск привычной мрачности в его глазах.

— Сир, могу я узнать, что происходит?

Вот только голос его звучал неестественно спокойно. Хуже того — официально. Совсем как у шиноби при обращении к хокаге, что было совершенно чуждо Саске. И Наруто не выдержал: отстранился, попятился, будто почуяв опасность.

— Саске, я тебя не понимаю! — взмолился он, пристально вглядываясь в лицо друга, будто это могло как-то помочь. — Почему ты так странно говоришь?

— Гендзютсу?

Ямато ответил Гаю понимающим взглядом, а Наруто просиял. Печати его спутники сложили практически одновременно, а Наруто подскочил к Саске и от души хлопнул того по плечу, щедро вливая в него свою чакру.

— Кай! — два голоса слились в один, а Саске отшатнулся, прижал руку к груди.

— Что это было, Нартур? — изменившимся тоном спросил он, переводя ошарашенный взгляд с Наруто на его спутников и обратно.

— Не получилось, — расстроился Наруто.

— Похоже, не гендзютсу, — с облегчением констатировал Гай, настороженно озираясь вокруг: действительность не менялась, и нападать на них никто не спешил.

— Или наложено не на нас, — не разделил его радости Ямато, опять задумчиво глянув на Саске, который, в свою очередь, напряженно следил за разговором, сверля его и остальных растерянным и всё более мрачнеющим взглядом.

— Тогда почему у меня не получилось его снять? — прервал ход его мыслей Наруто.

— Возможно, уровень этой техники нам не по силам, — нахмурился Ямато.

— Ерунда! — тут же взвился Наруто. — Просто надо больше чакры!

— Успокойся, Наруто, — Ямато жестом преградил ему путь, не дав двинуться с места. — Мы не знаем, с чем имеем дело, а потому нет гарантии, что своими попытками ты не сделаешь хуже.

— Но…

— Ты не можешь при этих людях говорить на всеобщем?

Наруто осёкся и с удивлением уставился на друга — слишком странным был тон его голоса, слишком внезапно выражение лица сменилось неестественно бесстрастным, похожим на маску.

— Пожалуйста, если я прав, дай мне знать. Любой знак, хоть кивни. Я устал находиться в неведении.

— Саске... — голос Наруто дрогнул. Он нахмурился, сжал кулаки. Мысли метались беспорядочным роем, всюду разбиваясь о стены непонимания и ни к чему не приводя — впервые в жизни он не знал, что делать. И это тогда, когда лучший друг в беде! Наруто стиснул зубы, заиграл желваками — собственное бессилие убивало, сводило с ума.

— Он… просит о чем-то? — нарушил повисшее молчание Гай.

— Возможно, — осторожно ответил Ямато.

— Не нравится мне это. И с каждой минутой всё больше, — продолжил Гай. — Что будем делать?

Этот простой вопрос встряхнул Наруто, будто пробив мыслям выход из ловушки. И они потекли сплошной, согласной рекой, развиваясь и множась, давая надежду.

— Как что? Возьмём Саске с собой! — идея была такой очевидной, что Наруто удивился, как не подумал об этом сразу.

Оба спутника воззрились на него с одинаковым изумлением, но Наруто этого не заметил.

— Отлично! — он стукнул кулаком по ладони, кивнув собственным мыслям, и обернулся к другу, глядя уверенно, проникновенно. — Саске, потерпи немного! Не знаю, что с тобой случилось, но мы обязательно выясним это и найдём способ тебе помочь!

Саске по-прежнему смотрел недоверчиво, но, казалось, немного расслабился. Во всяком случае, его лицо просветлело, а во взгляде скользнуло что-то, похожее на облегчение.

— Наруто, ты с ума сошёл? — изумился Ямато. — Ты тот, за кем охотятся Акацки, и собрался тащить одного из них с собой?!

— Но ему нужна помощь! — нахмурился Наруто. — Я не брошу его здесь!

— Разумеется нет, — кивнул Гай, — мы должны отвезти его в Коноху.

Наруто в задумчивости склонил голову, мрачно глядя перед собой.

— Я очень хочу, чтобы Саске вернулся, — тихо ответил он, — но…

Он осёкся, скрипнул зубами и с силой сжал кулаки.

— Сейчас он всеми разыскиваемый преступник, — закончил за него Гай и сурово добавил:

— Это наш долг как шиноби Конохи.

— Тц! — Наруто поморщился, его руки дрогнули.

— Но ты ведь и сам понимаешь, что выбора, по сути, нет? — вмешался Ямато, украдкой косясь на вновь напрягшегося Саске и стараясь говорить как можно спокойней, чтоб не нервировать того ещё сильнее. — Что бы с ним не случилось, на чужую секретную базу мы его не повезём — это исключено. Кроме того ситуация слишком странная — не думаю, что там мы смогли бы ему чем-то помочь.

— Зато ты не хуже меня знаешь, кто сможет, Наруто, — поддакнул Гай.

— Бабуля Цунаде, — глухо ответил тот и поднял на спутников решительный взгляд. — Вы правы. Если она не разберётся, что происходит с Саске, то я даже не знаю, кто сможет. К тому же я верю, что она никому не позволит ему навредить. И я не позволю.

— Вот и отлично, — одобрил Ямато и тут же вздрогнул, осознав смысл последней фразы. — Что значит, ты не позволишь?

— Как что? — удивился Наруто, — я доставлю его в Коноху и прослежу за тем, чтобы с ним там ничего не случилось.

— Постой, Наруто, — опешил Гай, — тебе нельзя! У тебя миссия, ты забыл? И ты должен найти осьминога! У нас война на носу — как ты собираешься сражаться, если не научишься управлять чакрой Кьюби?

— Что-нибудь придумаю, — пожал плечами Наруто, заставив спутников панически переглянуться.

— Наруто, такими вещами не шутят! — вспылил Ямато, отчаянно пытаясь достучаться до здравомыслия главного боевого козыря Конохи, но не находя для этого приличных слов.

— Я не шучу, — непреклонно отрезал тот. — Какой из меня защитник, если я даже друга спасти не могу?

И дальнейшие уговоры оказались бесполезны.

— Хорошо, и как мы это сделаем? — спросил Гай, когда их с Ямато красноречие иссякло, не принеся результатов, и покосился на Саске, который всё это время проявлял удивительное терпение, чем окончательно выбивал из колеи. — Не уверен, что стоит позволять ему идти в Коноху своим ходом — это рискованно. Лучше бы подстраховаться.

— У меня есть идея, — кивнул Ямато и сложил печати. Из его ладоней появились древесные побеги, стали стремительно расти, изменяться, переплетаясь между собой, образуя что-то пока непонятное.

— Пойду, сообщу капитану, что поездка отменяется, — секунду понаблюдав за работой напарника, сказал Гай и исчез, в два гигантских прыжка оказавшись на палубе.

Когда он вернулся, на пирсе стояла небольшая крытая повозка на двух колёсах, с парой узких щелей вместо окон: одна над дверью, а вторая в противоположной стене, и парой оглобель, вросших в дугу.

— Наруто, поедешь внутри вместе с Саске, для страховки, — распорядился Ямато и повернулся к Гаю. — Я сделал её такой легкой, какой только смог. Осталось только найти лошадь с упряжью.

— Запросто! — заверил Гай и умчался в направлении ближайшего скопления местных жителей.

Повисло неловкое молчание. Во всяком случае, Наруто было очень неловко: он со смешанными чувствами косился на Саске, то и дело порываясь что-то сказать, но каждый раз осекался — всё равно не поймёт. А тот продолжал являть собой образец терпения и вообще всё больше выглядел как человек, которого текущее положение дел не особо и заботит. Смирился он, что ли? Или что-то задумал? Или плохо понимает, что с ним что-то не так?..

Гай с лошадью и упряжью появился как раз тогда, когда терпение Наруто готово было кончиться эмоциональным всплеском, и последний мгновенно перерос в энтузиазм.

— Загружайтесь! — скомандовал Гай, когда всё было готово.

— Саске, пошли! — Наруто потянул его за собой, указав на повозку, и первым залез внутрь. Саске поколебался, подозрительно глядя то на неё, то на Гая, но всё же решился и тоже забрался следом. Сел рядом с Наруто на единственной скамье — длиной как раз для двоих, и закрыл за собой дверь.

— Ха! — крикнули снаружи, раздался лёгкий хлопок, лошадиный всхрап, и повозка тронулась.

— Итак, я слушаю, — сказал Саске, выглядывая в щель над дверью.

— Это… Саске… — неловко протянул Наруто и порывисто взъерошил и так лохматые волосы, — да что ж за хрень, даттэбайо!

— Почему ты продолжаешь говорить на этом странном языке? — нахмурился Саске, обернувшись. — Опасаешься, что даже сейчас нас способны подслушать? Впрочем, ладно.

Он сел ровнее, задумчиво глядя перед собой.

— Я буду ждать столько, сколько потребуется. Но мне очень интересно, Нартур, почему ты так странно произносишь моё имя?

— Прости, Саске, я по-прежнему тебя не понимаю, — грустно вздохнул Наруто, успокоенный небрежным тоном друга, — но… слушай, почему ты так странно произносишь моё имя?

* * *

Принц напряжённо наблюдал, как король плавно поднимается над перилами балкона, а потом по касательной левитирует вниз, и только когда его ноги коснулись земли в метре от них, глухо спросил:

— Отец, зачем?

— Зачем? — удивлённо приподняв брови, переспросил король и нахмурился. — Это я должен спросить, зачем ты потащил его сюда? Почему не сопротивлялся, когда он на тебя напал, и куда намеревался с ним бежать? О чём ты думал, Нартур?!

Принц внутренне съёжился под суровым королевским взглядом, но желание заступиться за друга было гораздо сильнее смущения.

— Он был напуган, отец! И растерян! — горячо пустился он в объяснения, — Я надеялся, он успокоится, если окажется где-нибудь вдали от всех, и тогда мы сможем поговорить.

— Вон оно как... — протянул король, и его тон принцу совсем не понравился. — В преддверии войны с силами, возможностей которых до конца мы не знаем, наследник престола решил сбежать невесть куда в компании обезумевшего буйного мага только ради надежды разговорами восстановить душевное равновесие несчастного?

— Я могу за себя постоять! — вспылил принц.

— Он тоже мог, — отрезал король, кивком головы указав на Сасоласа, — и взгляни теперь на него!

Принц возмущённо вдохнул, но не нашёлся, что сказать. Отрезвлённый холодными доводами отца он сник, переключив внимание на бессознательного друга, но от горьких мыслей его отвлекли звуки топота и бряцанья металла о металл — со стороны дворца к ним бежало несколько стражников.

— В темницу его, — скомандовал король, указав на Сасоласа, когда те остановились рядом в ожидании приказов, — в Чёрное крыло. И закуйте понадёжней.

— Что?! — принц дёрнулся, ошалело воззрившись на отца и крепче вцепившись в безучастного друга. — Отец, зачем его туда? Пусть отнесут в его покои! Я сам буду караулить, если надо!

Король тяжело вздохнул, но посмотрел гораздо теплее, с сочувствием.

— Потому, что мы не знаем, с чем имеем дело, сын, — мягко, но твёрдо ответил он. — Понимаю твоё стремление окружить пострадавшего друга заботой, но произошедшее с ним слишком странно. Что, если это вражьи происки? Диверсия, которую мы пропустили? Что, если скоро начнут сходить с ума другие маги? Кто будет караулить их?

— Разве такое возможно? — растеряв весь запал от изумления, тихо спросил принц.

— Ещё час назад я был уверен, что нет, — откровенно ответил король, — а теперь думаю, что любые предосторожности будут нелишни.

Словно в ответ на его слова где-то вверху стал нарастать и расползаться всё тот же знакомый шум, и принц, задрав голову, увидел, как на стены замка выбегают воины в полном облачении, кивают дозорным и рассредотачиваются, занимая боевые позиции.

Принц от бессилия скрипнул зубами и, признавая поражение, обречённо разжал руки, позволив забрать Сасоласа. А потом с силой стиснул кулаки, наблюдая за тем, как стражники уносят прочь своего капитана.

Он очнулся от холода и ноющей боли. Ступни неприятно жгло, спину тоже. Он открыл глаза и не сразу им поверил: мутный взгляд наткнулся на глухую металлическую дверь, контрастно очерченную светом двух факелов, скользнул по каменному полу и стенам, украшенным незнакомыми, слабо мерцающими знаками. Он моргнул и тряхнул головой в попытке прояснить сознание. Рядом лязгнуло, резанув слух. Он повернул голову и замер. Шевельнул кистью, чтоб убедиться, что это не сон, и резко обернулся посмотреть на вторую. Понимание обрушилось на разум ушатом ледяной воды, вмиг согнав остатки морока и заставив сердце колотиться быстрее. Он зло скривился и с силой дернулся, но лишь добавил запястьям боли и, пошатнувшись, обнаружил, что ноги тоже в кандалах. Ярость вулканом всколыхнулась в душе, обжигающей лавой заструилась по жилам, готовясь вырваться наружу неизведанной мощью. Он сосредоточил внимание на одном из сковывающих браслетов и дал ей волю, но ничего не произошло. Он моргнул и попробовал снова — увы, с тем же результатом. К кипящей злости примешалась тревога, распирающая изнутри, сбивающая дыхание, проверяющая самообладание на прочность — значит, при первом пробуждении ему не показалось?

«Не может быть!» — он отказывался в это верить, а потому заставил себя успокоиться: задышал медленней, глубже, по капле возвращая себе самоконтроль, а когда у него получилось, закрыл глаза и попробовал начать с самих азов, как в детстве, когда приходилось напрягать каждую мышцу, чтобы только ощутить источник чакры, проследить её ток... и похолодел, не почувствовав вообще ничего, кроме нахлынувшей головной боли.

«Проклятье!», — он сжал кулаки до побелевших костяшек, ещё раз с ненавистью оглядел свою камеру и едва не зарычал от бессилия, но разум быстро взял контроль над паникой, вернув главенство привычному хладнокровию.

Он медленно выдохнул, заставляя себя расслабиться и сосредоточиться на мыслях. Безумие ситуации нещадно давило лавиной вопросов, и было сложно остановиться на чем-то одном, не утонув в порождении всё новых загадок без единого ответа. Что это за странное место? Куда делась его сила? Гендзютсу? Невозможно — он не верил в существование иллюзии, которую не смог бы распознать. К тому же всё слишком нелепо для вражеской техники. Но предположение, что всё происходящее реально, выбивало из колеи ещё сильнее: место, в котором он оказался, было чуждо всему, что он видел в своей жизни. Ему заблокировали чакру? Но если он пленник, почему его сразу не заперли здесь? И кто все те люди в странных одеждах? Зачем он им нужен? А главное, что среди них делал Наруто? Почему он был одет также странно, как толпа чужаков, и говорил на чужом языке? Хотя нет... самым безумным во всём этом сумасшествии было другое.

С замиранием сердца он оживил в памяти образ человека, изумившего его во время боя в коридоре: светловолосый мужчина в богатых одеждах и с резным обручем на голове был так не похож на себя самого, что мог бы остаться не узнанным, если бы его лицо большую часть жизни не мозолило ему глаза с горы хокаге. Лицо четвёртого правителя Конохи, героически погибшего шестнадцать лет назад.

Из омута тяжёлых мечущихся мыслей его выдернул отдалённый гулкий лязг и эхо шагов. Он встрепенулся, замер, вслушиваясь, и вскоре за дверью заскрежетал засов — почти оглушительно после тишины его каменной клетки. Он напрягся, подобрался в тревожном ожидании. Дверь со скрипом открылась, и он удивлённо приподнял брови, увидев Наруто: непривычно прилизанный и одетый в витиевато расшитый костюм вместо длинной белой рубахи, он шагнул через порог, держа в руках ворох из смеси тёмной ткани и меха.

Удивление неожиданно для него самого сменилось надеждой... то есть гневом, который тут же бесконтрольно полился наружу.

­— Наруто, как это всё понимать? — заорал он, с силой дёрнув цепями.

Наруто остановился, потупился, замялся, будто не зная, куда деть глаза, но потом поднял голову и посмотрел решительно, прямо, как делал всегда.

— Сасолас, прости за это, — заговорил он, и в голосе отчетливо засквозила вина, — я знаю, глупо спрашивать, как ты... Но это ненадолго, я в этом уверен.

— Наруто, что здесь происходит? — гнев разбился о стену той самой непонятной тарабарщины, которую он уже слышал раньше, и притих, смешавшись с растерянностью.

Наруто явственно вздохнул, крепче вцепился в принесённые тряпки и шагнул ближе.

— Понимаешь, мы не знаем, что с тобой происходит. Что, если ты только первая жертва? Отец был вынужден перестраховаться, а я...

Наруто замолк и опять отвёл взгляд, а он зло стиснул зубы и с силой сжал кулаки, не зная, как реагировать на происходящее. Наруто же остановился всего в паре шагов от него, сгрузил ношу на пол и присел рядом.

— Я с тобой говорю, прекращай эти игры! — не выдержал он, когда Наруто молча отделил от вороха прямоугольный кусок густого меха и сложил его пару раз пополам. И откровенно напрягся, когда тот подошёл вплотную и опустился перед ним на колени.

— Ты что творишь? — выдавил он, дернувшись в цепях, но пятиться было некуда, и он только вжался в холодную стену.

— Извини, — покачал тот головой и ткнул мехом ему в пальцы, — я по-прежнему тебя не понимаю... Ну же, подними ногу пожалуйста.

До него наконец-то дошёл смысл этой странной возни, заставив разозлиться так, что он невольно скрипнул зубами.

— Ты издеваешься, придурок?! — взъярился он. — Отпусти меня сейчас же!

Наруто вздрогнул от этого крика, но вместо того, чтоб отступить, крепко схватил его за щиколотку и дёрнул, оторвав ступню от пола и быстро подсунув под неё меховой свёрток.

— Я понимаю, как ты зол...

— Прекращай! — перебил он непонятный поток звуков и в сердцах попытался хотя бы пнуть белобрысого придурка, но цепь для этого была слишком короткой, и он только оцарапал себе кожу тяжёлым браслетом.

— Прошу тебя, успокойся! — не унялся Наруто, вцепившись в его вторую ногу и упрямо проделав с ней то же, что с первой, — ты же только делаешь себе хуже!

Босые ступни утонули в густом тёплом меху, и он только сейчас осознал, насколько они окоченели. Но это разозлило его ещё больше. Он с силой сжал кулаки и заиграл желваками, наблюдая за тем, как Наруто поднимается, отходит, подбирает и разворачивает оставшийся ворох, который оказался длинным плащом без рукавов из плотной даже на вид ворсистой ткани.

— Я не знаю, что тут происходит, но тебе лучше не играть со мной, Наруто! — зарычал он сквозь зубы, с трудом сдерживая ярость, — Я выберусь отсюда, слышишь? Найду способ! И узнаю, кто за этим стоит! И тогда все они пожалеют об этом! И ты вместе с ними!

Наруто выслушал с задумчивым выражением лица, грустно вздохнул и вновь продемонстрировал знакомый решительный взгляд.

— Мне тяжело видеть тебя таким, друг, — заговорил он, снова подходя вплотную, — но пока это всё, что я могу для тебя сделать.

Он уже понимал его намерение и подумал, что сейчас задохнётся от злости. Она жгучим комом подкатила к горлу, лишив возможности кричать, заставила упереться ногами в подстилку, а руками схватиться за цепи. Он со всей силы вжался в холодную стену, уже зная, что проиграл, но отчаянно не желая с этим смириться.

— То, что ты делаешь, смешно, — с трудом выдавил он, когда Наруто решительно его обнял и потянул на себя, с усилием отлепив от стены и просунув плащ между ней и его спиной, — если стремишься мне помочь, то просто сними эти проклятые цепи и выпусти меня отсюда!

Наруто молча застегнул плащ у него на груди и заботливо расправил складки. По спине почти сразу стало растекаться тепло.

— Наруто, хватит... — он уже с трудом сохранял самообладание, бессилие его убивало.

Наруто отстранился, глядя неуверенно и как будто виновато, но в следующий миг его взгляд изменился, он порывисто положил ладони ему на плечи и ощутимо их сжал.

— Послушай, друг, всё будет хорошо! — решительно заявил он. — Я не сдамся, ты знаешь! Я обязательно найду способ тебя исцелить! Ты только потерпи ещё немного, ладно?

Он напрягся, когда пальцы Наруто разжались, а в синих глазах мелькнула боль — он уже знал, что это значит.

— Наруто, не смей бросать меня здесь!

— Прости, друг, но сейчас мне пора, — качнул Наруто головой, отступая.

— Наруто, биджу тебя задери! — он больше не сдерживался, — Сними эти проклятые цепи!

Наруто болезненно поморщился, бросил на него ещё один виноватый взгляд, развернулся и быстрым шагом пошел прочь.

— Наруто! — в отчаянии заорал он ему в спину, — Не смей уходить! Отпусти меня, слышишь?

Наруто втянул голову в плечи, но не остановился.

— Наруто!!!

За ним с противным лязгом захлопнулась дверь.