Queen of the night. Faded Paints (гет)

Вдох полной грудью. Сбившееся дыхание. Хлопок двери.

Скарлетт дрожащими пальцами хватает лежащую на столике книгу и плюхается на кровать, впиваясь ногтями в обложку от волнения. 

Никто не узнает. Она ни при чем. 

Девочка словно мантру повторяет эти слова, будто пытаясь убедить саму себя, что не имеет ко всему этому никакого отношения. Она не виновата. Никто ничего не докажет. Джереми и Люси будут молчать.

Уж она-то об этом позаботилась.  

В голове сразу вспыхнули воспоминания: 

— Ведьма! — испуганный писк Джереми приносит удовлетворение, — Т-ты в-ведьма!

Злобный хохот. Пронзительный крик. Теплая улыбка, застывшая на губах девочки.

— Я жду извинений, — мягко произнесла Кара, вглядываясь Джереми в глаза, — Ну же, не стесняйся.  

Каре-зелёные глаза угрожающе вспыхивают, и раздается ещё один болезненный крик.

— П-п-прости меня, я-я не хот-тел! П-прости! — скулит мальчик, куда и делось всё его высокомерие.  

Вдруг сзади слышится резкий вскрик. Поттер быстро оборачивается и видит восьмилетнюю Люси, девочку со светлым каре и карими глазами. Маленькая, невинная и добрая.

Раздражающая, заметила Скарлетт в первую минуту их знакомства.

Глаза девочки были распахнуты, а она сама открывала и закрывала рот, не в силах ничего сказать.

— Ты ничего никому не скажешь! — яростно прошипела Кара, крепко хватая запястье девочки, — Ты будешь молчать, иначе пожалеешь, это я тебе гарантирую.

Скарлетт угрожающе сощурилась для пущего эффекта, но Люси была настолько напугана и ошарашена, что девочке пришлось сильно встряхнуть восьмилетнюю. Та испугано задрожала и торопливо кивнула:  

— Д-да-да, конечно!  

Её голос был больше похож на мышиный писк, чем на голос обычной девочки, но оно и не странно. Признаться честно, Кару саму пугали возможные последствия её действий, но она старательно давила в себе это чувство.  

От воспоминаний по губам расползается злая усмешка, но она тут же сменяется на презрительное выражение. Какие же они слабые, отвратительные. Все они.  

Почему она должна терпеть это, терпеть нищету и общество этих неудачников в целом? Разве она не лучшая в классе? Разве она не особенная? 

Скарлетт нервно закусывает губу и пытается прочитать хоть строчку. Не выходит: буквы скачут по странице, а информация просто не воспринимается. 

Девочка сжимает обложку книги крепче и делает медленный вдох. Вот так, спокойно. Всё хорошо. Чего она разволновалась-то? Предчувствие может и ошибаться. Ха, наверняка оно ошибается. Но в любом случае она сможет выкрутиться, ведь одиннадцатилетняя девочка никогда не сможет побить тринадцатилетнего мальчишку. Нет, о чем вы? Как это? 

В конце концов, никто не подумает связать внезапное происшествие с Джереми и Скарлетт Поттер. Потому что она была идеальной. Милая красивая девчушка с темно-рыжими волосами и легкой доброжелательной улыбкой. Отличница, которой завидуют злые дети. Одинокий ребёнок, которого игнорируют остальные в приюте. 

Её сторонились. Её боялись. Её презирали. Но все делали это тихо, за спиной, съёживаясь от страха, как только она проходит мимо.  

«Ведьма!» — непрекращающийся боязливый шепот за её спиной. Косые взгляды. Одиночество.

Девочка научилась жить с этим. Даже больше, наслаждаться. О, она уже давно потеряла веру в настоящую дружбу. В приюте никто не дружил просто так. И все это знали. Дети создавали альянсы, чтобы добиться власти. Младшие подчинялись старшим. Сильные властвовали над слабыми.

Скарлетт помнит, как маленькой девочкой смотрела на чужие страдания, на чужую слабость. Она помнит, как ненавидела это. Помнит, как чувствовала отвращение. 

Поттер искренне презирала этих детей, детей, которые просят милостыню на улице, словно ни на что неспособные инвалиды. Она ненавидела этих людей на улице, которые и пальцем не пошевелили, чтобы помочь им. Но больше всего она ненавидела своих родителей.  

Маленькой девочкой Скарлетт пришла к миссис Гордон, молодой воспитательнице в приюте, с просьбой рассказать о том, как она появилась здесь. Кара помнит тот день так ясно, будто он был только вчера. Она никогда не забудет испытывающий взгляд миссис Гордон, её плотно поджатые губы и мутный от алкоголя взгляд. 

Миссис Гордон всегда намного разговорчивее, когда пьяна. И сейчас, когда женщина пьяна в хлам, Скарлетт надеется узнать как можно больше.  

— В Хэллоуин тебя принесли, Поттер. Женщина с мужем, Дурсли какие-то, — Гордон неспешно налила себе стакан бренди и, выпив, «чтобы лучше вспомнить», продолжила рассказ. — Женщина эта рассказала, что мамаша твоя с папкой умерли той ночью, а тебя им отдали. Говорила, что папаша твой напился в очередной раз, с управлением не справился, погубил себя, мать-проститутку и тебя чуть не угробил. Шрам-то у тебя откуда, спрашивается? Так от этой же аварии! А она, женщина то есть, сына растит, а если ты повлияешь? Кровь — не водица, как говорят. О, припоминаю ещё!  

Женщина делает ещё несколько глотков алкоголя, а взгляд становится совсем расфокусированным. Она становится ещё более разговорчивая.  

— Тетушка твоя, женщина эта. Имя цветочное какое-то. Роза, Лилия? Говорила, какой-то Дамблдор подкинул тебя им, а они тебя к нам. Не надо им уродок в доме. Петунья! Вот, женщина Петунья, если не ошибаюсь. Хорошая такая, правильная женщина.

Миссис Гордон, явно обрадованная вспомнившейся деталью, захихикала и залпом выпила ещё стаканчик.  

И в тот самый момент Скарлетт Поттер, маленькая девочка с лохматыми темно-рыжими волосами, со всех сил по-настоящему возненавидела. Впервые.

Она возненавидела отца, который напился и фактически был виноват в смерти семьи. Она возненавидела своих родителей в целом за то, что бросили её, за то, что умерли. И хотя она понимала, что они не виноваты, практически не виноваты, она ничего не могла с собой сделать.

И если Скарлетт ненавидела кого-то больше, чем своих родителей, то ими, несомненно, были Дурсли. И Дамблдор.  

А потом начались странности. Вещи. Чудеса. Потом случился инцидент с Эммой Смит, веселой болтушкой и вообще милой девочкой. Потом её прозвали «Ведьмой».  

Мерный стук в дверь вывел Скарлетт из водоворота мыслей и воспоминаний. Девочка сжала книгу в своих руках ещё сильней, так как паника захлестнула её с головой. Это же не может быть на счет инцидента с Джереми? Как они среагировали так быстро.  

— Войдите! — нервно сказала Скарлетт, стараясь сделать голос твердым.  

Дверь медленно открылась, и перед Поттер предстала миссис Гордон, на удивление трезвая и решительная, а рядом с ней стояла женщина. Незнакомка была одета в странный изумрудный наряд, смутно напоминающий балахон необычного покроя.  

Недоумевающая Кара невольно задалась вопросом, вдруг такой сейчас в моде, а эта дама всего лишь хочет выглядеть стильно. Но как только Поттер рассмотрела лицо женщины, девочке захотелось влепить себе затрещину за такие мысли. Глаза незнакомки строго смотрели из-под очков, а губы были плотно сжаты, показывая то ли недовольство, то ли волнение. Ссориться с такой не хотелось.

— Здравствуй, Скарлетт. Это — миссис Макгонагалл, она пришла поговорить с тобой.

Взгляды Кары и Макгонагалл на мгновение встретились, и девочка с удивлением поняла, что женщина с узнаванием и некой болью рассматривает её.  

Она прошла вперёд, а миссис Гордон торопливо покинула комнату, желая оставить их наедине.

Мысленно Поттер облегченно выдохнула, так как это определенно не на счет Джереми, ведь в таком случае миссис Гордон хоть что-то сказала бы ей.  

Тем временем женщина спокойным движением вытянула из кармана странный конверт и протянула его девочке.

— Здравствуйте, мисс Поттер. Меня зовут Минерва МакГонагалл, я заместитель директора и преподаватель школы чародейства и волшебства «Хогвартс». Думаю, как вы уже догадались, вы — волшебница, мисс Поттер.  

Как только Кара услышала эту фразу, ей показалось, что земля ушла у неё из-под ног. Девочка выдохнула, а глаза у неё расширились от удивления.  

— Я-я? — заикаясь от волнения, переспросила она, слыша, как сердце бешено колотится в груди.

Дрожащими от волнения руками девочка взяла в руки желтоватый конверт, на котором изумрудными чернилами был написан адрес: «Мисс С. Поттер, Комната 13, приют святого Августина, Лондон».

Она распечатала письмо и пробежалась по нему глазами:  

«ШКОЛА ЧАРОДЕЙСТВА И ВОЛШЕБСТВА ХОГВАРТС

Директор школы: Альбус Дамблдор (Орден Мерлина первой степени, Великий Колдун, Глав. Чародей, Верховный независимый член Международной Конфед. Магов)

Уважаемая мисс Поттер,

Мы рады сообщить Вам, что Вы зачислены в Школу Чародейства и Волшебства Хогвартс. Пожалуйста, ознакомьтесь со вложенным списком всех необходимых книг и принадлежностей.

Занятия начинаются 1 сентября. Мы ожидаем вашу сову не позднее 31 июля.

С уважением,

Минерва Макгонагалл,

Заместитель директора»

В тот момент её мир перевернулся. Окончательно и бесповоротно. На несколько мгновений её затопила просто безграничная радость. Она волшебница. Волшебница! В-о-л-ш-е-б-н-и-ц-а!

— Да, мисс Поттер. И, я уверена, очень хорошая волшебница. Вы замечали за собой странности, которых не могли объяснить? Что-то странное случалось, когда вы испытывали очень яркие эмоции?

Скарлетт торопливо кивнула, не в силах сказать ни слова. Сейчас она чувствовала безграничную радость, почти счастье. Поттер казалось, что в одно мгновение она стала легкой, словно воздух, и взлетела вверх. 

— Вы записаны в Хогвартс с самого рождения, ваши родители записали вас туда, — тем временем продолжала Макгонагалл, а её голос стал взволнованным, словно она, наконец, добралась до интересующей темы.  

И Поттер упала. Радость, её почти счастье, внезапно разбилось, словно его и не было. Разбилось с таким мерзким звоном, что девочке показалось, что она слышит его прямо сейчас. Дзинь.  

Вот она, всего лишь Скарлетт Поттер, с матерью-проституткой и отцом-алкоголиком. Странная приютская девчонка по кличке «ведьма».  

Реальность. Границы. Как же она ненавидела всё это. Презирала. Иногда ей хотелось нырнуть в безумие, в ненормальность. Ей, одетой в серую футболку и черные штаны, находящейся в унылом приюте, захотелось почувствовать эмоции, ощутить краски.  

Безнаказанность. Чужой страх. Власть. Всё то, что она чувствовала, пытая других детей. Она всего лишь хотела больше красок, больше эмоций. Кара хотела уйти от реальности, растопиться в этом безумии, забыться. Это было похоже на наркотик.  

— Мои родители? — ничего не выражающим голосом спросила девочка, а её глаза стали пустыми. Она спокойно, слишком спокойно, наклонила голову набок и приподняла бровь.  

— Ваши родители, Джеймс и Лили Поттер были волшебниками. Когда вы родились, шла война со злым волшебником, который звал себя Темным лордом В-волдемортом. В ночь на Хэллоуин этот волшебник убил ваших родителей и попытался убить и вас, но смертельное проклятье отскочило от вашего лба, оставив на нем лишь шрам. Никто не знает, что произошло в ту ночь, но каким-то образом вы смогли победить этого волшебника и пережить смертельное проклятье. В ту ночь вы стали знамениты как Девочка-которая-выжила.  

Скарлетт знала, что должна была ощущать хоть что-то на счет её родителей. Боль. Жажду мести. Скорбь. Хоть что-то. Но нет, на их месте было лишь безразличие и…Презрение. Да.

Они были волшебниками. Они были чертовыми волшебниками. И они умерли.

Скарлетт действительно не понимала, как так можно. В её представлении волшебники были великими, могущественными, почти бессмертными. Но её родители просто умерли. Почему они не уехали из страны, когда началась война, они же волшебники? Наверняка, они могли как-то телепортироваться из одного места в другое, так почему они просто не переместились, когда этот Лорд пришел?  

— Вы сказали победить, а не убить. Что случилось с тем волшебником? — поинтересовалась девочка, желая узнать о нем чуть больше.  

Макгонагалл колебалась, что ещё сильнее подогрело интерес Кары.  

— Принято считать, что он мертв, но есть мнение, что он не погиб. Некоторые считают, что он лишь ослаб в ту ночь и сейчас набирает силу. Другие же уверены, что через некоторое время он воскреснет через несколько лет, чтобы продолжить войну.

Восхищение. Скарлетт почувствовала именно его, когда услышала это.  

— Он был настолько могущественным, что люди до сих пор считают, что он воскреснет?  

— Его имени боятся до сих пор, предпочитая называть Сами-знаете-кто. Его считали самым могущественным Темным волшебником всех времен, а Сами-знаете-кто часто хвастался своим бессмертием, и именно поэтому люди считают, что он воскреснет.  

Макгонагалл перевела дыхание, но увидев интерес, перемешанный со скрытым восхищением в глазах Скарлетт Поттер, поторопилась перевести рассказ на школу. Ей не дали этого сделать.  

— Что было потом, после смерти родителей? — настойчиво спросила девочка, вспомнив о Дурслях и Дамблдоре. — Это правда, что Дамблдор оставил меня не волшебникам, которые отдали меня в приют? 

Глаза женщины расширились, и девочка приняла это за подтверждение.

Дамблдор. И хотя она ненавидела этих Дурслей, Дамблдора она ненавидела в сто крат больше. Почему он не отдал её в волшебную семью? Если она была их маленькой героиней, многие семьи захотели бы воспитать её. Так почему нет?  

— Да, но…

— Это не важно, — перебила она Макгонагалл, хмурясь. — Пожалуйста, профессор, расскажите мне о Хогвартсе. И да, у меня нет денег, как я куплю все к школе?  

Она выдержала испытывающий взгляд женщины и даже ничего не почувствовала, когда та обижено поджала губы.  

— Ваши родители оставили вам наследство в Гринготсе, это волшебный банк. Завтра я помогу вам купить все к школе, и мы зайдем в банк снять деньги. Теперь о школе. Хогвартс был основан тысячи лет назад двумя волшебниками и двумя волшебницами: Годриком Гриффиндором, Салазаром Слизерином, Кандидой Когтевран и Пенелопой Пуффендуй. Каждый из них создал себе факультет, в которых принимал детей, которые соответствовали его или её требованиям. Так Гриффиндор принимает храбрых и отважных, тех, кто кидается в омут с головой. Слизерин ценит амбициозность, хитрость, находчивость и изворотливость. Говорят, Салазар искал в своих учениках семена величия, и ещё он никогда не принимает маглорожденных — тех, у кого родители маглы, то есть не волшебники. Когтевран ценит креативных и тех, для кого знания важнее всего. И Пуффендуй предпочитает тех, кто честен, дружелюбен и справедлив.  

Скарлетт слушала очень внимательно, понимая, что выбор факультета очень важен.

Поттер задумалась. 

Гриффиндор. Там она будет на вершине. Девочка-которая-выжила. Принимающая сторону Дамблдора. Светлая волшебница. Маглолюбка. Золотая девочка.  

Пуффендуй. Теми, кто на факультете было бы легко манипулировать. У неё было бы много друзей, она бы создала образ правильной послушной девочки с кучей друзей. Правильный послушный щеночек.  

Когтевран. Она любит креативность, но её не интересуют просто знания. Она использует знания, чтобы добиваться своих целей. Нейтральная сторона. Магия — едина. Отличница. Правильная девочка. Книжный червь.  

Слизерин. Она утрет нос Дамблдору и всем, кто ожидал послушную героиню. Маски. Иерархия. Чистокровные. Интриги. Союзники. Альянсы. Власть. Идеально.  

— Меня не нужно сопровождать, я хорошо знаю Лондон. Я достаточно самостоятельна, чтобы купить требующиеся к школе предметы в одиночку. Лучше расскажите, как пройти в Косую аллею.  

Скарлетт просмотрела список вещей в Хогвартс, на который обратила не слишком много внимания. Её взгляд наткнулся на последнюю фразу.  

«Зачем им метлы? Они что, там сами подметают?» — с удивлением подумала Кара и, переведя взгляд на женщину, решила спросить у неё.  

— Метла?  

— В мире магов метлы используются, как способ передвижения. Ещё на метлах играют в очень популярный магический спорт, квиддич. В квиддиче семь игроков, три мяча и три кольца. Три охотника перебрасывают Кваффл и забрасывают его в кольца, чтобы заработать очки. Один вратарь. Есть два вышибала, которые следят за Бладжерами и не дают тем сбивать игроков. Игра оканчивается, когда ловец ловит снитч, маленький золотой шарик, дающий команде 150 очков.  

Игра заинтересовала Скарлетт. Надо будет всё-таки пронести метлу в школу и попробовать полетать. Ей больше всего понравилась роль ловца, который, как она поняла, не взаимодействует с остальными игроками. Он самый главный, от него зависит вся команда, а он сам не зависит не от кого.  

— Звучит интересно, — призналась девочка.  

— Ваш отец превосходно играл в квиддич, мисс Поттер. Он был охотником. 

Примерно то, что она и ожидала. Хотя, по правде говоря, это никак не повлияло на неё. Совсем.

Женщина объяснила ей, как пройти к Дырявому котлу, а потом посоветовала обратиться к бармену Тому. В конце женщина отдала ей ключ и сказала номер ячейки, и уже собралась уходить, как… 

— Профессор Макгонагалл! 

Женщина медленно обернулась.  

— За что воевал Темный лорд? — тихо спросила девочка, с нескрываемым любопытством смотря на женщину. Ответит или нет?  

— За магов, мисс Поттер. За чистокровных волшебников, за то, чтобы Темную магию перестали считать незаконной. Он считал, что маги должны править над маглами и маглорожденными. Это был монстр, мисс Поттер. И все маги рады, что вы одолели его. 

Женщина вышла, оставив Скарлетт одну со своими мыслями. И та действительно не понимала, почему остальные не поддерживают идей Темного лорда. Они — волшебники. Они намного лучше маглов. Неужели они достойны жизни наравне с волшебниками?  

Ну, а пытки… 

Скарлетт была уверена, почти уверена, что Лорд всего лишь хотел чувствовать краски, ощущать эмоции. Окунуться в безумие. Ни о чем не думать. Только эмоции, только краски и никаких мыслей. Почему это плохо?  

И Скарлетт поняла, что никогда не будет любить маглорожденных. Она никогда не будет на стороне Дамблдора. Она никогда не будет на Гриффиндоре. И она больше никогда не вернется в приют.

Всего лишь потому, что ни в одном из этих мест нет красок.

Скарлетт поправила кожаные лямки нового рюкзака и запустила руку в чуть спутанные темно-рыжие волосы, надеясь хоть немного привести их в порядок.

Она все еще не могла поверить. Это все казалось лишь сном, лишь глупой наивной мечтой, галлюцинацией. Ведь только вчера утром она была просто Скарлетт Поттер, ненормальной «Ведьмой» из приюта святого Августина. Уродкой. Бешеной Поттер.

Сейчас же все изменилось. Должно измениться, ведь теперь она — героиня. Она больше не может воровать еду, она не должна. Она больше не может пытать людей, это не правильно, она не должна.

Она больше не должна ощущать краски.

Всё изменилось. Она стала известной. Она стала богатой. У неё наверняка появится куча «друзей», и она больше не будет изгоем. Но проблема лишь в том, что она сама осталась прежней.

Изменилось всё вокруг, кроме неё самой.

Возможно, года три назад она бы и пищала от радости, увидев Косой переулок. Возможно, она бы прыгала от счастья и благодарности родителям, когда увидела полный денег сейф.

Но сейчас…

Нет, она была рада, она, безусловно, была рада.

Девочка помнит, как испытывала жгучую радость, это самое почти счастье, смотря на гору денег. На её гору денег. Но она не испытывала благодарности, лишь пренебрежение.

Хоть что-то.

Не смотря на то, что деньги были достаточно полезными, где-то глубоко в душе было

мерзкое тянущее чувство. Знаете, чувство, которое появляется, когда щеночка пнешь.

Они откупились. Откупились. Оставили ей деньги и бросили её. Они подумали, что денег ей будет достаточно. Родители даже не подумали написать ей письмо. Дневник. Записку. Плевать, да хоть что-то, что показало, что они любили её. Нет. Только деньги.

Но, в любом случае, ей все равно. Она Скарлетт Поттер, девочка, выросшая и воспитанная в приюте. Девочка, ненавидящая маглов. Она — не просто дочь Джеймса и Лили Поттеров, не Девочка-которая-выжила. По крайней мере, ненастоящая она.

Скарлетт тряхнула головой, от чего её волосы «подпрыгнули» и, не сбавляя шага, устремила свой взгляд на список.

Увлечённая делом, она совершенно не обращала внимание на остальных и тем более не заметила девочку с густыми каштановыми волосами, которая увлечённо листала книгу и так же, как и Скарлетт, не обращала внимание на окружающих.

— Ай! — вскрикнули девочки одновременно, сталкиваясь друг с другом.

В следующее мгновение Скарлетт упала на землю, проезжаясь коленями по умощенной булыжниками улице, а её рюкзак остался лежать за пять шагов от неё, под ногами этой девочки, которой каким-то чудом удалось удержаться на ногах.

Несколько долгих секунд Кара просто сидела на земле, упершись о неё коленями, и бездумно смотря на порванные выстиранные джинсы, которые, однако, считались её самыми лучшими. И теперь они были порванными.

Взгляд спокойно, слишком спокойно, перемещается на список. На разорванный на клочочки список, на котором стояла девочка. Отлично.

Ярость начала медленно клокотать в груди, но спусковым крючком стал чей-то смешок. Смешок.

И тогда в ней словно что-то клацнуло. Щёлк.

Это был конец, конец контролю и благоразумию, ведь если Скарлетт Поттер ненавидела что-то больше маглов, это определенно были смешки. Насмешки. Издевательства.

Девочка больше не могла себя контролировать, не могла сдерживаться, да и зачем? Она вновь почувствовала эмоции, она почувствовала краски. Так ярко, так агрессивно, это был красный.

Ненависть, безумие, ярость. Это определённо был красный.

Безумие. Безумие и чистая ярость затопила девочку. Скарлетт чувствовала, как эти эмоции циркулировали по её венам вместе с кровью, попадая прямо в сердце. Она чувствовала, как её душа пропитывалась этой мглой и мраком, чувствовала, как почти радость сжималась от страха, не в силах противостоять ненависти.

Наверное, она выглядела страшно. Наверное. По крайней мере, это объяснило бы, почему девочка и её младший братец съёжились от страха.

Серебряный. Это точно был серебряный.

Поттер медленно поднялась с земли и неспешными движениями стряхнула с колен пыль. На границе сознания проскочила безразличная мысль о том, что потом ей следует купить новые джинсы.

Кара надела себе на спину рюкзак, поправляя лямки и успешно игнорируя жалкие попытки девочки извиниться. Её движения были размеренны и ненормально спокойны, что ещё больше пугало брата и сестру.

Наконец, её взор обратился на девочку и мальчика. Маглорожденные, прозвучало слово в голове, которое почти сразу сменилось на услышанное где-то «грязнокровки». Одетые в красивую магловскую одежду, они ничем не отличались от обычных маглов. И это волшебники? Они считают себя волшебниками?

Быть волшебником — не значит только знать магию. Скарлетт считала, что быть волшебником — это чувствовать себя им, быть им.

Они жалки. Они совершенно не отличаются от маглов.

И в тот момент Кара ясно поняла, что ненавидит грязнокровок. Где-то в сердце кольнуло разочарованием. Это их мир, это её мир. Это волшебный мир, а маглам тут не место. Маглам и их выродкам.

— Я не советую тебе смеяться, грязнокровка, — яростно прошипела девочка, хватая девятилетнего мальчика за щеку.

Люди. Вокруг собрались люди. Это, наверное, было единственным, что остановило Кару в тот момент. Она сделала глубокий вдох и выдох. Вдох. Выдох.

— Осторожнее, маленький, а то сдохнешь где-то в кустах, так никто и не найдет, — нежно, почти любовно прошептала Скарлетт мальчику на ухо, до крови царапая его щеку. — Как зовут тебя и твою сестру?

Глаза мальчика были расширены от страха, а он сам напоминал напуганного котенка.

— А-алан. Алан Грейнджер. И Ге-ер-р-миона Грейнджер, — заикаясь, произнес он, и в то же мгновение Кара отпустила его щеку, словно ничего не случилось.

Девочка послала грязнокровке Грейнджер уничтожительный взгляд и направилась в магазин «Мантии мадам Малкин на все случаи жизни». Она должна успокоиться. И купить новую одежду. Но самое главное — успокоиться.

Уверено войдя в магазин, Скарлетт с интересом рассмотрела его. И хотя в нем царил полумрак, было прекрасно видно, что мантии хорошего качества. В магазине, как это часто бывает, пахло новой одеждой и чем-то…

— В Хогвартс, дорогая? — послышался сзади чей-то дружелюбный голос.

Скарлетт резко обернулась. Перед ней стояла невысокая пухлая женщина в фиолетовой мантии с доброй улыбкой на широком лице.

На широком, заплывшем жиром лице.

Фу, Скарлетт, не будь такой грубой! Как нехорошо.

И хотя девочка никогда не видела пуффендуйцев, они представлялись ей именно такими: пухленькими, доброжелательными и добрыми. Кошмар.

Несмотря на мысли, девочка твердо кивнула.

— Да, но мне еще нужны и повседневные мантии.

— Сейчас, мы все подберем, дорогая, не волнуйся. Здесь есть всё, что нужно. Вообще-то ещё один юноша сейчас на примерке, — поделилась женщина, указывая рукой в глубину магазина.

Кара с некоторым нетерпением посмотрела туда, куда показывала мадам Малкин. На табуретке стоял довольно высокий красивый мальчик её возраста с тонкими чертами лица, платиновыми волосами и бледным лицом. Вторая волшебница, видимо, помощница мадам Малкин, подкалывала подол его длинной черной мантии.

Вскоре Кара тоже оказалась на стульчике, ей через голову надели длинную черную мантию. Но сейчас они не волновали девочку.

Скарлетт краем глаза рассматривала мальчика и заметила, что он так же с интересом наблюдал за ней.

«Наверное, пытается понять мой статус крови» — подумала она, решая, что родители мальчика наверняка волшебники. Как остальные таких называли? Чистокровные!

Он будет полезным приобретением, решила Скарлетт перед тем, как надеть нужную маску.

— Привет, — скучающим тоном поздоровался мальчик. — Тоже в Хогвартс?

— Естественно, — небрежно бросила Кара таким же тоном, пожимая плечами.

— Мой отец покупает в соседнем магазине учебники, а мама смотрит волшебные палочки дальше по улице, — сообщил мальчик, растягивая слова. — А потом я потащу их смотреть гоночные мётлы. Не понимаю, почему первокурсникам нельзя иметь свои. Думаю, я заставлю отца купить метлу, а потом как-нибудь пронесу её в школу. А у тебя есть собственная метла?

Скарлетт легко кивнула. Это была правда. Ещё в самом начале она зашла в магазин и купила себе много всяких вещей: набор для ухода за метлой, «Квиддич сквозь века», тренировочный снитч и, самое главное, новый Нимбус-2000!

— Конечно. Купила сегодня последний Нимбус. Знаешь, я слышала, что это самая скоростная метла в мире. Я тоже, кстати, собираюсь метлу в школу пронести. Глупый запрет, как по мне. Нам же не по пять лет, верно?

Легкая насмешка. Пренебрежение. Именно то, что надо.

Мальчик согласно кивнул и ухмыльнулся.

— Отличная метла, я тоже собираюсь её купить. А насчет запрета полностью согласен! Но отцу этого не объяснить. Говорит, слишком выделяться тоже нехорошо. Ты играешь в квиддич, кстати? В смысле я знаю, что у девчонок это не принято, но все же.

Новый знакомый посмотрел на Кару с искренним любопытством, так что она колебалась всего секунду, прежде чем соврать:

— Не то, чтобы слишком часто, ты прав. Но мне это интересно. Я — ловец. Кстати, мой отец был отличным охотником.

— Я тоже, представляешь! Хотя охотником тоже быть могу, я на самом деле нечасто играю с кем-либо. Но отец говорит, что если меня не возьмут играть за свой факультет, это будет преступлением, и, должен тебе сказать, я с ним согласен. Уже знаешь, на какой факультет попадёшь?

Взгляды блондина и девочки на несколько секунд встретились, и Кара заметила в них проблеск надежды. Даже так?

Рыбка попалась в сети.

— Я хотела бы попасть в Слизерин, — поделилась Кара, наблюдая, как мальчик удовлетворенно хмыкает.

— Я наверняка буду в Слизерине, вся моя семья была там. Представь себе попасть в Пуффендуй, я бы ушёл из школы, а ты?

Скарлетт не может сдержать злобной ухмылки.

— Ну… Этими простаками легко манипулировать, я в этом уверена. Но жить с теми идиотами? Нет уж, спасибо.

Они оба рассмеялись, а потом, наконец, случилось то, чего Кара так долго ждала. Он представился и спросил её имя, вытянув руку для рукопожатия.

— Скарлетт Поттер, или просто Кара, — дружелюбно улыбается она, пожимая его руку.

И… Вот оно!

На несколько секунд лицо Драко Малфоя застывает в изумлении, а его глаза смешно распахиваются, но он быстро берет себя в руки.

— Правда? Ты — Скарлетт Поттер?

Кара лишь рассмеялась и убрала челку, показывая шрам.

— В таком случае, я рад, что встретил тебя. Ты совершенно не та, какую я тебя ожидал увидеть. Хотя, я уверен, ты совершенно не то, чего все ожидали. Хочешь, сделаем покупки вместе?

Удивительно, но тон Драко становится намного дружелюбнее и теплее.

На последний вопрос Скарлетт кивает, а по губам расползается легкая, но опасная улыбка.

Конечно, Драко. Хозяйке же нужно выгуливать своего питомца, верно?

И почему-то Кара была уверена, что краска была именно золотая…

Холодные пальцы нервно стряхивают несуществующую пыль с плотной ткани черных джинсов, а в следующее мгновение торопливо разглаживают складки на футболке с красной надписью «Always alive» .

Ей было страшно.

Кара нервно облизала пересохшие губы и снова внимательно вгляделась в свое отражение. Ничего особенного там не было. У неё не выросли рога, не появился третий глаз. Совершенно ничего. Просто девочка, просто Скарлетт Поттер.

Но она волшебница. И сегодня она едет в волшебную школу. С ума сойти.

А ещё она боялась. Скарлетт мать её Поттер боялась, боялась так, что живот скручивало, что ей самой становилось стыдно.

Ненормально. Это было ненормально, неправильно, мерзко. Она чувствовала себя мышью в клетке. И это было отвратительно, так как она была лисицей. Она была хищником. Ей было нечего бояться. Почти.

Но тогда почему сердце стучало в груди, словно бешеное. Бешеное сердце у бешеной Поттер. Приютские наверняка оценили бы шутку.

Она совершенно не знала, чего ожидать.

У Скарлетт было такое чувство, будто она делала шаг в пропасть. Шагает туда, откуда она больше не сможет вернуться.

Поттер делает глубокий вдох и снова проницательно оглядывает себя с ног до головы. Черные, вчера купленные джинсы плотно облегали худые ноги, сверху на девочке была надета широкая черная футболка с красной надписью, а на хрупкие плечи была накинута новая кожаная куртка. Кара совсем недавно купила себе много новой одежды.

Девочка была достаточно высокой для своего возраста, что, как она узнала, у неё от отца. Но в то же время Поттер имела очень хрупкую фигуру: выпирающие ключицы и противно обтянутые кожей рёбра, тонкие запястья и худые ноги. Пигалица.

Переводит взгляд на лицо и закусывает губу. Всклоченные темно-рыжие волосы, которые были компромиссом между волосами матери и отца, придавали ей очень воинственный вид. В основном она пошла в род Поттер: черты лица у неё были тонкими и аристократическими, хоть она сама и очень напоминала Лили.

Кожа у Скарлетт была очень бледной и выглядела немного болезненной, а всегда горящие каре-зелёные глаза придавали её лицу совсем дикое выражение, а на вид опасный шрам в виде молнии, по мнению Скарлетт, только придавал ей крутости.

Она смотрелась воинственно. И это было именно то, что нужно.

Она была лисицей.

Девочка схватила чемодан и сделала пару шагов в сторону двери. У неё было чувство, что эта жизнь навсегда остается позади неё. Нищета, голод, одиночество, презрение. Скарлетт казалось, что этого больше никогда не случится, оставшись лишь блеклым воспоминанием, иллюзией.

Девочка крепче сжала ручку чемодана и уверенным шагом вышла из комнаты.

Она уж точно не будет скучать.

* * *

С посадкой на поезд у Кары не было никаких проблем. То, что она пришла на полчаса раньше, сыграло ей на руку: возле нужной платформы толпились маги, которых можно было узнать по странной одежде и совам, так что проблем у девочки не возникло.

Справа от неё прошла группа рыжих людей: как поняла девочка, это была мать и сыновья с одной дочерью, но девочка не обратила на них никакого внимания.

Скарлетт наконец-таки оказалась на платформе девять и три четверти. Наконец-то.

Ярко-алый паровоз ожидал возле платформы, заполненной людьми. Табличка наверху гласила: «Хогвартс-экспресс, 11 часов». Кара оглянулась и на месте барьера увидела кованую железную арку с надписью «Платформа девять и три четверти».

Дым от паровоза плыл над головами гудящей толпы, в то время как кошки всевозможных окрасов сновали под ногами людей. Совы раздражённо ухали друг на друга сквозь гул голосов и скрип тяжёлых чемоданов.

Несколько минут Скарлетт даже не осознавала, что стоит на месте, не двигаясь. Глупости. Девочка качает головой и, пробираясь сквозь толпу, подходит ближе к поезду. Не оборачивается. Зачем?

Прощаться ей не с кем. С кем нужно она уже давно попрощалась.

Её окликнули. Странно.

Хмурясь, девочка развернулась, чтобы увидеть Драко Малфоя собственной персоной. Какая честь.

Положив руку ему на плечо, сзади стояла Нарцисса Малфой и её муж Люциус, с которыми она так же познакомилась на Косой аллее, делая вместе покупки.

Миссис Малфой была высокой блондинкой с внимательными голубыми глазами и приятными чертами лица. Уже одетая в мантию, она смотрелась величественно и неприступно.

Муж был ей под стать: мистер Малфой был высоким худощавым мужчиной с длинными платиновыми волосами, струящимися по плечам. Он был одет с большим вкусом, а его серые стальные глаза пронзительно смотрели на Скарлетт.

Тонкие губы изогнулись в скользкой улыбке.

— Мисс Поттер, рад вас видеть, — поприветствовал он, не отрывая от девочки внимательного взгляда.

— Я тоже рада, мистер Малфой, миссис Малфой, Драко, — легко склонила голову Кара, от чего несколько лохматых прядей упали ей на ключицы.

Последний самодовольно улыбнулся.

— Рад, что мы встретились до посадки и мне не пришлось искать тебя по вагонам, — растягивая слова, лениво сказал он, подходя ближе. — Я познакомлю тебя с моими друзьями, они, как и мы, попадут в Слизерин.

— Ты так уверен, Драко? Вдруг у кого-то из них мозгов больше, чем изворотливости? — лукаво улыбнулась Кара, щурясь.

Боже, как она любит играть со своим питомцем.

— Все, Драко, дорогой, иди, ты опоздаешь. Я пришлю вам со Скарлетт на этой неделе сладости. Не забывай писать мне! — напоследок произнесла миссис Малфой и, не удержавшись, поцеловала сына в щеку.

Скарлетт мысленно фыркнула, не обращая на странный укол в сердце. Лишь глупые нежности. Они делают слабым, а она не слабая.

Почему-то это звучало лишь как отговорка.

Малфой схватил Скарлетт за рукав и, начиная болтать, потянул её искать нужное купе. Девочка слушала лишь в пол-уха, изредка кивая и переспрашивая. Малфой в основном рассказывал о том, как сумел уговорить отца пронести в школу метлу.

— Представляешь, я… — начал было говорить самодовольный Малфой, как дверь очередного купе отъехала в сторону и они, наконец, нашли нужную им компанию.

Напротив друг друга сидели две девочки и два мальчика. Первая девочка имела красивые черные волосы, обрезанные под каре, и, хотя её можно было называть милой, её лицо немного напоминало мопса. Она держала в руках журнал и показывала пальцем на какую-то картинку девочке с распущенными пшеничными волосами и водянистыми глазами.

— Драко! — воскликнула радостная девочка с каре.

— Привет, Панси. Здравствуйте, ребята, — важно кивнул Малфой и плюхнулся рядом с двумя мальчиками.

Скарлетт окинула внимательным взглядом присутствующих и села возле девочек, напротив парня с взъерошенными черными волосами.

— Вы представить не можете, с кем я познакомился! — хвастливо сказал Драко, нетерпеливо сверкая глазами. — Знакомьтесь, Скарлетт Поттер!

Кара мысленно закатила глаза от всей этой помпезности. Вскоре ей пришлось пройти уже привычную процедуру: сказать «Да, та самая Скарлетт Поттер », показать шрам из-под челки и, мило улыбнувшись, сказать, что не собирается говорить о своем прошлом.

Девочку с каре звали Панси Паркинсон, а блондинку — Дафна Гринграсс. Сама Скарлетт сидела напротив Теодора Нотта, а смуглого мальчика с каштановыми волосами звали Блейз Забини.

Поттер уже успела за лето узнать основные чистокровные фамилии, поэтому поняла, что полукровок в купе нет. Кроме неё.

В груди снова заклокотало раздражение. Кем бы она ни была, она все равно остается полукровкой, на ступень ниже чистокровных волшебников. И всё благодаря крови её мамочки.

Спасибо, мамуля. Как же я тебя ненавижу. Как же я ненавижу грязнокровок.

— Ты правда собираешься поступать на Слизерин? — живо поинтересовалась Дафна, заправляя локон за ухо. — Ты знаешь, что твои родители были гриффиндорцами?

Она знала. И эти бравые гриффиндорцы погибли, когда им было по двадцать один. Она не хочет себе того же, нет, спасибо.

Поттер мило улыбнулась.

— Именно поэтому я хочу в Слизерин ещё больше, — вкрадчиво произнесла она, приподнимая уголок губ. — На Гриффиндоре слишком много всякого сброда.

Дафна и Панси засмеялись. Малфой ухмыльнулся. Тео и Блейз закатили глаза.

— Представляете, я смог протащить в школу Нимбус! Вернее, мы со Скарлетт смогли. Отец сначала был против, но, как только узнал, что Кара тоже собирается пронести, согласился. Он уменьшил метлу и положил мне её в карман мантии. Сказал, надо произнести кодовое слово, чтобы она поменяла размер.

В итоге, Кару втянули в обсуждение квиддича и Нимбуса-2000, а во время этого Панси и Дафна лишь фыркали и рассматривали модный журнал.

Все уже были очарованы Скарлетт, и она знала об этом. Нужно было лишь надеть нужную маску, показать нужные эмоции, и она была среди них. И она уже была своей.

Они хотели казаться взрослыми. Они полностью подражали взрослым. Они придерживались шаблонов. Границ. Реальности. Это раздражало.

Иногда Каре хотелось со всей силы тряхнуть их. Или причинить боль. Заставить кричать, вопить, надрывая горло. Корчиться в агонии. Только бы добавить краски. Это был бы красный.

Похоже, она была не в себе. Уже давно. Бешеная Поттер. Она была ненормальной.

Ничего не изменилось, сильные всё так же травят слабых. Изменилось окружение, Кара больше не будет странной Поттер, не будет нейтральной Поттер, не будет Поттер-с-которой-лучше-нахер-не-связываться. Это осталось в прошлом. Она сама только что выбрала сторону сильных, сторону хищников.

А все потому, что она — лисица. Она — рыжая.

Пока они всё разговаривали о всякой чуши, поезд выехал из Лондона, и теперь вид окна выходил на поля и луга.

Кара уже давно не учавствовала в разговоре, с головой нырнув в новую книгу по боевой магии.

«Введение в боевые искусства: магия без цвета и предрассудков» написанная Войцехом Вишневским, поляком с огромным боевым опытом, была просто бесценной. Она начиналась с самых азов, рассказывая небольшие секреты, о которых мало кто знал, но делавшие бой очень удобным. Так, Войцех советовал с малых лет изучать фехтование, как делал он сам. Вишневский говорил, что опыт, набранный во время таких тренировок, очень помогал ему во время битв.

Кара прислушалась к Войцеху на счет кобуры для палочки, тот написал, что это сэкономит время. Буквально вчера Кара дочитала первую главу, где описывались тонны теории, различия заклинаний и проклятий, важные нюансы и секреты. И сейчас Поттер открыла вторую главу, где начали описываться первые заклинания.

«Petrificus Totalus — заклинание полной парализации тела. Руки прижимаются к бокам, ноги слепляются вместе, человек обычно не удерживается на ногах и падает навзничь.

Это парализующее заклятие, не наносящее никакого прямого вреда. Однако в некоторых ситуациях лишение человека возможности двигаться, и тем самым оказать себе помощь или избежать (увернуться) от удара, может повлечь весьма ощутимые последствия. Заклятье можно отменить простым контрзаклинанием Фините Инкантатем (см. стр. 157)

Относится к светлым заклинаниям, изучаемых на первых курсах в разных магических школах».

Дальше на странице было несколько колдографий и рисунков: нужное движение палочкой, колдография самого Вишневского, исполняющего это заклинание, несколько примеров исполнения заклинаний разными волшебниками и колдографии людей под этим заклинанием.

Поттер незаметно для всех достала палочку и попробовала исполнить движение палочкой, пока без слов. Автор советовал тренироваться все свободное время, чтобы разрабатывать мышечную память. Так бой будет похож на заранее приготовленный танец, когда ты исполняешь заученные движения не задумываясь. Это дает дополнительное время во время боя, что очень часто играет немало важную роль.

Но, видимо, фортуна сегодня к Каре была настроена не слишком радушно, так как её вытащенную палочку все же заметили.

— Ты уверена, что не хочешь на Когтевран? — насмешливо спросила Дафна, привлекая к себе внимание. — Я думаю, ты бы сошлась с когтевранцами.

Скарлетт безразлично пожала плечами.

— Им нужны знания ради самих знаний, а моя жажда знания продиктована амбициозностью, —философски пробормотала девочка, возвращаясь к отработке движений палочкой.

Едва Кара подняла свою палочку, как дверь купе неожиданно отъехала в сторону. К ним зашла какая-то девочка. На ней уже была новая школьная мантия, видно ей не терпелось одеться в форму.

С неприятным удивлением девочка узнала в вошедшей Грейнджер. Грейнджер, которая её толкнула. Грейнджер, брат которой смеялся над ней. Грейнджер, которая грязнокровка.

— Никто не видел жабу? Невилл её потерял, — спросила она. У неё был начальственный голос, пышные каштановые волосы и довольно большие передние зубы. Это точно была Грейнджер.

— Нет, не видели, — отстраненно ответил Тео, выжидающе смотря не неё, — Что-то ещё?

— Ты не постучала, кстати. Вдруг мы тут одевались? — хмуро отметила Дафна, поправляя волосы.

Но Грейнджер уже не слушала, все её внимание было обращено на палочку в руке Скарлетт.

— О, вы колдуете? Ну, давайте-ка поглядим.

Не спрашивая разрешения, Грейнджер села, а температура в комнате, казалось, упала на несколько градусов.

Боже, как она раздражала Поттер. Такая правильная, послушная, такая я-мисс-самая-умная-магла-но-волшебница. Она же едет в Хогвартс. Она волшебница. Хорошая, умненькая волшебница, которая хочет быть лучшей на курсе. Милая послушная грязнокровочка. Такая серая. Было бы неплохо добавить немного краски.

Идея пришла в голову Каре так неожиданно, что девочка не смогла сдержать улыбку, как у чеширского кота. Вот оно. Бинго.

Скарлетт кинула короткий взгляд на страницу книги, а вернее на рисунок движения палочкой.

Какая ты грубая, Кара. У тебя совершенно нет манер.

Главное не облажаться.

Рука выводит движение. Скарлетт резко направляет палочку на девочку и выпаливает:

— Петрификус Тоталус!

И, конечно же, Грейнджер не успевает уклониться. Красный луч попадает прямо в цель. Отлично.

Поттер с интересом следит за грязнокровкой, сравнивая её состояние с написанным в книге. И, действительно, Войцех был прав, руки девочки прижались к бокам, а ноги слепились вместе. Всё-таки не зря Кара купила эту книжку. Девочка привычно кусает губу и быстро листает страницы, пытаясь найти сто пятьдесят седьмую, где было написано контрзаклинание.

Она лишь мельком заметила, как захохотали ребята в купе. Конечно, ведь с питомцами надо играть.

— Ага, нашла! — радостно воскликнула девочка, начиная читать вслух. — Фините Инкантатем — распространённое массовое контрзаклинание. Отменяет эффекты многих других заклинаний на некоторой площади. Достаточно простое в использовании, учится в Дурмстранге, Шармбатоне и Ильвермони на первом курсе. Дальше комментарий автора.

Скарлетт внимательно смотрит на рисунок движения палочкой и быстро просматривает другие колдографии с незнакомыми людьми и самим автором.

— Фините Инкантатем, — произнесла девочка, словно пробуя заклинание на вкус, — Фините Инкантатем!

Второй раз Поттер произносит слова четко, с палочкой, направляя ту на гостью.

Уже через несколько секунд, когда Грейнжер смогла пошевелиться, та вскочила и прожгла их яростным взглядом.

— Что вы делаете? Вы напали на ученицу!

— Что нам с ней делать? — хмуро спросил Блейз, который не видел в происходящем ничего смешного.

В разговор вмешался Тео. Он заглянул в книгу, посмотрев на главу с Петрификусом тоталусом, и через несколько секунд Грейнджер снова была обездвижена.

— Я знаю одно заклинание, мне отец рассказывал о нем. Оно достаточно известно, попробуй найти в книге. Фидуцио — заклинание доверия. Заклинание считается светлым, так как вызывает лишь легкую эйфорию. Отец рассказывал, что во времена пожирателей, когда у кого-то не было второй палочки, люди, служащие в министерстве, не могли использовать Империус. Тогда они брали светлое заклинание Фидуцио, не вызывающее подозрений и направляли его на людей. Оно вызывало полное доверие, чем-то похожее на Амортенцию, а потом заставляли делать что-либо. Или, например, если это был какой-то чиновник, убеждали, что нужно принять какой-то законопроект, а те думали, что это они решили. Его прелесть в том, что жертва не помнит о самом заклинании, а о лишь безоговорочном доверии. Она может, конечно, догадаться, но это вряд ли.

Все с небольшим шоком смотрели на мальчика, который даже смутился от такого пристального внимания к его персоне.

— Что? Я всего лишь расспрашивал отца о прошлой войне, вы же знаете он… — Тео замолчал на мгновенье, а на его лице появился страх. — Он, как работник министерства, принимал в ней участие.

Было видно, что это не то, что хотел сказать Нотт, но переспросить никто не решился.

А Кара тем временем посмотрела содержание и сейчас листала главу книги с заклинаниями этого типа.

— Да, действительно есть. Фидуцио — безоговорочное доверие жертвы, похоже на смесь Империуса и зелья Амортенции, но достаточно отличается от обоих. Так, это нам не нужно... В Шармбатоне изучается на первом курсе, в Дурмстранге на втором, так как оно не считается ни боевым, ни темным. Ага, нашла, смотри.

Скарлетт отдала книгу мальчику, который внимательно посмотрел на картинку. Движение было достаточно замысловатым, но при должном усердии должно получиться.

Тео пробовал третий раз, когда инициативу перехватила Панси. Она тоже изъявила желание попробовать.

В конце концов, со второй попытки заклинание наложила Дафна, убедив бедную Грейнджер, что ничего не случилось, а она всего лишь спрашивала про потерянную жабу Невилла.

Всё следующее время до того, как поезд остановился на станции Хогсмид, дети провели, обсуждая произошедшее, вспоминая смешные моменты и делясь заклинаниями, изученными с родителями. В случае Поттер, выученными самостоятельно.

* * *

Скарлетт Поттер никогда не была особо эмоциональной, поэтому всегда с гордостью могла говорить, что всегда держит себя в руках.

Но, сидя в лодке вместе с Драко, Панси и Дафной, она не смогла сдержать восхищенного вздоха, когда впервые увидела величественный Хогвартс.

И хотя Поттер никогда бы не призналась в этом даже самой себе, она впервые за всю свою жизнь почувствовала, будто попала обратно домой.

Она бы никогда не призналась, что в груди стало так тепло, слишком тепло, слишком приятно, когда она вошла в этот огромный старинный замок с красивым убранством.

Она бы никогда не призналась, что тихо вскрикнула от неожиданности, как и все, когда пришли призраки.

И Скарлетт точно никогда бы не призналась, что на несколько секунд застыла от невероятного великолепия Большого зала.

Всё время, прошедшее от высадки на станции в Хогсмиде до самого Хогвартса прошло как в тумане, и только стоя в Большом зале под во всех смыслах волшебным звездным небом, она осознала, что в Хогвартсе.

С ума сойти.

Кара смотрела на весёлых учеников, обнимавших друг друга после долгого лета, на столы, на прекрасный потолок, на сотни летающих свечей и понимала, что Хогвартс уже проник в её сердце, в самую душу попал. И она никогда не даст его разрушить. Никогда.

Девочка не заметила, как на глазах появились едва заметные слёзы.

Поттер невольно посмотрела на преподавательский стол и вздрогнула, встретившись с черными бездонными глазами.

Они смотрели на Скарлетт с глубокой болью и нежностью. Глаза смотрели на неё, словно она была самым дорогим человеком на всем белом свете.

Но через мгновенье этот взгляд пропал, и она отвела глаза от странного профессора с крючковатым носом и сальными черными волосами. Во время распределения тот больше не смотрел в её сторону.

Он задыхался. Он чувствовал, как крепкие каменные стены рушатся от этих каре-зелёных глаз. Нет, нет, нет. Он чувствовал, как в который раз умирал. И почему-то сегодня было больнее всего.

Чуть подрагивающие пальцы с силой вцепились в край стола, словно сдерживая на цепи всех демонов, которые метались внутри. Он буквально слышал, как они терзали его, рвали своими когтями его плоть и превращали внутренности в кровавое месиво.

Северус Снейп определённо был мазохистом. Мужчина сам чувствовал себя мазохистом, когда смотрел, не отрываясь, на Скарлетт Поттер, в то же время чувствуя, как умирает всё то, что он так долго возводил. Стены, маски. Этого всего просто нет.

Он всё смотрел на Скарлетт чертову Поттер. Девочку-которая-выжила. На дочь Джеймса Поттера. И Лили. Его Лили.

НельзяНельзяНельзя. Прекрати.

Он должен ненавидеть эту девчонку. Ненавидеть всем сердцем отпрыска Поттера. Но он не мог, Мерлин, не мог.

Он пытался убедить себя, что это ничего не значит. Снейп пытался убедить себя, что ему все равно. Северусу Снейпу нет никакого дела до Скарлетт Поттер.

Тогда почему же ты смотришь на неё? Почему ты чувствуешь боль? Почему ты задыхаешься, Северус?

Девчонка была слишком похожа на Лили. Слишком сильно. Слишком больно. Слишком.

Она наверняка будет гриффиндоркой, как родители, как Лили. Мужчина кидает ещё один взгляд в сторону Поттер и застывает, буквально.

Драко Малфой. Его крестник. Его почти сын. И Поттер.

Однозначный слизеринец и рыжая почти-гриффиндорка.

У судьбы есть чувство юмора. И в тот момент Снейп почему-то с кристальной ясностью осознал, что не даст истории повториться. Только не в этот раз.

Снейп прищурился и окинул взглядом компанию крестника. Паркинсон, Забини, младший Нотт, Гринграсс и Поттер. Все, ну почти, были чистокровными. Почему он не удивлен?

Зельевар не слишком следил за Распределением, предпочитая наблюдать за компанией крестника и Поттер, и лишь мельком отмечая у себя в голове фамилии своих новых змеек: Крэбба, Гойла и Булстроуд.

Когда вызвали Малфоя, Снейп почти не волновался. У паршивца было столько спеси, что стерпеть её мог только Слизерин. И он оказался прав, ведь как только Шляпа коснулась светловолосой макушки, вердикт «Слизерин» тут же прозвучал в зале. Никто не был удивлен.

Довольный собой, Малфой соскочил со стула, и Северус успел заметить, как тот подмигнул Поттер, а та, в свою очередь, показала ему большой палец.

— С-с-северус, к-как ду-ум-маете, куда п-п-попадет П-п-пот-т-тер? — зельевар услышал заинтригованный голос Квиррела у себя возле уха.

— Гриффиндор, очевидно, — холодно ответил Снейп, окидывая профессора Защиты уничтожающим взглядом.

На секунду Северусу показалось, что в глазах Квиррела проскользнул красный отблеск, но он быстро отогнал от себя эти мысли, ведь наверняка это было пламя свечи.

— Мне кажется, вы не правы, Северус, — вкрадчиво прошептал Квиринус так, чтобы никто его не услышал. — Я п-п-пред-п-полагаю, что д-девчонка п-п-попадет к вам, С-с-северус.

Он сказал последнее предложение чуть громче, но Снейп не обратил на него никакого внимания. Дочь Поттера, дочь Лили не может поступить на Слизерин.

Для Распределения оставалось все меньше людей. Нотт, Паркинсон, ещё одни его новые змейки, и наконец…

— Поттер, Скарлетт.

Девочка с гордо поднятой головой вышла из строя, медленно и чинно шагая к шляпе. Высокомерия у неё было столько же, сколько и у Малфоя. Вероятно, кровь Поттера взыграла.

Едва только Кара вышла из строя, начался шёпот, словно повсюду в зале вспыхнули маленькие шипящие огоньки:

— Она сказала Поттер?..

— Та самая Скарлетт Поттер?..

Услышав удивлённый шепот в спину, Поттер высоко задрала нос и надела шляпу, словно та была, по меньшей мере, короной.

Снейп не обратил никакого внимания на хмыканье Квиррела, словно тот видел очень забавное шоу, ведь всё его внимание было приковано к рыжей девочке по фамилии Поттер.

Он думал, что её распределять будут долго.

Боги, как он ошибся.

— Слизерин! — громогласно прозвучало в Большом зале, и воцарилась тишина. Оглушающая.

На этот раз никто не хлопал. Вообще.

Северус Снейп шумно втянул воздух, прожигая девочку неверующим взглядом. Этого.Не.Может.Быть.

Дамблдор опомнился первым, в зале послышались его одинокие хлопки, к которым быстро присоединились ученики факультета Слизерин.

В следующее мгновение в Большом зале словно включили звук. Слизеринцев распирало от гордости за свой факультет, ведь Поттер выбрала правильную компанию.

Снейп со злостью отметил, как старшекурсник Маркус Флинт показывал близнецам Уизли средний палец, а Грэхем Монтегю и Адриан Пьюси весело свистели и махали девочке руками, одновременно показывая неприличные жесты руками в сторону стола Гриффиндора. Их поведение в тот момент было совсем не аристократическим, но это никого сильно не волновало. Вечером их все равно ожидала лекция о правильном поведении.

Кара встала со стула, оставив там Шляпу, и уверенным шагом пошагала в сторону стола своего факультета.

Снейп, не обращая внимания на распределение остальных, незаметно наблюдал за взаимодействием Поттер с однокурсниками. Вот девчонка улыбается и пожимает руку новым знакомым, отвечает на вопросы. Она была довольна.

— Похоже, вы были правы, Квиррел, — тихо замечает Северус, с прищуром оглядывая новую подопечную. — Девочка — настоящая слизеринка, это видно уже сейчас.

Губы Квиринуса растягиваются в нервной улыбке.

— Год обещает быть интересным, не так ли, Северус? — тихо спросил профессор Защиты, а в его глазах снова промелькнул алый проблеск.

— Определённо, — выдыхает зельевар, резко переводя взгляд на Дамблдора. Тот сидел, словно ничего не случилось, и хлопал остальным ученикам.

Снейп даже не заметил, что последнее предложение Квиррел сказал без заиканий.

Многим позже профессор зельеварения сидел в кабинете Альбуса Дамблдора, как всегда полного непонятных приборов. Портреты предыдущих директоров всё так же внимательно прислушивались к разговору между двумя магами.

— Что вы собираетесь делать с девчонкой, Альбус? — напряженно спросил Снейп, не глядя на директора. — Она попала на Слизерин, вы этого не ожидали.

Дамблдор непонимающе посмотрел на собеседника.

— А что, по-твоему, я должен делать? — безразличным голосом поинтересовался старик, краем глаза наблюдая за напрягшимся зельеваром. — Запомни, Северус, факультет ничего не значит. Из Гриффиндора выходят предатели, из Когтеврана выходят глупцы, из Пуффендуя выходят ленивые, и из Слизерина вышел самый отважный человек, которого я когда-либо знал.

Говоря последнее предложение, глаза директора пронзительно посмотрели на Северуса. Снейпу на несколько мгновений показалось, что Дамблдор видит всю его душу, всё его прошлое, но это ощущение быстро пропало. Глупости.

— Мы слишком ослеплены клеймами, которые ставят на нас факультеты, Северус. Мы не можем поверить, что на Гриффиндоре есть темный маг, а на Слизерине человек, готовый спасти маглорожденного. Предрассудки ослепляют нас.

Воцарилась тишина, было слышно лишь дыхание двух людей.

— Я вижу, что девочка ранена, Северус.

Мужчина непонимающе посмотрел на директора, изогнув бровь.

— Её душа, она ранена. Как и у Тома, когда он впервые пришел в Хогвартс. Я не обратил на это внимание тогда — это была моя ошибка. В этот раз мы не должны разрешить истории повториться. Добейтесь её доверия, Северус. Скарлетт Поттер должна быть на стороне света, чего бы нам это не стоило.

Снейп не ответил.

— Не путайте девочку с её матерью, Северус. Это может стать вашей роковой ошибкой. Вы должны увидеть её душу, тогда-то вы и увидите, как Скарлетт отличается от её матери. Вы же ещё помните её мать, Лили, да?

Зельевар шумно вздохнул и сжал кулаки.

— Прекратите! — сорвалось с языка Снейпа. — Девочка не её мать, и я вижу это.

Дамблдор покачал головой и устало вздохнул. Старик устало потер виски, и теперь он выглядел так, словно все проблемы мира были на его плечах.

— Вы обязательно обожжётесь, Северус, как бы я вас не предупреждал. Мне осталось лишь просить, чтобы вы не были слепы. И приглядите за Квиррелом, ладно?

* * *

На следующий день после распределения Скарлетт Поттер гордо завтракала за Слизеринским столом в окружении своих новых друзей, питомцев: Драко Малфоем, Тео Ноттом, Блейзом Забини, Панси Паркинсон и Дафной Гринграсс.

Поттер прекрасно видела, какими гордыми они были, что сидели вместе со Скарлетт Поттер. Она видела, что как только она рассмеется от высокомерной шутки Драко, тот сразу же гордо задирал нос.

— Кстати, Панси, где ты купила этот кулон? Я бы хотела заказать себе такой же, он просто невероятный, — небрежно замечает Поттер и мысленно скалится, как только видит сияющую Паркинсон.

Её питомцам так легко угодить.

— Мамина родня подарила, они купили его в Швейцарии, знаешь, — щебечет девушка, снисходительно глядя на остальных. — Он достаточно дорогой, но это не слишком их взволновало. Не думаю, что мы сможем найти такой второй.

Скарлетт прекрасно это знает. Скарлетт прекрасно знает, что ей бы не купили такой же, даже если бы он стоил всего несколько кнатов.

Ведь её питомцу нравится думать, что у неё есть что-то, чего нет у Хозяйки. Питомец думает, что он лучше. Пусть питомец продолжает так думать.

И снова это. Шёпот. Скарлетт едва слышно шипит, стиснув зубы, а маска на несколько мгновений спадает с лица.

И хотя в глубине души Поттер любила чужое внимание, непрекращающейся шепот за спиной начинали её раздражать. Очень раздражать.

Но больше всего её раздражало, когда на неё показывали пальцем. Словно на животное, словно на причудливую зверушку. Раздражает. Раздражает до чёртиков, до звериного бешенства.

Хватит. Прекратите, не надо. СтопСтопСтоп.

Иногда, в моменты особой раздражительности, она чувствовала краску, она буквально видела этот салатовый цвет. Ведь это определённо был салатовый.

Кара медленно выдохнула, сжав в пальцах свое расписание, которое несколько минут назад ей оставила Джемма Фарли, их староста.

Первым уроком была трансфигурация, которую, как она узнала, вела та самая Минерва Макгонагалл, что приходила к ней в приют.

Девочка не могла объяснить, но женщина вызывала в девочке неприязнь. Большую неприязнь. И хотя Поттер понимала, что сама виновата в том, что не смогла удержать перед Макгонагалл маску, это лишь усиливало её раздражение.

Неожиданно кто-то аккуратно взял её за руку, от чего девочка дернулась и резко посмотрела на наглеца. Ведь никто не смеет её трогать. Питомцы должны знать своё место.

— Ты в норме, Кара? — тихо спросила Дафна, с беспокойством смотря на неё. Увидев недовольство Поттер, девочка быстро убрала руку и виновато смотрела на подругу.

— Всё хорошо, Дафна, — ровным голосом ответила Поттер, нацепив на губы мягкую улыбку. — Спасибо за беспокойство, просто у нас первый урок с Гриффиндорцами. Не знаю, что с ними делать.

Под конец девочка ухмыльнулась, а Гринграсс понимающе кивнула.

— Это да, уверена, Драко будет ворчать целый день.

За уроками, домашними заданиями и новыми знакомствами пролетела первая неделя в Хогвартсе. Как и обещали, старосты всё время сопровождали их к нужным кабинетам, хоть Скарлетт почти выучила дорогу во все нужные, по её мнению, места.

На самом деле неделя показалась ей довольно легкой, даже если не сказать скучной. И хотя остальные слизеринцы ворчали о том, что это всё слишком сложно и столько домашнего задания задавать нельзя, у Кары на этот счет было свое мнение.

Все предметы были очень увлекательны, даже история Магии, которую вёл призрак. Поттер искренне сомневалась, что хоть кто-то записывал лекцию, кроме, конечно же, Грейнджер.

Лично Кара была очень благодарна своей сообразительности и смекалке, так как заранее купила на Косой аллее самопишущее перо, которое использовали журналисты во время интервью. Конечно, это было немного запрещено, но Биннс даже ничего не заметил, так зачем переживать?

Поттер помнит, как изумлена, как ошарашена была Грейнджер, узнав об этом. Кара искренне наслаждалась возмущенным видом Грейнджер, наслаждалась, как она открывала и закрывала рот, не в силах ничего сказать.

Смешки слизеринцев. Унизительные замечания Драко. Издевательская ухмылка Кары.

— Это нечестно! — в который раз выкрикивала Грейнджер, стискивая в ладони пергамент с записями. — Я всё расскажу профессору Макгонагалл и твоему декану!

— Ну-ну, давай, иди. Посмотрим, что ты им расскажешь, — насмешливо протянула Кара, поправляя волосы. Ей хотелось напомнить грязнокровке о случае в купе, но… Нельзя. Нельзя.

На следующий день её вызвали к Макгонагалл, которая, кстати, тоже невзлюбила девочку с самого первого урока. Ей говорили, что это запрещено, что она должна отдать ей перо и прекратить использовать его на уроках. Когда профессор хотела снять балы, в кабинет неспешно вошел Северус Снейп, её декан.

Северус Снейп. Он был одним из самых загадочных личностей в этой школе, ведь девочка никак не могла подобрать нужную маску для общения с ним. Иногда, Кара замечала, он смотрел на неё со странной болью в глазах, а иногда, в некоторые моменты, со жгучей, яростной ненавистью. Она не понимала.

Скарлетт Поттер никак не могла понять, какие демоны терзают Северуса Снейпа.

 — То, что моя студентка оказалась намного смекалистее, чем ваша, не значит, что нужно свирепствовать, Минерва, — холодно сказал мужчина. — Я никогда не видел запрета на самопишущие перья, а уж я хорошо знаю правила. Есть только на перья, исправляющие ошибки, и на те, которые сами пишут ответы, но только на экзаменах. Поэтому прошу заметить, что мисс Поттер ничего не нарушала, а лишь показала свою сообразительность. За это, я считаю, можно начислить Слизерину пять очков. К тому же, Минерва, вы сами знаете, как читает лекцию Биннс, я уже давно говорю о его некомпетентности.

Таким образом, профессор Снейп спас её от МакКошки, так прозвали её ученики, но после этого лишь сказал отправляться на урок, и, не посмотрев в её сторону, быстрым шагом ушел прочь.

Кара даже и не знала, что чувствовать в отношении этого человека. Жаль, она даже не догадывалась, что профессор чувствовал то же самое.

После этого случая отношение декана Гриффиндора к Скарлетт очень ухудшилось, поэтому на уроке с неё сдирали три шкуры. К несчастью женщины, Кара всегда была идеально подготовлена: материал был выучен не только из учебника, но и из дополнительных книг, поэтому ответы были развернутыми и точными, а практические занятия удавались девочке без малейшего усилия.

Филиус Флитфик, учитель чар, в отличие от Макгонагалл, очень хвалил Скарлетт, так как она всегда была готова к уроку и идеально исполняла все его задания.

А вот Гербология, как и профессор Стебль, не вызывали у Поттер хороших чувств. Даже не смотря на то, что домашние задания она выполняла почти идеально (её обходил Невилл Лонгботтом, но Панси и Дафна говорили, что лишь на гербологию этот идиот и способен), с практическими занятиями были проблемы. Какую бы закалку не дал ей приют, она все ещё оставалась девочкой, так что она не желала пачкать руки в грязи.

Решение проблемы нашлось, когда ей в пару напросился Драко Малфой.

Драко Малфой. Её любимый питомец.

Скарлетт мысленно оскалилась, с энтузиазмом начиная игру.

На самом деле это было намного проще, чем она ожидала. Поттер пришлось лишь немного повозится в земле, нахмурится и, наконец, посмотреть на Драко своим самым расстроенным и умоляющим взглядом:

— Драко, — расстроено выдохнула Кара, поправляя выбившуюся из косы прядь волос. — Я совершенно ничего не понимаю. Эта женщина что, не может объяснять понятнее?! Ты… Ты не мог бы мне помочь? Просто, мне кажется, ты все понимаешь, раз уж у тебя так хорошо получается…

Этого было достаточно. Ведь её питомец любит лесть, правда? Питомцу нужно почувствовать себя нужным. С питомцем нужно немного повозиться.

— Здесь нет ничего сложного, Кара, — снисходительно ответил Малфой, принимаясь за её растение. — Но я с тобой согласен, профессор Стебль объясняет ужасно. Мой отец давно говорил, что в Хогвартсе стало преподавать всякое отребье.

И всё. Скарлетт лишь кивала, на всякий случай улыбаясь и несколько раз касаясь его руки.

Одним из самых ожидаемых уроков у Кары стала Защита от Темных Искусств. Почти все первокурсники, да и слизеринцы, ожидали уроков Квиррела с нетерпением.

Поттер знала, что с самого начала они не будут изучать какие-то сложные заклинания, но все же! Ведь учить Защиту от темных искусств, да и вообще боевые заклинания, с учителем намного интереснее и продуктивнее.

Продуктивнее.

Больше красок. Больше эмоций. Больше.

Когда в среду наступило время занятий, девочка чуть ли не бегом кинулась в класс. Единственное, что её сдерживало, было тем, что подумают о ней остальные. Нет, нельзя допустить, чтобы её сравнили с заучкой Грейнджер, которая тоже чуть ли не бежала в класс. Ни в коем случае.

Первым, что заметила Скарлетт, было то, что кабинет профессора пропах чесноком. Но все её мысли исчезли, когда мужчина в тюрбане зашел в класс, а его магия, словно шлейф, тянулась за ним. Вау…

Вау…

Глаза девочки расширились, она не понимала, что происходит. Вцепившись руками в стол, Поттер вдохнула воздух, который был словно наполнен чем-то. Наполнен… Магией?

Именно.

Его магия была темной. Опасной. Подчиняющей. Убивающей. И это было всё, на что Кара способна была думать.

Её мысли словно были застелены пеленой тумана, и как бы она ни пыталась, не появлялось ни одной нормальной.

Девочка замерла, уставившись на профессора. Странно было то, что он так же сам замер и уставился на неё в ответ. Поттер не заметила, что его глаза стали красными, не заметила, что многие стали коситься на них. Это заметил профессор.

Его глаза вновь стали карими, а магия просто исчезла, будто и не было этой темной, густой, словно патока…

«Урок, сосредоточься, Скарлетт Лили Поттер!» — рявкнула сама себе девочка и поспешила законспектировать первые слова профессора.

Чем больше проходило времени урока, тем более профессор интриговал Кару. Квиррел был идиотом. Нет, он хотел таким казаться, ведь мужчина определённо не мог быть таким простофилей. Такая невероятная магия не может быть у такого тупицы!

Это наверняка лишь маска, чтобы отвлечь от себя внимание, быть вне подозрений. Но вот вне подозрений чего? Связано ли это как-то с тем запретным коридором?

Это бы многое объяснило, правда теперь стоит больше узнать, что находится в запретном коридоре.

Скарлетт сама не заметила, как начала выводить пером какие-то разные символы. Ей было все равно, все равно на урок, на пергамент, который она, очевидно, тратила зря.

Что находится в запретном коридоре? Как это можно использовать? Будет ли это полезно?

Любопытство. Оно жгло её изнутри, не давало сосредоточиться на лекции.

— Мисс Поттер, — прозвучал тихий голос возле её уха. — Вы сегодня плохо выспались? Не советую с-спать н-на моем-м ур-рок-ке.

Девочка встрепенулась, замечая, что Квиррел начал запинаться только под конец предложения.

Девочка вновь посмотрела профессору в (Карие? Алые?) глаза и поняла, что он специально. Он специально показал, что не заикается. Он специально показал свою маску.

Означает ли это, что теперь её черёд приоткрыть маску?

«Нельзя так интриговать учеников, профессор Квиррел»,  — неожиданно азартно подумала Кара, все ещё смотря ему в глаза.

Вдруг по губам волшебника расползлась змеиная усмешка, а глаза, теперь ярко-алые, словно рубины, пронизывающе смотрели на неё.

— Я интригую вас, мисс Поттер? — Квиррел (а Квиррел ли?) спросил это так тихо, что услышать это могла только Скарлетт.

Глаза Поттер распахнулись, и она впилась ногтями в ладони. Это…

Её мысли. Это.были.её.чертовы.мысли. Как?!

Её с головой захлестнула паника. Волшебники могут читать мысли? Оказывается, да. Это могут все волшебники? Как это происходит? Как это называется? С этим можно бороться?

Кара сидела и всё смотрела на волшебника, не в силах пошевелится. А усмешка всё не сходила с лица этого волшебника.

— Это называется Легилименция. Книги можно найти в библиотеке в секции Ментальной магии. Но осторожнее, мисс Поттер, не советую вам говорить об этом.

Не дожидаясь ответа, Квиррел встал и направился в сторону своего стола.

— Зак-к-конспект-т-тируйте п-п-первую г-г-глав-ву, мисс Потт-тер.

Скарлетт послушно открыла учебник и начала бездумно переписывать главу, пока её мысли были переполнены вещами, совершенно не касающимися урока.

Легилименция. Ментальные науки. Она помнит, в книге Войцеха об этом что-то упоминалось. Что-то вроде…

Скарлетт напрягла память, пытаясь вспомнить предложение.

Фините Инкантатем можно прекратить действием нескольких простых ментальных заклинаний, но это никаким образом не относится к Легилименции и Окклюменции. Они являются своего рода исключением.

Выходя из класса, Кара мысленно сделал заметку поискать в библиотеке книги о ментальных науках и не забыть расспросить о них друзей.

Пятница была одним из самых долгожданных дней у слизеринцев, ведь именно в тот день у первокурсников Гриффиндора и Слизерина впервые были Зелья, которые вёл Северус Снейп, декан их факультета.

— Снейп всегда прикрывает Слизеринцев и опускает другие факультеты. Нам на его уроке можно знатно повеселиться. Вы, главное, не привлекайте внимание и делайте домашнее задание, — рассказывал компании первокурсников Хиггс.

Вскоре Зелья стали одними из самых долгожданных уроков у слизеринцев, поэтому в пятницу все очень быстро отправились в подземелья.

Обстановка там была мрачная и неприступная, что очень понравилось Скарлетт. В одном из подземелий, где и проходил урок, было достаточно холодно, а на полочках были расставлены склянки с плавающими в них заспиртованными животными.

Профессор вошёл в класс неожиданно, его чёрная мантия развевалась позади него, а сам его вид был устрашающим.

Первым делом Снейп устроил перекличку, как и Флитвик, но вот реакция на имя Скарлетт была меньше. Он всего лишь кинул странный взгляд на девочку и молча продолжил.

За перекличкой последовала речь.

— Вы здесь для того, чтобы изучить точную науку и тонкое искусство приготовления зелий, — начал он. Мужчина говорил почти шёпотом, но все отчетливо слышали каждое его слово. Как и профессор МакГонагалл, Снейп обладал даром без малейших усилий сохранять в классе тишину.

— Поскольку на моих занятиях не будет этих глупых размахиваний палочкой, то многие из вас могут усомниться в том, что это вообще магия. Я не ожидаю, что вы будете в состоянии оценить красоту медленно кипящего котла с его мерцающими парами, изысканную силу жидкостей, которые пробираются по венам человека, околдовывая его разум, порабощая чувства… Я могу научить вас, как разлить по сосудам известность, приготовить славу и даже заткнуть пробкой смерть — если вы, конечно же, отличаетесь от того стада твердолобых тупиц, которых мне обычно приходится обучать.

Вслед за этой короткой речью продолжала висеть тишина. Большая часть слизеринцев смотрели на профессора с плохо скрытым восхищением, а грязнокровка Грейнджер, как заметила Поттер, беспокойно ёрзала на месте, наверняка желая показать, какая она всезнайка.

Скарлетт скривилась и вновь посмотрела на профессора, когда их взгляды неожиданно встретились. Кара увидела в них решимость.

— Поттер! — вдруг сказал Снейп. — Что я получу, если добавлю измельчённый корень златоцветника в настойку полыни?

Поттер медленно встала, поправив несколько выбившихся из причёски прядей, и ответила, благо, она прочитала несколько первых глав в учебника зельеварения:

— Насколько я знаю, из златоцветника и полыни делают настолько мощное снотворное зелье, что его называют Глотком Живой Смерти. Ошибка в рецепте приведёт выпившего к смерти.

Девочка не сомневалась в ответе, ведь она очень интересовалась этим зельем. Его ведь можно подлить некоторым маглам из приюта! Но зелье оказалось слишком сложным, поэтому Кара решила отложить идею на лучшие времена.

А во взгляде Снейпа проскользнул удовлетворённый огонёк.

— Правильно, пять балов Слизерину. Я дам ещё столько же, если вы ответите, где я смогу найти безоар? И для чего он используется?

Скарлетт кивнула и мысленно вздохнула с облегчением. Ответ был прост, а ответы на вопросы были в начале учебника.

— Безоар — камень, спасающий от большинства ядов. Он редко когда используется в зелье и в основном входит в целебные зелья высшего уровня. Его можно найти в желудке козы или в нашем случае, я уверена, безоар есть в кабинете.

Девочка решила легко, робко улыбнуться. И не прогадала, ведь во взгляде Снейпа было что-то такое, будто он наконец решил, как относится к Поттер.

— Отличный развёрнутый ответ, мисс Поттер. Вы все, запишите, чего сидите? Десять баллов Слизерину, — удовлетворенно сказал он и добавил, уже намного тише, но Скарлетт услышала. — Видно, от своей матери вы не только внешность получили.

Это было интересно. Определенно.

«Значит, Снейп знал мою маму?» — подумала заинтригованная девочка, садясь на место.

Скарлетт раздумывала, как бы это использовать, но, наткнувшись на изучающий взгляд Снейпа, прекратила. Может он тоже может мысли читать, а это было бы очень нежелательно.

Все оставшееся время Кара послушанно записывала лекцию профессора и готовила простое снадобье для лечения нарывов.

И почему-то она совершенно не удивилась, когда её и Малфоя зелье объявили самым лучшим.

После звонка, когда все выходили из подземелья, Кара впервые подумала, что едва слышимая магия профессора была намного хуже, чем чёрная магия профессора Квиррела.

Это определенно будет интересный год.

Онемевшие от холода пальцы мерно двигали светильник вдоль библиотечных стеллажей с книгами. Слабый свет свечи позволял лишь немного разглядеть название, так что сейчас каре-зелёные глаза, скрытые мраком ночи, усиленно щурились, пытаясь отыскать нужную книгу.

Сердце билось в груди так громко, что Скарлетт казалось, целый замок сейчас их слышал.

Она повернула голову в сторону второго огонька, двигавшегося вдоль стеллажей. Огонька, который держал Драко Малфой. Свет с его палочки позволял увидеть очертания блондинистой макушки.

Драко Малфой. Её любимчик. Её фаворит. Цепной пёс Её Величества.

Такому не нужно приказывать, не нужно просить. Пёсик сам хочет служить своей хозяйке. Он — самая послушная собачка, главное не слишком попустить поводок, а то, не дай Бог, не дай Мерлин, подумает, что они на одном уровне.

Они никогда не будут на одном уровне.

Возможно, это было продиктовано высокомерием. Возможно.

Нет. Вряд ли. Не знаю.

Они, все они — лишь избалованные детишки своих родителей, белоручки, выросшие в достатке. Они никогда не знали этого пустого чувства в желудке, когда у тебя уже второй день отбирают еду. А ты ничего не делаешь, лишь сжимаешь кулаки от бессильной злости. Не потому, что не хочешь, а потому что не можешь. Просто потому, что слаба.

Они никогда не знали чувство, когда морозной зимой, зажмурившись, укутываешься в одну холодную простыню. Просто потому, что больше нет.

Они никогда не сидели ночью на кровати, пытаясь повторить свой магический выброс, пытаясь сделать магию. Просто чтобы доказать, что ты не ненормальная.

Они никогда не будут на одном уровне.

Это высокомерие? Это? Нет, всего лишь справедливость.

— Хэй, Кара, нашел то, что мы искали, — тихий шепот мальчика вырывает Скарлетт из своих мыслей.

Девочка по привычке закусила губу и кивнула сама себе, неслышными шагами подходя ближе к Малфою.

— Дай посмотреть, — так же тихо отвечает она, поднося светильник к обложке книги.

На кожаном переплёте красовалась незамысловатая надпись:

«Ментальные заклинания и их воздействие. Мирелла Хэггворст»

Кара поставила светильник на полочку и взяла книгу в руки. Мягкая обложка приятно ощущалась под пальцами, а особенный запах старинной книги заставлял сердце девочки биться быстрее от волнения. Возможно, книга настолько стара, что сам Волдеморт держал её у себя в руках!

Такой великий волшебник, как он, наверняка умеет читать мысли, в этом Скарлетт была уверена, а ведь даже ему надо было с чего-то начинать.

— Так-так, мистер Малфой, мисс Поттер. Интересная компания у нас собралась, — холодно прозвучало позади них, и дети резко обернулись.

Всё внутри Поттер похолодело.

Чужая палочка засветилась ещё ярче, открывая нарушителям правил лицо профессора Снейпа. Несмотря на поздний час, тот выглядел как всегда величественно и пугающе. Конечно, а что Поттер ожидала увидеть? Снейпа в розовом халатике и пушистых тапочках или в фартуке с цветочками, в которых ходят домохозяйки?

Но сейчас у неё есть проблемы важнее, чем Снейп в пушистых тапочках.

Интересно, за нарушение правил выгоняют из школы?

Мозг сразу подбросил картинку, как она стоит на пороге приюта и, стиснув зубы, говорит, что её выгнали на первой же неделе.

Нет, её определённо не могут выгнать. Не за такую мелочь.

— Профессор, мы… — уверено начала Скарлетт и замолчала, под искренне заинтересованным взглядом профессора. Казалось, тому действительно было любопытно, что же придумают эти двое.

— Просто мимо проходили? — язвительно подсказал Снейп, искривив губы. — Книгу.

Профессор вытянул руку и ожидающе посмотрел на Поттер и Малфоя.

Они переглянулись. У Поттер на мгновение мелькнула мысль бросить всё и бежать, бежать без оглядки, оставляя тут чертового Малфоя. Она даже приготовилась, но язвительный голос в голове тут же поинтересовался: «И куда бежать будем? Ты хоть представляешь, что нам за это будет?».

Выхода не оставалось, так что Кара со вздохом отдала книгу, ещё раз посмотрев на Малфоя. Тот держался на удивление хорошо, так что мнение о нем у Поттер немного улучшилось.

Профессор тем временем прочитал название книги и, правильно определив зачинщика вылазки, смотрел на девочку.

— И зачем вам понадобилась книга о ментальной магии? — сухо поинтересовался мужчина, ставя книгу на полку.

Девочка промолчала. Ещё некоторое время она с исподлобья смотрела на профессора, поджав губы. Оправдания не находилось. Эти темные, словно тоннели, глаза сверлили её взглядом, словно он пытался сложить пазл.

— Если хотите, будем тут стоять до рассвета, — ледяным тоном напомнил Снейп, складывая руки на груди. В тусклом свете, создаваемым «Люмосом», профессор смотрелся ещё таинственней и даже более пугающе, чем обычно.

— Я хотела прочитать про чтение мыслей, Легилименцию, и есть ли способы от неё защищаться, — нехотя призналась девочка безэмоциональным тоном, почти с искренним интересом разглядывая свои ногти.

Профессор Снейп медленно кивнул, словно пытаясь осознать сказанное. Его тон стал опасно спокойным:

— И вы посчитали умным залезть в три часа ночи в Запретную секцию библиотеки, чтобы поискать книгу о науке, запрещенную министерством. Я всё правильно понял?

Впервые за очень долгие годы щеки Скарлетт покрылись румянцем. Если думать в таком ключе, то мысль действительно не слишком удачная.

«Мысль просто бестолковая! О чем я думала?» — мысленно простонала она, прикидывая, передается ли идиотизм воздушно-капельным путем.

— Профессор Квиррел сказал, что эти книги находятся в библиотеке. Он говорил, что чтение мыслей называется Легилименция, и я подумала, что если уже сам преподаватель советует почитать книги об этом, то Легилименция не является чем-то запрещённым, — пытаясь сохранить спокойствие, плавно говорила девочка.

— Мы попали в Запретную секцию случайно, профессор, — впервые за весь разговор подал голос Драко. — На самом деле мы надеялись лишь взять некоторые книги из библиотеки, но потом поняли, что книги по ментальной магии есть только в Запретной секции. Именно я настоял на том, чтобы мы пошли туда. Если кого и винить, то только меня.

Драко врал в глаза своему декану, не краснея и прекрасно осознавая, что Снейп знает о его лжи. Кара невольно почувствовала волну благодарности к блондину, ведь он мог свалить всю вину на неё.

Возможно, Драко лучше, чем кажется.

Тем временем Снейп насмешливо смотрел на крестника, а его взгляд так и говорил: «Что, действительно?».

Первокурсники виновато опустили головы. Кара, конечно, могла бы начать давить на жалость, но девочка прекрасно понимала, что с таким человеком, как этот зельевар, номер не пройдёт.

— Снимать балы со Слизерина я не буду, так как это накажет весь факультет. Вам, мисс Поттер, Драко, назначены отработки на три недели. Каждый вечер в шесть часов у меня. И чтобы вы больше не попадались за нарушением правил, ясно?

Первокурсники переглянулись. Они не зря были слизеринцами, так как с лёгкостью заметили лазейку, оставленную профессором.

Скарлетт расплылась в доброжелательной улыбке.

— Конечно, сэр. Обещаю, вы больше ни слова не услышите о том, что мы нарушаем правила!

Глаза Снейпа удовлетворенно сверкнули.

— Я надеюсь на это, мисс Поттер, — шелковым голосом произнес мужчина, разворачиваясь. — Я прослежу, чтобы вы дошли до гостиной.

Снейп галантно приоткрыл перед Скарлетт дверь.

— Прошу, — насмешливо произнёс зельевар, а его голос сквозил иронией.

— Спасибо, — раздраженно огрызнулась недовольная девочка, выходя в коридор.

Сбежать у неё не выйдет, а сделать ещё одну вылазку в библиотеку будет слишком рискованно. Возможно, стоит попросить книгу у Драко?

Малфой уже несколько раз хвалился тем, какая у Малфоев шикарная библиотека. По его словам, сравнится с ней могла лишь библиотека Блэков, но и к ней Драко имел доступ.

Будет ли уместно попросить несколько книг? Или они ещё недостаточно знакомы для этого?

Она ничего не понимает в правилах приличия.

Поттер бесшумно шагала за профессором, чей тёмной силуэт сливался с мраком ночи. Справа от неё уныло плёлся Драко, и невольно девочка почувствовала непреодолимое желание его поддержать.

Дожили.

— Эй, Драко, — тихо окликнула его Кара, хмуря лоб. Мальчик вздрогнул и посмотрел на слизеринку, растягивая бледные губы в неуверенной усмешке.

— Это было бы неплохим приключением, если бы нас не поймали, верно? — высокомерный голос с изрядной долей насмешки заставил Поттер весело хмыкнуть.

Скарлетт перевела взгляд на лицо Малфоя и посмотрела тому прямо в серые глаза, которые словно клубились туманом в ночной темноте. Неуверенная усмешка заставила уголки её губ дёрнуться вверх.

И она улыбнулась. Искренне, впервые.

— Верно, — едва слышно прошептала Кара, дотрагиваясь пальцами до губ, которые продолжали почти незаметно улыбаться.

А в груди все так же было тепло, которое сейчас словно текло по венам, согревая и наполняя каждую клеточку тела этим странным чувством, тем самым почти счастьем.

— Верно.

Через некоторое время Кара лежала в кровати, укутавшись в тёплое изумрудное одеяло и прислушиваясь к ровному дыханию соседок по комнате.

Когда девочка заснула, Скарлетт Поттер снились прекрасные глаза цвета спелой вишни, цвета дорогих рубинов, цвета крови и страданий.

Скарлетт Поттер снился чей-то голос с этими превосходными шипящими нотками, от которых мурашки пробегали по коже.

Скарлетт Поттер снился ледяной жестокий смех, и она смеялась вместе с ним.

Ночь Скарлетт Поттер была переполнена разными красками.

* * *

— Что именно профессор Снейп вам с Драко сказал? Ты должна повторить все в малейших подробностях! — пылко сказала Панси, ставя сумку на парту.

На следующее утро после вылазки, когда Драко и Кара рассказали остальным об их ночном приключении, девочки потребовали от Кары подробностей. Поэтому как только слизеринцы зашли в класс, вся их компания сразу пошла на последние парты, чтобы иметь возможность спокойно поговорить. Драко был доволен доставшимся вниманием, но все равно часто косился на Поттер, смотря, не переступает ли черту.

Последнее понравилось девочке больше всего, поэтому рыжая великодушно рассказывала друзьям о произошедшем.

— Он сказал, чтобы мы не попадались за нарушением правил! — ответила на задаваемый вопрос Скарлетт, параллельно ставя свою сумку на парту.

— Ого, то есть… — переспросила Дафна, но её прервало чье-то покашливание.

— Вообще-то мы уже тут сидим! — надменно сказала Грейнджер своим командирским тоном.

Компания развернулась и увидела саму Гермиону в окружении нескольких гриффиндорцев.

Скарлетт с досадой отметила, что грязнокровка все же нашла себе друзей. Она нехотя признавала, что та достаточно умна, как для грязнокровки и, выбрав правильных друзей, может нести в себе угрозу. Но рассмотрев остальных получше, засмеялась, не выдержав.

— Грейнджер, я смотрю ты нашла себе подходящую компанию! — с мрачным наслаждением озвучила её мысли Панси. — Уродка, Тюфяк и…

Паркинсон перевела взгляд на незнакомую Гриффиндорку.

— Как тебя зовут? — почти вежливо поинтересовалась Дафна, а сзади от смеха фыркнул Блейз. Просто прекрасные манеры.

— Риона О’Нил, — ледяным тоном ответила незнакомая блондинка, с неприязнью смотря на компанию. — Тут уже сидим мы, советую вам уйти.

Видно, она с Грейнджер были главными в их маленьком загончике. Конечно, ведь от Элоизы Миджен и Невилла Долгопупса можно было мало что ожидать. О, эти двое стали в Хогвартсе настоящими знаменитостями. Первая прославилась легендарными прыщами на лице, а второй, не обладающий ни красивой внешностью, ни характером, ни магической силой, быстро стал знаменит своей неуклюжестью, от чего мальчика часто называли «Тюфяк» или «Жирнопупс».

— О’Нил? Знаю, ты полукровка. Твой отец женился на магле, — вынес вердикт Малфой под внимательным взглядом Поттер.

— Слушайте, мы не хотим ни с кем ссориться, поэтому вам лучше уйти, — миролюбиво сказал Тео, не желая начинать драку.

— Почему это? — тут же вскинулась Грейнджер. — Мы сюда первые пришли и уходить не собираемся.

Словно в подтверждении своих слов та скрестила свои руки на груди, в упор глядя на Поттер.

— Ты хочешь повторения случившегося в поезде, грязнокровка? — яростно прошипел Драко, искривив губы. В его руке тут же оказалась палочка, а остальные последовали его примеру.

Это было ошибкой. Большой ошибкой, так как глаза Грейнджер распахнулись, и девочка вспомнила произошедшее.

— Такие смелые, когда нападаете внезапно! — возмутилась она, наверное, пытаясь оправдаться.

О’Нил, первой понявшая в чем дело, яростно зыркнула на Скарлетт.

— Что ж, тогда как насчёт дуэли? — надменно поинтересовалась Риона, скрестив руки на груди, совсем как Грейнджер. — Давай, Поттер, посмотрим, кто лучше, когда ты не нападешь внезапно.

Сбоку Грейнджер толкнула подругу локтем, но что-то сказать побоялась, ведь все же сейчас её защищают.

— Легко, — выпалила злая Кара. О’Нил вряд ли знает больше заклинаний, чем Поттер. Все же Кара целый месяц изучала разные книги, поэтому знает такие заклинания, как «Expelliarmus», «Stupefy» и «Petrificus Totalus». На этом, к сожалению, её знания боевой магии заканчиваются, но ведь О’Нил и такого наверняка не может!

— Твой секундант? — хмуро спросила девочка. — Мой — Гермиона.

Скарлетт не понимала, что от неё хотят, но решила не подавать виду и назвать Малфоя, ведь тот, по её мнению, пока что заслуживал больше всего доверия.

— Мой — Драко, — осторожно ответила она, кидая вопросительный взгляд на мальчика. Тот уверенно кивнул, мол, ты сделала все правильно. Это немного приободрило девочку.

— Значит сегодня в полночь, в трофейном зале, — блондинка поджала губы, но Поттер больше не обращала на неё никакого внимания.

Кара замерла, мурашки пробежали по её коже.

Опять. Эта магия. Его магия.

Скарлетт почувствовала, как чёрная густая магия профессора неспешно просачивалась в комнату. Сама девочка будто находилась в толще воды: она не могла пошевелиться, с трудом вдыхая и выдыхая воздух.

Поттер также чувствовала что-то внутри себя, под кожей, циркулировавшее отдельно от крови. Девочка закусила губу, пытаясь не привлекать внимание своей реакцией.

Эта чёрная, скользкая, словно змея, восхитительная магия направилась именно к ней. Кара почувствовала, что ей не хватает воздуха. В легких было пусто, впрочем, как и в голове.

И потом она будто взорвалась. Её мир словно разбился на осколки, а магия, текущая прямо в венах, вырвалась на свободу, сплетаясь с магией мужчины.

Нужно больше воздуха. Больше магии. Больше его. Больше…

БольшеБольшеБольше

Поттер вцепилась руками в парту, чтобы устоять на ватных ногах. Голова кружилась, но ей было все равно, ей было окончательно и бесповоротно плевать.

Магии Поттер было намного меньше, и она не была чёрной, нет. Магия девочки была изумрудной и скользкой, словно змея, с восхитительными темными подтёками. Но Скарлетт не видела этого, она только чувствовала.

А ещё она чувствовала, как чёрная магия, словно за крючки, цепляла её к себе.

Поттер не хотела, чтобы это прекращалось. Это было превосходно. То, как сплеталась их магия, было превосходно.

Нет, только не сейчас, ещё минуточку, пожалуйста.

Мужчина очнулся первым, и, хотя его взгляд был немного расфокусированным, он произнёс:

— Ч-что т-т-тут за к-к-конфликт? Вс-се п-по местам. М-мисс П-поттер, идите за п-первую п-парту, по ближ-же к-ко мн-н-не.

На негнущихся ногах Скарлетт подошла к своему месту, которое было прямо перед Квиррелом. Она и не думала возразить. По правде говоря, в тот момент она вообще мало о чем думала.

Поттер быстро открыла свою книгу, не обращая внимания на заинтересованный взгляд профессора. Она только начинала приходить в себя.

Вместо того, чтобы слушать нудную лекцию профессора, Кара решила сосредоточиться на будущей дуэли с О’Нил, поэтому вместо учебника девочка, не стесняясь, читала третью главу книги Войцеха Вишневского.

Однообразное бормотание и скрип перьев отвлекали Поттер от книги, но и слушать лекцию было скучно. Вскоре великолепная магия мужчины, которая окутывала её, словно одеяло, и недосып из-за ночного похода в библиотеку стали давать о себе знать. Через несколько минут на первой парте сидела спящая девочка, подперевшая рукой щеку.

Это был самый лучший сон за всю жизнь Скарлетт Поттер. Девочка видела все те же знакомые алые глаза, но вместе с ними было и ощущение той самой магии. Она точно знала, что была в безопасности.

Проснулась Кара от насмешливого голоса возле уха:

— Поднимайтесь, мисс Поттер, у меня скоро будет второй класс.

Скарлетт вздрогнула и распахнула глаза. Прямо перед ней было лицо профессора Квиррела. И его глаза вновь были красными.

— Я-я… — Господи, Скарлетт впервые начала заикаться.

Девочка мысленно уже убила себя. Она заикается. Она!

— Я все понимаю, мисс Поттер, и десять баллов с вашего факультета понимают это вместе со мной. О, ну что вы, не стесняйтесь.

Последнюю фразу профессор мурлыкнул, а его магия активнее закружилась вокруг фигуры девочки.

— Не волнуйтесь, сэр. Не буду, — тихо ответила девочка, глядя мужчине прямо в глаза. Несколько долгих секунд они буравили друг друга взглядами, полными любопытства. Поттер отвела взгляд первой. Она схватила сумку и стремительно вышла из класса, не говоря ни слова. С неё на сегодня хватит.

— До следующей встречи, мисс Поттер, — она услышала тихое в спину.

А следующим уроком шли Полёты.

Многим позже ровная шеренга слизеринцев расположилась во дворе, каждый перед своей метлой. Некоторые гриффиндорцы торопливо сбегали по парадной лестнице во двор, с ужасом выискивая учителя, который мог бы снять балы за опоздание.

Скарлетт нервно теребила край рубашки, не в силах сдерживать эмоций. Выставить себя идиоткой на метле перед своими соперниками не хотелось.

Девочка перевала взгляд на школьную метлу. Она слышала, как Драко возмущался, будто они просто кошмарные. Интересно, они будут летать прямо на первом уроке или им расскажут о технике безопасности, о видах мётел и квиддиче.

Её размышления прервала профессор, которая только подошла к ним. Это была высокая женщина с короткими седыми волосами и острыми чертами лица. Её глаза были желтыми, что очень удивило Кару, а смотрела женщина пронзительно, как ястреб.

— Меня зовут мадам Хуч, и я буду преподавать у вас полёты, — сказала она со странным, едва заметным акцентом. — Кому-то из вас требуется особое приглашение? Считайте, что вы его уже получили. Встаньте рядом с метлами. Давайте, быстрее.

Некоторые гриффиндорцы зашевелились, а мадам Хуч строго посмотрела на учеников. Поттер снова посмотрела на свою метлу. Она была старая, и несколько прутьев из помела торчало в разные стороны. Девочка невольно испугалась, что метла просто развалится, как только она на неё сядет.

— Вытяните правую руку над своей метлой, — приказала мадам Хуч, стоя перед учениками, — и скажите «Вверх!»

В следующее мгновение раздались дружные восклицания: «Вверх!».

Метла Кары почти сразу бросилась ей в руки, отчего девочка почувствовала волну облегчения. Крепко держа в руке древко метлы, она быстро посмотрела, как дела у остальных.

У грязнокровки и Жирнопупса они не сдвинулись с места, а какого-то рыжего парня ударило древком по голове. Скарлетт тихо хихикнула и покосилась на Малфоя. Тот был очень доволен собой, так как метла уже лежала в его руках. Увидев, что Кара смотрит, тот возгордился ещё сильнее и показал ей большой палец. А вот у девочек дела были не так хороши. Метла Дафны лишь вертелась на земле, а у Панси просто застыла на половине дороги.

В общем, урок шел хорошо и даже весело ровно до того момента, как переволновавшийся Невилл не сломал запястье. Дальше стало ещё веселее, правда, только для слизеринцев.

Профессор ушла, проводив мальчика в Больничное крыло и оставив детей одних. На самом деле, оставлять без присмотра два враждующих факультета было достаточно глупым решением. Особенно, если одним из факультетов был Слизерин, и особенно, если нескольким ученикам было скучно.

Как только профессор и ученик были за пределами видимости, Кара и Драко одновременно разразились хохотом.

— Минус один из вашей шайки, Грейнджер? — насмешливо поинтересовалась Поттер под одобрительный гул остальных слизеринцев. Видимо, они тоже заметили образовавшуюся группу гриффиндорских отбросов.

Что-то внутри девочки буквально изнывало от желания поиздеваться чуть больше. Это было так красочно. Это странное что-то противно скреблось внутри, словно насекомое.

ПожалуйстаПожалуйстаПожалуйста. ПрошуПрошуПрошу.

Она не могла отказать. Просто нет. Не могла.

— Заткнитесь, Малфой, Поттер! — возмущенно выкрикнула Парвати Патил вместо Грейнджер.

— Ооо, защищаешь Жирнопупса? — язвительно уточнила Панси.

— Никогда не думала, что тебе нравятся жирные маленькие плаксы, Парвати, — подхватила Дафна, надувая губы. — Ах, я думала, что вкус у тебя намного лучше.

Слизеринцы засмеялись, а Парвати вспыхнула.

Скарлетт была просто переполнена разными красками, и это было превосходно. Так ярко, так живо, так…

— Хэй, Кара, смотри! — вдруг выкрикнул Малфой, подбирая что-то с земли. — Долгопупс потерял свою напоминалку. Слышал, её прислали утром.

Идея мгновенно вспыхнула в голове Поттер. И хотя Невилл ничего ей не сделал, пока не сделал, он был вместе с О’Нил и Грейнджер, а значит против них.

— Эй, Драко, — вкрадчиво начала девочка, расплывшись в хитрой ухмылке. — Как насчёт мини-матча по квиддичу? Соревнование ловцов?

Лицо Малфоя вытянулось в удивлении, а потом засияло. Он прыгнул метлу и, почти не проявив усилий, поднялся в воздух. Скарлетт ненамного отстала от мальчика. Повинуясь инстинктам, девочка оседлала метлу и уже через несколько долгих секунд поравнялась с Драко. Ртутные глаза Малфоя сияли.

— Лови! — азартно выкрикнул блондин, кидая шарик чуть выше Поттер. Очевидно, он боялся бросать слишком далеко, опасаясь, что Кара не поймает.

Девочка быстро направила древко мётлы вверх, ветер растрепал её и так лохматые волосы, а пальцы цепко ухватили напоминалку. На её губах заиграла дразнящая ухмылка.

— Твой черёд, Драко, — промурлыкала она, замахиваясь и кидая шарик вправо.

Поттер краем глаза заметила, как слизеринцы что-то восторженно закричали, как только мальчик кинулся в строну и, едва удержавшись на метле, схватил напоминалку.

— Мы играем по-серьезному? — уточнил Драко с вызывающей «фирменно малфоевской» усмешкой. — Тогда лови!

Блондин швырнул стеклянный шарик высоко в небо и, выждав несколько секунд, бросился вслед за Скарлетт, которая, не теряя ни мгновенья, полетела за вещью.

Полет был прекрасен. Ветер трепал волосы Скарлетт, летел ей навстречу, ласково касаясь лица. Она была свободна, полы мантии развевались за спиной, а кровь стучала в висках. И вновь, который раз за день, она почувствовала прилив радости, уже такое знакомое почти счастье с новой краской.

И это был голубой.

В процессе полёта Скарлетт увидела, как шар взлетел вверх, а затем начал падать вниз. Девочка наклонилась вперёд и направила ручку метлы вниз — в следующую секунду она набирала скорость в крутом пике, догоняя шар… Ветер свистел у неё в ушах, смешиваясь с криками наблюдавших… Кара вытянула руку… В футе от земли Поттер поймала шар, как раз вовремя, чтобы успеть выровнять метлу и затем свалиться на траву, цепко сжимая в руке напоминалку.

Рядом с ней, такой же уставший и задыхающийся, лежал Драко, которому не хватило лишь нескольких мгновений для победы.

Дети переглянулись, и одинаковые блаженные улыбки появились на их лицах. Это было прекрасно.

— Я рад, что ни один из вас не свернул себе шею, мистер Малфой, мисс Поттер, — произнёс язвительный голос позади слизеринцев. Скарлетт и Драко замерли, а сердце девочки ушло в пятки. Второе попадание одному и тому же профессору. Похоже, это судьба.

— О, не стоит беспокоиться, сэр, — слабо улыбнулась Кара, чувствуя приближающиеся неприятности. Похоже, она будет терять столько же балов, сколько зарабатывать.

— За мной, — ледяным тоном отрезал Снейп, мрачно зыркая на подопечных. Взглядом профессора можно было препарировать.

Малфой и Поттер мрачно переглянулись. Снейп точно не оставит их в живых.

* * *

Поттер нервно облизала пересохшие от волнения губы и сжала волшебную палочку.

— Tempus, — едва слышный шёпот и взмах палочкой, невидимый в ночной темноте.

Каре-зелёные глаза внимательно смотрят на огненные цифры, застывшие в воздухе, а потом девочка кивает, закусывая губу.

— Пора выходить.

Не дожидаясь ответа от друзей, Кара вышла, улавливая позади себя шаги Драко, Тео и Панси, которые послушно шли за ней.

Поттер нервно теребила мантию, не желая признаться самой себе, что боится. И это мерзкое липкое чувство в животе, и скрутившийся в три погибели желудок. Она нервничает.

Но, конечно же, этого нельзя показывать остальным. Нет, она должна быть полностью уверена, ведь страх — слабость. Люди похожи на стаю гиен, которые готовы вцепиться в твой страх, словно в свежую мягкую плоть, и рвать её зубами, рвать, кусать, пока не умрешь, пока не сломаешься.

Так было в приюте. Так было всегда. Она с самого детства выучила правило: выживают сильнейшие. И это была правда, чтобы не говорили другие.

Кара стремительным шагом вела друзей по коридорам, исполосованным лунным светом, льющимся через окна. Перед каждым поворотом Поттер боялась столкнуться с Филчем и Миссис Норрис, поэтому её шаги стали совсем бесшумными и ещё более вкрадчивыми. Но, к их счастью, за весь путь не случилось ничего страшного. Фортуна наконец повернулась к ним лицом. Тео, Панси, Драко и Скарлетт торопливо поднялись наверх по лестнице на третий этаж и на цыпочках подошли к трофейному залу.

Стеклянные шкафы с наградами поблескивали в отражающемся лунном свете. Кубки, щиты, таблички и статуи в темноте мерцали серебром и золотом. Грейнджер, О’Нил, Миджен и Долгопупс уже были на месте.

Скарлетт на всякий случай сразу вытащила палочку, судорожно вспоминая все выученные заклинания, которых сейчас казалось невероятно мало.

— Мы можем начинать, — нейтрально произнесла Кара, привлекая к себе внимание. Краем глаза она заметила, что её друзья стояли чуть позади неё с готовыми к бою палочками.

— Конечно, — спокойно соглашается Риона, кидая взволнованный взгляд на Грейнджер. Невилл и Элоиза зажгли свет на своих палочках, чтобы обзор был ещё лучше. Теперь у каждого на палочке был огонёк «Люмоса».

— Итак, Риона Сиенна О’Нил, секундант Гермиона Джин Грейнджер, вызвала на дуэль Скарлетт Лили Поттер, секундант Драко Люциус Малфой. Победит тот, кто обезоружит противника. Дуэлянты, поклонитесь друг другу в знак уважения чужих способностей.

Поттер чуть крепче сжала палочку и сделала едва заметный кивок головой. Кланяться она не хотела. Впрочем, О’Нил поступила так же.

— О-отлично. Тогда начнём! — выпалила Грейнджер, чуть заикаясь.

О’Нил напала, как только услышала команду.

— Expelliarmus! — вполголоса сказала она, взмахивая палочкой в сторону Кары, которая быстро уклонилась от луча.

— Petrificus Totalus! — в свою очередь выпалила Поттер привычное заклинание, но соперница быстро упала на пол, и луч пролетел у девочки над головой. Ни одна из них не знала щитовых заклинаний, поэтому пришлось уклоняться. Если бы они посмотрели на свою дуэль со стороны, они бы увидели, как нелепо это выглядит.

Девочки слишком долго собирались для использования заклинаний, а многие лучи просто не попадали в цель из-за проблем с меткостью.

— Stupefy. Expelliarmus, — Кара выпалила заклинания друг за другом, быстро делая нужные движения палочкой.

От первого луча О’Нил уклонилась, но второй, как и ожидала Скарлетт, попал в цель.

К сожалению, лишь грохот падающих с полки наград оповестил детей, куда именно попало предпоследнее заклинание.

И слизеринцы, и гриффиндорцы застыли, не в силах пошевелиться. Услышал ли кто?

— Студенты не в постелях! — гневный вопль Филча послужил для детей сигналом к бегству.

— Бежим! — рявкнула Поттер, хватая Панси и Драко за рукава. Тео такого не требовалось: он уже быстро бежал по коридору.

Недолго думая, Скарлетт, Панси и Драко рванули за ним. Они обогнули дверной косяк и пронеслись по одному коридору, потом по другому уже со Скарлетт во главе, не имея никакого понятия, где они находятся и куда бегут. Продравшись через гобелен, слизеринцы очутились в потайном переходе, промчались по нему и выскочили к кабинету Чар, который, как они знали, находился довольно далеко от трофейной.

— Похоже, оторвались, — задыхаясь, заметил Драко, прислонившись к стене и поправляя волосы. Не привыкшая к таким забегам Панси хрипела и что-то бессвязно бормотала, не в силах сказать что-то нормальное.

— Я вам говорил… Говорил, что добром не кончится… — хмуро начал Тео, как только отдышался. — Ладно, не время. Нам нужно как можно скорее вернуться в подземелья, пока нас, чего доброго, не заметил кто ещё.

— Это да, не всем так везёт, что за нарушение правил делают ловцом и охотником, — с нотками зависти сказала Панси, кидая хмурый взгляд на друзей.

— Нюхай, моя дорогая. Они здесь! — судорожное бормотание завхоза заставило ребят переглянуться, и они, не сговариваясь, рванули в конец коридора к запертой двери.

Драко несколько раз дёрнул ручку и протестующе застонал, но его отпихнула злая Панси.

— Alohomora! — выпалила она, постучав палочкой несколько раз по замку.

Дверь отворилась, и дети быстро вбежали внутрь, просто прикрыв её за собой. Запирающих чар никто не знал.

Панси опёрлась руками о стену и пыталась отдышаться. Тео и Драко со стоном сползли по стенке, хватая ртом воздух. Одна лишь Кара во все глаза смотрела перед собой. Страх приковал её к месту.

Она смотрела прямо в глаза исполинской собаки, собаки, заполняющей собой всё пространство от пола до потолка. И у неё было три головы. Три пары вращающихся безумных глаз, три вынюхивающих носа с подрагивающими и раздувающимися ноздрями, направленными в их сторону, три пасти, из которых сочилась слюна, свисая с жёлтых клыков липкими верёвками.

Она стояла, не шелохнувшись, всеми шестью глазами глядя на них, и Кара понимала, что единственной причиной, почему они ещё не мертвы, является их внезапное появление, заставшее собаку врасплох. Но она быстро приходила в себя, и смысл исходившего от собаки громоподобного рычания был совершенно очевидным.

Панси наконец обратила своё внимание на огромную псину и истошно завопила, вскакивая на ноги. Усталости как не бывало, впрочем, как у остальных.

Тео схватился за ручку двери — выбирая между Филчем и смертью, он, очевидно, предпочёл Филча. Нужно сказать, что Драко, руки которого дрожали от страха, его в этом полностью поддерживал.

Все завалились назад, Тео с силой захлопнул дверь, и они помчались, почти полетели, обратно по коридору. Филч, похоже, ушёл искать их в каком-то другом месте, потому что его нигде не было видно. Но им было на это наплевать — всё, что они хотели, это чтобы от этого монстра их отделяло как можно большее расстояние.

Уже в факультетской гостиной, удобно расположившись в мягких изумрудно-серебряных креслах, слизеринцы решились обсудить произошедшее.

— Дамблдор, что, ненормальный? — яростно прошипела Панси, как только её дыхание восстановилось.

— Маразматик, держать такую псину в Хогвартсе! Когда мой отец узнает об этом, его выгонят со школы! — вторил ей возмущённый Драко.

Скарлетт и Тео подозрительно молчали, переглянувшись. Как оказалось, ни Драко, ни Панси не заметили одной маленькой детальки.

— Собака стояла на люке, значит, Дамблдор оставил псину что-то охранять. Можно предположить, что это не единственный способ защиты, и под люком тоже что-то есть, — тихо начала Поттер, но прервалась, зевнув.

В конце концов дети решили обсудить всё завтра с Дафной и Блейзом и пока ничего не предпринимать.

Кара ровными шагом ступала по темному коридору в сторону подземелий, стараясь не выглядеть взволнованной или обеспокоенной. Она не будет выглядеть как Грейнджер, если бы та получила отработку. Нет. Ни в коем случае.

Но Скарлетт Лили Поттер волновалась, и это можно было смело считать фактом. Нет, до самой отработки ей, конечно, и дела не было, а вот время, проведённое с профессором Снейпом, который считался Мастером Менталистики, она должна была использовать как можно выгоднее. По правде говоря, попросить несколько книг у самого Снейпа предложила Панси, которая, услышав похвалу, прямо-таки засветилась от гордости.

Её зверушка иногда такая умная.

Каре казалось, что Паркинсон вот-вот довольно завиляет хвостом, так она походила на маленького счастливого щеночка, получившего похвалу от хозяйки.

Это было приятно. Правильно. Но почему-то отвратительно. И она не знала почему.

Скарлетт нервно поправила встрепанные после квиддичной тренировки волосы и постучала.

Не дождавшись ответа (досадная привычка родом из приюта никак не хотела искореняться), девочка уверенно вошла в подземелья, сразу же положив сумку на парту.

Профессор Снейп сидел у себя за столом и что-то размашисто черкал на работах своих учеников. Мужчина ненадолго оторвал взгляд от работы, чтобы посмотреть на настенные часы, а потом на ученицу.

— Как раз вовремя, — сухо констатировал тот, быстро исправляя что-то в пергаменте.

— Точность — вежливость королей, сэр, — спокойно отвечает Кара с небольшой ухмылкой. — Знаете, а это не вся фраза. Правильно говорить: точность — вежливость королей, но обязанность для их подданных.

Снейп странно хмыкнул и откинулся на спинку стула, сцепив пальцы в замок.

— Значит, вы — Королева? С вашей популярностью это не невозможно, Поттер, — не удержался от ядовитой шпильки профессор.

Скарлетт замерла и по привычке запустила правую руку в волосы, перебирая меж пальцами рыжие пряди.

Хотела ли она быть королевой?

Сердце от этой мысли забилось быстрее.

Хотела ли она сидеть на шикарном троне, словно королева? Хотела ли она видеть перед собой на коленях остальных магов? Хотела ли она, чтобы у неё были слуги, безропотно выполняющие каждый приказ?

Мрачная усмешка медленно расползалась на губах. Да, это то, чего она хочет. И это то, что ждёт её в будущем. Определено.

— Ну, в мире же были Тёмные Лорды? Почему нет Тёмных Королев? Я думаю, что это не справедливо, ведь есть много талантливых волшебниц. Моргана, Кандида Когтевран, Пенелопа Пуффендуй, — с запалом говорила девочка, не замечая странного взгляда Снейпа. — Просто никто не воспринимает девушек всерьёз! Глупый стереотип, что девушки слабее мужчин.

Кара наконец перевела взгляд на чуть ухмыляющегося профессора.

— Не думайте, что сможете заговорить меня. Идите и драйте котлы, ваше величество.

Ваше величество. Ваша светлость. Нет, не светлость. Ваше Темнейшество.

Боги, как ей это нравится.

— Чтобы вы знали, вы у меня в немилости, сэр! — ровным голосом говорит Поттер, медленно поворачиваясь к котлам. — Вы ещё можете спасти себя и отпустить меня. Тогда я подумаю и, возможно, не убью вас, когда стану Тёмной Королевой.

Кара не видит, но буквально чувствует, как преподаватель ухмыляется.

— Я думаю, что смогу пережить это, мисс Поттер.

Она хотя бы попыталась.

Девочка с отвращением берёт тряпку и магловское моющее средство. Ей придется чистить котлы, как обычной грязной магле. Отвратительно. Унизительно.

И она эта краска. Этот привычный салатовый.

Раздражение. Салатовый.

Скарлетт сцепила зубы и крепче сжала пальцами грязную тряпку. Салатовый. Она сейчас ничем не отличается от глупых маглов. Они будто на одном уровне.

Они никогда не будут на одном уровне.

И Поттер мысленно одергивает себя. План.

«Идиотка», — мысленно шипит, яростно скалясь. Времени стало меньше.

— Профессор Снейп? — тихо зовёт Кара, закусив губу. Ей нужно найти состояние, в котором мужчина говорит больше всего. Миссис Гордон — когда пьяна, её помощница Марта — когда та взволнована. Где же слабое место у Северуса Снейпа?

Мужчина лишь на мгновение отрывает взгляд от пергамента, окинув ученицу недовольным взглядом.

— Вы не можете работать молча?

— Почему Ментальные заклинание и науки запрещены? — выпаливает Поттер, кусая губы. К черту подготовку, она не может терпеть. Не может, не хочет, не должна.

— Они ведь такие полезные. Да и с их помощью нельзя навредить.

Снейп на несколько секунд замер, Кара неожиданно сильно почувствовала темную магию профессора.

Поттер словила себя на мысли, что эти темные небольшие потоки и в сравнение не идут с этой мрачной, чёрной, загадочной, чуточку романтичной магией профессора Квиррела. Интересно, она может зайти к нему, чтобы почувствовать её ещё раз?

Она почти скучала.

— Те, кто овладел легилименцией, способны при определенных условиях проникнуть в сознание своих жертв и правильно интерпретировать добытые сведения. Так же при помощи легилименции можно узнать, когда человек лжет, а когда говорит правду. Как вы видите, это очень опасно для политиков и некоторых магов, с которыми они взаимодействуют. А если брать ментальные заклинания в целом, то они могут влиять на сознание человека. И хотя они не являются официально запрещенными, Министерство Магии очень строго контролирует их использование. А чтобы использовать Легилименцию, человеку нужно официальное разрешение от Министерства.

Снейп замолчал, переводя дыхание и внимательно следя за своей студенткой.

Кара быстро анализировала информацию. Это было бы ей очень полезно, ведь даже её любимые питомцы могут лгать.

Неожиданная дерзкая мысль проскочила у неё в голове. Мог ли Снейп научить её? Да, это незаконно, но ведь профессор не выглядит особым приверженцем закона…

«Внешний вид часто обманчив, Скарлетт. Снейп может работать на Дамблдора» — вкрадчиво шептал хитрый голос в голове. Она могла бы учиться самостоятельно. Или хотя бы попробовать.

Руки сами чистили очередной котел, пока девочка яростно думала, как поступить. Можно попробовать, ведь даже её зверушки заметили, что она и Драко являются любимчиками профессора.

— Сэр, вы не могли бы научить меня Легилименции и Окклюменции? — тщательно контролируя свой голос, спросила она, забыв, что нужно работать.

Девочка постаралась, чтобы её голос не казался слишком заинтересованным, но и не был небрежным. Робко, но решительно. Идеально.

— С чего вы взяли, что я владею этими науками? — насторожено спросил он, внимательно смотря на Поттер. Он не сказал нет. Он не сказал да.

Кара подумала, что он пытается выведать у неё больше информации, прежде чем дать ответ. По крайней мере, она бы сделала так же.

— Паркинсон упоминала это, когда мы обсуждали вас, — последнюю часть предложения девочка произнесла только мысленно. Это не было ложью. Но это и не было всей правдой. Ведь она сама спрашивала у Панси.

Поттер показалось, что Снейп понял маневр. Видимо, её манипуляции не были столь гениальны, как ей казалось.

— И почему я должен учить вас? Почему должен тратить свое время на вас? — холодно поинтересовался мужчина, полностью отрываясь от работ учеников.

Благо, у Скарлетт был подготовлен ответ. Она-то весь вечер, день продумывала с Панси, Драко и Тео этот разговор.

— Вы же слизеринец, сэр. Я — Девочка-которая-выжила, даже сейчас у меня есть некое влияние благодаря этому. Когда я вырасту и смогу принимать решения, оно только усилится. Никто не знает, как может сложиться будущее. Вы поможете мне, а когда-нибудь я помогу вам. Это выгодно, — убежденно говорила ответ девочка, внимательно отслеживая реакцию профессора.

Если тот и был удивлен, то мастерски это скрыл: его эмоции выдавал лишь странный блеск в глазах.

— Это очень сложно, я уверен, у вас ничего не получится, — продолжил он, ожидая ответа девочки.

Руки у Поттер вспотели. Хотя чего она ожидала? Знала же, что его будет непросто уговорить.

— Я думала, что это зависит от мастерства учителя, сэр! — дерзко сказала Кара, смотря профессору прямо в глаза.

Это было рискованно. Очень. Её могли выгнать или доложить директору. Но она должна была сделать это. Что-то внутри толкало её, говорило, что это правильный шаг.

И она оказалась права.

— Хорошо, — странным голосом ответил Снейп. — Я дам вам несколько книг, которые вы должны прочесть. Их нет в Запретной секции, это мои личные книги. Если хоть кто-то об этом узнает, или вы их повредите…

Скарлетт быстро замотала головой. Волна нервного возбуждения накрыла её с головой: знания, книги! Это то, что она любит. Это то, что ей нужно.

— Как я сказал, вы прочтете их и напишете эссе на тему: «Окклюменция: ступени, виды и сложности». Каждый раз перед сном пробуйте очищать сознание.

Скарлетт изогнула бровь, где-то внутри она почувствовала небольшой укол разочарования. Она ожидала большую лекцию о Легилименции и Окклюменции, может даже демонстрацию, но не это.

— Это всё? — пытаясь скрыть разочарование, спросила Кара. Но видимо в её тоне оно все-таки отразилось, так как мужчина оскорбленно нахмурился.

— Вам одиннадцать лет, Поттер, не спешите. Книги я вам отдам в конце отработки, не думайте, что сможете ускользнуть. Драйте котлы.

Профессор вернулся обратно к работам учеников, показывая, что разговор был закончен.

Поттер послушно вернулась обратно к своим котлам, мрачно зыркая на них. Когда она станет Темной королевой, ей надо будет что-то с этим сделать. Возможно, запретить заставлять чистить котлы? Чтобы все происходило по согласию, по собственной инициативе.

* * *

Поттер задыхалась, буквально. И это видели все: учителя, друзья и остальные ученики. Все видели черные круги под глазами, вялые движения и частые зевки.

Конечно, ведь график у девочки был бешеный: уроки, тренировки по квиддичу, а сразу после них ей нужно бежать на отработки к Снейпу. В свободное время — домашние задания, которые должны быть на идеальном уровне, и книги, которые она должна прочитать.

Скарлетт часто сидела в гостиной у камина, укрывшись пледом и читая книгу до поздней ночи. Чаще всего она там и засыпала, в мягком удобном кресле с зеленой обивкой, не в силах даже встать на ноги.

Друзья часто уговаривали её бросить квиддич, но тут у Кары проявилось фамильное Поттеровское упрямство.

В общем, девочка задыхалась, но послушно терпела, стиснув зубы. Она не жаловалась, не должна жаловаться. Сама захотела, в конце концов.

А ещё маска. Её чёртова маска, которую она держать целыми днями. Маска невозмутимости. Маска отстранённости. Маска холода.

Иногда ей хотелось закричать, срывая связки, сломать маску к чертям и украсить это серое полотно красками. Иногда ей хотелось, как в приюте, почувствовать те самые краски, которые были во время пыток. Но здесь все были волшебниками, и они все были равными. И из-за этого Кара училась ещё усерднее.

Ей казалось, что с каждым днём она сходила с ума все больше и больше. Она была на грани, тогда как Драко уже бросил квиддич и перестал думать об оценках. Но Поттер не могла так сделать, просто не могла. Просто из-за того, кем она была. Скарлетт Поттер. Девочка-которая-выжила. Героиня. Она должна играть роль, она должна держать маску.

Как ни странно, единственным местом, где она могла не притворяться, было подземелье профессора Снейпа.

Их общение началось в тот день, когда Скарлетт впервые заснула, нарезая ингредиент для зелья со странным длинным названием. Когда девочка услышала вкрадчивый голос профессора у себя возле уха, она была напугана до смерти.

Но, вопреки её опасениям, профессор не стал наказывать её. Снейп лишь несколько мгновений смотрел Каре в глаза, а потом тихим голосом спросил, грустно ухмыляясь уголком губ:

— Устали держать маску, Поттер?

Скарлетт вздрогнула, когда увидела в глазах мужчины странную иронию, почти насмешку. Он выглядел грустным, словно понимал, о чем говорит.

— Я девочка-которая-выжила, я должна быть для всех хорошей девочкой. Закрыть все чувства на замок и играть свою роль, — выдохнула она, закрывая глаза.

Это было странно. Она никогда не была честной, она никогда никому не доверяла. Она не хотела доверять. Ей было легче закрыться маской, чтобы не чувствовать себя слабой, чтобы не показать слабость другим.

Но в тот момент Скарлетт так устала от ношения проклятой маски, была так уязвима. Она задыхалась, все краски пропадали.

И почему-то Поттер была уверена, что этот человек сможет понять, что он не укусит в обнаженную плоть, как голодная гиена.

Это было наивно. Она была слабой. Она презирала это. Она презирала себя. Но ничего не могла с собой сделать. Возможно, она была сильной слишком долго.

— Запомните, Поттер, вы ничего никому не должны. Все эти обязательства мы создаём себе сами, мы сами строим собственные оковы. Все рано или поздно осознают это, — через некоторое время произнёс Снейп, отвернувшись.

Неожиданная догадка пронзила Кару.

— Вы знаете на собственном опыте? Вы тоже носите эту маску отстранённости и холода. Вы знаете, как одиноко за ней. Одиноко, но безопасно, — утвердительно прошептала Поттер с расширенными глазами.

— Не так безопасно, как вы думаете. Наша отстранённостью и есть нашей сильнейшей слабостью. Ваша мать всегда говорила так, — неожиданно признался он, не смотря в сторону девочки.

Поттер неожиданно поняла, что Снейп был сейчас почти так же уязвим, как она. Это было волнующе. И тут она поняла. Это и было его самым слабым местом. Лили Поттер.

Какая-то гнилая часть девочки, чёрная и уже безвозвратно утерянная часть, обрадовалась этой находке, ведь в будущем она сможет использовать это.

Почему-то эти мысли вызвали лишь отвращение к себе. Она была отвратительна. Это было отвратительно.

Светлая сторона в ней, та, которая все ещё была ребенком, говорила, что она прогнила. Она прогнила так, что её вряд ли уже можно спасти.

Не то, что бы она хотела этого.

— Вы знали её, — насторожено сказала Кара, боясь оступиться и сказать что-то неправильно.

— Конечно, знал, — резко ответил он, а в его голосе прозвучали странные нотки. — Мы жили в магловском районе, по соседству.

Воцарилось молчание, которое никто из них не осмеливался прервать. Это было странно, это было волнующе. Скарлетт почувствовала, что именно в этот момент она как никогда искренняя.

— Я живу в магловском приюте, — неожиданно для самой себя сказала Кара. — Я думаю, вам ещё повезло, ведь у вас был кто-то такой же, владеющий магией. Я же была одна, была уродкой. Была бешеной Поттер.

Тон девочки был тихим, но холодным. Она не знала, зачем говорила это, Мерлин, она не знала. Она никогда не была такой слабой, такой жалкой. Она должна была прекратить.

«Мы не знаем, можно ли ему верить!» — кричал голос в голове, но Кара не слушала его. Пыталась не слушать.

Как только слова были произнесены, профессор резко обернулся. В его глазах застыло очень странное выражение, которое Скарлетт никак не могла понять.

— Дамблдор всем говорил, что вы жили в хорошо защищённом месте, со своей любящей приемной семьей.

Лицо Поттер исказилось в гримасе гнева. Любящая семья? У неё никогда не было никакой семьи, как бы она не просила, как бы она не мечтала, как бы хорошо она себя не вела.

— Значит, он ошибался. У меня никогда не было семьи, сэр, и благодаря этому старику никогда не будет, — яростно выпалила девочка, переведя взгляд на часы. — Скоро комендантский час, сэр, мне пора идти.

Мужчина кивнул, а в его глазах все ещё застыло странное выражение. Казалось, он что-то тщательно обдумывает. Вспоминает.

— Идите, Скарлетт.

Поттер быстрым шагом вышла из подземелий.

* * *

Время летело быстро: отработки перестали быть такими ужасными, и теперь в большинстве случаев они с профессором обсуждали разные виды магии. Скарлетт пыталась выведать у профессора больше о Легилименции и Окклюменции, в то время как сам Снейп пытался больше узнать о ней самой. Нужно признаться, что собирал и анализировал информацию он так искусно, что иногда Поттер даже не замечала, как случайно рассказывала ему какой-то факт.

На самой последней отработке профессор словно мимоходом упомянул, что Скарлетт может заходить к нему, если ей потребуется помощь.

Тем временем Флинт все свирепствовал и гонял всех в два раза больше, ведь через несколько месяцев должна была состояться их первая игра по квиддичу в этом сезоне! Ещё и против Гриффов!

Драко смотрел на Кару с усмешкой, внутренне радуясь, что в своё время бросил сумасшедшего Флинта с его квиддичем.

В общем, все было стабильно: Кара учила уроки, ходила на тренировки и читала книги, не забывая медленно, но уверенно писать эссе Снейпу. Девочка добавила туда немного информации от самого преподавателя. Она была уверена, что тот заметит это, что добавит ещё один плюс напротив её имени в отношении профессора.

Никто не заметил, как медленно подкрался Хэллоуин.

В утро Хэллоуина слизеринцы проснулись от ароматного запаха печеной тыквы, доносившегося из коридора.

Такое пробуждение Поттер понравилось, поэтому настроение у неё резко поднялось. В гостиной её ждали неизменные Драко, Тео и Блейз. Дафна и Панси же шли возле Скарлетт, пытаясь не заснуть по дороге.

— Что у нас? — сонно спросил Драко, пытаясь пригладить платиновые волосы.

— Сдвоенные Чары с Гриффами, — вздохнула Панси под недовольный стон Блейза.

— Там будет Грейнджер с отбросами, — скривилась Дафна, глядя на Скарлетт. — Может мы что-то им сделаем? А то они что-то тихие. Я уверена, они что-то замышляют!

Поттер лишь презрительно фыркнула.

— Ничего не замышляют, это же Гриффы. Пошли уже!

Как оказалось, на уроке все было не так плохо, ведь они наконец начали изучать чары Левитации, о которых все мечтали уже долгое время. Все, кроме, конечно же, Скарлетт. Ещё на второй неделе учебы девочка исполнила это заклинание. И хотя ей понадобилось целых пятнадцать минут, пока она не вникла в процесс, Каре не терпелось продемонстрировать свои умения.

От того, чтобы беспокойно ёрзать на месте её останавливала лишь возможная схожесть с грязнокровкой Грейнджер. Она ни за что не будет похожа на неё. Никогда.

После повторения осточертелой теории для практического занятия их разделили на пары. Поттер, как всегда, была вместе с Драко, Тео вместе с Блейзом, а Дафна вместе с Панси.

Кара кинула быстрый взгляд на Грейнджер. Она стояла в паре с каким-то рыжим парнем, чьё имя она не знала.

— Это Уизли, — прошептал на ухо Малфой, заметив её взгляд. — Семейка предателей крови, просто обожают маглов. Бедные, как церковные мыши, а имеют детей больше, чем могут прокормить.

Тон блондина был издевательским.

О’Нилл, в свою очередь, стояла в паре с Элоизой Миджен, а сам Долгопупс был в паре с каким-то гриффиндорцем.

— Итак, не забудьте это чудное движение кистью, которые мы с вами отрабатывали! — пропищал профессор Флитвик, как обычно, возвышаясь на своей стопке книг. — Взмахнуть и рассечь, запомните, взмахнуть и рассечь. Ну и, разумеется, очень важно правильно произнести волшебные слова… не забывайте о волшебнике Баруффио, который сказал «с» вместо «ф» и обнаружил себя на полу с буйволом на груди.

Скарлетт не знала, правда это была, или профессор пытался пошутить, однако, попробовать самой не хотелось.

Как только им дали команду начинать, Кара попыталась как можно изящнее взмахнуть кистью.

— Wingardium Leviosa, — спокойно сказала Поттер, указывая палочкой на перо.

В следующее мгновение оно оторвалось от парты и зависло примерно в четырех футах над её головой.

— О, отличная работа, мисс Поттер! — зааплодировал профессор Флитвик. — Все посмотрите сюда, у мисс Поттер получилось. Я уверен, вы унаследовали талант вашей матери.

До конца урока перо поднялось ещё у Грейнджер, О’Нилл, Драко и Тео.

Кара хотела объяснить Панси её ошибку, но противный голос Грейнджер, с её этим командирским тоном постоянно отвлекал девочку.

— Ты можешь замолчать! — резко прошипела раздраженная Поттер. — Прекрати болтать или говори тише, поганая грязнокровка. Господи, как же ты меня раздражаешь. Хах, и ты ещё удивляешься, что с тобой дружат только отбросы. Ты же нормальных людей отпугиваешь, чудище!

Грейнджер замерла.

— Никогда не думала, что Девочка-которая-выжила окажется такой… — прошептала она и отвернулась.

Прозвенел звонок. Гермиона быстро взяла сумку и, развернувшись, выбежала из класса. Поттер мельком заметила, что по её щекам текли слезы. Внутри что-то удовлетворенно заурчало.

Она заставила эту грязнокрвоку плакать. Враг сломлен. Повержен. Уничтожен.

Ей понравилось это чувство, чувство превосходства и доминирования. Совсем как в приюте. Совсем как раньше.

Драко весело ухмылялся и уже начал рассказывать другим о происшествии с Грейнджер. Панси была невероятно обрадована новой сплетне, а Дафна просто рада, что грязнокровку поставили на место.

Весело болтая, ребята все вместе пошли на Гербологию, во время которой, как всегда, большую часть работы Скарлетт исполнял Драко.

Грейнджер не появлялась ни на Гербологии, ни на Истории магии, ни на остальных уроках, ни даже во время обеда. Её не было даже во второй половине дня, от чего компания слизеринцев ловили злобные взгляды Миджен и Долгопупса. О’Нилл, вероятно, утешала подругу.

По пути в Большой зал для празднования Хэллоуина к Скарлетт подошла взволнованная Трэйси Дэвис, девочка с тёмными волосами и внимательными карими глазами, которые сейчас возбужденно блестели.

— Эй, Скарлетт, Панси! Вы уже знаете? Я только услышала, как Парвати Патил рассказывала Браун, что Грейнджер плачет в женском туалете и хочет, чтобы её оставили в покое. А О’Нилл, из её отбросов, успокаивает.

Трэйси казалась очень довольной, что Поттер и Паркинсон узнали это именно от неё.

Дафна, Кара и Панси быстро переглянулись. В их головах появилась одинаковые идеи.

— Думаете, мы можем навестить нашу прелестную Гермиону? — Поттер внимательно посмотрела на девочек.

Она ведь давно не играла со своими питомцами, а девочки в основном более жестоки к соперницам.

— Прекрасная идея, Кара, — пропела Гринграсс с хищной улыбкой.

— Трэйси, хочешь с нами? — вежливо поинтересовалась Поттер, внимательно глядя на сияющую Дэвис, которая быстро кивнула. Та выглядела так, словно Рождество наступило раньше времени.

Конечно, ведь общаться с Карой — награда.

Девочки быстро объяснили свои планы мальчикам и убедили их в том, что они не могут пойти в женский туалет, даже чтобы поиздеваться над плачущей грязнокровкой.

Тео, Блейз и Драко пошли в Большой зал есть, а девочки быстро свернули в пустой боковой коридор и поспешили к женскому туалету.

Поттер была в предвкушении, она не могла ждать. Не хотела. Действительно не могла.

В последнее время красок было недостаточно. Недостаточно ярко, недостаточно много! А сейчас, сегодня что-то случится. Её интуиция буквально вопила об этом, так что Поттер была в предвкушении.

Они были на месте.

— Тут как-то странно воняет, вы заметили? — вдруг произнесла Дафна, закрывая нос рукой.

— Это женский туалет, Гринграсс, — насмешливо ответила ей Трэйси и быстро пошла за Скарлетт, которая проходила вдоль раковин.

Каре-зелёные глаза нетерпеливо исследовали комнату.

— Грейнджер! — громко позвала её Поттер, чьи глаза сверкали. — О’Нилл, ты тоже тут? Ну же, перестань плакать, Грейнджер. Горькая правда лучше, чем сладкая ложь, так ведь маглы говорят?

Рядом засмеялись подруги. Кара оскалилась, когда увидела небольшую фигуру Грейнджер в одной из кабинок. Она обнимала себя руками, прикрыв лицо завесой из волос, но даже сейчас каждый мог увидеть, что она плачет.

Грязнокровка выглядела жалко, и какая-то часть Кары была в ужасе от выходок чёрной. Какая-то часть, светлая часть, хотела извиниться, хотела прекратить, хотела быть хорошей. Но темная сторона однозначно была сильнее.

Перед ней никто не извинялся. Никто никогда не прекращал. Никто не был хорошим с ней, с чертовой бешеной Поттер. Так почему она должна быть хорошей? Почему она должна прекратить?

То самое гнилое нечто радостно скалилось, увидев своего врага ослабленного.

Она почти хотела прекратить, честно. Но она не могла.

— Уйдите, оставьте меня в покое! — крикнула дрожащим голосом Грейнджер, крепче обнимая себя. Она резко вдернула голову, смотря Скарлетт в глаза, а потом истошно завопила, показывая девочке за спину.

Предчувствуя нечто ужасное, девочка обернулась, а ухмылка увяла.

И потом все закричали, когда увидели чудовище, перед ними.

Это был тролль. Он был двенадцати футов высотой, а на огромном бугристом теле размещалась плешивая голова, похожая на кокосовый орех из-за булыжного цвета кожи. Его ноги были короткими, толщиной в ствол дерева, с плоскими мозолистыми ступнями. В его длинных руках он держал деревянную дубинку, которая волочилась за ним по полу.

Недовольный шумом, тролль громко зарычал и начал крушить своей дубинкой раковины, надвигаясь на Грейнджер. Видно, Скарлетт, Панси, Дафну и Трейси он не заметил.

Первой пришла в себя Кара. И хотя её руки вспотели от страха, а она сама едва держалась на ногах, у девочки хватило сил прошептать: «Бежим».

Что-то внутри неё слабо предлагало помочь грязнокровке, но ужас был слишком силен. Она боялась. Боялась так, что, казалось, прямо сейчас упадет в обморок.

Так много серебряного.

Впервые за все время ей было страшно. Она боялась смерти. И она убегала, оставляя её ровесницу одну, оставляя Грейнджер умирать.

Скарлетт прогнила, прогнила насквозь, и в ту секунду она понимала это как никогда ясно. Но она ничего не могла сделать.

Они все уже были около выхода, когда раздался агонический крик. А потом тишина. Пугающая тишина. Рычание тролля было единственным звуком в помещении, так как девочки боялись дышать.

Скарлетт медленно повернулась, не в силах остановить себя. Лучше бы она этого не делала.

Боже.

Боже.

Это был чертов ад. Это был ад на Земле. Поттер услышала, как кого-то рядом с ней вырвало, а со стороны Панси раздался судорожный всхлип.

На плитке была кровь, были раздавленные ступнями тролля внутренности, были сломанные кости и было много чего, что Скарлетт просто не хотела бы видеть.

Перед ними был ад. Перед ними был раздавленный человек. Перед ними был огромный тролль, на ступнях которого были мозги.

Так много серебряного. Так много черного.

Её вырвало. Её трясло. Она плакала.

Панси обняла себя руками и дрожала. У Дафны и Трэйси была истерика.

А потом пришли учителя, которые были в ужасе. Они что-то спрашивали, а Скарлетт отвечала, безэмоциональным тоном. Она лгала, спокойно и привычно, словно ничего не случилось.

У неё в груди была пустота. У неё в голове была пустота. Пустота была в сердце.

Поттер обращала внимание лишь на ласкающую черную магию профессора Квиррела, которая словно пыталась её поддержать.

От неё по коже привычно пробегали мурашки, но она больше не замирала, теряя контроль. Скарлетт осмелела настолько, что выпустила свою магию из-под контроля, переплетая с черной, как было в прошлый раз.

Всем им дали успокаивающие зелья и отправили в больничное крыло. Девочки молчали, и Поттер была им за это искренне благодарна.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем она смогла переодеться и наконец-то лечь на кровать.

Скарлетт устало закрыла глаза. Её пальцы все ещё немного дрожали. И она была в шоке.

Она ничего не чувствовала. Совершенно ничего. Она не скучала по грязнокровке.

Поттер зажмурилась. В памяти всплыли картины произошедшего: агонический крик и противный хруст. Хлюпающий звук. Тишина.

Алые лужи на белой плитке. Мозги, легкие на раковине. Что-то совершенно тёмное в ней шепнуло, что это даже могло быть красиво. Извращенно, темно, но красиво.

Она не знала. Она не понимала, но единственное, в чем Кара была уверена, что она никогда не будет прежней.

В ночной тишине что-то хлопнуло, а девочка резко вздрогнула. Небольшой листок со светящимися чернилами внезапно появился у неё на тумбочке.

Поттер дрожащими пальцами схватила записку и, наколдовав небольшой огонёк «Люмоса», прочла:

«Грязнокровка мертва. Мой маленький рыжий демон доволен?»

А ещё на листке была магия. Магия профессора Квиррела.

Кап.

Небольшая капля чернил медленно впитывается в пергамент, а Скарлет смотрит на это, широко раскрыв глаза.

Руки, держащие письменные принадлежности, дрожат, разбрызгивая ещё несколько капель чернил на пергаменте.

Она выдыхает, сжимая в кулаке одеяло. Сначала Кара даже ничего не поняла. Как это вы убили Грейнджер, убили грязнокровку, человека, Мерлин, вы убили её, я не понимаю, профессор.

Когда девочка осознала это в полной мере, она даже не пошевелилась. Лишь сидела укрытая одеялом, пытаясь восстановить отчего-то сбившееся дыхание. А ведь она даже не удивлена. Почему-то. И она не боялась. Вновь почему-то.

Убийца.

Она должна была испугаться. Должна была рассказать учителям. Немедленно. Прямо сейчас. Должна была сделать хоть что-нибудь, Мерлин, давай же, сделай хоть что-то, пожалуйста, давай, прошу.

Но нет. Поттер сидела на кровати, кусая губы и набираясь решимости написать ответ. Может не надо?

Скарлетт тяжело сглотнула. Она сошла с ума. Полностью, окончательно и бесповоротно. Это был её профессор, Мерлин милостивый, что ты творишь вообще, прекрати…

Голос вопил в её голове, но первокурсница его не слушала. Он всегда был слишком скучным, слишком правильным. Достаточно раздражающим, нужно сказать. Но был и второй голос, который вкрадчиво нашептывал ей всякие вещи, которых она поначалу даже пугалась. Этот голос был циничным, жестоким и темным. Но привлекательным, поэтому она частенько прислушивалась к нему.

Девочка поднесла перо к клочку пергамента и медленно начала писать ответ.

«Это было мерзко и отвратительно. Кровь, внутренности. Всё как я люблю, да, спасибо. Я даже получила некоторое удовольствие, сэр».

Кара слышала, как бешено билось её сердце. Она была не в себе. Совсем с ума сошла.

Что ты делаешь, Боже, сотри это, ненормальное ты существо, совсем ум потеряла?

Поттер быстро облизала губы и нетерпеливо поерзала, ожидая ответа. Все внутри у неё непривычно трепетало, а она сама боялась, что переступила черту. Только вот где она, эта черта? Где установлены рамки дозволенного? Есть ли они вообще?

В голове была куча мыслей, но в то же время не было ни одной связной. Как странно.

«Знал, что тебе понравится. Была мысль прикончить и О’Нилл, но с ней ты должна справиться сама. Сломай её. Подчини её. Твой черёд доставить мне удовольствие, Скарлетт».

Поттер судорожно вздохнула, резко откидывая от себя листок. Что это значит?

Она почувствовала, как к щекам прилила кровь. Профессор Квиррел хочет, чтобы она убила О’Нилл? Зачем? При чем тут удовольствие?

Кара попыталась успокоить сбившееся от волнения дыхание и привести мысли в порядок. Удивительно, но именно сейчас она чувствовала себя такой маленькой и неразумной, что становилось страшно. Ей всего одиннадцать. Наверное, именно в этот момент девочка осознала это.

Ей черт возьми одиннадцать. Она не должна вести себя так, как ведёт сейчас. Она ненормальная. Странная. Уродка. Бешеная Поттер.

Ей хотелось написать, что она не понимает. Написать, что ей чертовски страшно, что она не хочет никого убивать. Но в то же время девочке не хотелось показаться профессору жалующимся слабым ребёнком, потому что… Она не знала почему.

«Вы сам дьявол, сэр».

Скарлетт вывела неаккуратные угловатые буквы и укрылась одеялом чуть больше, осторожно переставляя найденную ранее чернильницу на тумбочку. В левой руке первокурсница все ещё сжимала палочку, на конце которой тусклый свет «люмоса» освещал переписку.

Кара нетерпеливо поднесла клочок пергамента ближе к глазам, когда ответ наконец появился. Он был написан все теми же ровными круглыми буквами, строчки были безукоризненно ровными.

«Мистер Дьявол? Мистер Дьявол и его рыжий чертёнок. У тебя хорошая фантазия, Скарлетт. Но, возможно, это неплохо. По крайней мере лучше, чем глупое Квиринус Квиррел».

Сердце девочки забилось чаще. Вот оно, ещё один намёк. Ещё один ключ к разгадке. Давай же, Скарлетт, ты близко.

Никогда раньше она не была так взбудоражена: глаза девочки лихорадочно блестели, а руки чуть дрожали. Меж её бровей залегла небольшая складка, свидетельствующая о том, что первокурсница думает.

Квиррел носит маску безобидного заики, чтобы… Зачем?

Квиррел — ненастоящее имя мужчины, ну, скорее всего. Почему? Какое настоящее?

Квиррел так же выпустил тролля, убив грязнокровку. Лишь для этого?

Как это связано с Запретным коридором и связано ли вообще? Помимо этой тайны девочку будоражила и тайна личности профессора Квиррела. И хотя этот мужчина был совершенно обычным снаружи, внутри, Кара была уверена, он будет просто невероятным.

Поттер сглотнула, пытаясь думать в правильном направлении. Что она знала?

Профессор сменил своё настоящее имя на «Квиррел» и проник в Хогвартс под видом профессора, убеждая всех в своей безобидности. Таким образом, на него никто не обращает внимания. В то же время в Хогвартсе есть Запретный коридор, в котором Цербер охраняет что-то маленькое и наверняка ценное и опасное. На праздник, когда большинство людей находятся в зале, профессор выпустил тролля, убившего грязнокровку. И это приводит к тому, что все сбежались спасать учеников от тролля. А Квиррел…

Думай!

Квиррелу нужно то, что находится в Запретном коридоре.

Мерлин, простонала Скарлетт, как она раньше не догадалась. Это же было очевидно!

Девочка по привычке облизала губы и глубоко вздохнула. Одна загадка была разгадана, и, по правде говоря, в глубине души она чувствовала некое самодовольство, что смогла догадаться раньше профессоров. И хотя умом Поттер понимала, что поняла только потому, что профессор это позволил, это не уменьшало её гордости.

Теперь лишь нужно задать правильный вопрос.

«Что находится в Запретном коридоре, что вы его так хотите, профессор не-Квиррел?»

Она дерзила, да. Это было опасно, да. Нравилось ли ей это? Безусловно.

Кара словно играла с огнём: она чувствовала властность и силу этого мужчины, и ей нравилось ходить по острию ножа, нравилось это чувство адреналина в крови. Ей нравились эти вишневые глаза, когда она говорила с ним.

Ответ пришёл не сразу. На несколько мгновений Скарлетт испугалась, что переступила черту, но нет. Каким-то шестым чувством девочка была уверена, что её профессор чувствует удовлетворение.

«Я рад, что ты догадалась так быстро, Скарлетт. Будь уверена, твой успех меня знатно порадовал только что. Вероятно, у тебя много вопросов, но, увы, ответов ты не получишь. Пока».

Девочка скривилась от досады, даже не обращая внимание на радость от того, что оказалась права. Ей ничего не расскажут!

«А чего тебе должны рассказывать? Это не твоё дело, профессор делает абсолютно правильно, не доверяя тебе. Не лезь!» — рассудительно говорил занудный голос в её голове, но он был быстро перебит возмущённым шипящим вторым.

«Он не так прост, у него многой тайн. Мы можем подождать, пока нам не доверятся достаточно. Скарлетт Поттер умеет ждать, особенно когда в конце ждёт нечто невероятное. Лучше подумай, кто он», — убедительно прошептал Темный голос, подталкивая её к обдумыванию хорошего ответа.

Этот голос ей всегда нравился больше.

«Вы не боитесь, что я расскажу все учителям? Они могут все узнать, и вас уничтожат».

Это было неразумно. Очень. Что-то внутри буквально вопило, что она совсем съехала с катушек, шантажируя этого человека. Но разве она когда-либо была нормальной?

«Это буквально-таки трогательно, ребёнок. Твои первые попытки шантажировать. Жаль, конечно, что человека ты выбрала не того. Знай, что Темная сторона не проиграла. В скором времени все встанет на свои места, и если ты разумна, ты примешь отведённое тебе место. Если нет…»

Кару словно окатили ведром ледяной воды, словно сдернули обратно в реальность. У неё было чувство, будто кто-то перехватил за ошейник скалящегося волкодава и вернул его обратно на свое место. Резко так, внезапно. Чтобы псинка не забывалась.

С ней обращались, как с ребёнком. Со слабым, беспомощным ребёнком. Ей не давали выбора. Ей указали на её место.

Это было отвратительно. Она ненавидела это. Ненавидела так, что приходилось впиваться ногтями в кожу, только бы сдержаться. Она отнюдь не была глупа. Девочка понимала, что связалась с самым настоящим хищником, и такому не стоит усилий убить кого-либо.

Ему достаточно лишь поднять руку и зацепить ногтем трепещущую жизнью жилку на шее. Вспороть горло. Надавить куда следует.

Даже палочки не надо.

Это было отвратительно, просто ужасно. Так мерзко, что Скарлетт почти чувствовала отвращение. Почти, если бы не восхищение и трепет, почти бессознательные. Запретные. Постыдные. Она не должна чувствовать это. Этот человек убийца, этот человек ужасен.

Так восхитительно силен, ему подвластна и жизнь, и смерть…

Да, это отвратительно.

И восхитительно тоже.

Мерзко.

Выдыхает, едва слышно шепча «Нокс». Свет гаснет. С неё хватит.

Она не ответила. Не собиралась. Она просто не хотела, ясно?

Она не боялась, она не дрожала от страха, яростно кусая губу. Она несбивчиво дышала, стараясь придумать нормальный ответ и не закатить истерику прямо сейчас.

Нет. Конечно же, нет. Она просто не хотела. Только и всего.

— Incendio, — прошептала она срывающимся голосом. Темноту осветило пламя. Алые языки медленно пожирали клочок пергамента, прожигая дыры. Выжигая слова.

Тепла не было. Огонь был холоден.

Ей было холодно.

Кара сидела не в силах пошевелиться и наблюдала за тем, как огонь безжалостно пожирал пергамент. Жаждущий. Беспощадный. Холодный.

Всепоглощающий.

Остатки их переписки все ещё тлели в ночной темноте, возвращая той право на царствование.

Вскоре воцарился мрак, но Поттер всё сидела, глядя перед собой.

Который раз она не понимала, что происходит.

* * *

Он всегда восхищался тьмой, всегда отмечал её притягательность и таинственность. Мрак всегда жил в его душе, он сам был темнотой.

В детстве Том Реддл никогда не боялся чудовищ, скрытых в темноте, прячущихся под детскими кроватями. Не боялся, потому что сам был одним из этих чудовищ.

Он был тем самым монстром, чьи глаза дети видели в кошмарах. Его ненавидели. Боялись. Презирали.

Он был порождением детских кошмаров. Он был монстром с самых детских лет. Можно ли было ожидать, что, повзрослев, он бы стал человеком?

Он никогда им не был.

Миссис Коул часто говорила ему, хватая его за подбородок, что он сын дьявола. Глупая, глупая женщина. Он, кривя губы, с наслаждение шептал, что является самим дьяволом, что является монстром.

Это приносило наслаждение. Столько много темноты. Соблазнительная, извивающаяся, холодная. Такая привычная.

Возможно, он сошел с ума. Возможно. Нет. Да. Он не знал.

Является ли это сумасшествием? Нет, конечно, нет. Это всего лишь свобода от рамок, свобода от глупых границ. У него всего лишь нет рамок, нет совести, нет ничего, что помешало бы ему жить.

Когда ему было шестнадцать, он избавился от таких недостатков, как совесть и жалость. Как мораль.

Люди были хищниками по своей природе, он просто стал лучшим из них.

Лорд Волдеморт почти достиг вершины. Почти победил. Казалось, всего один шаг — и победа. Долгожданная, дразнящая, почти у тебя в руках.

Но потом все пошло под откос. Все, над чем он работал, было сломлено. Повержено. Лорд Волдеморт был сокрушен.

Мерлин, как он ненавидел Скарлетт Поттер в начале. Эта девчонка. Эта мерзость. Это ужасное отвратительное существо.

У малышки совсем нет чувства совести.

Она смогла победить её. Ребёнок. Девчонка.

Жить с осознанием этого факта было унизительно. Если такое существование вообще можно было назвать жизнью. Он ведь стал каким-то никчемным духом. Только намного, намного хуже. Он был слаб, он чувствовал боль, он почти хотел умереть. Но в то же время он отчаянно цеплялся за жизнь.

Лорд Волдеморт жил с мыслью о мести этой глупой девчонке, которая так глупо решила сокрушить его планы.

Он ждал, ждал так долго, что, казалось, он начал сходить с ума. Но мужчина был вознагражден. Волдеморт наконец-то смог проникнуть в Хогвартс, смог наконец-таки увидеть Поттеровское отродье.

Девчонка Поттер.

О.

Темный лорд уверен, ребёнок стал для всех изрядной неожиданностью. Слизеринка. Подруга Драко Малфоя. Любимица Северуса Снейпа. Ненавидящая грязнокровок и маглов.

И её магия.

О, магия.

Волдеморту было прекрасно известна причина такой странной реакции их магий друг на друга, поэтому девочка и привлекла его внимание.

Мужчина помнит, как в свои четырнадцать читал в Запретной секции про магические резвы и направленность магии. Такого ведь им в школе не рассказывали. Том Реддл тогда зачитывался свитками о том, как расширить магический резерв, о том, как увеличить количество и плотность магии с помощью ритуалов и влияния чистоты крови на направленность магии.

Как оказалось, магия не была только Черной и Белой, были три направленности магии: серая, темная и светлая. Те, у кого одна и та же направленность магии всегда взаимодействуют между собой лучше, чем остальные. Так и распределяли по факультетам: на Гриффиндор обычно попадали ученики в основном со светлой или нейтрально-светлой направленностью, на Слизерин с Темной и нейтрально-темной, на Когтевране учились только чисто нейтральные, с ярко выраженной направленностью. А вот Пуфендуйцы…

Да, в большинстве своём Пуффендуйцы действительно дружелюбны и ладят почти со всеми. Дело в том, что их магия зачастую либо не имеет определённой направленности, либо не слишком ярко выражена.

Он гордился тем, что его магия была чёрная. Он гордился тем, что попал на Слизерин. Он был единственным с такой большой плотностью магии. Был особенным.

Пока не появилась Скарлетт Поттер. Девчонка Поттер, такая ненавистная, с равной ему плотностью магии. С такой же темной направленностью.

Вначале он хотел её уничтожить, сломать за всё, что она сделала. Но нет, ему нельзя было. Скарлетт была полезна, она поддерживает его идеалы.

Ему пришлось вновь поставить границы. Это было мучительно. Это было ужасно. Так было надо.

Он был приятным. Таинственным. Интригующим. Всё для нашей Героини, Мисс Поттер. Он добился своей цели.

Волдеморт видел, как девчонка была очарована им. Была заинтригована, была готова делать всё, что угодно, лишь бы узнать тайну.

Такой любопытный чертёнок.

Ему нравилось играть с ней, нравилось привязывать к себе всё сильнее и сильнее. Путать. Заставлять думать. Изводить Поттер было так сладко.

Когда ребёнок будет достаточно привязан к нему, он сможет начать настоящую игру. Он сделает из неё свое женское воплощение, верное только своему Лорду. Он избавит её от последних границ, он покажет ей прекрасный мир безумия.

И Поттер застрянет в нём, она не сможет выбраться. Потому что она будет слишком привязана к нему. Безответно.

Он будет медленно разбирать сознание Скарлетт на части, проникая в каждый кусочек, выжигая оттуда каждый дюйм нравственности и морали, которые у неё есть. Он будет для неё всем, потому что таких людей нужно держать как можно ближе к себе.

Он будет её мыслями, её кожей, её кровью.

Шаг. Шаг. Шаг.

Неясные очертания его силуэта были видны в коридоре на восьмом этаже.

Уже близко. Уже скоро. Как же долго он ждал… И почему не догадался сразу?

Ждать уже просто невозможно. Где же, где? Ещё пару шагов. Нужный гобелен. Вот.

Выручай-комната.

Он идет мимо нужной стены с яростно бьющейся в голове мыслью:

«Мне нужно попасть туда, где всё спрятано. Там, где всё спрятано. Нужна моя Диадема, нужен мой крестраж».

Шаги, едва слышные в коридоре, заполненном лунным светом. Пальцы нервно теребят край рубашки. Он не может ждать. Он ждал слишком долго.

Скоро Лорд Волдеморт вновь обретет тело.

«Мне нужно попасть туда, где всё спрятано. Там, где всё спрятано. Нужна моя Диадема, нужен мой крестраж».

Снова шаги. Мужчина уже второй раз проходит мимо. Ещё один. Осталось совсем немного.

В глубине души, а вернее того маленького осколка, который остался внутри него, Волдеморт чувствовал зов своего крестража.

Ещё шаги, широкие и нетерпеливые. Почти подпрыгивающим шагом. Почти, ведь он — Темный лорд. Сердце предвкушающе бьется. Если его задумка удастся, если он окажется прав…

Не если, когда. Ведь он всегда прав, он — Лорд Волдеморт.

Прямо перед ним появляется нужная дверь, и он замирает. Еще немного, ещё чуть-чуть.

Шаг. Ещё один. Уверенно хватает пальцами за ручку и толкает, нетерпеливо, почти поспешно.

Мужчина входит внутрь и останавливается, будто впитывая в себя обстановку комнаты. За столько лет ничего не изменилось. Перед ним расположился огромный, словно собор, зал, сделанный из камня. Повсюду стояли заполненные хламом деревянные стеллажи, среди которых, Лорд чувствовал, лежал его крестраж. На стенах, напротив друг друга, были факела, которые он зажег одним взмахом руки.

Нетерпение, любопытство и желание клокотали в груди, смешиваясь друг с другом. Эти эмоции были так сильны, что становились почти болезненными. Где-то внутри, за бесконечным самоконтролем и выдержкой было желание пробежаться вдоль стеллажей, как в юности, на бегу просматривая их содержимое. В таком случае, его глаза, наверное, так же сверкали бы, а пальцы дрожали от нетерпения и желания прочитать новую книгу или найти искомый предмет. Всё, как было раньше.

Но нет, это было невозможная глупость. Он — Темный Лорд, он не будет бегать, как какой-то подросток, и уж точно не будет тут сидеть и читать книги.

Решительным шагом Волдеморт направился вглубь комнаты, пытаясь найти старый платяной шкаф. Глубоко внутри мужчина испытывал смутное беспокойство об осколке своей души. Вдруг что-то случилось? Вдруг Диадему кто-то забрал? Вдруг Дамблдор догадался?

Вдруг, вдруг, вдруг…

Он нервничает. Волнуется, почти срываясь на бег. Почти, внешне-то он полностью спокоен.

Если, если, если…

Поворот, развилка, перекресток. Уже виден нужный платяной шкаф.

Шаг, шаг, шаг.

Волдеморт со всей силы распахивает дверцы и почти облегченно выдыхает, довольно прищурившись. Он протягивает руку и аккуратно касается Диадемы, ощущая приятное покалывание в кончиках пальцев и странный тёплый комок в груди. Его губы расплываются в искренней улыбке, которая делает его лицо невозможно уродливым. Почти чудовищным.

Но ему все равно.

Крестраж у него в руках, и Темный Лорд Волдеморт скоро возродится.

* * *

Кто-то сказал, что свобода не в том, чтобы не сдерживать себя, а в том, чтобы владеть собой. И это была правда. Северус Снейп почти всю жизнь жил с этим правилом, это стало его жизненным кредо, его аксиомой. Эмоции должны быть под контролем, маска всегда должна быть идеальна.

Мужчина всегда гордился этим, особенно сейчас, когда ему удалось сохранить полное спокойствие после своей тирады.

Зельевар сцепил руки в замок и стал насторожено ожидать реакции директора на свои слова. Между собеседниками царило почти ощутимое напряжение: словно кто-то натянул между ними странную нить. Казалось, хватило бы всего одного звука, чтобы она лопнула.

Тишину прерывало лишь тихое дыхание директора Дамблдора и профессора Снейпа.

— Это правда, — наконец медленно заговорил Дамблдор, взвешивая каждое своё слово, словно считая, сколько грамм информации он может доверить. — Это моя ошибка, Северус. Боюсь, одна из самых страшных ошибок, которые я совершал. Видишь ли, я понадеялся на родственные чувства Петуньи, но, как видишь, я оказался не прав.

Эти слова заставили Снейпа вскипеть от ярости. Его лицо исказилось от гнева, а мужчина вскочил.

— Из-за вас дочь Лили отдали в магловский приют, и вы так спокойно об этом говорите? Вы лишили её дочь детства, вы сломали ей жизнь, — обвиняюще процедил Снейп, хмуро смотря на Альбуса.

В нём клокотала злость, ведь он знает, что она пережила. У него всегда была мать, которая защищала его от отца, а у Скарлетт… У неё не было никого.

Снейп прекрасно видел, что это заставило девочку создать специальный механизм защиты. Несмотря на то, что её друзья — почти все слизеринские первокурсники, она была одинока. Поттер никого не пускала за свою защиту.

Дамблдор как-то странно смотрел на него, а потом устало выдохнул, привычным жестом сцепляя пальцы в замок.

— Я признал свою ошибку, Северус. Больше мы ничего не можем делать, нам осталось лишь надеяться.

Северус резко качнул головой и с внезапной ненавистью посмотрел на директора.

— Я потерял свою надежду много лет назад, Альбус. С тех пор она перестала для меня что-либо значить.

Его слова звучали цинично и зло. Болезненно. Слишком реально.

— Я думал вы приобрели её несколько месяцев назад? — со снисходительным любопытством поинтересовался Дамблдор, смотря на собеседника из-под очков полумесяцев.

Снейп проигнорировал фразу, недовольно поджав губы. Его взгляд стал ещё тяжелее.

— Я требую, чтобы у Скарлетт была настоящая семья. Это помогло бы девочке лучше, чем глупая надежда! — обесценивающие прошипел Северус, зло сощурившись.

Вся доброжелательность Дамблдора вмиг пропала, а его глаза перестали сверкать.

— Вы требуете, Северус? — холодно осведомился Альбус, а в его глазах что-то блеснуло, будто он что-то придумал. — Ну, что же, как скажите.

После того, как Дамблдор сказал ещё одну фразу, Снейп замер.

Что.

Все внутри застыло, казалось, даже кровь перестала бежать по его венам.

Этого не может быть. Он же не может всерьез полагать…

Зельевар выдохнул, а потом внезапно зло бросил:

— Вы шутите, Альбус!

— Отнюдь нет, мой мальчик, — спокойно проговорил директор, к которому вернулось спокойствие и мерцание в глазах. Старик склонил голову и по-старчески улыбнулся:

— Мне кажется, это станет самым лучшим решением. Это не обсуждается, Северус. Могу же я в конце концов просить вас о маленькой просьбе? Таким образом Скарлетт всегда будет под моим присмотром, мы сможем контролировать каждый её шаг.

Снейп выдержал внимательный пронзительный взгляд. Ему было горько. Всё было как всегда.

У него даже не было выхода. Как всегда.

Он промолчал. Это приняли за согласие.

— Как я ей обьясню мотив? — ледяным тоном спросил мужчина, сдерживая порыв завопить, надрывая горло, закричать до хрипоты. Нельзя. Фу, пёсик.

— Скажите, что вы хотите позаботиться о ней. Расскажите о вашей истории, заставьте её проникнуться. Соврите, но сделайте так, чтобы она поверила. Девочки же любят грустные истории, верно?

Насмешка.

Снейп стиснул зубы. Нельзя. Что-то противно скреблось внутри. Он был жалок. Беспомощен.

Сам выбрал.

У него всё было под контролем. Эмоции должны быть идеальны. Он не сорвется.

— Безусловно, — выдавил из себя Северус, впиваясь пальцами в ладони. Он не сорвется.

Альбус внимательно посмотрел на него и, кивнув своим мыслям, продолжил:

— Вы должны обещать, что будете докладывать обо всем, что вам говорит юная Скарлетт. Я видел, вы добились её доверия, поэтому мы должны узнать как можно больше. Это ради всеобщего блага, вы же понимаете, Северус?

Он должен был быть крысой, предателем. Шпионом.

«Это же твоя стезя, Северус! Привычный мир», — презрительно и горько одновременно провозгласил неприятный внутренний голос. И он был прав.

Неприятно скрутило внутренности. У него нет выбора. Это было мерзко, отвратительно. Ужасно.

Он ненавидел себя.

— Безусловно.

Он был жалок.

* * *

Следующим утром Меган Джонс, пуффендуйская первокурсница, проснулась в просто отвратительном настроении.

Из-за вчерашних слухов о смерти какой-то девочки она всю ночь не могла заснуть, так что не в силах заснуть, Джонс постоянно ворочалась и терпела ужасные кошмары.

Брюнетка широко зевнула и нехотя выбралась из-под одеяла, шлепая ногами в ванную. У каждого пуффендуйца есть своя собственная комната, поэтому только по утрам она может не слышать ужасное пение Аббот. Господи, почему она так любит петь, если у неё совсем нет голоса?

Меган лениво водила зубной щеткой по ротовой полости, не заботясь, чистит она зубы или десна.

Прополоскала рот. Умылась. Моргнула, прогоняя сон. Хотя…

Под одеялом так тепло и уютно, возможно, она может пойти, немножечко лечь и совсем чуточку прикрыть глаза. Она даже спать не собирается, только глаза закрыть.

Нет, нельзя. Джонс быстро покачала головой и вернулась обратно в комнату, надевая школьную форму.

Её взгляд быстро переместился на часы, которые показывали полдевятого. Надо поспешить.

Как же она хочет спать…

Да-да, нужно поспешить.

Надев мантию, первокурсница внезапно замерла, изумленно смотря на красивую корону, лежащую у неё на тумбочке.

Меган моргнула. Корона не пропала.

Изнывая от любопытства, Джонс аккуратно взяла странную, но невероятно красивую диадему, чтобы рассмотреть её со всех сторон.

Серебряная, инкрустированная бриллиантами, она выглядела просто превосходно.

Меган хмыкнула, внезапно подошла к зеркалу в ванной и одним движением надела корону на голову. Наверняка, ей будет очень идти. Она будет даже походить на королеву…

Меган Джонс испуганно вскрикнула, когда услышала мальчишеский голос у себя в голове:

«Привет, меня зовут Том Реддл. Как к тебе попала моя Диадема?»

Она не смотрела в его сторону.

Конечно же нет. Да и зачем? Она ничуть не смотрела. Ни одного взгляда. Ни кап-ли. Ведь вчера она думала, думала так много, что казалось, её голова сейчас лопнет. Она думала. И решила, что Скарлетт Поттер совершенно не будет лезть в эту всю чепуху.

С неё хватит. Она будет хорошо лучше всех учиться, играть в квиддич, общаться с друзьями. И совершенно не будет обращать внимания на одного таинственного, интересного чудовищного профессора, верно Скарлетт?

Да, верно. Этот человек очень опасен и безжалостен, от него лучше держаться подальше и…

И…

Твою мать.

Она посмотрела. Их глаза встретились.

Твою мать, Поттер, просто не смотри. Отвернись и ешь свой чертов бекон или-что-ты-сейчас-там-ешь. Не пялься. Не надо так по-идиотски хлопать ресницами. Просто прекрати. Отвернись, блин. Сейчас же, блин

Но Кара не шевельнулась: этот взгляд словно пригвоздил её к одному месту, не давая возможности пошевелиться, черт, даже дышать.

Она почувствовала, как пульс ускорился, а сердце заколотилось в груди. От страха. По крайней мере, она надеялась именно на это, а не на что-то там ещё, чего она вообще не понимала.

В голове сразу всплыли обрывки фраз вчерашней беседы, обрывки её эмоций. Страх. Понимание. Волнение. Восхи…

Нет!

Поттер с ужасом поняла, что тот снова читает её мысли.

«Применяет Легилименцию», — почти автоматически исправила себя девочка, пока паника не захлестнула её.

Профессор Квиррел ухмыльнулся. Нет, не ухмыльнулся, а ухмыльнулся. А разница была, была просто охренеть какая огромная разница.

Когда её щеки успели покрыться легким румянцем?

Боже, она просто ничтожество. Она никогда черт её дери не краснела. И вот. Унизительно. Она не должна позволять всему этому!..

Её возмущенная надменная мысль, которая быстро раздувалась в её голове, мгновенно лопнула с таким громким поп-звуком. Просто пшик, и всё.

Просто потому, что его глаза снова стали красными. Алыми. Вишневыми. Кровавыми.

Черт. Сколько раз она уже сказала «черт»?

А в следующую секунду ей показалось, что весь мир просто исчез, уменьшился только до профессора и неё самой. Она видела, как мужчина одними губами медленно произнес: «Я — Дьявол, а не черт».

Черт.

Он покачал головой.

«Дьявол, Скарлетт. Дья-вол».

Её челюсть отвисла. Просто отвисла. И не надо на этом акцентировать внимание, потому что. Потому что.

Девочка заледенела. Сердце пропустило удар, а потом начало биться с бешеной силой, вдвое быстрее. Во что, черт возьми, играет этот…этот…человек?

Мерлин милостивый, иногда ей казалось, что бешеное сердце просто проломит её чертовы ребра. Выжжет кожу. Просто, блять, вывалится из груди и шмякнется на пол. Шмяк.

Дамблдор что-то говорил про смерть грязнокровки, про то, что для всех них это большая потеря, как и потеря её здравого рассудка, которая должна вот-вот случиться из-за чертового дьявольского профессора, про то, что это был несчастный случай, который, похоже, уже случился с её мозгами, потому что она полнейшая идиотка.

Скарлетт облизала губы и перевела взгляд на Дамблдора, пытаясь сделать хотя бы вид, что слушает. Но как тут можно хоть что-то слушать, если эти багряные глаза…

Твою мать, Поттер, не начинай с самого начала.

Девочка резко развернулась, когда почувствовала чью-то руку у себя на локте. Панси. Ох, Паркинсон, чего тебе?

— Что? — с легким намеком на раздражение спросила Поттер под внимательным взглядом подруги.

— Просто хотела сообщить, что вы уже около минуты смотрели друг другу в глаза с профессором Квиррелом, — невинно-заинтересованным тоном спросила та, окидывая её пытливым взглядом. Тем самым я-знаю-что-происходит-но-ты-должна-мне-все-рассказать взглядом.

Если она станет сейчас спрашивать…

— Я знаю, — безразлично. Молодец, хоть не запинаешься, а то уже полностью превратилась бы в Пуффендуйку.

Паркинсон прищурилась, а Скарлет отметила, как остальные ребята из их группы прислушались.

Пожалуйста, Панси, молчи. Ничего не спрашивай. Ни-че-го не спра-ши-вай, ясно?

Слава Мерлину, та промолчала, лишь кивнула, одаривая подругу все тем же взглядом. Поттер мысленно усмехнулась, ведь через пару минут она уже придёт в себя, и тогда сможет нормально ускользнуть от ответа. Панси может даже не надеяться узнать, что происходит. Поттер сама не понимает, что происходит, то о Паркинсон и речи не может идти.

— Мерлин, Поттер, съешь хоть что-то, прекрати кромсать бедный омлет, — до неё доносится голос Блейза. Как всегда спокойный, как всегда собранный. Этот мальчик был странным, почти потусторонним: молчаливый, собранный, безэмоциональный. Он лишь иногда вставлял комментарии, словно в некоторые моменты вспоминая о том, что он тоже ребёнок. Это был один из тех моментов.

— Я никого не кромсаю, — она закатила глаза и отправила к себе в рот немного бекона.

Поттер краем глаза заметила, что гриффиндорцы подавлены. Конечно, ведь их грязнокровку придавил тролль. Пуффендуцы тоже были расстроены, ведь они Пуффендуйцы. А Когтевранцы и Слизеринцы, ну… Им плевать, честно говоря. Скарлетт любила Когтевранцев, и, возможно, у них было бы даже уютно.

Какой-то её части нравился этот факультет: спокойный и свободный, на нейтральной стороне, их не волнуют война и межфакультетские стычки. Только знания. Уютно, тихо. Но…

Но.

Другая её часть была против. Та часть, которая хотела отомстить Дамблдору за приют. Та часть, которой нравилось издеваться и пытать маглов. Та часть её души, которая была чёрная и перегнившая, словно труха. Выжженная. Сломленная. Уязвлённая.

Она была слишком глубокой, слишком болезненной. Так больно, просто мучительно. Одиночество душило, сдавливало горло своими длинными холодными пальцами, заставляя хрипеть, даже не кричать, молить о помощи. Но порой ей все же казалось, что она вопила так громко, надрывно, до хрипоты, до срывания связок. Никто не слышал. Никто не приходил. Никто не помогал. И она тонула, задыхалась, горела одна, с отпечатками пальцев одиночества на своём горле.

Кара не заметила, когда привыкла к этому. Не заметила, когда удушающее одиночество стало её воздухом, её свободой. Что-то надломилось в ней в один момент, и она перестала кричать, перестала отчаянно цепляться за дружбу и любовь, за нежность и ласку. Словно она долго-долго держалась за веревку над пропастью, раскачиваясь в разные стороны и слушая угрожающий треск каната, пока он не оборвался, резко и без предупреждения.

И она упала вниз, в ту самую тёмную пропасть, оставив порванную веревку и страховку сверху, на солнце, на свету.

Это было её падение, падение в темноту и мрак. В боль. Поттер думала, что это прекратилось, что ей удалось зацепиться за край, и девочка вновь висела над пропастью, только теперь совсем одна, не полагаясь на непрочную веревку.

Она была глупа, Господи, как глупа. Ведь когда-то она устанет держаться и отпустит руки. Когда Скарлетт падала, она не знала, что есть только два выхода: падать до конца, на самое дно, на самый низ, или вернуться в свет, с клеймом предателя, с Темным клеймом, так хорошо видимым на свету.

Кара всегда была белой вороной: когда супружеские пары хотели удочерить её, а потом отказывались, не приходили, с ужасом смотря на «уродства» дьявольского отродья. Когда на неё смотрели со страхом, с презрением, не желая дружить с «ненормальной, бешеной Поттер».

Когда, когда все началось? Она не знала. Но единственное, в чем была уверена Скарлетт — Дамблдор был виноват. По всем пунктам. По всем обвинениям. По всему.

Ей же всего сраных одиннадцать. Она только ребёнок, Поттер хотела быть всего лишь наивным ребёнком, без этой обжигающей детской обиды, которая, все знают, остается на всю жизнь. Без этой едва уловимой горечи, вертящейся на кончике языка, не давая себя проглотить и забыть, не разрешая простить.

Это было слишком глубоко. Выжжено. Затоплено. Сломлено. Но, черт возьми, что-то ещё было, она чувствовала. Что-то светлое, такое маленькое и отвратительное. Потому что это сломают. Когда-то.

Поттер моргнула, и реальность снежной лавиной обрушилась на неё. Она несколько мгновений, показавшиеся вечностью, смотрела на учеников в Большом зале, на их грустные лживые лица, и вдруг ей стало противно. Почти до тошноты. Они ведь толком не знали Грейнджер, она им никто, просто левый человек, просто имя. Тогда почему они скорбят? Да потому, что это делают все. Просто тупые овцы, следующие за своим стадом. Чертовые лицемеры.

Поттер резко встаёт из-за стола, поправляя сумку. Она поступала глупо, так по-гриффиндорски. Она ещё пожалеет об этом, это точно.

Дамблдор замолкает, не заканчивая речь, а по Большому залу, словно по команде, проходят шепотки. Старуха МакКошка выглядела негодующе, а Снейп и Квиррел смотрели на неё со странными выражениями лица.

Это выглядело как протест, словно она во всеуслышанье заявляла: «Я не согласна, вы не правы». Глупая, глупая Скарлетт. Она ничего не могла с собой сделать.

— Нет аппетита. Пожалуй, я пойду сразу в подземелья.

Ленивый, безэмоциональный голос звучал до невозможности громко в тишине Большого зала.

Переводит взгляд на друзей и ждёт кивка, но нет, змейки и тут смогли её удивить. Панси Паркинсон встаёт из-за стола, поправляя волосы.

— Не стоит утром есть слишком много, — твёрдо говорит девочка с небольшой улыбкой. Кара незаметно оглянулась: взгляды всех присутствующих были прикованы к теперь двум слизеринкам, которые так нахально попытались возразить.

С неодобрением встречается каждый, кто идёт против системы.

Неожиданно даже для себя Поттер почувствовала странную волну благодарности Панси за то, что она первая поддержала её. Почему-то девочке казалось, что на самом деле это что-то большее, чем сейчас кажется.

После неё поднялась Трэйси, которая, видимо, любила выделиться и показать себя. Но даже несмотря на это их объединяла одна идея, и Дэвис не побоялась поддержать Поттер.

Они стояли втроём несколько секунд, смотря на сидящих мальчиков. Драко Малфой несколько мгновений смотрел в глаза Скарлетт, а потом встал, как всегда с высокомерным видом.

— Пошли, Скарлетт, я закончил, — сказал тот, растягивая гласные и так по-малфоевски усмехаясь. В его серых глазах плескалась какая-то странная решимость.

Скарлетт неосознанно усмехнулась высокомерию Драко, такому привычному и знакомому. «Я поддержу тебя, я с тобой».

Малфой лениво повернулся к Блейзу, Тео и Дафне, которые все ещё сидели на своих местах и неотрывно следили за Карой, Панси, Трэйси и Драко. Все интуитивно понимали, что сейчас происходит что-то переломное, после чего не будет пути назад.

Скарлетт заметила, что Забини смотрел на неё как-то странно, изучающе, словно проникал под кожу, в самую душу. Он всегда был таким странным, молчаливым, призрачным. Она знала, что его закрытая душа была такой глубокой и интересной, какой редко когда бывают современные души. Она не исказилась злобой и темнотой, не была светлой и радостной. Его душа была глубокой, словно темно-синий. Синий.

Тот медленно поднялся, словно хорошо обдумывая этот шаг. Мальчик кивнул.

— Я с вами, — его губы немного приподнялись в подобии улыбки.

Теодор Нотт и Дафна Гринграсс остались сидеть за столом, доедая свои завтраки. Они были готовы сидеть и бездействовать.

Все пятеро с гордой осанкой вышли из Большого зала, в котором был слышен громкий голос и возмущение учеников. Первым уроком было Зельеварение, поэтому ребята в неловком молчании спускались в подземелья. Они с удивлением обнаружили, что несколько слизеринских старшекурсников ушли вслед за ними. Это как-то приятно отдавало Скарлетт в груди, словно она добилась чего-то значимого для себя самой.

— Спасибо, — внезапно сказала Кара, оборачиваясь к друзьям.

Друзья… Когда её питомцы, её любимые зверушки, успели ими стать? Были ли они ими, или это всего лишь её собственная иллюзия, построенная долгожданной мечтой? Могла ли она придумать все это, ведь они всего лишь люди. Люди со своими слабостями, которые могут предать и променять на что-то более ценное. Друзья доверяют друг другу, так? Но может ли она доверять этим ребятам? Не будет ли она страдать в конце?

Блейз усмехнулся:

— Слизеринцам было скучно сидеть и слушать его речь, а ты привнесла что-то новое. Мне кажется, ты заставила посмотреть на себя по-другому.

Поттер на это лишь ухмыльнулась, одарив мальчика насмешливым взглядом. И хотя это было бы неплохо, ведь иметь союзников со старших факультетов было бы просто отлично, она очень сомневалась, что хоть кто-либо воспринимал её сейчас всерьёз.

«Заставь уважать себя», — тут же прошелестел мрачный голос, прекрасно зная, как заинтересовать свою хозяйку.

«Ты знаешь, что даст тебе силу, Скарлетт. Ты ведь хочешь, чтобы тебя боялись, чтобы тебя уважали? После твоего поступка последуют последствия. Ты заявила о себе, сейчас лишь следует закрепить позиции…» — продолжал шептать тот, искушая и заманивая в свои сети.

О, она знала о чем говорилось. Честно говоря, она боролась с искушением с самого первого дня. Крепкие цепи страха держали её от погружения в полную темноту, как если бы они держали хищника от прыжка на свою жертву.

Тёмные Искусства.

Почти болезненное любопытство словно выжигало все остальное, как только девочка разрешала себе думать об этом.

Скарлетт иногда долго мечтала о силе и могуществе, что могла дать Тёмная магия, о её красоте и таинственности. Об опасности.

Пожалуй, последнее было притягательнее всего.

Как и ожидалось, в подземелье ещё никого не было, поэтому Поттер с легкостью села за уже привычное место прямо перед профессором. Честно говоря, ей было интересно, прокомментирует ли тот её маленький протест или нет. Девочка положила сумку на парту и с небольшой усмешкой посмотрела на изменения пар у её зверушек.

Драко, который перед этим всегда сидел с Тео, теперь занял место возле Блейза. А Панси, не дожидаясь Дафны, как иногда бывало, сейчас мило щебетала с Трэйси. Все они словно показывали картинку умиротворения и невинности.

Как ни странно, спустя некоторое время следующими в класс зашли Крэбб и Гойл. Было видно, что им очень неудобно, хотя несмотря на это, мальчики неуверенно подошли к Скарлетт и прогудели:

— Можно...э-э-э…мы сядем возле вас? — низким голосом спросил Винсент, кивая на остальных, расположившихся сзади.

Кара внимательно посмотрела на обоих однокурсников. Глубоко внутри она была невероятно горда тем, что они словно хотели присоединиться к ним. Эта мысль делала её очень самодовольной. Крэбб и Гойл не отличались большим умом, но они были сильны, чистокровны, а их семьи хоть и не были так влиятельны, как семья Малфоев, все же были богаты.

— Хорошо, — медленно кивнула та и указала в сторону Драко, — Можете сесть возле Драко, я слышала, вы уже знакомы.

— Да, — немедленно ответил Грегори, — Наши родители…э-э-э… познакомили нас.

Те ещё немного потоптались на месте, а потом сели возле Драко и Блейза, которые с ухмылками наблюдали за действом. И если Малфой выглядел снисходительно-довольным, то Забини лишь закатил глаза и насмешливо фыркнул себе под нос, не видя смысла в этой всей помпезности.

Тем временем Скарлетт, достав для урока всё, что нужно, никак не могла решить, какую книгу выбрать: «Введение в боевые искусства», «Новейшие яды современности» или «Забытые яды: самые опасные зелья Древнего Мира». Девочка больше склонялась к последней, ведь её она ещё даже не открывала.

Но почитать ей, конечно же, никто не дал, ведь в подземелья начали приходить Гриффиндорцы, и многие из них были особенно недовольны случившимся на завтраке.

— Поттер! — девочка услышала уже знакомый голос О’Нилл. — Что за цирк ты устроила?

Голос Рионы немного дрожал, а глаза девочки были покрасневшими и чуть опухшими от слез, но в общем она выглядела решительно.

Кара впилась ногтями в обложку книги. Эх, и после этого говорят, что слизеринцы всегда начинают первыми.

Мы не будем никак реагировать. Не будем. Не будем. Не будем. Никак. Никак. Ник.

— Я думаю, ты ошиблась, моя дорогая Риона. В цирке львов дрессируют, а не змей, — Скарлетт насмешливо искривила губы под одобрительный смех слизеринцев. Гриффиндорцы же надулись от возмущения, но сама О’Нилл проигнорировала выпад.

— Моя подруга умерла, а ты сидишь и шутить, словно тебе на все плевать. К чему было это представление в Большом зале? Не понравилось, что хоть раз в жизни не ты была в центре внимания? 

Девочки несколько мгновений смотрели друг другу в глаза, не замечая, что все ученики уже пришли и теперь с интересом слушают их перепалку.

Скарлетт тряхнула волосами и прищурилась. Её тихий голос прозвучал громче ожидаемого в напряженной тишине.

— Я ушла, потому что считала этот фарс отвратительным. Грейнджер была только первокурсницей, у неё не было друзей, кроме вашего загончика, разумеется. Она не была знакома с остальными факультетами. Всем действительно плевать в глубине души, но они врут сами себе и притворяются, что это не так, только бы не признаваться самим себе в том, насколько они жестоки. И за всем этим сочувствием и скорбью стоит лишь обычный людской эгоизм. Вот, что противно. А я и мои друзья — единственные, кто не побоялись быть честными сами с собой.

Её слова звучали так же сильно, как она и надеялась, поэтому речь произвела должный эффект. Конечно, было бы лучше сказать это в коридоре, чтобы слышало как можно больше старшекурсников, но так тоже было хорошо. Она закрепила свою позицию в рядах слизеринцев и показала себя перед вражеским факультетом.

Умница

Но, видимо, что-то в её словах привело Риону в ярость, так как огоньки злости вспыхнули в глазах девочки, и она, сжав ладони в кулаки, прошипела:

— Честны, действительно? Ты даже не представляешь, как цинично звучат твои слова! Ты…

Дверь внезапно распахнулась, и в класс стремительным шагом вошёл профессор Снейп. Его лицо ничего не выражало, а мантии угрожающе развевались за его спиной. Мужчина кинул ледяной взгляд на О’Нилл, и ей пришлось сесть на своё место.

У Поттер не было сомнений, что преподаватель слышал её монолог, поэтому девочка не могла не волноваться о том, как он это воспримет. Это было глупо, совсем не в её духе, ведь Поттер была важна лишь она сама и собственное благополучие. Ей было плевать на мнение других, важна лишь их ценность.

До некоторого времени Скарлетт была уверена, что профессор Снейп не является исключением. Не должен являться. Но… Это был удивительный человек с не менее удивительной душой. Что-то было внутри него, странно похожее на то, что существует у самой Кары. Такое знакомое. Ей казалось, что он может понять её как никто другой.

По правде говоря, тёмная часть её натуры была решительно испуганна этими мыслями. Так не должно быть. Так не правильно, ведь Поттер всегда гордилась тем, что у неё не существует привязанностей. Скарлетт Поттер никто не нужен. И Северус Снейп не является исключением.

— Успокоились, — ровным тоном сказал Снейп, окидывая притихший класс внимательным взглядом. Убедившись, что всё внимание обращено на него, тот продолжил:

— Сегодня мы готовим зелье, помогающее от боли в голове. На странице двадцать написано об истории этого зелья. Прочитать, законспектировать самое главное. Приготовить и сдать мне на проверку в конце урока. Рецепт будет на доске. Начали.

Профессор постучал палочкой по доске, и на ней быстро появился нужный рецепт. В следующее мгновение класс наполнился звуками: шелестением страниц и недовольным ворчанием учеников. Громко возражать никто, конечно же, не собирался.

Скарлетт, как и все остальные, послушно открыла учебник и, отыскав нужную страницу, уже собралась читать параграф.

— Честность с самим собой? Боги, мисс Поттер, я и не знал, что вы способны на такие пафосные слова. Боюсь, многие начали сомневаться, на правильный факультет ли вы поступили, — слышный только для неё голос профессора Снейпа раздался совсем рядом. Девочка не смогла сдержать зловещей ухмылки.

— Профессор, уверяю, это не принесёт никакого вреда Слизерину, — не поднимая головы ответила Кара, начав конспект. Она совершенно не обращала внимания на пристальный взгляд мужчины.

— А вам? Всякая инициатива наказуема.

— Вы так считаете?

— А вы нет? Это проверено годами, мисс Поттер.

— И вами тоже, сэр? — она поставила точку в предложении и подняла глаза.

Профессор быстро пробежался взглядом по написанным строчкам и удовлетворенно кивнул.

— А вам интересно? — искривив губы, он ответил вопросом на вопрос. Его глаза изучающе смотрели на ученицу, которая пыталась скрыть нетерпение.

— Любопытство — не порок, — невинно похлопала глазами Скарлетт, не замечая, как крутит перо между пальцев.

Снейп внезапно усмехнулся и язвительно заметил:

— Говорите полностью, если уж начали. Любопытство — не порок, но большое свинство.

Неожиданно даже для себя, Кара тихо хихикнула, а потом с испугом коснулась своего рта. О, Мерлин. Этот… этот…звук она издала своим ртом. Противный, глупый звук. Совершено бессмысленный.

— Господи, до чего я докатилась? — пробормотала девочка, торопливо продолжая конспектировать параграф. А внутри у неё все бушевало от растерянности. Она никогда не хихикала. Никогда, блин.

— Вы не представляете, как часто мне проходилось говорить это себе в последнее время, — необычайно серьезно проговорил мужчина и откинулся назад, показывая, что беседа закончена.

После этого урок шёл как всегда: её и зелье Малфоя получилось самым лучшим, Долгопупс взорвал котёл, а мальчик Уизли вновь всё провалил. Когда зазвенел звонок, Грифифндорцы поспешили ретироваться из кабинета, а все Слизеринцы, словно по команде, стали ждать Поттер, даже Тео и Дафна. Для самой девочки это было очень лестно, но она должна была поговорить с профессором об Окклюменции и отдать ему его книги, которые она буквально проглотила за несколько месяцев.

— Идите на урок. Скажите, что меня задержал профессор Снейп, если что, — Кара внутренне надулась от самодовольства во время этих слов. Её змейки послушно кивнули и вышли, а девочка повернулась к преподавателю. Скарлетт бережно вытащила одолженные книги и положила их на стол, вместе с написанным эссе.

— Я все прочитала и все сделала, — провозгласила она, с надеждой кидая взгляд в сторону стеллажа с остальными книгами. Возможно, профессор сможет одолжить ей парочку учебников по зельям или что-то по боевой магии, или по…

Проследив за её взглядом, профессор покачал головой.

— Не наглейте, Скарлетт. Вы можете и не пробовать, я вам ничего не дам больше. Эти книги не для вас, поверьте мне.

— Точно? — вздохнула девочка, в недовольстве сморщив нос. Дождавшись утвердительного кивка, та вновь вздохнула.

— Как вы после вчерашнего инцидента? — с ноткой обеспокоенности спросил Снейп, изогнув бровь.

Кара лишь неопределённо пожала плечами. Как она? Ночью она узнала, что Квиррел убил Грейнджер для неё, а теперь она должна сама убить Риону, чтобы доставить ему удовольствие. Она узнала, что кто-то приготовил для неё какую-то роль, и профессор Квиррел не тот, за кого он себя выдаёт. Утром она совершила какой-то глупый протест. Она не знает, что с ней происходит.

Я немного запуталась, сэр.

— Все хорошо, все нормально, — а потом добавила, словно не сдержавшись. — За ночь все вроде пришло в норму.

«Кроме меня самой».

— Ясно.

— Хорошо.

И вновь тишина, на сей раз неуютная, чужая. Словно натянутая дребезжащая нить, которая вот-вот лопнет. У неё все хорошо, правда?

И где эта твоя честность самой себе? Ты влезла в какое-то дерьмо, Поттер. Попробуй теперь выбраться.

Попробую. Она попробует, она вылезет и разберётся, просто не сейчас. Потому что она немного запуталась.

Снейп смотрит на неё, пронзительно, под кожу, словно в самое сердце, отчего становится неприятно, почти противно. Не от самой себя ли, детка?

— Знаете, вначале я думал, что вы — ваша мать. Как оказалось, я очень ошибался, — её сердце пропустило удар. — Она есть в вас, у вас есть её черты и некоторые черты характера, но вы — не она.

— Разочарованы? — сглатывает и смотрит из-под ресниц.

— Ещё не решил.

Чудесно, просто прекрасно.

Одним движением забирает сумку и взволновано кусает губу. Она должна уйти. Сейчас, просто немедленно. Просто трусливо сбежать, да? Да. В конце концов она никогда не была гриффиндоркой, она никогда не считала себя сильно храброй, поэтому да, она сбегает.

Перекидывает шлейку через плечо и, развернувшись, шагает прочь.

— Вы невероятно многогранная личность, Скарлетт, и уж точно отличаетесь от того стада баранов.

Она замирает, и в следующую секунду словно выстрел, контрольный.

— Темный Лорд обожал изучать таких людей, как вы, и я его понимаю. Правда, потом, наигравшись, он ломал их, подчинял себе. Чем глубже была личность, тем интереснее ему играть.

Скарлетт уходит, почти сбегает, трусливо и так по-слизерински. Стук каблуков эхом разносится по всему коридору. Никого нигде не было. Звонок уже был? Она опоздала? Плевать.

ПлеватьПлеватьПлевать.

Поттер делает пару шагов и останавливается, медленно выдыхает. Что с ней не так? Что вообще происходит и почему она так разволновалась? Спокойно, Поттер, а то скоро легкие свои выплюнешь. Разволновалась по пустякам, ничего же не произошло. Не произошло ведь, верно?

Ну, откроет Снейп глаза, и не будет больше этих-их-посиделок-но-официально-отработок. Это ничего не изменит.

Дыхание более-менее восстановилось, а Поттер даже удалось усмехнуться. Она вела себя, словно девчонка. Унизительно, она ведь так хорошо скрывала свои эмоции когда-то.

— Эй, Поттер, ты? — она оборачивается на голос и видит какого-то старшекурсника.

Старые мантии, рыжие волосы… Он, должно быть, Уизли. Значок префекта на груди. Гриффиндорский староста, ясно. Пятый курс.

— Ты почему не на уроке? Первый курс, а уже прогуливаешь? — строгий голос Уизли звучал очень громко в пустом коридоре.

Парень поправил очки и неодобрительно посмотрел на слизеринку. Скарлетт уже хотела сказать что-то колкое и виевато-оскорбительное, как вдруг неожиданная мысль стрельнула ей в голову.

Это.

Это будет весело… В конце концов, ей нужны питомцы и старшего возраста, да?

— Нет, конечно, — уверенно и спокойно возразила Поттер, склонив голову. — Меня задержал профессор Снейп, мы с ним разговорились, ведь зелья такой нужный и интересный предмет. Я слышала, что зельеварение нужно почти для каждой профессии.

И вот оно, наш рыжий староста сменил гнев на милость. Лицо Уизли приобрело необычайно удовлетворённое выражение.

— Верно, Скарлетт. Я всегда был неприятно поражён, почему почти все ученики так пренебрегают зельеварением. Профессор Снейп, конечно… м-м…строгий преподаватель, но он стал мастером только в двадцать лет! — казалось, он был искренне восхищён этим фактом.

Скарлетт не понимала, что значит стать мастером, но сделала восхищенное выражение лица:

— Я читала, что в Хогвартсе очень талантливые и знаменитые учителя. Взять ту же Макгонагалл, она анимаг! — быстро поддержала тему девочка, кивая. — Я очень рада, что нас обучают именно они, ведь учиться у таких талантливых преподавателей просто огромная удача. Правда, многие этого не понимают.

Таким образом Перси провёл Скарлетт до теплиц, и их беседа о школе медленно перешла на тему книг и разных предметов. Девочка соглашалась с бесполезностью Предсказаний и полностью поддерживала его мысль о важности, скажем, рун или нумерологии.

Когда они дошли до места назначения, Уизли уже считал себя неким покровителем для Скарлетт. И хотя девочку это отношение изрядно раздражало, она должна была подождать, чтобы парень к ней достаточно привязался. Уже потом она покажет ему его место, осталось только решить с помощью чего. И как его удержать возле себя после всего этого?

«Ты знаешь решение, Скарлетт», — прошелестел коварный голос, и на этот раз Поттер не смогла перебороть искушение. Цепи разорвались, а хищник кинулся к добыче. Ловушка захлопнулась.

А взволнованная Скарлетт зашла в теплицы к мадам Стебль, предвкушая момент, когда она сможет выполнить задуманное.

* * *

Весь оставшийся день Поттер провела в нетерпеливом ожидании вечера, когда она смогла бы пойти в библиотеку и…

Нет.

Скарлетт запрещала себе даже думать об этом при всех, ведь если кто-то узнает, будет скандал.

Это плохо, неправильно.

Кара никогда не была хорошей девочкой.

Адреналин бушевал в крови, ей хотелось действий, но она должна была покойно сидеть. Отвечать. Делать вид, словно ничего происходит.

Мучительнейшая из пыток.

На всех оставшихся уроках Скарлетт, конечно же, была идеальной. Идеальные ответы, идеальные работы на практических занятиях. Серебряная девочка. Идеальная девочка.

А внутри все просто клокотало, взрывалось и сводило от нетерпения. Внешне она была спокойна. Конечно же.

Плана никакого не было. Совершенно, и это сводило с ума. В итоге, она решила бросить всё на самотёк. Глупо, безрассудно, по-гриффиндорски.

Именно это твердила себе Кара, когда все ученики пошли на ужин, а она решительным шагом направилась в библиотеку. Сейчас или никогда. Её губы, казалось, сейчас лопнут, так сильно она кусала их в тот момент. Лопнут, словно воздушный шарик, и заляпают кровью все вокруг.

О чем она только думает?

Выдыхает, теребя пальцами край рубашки и ускоряя шаг. Сердце колотилось в груди, но было ощущение, словно где-то в глотке.

Стук. Стук. Стук.

Бам. Бам. Бам.

Какое безрассудство, без плана, без ничего, идти просто вот так, это…

Охренеть.

Охренеть просто.

Девочка застывает, с молчаливым изумлением смотря на развернувшуюся перед ней картину. Поттер была как раз недалёко от стола мадам Пинс. Мадам Пинс, библиотекарши. Мадам Пинс, которая сейчас без сознания лежит на полу.

Охренеть.

Голова медленно поворачивается в строну Запретной секции. Там никого не было. Она была заперта. Всех, кто посещал её, контролировала мадам Пинс. Мадам Пинс, которая сейчас без сознания лежит на полу.

Охренеть.

Она была ужасным человеком, ведь этой бедной женщине надо помочь!

Несколько быстрых шагов. Скарлетт оглядывается и, убедившись, что никто не смотрит, буквально летит в сторону Запретной секции. Пальцы дрожат, поэтому когда девочка вынимает из кобуры палочку, ей приходится крепче сжать её. Касается несколько раз замка. Как там Панси говорила?

— Alohomora.

Щелчок, скрип, и в следующее мгновение Поттер с трепетом входит внутрь. Воспоминания о прошлом пребывании здесь заставляют волноваться ещё больше: если её так же найдёт кто-то из учителей, будет просто кошмарно.

Торопливые шаги и неяркий свет «люмоса», в этой части библиотеки всегда темно.

Бесконечные стеллажи и старые пыльные книги. Её руки и палочка дрожат. Дыхание все ещё было сбитым. Погодите, она что, не забыла дышать? Какая молодец, умница. Сердце бешено колотилось где-то в глотке, не в груди. Что она задумала вообще?

Сумасшествие, полнейшее безумие!

Она замирает, как только взгляд цепляется за нужную надпись. Девочка уже не дышит, не моргает, не живет.

— Основы Темный Магии, — едва слышный шёпот с нескрываемым трепетом и восхищением.

Это конец, она пропала, так нельзя!

Но отчаянный, почти умирающий голос здравого смысла Скарлетт игнорировала. Она всего лишь хочет стать сильнее. Она же не пойдёт убивать прямо сейчас, не факт, что у неё даже выйдет их использовать, верно?

— Я знал, что ты не испугаешься, Скарлетт, — послышался мурлыкающий голос сзади. Мгновение, и она оказывается в плену знакомой мрачной магии.

— Проф-е-ессор, — испуганно пискнула она и тут же замолчала, недовольная тем, как жалко прозвучал её голос. Девочка медленно обернулась.

И она угадала. Прямо перед ней, небрежно оперевшись плечом о стеллаж, стоял профессор Квиррел. Вернее тот, кто выдаёт себя за него.

Глаза, как и ожидала Кара, у мужчины были алыми, значит, он испытывал сильные эмоции. А ещё его магия сегодня чувствовалась сильнее, чем обычно.

— Это вы помогли мне с мадам Пинс? — осведомилась девочка, как только смогла более-менее взять контроль над эмоциями.

Мужчина ухмыльнулся и коротко похлопал.

— Умница.

Поттер нахмурилась и закусила губу.

— И что вам это даст?

— Больше, чем ты думаешь, — вновь туманно ответил профессор с этой-своей-ухмылкой.

Кара сглотнула и решительно сделала шаг назад от стеллажа. Хватит, она передумала. Она не хочет впутываться во все это.

— В любом случае я не собираюсь играть в ваши игры, — твёрдо сказала Скарлетт. — Мне не интересна Тёмная Магия.

Сказав это, девочка напряглась. Она ожидала любую реакцию на свои слова: угрозы, пренебрежение, ярость. Но собеседник лишь тихо рассмеялся, отчего по коже пробежали мурашки. Это был холодный, жесткий смех, от которого кровь застывала в жилах.

Этот человек был ужасен и восхитителен. Скарлетт ненавидела себя и за страх, и за восхищение.

— Ещё так наивна, ребёнок. Ты ничего не понимаешь, ты боишься и готова сделать все, чтобы хоть как-то проявить свою независимость. Ты говоришь, что тебе не интересны Тёмные Искусства, но это ложь. Они соблазняют тебя, искушают своей силой и властью уже сейчас, а что будет позже? Желание будет лишь увеличиваться с каждым днём. Искушение будет расти. А, как известно, единственный способ избавиться от искушения — поддаться ему, — проникновенно сказал мужчина, приближаясь к Поттер.

Они смотрели друг другу в глаза, долго, казалось, почти вечность, стоя в одиночестве в полумраке Запретной секции.

— Поддайся искушению, мой маленький рыжий демон, — медленно прошептал он, забирая одной рукой книгу с полки. Их пальцы на несколько мгновений соприкоснулись, когда профессор не-Квиррел отдавал ей книгу.

Девочка же не могла отвести взгляда от этих вишневых глаз, сверкающих, словно драгоценные камни. И эта магия, тёмная и смертельная, убеждающая её, подтверждающая слова владельца.

— Вы — змей-искуситель, — выдохнула она, склонив голову набок. Несколько рыжих прядей упали ей на лицо, но Поттер не обратила на это никакого внимания. Они стояли в тишине, пронизывая друг друга гипнотическими взглядами.

Мужчина внезапно усмехнулся и, заправив локон рыжих волос за ухо, кивнул:

— Это почти то же, что и Мистер Дьявол, чертёнок, но так тоже пойдёт.

Кара вздрогнула и, тряхнув головой, словно снимая наваждение, сделала шаг назад. Её глаза были широко распахнуты, в них плескался испуг и ещё что-то странное, едва различимое.

Девочка быстро взяла книгу и бездумно швырнула её в сумку, отводя взгляд. Сердце грозилось вот-вот выпрыгнуть из грудной клетки, проломить рёбра и лёгкие. Она, черт её дери, задыхалась. Её щеки покраснели.

Что ж, это было почти ожидаемо.

Скарлетт Поттер совершенно не понимала, что с ней происходит. Она думала, что это уже грань, черта, ведь хуже быть просто не может, она ведь человек в конце концов.

Статья в "Ежедневном Пророке" следующим утром доказала обратное. С самого начала по лицу Драко было понятно, что это о ней и дела её плохи, но такого дерьма не ожидала даже она.

Поттер дочитала статью, чувствуя на себе взгляды всех присутствующих в Большом зале. Она нашла в себе силы ухмыльнуться, горько, болезненно, кричаще.

А в это время она падала на самое дно пропасти, на самый низ. В тот самый момент что-то в Скарлетт Поттер безвозвратно стало черным. Выжженным. Сломленным. Прогнившим.

Остальным осталось только молиться, чтобы внутри неё осталось хоть что-либо светлое. Мир сам создаёт своих злодеев.

Черти драли своими когтями её душу, рвали с громким воем и утробным рычанием, оставляя после себя лишь кровавые ошмётки.

Скарлетт чувствовала, словно что-то в ней умирало, просто подыхало прямо сейчас, на глазах у всех присутствующих в Большом зале, под оглушительный вой её внутренних демонов.

Ау-у-у-у.

Эта блядская боль была такой тонкой, натянутой, словно вот-вот разорвётся, лопнет. Словно тонким восхитительным лезвием проводили по нежной коже, надавливая и делая небольшие порезы. Но было в этом что-то особенное, приносящее уродливое, отвратительное наслаждение.

Скарлетт Поттер всегда была ненормальной уродкой, всего лишь грёбаным фриком, можно ли было действительно полагать, что что-то изменится теперь?

А голос внутри мягко смеялся, почти нежно шепча: «Маленькая бешеная Поттер. Такая милая наивная глупышка».

Кара сидела на своём месте с гордой осанкой и насмешливым выражением лица, отчаянно прикусывая внутреннюю сторону щеки, чтобы не показать всю ту горечь и разочарование, что она чувствовала.

Скажи что-то. Она должна сказать что-то, хоть что-либо, чтобы спасти ошмётки собственной гордости. Давай же, не молчи.

Обводит зал внимательным взглядом, щурясь. Остальные перешептывались, кто-то кричал, но все следили за её реакцией, словно стая гиен. Голодные волки.

— Надо же, какая неожиданность, — презрительно кривит губы, качая головой. Ведь ей так больно, бедняжка, она так страдает. Так много страданий, о да, детка. Так больно. А что-то внутри безумно хохочет.

Хотелось встать и выйти с гордо поднятым подбородком, не обращая ни на кого внимания. Да, хотелось. Но на самом-то деле она бы просто сбежала, трусливо поджав хвост, словно какая-то мелкая шавка. И плевать на всю эту высокомерную браваду.

Её белое полотно с каждой секундой пополнялось новыми красками, которых пока нельзя было разобрать. Боль, предательство, разочарование. Да, разочарование, такое тонкое и тусклое, словно маленькая умирающая птичка, трепыхающаяся крыльями. Серый.

Поттер сидела, вцепившись ногтями в край стола, и ухмылялась, ухмылялась так, словно вот-вот сдохнет. По правде говоря, ей было самой неожиданно, что это зацепило так сильно. Слишком сильно, как для неё. Возможно, это было глубже, чем Скарлетт предполагала, главное, чтобы не слишком глубоко, главное, чтобы болело не там.

Ведь там у неё уже долго ничего не вздрагивало, ничего не болело.

Незаметно выдыхает сквозь зубы. Скалится. Рука Панси на локте. Понимающий взгляд Блейза. Обеспокоенный шёпот Драко. Они ничего не предпринимали без приказа Повелительницы, ведь сейчас её ход. Почти как в шахматах.

Ещё раз выдыхает. Они хотят реакции? Выкусите.

Гадко ухмыляется, развязно, словно крича «мне плевать», и фыркает. Не забудьте губы скривить. Тебе ведь безразлично. Тебе почти смешно, что эти чудики поверили. Ч у д и к и.

Тебе почти не стоит никаких усилий делать вид, словно совершенно ничего не происходит. Словно не тебя, по версии Скитер, хотят использовать и отомстить за Темного Лорда. Словно не тебя собирается взять под опеку бывший Пожиратель смерти.

Бывших Пожирателей не бывает, малышка Кара.

Ей никто не сказал. Никто. Никто, черт возьми, никто не собирался проинформировать её о том, что её собирались взять под опеку. Никто не объяснял причины, словно это Поттер совершенно не касалось. Просто отлично. Блеск.

Конечно, статьи в «Ежедневном пророке» были не тем, чему можно было безоговорочно верить, ведь она не была полнейшей дурой. Но все же Снейп и правда хотел взять её под опеку. Вот только зачем; вопрос Риты Скитер, который детально рассматривался в статье, был правильным. И хотя они с профессором поладили, чужой человек, даже знавший её маму, вряд ли бы стал брать над девочкой опеку. Особенно такой человек, как Снейп.

Ею просто хотели воспользоваться. Посадить на короткий поводок. Это был всего лишь тщательно просчитанный ход в игре, в которой ей пока рано участвовать. В партии, в которую играют только взрослые, только двое.

Поттер должна подумать здраво и отбросить эти глупые сопливые чувства, бушующие внутри. Она же не какая-то гриффиндорка, нет. Опека профессора Снейпа могла быть очень полезной, если не считать полного контроля Дамблдора, естественно. Доступ к библиотеке, связь с волшебным миром, общество взрослого волшебника, возможность наладить отношения и узнать много нового — это были плюсы. Нужно всего лишь придушить глупую обиду и это странное чувство, что её просто поставили перед фактом. Она была разумным человеком. Она всегда цеплялась за свои шансы. И плевать на то, что она чувствует, плевать на то, что творится внутри.

Она будет готова, когда её вызовут на разговор к директору. Она всего лишь усмехнется и скажет, что согласна на опеку. И нет, конечно же она не держит ни на кого обиду, что вы. Она не будет кричать им в лицо, что они ублюдки, что ей больно, что так нельзя. Не будет плакать, как какая-то немощь. Она будет держать себя в руках и вести себя так, словно не умирает внутри, словно не её черти дерут так сильно.

— Конечно, сэр, я не поверила этой глупой статье, — мягко усмехается девочка многим позже, сидя в уютном кресле в кабинете Альбуса Дамблдора.

Внутри не горело. Душа не жгла. Она не врала.

Конечно, нет.

— Я рад, девочка моя. Мисс Скитер всегда славилась своим нюхом на скандальные новости и способность их перекручивать, — добродушно усмехнулся директор, сверкая глазами из-под очков-полумесяцев. — Чаю?

Идите на хер, сэр.

— Простите, сэр, но сегодня утром я выпила столько чая, что ещё немного, и я просто лопну, — ещё одна улыбка, от которой болят щеки. Сколько можно? Когда закончится этот лицемерный маскарад?

Сколько ещё ей играть?

Старик понимающе усмехается и по-заговорщицки подмигивает:

— Ох, помню, когда однажды я был в гостях у Николаса и Пернеллы Фламель, они напоили меня чаем настолько, что я едва ушел от них. К слову, еды почти не было, что я взял на себя смелость назвать французским гостеприимством, — посмеялся тот, вновь поправляя очки.

И Поттер тоже смеется вместе с ним, сверкая глазами, тогда как внутри чуть ли не выворачивает от отвращения к самой себе, к старику, к ситуации. Похоже, сегодня у неё настроение циничнее чем обычно. Удивительно, не так ли?

Очевидно, если бы она не забыла и дальше играть прилежную ученицу, девочка бы одернула край юбки и аккуратно пригладила ткань, мило улыбаясь. Скарлетт едва ли скрестила бы руки на груди, прищурившись и сложив ногу на ногу, как делала сейчас.

— Я слышал, ты поладила с профессором Снейпом? Я знаю, он может показаться холодным, но внутри он очень хороший человек, — мягко усмехнулся директор уголками губ.

— Думаю, не секрет, что, как наш декан, профессор благосклонно относится к слизеринцам. И к тому же я достаточно хороша в зельеварении.

Я просто восхитительна во всем, что делаю, старый дурак.

Но, конечно же, она не сказала этого. Конечно нет. Она ведь вежливая и хорошая девочка, верно? Да, именно. Скарлетт не станет грубить директору, ведь надо учиться брать эмоции под контроль.

— Достаточно дипломатично, как для такого юного возраста, Скарлетт, — благосклонно кивнул директор с чуть вопросящей интонацией.

— Спасибо. Я стараюсь всегда оставаться нейтральной, сэр.

И снова ложь, почти привычная, всегда готовая сорваться с языка в нужный момент. Казалось, девочка могла врать о чем угодно, притворяться, кем хочется. Иногда она сама почти верит, когда играет эту вежливую маску, когда добродушно улыбается и строит из себя просто-прилежную-ученицу. Так странно. Скучно. Обыденно для остальных. А от этого ей ещё интересней, ведь в такие моменты она вроде бы становилась как все. Серая масса, ничем не отличающаяся от других. Львица в овечьей шкуре. Львица? Лисица. Лисица в овечьей шкуре.

Мысленный хохот.

Совсем с ума сошла.

На губах против воли появляется улыбка, легкая и немного безумная, но быстро пропадает под тяжестью взгляда директора Дамблдора. Какой был вопрос?

— Нужно сказать, что во время Распределения все были изрядно удивлены и, что уж скрывать, взволнованы твоим факультетом. Учитывая твое прошлое, мы не могли не волноваться о том, как тебя примут. Но, как я заметил, волноваться не следует, ведь ты уже завела себе достаточно друзей.

В который раз Кара убедилась, что Дамблдора не зря прозвали великим магом. Девочка не была дурой и прекрасно осознавала, что старика едва ли радует её поступление на Слизерин, но он пока ни одним словом не выказал этого. Его можно было бы назвать таким заботливым веселым дедушкой, и Поттер могла бы даже поверить, если бы не знала, что из-за него она оказалась в приюте. Если бы не знала, что он собирался отдать её маглам. Если бы не знала, что он не вспоминал о ней десять лет, что он допустил то, что с ней происходило.

Слизеринка внезапно почувствовала, как вся злость, спрятанная в закоулках души, забурлила в ней от появившихся мыслей. Этот человек оставил её в магловском мире, ни разу не вспомнив, как Рэйчел Оуэн выкидывала свои сломанные куклы. Вот только она не была куклой. Она умела ненавидеть. Она могла отомстить.

На губах почти автоматически появилась мягкая улыбка, а глаза странно заблестели. Её голос был тихим и мягким:

— Я очень рада, что мне удалось подружится с Драко, Панси и Блейзом, сэр. Ведь… В приюте, где я росла, со мной никто не хотел общаться. Я была всегда одна, всегда отличалась от других. А дети иногда могут быть жестоки к тем, кто отличается от них, да, сэр? Вы случайно не знаете, как я там оказалась, сэр?

На последнем слове её голос дрогнул, но девочка даже не заметила этого, настойчиво смотря в глаза старику. Ох, если бы она была чуть старше и опытнее, она бы поняла, что зря это сделала, ведь в ту секунду директор понял, что Скарлетт все знает. И что она почти потеряна свету.

Глаза Дамблдора словно потускнели, и доброжелательное мерцание пропало из взгляда. Вокруг его глаз появились морщины, а на его лице появилось сожаление и боль.

— Ты знаешь? — всего-то и промолвил Дамблдор уставшим тоном, закрывая лицо руками.

Возможно, Скарлетт должна была смягчиться такому проявлению слабости, такому слабому голосу, но это привело её в еще большую ярость. Гнев, словно пламя, разгорался в её груди, опаляя и убирая всё на своем пути. Выжигая.

— Это всё, что вы можете сказать? — внезапно закричала она, вскакивая с места.

Ей казалось, словно всё естество горело от ярости и обиды, выжигая органы и чувства. Почему?

Хотелось просто взять и спросить, почему она, почему именно туда, почему?

Девочка не понимала. Отказывалась понимать и прощать. Нет уж, мистер Дамблдор. Так не пойдет, каждый заплатит свою цену, ведь, видит Бог, свою она уже заплатила.

— Скарлетт, — голос директора приобрел неожиданную твердость. — Ты должна сесть и послушать меня. Не нужно делать поспешных выводов.

Несколько долгих мгновений, задыхаясь от ярости, Поттер смотрела на директора, искривив губы. Потом медленно кивнула. Конечно, ей хотелось уйти, хлопнув дверью, выкрикивая пафосные фразы, но… Она оставалась на месте. Не шевелилась. Лишь задыхалась и горела. Внутри чувствовался жар пепла.

— Мне действительно жаль за то, что произошло с тобой, что тебе пришлось пережить. Это была моя ошибка, я понадеялся на родственные чувства Петуньи, на её былую привязанность к сестре, твоей матери, Лили. И это, как видишь, оказалось моей ошибкой. Её зависть оказалась сильнее. Я не хочу тебе лгать, Скарлетт, говоря о том, как хочу всё изменить. Даже если бы у меня был шанс, я бы не воспользовался им. Я боялся, что ты вырастешь изнеженной принцессой, привыкшей, что все исполняют любое твоё желание. Именно из-за этого я побоялся отдать тебя какой-то семье в магическом мире, ведь многие приняли бы тебя и вырастили, как собственную дочь, не отказывая ни в одном капризе.

БАМ. Что-то внутри с грохотом разбилось на осколки, заставляя чертей кричать, разрывая когтями кожу.

«И все?» — прозвучала непонимающая мысль в её голове, пока ту не встретила циничная насмешка. А что же она ожидала? Старикашка даже не жалел. Он не скрывал это, не счёл нужным.

Мысли бешено метались в её голове, анализируя информацию и пытаясь не обращать внимания на слабую, скулящую, словно одинокий щенок, боль сердце.

— Вы считаете, что Темный Лорд не умер, — утверждение. — Вам бы дела не было, какая я вырасту, если бы все закончилось так просто. Но нет, вы считаете, что он вернётся, а принцесса никогда не кинется в самую средину битвы, никогда не станет воевать и отважно жертвовать своей жизнью ради остальных. Вам нужно было оружие, выращенное правильно. Словно овощ.

Скарлетт не знала, что била прямо в цель, что действительно ранила своими словами старика. Это было правдой. Но кто мог бы его винить в этом, если он делает это для Всеобщего Блага.

Несколько секунд, которые, казалось, длились целую вечность, они смотрели друг другу в глаза, в то время как внутри девочки что-то рушилось. Который раз. Возможно это были те крупицы детской наивности, оставшиеся где-то глубоко. Она не знала.

Светлая часть тихо плакала в тёмном углу. И снова её хотят просто использовать, разыграть как туз в карточной партии. Почему нельзя просто жить? Не бороться, не добиваться власти? Все могли бы прийти к согласию. Развивать магический мир. Все было бы хорошо, правда?

Но тогда не было бы красок, не так ли, наивная малышка Скарлетт?

Да. Ведь это так неинтересно. Нужно лишь вспомнить крики людей и эти восхитительные краски, эти цвета. Вспомнить прелестную г р я з н у ю кровь Джима Перкинса в приюте. Как она сдавливала его горло в момент эйфории, чувствуя его жизнь и не контролируя себя. Превосходно.

Согласный вой демонов внутри.

Скарлетт Поттер никто не нужен. Она есть сама у себя.

Тогда почему ты плачешь, малышка Кара?

Холодные пальцы у щёк. Соленые капли на губах. Как странно. И правда, та почему-то плакала. Но ведь она уже взрослая, такая большая девочка, она не должна плакать по пустякам. А где-то глубоко все содрогается от отвращения почти на саму себя. Так унизительно.

Оборачивается и уходит, не прощаясь. Даже не обращает внимания на Перси Уизли, верно ждущего за кабинетом.

Скарлетт Поттер не знала, что ей делать и к кому идти. Не знала кому писать и о ком думать. В тот момент Скарлетт Поттер чувствовала себя самым одиноким человеком на земле. В тот момент Скарлетт Поттер лежала и тихо плакала, уткнувшись в подушку, окутанная холодом мрачных подземелий.

Почему-то. Она не знала почему.

* * *

Спустя несколько дней все было хорошо. Нормально. Лучше, чем ожидалось.

Ложь.

Все было хорошо. Не считая унизительных слухов о том, что её отец — Снейп. Не считая шепот за спиной и обвинительные крики Гриффиндорцев. Не считая этого.

А так все было хорошо, нормально. Почти. Но уже привычное отстранение, словно от заражённой. Она находилась в привычной среде. Ничего не изменилось.

Это не ранило. Конечно нет, ведь ей полностью плевать.

Ещё одна ложь.

И Кара снисходительно улыбалась днём, холодными ночами шепча тёмные заклинания и проклятья, вычитанные в «Основе Тёмных Искусств».

Приятная дрожь. Жжение где-то под кожей, будто в венах. И холодное скользкое чувство в горле, словно извивающаяся змея, когда она очередной раз пытала какое-то маленькое животное. Мышку. Змея словно шевелилась внутри неё, легко сжимая горло, когда бедный грызун умирал.

Но лисицы ведь едят мышей, значит, все хорошо, верно?

Все хорошо.

Эта иллюзия, это жалкое «хорошо» было таким ветхим, словно могло разрушиться от одного дуновения ветра. Но тем не менее оно было, служа глупой ширмой от окружающего мира, опорой, что она не окончательно чокнулась.

Ведь Поттер не сумасшедшая. Нет, она может думать и полностью себя контролирует, она не сумасшедшая, нет, пожалуйста.

И какая-то её часть понимала, что это глупо и она точно не в порядке. Она не нормальная. Но светлая часть отчаянно цеплялась за здравый смысл, мораль и нравственность. Законопослушность.

И черти в ней злились, кричали в желании разрушить и уничтожить это. Они были не одиноки в своём желании.

Заглушающее «Surdus», разученное со Снейпом просто на всякий случай, оказалось незаменимым, особенно когда Скарлетт закрывалась от одноклассниц пологом и трансфигурировала чернильницу в что-то похожее на мышь. Или крысу. Или вообще живое существо.

И внутри что-то скреблось, словно насекомое, не то, чтобы неприятно. Покалывание в кончиках пальцев, крепко держащих палочку. Холод, пробирающий до костей. Тишина, давящая, прерывающаяся писком животного.

Сбитое дыхание. Распахнутые глаза.

Она дрожит. Так одиноко. Но на самом деле нет, конечно, ведь у неё есть демоны, её любимые внутренние черти.

Уродливо и безумно. Так страшно. А пути назад нет, нужно падать до конца, Скарлетт Поттер.

Как же страшно. Восхитительно. Уродливо.

Так по-фриковски. Прямо для бешеной Поттер.

Языки пламени отражались в глазах, почти безумных, колдовских каре-зелёных, словно те самые черти. Как долго они ждали этого, как долго сидели под замком. Время пришло, время выбраться на свободу. И сидя в холодной темноте, она почти чувствовала жар предвкушения.

А внутри что-то тряслось от страха. Глупая, слабая часть.

Презрительное фырканье. Издевательский смех. Она неслабая. Она должна стать сильной. Сегодня она практиковала заклинания, от которого закипала кровь. Буквально.

Губы растягиваются в полубезумной кривой усмешке. Пальцы нетерпеливо поглаживают палочку. Сейчас-сейчас. Ей нужно много тренироваться.

— Ulcus, — едва слышно, и магия ликует, желая выбраться. Исполнить приказ хозяйки. Как и те самые черти.

Странно, что Кару что-то удерживает, будто какой-то барьер, блок, сломав который, пути назад точно не будет. Странно, что ломать блок пока не хочется, ведь…

Не хочется.

Страшно. Отвратительно. Жалко. Бездарно.

Все ещё не хочется.

Она — слабачка. Трусиха полная. Дура безмозглая.

Раздраженная вспышка в глазах. Этой ночью она ничего больше не смогла сделать. Черти выли, ведь мрак проиграл, отдав первенство свету. Яркому и не теряющему надежду вернуть её обратно. Это было ненадолго.

А следующим утром Поттер с безразличным отвращением смотрит на круги под глазами и лицо, бледнее обычного. В последнее время она похудела, что и мягко замечает Дафна за завтраком.

— Особая диета, Даф, — короткий смешок и усталая усмешка, лениво заползшая на губы. Скарлетт позволяет себе широко зевнуть и устало потереть глаза, не замечая обеспокоенных взглядов остальных.

Она так же старательно делала вид, что не замечала их по дороге в кабинет Трансфигурации, пока Панси, на негласных правах лучшей подружки, не сказала:

— Скарлетт… Ты в порядке? Что с тобой происходит? Ты прости, но честно говоря в последнее время ты выглядишь не лучше пуффендуйки Джонс.

Девочка дергается, медленно поворачивая голову в сторону Паркинсон, а на лице мигом появляется заинтересованность. Увидев это, Трэйси поспешила выдать все, что знает быстрее подружки-соперницы:

— Ну да, знаешь, пуффендуйка Меган Джонс. Она на нашей параллели, полукровка. Ничего примечательного, между прочим, но нормально. Так вот, в последнее время она какая-то совсем унылая. Мешки под глазами, на уроках не отвечает, бледная вся. Никто не знает, что с ней происходит, но некоторые говорят, что у неё что-то в семье. Лаванда Браун, та, что из Гриффиндора, сказала Парвати Патил, что думает, словно Меган влюбилась в какого-то мальчика, потому что слышала, как она бормотала что-то о неком Томе, — не прекращая, говорила Дэвис, кидая расчетливые взгляды в сторону самой пуффендуйки.

Нужно сказать, что выглядела девочка действительно ужасно. Её глаза были сонными и усталыми, а под ними залегли тени. Поттер тоже не удержалась от любопытного взгляда в сторону Меган, но воздержалась от комментариев, в отличии от Панси.

Та нахмурилась и сложила руки на груди.

— Чепуха, — уверенно протянула она. — Лично я никакого Тома не знаю из нашей параллели, а в кого-то постарше она вряд ли бы влюбилась.

— Ты не можешь знать наверняка! — оскорбленно возразила Трэйси, надувая губы. — В любом случае, мне интересно, что у неё произошло.

Поттер как-то странно хмыкнула и ухмыльнулась, глядя на закативших глаза мальчиков.

— Почему бы нам не подойти и спросить? — усмешка.

Драко и Блейз сразу же вскинули головы, предчувствуя забаву. И хотя Блейз не выглядел человеком в предвкушении, он был явно заинтересован. Видимо, все-таки было интересно узнать, что произошло. Тем временем как Драко переполнял энтузиазм поиздеваться над кем-то и выяснить тайну.

«Осторожно, Драко. Любопытной Варваре на базаре нос оторвали» — мысленно сказала Кара, направляясь в сторону Джонс.

Девочка мгновенно, словно учуяв опасность, подняла голову и внимательно посмотрела на слизеринцев. С её взгляда не уходила настороженность.

— Чего тебе, Поттер? — хмуро осведомилась стоящая рядом Ханна Аббот, недоверчиво косясь на слизеринский значок на мантии.

— Всего лишь хочу узнать, что произошло с дражайшей Меган, — с полностью невинным видом пропела Поттер, усмехаясь.

— Да, давай, расскажи нам, почему ты выглядишь так, словно тебя сожрала и выплюнула мантикора? — растягивая гласные, язвительно спросил Драко.

Честно говоря никто не ожидал, что это вызовет в Джонс такую бурю эмоций. Её лицо искривилось, словно ей дали пощечину, а глаза угрожающе сощурились.

— Лучше посмотри на свою обожаемую Поттер, Малфой. Что, Поттер, занимаешься Тёмной Магией по ночам?

Что-то оборвалось, резко и быстро, падая в бездну страха. Она не могла узнать так быстро, не могла ведь?

Во рту пересохло, а сердце застучало как бешеное.

Внутри всё испуганно дрожало, несмотря на то, что внешне она была насмешлива. Почти.

Сглатывает. Вдох. Выдох. Давай, вдох-выдох, дыши. Все хорошо. Грёбаное хорошо.

— Пытаешься шутить, Джонс? В следующий раз скажи, где нам следует смеяться.

Остальные поддакивают и насмехаются над пуффендуйцами, кроме Блейза. Мальчик смотрит ей в глаза, и он понимает. Он всё понимает.

Черт возьми, черт возьми, черт возьми.

Так страшно.

— Осторожней, Кара. Пожалуйста.

«П о ж а л у й с т а», — скулит что-то в ней, повторяя эхом слово, содрогаясь всем естеством. И самое страшное, что Скарлетт не понимает, что это, потому что ничего не чувствует.

Ничего, всего лишь глухая пустота, ставшая привычной. Вот только есть ли что-то за этой пустотой?

Страх, животный, доводящий до дрожи, от которого сжимается горло и парализует тело. Так много страха, так много серебряного.

Быстрым шагом входит в класс и садится за последнюю парту, доставая учебные принадлежности. Забини возле неё. И почему-то она была благодарна, что это был именно он, а не легкомысленный Драко, болтливые Панси с Трэйси или остальные.

На пергаменте — странные рисунки и линии, в голове — куча мыслей. И ещё так много эмоций. Она не понимала, не знала, что ей делать и куда бежать. Что происходит и как это остановить. Нужно ли останавливать?

Скарлетт Поттер так запуталась.

Но единственное, что девочка знала точно — нужно быть осторожнее. И с данного дня она станет реже заниматься Тёмной Магией. Наверное. Возможно.

Что-то внутри говорило, что она падет в пропасть (какая неожиданность), что это неправильно, это не она.

Кто же она?

Кто такая Скарлетт Поттер?

Темно-рыжие волосы щекочут шею, а она закрывает лицо ладонями. Так сложно и так одиноко. Такой холодный мир, такая потерянная она.

И как же понять, кто ты, когда все цепляют на тебя ярлыки: «Девочка-которая-выжила», «Дочь Лили и Джеймса», «Героиня и Спасительница», « Всего лишь уродка».

Такое большое давление, такие большие ожидания. И Кара, будто застывшая во времени, парализованная и замёрзшая.

И это все улетает, словно наваждение, когда звенит звонок с урока, а дети быстро собирают вещи, спеша уйти. Слизеринцы смотрят обеспокоенно, на что она лишь качает головой и ухмыляется этой самой «всё просто заебись, чуваки, я в норме» усмешкой. Хотя ничего не в норме, ничего не заебись.

— Мисс Поттер, останьтесь, пожалуйста. Мне нужно с вами поговорить, наедине, — знакомый голос Макгонагалл заставляет сцепить зубы. Если она сейчас докопается…

Девочка послушно кивает и с улыбкой, словно приклеенной к губам, говорит «Конечно, профессор».

Поттер быстро кивает своим змейкам в сторону двери и отворачивается к преподавателю, ожидая, когда услышит стук двери. Ждать долго не пришлось, вскоре они остались одни. Несмотря на огромную усталость и целый клубок эмоций, Скарлетт пытается держаться. Улыбаться, быть вежливой и внимательной, ведь она такой хороший ребёнок. Такая правильная девочка.

Макгонагалл выглядит обеспокоенно, можно даже сказать взволновано, но прямо сейчас это Кару не волнует. Совсем.

— Присаживайтесь, мисс Поттер, Скарлетт.

В удивлении приподнимает брови, но садится и внимательно смотрит на учительницу.

— Мисс Поттер, я вижу, что с вами что-то происходит в последнее время. И хотя я не ваш декан, вы можете подходить ко мне, если у вас возникнут какие-то проблемы или вы просто захотите поговорить. У нас сложились не самые лучшие отношения, но я предлагаю начать все с начала. Я знала вашу мать и вашего отца, они были одними из моих лучших учеников. И хотя вы поступили на Слизерин, вы все ещё очень на них похожи, поэтому… Если вы захотите обсудить что-либо…

Женщина слегка замялась под конец предложения, видимо, она чувствовала себя не в своей тарелке прямо сейчас.

Но ещё больше была удивлена Поттер. Её глаза были расширены, а челюсть даже немного отвисла.

Что?..

Какого черта только что произошло?

Боги, одна её часть хотела просто расхохотаться и убежать от такой наивности этой женщины. Является ли это приказом Дамблдора наладить с ней отношения? Он бы мог так сделать.

Но что-то другое в ней, ещё не отошедшее от шока, тихо зашептало, что она может говорить искренне. Ведь не все в мире циничны и злы, и не все взрослые хотят тебя использовать…

Но это была, конечно же, чепуха. Она не должна и мысли допускать о том, чтобы верить Макгонагалл. Никогда!

Но эти мысли почему-то тотчас не исчезли, что раздражало. Она не должна становиться слабой и доверчивой.

Видимо, увидев сомнение на её лице, женщина поспешила добавить:

— Я ни в коем случае не настаиваю на разговоре прямо сейчас. Я просто хотела сказать, что если у вас возникнет такая потребность, двери моего кабинета для вас всегда открыты.

Кара медленно кивнула, переваривая информацию.

— Хорошо, — медленно произнесла девочка, кивнув и подозрительно посмотрев в сторону Макгонагалл. — Это всё, я могу идти?

— Да-да, мисс Поттер.

Задумчивая, Скарлетт вышла из кабинета, полностью поглощенная своими мыслями. И уже вечером осознание того, что в ноябре будет проходить первый матч по квиддичу с её участием не сделали её день лучше.

* * *

Пальцы крепко сжимают древко мётлы, а губы расплываются в глупой улыбке. И в который раз она задыхалась, но теперь от чистого правильного почти счастья.

Ей хотелось закричать, захохотать во все горло, завопить о том, как она рада. Словно чистое счастье текло сейчас по её венам, согревая тело, несмотря на ужасный холод.

Скарлетт летит, летит на бешеной скорости вниз с бьющим в лицо ветром, сжимая гладкий золотой снитч в правой руке.

Она свободна. С в о б о д н а. Так много, много синего.

Это было превосходно, просто восхитительно, великолепно, особенно с чувством победы и триумфа, переполняющего тебя.

Команда уже была внизу, тогда как она не могла заставить себя прекратить.

Воздух. Скорость. Снитч в руке.

Это было так правильно, так хорошо, словно в мире не было ничего лучше.

Ещё несколько безумных пируэтов, свист в ушах и безумный громкий смех. Не удержалась.

Несколько мгновений, и Кара нехотя соскальзывает на землю, попадая прямо в руки своей команде.

Флинт оскалился и похлопал её по плечу, что-то проговаривая, но его слова были не слышны во всеобщем гуле. Остальные же, после того, как поздравляли Поттер, с превосходством смотрели на Гриффиндорцев.

А Поттер усмехалась, высокомерно задирая нос и пытаясь спрятать самодовольство.

Даже демоны не кричали, словно успокоившись, словно залегли на дно. Готовились к чему-то огромному, очевидно.

Не то, чтобы её это сильно волновало.

А дальше вечеринка, громкая и шумная. Запах алкоголя в гостиной. Шум музыки. Пьяные студенты. Безумные танцы и развязные, грязные танцы на столах.

Старшекурсницы крутят бёдрами, словно дешевые шлюхи. Пьяный гогот. Музыка давит на уши.

БАМ.БАМ.БАМ.

И Поттер стоит в углу, словно уродка, белая ворона, со своим этим-неуместным-почти-счастьем. Стоит, словно ущербное глупое существо, чувствуя презрение к людям. Снова, снова презрение.

Но все хорошо.

Все хорошо, верно Скарлетт? Да. Тогда почему что-то странное в груди, когда ты смотришь на это? Почему ты чувствуешь это всё?

Она не принадлежит этому. Этой шумной музыке, почти крику, запаху дорогого алкоголя, безумному гоготу и таким крутым ребятам со старших курсов. Что за зелья они принимают? Почему их зрачки расширены? И... она не принадлежит.

Закусывает губу и, зажмуриваясь на несколько секунд, проскальзывает в коридор. Её ухода никто не заметил. Как иронично, не правда ли? Она же Девочка-которая-выжила.

Поттер делает шаг и выдыхает, слушая стук своего сердца в темноте. Такая непроглядная тьма царит у неё в душе? И почему все говорят, что это плохо?

И она стоит, одна, закрыв глаза, чувствуя что-то странное внутри себя. Она не понимает, не потрудится понять, ведь иногда незнание лучше правды. Так легче. Легче не значит правильнее. Плевать.

И то самое одиночество, знакомое с детства, с мягкими ласкающими пальцами на шее. Вот только что-то изменилось. И вновь Кара не знала что.

Сколько много вопросов, остающихся без ответов.

Дождь за окном.

Скарлетт почти хочет выйти на улицу прямо сейчас, чтобы почувствовать холодные капли у себя на коже, текущие за шиворот по шее, вызывающие мурашки и заставляющие чувствовать себя живой. Этот холод и сырость, пробирающие до костей, особенно когда одета в тонкую белую рубашку.

Нужно.Нужно.Нужно. Хочу.Хочу.Хочу.

Почти физическая потребность.

— Предпочитаете одиночество громким гулянкам, Поттер? — спокойный голос, удивительно, без капли насмешки.

Кара не оборачивается, лишь вздрагивает, а на губах намёк на улыбку.

— Профессор Снейп, — не вопрос, просто факт. Молчание в знак подтверждения.

Девочка делает небольшой шажок в сторону подоконника и оглядывается, криво усмехаясь.

— Вы тоже не выглядите идущим на вечеринку, сэр.

Скидывает мантию, садясь на подоконник и опираясь плечом о холодное окно. Руки обнимают прижатые к груди колени. Ей холодно, но не одиноко. Уже нет. Теплее не становится.

— Предпочитаю прогулки в одиночестве глупым пиршествам.

Шелест мантии, и Снейп садится на другой стороне подоконника, прислоняясь головой к стеклу. Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза, а потом Кара усмехнулась и перевела взгляд на окно. Капли дождя барабанили по стеклу, стекая вниз под завывание ветра.

Серое небо заволокло тучами.

А они молчали, молчали так громко, что, казалось, никакие слова не смогли бы перекричать это.

В тот момент девочка чувствовала что-то странное между ними, едва заметное, но достаточно ощутимое, чтобы не игнорировать это.

Некоторое время спустя, когда стихия за окном начала успокаиваться, тихий голос Снейпа прозвучит рядом со Скарлетт:

— Вы ненавидите Альбуса Дамблдора.

И, Боги, он был прав, невероятно прав в своём мнении. Но, удивительно, его шёпот не звучал осуждающе, Поттер смогла заметить в нем лишь небольшое любопытство.

— Волдеморт отнял у меня родителей, Дамблдор — детство. Эти ублюдки стоят друг друга. И если Темный Лорд отнял у меня всего лишь двух людей, которых я толком не помню, и ничего, в сущности, не чувствую, Дамблдор забрал у меня десятилетие сознательной жизни. Кого мне ненавидеть больше, профессор?

Профессор Снейп не ответил, лишь медленно кивнул головой в знак понимания. Осуждения не последовало. Удивительно.

— Я не имею отношения к статье, — вдруг заметил мужчина, хмуро смотря на ученицу. — Надеюсь, вы поняли, что это все ложь, иначе я очень ошибался насчёт ваших умственных способностей, мисс Поттер.

Кара ухмыльнулась и кивнула головой такой по-Снейповски ядовитой фразе. Что ж, её можно было почти принять за извинение? Обеспокоенность? По крайней мере, его волновало её мнение на его счёт. Скорее всего, ведь с таким человеком ничего не знаешь наверняка.

— Это Дамблдор сказал вам взять меня под опеку? И вы общались со мной только из-за этого, верно? — с показным безразличием озвучила девочка мысль, терзавшую её долгое время.

И, конечно же, ей было плевать. Полностью безразлично правда это или нет.

Скарлетт Поттер никто не нужен.

— Это то, что вы думали с самого начала?

— Очевидно, что да.

— Тогда очевидно, нет, — раздраженно отрезал зельевар.

— Очевидно, это ответ на вопрос?

— Очевидно, — ядовито выплюнул мужчина и отвернулся под едва слышное хихиканье Кары.

И снова этот странный глупый звук из её рта. Раздражает, но, странно, сейчас она не слишком против этого. В любом случае, не против этого глупого звука рядом со Снейпом.

Ещё некоторое время они молчали, слушая, как капли дождя барабанили по стеклу, пока мужчина не встал, разглаживая складки на мантии.

— Скоро будет отбой, мисс Поттер. Не попадитесь, сегодня дежурит профессор Макгонагалл, — произнёс он и, развернувшись на каблуках, бесшумным шагом ушёл прочь, оставляя Поттер наедине со своими мыслями.

Ещё около четверти часа Кара сидела, смотря на опушку Запретного леса, поджав колени к груди. Когда она устала, тело немного затекло от сидения в одной позе, но в основном чувствовала она себя более, чем живой.

Девочка позволила себе сонно зевнуть и закусить губу. Она собиралась прийти в спальню и плюхнуться на кровать, даже не открывая книги.

Бедная, бедная Скарлетт. Её планам не суждено было сбыться. Когда она проходила в одном из тёмных коридоров, ведущих в подземелья, одна из неясных теней внезапно ожила.

Чья-то фигура крепко прижала её к стене, не давая шевельнуться. Рот приоткрылся в безмолвном, из-за Silencio, крике.

И в следующий момент она задохнулась, потому что красные глаза неотрывно смотрели на неё. Его рот растянулся в угрожающем оскале.

Те самые черти взвыли, в страхе прижав хвосты. Потому что его черти обещали растерзать всех, кто не подчинится.

— Какой хороший вечер, Скарлетт. Такой хороший, что я прямо чувствую

себя ожившим. Не пора ли поведать тебе свои тайны, мой маленький любопытный чертёнок?

Она сглотнула.

А её черти все ещё кричали, разрывая плоть где-то внутри.

Ау-у-у-у.

Его пальцы легко поглаживали собственное горло, потому что, прежде всего, он чувствовал жажду. Иссушающую, колкую, словно терновник, прочно обёрнутую вокруг его мертвенно-бледного горла. Это заставляло что-то внутри него беспокойно зудеть, заставляло сердце биться быстрее.

Сердце.

Его биение пульсировало в висках, напоминая стук секундной стрелки. А ещё была кровь. Мужчина ощущал её, холодную и не согревающую тело, чуть ускорившую бег по венам. Этот причудливый звук странно смешивался со стуком сердца и оглушающей тишиной, в которой было едва слышимым его собственное дыхание. Он стоял неподвижно несколько протяжных, словно густая патока, секунд, пока, наконец, не учуял собственную душу где-то в районе солнечного сплетения. Там словно горело Солнце.

Она была там, именно там, чуть ниже западины между ключицами, рваная и со шрамами, кое-как скроенная, словно два куска мяса крепкими нитками. Такая уродливо-отвратительная, подходящая ему самому.

Волдеморт медленно поднял свои руки, согнул и разогнул пальцы, с жадностью наблюдая за действием. Тело работало, а он мог свободно двигаться, не испытывая мучительной боли. Мужчина тихо выдохнул (он жив, Лорд Волдеморт возродился, как долго он ждал) и поднес ладони к лицу, медленно проводя пальцами по линии подбородка и впавшим щекам. Прямой нос. Высокие скулы. И его чертовы черные волосы, сейчас спадающие на глаза. Они были перемазаны кровью, а несколько рун все ещё неприятно жгли на коже, но что значила эта боль по сравнению с той, что ему пришлось испытать ранее?

Глупый интересный ребёнок, заставляющий его кровь кипеть. Наивная девчонка. Лохматая, рыжая, тощая. Раздражающая. Думающая, что может его победить, убеждённая в собственной исключительности.

Это выводило Лорда из себя, заставляло впадать в неконтролируемое бешенство от желания показать этой глупышке её настоящее место. Фантазии о том, как она будет кричать под его заклинанием, как будет корчиться её худое маленькое тельце и, возможно, он будет слышать хруст костей. Они сводили его с ума уже несколько недель, но он не мог. Просто не должен был это делать. И раздражающее «не должен» почти лишало его рассудка. Почти. Ведь он милостивый Лорд и обязан держать себя в руках.

Но сейчас он был свободен от плена ничтожной слабости Квиррела, он был живым. Лорд Волдеморт был готов заявить о себе, но… Опять обязательства. Он должен обо всём позаботиться, так как было неизвестно, кому можно доверять.

Мужчина неспешно извлёк палочку из недавно надетой мантии, медленно поглаживая холодными как лёд пальцами белоснежное древко. Чистая энергия пробежалась по его телу, взбудоражив ещё больше.

Ещё немного. Жажда скоро будет утолена.

Когда Поттер приходит в сознание, он не может не улыбнуться, потому что «Я уверен, что ты полностью насытишь меня сегодня, рыжий чертёнок».

Волдеморт с удовольствие наблюдал, словно впитывал, за эмоциями, меняющимися на лице слизеринки. Непонимание, ужас, животный страх (Да, маленькая, тебе следует меня бояться, потому что съедают слабых. Возможно, мне тоже тебя съесть?) сознания и, наконец, принятие.

А ещё восхищение его новым старым обликом. Это, пожалуй, заставило что-то в нём довольно мурлыкать. Он был превосходен, он был греховно-восхитительным, а что, как не порок, привлекает людей?

И хотя его тело все ещё чувствовалось странно, он сделал шаг назад и в любопытстве склонил голову, отчего волосы упали ему на глаза.

— Как я рад, что ты проснулась, Скарлетт… Нам столько много нужно обсудить, — тихо произнёс он своим мягким голосом, чувствуя что-то странно-грубое в его животе. Нетерпеливое.

Мужчина широко улыбается, глядя девочке в глаза, и мягко проводит пальцами по подбородку. Она дрожит, и это почти заставляет его потерять голову. Боги, как слеп он был. Скарлетт Поттер — его крестраж, его жертва, полностью его.

А ещё была проблема пророчества, которую он знал как решить. Тихий смешок сорвался с его губ, потому что это было, черт возьми, гениально.

Шрамы остаются после темных проклятий. Они считают, что Скарлетт — Избранная только из-за шрама. Но что, если вдруг сынок Долгопупсов вдруг получит такой же?

Избранный, Мальчик-который-выжил.

Он победит Волдеморта сегодня, какая честь для него, не так ли?

Избранного не будет.

Но об этом будет знать только он один. Все будут возле Долгопупса-лже-Избранного, тогда как его маленький крестраж будет так одинок. Его бедный одинокий чертёнок. Как она будет страдать. Тем лучше.

А Скарлетт Поттер перестанет быть ребёнком пророчества, просто потому что он перестанет в него верить. Станет считать его выполненным.

Мужчина захохотал громче и с нежной улыбкой провел рукой по волосам Поттер.

— Тебе предстоит так много страдать, крестраж.

* * *

Она медленно-мучительно тонет в топкой обжигающей пустоте, отчаянно цепляется пальцами за что-то (пожалуйста, не отпускай) и захлёбывается собственным беззвучным криком. Кто-то касается её рук, шеи, ключиц, живота, царапает кожу и тянет на себя, словно чертово одеяло зимней ночью: «Скарлетт, пожалуйста».

А ей просто до чертиков в её голове холодно от прикосновений этих пальцев, этих рук, от прикосновений этих существ. Это почти приводит её в ужас, и она — дрожащая, утопающая в топком «ничего» — знает, что это только начало. Когти нетерпеливо вспарывают живот, пытаясь добраться до органов, и спустя несколько секунд Поттер просто чувствует жар живого тела внутри себя.

Задыхается, дрожит, состоя из бессмысленного «пожалуйста», и это почти мерзко, когда кто-то успокаивающе гладит её будто изнутри.

— Ш-ш-ш, скоро всё закончится, мой маленький крестраж…

У Скарлетт перед глазами стоит красивый мальчишка, которому она скулит «То-ом», а ещё приют — чужой или собственный? — в котором у неё есть змея «Лорас» и несколько ворованных сухарей, которые она считает роскошью. Хогвартс-экспресс, Слизерин и Гостиная, с презрительным одиночеством, преследуемым её по пятам. Вот только это совсем другое одиночество: гнетущее, острое, злобное, прямо как она сама.

Давится чертовой ненавистью и слезами. Ей нужен ТомТомТомТом, потому что Том — хорошо, Том — семья, Том — …

Поттер падает и ейтакхолоднопомогите/гдеТом?

И распахивает глаза, проглатывая очередной всхлип «Том, пожалуйста». Свет больно режет слезящиеся глаза, отчего девочка жмурится и сглатывает, пытается успокоить сбившееся дыхание. Несколько последующих секунд Кара буквально чувствует оглушающую пустоту/тишину у себя в мыслях, где-то внутри, на уровне органов. Сбивчиво дышит таким нужным воздухом, не в состоянии прекратить. А ещё ощущает чью-то руку у себя на лбу — тёплую, живую, мягкую, и почти ненавидит то, как льнет к ней, словно слепец на звук. Словно немощь.

Свет режет глаза, и люди вокруг что-то без умолку говорят, когда с её губ срывается всхлип. Уже рыдание.

Ейхолоднопожалуйстапустьэтопрекратится. Она обнимает себя тощими руками-палками, как в детстве, и просто что-то шепчет, шепчет, шепчет. А ещё ненавидит эти тёплые мягкие руки, успокаивающие её.

Человек, который нежно гладит её по волосам, пахнет травами, солнцем и нежностью. А ещё чем-то напоминающим больницу, но это совсем не то, что ей нужно.

— Н-нет, — слабо хрипит Кара, тщетно пытаясь разлепить веки.

Девочка мычит, не скрывая раздражения к глупому торопливому шепоту женщины, брезгливо воротит голову, пытаясь сфокусировать взгляд.

— Т-том, не в-вы. То-м-м, — жалобно тянет девочка, щурится от режущего глаза света и тяжело дышит. Она чувствует текущие по щекам слёзы, но сейчас её это совсем не волнует, потому что ТомТомТом. Он нужен ей, она должна…

Подносят что-то к лицу и тычут прямо в губы, легко нажимают на горло, заставляя проглотить. Нехочунехочунехочунехо…

Она глотает. Глотает так жадно, как глотали бы воду голодающие дети в Африке. Или где они там голодают. И в следующую секунду её словно окатили ведром ледяной воды, так быстро Кара пришла в себя. Моргает, что-то неосознанно бормочет, чувствуя, как её торопливо укутывают в ещё одно одеяло.

— Мисс Поттер, вы нас слышите? Всё хорошо, вы в безопасности.

Зрение резко сфокусировалось, что немного выбило девочку из колеи, небольшой укол паники и сырой потребности, но это быстро прошло, оставив после себя только дрожь и «Т-том?». Подтягивает одеяло под самый нос и хмуро оглядывает Больничное крыло, в котором она, собственно, и лежала. Рядом с девочкой торопливо сновала туда-сюда мадам Помфри, спеша влить в неё как можно больше зелий, а на соседней койке обосновался Долгопупс. Увидев последнего, Поттер нахмурилась ещё больше и перевела недовольно-любопытный взгляд на медсестру.

— Мисс Поттер, как вы себя чувствуете? Головокружение? Тошнота? Головная боль? Что-то беспокоит? — женщина выпалила вопросы профессиональным тоном и окинула пациентку внимательным взглядом.

Внутри Скарлетт тотчас заклокотали раздражение и гнев, ведь как эта женщина смеет говорить с ней так, будто она слаба? Ей не нужна ничья помощь. Губы Поттер неосознанно презрительно искривились и она бросила, резко и зло:

— Всё нормально и не стоит вашего беспокойства, — едко процедила, смерив надменным взглядом.

Честно говоря, Поттер саму удивило собственное плохое настроение, но, в любом случае, она была права. Пусть её шрам и немного пульсировал, а в теле была ощутима слабость, она чувствовала себя почти нормально, поэтому мадам Помфри могла не маячить у неё перед глазами, словно чертов маятник.

Седовласая женщина поджала губы и с недовольным видом отрезала:

— Не стоит, юная леди, вы пережили серьезную травму. Нужно признаться, был момент, когда мы все думали, что спасти вас слишком поздно. Если вы в порядке, я позову директора.

Мерно цокая каблуками она удалилась, оставив Кару наедине с Долгопупсом и головной болью. Несколько мгновений Скарлетт просто лежала, укутанная в теплое одеяло, и вдыхала запах трав и целебных настоек, пока не приподнялась на локтях, стрельнула скучающим взглядом в Невилла и позвала его:

— Эй, эй, Долгопупс! П-с-с. Ты там спишь? Как ты сюда попал? Ты не знаешь, сколько я тут?

Мальчик неспешно разлепил веки и сонно уставился на соседку. Его взгляд ещё несколько секунд был непонимающим, пока он, наконец, не пришел в себя.

— Ах, ты уже просунулась? Э, ну, это… — Невилл смущенно покраснел и почесал щеку. — Честно говоря, я почти ничего не помню. И, как бы, вот.

Он перевернулся на другой бок, отворачиваясь от собеседницы. Было очевидно, что ему не слишком нравилось разговаривать с девочкой, но Поттер было совсем все равно. Правда. Больно надо, чтобы этот глупый жалкий Тюфяк говорил с ней, ха! Она и без него обойдётся. Обиженно нахмурилась и, поджав губы, уставилась в потолок.

B снова укол обиды сменился раздраженной апатией? Честно говоря, с момента пробуждения её настроение металось между двумя крайностями: высокомерно-апатичным «Жалкие идиоты» и презрительно-раздраженным «Что за жалкие люди?». Но долго думать ей об этом не дали, потому что в следующее мгновение двери Больничного крыла открылись и в комнату быстрым шагом вошли Дамблдор и мадам Помфри.

Директор проходится по ним внимательным взглядом и дарит мягкую улыбку. Вокруг его глаз собираются морщины, и Поттер не может не ненавидеть это: его спокойствие, его доброту и сострадательность. Поттер не может не ненавидеть, какой он трус. А ещё какой гриффиндоркой она чувствует себя из-за этого.

— Невилл, Скарлетт, как вы себя чувствуете? — он аккуратно садится на её кровать и смотрит так, что слизеринку почти выворачивает. Он не был таким обеспокоенным, когда оставлял её.

Долгопупс смотрит на директора с трепетом, словно перед ним был сам Мерлин. Краснеет и запинается:

— В-всё хорошо, только, ну, шрам немного жжет.

Шрам?

Кара приподнимает брови и просто застывает, когда тот сконфужено показывает правую ладонь. И словно кровь окрашивает воду, все эмоции превращались в недоверчивое отвращение, потому что на ладони Невилла Долгопупса был шрам в форме молнии. Совсем как у неё на лбу.

— Профессор? — её голос удивительно ровный, хотя она чувствует подступающую к горлу тошноту. Почему-то. Это какой-то маразм, ведь не может быть именно то, что она думает. Этого не может быть. Этого не может быть. Этого не может быть.

Этого не может быть.

Долгопупс очередной раз смущённо краснеет и торопливо прячет руку под одеяло, тем временем как Дамблдор поправляет очки-полумесяцы и печально качает головой.

— Это невероятная история, Скарлетт, — тихо сказал старик, печально сверкая глазами, — и она неразрывно связана с тобой. Ты помнишь, что произошло?

Мгновение, и она срывается вниз, в ебаную панику, потому что нет, она совсем нихера не помнила. В её воспоминаниях царила такая пустота, какая, она иногда подозревала, была у неё в сердце, когда она слушает отвратительный пик мышей по ночам, пытая их.

Отвратительно, страшно и почти оглушительно. Пытается дышать, отчаянно мотая головой, словно тряпичная кукла. Черти внутри скребутся и визжат «Том, пожалуйста», хотя она совсем не ебет, кто такой этот Том и почему он нужен ей. (так нужен, Бог, Мерлин, кто-нибудь)

Потому что Том — семья, Том — хорошо.

— Как мы узнали, в профессора Квиррела некоторое время вселился Лорд Волдеморт, с которым и встретился Невилл несколько дней назад. Мы подозреваем, что именно он похитил тебя.

Подступившая к горлу тошнота, и она — скулящая так жалко, что противно самой:

— Н-нет, — отчаянно мотает головой и смотрит на профессора и гриффиндорца. Невилл Долгопупс сразился с Волдемортом и, похоже, пережил смертельное проклятье. У Невилла Долгопупса есть шрам-молния.

Невилл Долгопупс может быть Мальчиком-который-выжил.

Девочка хочет, чтобы Дамблдор немедленно опровергнул её слова, сказал, что произошла какая-то ошибка (это наверняка так, как же иначе?), но нет.

Нет.

Старик кивает, с некой печалью глядя ей в глаза, будто понимая её чувства.

— Невилл, Мисс О'Нилл и Мисс Миджен тоже не смогли оставить Запретный коридор в покое, поэтому провели собственное расследование. По словам мистера Долгопупса и его друзей, они узнали о том, что кто-то хочет похитить Философский камень — именно то, что и было там спрятано. Именно поэтому во время квиддичного матча они решили помешать этому. Очень храбрый и мужественный поступок, хочу заметить.

Глупый и недалёкий, про себя огрызнулась девочка с ощущением, будто она медленно куда-то падает. У неё не смогут отнять то единственное, что она имеет — её славу. Она не позволит. Она — особенная. Она отличается от всех остальных.

Кара неразборчиво бормочет и торопливо отворачивается от них, желая просто закрыть глаза и притвориться, что это всё сон. Что она... Кто она, кто? Бешеная Поттер — странная девчонка с матерью-проституткой и отцом-алкоголиком? Скарлетт Поттер — Девочка-которая-выжила? Похоже, умеет выживать не одна она, поэтому это не делает её кем-то.

Так кто же она?

Скарлетт Поттер?

* * *

[Что происходит за стенами Хогвартса]

Промозглый туман клубился над кривой и узкой, мощеной грязной брусчаткой улицей, заставляя чумазую нищенку, восседавшую на дороге, торопливо кутаться в свои грубые черные одежды и голосить ещё громче:

— Дайте милостыню! Слышите, дочь — кроху мою милую — кормить нечем. Уж обречёте ли вы дитё на смерть, обречёте?

Под грязными и пыльными фасадами домов, на дороге, лежало несколько пьяниц, которых наверняка выволокли из «Белой Виверны» несколько часов назад. Никто из них ещё не протрезвел, поэтому мужчины лежали лицами вниз в луже блевоты и громко храпели, заглушая голосистые крики попрошаек.

— Нечего ей денег давать, уважаемый, слышите? Обрюхатилась она, проститутка небось какая-нибудь. Пусть и ублюдок её помрет! — разглагольствовал старик, что сидел ближе всего, надрывно кашляя в кулак и содрогаясь всем телом. Он попытался вцепиться в мантию незнакомца, но Северус с отвращением дернул её на себя. Он медленно выдохнул через рот и искривил губы, глядя на седовласого старика, валяющегося у его ног.

отвратительно.

Это место для Снейпа пахло нищетой и его детством. Он почти чувствовал вкус зажаренной потрошеной рыбы и воды из-под крана.

Это было отвратительно ему, потому что слишком знакомо. Неприятно. Потому что слишком давит на старые раны, гниющие, воспалившиеся. Зашитые кое-как, словно старые носки его матерью, которая была совсем дерьмовой в этом.

Он обесценивающе дернул уголками губ, что едва ли было похоже хоть на малейшую тень улыбки, и прошелся по месту, в котором оказался, циничным взглядом. Это был обычный живой квартал Лютного переулка: с выходящими друг на друга немытыми окнами, узкими улицами, пыльным спёртым воздухом и голосистыми попрошайками. Всё здесь было атмосферно-отвратительным, опровергая романтические россказни в книгах о нищете.

Потому что Северус чувствовал это и знал. Потому что Северус жил и живёт этим.

Ирония в том, что он подходит этому месту — такой себе гротескный антагонист, сошедший со страниц приключенческой книги: уродливый, злобный, ненавидящий мир. Правда в этой книге неправильный какой-то злодей, потому что вот он как-то заебался, а это никак не положено.

Северус Снейп бьется за право опеки над Скарлетт Поттер. Северус Снейп уверен, что Темный Лорд возродился. Северуса Снейпа тоже волнуют умершие дети.

Но сам Северус Снейп никого не волнует, потому что злодеи не могут устать. Злодеи не могут чувствовать. Злодеи должны молчать.

Мужчина безмолвно достал из кармана наглухо застегнутой мантии три сикля и с мрачным удовлетворением кинул их в лицо женщине, которая жадно схватила их обкусанными ногтями.

— Спасибо, сэр, вы милостив, так милостив, пусть благоволит вам Мерлин, — торопливо лебезила женщина, укутываясь в свои одежды. Её взгляд был почти безумным, благодарным, полностью подчинённым, и это заставило Северуса презрительно фыркнуть. Это была женщина без чести.

А где твоя честь, Северус? Также втоптана в грязь? Брошена ещё годы назад? Ты человек без чести, Северус, как и эта женщина.

Но он не просил милостыню. Никогда. Даже в детстве.

Правда? Правда?

Горечь привычна. Уже не жжет.

В следующую секунду профессор отвернулся, немного уязвлённый собственными едкими мыслями, и направился в сторону трактира, в который и собрался изначально. «Белая Виверна» встретила его обшарпанными обоями, дешевым алкоголем и громкими шлюхами.

Это был обычный дешевый паб с мрачной атмосферой и дешевым алкоголем, вызывающий у Северуса отторжение, поэтому он надеялся, что ожидать своего собеседника придется не долго.

К счастью, так и случилось. Через несколько минут нетерпеливо-раздраженного ожидания он наконец увидел его.

Под препарирующий взгляд Снейпа второй мужчина со скрипом придвинул стул и водрузил локти на стол. Прежде всего привлекало внимание лицо: загорелый, с русыми густыми волосами, про него можно было сказать «типажный», если бы не грубый шрам, рассекающий его лицо от левого виска до правого уголка губы. Это был Йен Шоннен, и он достаточно изменился с тех пор, как Северус видел его в последний раз.

— Северус, приятель, как идут твои дела? — ухмылка наползла на его лицо, уголки губ дернулись, привлекая внимание к шраму.

Чуть хриплый баритон Шоннена звучал достаточно дружелюбно, хотя было очевидно, что он говорил с нарочитым австралийским акцентом.

— Мы не в Австралии, тут дружелюбие не нужно, — безразлично проговорил Северус, окидывая собеседника изучающим взглядом. Тот очень изменился с тех пор, как они учились вместе.

Раньше Йен был болезненно-бледным полукровкой с голубым галстуком из неблагополучной семьи. Он был непримечательным учеником, если не считать пятый курс. Потому что на пятый курс Йен Шоннен прибыл с уродливым шрамом через всё лицо и затяжной депрессией. Никто не знал, как это произошло, и очень часто Северуса жгло любопытство.

Выражение лица Шоннена на несколько мгновений стало цинично-понимающим, но это прошло.

— Дамблдор не может всерьез этого предлагать. Дамблдор не может это предлагать такому как я, — из его голоса сочилось пренебрежение. Словно он был смешон.

Такие люди могут смеяться, когда умирают, чтобы никто не узнал. Это всегда видно по глазам, а в глазах Йена скрывались чудовища. Уставшие от цепи демоны. Голодные псы. Жалкие псы.

— Недостойно тебя, Шоннен? — резко выплюнул Снейп, глядя Йену в глаза. — Сбежал в Австралию в самом начале войны, как только пошли слухи. Сбежал, словно помойная крыса, и не высовывался даже после падения Темного Лорда. И сейчас, только люди начали говорить, готов сбежать?

Он говорил с тем остервенением, присущим человеку страстному и взрывчивому, а его черные глаза пылали. Лицо было искажено.

Наверное, это должно было оскорбить Шоненна или вызвать хоть какие-то эмоции, но мужчина на это лишь ухмыльнулся. Его шрам стал ещё уродливее.

— Меня осуждает за трусость слизеринец. Пожиратель Смерти. Предатель, — тихие слова чувствовались пощечиной. — Это не моя война, Снейп, и меня не ебёт кто выиграет. Я — полукровка, ты-знаешь-кто обещал нам такие же права, как и чистокровным. На всех остальных мне плевать, так почему же я должен бороться? Рисковать? Умирать?

Это было бессмысленно.

Им всем рассказывали о героях, о славных сражениях и победах. Они хотели изменить мир, но никто не думал, что сначала нужно изменить прогнивших людей. Прогнившую систему. Прогнившую жизнь.

С него просто вовремя сорвали розовые очки, когда пытались изнасиловать, и он не хотел быть героем. Больше нет. Он знал, кем он был: психом, уродом, трусом, бесчестным ублюдком, убийцей, наркоманом. Кем угодно. Не героем.

Снейпу потребовалось несколько мгновений, чтобы успокоить себя. Он глубоко вздохнул и сцепил пальцы в замок.

— Это всё не важно, Шоннен. Предложение Дамблдора полностью серьезно, а Министерство не имеет права вмешиваться в дела Хогвартса. Сейчас нелегкое время, а детям нужен преподаватель, — бесстрастно сказал Северус.

И хотя этот Шоннен не нравился ему ни в коей мере, Дамблдор сказал, что он нужен им, а профессор не мог ослушаться Дамблдора. Пока нет.

Казалось, это повеселило его собеседника. Он усмехнулся.

— Вы ничего обо мне не знаете, с чего вам предлагать мне должность учителя? — он недоверчиво покачал головой и прищурил свои голубые глаза.

— Ты хорошо квалифицированный профессионал в своем деле. Пригоден с медицинской стороны. Сейчас без работы. Не вижу причин, чтобы отказываться.

Йену хотелось расхохотаться, потому что список "Почему Йен Шоннен не может быть учителем" был огромен.

У него биополярное расстройство, склонен к суициду, иногда курит марихуану или спайс во время фаз, иногда набивает тату в бессознательном состоянии и подделывает магловские деньги последние полгода, чтобы не работать.

Он не чувствовал усталости от этого всего, ведь ему нравилось. Ему нравилась такая жизнь, и в этом была своя прелесть. Шоннену было тридцать, хотя он все ещё чувствовал себя семнадцатилетним безбашенным подростком. Действовал точно также.

Но ему предлагали стать учителем. Это было действительно смешно, ведь, несмотря на всё это дерьмо, он ебашил на своей работе, как проклятый. Его считали квалифицированным.

Странные люди. Смешные люди.

Конечно, это могло бы быть интересным, если бы не слухи, что Волдеморт возродился. Что Дамблдор провернул аферу с Девочкой-которая-выжила. Вокруг творилась какая-то херня и он, казалось, будет в её эпицентре.

Что ж, ему все равно было скучно. И Йен устал жить в нищете.

— Хорошо, Снейп. Я согласен. Мне нужно собеседование с Дамблдором?

Йен Шоннен действительно будет учителем. Это будет забавно.