Лицемер. Обучение (джен)

Ещё не открывая глаз, Невилл улыбнулся. Счастье переполняло его, сочилось из каждой поры, вырывалось сиянием из глаз, весёлым мотивом из горла. Он маг, он волшебник! Он, Невилл, не никчёмный сквиб, не неудачник, нет! Он станет настоящим волшебником…

— Хозяйка ждёт маленького хозяина на завтрак, — сообщила появившаяся с негромким хлопком эльфийка. — У хозяйки гости, поэтому маленький хозяин должен надеть нарядную мантию.

Всю радость словно дементор языком слизал — глаза потухли, петь больше не хотелось. Горестно вздохнув, Невилл направился в ванную комнату, но остановился на полпути — осознал, что его радость — это радость и для бабушки. Ведь старшие родственники так хотели, чтобы в нём проснулась магия, и вот та проснулась! Больше незачем его мучать, не за что ругать, нет причин считать его никчёмным!

Воспрянув духом, он быстро привёл себя в порядок и поспешил спуститься в столовую, заранее зная, кого увидит за столом.

— Доброе утро, бабушка, тётя Энид, дядя Элджи, — бодро приветствовал всех Невилл.

— Здравствуй, внук, — прохладно кивнула Августа, остальные проявили не больше радушия. — Как ты себя чувствуешь?

Невилл насторожился, но не испугался, уверенный, что теперь всё изменится.

— Хорошо, бабушка.

— Прекрасно, в таком случае…

Августа сделала паузу, и ожидающий продолжения Невилл не заметил, как тётя Энид направила на него палочку:

— Мажикус Ревелио!

По телу пронёсся знакомый ледяной поток, затрагивающий, казалось, каждую клетку, и Невилл — тоже привычно — не удержался от стона.

— Сработало! — вдруг вскричала Энид, вскакивая из-за стола и бросаясь обнимать сестру. — Августа, сработало!

— Невероятно! — протянул Элджернон, во все глаза глядя на замершего на стуле Невилла. — Девочки, у нас получилось!

— Поверить не могу, — прижав ладонь ко рту, другой рукой Августа обняла Энид, — у нас действительно получилось… Невилл! Вот возьми! — она перегнулась через стол и всунула ему в руку свою волшебную палочку. — Давай же, наколдуй что-нибудь!

Растерянный Невилл, на которого после заклинания определения магического потенциала всегда накатывала усталость, сжал палочку в подрагивающей руке и не почувствовал ни малейшего отклика.

— Я не знаю как, — пролепетал он и сжался, готовясь к потоку недовольства.

И не ошибся.

— Ты же волшебник, Невилл, — фыркнула Энид. — Люмос банальный зажги!

— Люмос, — послушно повторил он и, когда ничего не произошло, положил бабушкину палочку на стол, пояснив: — Не слушается.

— Нужно купить ему палочку!

— Нужно нанять учителей!

— Необходимо составить расписание его занятий!

Невилл переводил взгляд с одного лица на другое и понимал, что зря надеялся, что теперь его оставят в покое. Бабушка с тётей и дядей пустились в дискуссию о том, как он будет жить ближайшие два года, чем заниматься, в каком объёме и с кем именно, и, хотя друг с другом они не были согласны ни в одном из вопросов, общее в их словах Невилл уловил: старшие родственники единогласно желали лишить его детства, загрузив учёбой.

Пользуясь тем, что на него больше никто не обращает внимания, Невилл выскользнул из-за стола и направился в сад. Ему нравилось бродить по запущенным тропинкам, среди растений ему всегда было хорошо и спокойно, только здесь он ощущал себя в безопасности. Отдалившись от дома на достаточное расстояние, чтобы его нельзя было случайно увидеть в окна, Невилл уселся прямо на землю и принялся пропалывать очередную грядку. Он не понимал бабушку, забросившую сад после смерти деда, ведь семья Лонгботтом испокон веков славилась своими теплицами, и хотя Невилл не загадывал так далеко, ему бы хотелось однажды возродить семейное дело, тем более что возиться с растениями ему было приятно.

Аккуратно расплетая длинные стебли колючки, следя, чтобы не дёрнуть и не повредить побеги и тем самым не спровоцировать растение на выстреливание шипов, Невилл обдумывал всё, что с ним произошло за прошедшие сутки, и пытался понять, как же теперь себя вести. Погруженный в работу и собственные мысли, он не замечал течения времени; очистив одну грядку от сорняков, он переместился на соседнюю, занявшись прорежением сильно разросшейся моли, продолжая думать.

До вчерашнего дня Невилл не задумывался о своём отношении к бабушке, она просто была, и всё. Он обижался на неё, злился, боялся, но никогда даже мысленно не представлял, как бы сложилась его жизнь без Августы. С самого младенчества зная, что никогда не сможет жить с родителями, он не мечтал о подобном, приняв как данность их отсутствие. Позже он точно так же смиренно принял и тот факт, что для бабушки он не любимый внук, а просто средство продолжить существование славного рода Лонгботтомов, и не видел в этом ничего особенного. Да, за те несколько визитов в дома других семей он понял, что ко всем детям относятся намного теплее, чем Августа к нему, но...

Но до встречи с Пожирателями смерти даже не предполагал, что то, как к нему на самом деле относится бабушка, никто, кроме близких родственников, и не знает. Когда они ходили в гости к Уизли или миссис Тонкс, бабушка вела себя совершенно не так, как наедине дома. На людях она ни разу не назвала Невилла никчёмным сквибом, ни разу не схватила за плечо (с которого практически никогда не сходили синяки), не одёрнула… Она вела себя практически так же, как миссис Тонкс с Нимфадорой или миссис Уизли со своими детьми.

Мелькнула мысль, что чужие мамы и бабушки тоже лишь притворяются хорошими и добрыми при чужих, но Невилл её отбросил: уж слишком разнилось поведение его самого, которому всё всегда запрещалось, и остальных детей, которые и спорили, и перебивали, и даже откровенно не слушались.

Невилл вспоминал, как Пожиратели смерти ахнули, когда он сказал, что бабушка считает его сквибом. Ведь если это даже Пожирателей возмутило, это должно быть чем-то уж совсем ненормальным. Задумавшись, он закончил очищать и вторую грядку, и теперь просто сидел на земле и крутил в руках сухой корень дикой моркови, пытаясь придумать, что отвечать, когда бабушка спросит о том, как прошла его встреча с Пожирателями смерти. В том, что она непременно спросит, он не сомневался. Как и в том, что правду говорить нельзя ни в коем случае.

* * *

Невилл не знал, до чего договорились старшие родственники — те ушли до того, как он пришёл в дом. Бабушка была молчалива, и он счёл это хорошим знаком.

— Расскажи, как всё прошло в Азкабане? — внезапно спросила Августа посреди ужина.

Хоть и ждал этого разговора, Невилл всё же подавился и закашлялся. Он не знал, что ответить, потому смотрел в тарелку и молчал.

— Я рада, внук, что вид этих животных заставил тебя вспомнить, что ты маг. Но ты же не какой-нибудь… — она сделала паузу, словно мысленно проговаривая ругательства, которые не стоило слышать ребёнку, и продолжила с гримасой отвращения: — Ты должен взять себя в руки и научиться себя вести. Тебе уже восемь лет, а ты то плачешь, как маленькая девочка, то молчишь, словно говорить не умеешь, то смотришь в пол, будто тебе стыдно взгляд поднять. Это недостойное волшебника поведение!

Невилл неслышно вздохнул: ну вот снова то же самое — оскорбления.

Вряд ли догадываясь о его мыслях, Августа наставляла дальше:

— С понедельника у тебя начнутся занятия. И смотри! Чтобы мне не было за тебя стыдно!

— Да, бабушка, — только и смог выдавить из себя Невилл.

— Будешь филонить, придётся напомнить тебе, кто наши враги, — пригрозила Августа.

— Как напомнить? — не понял Невилл, даже не испугавшись.

— Так же, как вчера, — отрезала она и встала из-за стола. — Завтра я дам тебе палочку Фрэнка. Уверена, ты понимаешь, какой это важный момент.

— Да, бабушка, — машинально кивнул Невилл, хотя не понял, что она имела в виду. — Я всё понимаю.

— Ну вот и хорошо. А в субботу, если ты будешь вести себя достаточно хорошо, мы сходим в гости к Тонксам: Андромеда давно звала на чай.

Проводив бабушку взглядом, Невилл снова вздохнул, но теперь с облегчением.

«Вести себя достаточно хорошо» в бабушкином понимании заключалось в том, что он должен был выполнять все указания безропотно — что не было проблемой, огрызаться Невилл просто-напросто не умел, — и успешно. А вот с этим могли возникнуть сложности: угодить Августе Лонгботтом было отнюдь не просто.

* * *

Желая проверить свои догадки и получить подтверждение (ну или опровержение) выводам, Невилл очень старался не разочаровывать бабушку хотя бы до субботы. Не то чтобы ему это прямо удалось, довольной бабушка не выглядела, но всё же у него получилось наколдовать тускленький Люмос с помощью палочки, принадлежавшей ранее его отцу, так что формально повода для того, чтобы оставить его дома, не было.

Побурчав, Августа признала, что тусклый Люмос — то же Люмос, и на встречу с давней знакомой внука взяла.

Дом Тонксов располагался в маггловском районе и потому не имел ничего магического, в том числе, камина, подключённого к сети летучего пороха, так что Августе пришлось перемещаться с внуком в «Дырявый котёл», а уже оттуда брать маггловское такси. Невилл старался особо не вертеться, но с огромным любопытством рассматривал всё, мимо чего они проезжали: бывать в другом мире ему доводилось лишь пару раз, тоже при визитах к Тонксам, так что наскучить вид магглов ему не успел.

Первый вывод, которому Невилл получил подтверждение, был не очень приятен: Августа вела себя совершенно не так, как дома. За ёрзанье на сидении дома он бы давно получил в лучшем случае выговор, а то и что похуже, сейчас же, несмотря на то, что в свидетелях был всего лишь маггл, миссис Лонгботтом старательно делала вид, что всё в полном порядке.

Дальнейшие наблюдения вывод подтвердили.

Следующим удивившим моментом стало то, что взрослых можно откровенно игнорировать. В своих рассуждениях Невилл вспоминал поведение дочери миссис Тонкс — Нимфадоры, которая в оба его визита спорила с матерью при посторонних, однако в его голове настолько не укладывалось подобное, что он позабыл, насколько Нимфадора была… непосредственной. Сейчас же он в страхе наблюдал за тем, как девочка смеет спорить с его бабушкой.

— Не зовите меня этим именем! — рявкнула Нимфадора на миссис Лонгботтом, когда та, проигнорировав просьбу, после обмена приветствиями повторно обратилась к младшей Тонкс по имени. — Как только стану совершеннолетней, тут же официально изменю имя!

— Нимфадора!

Девочка буквально зарычала и рванула прочь, напоследок громко хлопнув дверью.

Невилл шокированно смотрел ей вслед: русоволосая Нимфадора покинула гостиную шатенкой.

— Прости, Августа, переходной возраст, сама понимаешь, — немного смущённо произнесла миссис Тонкс и улыбнулась Невиллу: — С тобой, к счастью, такие проблем пока не предвидится, не так ли?

Невилл неуверенно кивнул, потому что даже представить себе не мог наступления этого «пока», когда он осмелится так говорить с бабушкой. Которая, к слову, повела себя более чем корректно и ни единым взглядом не продемонстрировала своего отношения к невоспитанности Нимфадоры, а уж Невилл-то знал, насколько она нетерпима к подобному.

Женщины заговорили о проблемах воспитания детей и, быстро поняв, что Невиллу неинтересно их слушать, направили к Нимфадоре:

— Можешь подняться, уверена, Дора будет рада пообщаться с тобой. На каникулах ей скучно дома.

Он не заставил себя просить дважды, покорно двинувшись к лестнице на второй этаж. Плутать не пришлось, нужная дверь — обклеенная разноцветными бабочками — обнаружилась сразу. Постучав, Невилл растянул губы в улыбке и едва не упал, когда дверь распахнулась, а хозяйка выглянула в коридор:

— Чего надо?! А… Это ты…

— Прости…

— Замучили тебя старухи? — усмехнулась Нимфадора и сделала приглашающий жест, одновременно отступая назад: — Заходи.

Немного робея и не зная, как реагировать на странное поведение и внезапные перепады настроения Нимфадоры (теперь блондинки), Невилл вошёл в комнату, заваленную игрушками, книжками и вещами. Он воспитанно попытался отвести взгляд и не смотреть куда не надо, но не заметить такой беспорядок было просто невозможно. Однако хозяйку ничего не смущало.

— Садись… куда-нибудь, — одним движением сбросив на пол кучу вещей со стула, Нимфадора рассмеялась, изменила цвет волос на розовый и плюхнулась на кровать. — Когда мама сказала, что миссис Лонгботтом придёт с внуком, я удивилась.

— Почему? — спросил Невилл для поддержания разговора — сам он ни за что не смог бы придумать тему, не спрашивать же о том, что творится с её шевелюрой!

— Тебя же из дома практически не выпускают. Понятно, после того, что случилось с твоими родителями, леди Августа трясётся над тобой, но всё равно, это как-то чересчур… Ой! Прости, пожалуйста!

Он хотел было поинтересоваться, за что она извиняется, но вовремя понял — за упоминание родителей — и лишь кивнул, мол, всё в порядке.

— Ну и я спросила, почему твоя бабушка передумала… И мама рассказала, что у тебя скоро начнутся занятия магией, и леди Августа решила, что тебе неплохо бы было бы и с другими детьми пообщаться. Я говорю: «Ну так я же не ребёнок», а мама… — Нимфадора фыркнула, и Невилл улыбнулся, представляя, что она могла ответить, когда миссис Тонкс назвала дочь ребёнком. — Вот, ты и сам понимаешь, — засмеялась Нимфадора. — Если хочешь, я могу тебе что-нибудь рассказать о Хогвартсе или о магии. Колдовать, конечно, тут нельзя, а всё остальное — пожалуйста. Эти каникулы были самыми долгими в моей жизни! — вдруг вскричала она и вскочила с кровати. — Почти два месяца безвылазно дома просидеть! Представляешь, какой ужас?!

Невилл понимающе кивнул, но Нимфадоре, казалось, ответ и не был нужен.

— Я от скуки едва на стену не лезу. Так что — спрашивай! — и она снова плюхнулась на кровать, отчего что-то с грохотом упало на пол. — Не обращай внимания, это учебник по чарам — мама почему-то решила, что мне будет небезынтересно почитать учебник за следующий курс. Пф!

Не поспевая за резкими переходами, Невилл попытался сформулировать вопрос, но, очевидно, терпение не относилось к числу добродетелей Нимфадоры.

— Тебе повезло, что ты живёшь в магическом доме. Я вот в школу шла, совершенно не умея колдовать. Знаешь, как тяжело пришлось?!

— На первом курсе учат что-то сложное?

— Да нет, — отмахнулась она, — я не про учёбу. Всякие чистокровные ублюдки цеплялись. Их-то дома учили, а я им даже ничего не могла противопоставить.

— Они тебя обижали? — довольно сухо уточнил Невилл, который ни на секунду не забывал, что он чистокровный волшебник — уж бабушка точно не позволила бы ему забыть об этом!

— Пытались, ага. Ну и из-за метаморфизма тоже приставали…

— Не будет наглостью с моей стороны…

Нимфадора расхохоталась, и Невилл посчитал, что перешёл границу и приготовился извиняться — однако в этом не было необходимости.

— Ой не могу! Ты говоришь прямо как твоя бабушка!

Сразу он не смог решить, комплимент это или оскорбление, поэтому предпочёл сделать вид, что ничего не услышал.

— Я ещё не умею нормально контролировать проявления метаморфизма, — призналась Нимфадора. — Мама говорит, что этому нужно учиться, концентрироваться, но это так скучно! Заметил, как мои волосы меняют цвет? — Невилл кивнул, не став говорить, что не заметить подобное просто невозможно. — Всё зависит от настроения. Когда меня называют Нимфадорой — тут же становлюсь брюнеткой!

— Прости, а как тебя называть?

— Тонкс!

— Но это ведь не имя, — справедливо возразил Невилл.

— Ненавижу своё имя! — заявила Нимфадора-шатенка.

— Ты сказала, что хочешь сменить его, — успокоительно произнёс Невилл. — Ты уже придумала, какое имя хочешь?

— Н-нет… Ой! И вправду! Нужно же придумать новое имя! — воскликнула она, снова вскакивая на ноги.

Чувствуя, как начинает болеть голова, Невилл вздохнул. Он, конечно, хотел завести друзей и общаться с другими детьми, но… Если все дети такие, как Нимфадора, кажется, не так уж ему нужны друзья — он просто не выдержит долго в таком активном обществе.

Около получаса Нимфадора перебирала имена знакомых по Хогвартсу девочек, но каждый раз ей что-то не нравилось: то само имя, то его значение, то возможные тёзки.

— Так ты хочешь простое имя или красивое? — не выдержал Невилл.

— Простое красивое! — отрезала та.

— Каллидора, Цедрелла, Лиссандра, Урсула, Бельвина, Виолетта, Дорея… — начал перечислять он красивые имена.

— Фу! Ты что, весь блэковский гобелен наизусть знаешь?!

— Моя прабабушка была Блэк. Как и твоя мама.

— Моя мама Тонкс! — рявкнула Нимфадора.

— Не кричи на меня, — вдруг произнёс Невилл и сам замер от неожиданности.

— Прости, — внезапно воскликнула она и улыбнулась. — Ты не обижайся, ладно? Я просто такая: могу накричать или кинуть чем-нибудь, но это не значит, что я не хочу с тобой дружить. Не обиделся? Невилл?

Дезориентированный Невилл лишь кивнул в ответ.

То, что он осмелился сделать замечание посторонней девочке… Вернее, девушке, которая была едва ли не в два раза старше него… Никогда раньше он не смел даже возражать, не то что указывать на недопустимость каких-либо слов по отношению к нему. И то, что он смог… И — более того — что это сработало — окрыляло.

Нимфадора что-то говорила, но он почти всё пропустил мимо ушей.

— Прости… Как к тебе обращаться-то? Неудобно, без имени-то… И я не стану называть тебя по фамилии!

— Ну… — растерялась та, сбитая с мысли его словами.

— Каллидора. Имя красивое. И его можно сократить до Доры, и тогда твоя мама не очень расстроится, что ты отказываешься от выбранного ею имени.

— Каллидора?.. — медленно, едва ли не по слогам, произнесла Нимфадора, словно пробуя имя на вкус. — Красиво… Но…

— Я буду звать тебя Дора, — сообщил внезапно осмелевший Невилл. — Так вот, Дора. Расскажи мне, пожалуйста, о Хогвартсе.

* * *

В гостях у Доры Невилл провёл почти пять часов. Сначала было очень тяжело с непривычки, он чувствовал себя не в своей тарелке, не знал, что говорить и в какой момент это будет уместно, то и дело прислушивался, не донесутся ли на лестнице шаги бабушки, но после того, как они придумали Нимфадоре новое имя, что-то неуловимо изменилось. Словно она действительно стала другим человеком, тем, с которым Невиллу было почему-то легко.

Довольно часто он умолкал, не находился с ответом, терялся, и всё же, по сравнению с его обычным поведением, в этот вечер Невилл был раскрепощён как никогда.

Бабушка задала несколько дежурных вопросов и отпустила внука спать, но Невилл ещё долго не ложился — осмелился не выполнить распоряжение! — а просто сидел у окна и смотрел на сад, осмысливая всё, что узнал от новой подруги.

Воскресенье он также посвятил своим нелёгким думам, ну а с понедельника в его жизни наступила новая чёрная полоса — Лонгботтом-мэнор стал регулярно посещать учитель.

До визита в Азкабан и, как следствие, пробуждения в нём магических способностей, Невилл был уверен, что он — самый несчастный ребёнок на всём Туманном Альбионе. С появлением мистера Долиша он осознал, насколько был раньше счастлив. Бабушка не особо стеснялась в выражениях, критикуя его — так он думал, — теперь же он узнал о себе много нового, и приятного в этом не было ни на кнат.

«Косорукий маггл» — самое ласковое, что он слышал от учителя.

Чем руководствовалась Августа, выбирая наставника для внука, понятно — Джон Долиш работал вместе с Фрэнком Лонгботтомом в Аврорате, а получив травму на службе, был вынужден до полного восстановления, которое занимало несколько лет, перебиваться случайными заработками, вроде частных уроков, — но почему выбор пал именно на этого человека, Невилл терялся в догадках. Мистер Долиш был груб, нетерпим, не воздержан на язык и вдобавок обладал лужёной глоткой, так что к концу урока у Невилла не только каждый раз болела голова и закладывало уши, но и возникало желание поскорее научиться колдовать, чтобы… Он пока не знал точно, чего хочет больше: научиться накладывать звукоизоляционное Дефнето, заклятие немоты Силенцио или не разменивать на мелочи, и учить сразу что-то радикальное.

После уроков он буквально валился с ног от усталости: не столько физической, сколько эмоциональной. Страх по-прежнему присутствовал в нём, но мало-помалу изживался, уступая место чувству, которое желала пробудить в нём бабушка. Невилл с каждым днём всё сильнее ненавидел Долиша.

Он старался, видит Мерлин, Невилл очень старался. Он заучивал правильные тональности заклинаний и верные движения палочкой, но ничего не выходило. Отцовская палочка почти не слушалась, да и сам Невилл едва ли мог сосредоточиться под непрекращающимися криками и оскорблениями. Однако он больше не плакал под одеялом, его глаза уже давно были сухи.

Как бы то ни было, учёба с таким учителем плохо давалась Невиллу.

Воскресенье, единственный день, когда мистер Долиш не посещал ученика, для Невилла был праздником. Чаще всего в этот день отсутствовала и бабушка, посещая знакомых, либо же к ней самой приходили гости, и тогда Невилл был предоставлен сам себе, и он не терял времени даром. Поняв, что он волшебник, Невилл сам желал научиться колдовать не меньше, чем того хотела Августа, так что он стал искать возможность посещать библиотеку — не доступные стеллажи в первом помещении, со сказками и хрониками рода, а более серьёзные книги, по которым сумел бы разобраться, что именно мешает ему. Вот уже два месяца как он нашёл лазейку — за одним из гобеленов скрывалась дверь в библиотеку, о которой, судя по количеству пыли, все просто-напросто забыли, — но пока поиски нужных книг не увенчались успехом.

Зато он нашёл шкатулку с волшебными палочками.

Застыв на месте, не в силах поверить, что ему улыбнулась такая удача, Невилл с восторгом смотрел на бирки, привязанные к каждой рукоятке.

«Харфанг Лонгботтом. Вяз и коготь дракона (зелёного валлийского). 12 дюймов».

«Терциус Лонгботтом. Бук и сердечная жила дракона (венгерская хвосторога, 24 года). 13 дюймов с четвертью».

«Иветта Лонгботтом. Ива и волос фестрала. 11 дюймов».

«Каллидора Лонгботтом. Вишня и волос единорога (12 лет, самец). 11 с половиной дюймов».

Невилл благоговейно брал в руку каждую палочку, и перед его глазами тут же вставали портреты предков — такие, как на гобелене, а перед мысленным взглядом проносились строки из хроник. Что бы ни говорила Августа, он гордился предками.

Рассмотрев палочки — потёртые рукояти, мелкие трещины на кончиках, — Невилл взял ту, что принадлежала прадеду Харфангу. Отклика не почувствовал, а взмахивать побоялся: а ну-ка что-то случится, как потом перед бабушкой оправдываться? Следующая палочка принадлежала двоюродному прадеду Терциусу. И снова — никакого отклика.

Мелькнула мысль, что без какого-то неизвестного ему ритуала ничего не получится, но Невилл отогнал её подальше — ничего ведь пока не ясно, да и Нимфадора… то есть Каллидора говорила, что палочку достаточно лишь взять в руку — и сразу почувствуешь что-то особенное.

И с третьей палочкой всё так и вышло. Тепло разлилось по руке, прошло выше, прямо до сердца, и Невилл почувствовал единение.

«Палочка Каллидоры Лонгботтом», — улыбнулся Невилл, задумавшись, нет ли связи с тем, что, выбирая палочку, он думал о новой подруге.

Закрыв шкатулку, он поставил её на прежнее место, постаравшись это сделать, не потревожив слой пыли (на всякий случай), и поспешил покинуть библиотеку, а потом и дом. Выбравшись в сад, он наконец-то взмахнул палочкой, и из неё посыпались золотисто-зелёные искры.

— Я — волшебник! — прошептал Невилл, улыбаясь. — Я настоящий волшебник, с настоящей волшебной палочкой. Люмос!

На кончике палочки послушно зажегся огонёк, но радость была мимолётной. Сказанные вслух, слова напомнили Рудольфуса, и Невилл посерьёзнел.

Даже убедившись, что внук не сквиб, бабушка не стала относиться к нему лучше. Она по-прежнему была чем-то недовольна, вечно критиковала его, отчитывала за малейший намёк на несоответствие. Да и сквибом называть не перестала, ведь нормально колдовать у него всё так же не выходило, несмотря на два месяца занятий с мистером Долишем.

Получалось, что не имело никакого значения, хорош Невилл или плох, волшебник он или сквиб, Августа всё равно не любила его и не собиралась вести себя иначе, теплее. И единственным, от кого он мог получить поддержку и подбадривающие слова — это Пожиратель смерти по имени Рудольфус.

— А что если?.. — начал Невилл и зажал ладонью рот, словно в глубине заброшенного сада его кто-то мог бы подслушать.

Вслух он больше ничего не сказал, однако мысленно…

Августа угрожала, что потащит внука снова в Азкабан, если он не сумеет доказать, что проникся с первого раза. Она искренне верила, что ужас перед Пожирателями смерти заставит Невилла лезть из кожи вон, но стать достойным наследником. Невилл и старался, вот только Августа сама дала ему неподходящую палочку и нашла неподходящего учителя, и, как он только что убедился, с нормальной палочкой у него всё получалось. Вот только бабушке знать об этом не следовало. В Азкабане был тот, с кем Невилл хотел встретиться снова, а значит…

— Сквиб, значит, да? Ну что ж, бабушка, не буду разочаровывать, — ехидно усмехнулся Невилл в совершенно не свойственной ему манере, даже не представляя, что в этот момент невероятно похож на отца. Настоящего отца.