От судьбы не убежишь (джен)

Солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь зеленую листву деревьев, освещали темную поверхность пруда и полуразвалившуюся стену некогда величественного замка, густо увитую плющом. Развалины древнего сооружения достались местным обитателям в наследство пару-тройку десятков лет назад от колдуна-алхимика, после неудачно проведенного им опыта по изготовлению взрывчатого вещества.

Утро выдалось на редкость паршивым — солнечное, безветренное, наполненное навязчивым, восторженным чириканием птиц. Ее нагло разбудили, наскоро умыли, всучили нужный атрибут и буквально насильно выпихнули из дома. Разумеется, ведь сегодня ее очередь работать влюбленной дурочкой в ожидании прекрасного прынца на белом коне. Ну, или царевича. Хотя оставалась надежда, что он свалится в какой-нибудь овраг прямо со своим белым конем. Ну, или без коня. Смачно выругавшись, она зажала под мышкой корону и нырнула в воду.

Черт бы побрал это расписание, распустившуюся не вовремя кувшинку и зеленый лист! Красная конкурентка на листике слева просиживала тут уже третий год и завистливо наблюдала за каждым ее действием, а взгляд синей старой девы правее обещал суровые кары в случае провала. Пара неудачных попыток — и она, на радость наблюдателям, громко чертыхнулась, потом забросила мешавшую корону на лист, а после вскарабкалась сама. Под пристальными взглядами нахлобучила её на голову и приняла заученную позу. Ожидание длилось недолго.

Стрела просвистела над головой, сбросив корону.

— Косой лох, — процедила лягушка, проследив за ней взглядом. Вонзившись в центр кувшинки, вопреки физическим, но по всем сказочным законам, стрела медленно уменьшилась.

— Повезло... — заохали другие претендентки, с нескрываемой завистью взиравшие на обладательницу стрелы.

— Да уж... Повезло так повезло. Не хватает только, чтобы нелёгкая принесла сюда еще и самого царевича! — буркнула лягушка, подобрав корону и возвращая ее на законное теперь место.

А в это же самое утро вышеупомянутый «прынц-царевич», после веселого времяпрепровождения в ночном клубе, продирался сквозь лесные заросли в поисках выпущенной им на спор стрелы. Он грубо, нелестно и нецензурно высказывался в адрес некоего Томми, который потребовал-таки свой выигрыш. Треск кустов с южной стороны пруда возвестил и без того взбудораженным обитателям о новом госте. Тот, запнувшись о камень, смачно выругался и, потеряв равновесие, рухнул в воду.

— Надо запомнить, — оценила витиеватость ругательства лягушка и даже тихо повторила несколько раз. — Хм... А ведь как звучит!

Тем временем вся верхняя часть туловища «царевича» оказалась погруженной в воду. Вынырнувший из воды прынц снова не преминул помянуть Томми добрым словом, вызвав новый приступ восторга у лягушки.

Наконец, подняв голову, Оливер обнаружил прямо перед собой восседавшую на большом листе кувшинки скользкую, пупырчатую, зелёную особу, которая не сводила с него немигающего взгляда. Её голову венчала подозрительно сверкавшая золотым корона, а искомая стрела, почему-то уменьшившаяся в размере, торчала из середины цветка, возле которого и сидела лягушка. Картина «На природе». Холст, масло, автор неизвестен.

«Это шутка???» — промелькнула мысль. Оливер даже тряхнул головой, прогоняя назойливое видение, но оно не исчезло. Наоборот, лягушка продолжала с нескрываемым любопытством рассматривать гостя.

«Тупой или заторможенный? — подумала она. — Эх! Снова придется все делать самой. Ладно. Была, не была». Одной лапой она залихватски сдвинула корону на бок, а другой выдернула стрелу из кувшинки. Затем вполне натурально хлопнула ресницами и томно протянула:

— Ква-а-а-а!

Оливер ойкнул, затем, нахмурившись, осторожно посмотрел по сторонам, а потом и вовсе нырнул в воду. Лягушка же сделала то, что у человека называлось бы «удивленно приподняла брови».

«Глухой, что ли?» — предположила она.

«Показалось», — подумал Оливер, поднимая голову и предпринимая попытку выпутаться из тины и водорослей. Лягушка никуда не делась и по-прежнему, выпучив глаза, пялилась на него.

— Ква-а-а-а? — заинтересованно выдала она и призывно улыбнулась. Если, конечно, это можно было назвать улыбкой.

Глаза Оливера округлились и размерами могли смело соперничать с глазами самой лягушки, а то и рака-отшельника, только что всплывшего на поверхность и теперь с любопытством рассматривающего «царевича».

«Чего он так вылупился? Может, лягушек никогда не видел?» — гадала про себя она.

«Надо валить отсюда», — сделал заключение Оливер, поднявшись на ноги.

Конечно, поднявшись — это было громко сказано. Он скользил на мокром глинистом берегу, цеплялся руками за траву и снова, раз за разом, громко матерясь, падал в пруд на радость лягушке и всей местной живности. После третьей неудачной попытки Оливер уселся прямо в болотистую муть и громко засмеялся, качая головой.

«Блаженный, что ли?» — снова предположила лягушка, глядя, как мужчина размазывает по лицу «ароматную жижу».

Прекратив попытки забраться на скользкий берег, он так и остался стоять по «это-самое-вам-по-пояс-будет» в воде, задумчиво озираясь по сторонам. Решение оказалось прямо перед носом. Ухватившись за побеги плюща на стене, Оливер подтянулся и с облегченным вздохом стал пробираться к берегу. Видя, что вожделенный объект собирается ускользнуть, в смысле совсем, конкурентки лягушки попрыгали в воду и, ухватившись за лист кувшинки, принялись дружно толкать его к берегу. Ошалевшей от такого поворота событий «счастливице» ничего не оставалось, как придерживать норовившую съехать с головы корону и, нервно хихикая, наблюдать за листом, стремительно плывущим навстречу поминавшему добрым словом Томми «прынцу».

Заметив колыхание воды, Оливер обернулся, обнаружив у ног всё ту же лягушку, которая исподлобья недобро смотрела на него. Решив для себя, что пора уже завязывать с надоедливой галлюцинацией, он протянул руку в надежде развеять видение, но оно оказалось вполне материальным, к тому же склизким и холодным на ощупь. При этом лягушка заметно поморщилась и вздрогнула от прикосновения. Превозмогая отвращение, Оливер усмехнулся и сомкнул-таки пальцы на ее тельце, желая поближе рассмотреть глазевшее на него создание.

«Мааамочкиии! Чет мне совсем не хочется, чтобы этот прынц меня целовал!» — промелькнуло в ее голове.

Она шумно выдохнула, затем зажала стрелу во рту и вцепилась обеими лапками в край листа. Оливер нахмурился. Лягушка никак не хотела покидать насиженное место и крепко держалась. Пришлось слегка сдавить её в руке. От неожиданности та квакнула, едва не выплюнув стрелу, и отпустила лист. Все ещё держась за плющ одной рукой, Оливер поднес к себе лягушку, с интересом рассматривая. Та удивленно вращала глазами, упираясь липкими лапками в его руку. С виду обычная. Но вот корона и уменьшившаяся в размере стрела вызывали недоумение. Сама лягушка терпеливо ждала, пока он дотошно изучал ее внешний вид. В конце концов, ей это надоело. Нет, он собирается ее целовать или как? Или ей до пенсии оставаться такой?

«Все, хватит», — решила она, вынимая стрелу изо рта.

— Ну? Чё вылупился? Или целуй, или вали отсюда подобру-поздорову! Не дай Бог заразишь ещё меня, — на полном серьёзе заявила лягушка человеческим голосом.

Оливер вздрогнул, нервно усмехнулся и медленно посадил земноводное обратно на лист.

— Ну, Томми, ну, погоди! Я ещё узнаю, какую дурь ты в виски добавляешь!

И не переставая нецензурно отзываться о лучшем друге, Куин постарался побыстрее покинуть пределы столь гостеприимного пруда. А лягушка под громкое радостное кваканье конкуренток облегченно вздохнула и, сорвав с головы корону, с нескрываемым удовольствием зашвырнула её в воду.

А утро неожиданно выдалось на редкость чудесным.