Час глубокого моря (джен)

Стрелки исполинского циферблата часов Астральной Башни приблизились к отметке полуночи. Часы забились, словно гигантское сердце, раскатистый гул отозвался дрожью в старых стенах. Последний, двенадцатый удар возвестил час охоты — время безумия и кровавых бесчинств, когда лунный свет пробуждает к жизни темнейшие из кошмаров.

Леди Мария открыла глаза.

Она сидела в высоком кресле на чердаке Астральной Башни. Мария — молодая охотница, статная, бледная, белокурая. Её красота была холодна, как скованные зимней стужей земли, откуда она родом. Наряд Мария носила мужской, практичный, однако не лишенный изящества: треуголка с белыми перьями, расшитый камзол, кожаный плащ, блуза с кружевным жабо и брюки, заправленные в высокие сапоги.

«Проклятие… Где это я?»

Одну стену сумеречного зала занимала обратная сторона башенного циферблата. Исполинское колесо прорезали двадцать четыре круглых отверстия, вместо цифр в них поблёскивали загадочные рунные символы. Сквозь часы в помещение лился призрачный свет, бросая на пыльный пол теневое кружево. В противоположном конце зала виднелись закрытые двери.

Мария не помнила, как оказалась здесь, и не узнавала это место. Она попыталась воззвать к утраченной памяти, но бессвязные образы запульсировали в висках отголосками боли. Охота?.. Погоня?.. Или просто дурные сны?.. В одном Мария обрела уверенность — она должна немедленно отсюда выбираться. Сидеть в раздумчивом бездействии, ожидая, пока ответы сами её найдут, охотнице было не свойственно.

Девушка поднялась с кресла и подошла к сомкнутым дверям. Выход оказался наглухо заперт. Мария поискала по карманам ключ, но не нашла. Зато она обнаружила под плащом латунный круг — миниатюрную копию башенного циферблата.

«Какая любопытная вещица. Возможно, этому найдется применение.»

Охотница приблизилась к исполинским часам. В нижней части циферблата было небольшое углубление, и деталь в её руках идеально встала в паз. Часы, дрогнув, пришли в движение, колесо циферблата медленно повернулось. Положение прорезей изменилось, теперь одна из них оказалась прямо перед Марией. Таинственный знак в ячейке раскрылся, как крылья металлического мотылька: за ним начинался путь к ответам.

За пределами Астральной Башни стелилась бледная пелена тумана, закрывающая обзор. Охотница чуть помедлила, собираясь с духом — её весьма смущало отсутствие оружия. Но, за неимением иных вариантов, она всё же шагнула вперёд, в неизвестность.

Сапоги Марии ступили на камни гранитного парапета, её лица коснулось веянье промозглой сырости. Парапет возвышался над серым, неестественно спокойным морем. В небе оттенка остывшего пепла низко парила луна, окутанная рваным саваном облаков. Лик полночного светила обезобразили тёмные полосы, как если бы кто-то ударил в светящееся круглое окно, и по стеклу пошли трещины. Странная луна притягивала взор, но её изъян внушал наблюдателю благоговейный страх. Засмотреться на неё — что встретиться взглядом с недремлющим оком смерти.

«Дурной знак», — поняла Мария, и старалась более не поднимать глаза к небу.

Под парапетом начиналась длинная песчаная отмель, усеянная галькой и обрывками водорослей. Мария спрыгнула на отмель и двинулась сквозь туман в сторону берега, оставляя глубокие следы в вязком песке.

Через несколько десятков шагов в безветрии отчётливо потянуло трупным зловонием. Рядом с берегом из воды выступали сваи с утлыми лодчонками на привязях. Источником зловония оказались бледные мертвецы, покоившиеся в лодках. Лунный свет проливался на тронутые разложением тела, касался истлевшей кожи, туго натянутой на кости. Море убаюкивало мёртвых тихой рябью, покачивало их лодки, как мать качает дитя в колыбели.

Охотница, конечно же, не боялась трупов, но зрелище было не из приятных. Она надвинула на лицо шёлковую маску, тонко пахнущую ладаном, и прибавила шагу.

После водного кладбища отмель вывела Марию на плоский каменистый берег. Впереди, на пологом склоне, виднелись силуэты покосившихся хижин, утопающие в тумане, а справа вдавался в море дощатый старый причал. Охотнице почудилось мерцание огонька у причала — лунный блик, причудливо искажённый дымкой? Нет, зрение не обманывало. Подойдя к пирсу, девушка увидела большую лодку со скамьёй и мачтой для паруса. Чахоточный свет фонаря проливался на того, кто сидел в лодке. Закутанный в балахон с головы до пят, он дремал, прислонившись к борту спиной.

— Прошу прощения?.. — Мария окликнула его. Он приподнялся, но его лицо по-прежнему скрывал капюшон.

— Кто вы? — прохрипел лодочник. — Зачем вы сюда явились?

— Я охотница, — Мария на мгновение призадумалась над ответом на второй вопрос, — и пытаюсь выяснить, что здесь произошло.

Незнакомец глухо усмехнулся.

— Охотнику тут делать нечего. Когда-то в деревне жили рыбаки, добывали в море рыбу да почитали богиню-мать. Но однажды пришли кровожадные монстры и всех перерезали. В ту ночь случилась страшная бойня: на улицах всюду лежали трупы, море побагровело от пролитой крови, стекавшей с берега. Меня тогда не было в деревне, так что больше ничего сказать не могу. Теперь здесь из живых никого не осталось, только я да безумный старый шаман.

— Почему же вы не покинете это дурное место?

— Из-за проклятого тумана в море не видать ни зги уже много ночей. На свою беду я остановился здесь, чтобы починить лодку, да так и застрял. Остается лишь ждать, пока погода переменится.

— Что ж, понятно, — кивнула Мария, хоть не было понятно ровным счетом ничего. — Пожалуй, я пойду.

«Попробую найти шамана, о котором говорил лодочник», — решила она. — «Может, он поведает больше? Даже если он и в самом деле безумен, попытаться стоит. Только прежде желательно раздобыть хоть какое-нибудь оружие».

Охотница направилась к окраине деревни, туда, где ветхие хибары у берега сбивались в подобие улочки. Здесь царило совершенное запустение и разруха: прогнившие дома, сломанные заборы, фрагменты инструментов и снастей, сваленные в кучи. Юркой тенью Мария обследовала улочку заброшенного селения. После недолгих поисков ей улыбнулась удача, если удачей можно назвать истончённую ржавчиной плотницкую пилу. Лезвие едва держалось в хлипкой рукояти. Мария, как могла, укрепила инструмент, обмотав соединение просмоленной верёвкой. «Лучше, чем ничего».

Вооружившись, охотница углубилась в мёртвое селение. Она двигалась с осторожностью ночного хищника, не нарушая гробовое безмолвие и тишайшим шорохом. Луна взирала на незваную пришелицу оком чудовища, опьянённого жаждой крови, из каждой тени к ней тянулись щупальца незримой, но почти телесно осязаемой угрозы. Через несколько минут пути до Марии донеслось чьё-то хриплое бормотание. Она тотчас застыла, стиснув в руке пилу. В лунном свете из проёма между хижинами показался обитатель деревни. Закутанный в балахон, он мучительно хромал, низко припадая к земле при каждом шаге. Марию он не заметил, либо не счёл нужным обратить на нее внимание, слепо бредя по залитой лужами улице и повторяя сиплую панихиду.

— Бюргенверт… Бюргенверт… Богохульные убийцы… Изверги, одуревшие от крови… Искупление для грешников… Гневом Матери Кос… Милосердие для бедного, сморщенного дитя… Смилуйся, пожалуйста…

Слово «Бюргенверт» вызвало к жизни главу утраченных воспоминаний охотницы.

Немногим ведома тёмная тайна университета Бюргенверт: в его стенах учёные мужи исследовали Великих — загадочных существ из иной реальности, способных влиять на пространство, время и сам человеческий разум. Кто-то считал Великих богами, другие называли их чудовищами. Попытки войти с ними в контакт порой приводили к весьма неприятным последствиям. Ради блага науки с проблемами деликатного толка разбирались охотники, в числе коих состояла Мария и её учитель.

В памяти охотницы возникло хмурое лицо мужчины средних лет, тяжёлое, породистое. Девушка ясно увидела его пепельно-серые волосы и безупречный костюм с цилиндром, услышала низкий серьёзный голос.

«Скоро мы отправимся в рыбацкую деревню, Мария… Дело очень рискованное. Я бы никогда не стал впутывать в это тебя, если бы не был уверен, что ты всё равно узнаешь и настоишь на своем участии.»

Воспоминание об учителе отозвалось в груди охотницы хрупким теплом. «Я и мастер Герман пришли сюда по заданию Бюргенверта. И наша миссия определённо была связана с появлением монстров».

А замогильное бормотание, не смолкая, разносилось в сумерках эхом давней трагедии.

— Искупление для грешников… Наложи проклятье крови на них, их детей и детей их детей во веки веков. Всякое греховное рождение ввергнет каждого ребёнка в пучину страданий.

Мария провожала безумца взглядом, пока он не скрылся за домами. На деревню вновь опустился саван кладбищенского безмолвия.

«Но если мы были вдвоём с учителем — где он теперь? Неужели мы провалили задание?»

Охотница очень хотела узнать, что сталось с мастером Германом.

Безрадостные мысли Марии прервал скрежет досок. Из-под упавшего забора выбралось нечто, что в её глазах определенно являлось чудовищем.

Монстр представлял собой странную смесь человека и земноводного — гуманоидное тело, рыбья голова с отметинами-жабрами на щеках, длинные когтистые руки. Его рёбра выпирали сквозь серую кожу, на горбатой спине шевелили усами живые моллюски. От существа исходило зловоние, как от гнилых водорослей на морском берегу.

Охотница прыгнула на чудовище и широким размахом, вложив всю силу, всадила пилу в жабры. Ржавые зубцы вошли в плоть, с хрустом разрывая связки. Тритон издал режущий уши вопль, розово-бурая кровь фонтаном хлынула из раны. Мария вырвала лезвие и по рукоять погрузила его в живот монстра. Удар поверг чудовище на землю, оно мучительно забилось в агонии. Кровавое пятно разошлось в серой луже, поглотило отражение луны и неба.

«Его плоть водяниста, а кости мягки, как рыбьи хрящи», — охотница наступила на грудь тритона и с усилием извлекла инструмент, вызвав новый небольшой фонтан крови. — «Был бы у меня в руках нормальный клинок, а не этот мусор, я бы могла перебить десятки таких тварей. Но сейчас нужно действовать осторожно и не лезть на рожон».

Мария двинулась дальше к центру деревни. Путь её отметили смерти еще двоих монстров: она умертвила их с той же методичной жестокостью, что и первого. К этому времени облака затянули порочное око луны и породили серый холодный дождь. Его капли, сливаясь с кровавыми брызгами на плаще Марии, сбегали на проклятую землю мутными розоватыми дорожками.

Улочка завершилась небольшой площадью на перекрестке, сплошь покрытой глубокими серыми лужами. Некогда здесь, в центре поселения, рыбаки черпали из каменного колодца пресную воду. Бесконечная тоска довлела над колыбелью кошмара, где погибли столь многие, бесконечная печаль и уныние. Окна заброшенных домов, затянутые рыбьими пузырями, взирали в небытие пустыми глазницами черепов. Место показалось Марии знакомым: она определённо уже бывала здесь раньше.

Еще издалека она заметила на площади худого тритона, укутанного в чёрные лохмотья. Он стоял спиной к охотнице возле колодца. Она могла бы убить его очень быстро — если бы не помешала пара других, четвероногих тварей. Похоже, что эти склизкие твари с шипами на хребтах заменяли тритонам сторожевых собак. При виде чужака они зарычали, чем немедленно привлекли внимание хозяина.

Тритон развернулся к Марии, его объяло облако колдовского чёрного дыма. Явление скверны сопровождал потусторонний шелест, словно сотни мёртвых безумцев шептали слова о своей боли и ненависти. Мгла разделилась на силуэты призрачных черепов, нарисовала рваные дыры глазниц и оскаленные челюсти. Сложившись в рой, черепа устремились к охотнице. Она немедля бросилась наземь, перекатилась, уходя от гибельного потока. Теневая плеть врезалась в лужу и с шипением истаяла, испарилась безобидной дымкой.

Мария вскочила, но проклятые гончие успели до неё добежать. Первая атаковала с рыком, метя в горло, в то время как вторая подкрадывалась сбоку. Охотница подставила под атаку левую руку в наруче. Треугольные зубы сомкнулись на запястье — гончая сжимала челюсти свирепо, всем телом содрогаясь от ярости, но не могла прокусить стальную основу защиты. Мария всадила пилу в её брюхо и резким движением рассекла вниз. Тварь упала, скуля, её внутренности разметало по земле. Молниеносный разворот, и лезвие встретило бросок второй гончей. Она налетела на пилу с такой силой, что металл увяз в ней на два фута. Увы, охотницу настигла неприятность, неизбежная с самого начала: старый инструмент, сухо хрустнув, сломался. Лезвие застряло в ребрах собаки, а у Марии осталась лишь бесполезная рукоять с обломком крепления.

Колдун уже готовил новое заклятие, вокруг него опять собиралась чёрная мгла. Охотница рванулась вперед и прыгнула, сбив его с ног. Вдвоём они покатились по земле, поднимая тучи брызг. Тритон казался тощим и хилым, но боролся, как скользкий дьявол, пытаясь вывернуться из захвата. Изловчившись, охотница со всей силы ударила в горло тритона обломком. Острый край пронзил его шею, он по-рыбьи раскрыл рот и захрипел, задёргался под Марией. Кровь брызгала прямо в её лицо, когда она била снова, и снова, и снова, желая умертвить чудовище наверняка.

В мучительных конвульсиях монстр испустил дух. Мокрая насквозь охотница, тяжело дыша, вскочила на ноги. Невзирая на холодную воду, проникшую под плащ, Марии было жарко, кровь неистово стучала в её артериях. «Вот проклятие! Я опять без оружия, а шум борьбы мог привлечь других тварей».

Она не ошибалась.

В дальней части площади, за вуалью дождя и тумана, появился громадный тёмный силуэт. Очертания исполинского монстра внушали трепет: он передвигался на мощных задних лапах, возвышаясь над первыми этажами домов.

Для безоружной Марии столкновение с таким великаном означало быструю и кровавую смерть. Не дожидаясь, пока он подойдёт ближе, она стала лихорадочно искать взглядом укрытие. Увы, рядом не было ничего подходящего, кроме старого колодца. Охотница, перемахнув через борт колодца, повисла на руках над чёрной, пахнущей гнилью бездной.

Тяжёлые шаги чудовища приблизились, теперь оно стояло совсем рядом — Мария отчетливо различала его дыхание, сиплое, медленное. «Он здесь. Ищет меня?..». Но, похоже, тварь не успела её заметить, а к колодцу подошла с иными целями. Раздался отвратительный хруст: монстр принялся пожирать тела, разрывая кости и плоть убитых, как ветхую ткань. Девушка отчаянно надеялась не стать дополнением к кровавому пиру.

Увы, новая беда не заставила себя ждать: камни предательски скользили от сырости. Пальцы Марии медленно, но неумолимо съезжали к обрыву, словно по гладкому стеклу. Не издавая ни звука, она вцеплялась в уступ изо всех сил. Однако борьба была напрасна: охотница сорвалась с края пропасти и рухнула вниз, в развёрстую пасть кромешного мрака.