Тьма рождается в тени (джен)

Дафна всегда была лишь тенью. Старшая сестра, обязанная приглядывать за младшей. И что она получила в ответ? Ни благодарности, ни признания. Даже сухого «Сестренка, ты была права» не заслужила. Вместо этого снисходительный тон и взгляд свысока от Астории, тотальное игнорирование от родителей и забвение со стороны всех остальных. Дафны словно и не существует.

Она отчаянно желает, чтобы ее заметили. Наблюдает, как перед глазами мчится жизнь, и молчит. В груди зарождается крик, крепнет в сердце, но так и не вырывается. Она лишь крепче стискивает зубы, сжимает кулаки и уже в который раз расписывается в собственной беспомощности. Она чертово ничтожество. И если она сама так считает, с чего бы другим думать иначе?

Дафна зло смеется, рассматривая причудливые узоры на стекле. За окном ливень, а она запрещает домовикам разжигать камин, потому что так чувствует себя более... живой, что ли? От жара кости не ломит, а вот холод пронизывает до самых кишок и время от времени, как ей кажется, почти останавливает сердце. Дафна не хочет умереть, нет. Она надеется в какой-то момент на пороге обморока понять, что нужно сделать, чтобы ее наконец увидели и оценили. Может, кого-нибудь убить?.. Она отгоняет эту нелепую, глупую и абсолютно неуместную мысль, но та отказывается ее отпускать, наоборот, застревает в мозгу и норовит обрасти новыми деталями. Пусть имя убийцы осталось бы тайной, но на самом деле именно о ней бы писали и говорили. Именно ее боялись.

Дафна возбуждается, представляя, как будет слышать перешептывания за спиной, ощущать власть над умами магов и вседозволенность. Она опускает руку под халат, отодвигает трусики, накрывает пальцами клитор и делает пару движений. Она мокрая и горячая, жадная до касаний. Ей не нужно много времени, чтобы кончить, она вздрагивает от умелых прикосновений и ледяного воздуха, изгибается от удовольствия и протяжно стонет, когда раздается хлопок и комната озаряется вспышкой из камина. Она никогда не блокирует его: мало кто рискнет прийти без приглашения.

— Вот так приключеньице, — удивленно тянет мужской голос. — Могу предложить свои скромные услуги даме?

— Можешь посмотреть, — выдыхает она и расставляет ноги шире, чтобы он все видел, — не выходя из камина, разумеется.

Дафна ощущает кожей его горящий взгляд и входит в себя сразу двумя пальцами. Она владеет его безраздельным вниманием и от этого заводится еще сильнее. А ведь не происходит ничего такого, чего бы она не делала каждый вечер. Вот только незваных гостей у нее обычно не бывает, да и мысли слегка другие, но едва ли это имеет значение.

— Ну уж нет, — доносится до нее, когда она исступленно трахает себя уже тремя пальцами, закусывая губы и сжимая грудь сквозь ткань халата, практически забыв, что в комнате есть кто-то еще.

Пальцы заменяет большой и горячий член, который вбивает ее в диванные подушки. Она настолько возбуждена, что не успевает возмутиться — кончает спустя несколько толчков и кричит во все горло.

Как же хорошо...

Дафна закрывает глаза и расслабляется на мгновение, а затем запускает невербальным Ступефаем.

— Я не разрешала прикасаться ко мне, — чеканит каждое слово, наслаждаясь выражением недоумения, смешанного со страхом, на лице Нотта. — Не удержал жеребца в штанах, терпи. — Она связывает его Инкарцеро, наклоняется и заглядывает в глаза. — Если бы дождался позволения, этого бы не было, но увы.

Дафна дьявольски усмехается и поднимается. Первая жертва приходит к ней сама, кто такая Дафна, чтоб спорить с провидением. Она подмигивает Нотту, делает пару пассов руками — и он взвизгивает от боли. Еще бы, веревки впиваются крепче, а внутренние органы сжимают стальные обручи. Никто не узнает, что это ее рук дело. Заклинание собственного производства — темное, жестокое, незарегистрированное. Авроры будут ломать голову, а она лишь пожимать плечами.

— Даф...

— Молчать! — приказывает она, обрывая его на полуслове, и пинает ногой под ребра.

Топорно, по-маггловски, но это приносит, пожалуй, даже большее удовольствие, чем применение собственного заклятья. Поэтому она пинает снова и, кажется, слышит хруст костей. Нотт не кричит, лишь жалобно скулит на полу, а Дафна испытывает ни с чем несравнимое удовлетворение — мощнейший выплеск адреналина в кровь. Чувства притупляются: ни стыда, ни вины, ни страха — только учащенное сердцебиение и прилив сил. Она и не подозревала, насколько это опьяняет.

Наверняка, прямо сейчас тьма сгущается в ее душе, опутывает каждую артерию, каждую вену по отдельности и пускает в ней корни. Наверное, так и становятся монстрами. Наверное. Ей плевать. Когда живешь в чьей-то чересчур длинной тени, и наконец получается вырваться, не задаешь вопросов. Герой или злодей — две стороны одной монеты. Все равно что гений или безумец.

Дафна слишком хочет быть кем-то, чтобы сомневаться в правильности сделанного выбора. Под ее ногами корчится жалкий червь, который не в состоянии справиться с собственными пороками, — едва ли от его смерти общество что-то потеряет, едва ли она раскается в совершенном: все в выигрыше.

— Что-нибудь скажешь напоследок? — она высокомерно выгибает брови, прекрасно зная, что Нотт уже захлебывается кровью.

— От... — из горла вырываются хрип и бульканье, —...ти.

Дафна запрокидывает голову и смеется. Жалкий папенькин сынок и умирать должен в сточной канаве. Она щелкает пальцами, призывая палочку, и аппарирует в пригород Лондона. Добивать Нотта не приходится: тело расщепляет по дороге, и на нее смотрит остекленевшими глазами бездыханный труп.

— Какая утрата, — хмыкает она и аппарирует в двадцать пять разных мест, прежде чем вернуться домой: по разу на каждый бесцельно прожитый год.

Дафна прощается в собственной никчемностью и скалится отражению в зеркале. Внешне она остается той же угловатой, некрасивой, забитой девчушкой, но внутри тлеет темный огонь отмщения. Она больше не будет слабой.

На следующий день все газеты трещат о жестокой расправе над Ноттом. Маги перешептываются у нее за спиной, делятся догадками под носом — каждая абсурднее другой — и даже не подозревают, что ходят рядом с убийцей, ездят с ним бок о бок в лифте и даже сдержанно кивают в знак приветствия. Конечно, кто же подумает на отстраненную Дафну Гринграсс, живущую в собственном мрачном мирке? Идеальная маскировка у всех на виду.

Дафна вдыхает воздух полной грудью, сдерживая торжествующую улыбку. Вся предыдущая жизнь была как прикрытие для нынешней, единственно правильной. Нельзя стать убийцей, если раньше в тебе не клокотала жажда мести. Нельзя превратиться в чудовище, если не было предпосылок. Нельзя озлобиться, если не было причин.

Дафна так долго блуждала в тени, что только тьму и могла обрести — непроглядную, но весьма притягательную. Кто-то летает на драконах, кто-то прыгает с маггловских высоток, кто-то ввязывается в драки, пытаясь встряхнуться и получить свою долю адреналина, а Дафна будет убивать. Чем не приключение?

Она берет с прилавка газету и любуется заголовком. Чувствует совсем не то, что представляла: удовлетворение намного слаще, а триумф растекается ядом по венам. Червь внутри нее требует добавки. Дафна окидывает взглядом улицу и мысленно потирает руки. Она им еще покажет, на что способна Дафна Гринграсс. Она им всем покажет!