Расходник (гет)

Она терла себя мочалкой, не обращая внимания на покрасневшую кожу, ей хотелось отмыться, смыть его с себя. У нее все получилось, как она хотела, даже лучше — но глубоко внутри себя она понимала, что каждый раз, выкрикивая имя другого, она предавала того, кого любила по-настоящему. Она сама загнала себя в угол, сама предложила свою помощь. Единственное, что утешало — информация, которую она получала, была действительно важной.

Аврора Синистра, будучи наследственным легилиментом, никогда свои способности не развивала — ей хватило негативного опыта родственников. Но от себя, от того, что в крови — никуда не денешься. Стоило ей коснуться человека, заглянуть ему в глаза — и она видела его мысли. Кто-то считал это даром, она же — проклятьем. Она потому и выбрала профессию астронома — поближе к звездам, подальше от людей, чтобы как можно меньше соприкасаться с ними.

Все изменилось год назад, когда для защиты Хогвартса прислали мракоборцев. С Кингсли Шеклболтом они проговорили до рассвета, совершенно забыв о времени. Их отношения развивались стремительно и двигались к свадьбе. Они оба были немного суеверны и не хотели выставлять свои чувства напоказ, пока не станут официальными женихом и невестой.

Все рухнуло в одну ночь, когда убили Дамблдора. По стечению обстоятельств ее не было в замке, она приехала к похоронам, и поняла, насколько все изменилось и в школе, и в стране. Кинг был занят делами, стараясь предпринять хоть что-то. Планы Ордена рушились раз за разом. Даже самая засекреченная операция была раскрыта врагами, и погиб его друг и наставник Аластор Моуди. Мыслей Кингсли она никогда не видела, но ощущала его отчаяние, желание действовать и управлять. Она любила и, чтобы ему помочь, была готова на все.

Вначале Аврора стащила списки маглорожденных студентов, благодаря чему удалось вывести детей из-под удара и получить возможность проследить за теми, кто пришел их забрать. Потом она попыталась «прочитать» Кэрроу. С Алекто у нее получилось, а с Амикусом возникли проблемы — когда она коснулась его руки, он все понял превратно, его сознанием завладели похоть и жажда насилия, и пробиться к чему-то важному через этот шквал ей не удалось. Неизвестно, чем бы это закончилось, если бы не Снейп. Именно тот разговор, во время которого он грубо схватил ее за плечо, изменил многое. Пока он нелестно высказывался о ее умственных способностях, ругал за несданные планы уроков, Аврора в его глазах читала другое...

Пытали девушку — недавнюю выпускницу. Она кричала и извивалась после каждого Круцио, а потом выдала Кингсли — точнее, адрес штаб-квартиры. Человек в маске не принял информацию всерьез и продолжал мучить свою жертву, явно наслаждаясь этим, пока его не остановил Снейп.

Когда Снейп резко отвел взгляд, Аврора совсем растерялась, сморозила какую-то чушь и сломя голову побежала к Кингсли. Именно тогда он и убедил ее подобраться к Снейпу настолько близко, насколько это возможно. Он убеждал ее, что это не измена, и, будь у них другой выход, он бы никогда ее о таком не попросил. Но Нимфадора Тонкс — ныне Люпин — на которую Кингсли возлагал большие надежды, была беременна, и больше не подходила для этой роли. «Ты работала с ним больше десяти лет, сама понимаешь, что женским вниманием он не избалован».

Аврора никогда не задумывалась о личной жизни коллег, ее это не занимало, да и Снейп ее никогда не привлекал — она его не понимала. Но, возможно, Кингсли был прав — ее интерес ему польстил.

Все произошло слишком быстро. И слишком часто она, прерывая зрительный контакт, представляла на месте Снейпа другого. Но могло быть и еще хуже...

Аврора попыталась привести себя в порядок — сейчас она не могла дать волю эмоциям. Нужно было сосредоточится и вспомнить то, за что она себя ненавидела. И выйти к нему.

— Уже решил, что тебя засосало в Черное озеро.

— Нет, просто люблю воду.

Она старалась казаться безмятежной и довольной, вспоминая то, что было ночью, глядя ему в глаза.

Он грубо целовал ее, при этом наблюдая за ее реакцией. Она отвечала, снова позволяя ему оставлять отметины на ее теле. И будто проваливалась каждый раз, когда ловила на себе его пристальный взгляд. Стараясь запомнить все — каждый образ, хоть мельком скользнувший в его сознании, каждый обрывок фразы, доносившийся будто из глубины. После оргазма читать его было удивительно легко — он почему-то снова вспоминал ту замученную девочку и будто винил себя. Возможно, ему было просто жаль ее — но через это воспоминание легко было добраться до другой информации.

Ей на мгновение показалось, что он почувствовал ее присутствие в своей голове. Но нет, только показалось...

* * *

Чернокожий мужчина ожидал кого-то возле аляповатой вывески тату-салона. Яркой одеждой и серьгой в ухе в этом районе никого не удивишь, а местная шпана предпочла его не трогать. Шедшую им навстречу женщину в странном балахоне они тоже по непонятной причине пропустили — хотя в другое время обязательно проверили бы содержимое ее карманов.

— Прости. Я опоздала, еле вырвалась.

— Тебе удалось? — спросил он безразличным тоном, в глубине души надеясь, что она не сможет, несмотря на все уговоры.

— Да. Это оказалось намного проще, чем я предполагала. Он клюнул.

Кингсли незаметно сжал кулак. Ревность пожирала его изнутри, но внешне он ничем этого не выдал.

— Проходи внутрь, не стоит привлекать внимание.

Салон был почти заброшен, на грязном полу валялись чьи-то волосы, напоминая, что он служил еще и парикмахерской. Аврора хотела было очистить предложенное кресло с помощью палочки.

— Никакого волшебства. Могут засечь. После гибели Мэри нужно быть вдвойне осторожными.

Она попыталась его обнять, но он отстранился. — Сначала дела. Что тебе удалось узнать?

— Дай мне бумагу, так будет удобнее.

Она записывала фразы, имена, которые мелькали в воспоминаниях. Зарисовывала незнакомые лица, выделяя жертв, случайных свидетелей, потенциальных Пожирателей и их приспешников. С одной стороны, Кингсли радовал такой объем и точность информации, с другой — он задумывался о цене. Он скучал по ней, по ее смеху, прикосновениям, и вот сейчас она здесь. И все это она делает ради него. Он подошел сзади, обнял ее за плечи, услышав томный вздох, откинул волосы, оголив шею — там, где он любил ее касаться, виднелся еле заметный след от грубого поцелуя. Ему захотелось сжать и переломить шею, как сворачивают голову курам...

Он шумно выдохнул. Нельзя. Он же сам ее на это толкнул, сам уговаривал и убеждал. Умом он все понимал, но касаться ее ему было противно. Он осторожно чмокнул ее в макушку.

— У нас еще будет время, милая. Когда мы победим, у нас будет много времени на все.

Она улыбнулась в ответ, продолжая вытаскивать из своей памяти нужные сведения.

* * *

Снейп лежал, расслабленно откинувшись на подушки, обнимая любовницу и поглаживая ее спину кончиками пальцев. У него время от времени были случайные связи — хотя и связями-то это сложно назвать. А вот постоянной женщины никогда не было.

Он думал, что в сексе все просто, и не особенно обращал внимание на реакцию партнерш, однако в постоянных отношениях все оказалось сложнее. Как в зельях: одна и та же основа, а результат разный — то прямо-таки образец из учебника, а то расплавленный котел Лонгботтома. Он обижал ее, делал ей больно, она раздражала его, когда старалась это скрыть, но когда у него неожиданно получилось доставить ей настоящее удовольствие — эти эмоции не шли ни в какое сравнение с жеманными кривляньями профессионалок. Его захватил азарт и соперничество, ему захотелось превзойти Шеклболта. А потом все улеглось, он перестал испытывать ее на прочность и проверять границы дозволенного, определив опытным путем то, что приятно им обоим. Получая не только физическое, но и эмоциональное удовлетворение.

Ему было страшно от одной только мысли, что она могла бы вот так лечь с Кэрроу — хотя пользы от этого было бы мало, важную информацию Кэрроу не доверяли. Но на сколько бы ее хватило, прежде чем она бы это поняла?

Когда он застукал ее с Амикусом в начале учебного года, его обуяла злость. Неужели этим кретинам не хватило смерти той девчонки из борделя? Зачем подкладывать под Амикуса еще и Синистру, которая, в отличие от той наивной дурехи, отличалась наличием серого вещества — хотя ее познания в основном ограничивались астрономией? Аврора никогда его не привлекала, не его тип: слишком смуглая, плоская, с довольно грубыми чертами лица, а шея длинная, как у Петуньи. Сидя рядом за столом во время Турнира Трех Волшебников, они ограничивались лишь дежурными фразами. А тут, едва не попавшись с чертовым списком, который он оставил для Минервы, она пытается нелепо флиртовать с Амикусом. Он это пресек — не нужно лишних разборок в их милом серпентарии. Но после этого началось странное: легкие прикосновения, когда они были наедине, и открытый взгляд. Но что скрывалось за этим, он понять не мог. Он будто видел отражение своих мыслей — и прерывал контакт. Это сбивало с толку. Тогда она перешла к более решительным действиям. Он не выдержал и спросил в лоб, чего она добивается. Вместо ответа она его поцеловала и взглядом будто прошила его насквозь.

Она его взбесила. Неужели фениксовцы решили подослать ее, подумали, что он настолько никчемный мужик, что купится на это? Даже у Минервы было больше шансов, несмотря на годы, а эта по своей зажатости могла дать фору всему коллективу. До профессионалки из Лютного ей было, как до Луны пешком, особого желания у нее он тоже не заметил, но решил развлечься и проверить, как далеко она готова зайти. И, собственно, ради чего она это затеяла. Если она и вправду работает на Орден, то это решало проблему со связным. Подставлять очередную девицу из Лютного ему не хотелось, да и ненадежны они. Флетчеру орденцы не доверяли, да и сам Снейп ему не доверял. Братец Дамблдора — темная лошадка, неизвестно, на чьей он стороне. Люпин ему не верил. Он даже ожидал Тонкс в разных образах, но та, судя по всему, одумалась — или наоборот, сошла с ума, окунувшись с головой в замужество. В основном он ставил на Минерву, надеялся, что ее удастся убедить через портрет Дамблдора, но с нее не спускали глаз и ограничили в передвижениях. Номинально она числилась главой Ордена, а на деле не имела ни власти, ни информации, все подгреб под себя Шеклболт.

Снейп не сразу понял, что Синистра его «читает». Вначале он слегка обалдел от такой наглости, потом попытался понять, как она эта делает. Будь она как легендарная Голдштейн, тогда зачем вся эта мишура под названием секс? В конце концов оказалось, что читает через прикосновения, сохраняя зрительный контакт. Такой вариант упрощал многое, хотя и не позволял расслабляться — по крайней мере, в позах лицом к лицу — но ему нравилась эта игра. Нравилось доводить ее до точки, оставлять свои метки и видеть при встречах с Шеклболтом его горящие от ревности глаза. Позже он задумался — а если бы к нему прислали Лили, смог бы он так? И он стал нежнее и аккуратнее.

Аврора смотрела на него, а потом закрыла глаза и поцеловала — так она еще ни разу не делала, и на душе Снейпа стало отчего-то теплее. Ему ни с кем не было так хорошо, как с ней. Он отвечал на поцелуи, позволяя ей делать то, что она хочет, наблюдая за ее реакцией и наслаждаясь тем, что сейчас ей нужен он, а не его мысли.

* * *

— Я не могу так больше, — она раскачивалась на стуле. — Давай уедем. Забери меня, не позволяй мне идти туда снова, Кинг... — ее речь прервало рыдание. — Я не могу больше.

— Рори, нам нужно еще время, еще чуть-чуть... Я уже собираю силы, люди недовольны тем, что творит этот урод вместе со своей бандой. Я знаю, что тебе противно, но нам нужно еще немного времени. А ты делаешь самую важную работу. Без тебя мы не справимся.

Она слушала и не слышала последних фраз, они отдавались эхом где-то далеко, будто не в этой жизни. Ей не было противно спать со Снейпом. Ей было противно его предавать, вытаскивать его мысли, превращать их в слова. В ней что-то сломалось, она больше не верила ни в свет, ни в тьму. У нее все смешалось, но оставалась одна надежда — хрупкая, как соломинка — что Кинг ее хоть немножечко любит. Но он снова уговаривает ее, будто окутывает дымом, в котором она задыхается и не может найти выход. Она запуталась и не знает, где верх, где низ, где север и где юг.

Это началось незаметно — сначала Снейп перестал брать ее так, будто она товар, теперь он чаще предоставлял ей проявлять инициативу. Он старался понять ее и угодить ей. Физически она испытывала палитру самых разнообразных ощущений, но... Она больше не представляла Кингсли, когда спала с другим, его образ будто начал стираться. Иногда Снейп отдавал ей свои мысли просто так, не требуя в обмен ее тела. Несмотря на весь ужас, творящийся вокруг него, она ощущала, что ему это все тоже противно, и, будь его воля, Кэрроу не прожил бы и дня. Она даже попыталась объяснить это Кингу, но он ей не поверил и напомнил, что тот, кто верил Снейпу, лежит в белоснежном склепе.

Да, убийство Дамблдора — это был серьезный аргумент. Копаясь в мыслях Снейпа, Аврора никак не могла добраться до этой трагедии, но почему-то была уверена, что он сожалеет о смерти директора больше, чем кто-либо другой.

В Ближнем круге за утечку информации наказывали всех, а Северус будто не понимал, что это она во всем виновата. В каждом Круцио, которое он получал, в каждом унижении, которому его подвергали. Казалось, ему чаще других удавалось избегать наказаний, но она чувствовала, что это ненадолго. Лорд готовил для него что-то особенное. Сначала лишил практически всех полномочий в школе, оставив за ним лишь роль наблюдателя, потом отстранил от важных совещаний... Если его убьют, то это будет из-за нее... Как можно было полюбить двоих — настолько разных и настолько похожих — и умудриться предать обоих?

— Я не вернусь туда.

— Если бы ты сразу отказалась, Рора, это было бы одно, а сейчас все поставлено на карту. Ты ведь спала с ним, и тебе это нравилось... — Кингсли схватил ее за плечи, сжимая их до боли. — Ты вернешься, и будешь делать все то, что делала раньше. Мы не можем позволить этим ублюдкам и дальше…

Аврора его не слышала, она хватала ртом воздух, ноги подкосились от страха. Она впервые испугалась — никогда еще Кингсли не был таким. Наконец он отпустил ее и, не удержавшись на ватных ногах, она упала, с ужасом глядя на того, кого любила больше, чем себя, ради кого могла пойти на все... Охватившая ее паника не дала возможности сбежать.

— Империо!

Она почувствовала легкость и безмятежное счастье. Ей нужно идти в Хогвартс — как это хорошо, просто блаженство! — и выполнять все, чего захочет Снейп, как она всегда это делает. Она посмотрит мысли Снейпа — да, это больно и неприятно, но это потом. Сначала она сделает все, чтобы Снейпу было хорошо.

* * *

— Аврора, что с вами?

— Сегодня прекрасный день, Минерва, солнце в зените.

— Профессор Синистра... какое солнце?! Что с вами?

— Солнце всегда в зените.

— Минерва, идите к себе. Я разберусь сам.

— Разберетесь, не сомневаюсь, — холодно кивнула Минерва и добавила чуть слышно: — Выродок.

Готовая на все, будто сломанная кукла, она олицетворяла один из его самых страшных кошмаров — как ни странно, это было не убийство Лили, а ее безвольное тело, выполняющее все его прихоти. Он видел расфокусированный взгляд, глупую улыбку, и готов был убить того, кто это сделал. Если это кто-то из Ордена — значит, он ошибался, принимая ее инициативу за добровольную. Да какая женщина добровольно согласится с ним спать... Все было слишком хорошо и просто.

Она потянулась к нему за поцелуем, прикрывая глаза — от этого стало просто противно.

— Я устал. — Она провела ладонью по его груди. — Тебе тоже надо поспать.

Она послушно легла и смотрела на него щенячьими глазами. Он закрыл лицо ладонью, соображая, что делать. Чужое Империо так просто не снять — надо ждать, пока чары ослабнут. Он столько не выдержит.

Аврора, наконец, заснула и чему-то улыбалась во сне.

О «Гибели воров» в Гринготтсе Северус вспомнил случайно и, не теряя времени, отправился туда. Состав зелья гоблины держали в строжайшей тайне, повторить состав ему так и не удалось, хоть он и пытался это сделать неоднократно. Но за тысячу галеонов гоблины позволили ему спуститься туда вместе с Авророй. Под дождем из непонятного вещества она будто вынырнула из воды, не понимая, где находится, и что происходит.

— Ты где-то поймала Империо. Впредь будь осторожнее. Из замка — ни шагу!

— Хорошо.

* * *

Кингсли нервничал. Неожиданная встреча, на которой настояла Минерва, его раздражала. Он считал, что МакГонагалл подставляется сама и подставляет Орден.

— Кингсли, у нас проблемы, — с порога перешла она к делу. — Я видела Аврору, она не в себе. Взгляд раболепный, абсолютно безумные слова. Я подозреваю, что он применил к ней Империо.

— Минерва, успокойся. Все под контролем.

— Что под контролем? То, что твой основной агент под Империо Пожирателя?

— Это мое Империо. Успокойся, Минерва. Я надеюсь, ты не стала привлекать к этому внимание?

— Как ты мог?! Жестокий мальчишка...

— Мог. Она хотела уйти. Понимаешь? Этого нельзя было допустить. Сейчас нельзя!

— Дамблдор бы никогда…

— Если бы ты, Минерва, вела себя осмотрительнее, Тонкс не приспичило рожать, а Мэри была бы осторожнее — мне бы не пришлось отдавать ее ему. Думаешь, мне легко смотреть, как моя будущая жена спит с Пожирателем? Но я пошел на это ради нашего дела. Нам нужна победа, а за нее нужно платить. Ты просто витаешь в облаках со своей мифической справедливостью, а кому-то приходится заниматься грязной работой, кому-то жертвовать...

— Ты плохо знаешь Снейпа, он скорее ее убьет, чем будет терпеть это, — возразила МакГонагалл.

Минерва ушла. А Кингсли в глубине души даже желал, чтобы Снейп убил Синистру. Чтобы она красиво погибла, а он, Кингсли, мстил бы, выбивая из Снейпа все внутренности. Парадокс заключался в том, что, пока Аврора приносила информацию, полученную от Снейпа, он был нужен, его нельзя было трогать при стычках — а очень хотелось. Еще до смерти Дамблдора они лишь терпели один другого, стараясь не провоцировать конфликтов. Выжидали, оценивали друг друга и понимали, что силы примерно равны и исход дуэли непредсказуем. Кингсли сжимал кулаки, проклиная дар Авроры: ведь без него ничего бы не было, она бы просто не смогла добыть никаких сведений. Его ярость выходила из-под контроля, стихийная магия сотрясала стены, и он, как идиот, выкрикнул имя Волдеморта — чтоб поквитаться хоть с кем-то из этих пожирательских ублюдков.

* * *

Вернувшись в замок, Аврора пыталась восстановить картину. Неужели это Кинг? Она не могла вспомнить подробностей последней встречи, но вместо прежней теплоты чувствовала страх и холод. Обняв себя за плечи, пытаясь согреться, и ощутила боль. Нет, он не мог так с ней поступить! Или мог? Он ведь любит ее... Или уже нет? Эти мысли выворачивали душу наизнанку. Она закрыла лицо руками, пытаясь найти хоть какое-то объяснение случившемуся.

Снейп пришел вечером — какой-то другой. Холодный. Конечно, она это заслужила, но сейчас ей так хотелось немного тепла. Она прижалась к нему, чтобы хоть чуть-чуть согреться. Попыталась поцеловать, надеясь, что он ответит.

— Ты даже смотреть на меня не можешь, так какого черта со мной спишь?

Она отпрянула, как от удара. Он не понимает. Она больше не хочет его предавать, лезть в его мысли, а он, как нарочно, не отпускает и смотрит в глаза. Карты, стрелки, линии, непонятные значки... Она прозревает, все складывается одно к одному — он делает это специально, использует ее как передатчик. Точка, тире, точка. Только вместо этого — прикосновение, взгляд, прикосновение. Она не хотела, но полюбила, и снова — не того! Ее опять использовали, как паршивый расходник. Все внутри сжалось.

Она вернулась к реальности.

— Аврора... — похоже, Снейп уже несколько раз ее окликнул. Он протянул ей стакан с водой, но в ее руках стекло треснуло. — Репаро. Тебе нужно отдохнуть.

Она кивнула и молча ушла в ванную, плотно закрыла дверь и сползла по ней, беззвучно глотая слезы. Потом налила полную ванну и залезла, пытаясь расслабится — но не могла. Ее использовали. А когда станет не нужна, просто выкинут.

По краю ванны стекала алая капля из ранки на руке. Аврора смотрела не нее, как завороженная. «Красное на белом — красиво». Она коснулась палочкой запястья, и кровь потекла тонкой струйкой, смешиваясь с водой и пеной. «Закат похож на бифштекс с кровью», — некстати вспомнились слова Амикуса Кэрроу.

Кровь смешивалась с водой и пеной, окрашивая все в розовый — цвет зари. Аврора же проваливалась в небытие. Оказывается, можно просто уйти, сбежать от всего этого — туда, где никто больше не причинит ей боли.