Лишь имя ее от тебя (гет)

Лишь имя ее от тебя,

Но большего нет в ней ни капли.

Она не твое дитя,

Хотя я любила когда-то.

Я имя твое ей дала,

Забыв всю боль и печаль.

И ты не забыл меня,

Хотя отказался когда-то.

Ремус Люпин ощущал на себе пристальный взгляд, но продолжал проверять эссе первокурсников, надеясь, что юная мисс Лавгуд просто уйдет, как делала это уже несколько раз. Девочка не уходила и продолжала смотреть на него. Ситуация становилась все более странной, и он, наконец, не выдержал и обернулся.

— Вы что-то забыли, мисс Лавгуд? — он старался выглядеть дружелюбным и ничем не выдать волнения, которое практически всегда испытывал в ее присутствии.

— Нет, просто хотелось посмотреть на вас еще раз, — звонко произнесла она, голосом и интонациями напоминая покойную мать.

— Во мне есть что-то особенное?

— Да, у вас двуликие мозгошмыги.

Ремус растерялся и несколько секунд не мог найти достойный ответ.

— Неужели? Почему вы так решили?

— Ваш боггарт и патронус похожи на Луну, — Ремус закашлялся от такого вывода. — Это необычно. Мама назвала меня в честь Луны — наверное, это что-то значит. Простите, профессор. Вам не нужно бояться Луны, она ваш друг.

Ремус ничего не смог ответить, но она и не ждала ответа, и вышла так же незаметно, как вошла, оставив его наедине с воспоминаниями.

— Ты ненормальная, Пандора! Там капа, гриндилоу и еще неизвестно кто!

Белокурая девушка, вынырнув из воды, звонко смеялась над испугом взъерошенного парня.

— Не бойся. Это просто вода, а страхами ты наполняешь ее сам, — она снова нырнула, оставив за собой круги на поверхности озера.

Ремус следил, где она появится в следующий раз, потом зашел в воду. Вода показалась ледяной, его кожа покрылась мурашками. Она резко вынырнула прямо перед ним — от неожиданности он упал назад, больно ударившись копчиком о камни.

Пандора была похожа на русалку из магловских сказок — красивая, какая-то нереальная, с мокрыми волосами и безумными глазами.

— Неужели ты боишься меня, Рем?

— Нет...

Их губы слились в поцелуе, и она увлекла его под воду. Он больше не ощущал ни холода, ни боли.

Ремус провел рукой по лицу, отгоняя жаркие воспоминания юности. И вышел из кабинета.

После школы их компания друзей распалась. Джеймс и Сириус, едва покинув Хогвартс, вступили в Орден Феникса и попали под сильное влияние Аластора Моуди, а после свадьбы к Ордену присоединилась и Лили. Питер пытался устроиться где потеплее, так, чтобы поменьше работать и побольше получать — а он, Ремус Люпин, тоже искал свое место в жизни. Он пробовал разные профессии, применял знания, полученные в школе, но ему всегда было страшно, что люди узнают, кто он такой. Поэтому вместо хорошей работы он подсознательно выбирал временную — там, где не задавали лишних вопросов. Впрочем, вскоре Ремус — а вслед за ним и Питер — тоже стал членом Ордена Феникса, и отсутствие постоянной работы было ему, скорее, на руку.

А потом Ремус встретил ее. Они случайно познакомились в редакции "Ежедневного Пророка", где оба ожидали своей очереди на собеседование. Люпин тогда решил попробовать себя в качестве корреспондента газеты — работа со свободным графиком ему подходила как нельзя лучше. Варнава Кафф отказал им обоим, но Пандора восприняла неудачу поразительно легко, и Люпин понял, что тоже ничуть не огорчен. Из редакции они ушли вместе.

Пандора была удивительной — сразу догадалась, кто он, и это ее не оттолкнуло. Она хотела быть с ним, поддерживать его во всем, даже одобряла практически неосуществимую идею о школе для оборотней, считая их прежде всего людьми, достойными лучшего. Он почти верил, что у него все получится... но только почти. Его сковывали подозрительность и неуверенность. Страх подстерегал его, словно боггарт.

Друзья, с которыми он когда-то бегал по лесу — и это помогало ему отчасти сохранять разум — как будто отдалились от него. Теперь, когда бывшие Мародеры стали активными членами Ордена, им часто приходилось охотиться на таких, как Люпин — ведь большая часть оборотней приняла сторону Волдеморта. Ремус доказывал, что силой конфликт не решить, нужно действовать по-другому — но упирался в глухую стену. Споры между ними иной раз перерастали в ссоры, а Сириус как-то даже назвал его пушистым либералом. Ремус не понимал, почему друзья всегда видели в нем только человека, а в других оборотнях — только зверей. Его собственная роль в Ордене была мало значима, да он и не пытался как-то выделиться. Дамблдор, казалось, разочаровался в нем, не доверяя ничего важного — а он разочаровался во всех. И боялся, что так может произойти и с Пандорой.

— Ты не можешь всю жизнь бежать от проблемы! Можно взять все под контроль. Я придумала цепочку заклинаний.

— Нет, нет и еще раз нет. Ты не понимаешь... Однажды я чуть не убил человека!

— После того случая ты продолжал бегать по лесам.

— Я был тогда не прав. И со мной были друзья...

— Друзьям ты доверяешь, а мне — нет?

— Я не могу так рисковать. Не тобой.

— Я не понимаю. Неужели тебе нравится бояться себя? Ты даже не пробуешь. Мне порой хочется стать такой, как ты. Понять тебя... и понять, чего ты так боишься.

— Не вздумай!

— Сотни людей живут с этим, собираются в стаю, любят, рожают детей и не трясутся перед полнолунием.

— Таких, как я, просто не должно быть.

— Ты противоречишь сам себе: хочешь создать более благоприятные условия для оборотней, дать им образование, возможность найти работу — но для самого себя ты ничего этого не делаешь. Они ведь люди — так же, как и ты.

Он не нашелся с ответом и, вдохновленный ее верой, согласился на эксперименты.

Будто подтверждая его правоту тогда, сейчас в дверях возник недовольный Снейп с дымящимся зельем. Ремус совсем забыл, что сегодня ему нужно было спуститься в подземелья на полчаса раньше, чем обычно.

— Люпин, ты снова забыл свое лекарство, а я тебе не слуга, чтоб ходить и напоминать.

— Спасибо, Северус, — Ремус как можно вежливее постарался прервать зельевара.

— Не подавись благодарностью.

Люпин сделал большой глоток и поморщился.

— До дна. У меня нет времени торчать здесь всю ночь.

— Твое здоровье, — Ремус залпом осушил остаток.

Снейп забрал кубок и ушел. Люпин закрыл за ним дверь и начал готовиться к трансформации. Раздевшись и аккуратно сложив вещи на стуле, он ждал, когда взойдет Луна.

Если бы тогда было это зелье, все могло сложиться иначе... Он стал на задние лапы и положил морду на подоконник. Именно этого эффекта добивалась Пандора, доказывая, что он может сохранять разум при свете полной Луны.

В голове снова закружились воспоминания...

Ремус лежал голый на лесной поляне, а рядом стояла Пандора, запыхавшаяся и сосредоточенная.

— Я чуть не убил тебя, да?! — он сел, стесняясь свей наготы.

— Все было под контролем, ты просто не помнишь. Чары сработали, их нужно только доработать. У нас почти получилось.

— Пандора, нет! Это безумие. Ты играешь магией, которой не знаешь, ты используешь темные силы, совмещаешь несовместимое...

— Это и так совместилось в тебе. Твой боггарт и патронус — Луна. Когда ты только это поймешь?!

Ремус старался не смотреть на нее, поджав к животу голые колени.

— Если все получится, ты сможешь сохранять разум. Ты читал статью о волчьем противоядии?

— Это только легенда.

— Нет. Основной рецепт утерян, но его пытаются восстановить. А можно заменить эффект зелья чарами, я тебе объясняла... И все получится! Я люблю тебя...

— Пандора... — он поднял голову и посмотрел на нее. — Нам нужно расстаться. Ты слишком рискуешь из-за меня. Ты ведь даже не анимаг. Используя только чары, ты не можешь меня остановить. У таких, как я, нет будущего.

Он повернулся к ней спиной и подошел к дуплу, в котором оставил свои вещи. Не обращая на нее внимания, стал быстро одеваться. Она наблюдала за ним, пристально глядя на его спину, и вдруг сорвалась на крик.

— Ты сам от всего отказываешься, Ремус! А если у нас будет ребенок? — она говорила сквозь слезы, надеясь его убедить и обрадовать, но его лицо исказила гримаса ужаса.

— Такие, как я, не должны размножаться, — он стремительно ушел с поляны, не оглядываясь, оставив ее в растерянности одну.

Он забросил все свои мечты и идеи, погрузившись в дела Ордена, стараясь завоевать уважение и быть хоть чем-то полезным. Пандора вышла замуж за троюродного брата — он узнал об этом случайно, от Прюэттов. Странная пара поселилась неподалеку от дома их сестры. А год спустя Ремус приехал туда, чтобы выразить соболезнования Молли после гибели братьев. После тяжелого разговора он решил пройтись по окрестностям и случайно столкнулся у ручья с Пандорой. Он не знал, что сказать, и не придумал ничего умнее, как поздравить ее с замужеством. Послышался плач младенца — Ремус даже не заметил, что в странном, намотанном у нее на груди шарфе — ребенок. Пандора поставила серебристый кувшин, села по-турецки прямо на траву и приложила малыша к груди. Люпину стало неловко, он почувствовал себя лишним.

— Не знал, что у тебя ребенок.

— Луна.

Ремус изменился в лице.

— Не бойся, — продолжала Пандора. — Она не оборотень, но назвала я ее в честь тебя. Нужно признавать свои ошибки, идти дальше и видеть хорошее. Я любила тебя, а такая любовь не должна уйти без следа. Ксено тоже со мной согласен. Сына мы назовем Гелиос.

Ремус не мог найти слов. Он пытался не думать, забыть ее, а она просто пережила их любовь... На противоположной стороне ручья послышался шум.

— Пандора! Пандора, я почти поймал морщерогого кизляка.

— Я здесь, на другом берегу, милый.

Долговязый молодой мужчина перебрался вброд через ручей. Дважды чуть не поскользнулся, но сумел удержаться на ногах и даже не уронил банку с непонятной живностью.

— Смотри, эти крылышки и хоботок! Это будет отличный материал для «Придиры».

Пандора взяла одной рукой банку, другой придерживая ребенка у груди, и повернула ее так, чтобы рассмотреть на свету.

— Больше похоже на летающего ликорика, у них сейчас перелетный сезон. Может, стоит написать статью о них.

Они не обращали на Люпина никакого внимания, обсуждая номер газеты, которую только собирались выпускать. Пандора выглядела счастливой рядом с этим странным юношей и казалась немного старше его, мягко направляя его бурную фантазию в нужное русло. Так же, как когда-то обсуждала с Ремусом планы насчет школы.

— Милый, познакомься, это Ремус Люпин. Я тебе о нем рассказывала.

— Здравствуйте! Вы знаете, у нас с вами одинаковые патронусы. Удивительно, не правда ли? В школе у меня не выходило его вызвать, а когда родилась Луна, получилось с первого раза.

— Вы правы, удивительное совпадение.

Луна действительно была красива — сохраняя разум, он мог это оценить, так же, как в юности, когда поднимал голову к небу, бегая с друзьями по Запретному лесу. Она сияла на темном небосводе, напоминая давно ушедшую Пандору. Он восхищался ею и боялся одновременно. Его Патронусом на самом деле была Луна, но он так и не смог принять это. Он пытался изменить форму — выходило странное облако с очертаниями волка. Иногда Ремусу казалось, будто волк с насмешкой скалит на него зубы — и это убивало весь свет заклинания.

Поговорить с Луной у него не хватало смелости. Девочка удивительно походила на мать — такая же необыкновенная, такая же проницательная. От мыслей, что она могла быть его дочерью, щемило сердце. Но Ремус был уверен, что такие, как он, не должны размножаться, не имеют права любить и быть любимыми.