Под летней луной (джен)

Поговаривают, что если войдешь в Дикий лес в канун летнего солнцестояния, то тебя украдут фейри.

Коул не страшился, что эльфы уведут его в Волшебную страну, они вряд ли положили бы на него глаз: с младенчества он был слабым и болезненным с бледно-зелёными, как молодая листва, глазами. С ним что-то было не так. Но ни сельский врач, поивший его отварами из целебных трав, ни приходской священник не смогли помочь. И только в Диком лесу под серебряным ликом луны Коул чувствовал себя лучше. Поэтому он отмахнулся от предостережений и сейчас с наслаждением вдыхал сладкий запах лета.

Как вдруг услышал вой.

«Дикая охота», — подумал Коул. Он сжал в ладони амулет, не обращая внимания, что железная подвеска обожгла кожу, точно раскаленные угли, и начал молиться. Несмотря на пробирающий до костей вой, Коул ощутил, как внутри поднимается странное волнение, и вместо того, чтобы убежать, пошел на звук.

Пёс оказался гораздо крупнее волка: белая как снег косматая шкура, горящие жутким зелёным пламенем глаза. Он скалился и рычал на загнанную у деревьев добычу — юноша, закрывая рану на плече, отбивался от зверя мечом.

— Эй! — Коул метнул в нечисть камень, но промазал: тот упал возле когтистых лап. Пёс повернул к нему оскаленную морду и угрожающе зарычал. — Уходи! Оставь его!

Зверь вдруг замер, затем склонил морду, будто признавая Коула за своего, и скрылся в лесной чаще.

— Дурак, — юноша вложил меч в ножны. — Зачем ты это сделал? Ты должен был убить его.

— Эй! Вообще-то я вас спас… — Коул затих. Стоящий перед ним не был смертным.

Он казался ровесником Коула, но его окутывало слабое свечение, глаза вобрали всю голубизну неба, а волосы сияли золотом. Незнакомец был облачен в шелковые одежды, а начищенные сапоги блестели, как крылья стрекоз. И двигался необычайно грациозно. Он точно фейри.

Коул вдруг почувствовал себя ужасно неловко в простой домотканой тунике, заплатанных штанах и грязных сапогах. К горлу подступил ком, стоило взглянуть на фейри, чья ослепительная красота завораживала. Однако фейри смотрел на Коула не с презрением, а с любопытством, словно никогда раньше не встречал смертного.

Будьте осторожны в разговоре с фейри. Если прогневаете их, то не миновать беды.

— Как к вам обращаться, господин?

Фейри пристально поглядел на Коула из-под полуопущенных ресниц, прежде чем ответить:

— Арейн.

Коула поразило столь пренебрежительно брошенное откровение.

— Я думал, ваш вид не открывает свои истинные имена смертным.

Имена обладают властью. Зная имя, можно призвать, подчинить и повелевать.

— Если пожелают, то могут. Да и ты ведь не смертный, правда?

Коул замер.

— О чем вы говорите?

— Простой смертный не смог бы прогнать призрачную гончую. В твоих венах течет кровь фейри, — Арейн подошел ближе и, озадаченно оглядев Коула, нахмурился. — Разве ты не знал? Ты должен был догадаться, что другой. Ты подмёныш.

Мир Коула перевернулся, все терзавшие его страхи и сомнения оказались правдой. Но, значит, где-то ждёт его родной край.

— Так вот почему вы здесь? Чтобы забрать меня обратно? Туда, где живут фейри? — он не осмелился произнести «домой».

Арейн нетерпеливо покачал головой.

— Вовсе нет. Как, по-твоему, я здесь оказался? За мной гналась призрачная гончая, теперь она выведет свою хозяйку к нам.

Коулу не нужно было спрашивать про хозяйку, он знал легенды. Королева Эльфов — самое могущественное и страшное волшебное создание.

— Зачем?

— Она хочет украсть ещё одного ребенка, — мрачно ответил Арейн. — Прошёл двадцать один год, с тех пор как она в последний раз похищала человеческое дитя. Я намерен остановить её.

— Как?

— В канун летнего солнцестояния от восхода до захода луны границы между мирами истончаются. До тех пор, пока не взойдет солнце, я должен защищать ребенка. Мы должны, — неохотно прибавил он.

— Мы?

— Ты мой единственный союзник, — Арейн отвернулся.

Коул хотел возразить: разве в его силах было противостоять фейри и чудовищам? Он даже не знал, кем был на самом деле. И всё же он не мог оставить Арейна в одиночку противостоять Королеве Эльфов. Не тогда, когда собственными глазами видел гончих ада и знал, что невинному младенцу грозит опасность.

— Позвольте осмотреть ваше плечо. И расскажите всё, что знаете о подмёнышах.

* * *

Они ехали через Дикий лес незнакомой для Коула дорогой. Арейн вынул из кармана золотую брошь, произнес заклинание, и перед ними тотчас расстелилась тропа, а с ладони Арейна осыпались сухие листья.

Коул расспрашивал своего спутника о жизни в стране фейри, желая узнать больше о родном крае, но Айрен поведал ему лишь о порочном Дворе, обитатели которого коротали века за жестокими играми.

— Смертные обладают жизненной силой, которая привлекает фейри, — поделился Арейн. — Их держат в качестве диковинных питомцев, водят на танцы и приёмы, щедро одаривают подарками и исполняют любую прихоть.

— Звучит неплохо, — осторожно заметил Коул.

— Ты знаешь, что происходит с любимчиками, когда те перестают забавлять хозяев?

— Нет.

— Вот и я не знаю.

Дальше они ехали в молчании. Ленты облаков медленно плыли по небу. Арейн искоса поглядывал на Коула.

— Что это? — наконец не выдержал он, кивнув на амулет. — Дай-ка посмотреть.

Коул поспешно сжал талисман. От взгляда Арейна не укрылось, что он вздрогнул, когда металл обжег пальцы.

— Обычный талисман, защищает от злых духов. Я не должен его снимать.

— Они заставили носить тебя кусок железа? — недоверчиво спросил Арейн.

— Я привык, — Коул небрежно пожал плечами. Он старался следить, чтобы амулет не касался кожи. Иногда по ночам тот выскальзывал из складок сорочки, и на утро Коул просыпался с ожогами, которые заживали несколько дней.

Арейн стиснул зубы и, подойдя ближе, быстрым движением сорвал амулет. Коул покачнулся, когда жаркая волна омыла его с головы до ног, словно в небе светило солнце, а не луна. Дикий лес вдруг налился красками и сделался в тысячу раз ярче, Коул впервые в жизни чувствовал себя целым. Нет, даже больше — его переполняла сила. Он взмахнул рукой, и с пальцев звёздами сорвались искры.

— Они сдерживали твою магию, — гневно произнес Арейн, сжав амулет в кулаке.

— Подожди! — Коул схватил его за руку, заставив разжать кулак, но на ладони не было и следа от ожога. — Разве тебе не больно?

— Нет, потому что я не один из них. Я был похищен фейри, — Арейн тонко улыбнулся.

* * *

Дом был увит розами и плющом, словно сошёл со страниц книги сказок. Коул заглянул в забранное ставнями оконце: в камине мерно горел огонь, тихо пела женщина, качая колыбель.

Пела ли ему колыбельные мать или с самого начала знала, что он подмёныш?

— Что ж, — стоящий рядом Арейн отвернулся от окна. — У нас есть работа.

Они насыпали соль на ставни, положили перед дверью железо и окропили святой водой стены. Оставалось только ждать.

Королева Эльфов пришла в полночь.

Она выглядела как женщина в самом расцвете красоты: безупречная кожа, блестящие волосы, переливающееся платье очерчивало соблазнительные изгибы фигуры. Но под этим обличьем скрывалось нечто нечеловеческое, холодное и прекрасное, как луна. Заметив их, она зашипела.

— Оставь их в покое, — Арейн шагнул ей навстречу, положив ладонь на рукоять меча.

— Разве так разговаривают с обожаемой королевой? — женщина перевела взгляд с Арейна на Коула. Глаза у нее были такого же бледно-зелёного цвета, как и у него.

— Мама? — голос Коула дрогнул.

Королева сочувственно улыбнулась и коснулась его щеки затянутой в перчатку ладонью.

— Бедное создание. Я не твоя мать. У тебя нет матери.

У Коула перехватило дыхание. Он замер, не в силах вымолвить ни слова, и беспомощно взирал на Королеву Эльфов.

— О чем ты говоришь? — вмешался Арейн. — Он же явно подмёныш…

— Мой дорогой, знаешь ли ты, что такое подмёныш? Неужели ты думал, что я променяла бы одного из своих детей ради смертного, пусть и такого красивого, как ты? Он не фейри. Он двойник, зачарованная глина, благодаря моей магии принявшая форму ребёнка. В нем нет ни капли собственной силы.

Коул не знал, что и думать. Фейри были известны своей хитростью и коварством. Он взглянул на свои руки — они ощущались человеческими, из плоти и крови. Или же теперь они стали немного прозрачными? Неудивительно, что после каждого заклинания он чувствовал себя истощённым. Магия выплескивалась из него как вода из кувшина.

— Я удивлена, что он продержался так долго. Большинство из них увядают спустя год, — Королева отпустила Коула и обернулась к Арейну. — Но ты, мой непокорный мальчик, осмелился бросить мне вызов и украсть кое-что. Но я прощаю тебя, потому что люблю. Идем домой, забудем про этот вздор.

Её голос был сладок, словно мёд, и пьянил не хуже вина. Арейн сглотнул.

— Я тебе не верю. Ты хочешь заменить меня.

Коул видел, как он колебался.

— Мой дорогой, я никогда не отказалась бы от тебя. Я всего лишь желаю подарить тебе сестрёнку, — Королева эльфов вынула из складок платья сверток, в нем что-то ворочалось. — Положи это в колыбель и принеси мне дитя.

Коул словно очнулся от наваждения и судорожно принялся шарить по карманам. Наконец пальцы нащупали осколки амулета, и он не раздумывая швырнул куски железа в Королеву. Та подняла руку, прикрываясь, сверток выпал у нее из рук, и Коул едва успел его поймать. В кульке мирно спал младенец. Коул знал, что это двойник — всего лишь глина и волшебство. Такой же, как и он сам.

— Как ты посмел?!

Коул взглянул на Королеву Эльфов — железо прожгло на её перчатках и платье маленькие дырочки. На едва уловимое, как проблеск молнии, мгновение, чары спали, и взору Коула предстало нечто, что он не в силах был описать словами. Королева взмахнула рукой, вытягивая из него сияющие нити магии, и Коул закричал в агонии — жизнь покидала его. Из последних сил он закрыл собой младенца.

Внезапно боль прекратилась. Коул пришел в себя, лёжа на земле и тяжело дыша.

Перед ним стоял Арейн, наставив на фейри меч.

— Уходи, прежде чем крестьяне проснутся и пойдут на тебя с железом.

Королева зло рассмеялась.

— Так и быть. Я изгоняю тебя. Наслаждайся жизнью в мире смертных, — бросила она и исчезла.

Залитый лунным светом двор погрузился в тишину.

— Не двигайся, — Арейн опустился перед Коулом на колени.

Он вывернул карманы, вытряхивая на землю зачарованные украшения: броши и браслеты, амулеты и кольца. Взяв меч, Арейн раздробил их на осколки, высвобождая заточенную внутри магию. Та вошла в Коула, заполняя пустоту внутри, в то время как драгоценности обернулись засохшими листьями.

Коул сел, всё ещё прижимая к себе сверток с двойником.

— Арейн, ты не должен был. Это была вся твоя магия.

— В конце концов, я всего лишь человек, — Арейн небрежно дернул плечами.

Он выглядел растерянным, и Коул коснулся его руки.

— Это не так уж и плохо. Возвращайся со мной. Я хочу кое с кем тебя познакомить.