Мы встретимся снова! (джен)

Перевал давно остался позади, и стелящаяся под копыта коней дорога вилась серпантином, спускаясь всё ниже и ниже. Здесь она стала шире, превратившись из пастушьей тропы чуть ли не в королевский тракт, и небольшая кавалькада сбилась плотнее.

— Смотрите, ваше Высочество! — рука крепко сложенного усача в гвардейском мундире роты личной королевской охраны указала вперёд. — Мы уже близко. Обогнём вот тот холм, и сразу за ним спуск на равнину. Там и заночуем, а после этого нам останется совершить всего один дневной переход.

— Спасибо, капитан, — искренне поблагодарила та, кого гвардеец назвал высочеством — миловидная брюнетка лет семнадцати в мужском охотничьем костюме. — Надоели эти скалы и камни. И задницу уже ломит от седла, — добавила она, ничуть не стесняясь.

— Я же предлагал вам ехать в карете, — нахмурился капитан, переждав взрыв смеха, вызванный словами принцессы.

— Ага, это почти на неделю дольше, да ещё и по тракту, где любой дурак может совершить на меня покушение.

— Мы…

— Ай, оставьте, капитан. Я ничуть не сомневаюсь в храбрости вашей и ваших людей, но вряд ли вы в состоянии остановить фанатика, ничуть не заботящегося о сохранении собственной жизни.

Гвардеец сердито замолчал, и принцесса вернулась к ранее прерванному разговору.

— И всё-таки, Фарлон, я не вижу причин, по которым люди не могут летать. Ну, кроме боязни высоты.

Фарлон, он же маркиз Арс, состоящий в немногочисленной свите её Высочества, насчитывающей меньше десятка молодых дворян обоего пола, коих принцесса подбирала по своему вкусу и усмотрению, пожал плечами.

— Ну, если только считать отсутствие крыльев не стоящей упоминания мелочью.

— Давай, Кай, врежь ему! — подзадорила едущая справа от принцессы девица.

— Непременно, Фиа! — ухмыльнулась та. — Любезный маркиз, дайте только срок! Если верить последней книге многомудрого Бруна Гортвидского, некогда наши далёкие предки жили в пещерах, одевались в звериные шкуры и били друг друга дубинками по головам. Как вы думаете, сколько веков потребовалось на то, чтобы выковать первый меч?

— Мне думается, что полёт — несколько более сложная задача, нежели кузнечное ремесло, — немедленно парировал Фарлон, коснувшись потёртой рукояти своего фамильного меча.

— О, да, — тут же заявила графиня Кардо, единственная из всех фрейлин выбравшая дамское седло. — Но кое-кто уже её решил. Вы не слышали о подмастерье кузнеца из Геруны? Он склеил из бычьих пузырей большой шар, наполнил его дымом и поднялся в воздух!

— Слышал, — скривился маркиз. — А вы не слышали, дорогая Альрета, чем именно для упомянутого подмастерья кончилось сие увлекательное приключение? Он имел несчастье опуститься прямо во двор главного Храма Геруны… и его тут же сожгли за святотатство. Как, впрочем, спалили на костре и уважаемого господина Гортвидского. Ибо, как гласит священное писание, человек сразу был сотворён таким, каков он сейчас, и остаётся неизменным с тех пор.

— Печально, — исказившая лицо графини злоба нисколько не соответствовала её светскому тону. — Но прогресс не остановить.

— Вероятно, это так, — вмешался барон Волнорский. — Но храмовники очень, очень стараются это сделать.

Теперь помрачнели лица всей свиты — нелюбовь к алчным священнослужителям Единого разделяли все спутники принцессы.

— Ничего, — энергично взмахнула рукой принцесса. — Никто и ничто не будет забыто! Стоит мне занять трон, и храмы запылают от моря до моря. Вместе с храмовниками. Мне надоели эти паразиты, сосущие кровь из подданных моего батюшки. И надоело прятать учёных людей в королевских имениях. Какое творчество может быть в клетке? Даже если она золотая?

— И вы были очень неосторожны, ваше Высочество, — заметил приблизившийся гвардейский лейтенант, — высказав свои угрозы в лицо его Святейшеству.

Глаза принцессы потемнели.

— Чтобы я, Кайлана Тарнелл, боялась какого-то зажравшегося святошу?

— Лучше бы вы боялись, — негромко произнес Фарлон. — Когда крысе терять нечего, она становится очень и очень опасной. А храмовые фанатики… Не из-за них ли мы пробираемся через эту глухомань, как какие-то беглые каторжники?

Принцесса гневно сверкнула глазами, невольно потянувшись к висевшей на поясе шпаге — девицы из династии Тарнелл никогда не были неженками и обучались венценосными родителями наравне с мальчишками. Увы, честная сталь, отточенные приёмы фехтования и верная до последнего вздоха королевская гвардия служили плохой защитой от одурманенных в Храмах фанатиков, жаждущих любой ценой убить того, на кого указала рука Пастыря.

— Ничего, — пробормотала она. Вспышка гнева миновала, и Кайлана улыбнулась. — Ничего, моё время ещё придёт. И тогда святоши пожалеют, горько пожалеют. Мы ещё будем летать! И никто нас не остановит!

— А до той поры лучше молчать и улыбаться, улыбаться храмовникам, — серьёзно сказал барон. — Чтобы дотянуть до вашей коронации. Я не знаю, сколько ещё отведено вашему батюшке, но это время нужно прожить.

— Отец не хочет ссориться с ними, — принцесса нервно дёрнула плечом. — Артор по прозванию Тишайший, как же. Правда, если со мной что-то случится…

— О, не сомневаюсь, что в таком случае буйная кровь Тарнелл возьмёт своё. Но это будет слабым утешением для тебя, Кай, — хмыкнула Альрета. — Даже если сказки храмовников содержат в себе хоть крупицу истины, и после смерти мы отправляемся на небеса. Лучше не рисковать понапрасну и подождать. Месть — это блюдо, которое подают холодным!

Ответить принцесса не успела — дорога повернула направо, огибая вершину холма, и перед путниками открылся вид на равнину. Перед ними на обширном пространстве лёгкий ветер гнал волны по зелёному морю травы, из которого изредка, подобно часовым, торчали отдельные искривлённые деревья. Здесь веющие с предгорий холодные ветры не давали подняться настоящему лесу. Но вдали, на расстоянии нескольких лиг, темнела стена деревьев.

− Наконец-то, − выдохнула Кайлана, предвкушая ночлег под лесной сенью у жаркого костра, для которого уже не потребуется экономить топливо. И непременно на берегу звенящего ручья. И, если повезёт, даже с запечённой на углях только что пойманной рыбой. Но тут она вынуждена была вернуться к реальности, прерванная остановкой лошади, пойманной под уздцы одним из гвардейцев.

− В чём дело?

− Капитан, ваше Высочество, − ответил тот, но Кайлана уже сама увидела, что ехавший впереди командир гвардейцев поднял руку, подав сигнал к остановке.

− Что случилось, капитан?

Тот помолчал, вглядываясь куда-то через имевшуюся у него подзорную трубу, затем потянул повод, заставив коня развернуться, и подъехал к принцессе.

− Вон там, ваше Высочество. Правее.

− Что там? — Кайлана приложила руку козырьком ко лбу и, заслонившись от солнечного света, вгляделась туда, куда указывала рука капитана. — Какое-то сооружение?

Она с досадой хлопнула себя по колену — испуганная резким звуком лошадь нервно дёрнула ушами — и достала из притороченного к седлу футляра свою собственную трубу. Очень хорошую трубу. Линзы для неё шлифовал мастер Герник, коего Кайлана спасла прямо с храмового костра. Её гвардейцы безжалостно смяли цепь младших послушников, отгораживавшую лобное место, сняли уже прощавшегося с жизнью мастера с обильно политой маслом поленницы, сунули в карету принцессы и покинули город прежде, чем храмовники успели опомниться. Именно после этого, уже в столице, у Кайланы и произошла размолвка с его Святейшеством, требовавшим вернуть жертву Храму. Разумеется, Архипастырь получил полный афронт, и теперь мастер Герник в полной — насколько это возможно — безопасности обитал в королевском дворце, изготавливая подзорные трубы и бинокли для королевской гвардии…

Принцесса поднесла окуляр к глазу и покрутила рифлёный золотой ободок. Изображение внезапно обрело чёткость, и Кайлана шумно вздохнула, удивлённо разглядывая хоть и чуждую, но чем-то смутно знакомую конструкцию. Хотя на первый взгляд, что могло быть знакомого в этом… этом… Белые плоскости с угольно-чёрными краями, массивные заострённые цилиндры, какие-то ажурные раструбы — всё это складывалось хоть и в непонятный, но законченный образ, по-своему даже красивый.

− Клянусь своим гербом, эта штука с неба свалилась, − пробормотал барон Волнорский, не отрываясь от бинокля. Всем остальным оставалось только завидовать — более никто из свиты не озаботился обзавестись зрительными приборами.

− Вы правы, − ответила Кайлана. После слов барона с её глаз словно пелена спала, и она поняла, что именно ей напоминает эта штуковина. — Это походит на воздушных змеев, что запускают по праздникам. Будь я проклята, если это — не летает!

− Там люди! — сказал капитан гвардии.

Он, в отличие от подопечных, восторгу не поддался, более всего озабоченный возможной опасностью для своих подопечных.

− А… да, вижу, − эта штуковина, чем бы она ни была, опиралась на странно тонкие для её размеров колонны, оканчивающие огромными колёсами. И у одной из колонн стояли трое и о чём-то спорили, бурно жестикулируя руками. — Да они же…

− Зелёные, как черти! — воскликнул барон.

В самом деле, странная оранжевого цвета одежда, в которой штаны и рубаха, казалось, были единым целым, оставляла открытыми только кисти рук и лица. И всё это было цвета молодой весенней травки.

— Ай, полно вам, барон, я не верю в чертей! — буркнула Кайлана. — В ангелов, впрочем, тоже. И вообще, если на свете есть белые, черные, жёлтые и красные люди, почему бы не существовать и зеленым?

— Однако, ни на одном из континентов зелёных людей не водится, — с усмешкой сказал маркиз Фарлон.

— Тогда нам всем мерещится, — парировал барон. — А так не бывает, чтобы нескольким людям мерещилось одно и то же.

— Ну что вы, барон, я не склонен подозревать вас в расстройстве рассудка. Всё объясняется проще — скорее всего, прав был господин Гортвидский, писавший о множестве обитаемых миров.

— Почему бы и нет? — принцесса оторвалась от окуляра и с интересом взглянула на маркиза. — Вполне возможно, что эти зелёные прилетели откуда-нибудь с Африды. И тогда вот эта здоровенная штука — просто летучий корабль.

— Они нас увидели, — заметил капитан.

Кайлана торопливо вскинула трубу. И в самом деле — трое зелёных стояли неподвижно, вглядываясь в застывших на склоне холма всадников. Теперь принцесса могла рассмотреть их получше. Двое, несомненно, были мужчинами — широкие плечи, грубоватые черты лица. А вот более хрупкая фигурка в центре с характерными выпуклостями на груди, коих не могла скрыть свободная одежда… Она сделала несколько шагов вперёд, выйдя из тени, и принцесса невольно охнула — если бы не зелёная кожа, эта, ещё совсем молодая на вид девушка, могла бы быть её сестрой. Ошибки быть не могло — слишком часто Кайлана видела эти черты лица в зеркале.

Рука пришелицы скользнула к тёмному чехлу на бедре и поднялась к глазам с небольшой коробкой с зализанными гранями. Фиолетово блеснули линзы на торце коробки — похоже, это было что-то вроде баронского бинокля. Красиво очерченные губы чужачки тронула улыбка, и Кайлана опустила трубу, подумав, что будет справедливо дать и ей рассмотреть себя полностью. А когда снова поднесла её к глазу, чужачка уже убрала свой бинокль. Она оглянулась через плечо, что-то сказав стоящим в тени мужчинам, и те полезли вверх по смутно видимой лесенке, быстро исчезнув из виду. А девушка подняла руки и через голову сняла что-то с шеи — солнечный блик скользнул по металлу. Она сделала ещё несколько шагов вперёд и повесила это что-то на ветку одиноко растущего кривого деревца. А затем подняла руку в жесте прощания, развернулась — волосы взметнулись волной цвета воронового крыла — и побежала к кораблю…

Лестница втянулась внутрь, послышался быстро нарастающий, режущий уши свист, который быстро превратился в громовые раскаты. Из раструбов выметнулись языки пламени, корабль дрогнул и покатился по траве. Всё быстрее и быстрее. А потом он незаметно оторвался от земли — вот только что колёса приминали траву, а в следующий миг меж ними и землёй уже быстро увеличивающийся просвет. Громовые раскаты перешли в пробирающий до костей рёв, над головами всадников мелькнула огромная тень, и корабль рванулся в закат, прошив небосклон пушистой белёсой нитью оставшегося за ним следа.

— М-да, — задумчиво произнёс барон. — Я, наверное, никогда не смогу как прежде смотреть на небо. Полёт, это… это…

Принцесса подрагивающими пальцами затолкала подзорную трубу в футляр и подтолкнула коленями коня. На то, чтобы добраться до того места, где стоял корабль, ушло около получаса. Вот и то самое деревце. Принцесса нетерпеливо спешилась. На ветке покачивался овальный медальон на витой цепочке. Кайлана с минуту стояла неподвижно, словно опасаясь, что стоит дотронуться, и медальон исчезнет, развеется дымом, а затем рискнула протянуть руку. Подарок пришелицы лёг в ладонь прохладной тяжестью.

Забранный в простую оправу, тщательно отшлифованный овал, казалось, поглощал падающий на него свет, напоминая кусок тьмы. Кайлана заинтересованно вгляделась в тёмную глубину и застыла, заворожённо глядя на медленно вращающуюся в глубине медальона рассыпанную по спирали звёздную пыль. Неизвестно, сколько она так простояла, в себя её привела опустившаяся на плечо рука капитана, осмелившегося потревожить свою повелительницу.

Ладонь Кайланы дрогнула, медальон наклонился, и звёздная спираль исчезла, сменившись всплывшим из черноты лицом бывшей хозяйки украшения. Зелёная девушка улыбалась ласковой и доброй улыбкой. Принцесса шумно вздохнула, накинула цепочку себе на шею и подняла лицо к пламенеющему закатному небу.

— Прощай, небесная сестра, — чуть слышно шепнула она. — Прощай. Но мы встретимся снова! Обещаю!

— Вы думаете? — стоявший рядом барон расслышал её последние слова. — Боюсь, мы очень нескоро сможем создать нечто подобное. Уж точно не при нашей жизни.

— Барон, я ещё не превратилась в глупую мечтательницу, — качнула головой принцесса. — Конечно, не при нашей жизни, но когда-нибудь… в наших потомках… и мы обязательно встретимся!

* * *

— Итак, подводя итог, правление Кайланы Первой, Кайланы-Просветительницы, характеризовалось расцветом искусств, ремёсел и наук. В 1738 году, через шесть лет после восшествия на престол, королева Кайлана полностью разгромила храмы Единого на всей территории королевства, в результате учёные, которым стало нечего опасаться сожжения на костре, стали вести деятельность совершенно открыто. Уже в 1740 году в столице королевства открыт первый университет, ещё через год возведена первая обсерватория. В 1742 году королева объявила войну Святой Земле. Война окончилась полным поражением храмовников, и Кайлана присоединила к королевству почти половину Святой Земли, провозгласив вновь образованную державу Империей. В 1748 году императрицей основано Императорское воздухоплавательное общество…

— Простите, профессор!

— Да, Калвен? — профессор Гренд отложил в сторону листки с тезисами лекции и воззрился на поднявшегося с места студента.

— А почему мы проходим этот материал сегодня? Ведь прошлая лекция была по Тёмным Векам, между ними и временем правления императрицы Кайланы добрых пятьсот лет.

— О, причина есть, — улыбнулся профессор. — Ты присаживайся, присаживайся. Ну что ж, материал я, в общем, вам дал. Более подробно прочтёте в специальной литературе — перечень указан в учебнике. А теперь поговорим кое о чём интересном. Императрица, несомненно, была просвещённым и передовым для своего времени человеком. Однако, в общем-то, в рамках, так сказать. А вот что выбивалось из рамок… Историки уже долгое время спорят о двух, присущих императрице, странностях. Во-первых, Кайлана всю свою жизнь отличалась яростной приверженностью к теории множества обитаемых миров. А во-вторых, она не менее яростно отстаивала идею о том, что некоторые, по крайней мере, обитатели этим миров вполне человекоподобны. Для того времени это — не просто смелая идея, а нечто совершенно необычайное. Увы, причины оставались тайной… до недавнего времени.

Профессор лукаво блеснул глазами, заметив, что полностью завладел вниманием студентов.

— Да, до недавнего. Но теперь тайна раскрыта.

— А почему об этом не сообщали в новостях? — с недоумением спросила сидящая за первой партой хорошенькая брюнетка, чем-то похожая на молодую императрицу. Впрочем, последнее было неудивительно, учитывая происхождение девушки от Её Императорского Величества по материнской линии.

— Потому что пока ещё предстоит разобраться во всём массиве полученной информации, без чего получится лишь громкая и глупая сенсация. К счастью, такие глупости остались в прошлом веке. Так вот, при реставрации Звёздного дворца, построенного как раз в первые годы правления Кайланы, рабочие случайно обнаружили потайную комнату, которая, судя по множеству написанных её почерком бумаг, была личным рабочим кабинетом императрицы. К сожалению, большая часть рукописей написана довольно сложным шифром, но есть кое-что…

Профессор нажал кнопку на пульте. Большой экран засветился, и на нём появилось изображение красивой молодой женщины в роскошном, усеянном драгоценными камнями, платье.

— Кайлана Первая в день коронации, прошу любить и жаловать. Картина принадлежит кисти придворного художника. Впрочем, полагаю, изображения императрицы вы и так видели. А теперь…

Картинка на экране сменилась. Теперь плазменная панель показывала тёмный овальный медальон на витой цепочке.

— Это было найдено в том самом кабинете. В ящике стола. Что скажете?

— Как-то очень простенько, — фыркнула Лантала — первейшая в группе модница. — Для императрицы-то? Да ну!

— Ну, Кайлана, помимо всего прочего, в личной жизни была довольно скромна, — усмехнулся профессор. — Ещё мнения будут?

— Всё равно странно! — упрямо набычилась Лантала. — Пусть даже она была скромна. Но ведь не сама она себе заказывала украшения, правда? А кто посмеет подарить такое императрице? Ну, или принцессе. Стекляшка и серебро?

— Значит, стекляшка и серебро… Ну что же. Вот заключение экспертов. Цепочка и оправа — действительно серебро. Вспененное серебро, армированное нитями из карбида кремния. На вот этой тоненькой цепочке можно буксировать грузовой локомотив, и она не порвётся! Подобные материалы можно получить только в условиях невесомости! Что касается самого медальона, то это — искусственный кристалл, выращенный в тщательно контролируемых условиях.

Студенты возбуждённо зашумели.

— Тише, товарищи, тише! Это ещё не всё! Как известно, Кайлана Первая, помимо всего прочего, неплохо рисовала. Эксперты пришли к однозначному выводу, что картина писана ей собственноручно. Смотрите!

Изображение на экране вновь поменялось. На усеянном звёздами небе парили две девушки. Первой была ещё совсем молодая Кайлана, возможно, до коронации. А вот вторая, в оранжевом комбинезоне… она походила на первую, как родная сестра… если бы не её изумрудно-зелёная кожа. Девушки тянули друг к другу руки, и между ними плыл в пустоте медальон на серебристой цепочке…

Пауза тянулась долго, очень долго. Не меньше минут десяти ребята, раскрыв рты, глазели на ничуть не потускневшие за триста лет краски. Но вот они преодолели оцепенение, их головы начали поворачиваться к преподавательскому столу, и профессор, упреждая град вопросов, сказал:

— Да, это — факт. И, думаю, теперь мы знаем, что значит эта надпись.

Нажатие кнопки — и на экране появился памятник. Памятник на могиле императрицы Кайланы Первой. Изваянная из мрамора юная девушка призывно тянула руки к небу, а на постаменте глубоко выбитые буквы гласили:

«Мы ещё встретимся! Обязательно встретимся!».