Долгая ночь (гет)

Долгая Ночь принесла с собой новые страхи — сорняки, пускающие корни в сердце Сансы Старк. Мысли о битвах, которые не выиграть. Предчувствия гибели тех, кого она любит.

Она боится смерти чужой, смерти Арьи, Брана и Джона, но не страшится своей. Гибель — закономерный итог. Не будет Седьмого Пекла за все грехи, не случатся и пиры с богами за угодные дела — по ту сторону ждёт лишь пустота. Санса знает, потому что так сказал Джон, и она верит ему безоглядно (в этих вещах и многих других — чего никогда не произнесёт вслух).

Санса считает, гораздо хуже жить так, как сейчас, сомневаясь в реальности своих воспоминаний. Её пугает, что Долгая Ночь забирает у неё все, связанное с летом. Ледяная темнота щипцами вырывает чувство, когда солнце лучами касается щёк на рассвете. Когда жаркий ветер приносит с собой запах свежескошенной травы. Журчание речки, пение птиц, венки из одуванчиков и маргариток.

Теперь в мире, где живут люди, поселилась тьма — и она заполняет собой все пространство вокруг. Она принесла с собой смерть и холод, белым инеем вплетающийся в косы, так крепко, уже не смахнуть.

В ночи страхи всегда обступают плотнее. День не настанет, чтобы их отогнать.

Санса ёжится и запрокидывает голову к небу, надеясь увидеть хотя бы одну звезду, но над миром как вчера, и многие дни до того, лишь завеса, которая темнее угля.

— Ищешь звёзды?

Джон останавливается рядом. Они у самого края лагеря северян, за спинами горят костры, но властвует тишина, уже не слышно чужих голосов. Сон укрыл и подарил иллюзию спокойствия тем, кто бежит из Севера на Юг в смешной надежде спасти свои жизни.

— Тут, — Санса очерчивает ладонью в небе, — было бы созвездие Ледяного Дракона.

— Нам хватит и одного. Настоящего, — хмуро отмечает Джон, и Санса вздыхает.

— А вот там Корона Короля.

— Для начала, увидеть бы луну.

— Думаешь, мы уже не увидим?

Джон молчит. Санса не видит выражение его глаз в кромешной тьме, но прекрасно может представить: в них безмолвное «ты знаешь сама». Кому-то другому он сказал бы, что нужно надеяться, победа будет одержана. Он всегда на два голоса с Дейенерис Таргариен заводит вдохновляющие речи.

Врать Сансе Джон не умеет.

Она тянет ладони ко рту, чтоб согреть своим дыханием. Успевает сделать только пару выдохов, и Джон берёт её за руку. Он растирает каждый её палец, затянутый в чёрную перчатку, чтобы разогнать кровь по жилам.

— Тебе нужно в палатку. Скоро совсем замерзнешь.

— Я боюсь засыпать, — вдруг признается она.

Джон замирает на несколько мгновений, мягко сжимая её руки.

— Ты всегда боялась темноты.

— Ты помнишь?

— В твоём голосе столько удивления, что это даже обидно.

— Нет, просто… — Она смеётся. — Ну да, это просто слегка неожиданно.

Джон тоже смеётся. Его смех согревает точно так же, как и его прикосновения.

Они молчат, словно отмеряя, сколько ещё могут сказать, но их уже давно опоясывает толстая нить общих секретов. Джон мог бы сосчитать, сколько раз она просыпалась с криком после побега от насильника-мужа, и однажды случайно увидел уродливые рубцы, вьющиеся под одеждой. Санса знает, что Джон больше не верит в богов, не хочет второй раз возвращаться из мёртвых, и только волевым усилием заставлял себя вставать с постели долгие дни после воскрешения.

Но ещё хуже секрет о чувствах между ними, которые они умудрились заткнуть. Для которых не место, не время, все это — уже не в этой жизни.

Небо рассекает алая полоса огня, белый дракон — почти как луна в чернильном небе — взмахивает крыльями и скрывается за деревьями, устраивает ночлег на поляне в сотне шагов от Джона и Сансы.

— Знаешь, я никогда не видела её драконов близко, — Санса щурится, стараясь рассмотреть дорогу к подлеску, где приземлился Рейегаль.

— Каждый день может оказаться последним, так что сейчас самое время увидеть, — Джон тянет её за руку.

— В темноте. По лесу. К дракону, — Санса сардонически изгибает брови, но покорно следует за ним. Она узнает в этой выходке мальчишку, с которым была почти-не-знакома в детстве. Джона в муке, который смеялся, выпрыгивая из-за статуи прадеда в крипте; Джона, который тайком от отца сделал Арье меч и отчаянно мечтал вступить в Ночной Дозор.

Они шагают между деревьями, по колено утопая в снегу. Дыхание схватывает мороз, на ресницах толстым слоем иней, и щёки колет, будто иголками. Но пальцы Сансы и Джона переплетены, упрямство их поглотило, а уверенной поступи позавидовал бы строй наёмников.

Но вот покров снега все тончает, и становится теплее. Деревья расступаются, и поляну освещают редкие ветки кустарников, которые дракон задел своим пламенем. Рейегаль — огромное светлое пятно на чёрной земле, снег под его телом растаял, и чешуя чуть поблескивает в отсветах огня. Из его ноздрей вьются струйки дыма. Он лениво приоткрывает один глаз, жёлтый, с вертикальным зрачком посредине, но тут же закрывает. Два крохотных пришельца не помеха его сну. Возможно, он их даже узнаёт.

Санса ойкает и цепляется в плечо Джона, будто это последняя линия её обороны. Он обнимает её за талию, прижимая к себе, и они стоят, не двигаясь.

От Рейегаля пышет жаром, как от полуденного солнца в Королевской Гавани. Он пугающе огромный, и стоять рядом — все равно что прикасаться к древнему сказанию старух, стать участником сказки и одновременно оказаться ребёнком, завороженно глядящим на чудо.

И все же его тепло будто сметает часть страхов Сансы, напоминает, что лето когда-то было реальностью и ещё способно обрести новую жизнь. Пред ней ярко предстаёт солнце в зените; по коже будто проносится ветер, дарящий немного прохлады; и на губах вкус воды из кувшина, набранной в колодце.

— Я тоже боюсь засыпать, — вдруг на едином выдохе говорит Джон. — Боюсь того, что принесет с собой новый день, боюсь новых битв и новых потерь. Боюсь, что мы проиграем. Что Королевская Гавань станет нашей общей могилой. И я хочу, чтобы перед этим у нас было что-то хорошее. У тебя и у меня.

Это новая нить к их общим секретам, и чувство сильнее нежности, сильнее благодарности наполняет её.

— Ты знаешь, что всегда буду рядом, что бы ни случилось, — произносит она, вкладывая в эти слова большее.

— Знаю, — отвечает Джон, и в этом простом слове она слышит все, что ей нужно.

Санса проводит ладонью по его заросшей бородой щеке. Она смотрит на Джона, как в последний раз, потому что завтрашний день может отнять его… Но этого недостаточно, чтобы перейти черту, даже той ночью, которая бесконечна.

Джон Сноу — это битва, которую Санса Старк всегда будет проигрывать.

Джон Сноу — это воспоминание о несбывшемся, которое никогда не разрушит даже вековая зимняя стужа.